Глава 18. НАДЕЖДА ДЛЯ БУДУЩЕГО
Нас заточили в такой же камере, где мы уже были ранее.
Здесь нас было много, а камера тесная. Я никак не мог понять, почему нас не убили на месте, но решил принять это без объяснений и попытаться продумать возможности побега.
Я обследовал камеру. Она была сделана добротно и спроектирована специально для заточения людей — редкий случай на Марсе, где обычно эта мысль вызывает отвращение.
Затем я вспомнил про тонкий кинжал, подаренный мне Фасой, девушкой–кошкой.
Я вытащил его из–за ремней и подумал, как его можно использовать для нашего спасения.
Существует ограниченное число способов бежать из тюрьмы, если она спроектирована с таким расчетом, чтобы позволить входить и выходить только через одну дверь. Я перебрал все эти способы.
Особенно внимательно я размышлял над самым простым — через дверь.
Ее слабым звеном являлись петли. Я начал ковырять дверной косяк поблизости от петель, думая втащить дверь внутрь.
Должно быть, я работал несколько шати, поглощенный тем, что делал.
Наконец, у меня кое–что получилось. Затем Хул Хаджи, Дарнал и я потянули дверь на себя. Она застонала, поддаваясь. Засов на другой стороне с лязгом упал.
Нас, казалось, никто не услышал.
Мы стали молча продвигаться к лестнице, ведущей на первый этаж Центрального Места.
Как только мы добрались до коридора, надеясь, что сможем как–нибудь проникнуть на крышу и воздушные корабли, если они еще там, я услышал звук слева от меня.
Я стремительно обернулся с кинжалом в руке, пригнувшись и готовый действовать.
Там стояла фигура с пустым лицом и деревянным телом.
— Первый! — воскликнул я. — Барани Даса!
— Я шел к камерам, — раздался холодный голос. — Теперь в этом нет необходимости. Вы идти.
— Куда? — спросил я.
— К главный водохранилище Кенд–Амрида. Ваши баки там.
Удивившись, мы последовали за ним, все еще в неуверенности, считая, что это может быть ловушкой.
Мы последовали за ним по коридорам и переходам, приведшим, наконец, к помещению с высокими потолками, где царил полумрак. Здесь сверкала вода большого резервуара. На пересекающем водоем своеобразном молу стояли баки, в которых мы привезли зеленую воду из Озера Зеленых Туманов.
Должно быть, Барани Даса каким–то образом сам перетащил их сюда.
— Почему ты выступаешь против Одиннадцати? — спросил я его, проверяя, не испорчены ли баки.
— Это необходимо.
— Но когда я видел тебя в последний раз, ты был довольно нормальным человеком. Что случилось?
Губы его на мгновение дрогнули, а в глазах появился слабый иронический блеск.
— Чтобы помочь им, мы не должны нападать на них, — сказал он. — По–моему, ты научил меня этому, Майкл Кейн.
Я был поражен.
Этот человек притворялся, чтобы его реабилитировали, чтобы изменить придуманное им самим вероучение. Мне оставалось только восхищаться им. Я думал, что он может справиться с этой задачей, коль скоро чума будет уничтожена.
— Но я все еще не могу понять полностью, зачем ты привел нас сюда, — сказал я.
— По нескольким причинам. Ты спас жизнь моей племяннице Але Маре, пока был здесь. Это просто благодарность. Но ты также показал мне, как лучше всего я могу воздействовать на преступление, которому сам положил начало.
Я протянул руку и пожал ему плечо.
— Ты — человек, Барани Даса. Ты обязательно справишься с этим.
— Надеюсь, что да. Теперь мы все должны заняться приготовлением противоядия в водохранилище. Все машины нуждаются в горючем, — усмехнулся он. — А машины в Кенд–Амриде должны пить.
Рассуждения его были здравыми. Нам предстояло сделать добро, так же как он, в свое время, пытался сделать это сам, один.
Вскоре мы вылили в резервуар всю зеленую воду, и наша работа была закончена.
Теперь Барани Даса предложил:
— Вы идти. — Это он вернулся к своей первоначальной роли.
Мы последовали за ним по извилистым переходам.
Постепенно мы поднимались все выше и выше, пока, к моему удивлению, так как я потерял ориентацию, не оказались на крыше Центрального Места.
А там все еще парили наши корабли.
Они находились там же, где мы их оставили.
Из гондолы моего воздушного корабля выглядывала Ала Мара с улыбкой облегчения на лице.
— Дядя! — взволнованно прошептала она, увидев Барани Дасу. Но тот и не взглянул на нее, сохраняя неподвижное выражение лица и прямое положение тела. Он не сделал ей даже жеста.
— Дядя… — Голос ее упал. — Неужели ты не узнаешь меня, Алу Мару, свою племянницу?
Барани Даса оставался безмолвным.
Я сделал ей знак — жест, предназначавшийся для утешения, но она зарыдала и отступила в гондолу.
— Почему они ничего не сделали с нашими воздушными кораблями? — тихо спросил я Барани Дасу.
— Воздушных кораблей не существует, — так же тихо объяснил он.
— Так значит, они не могут увидеть их, или обманывают себя, думая, что не видят их?
— Да.
— Для одного человека у тебя тяжелый бой впереди, — посочувствовал я ему.
— Чума исчезнет, бороться будет легче, — ответил он. — Чума исчезнет быстро, а остальное потребует немного больше времени.
— И ты победишь, если на это вообще способен один человек, — сказал я то, что думал и прежде.
Я еще раз хлопнул его по плечу и полез по лестнице в гондолу. Мне теперь нужно было утешить Алу Мару, рассказав то немногое, что я сам знал.
Вскоре мы все влезли в гондолы кораблей.
Наша задача была успешно выполнена, и прежнее приподнятое настроение вернулось к нам.
Корабли поднялись в воздух и направились к Варналю.
Мы стремительно пронеслись над озерами, краем цветов и зыбучими песками.
Мы летели домой. В некотором смысле мы уже были там, ибо на сердцах наших было легко, а в головах воцарился покой.
Мы вернулись в Варналь мирным утром, полным мягкого солнечного света. Зеленые туманы струились по городу, сверкали и блестели мраморные башни, и весь город мерцал светом, словно драгоценный камень.
Издалека доносился слабый звук, похожий на детское пение, и мы знали, что слышим песни Зовущих Холмов.
Весь Марс казался мирным. Мы долго и упорно боролись за этот мир, но героями мы стали не из–за этого. Все, что мы сделали, — это сделали героев из тех, кто сражался вместе с нами.
И этого было достаточно.
Шизала ждала на центральной площади неподалеку от дворца. Она сидела на широкой спине смирного дахара и держала рядом с собой другого оседланного и готового к поездке скакуна.
Я не устал и знал, что она догадается об этом.
Я быстро слетел по веревочной лестнице и спрыгнул с последней ступеньки на спину поджидавшего меня скакуна.
Я нагнулся и поцеловал жену, крепко прижав ее к себе.
— Все в порядке? — спросила она.
— В основном, — сообщил я. — Со временем не останется ничего, кроме памяти о печали, и тревоге. И это хорошо, что на Вашу будут такие воспоминания.
— Да, — кивнула она, — это хорошо. Поехали, давай прогуляемся к Зовущим Холмам, как мы сделали это, когда впервые встретились.
Мы пустили своих дахаров вперед в тихое утро, проскакав по прекрасным улицам к Зовущим Холмам.
Со скачущей рядом моей прекрасной женой и вызванным стремительной скачкой хорошим настроением, я знал, что нашел нечто бесконечно ценное — нечто такое, что никогда бы не имел, если бы не прибыл на Марс.
Я вдыхал прохладные запахи марсианской осени и предался радости истинного и простого счастья.
