Книга вторая
Предание гласит: тот, кто связан клятвой с Рунным Посохом, тот должен или победить или погибнуть. Это подтверждают события, последовавшие за словами клятвы. Барон Мелиадус дал клятву отомстить обитателям Замка Брасс. Он поклялся, что дочь графа Брасса Ийссельда будет принадлежать ему. В тот роковой день нити истории сплели новый узор. Барона Мелиадуса обуяли новые желания. Хокмун попался в очередную ловушку. История близилась к развязке, но не для всех она оказалась счастливой…
Из истории «Рунного Посоха»
Глава 1
Шепот в тайных покоях
Веранда была обращена к кроваво-красной реке Таймзе, что несла свои воды через самое сердце Лондры между мрачных безумных башен.
Пролетел, лязгая металлом, орнитоптер, яркая металлическая птица, а баржи из бронзы и слоновой кости везли по реке грузы с побережья и обратно. Грузы были богатые — награбленное добро, пленные мужчины, женщины и дети, которых везли в Лондру, чтобы они стали рабами. Навес из тяжелого пурпурного бархата, украшенный кисточками из алого шелка, защищал сидящих на веранде от нескромных взоров сверху, а тень, отбрасываемая навесом, не давала возможности разглядеть их с реки.
На веранде стояли медный стол и два позолоченных кресла с голубой плюшевой обивкой. На богато инкрустированном платиновом подносе красовались кувшин из темного стекла, наполненный вином, и пара таких же бокалов. По обеим сторонам двери, ведущей на веранду, стояли обнаженные девушки с густо нарумяненными лицами. Румяна же украшали и их груди, и гениталии. Всякий, знакомый с двором Лондры, сразу узнал бы девушек-рабынь барона Мелиадуса Кройденского, ибо единственной их одеждой были румяна и пудра. Такова была воля их хозяина.
Одна из девушек, устремившая неподвижный взгляд на реку, была блондинкой, почти наверняка из Кельна в Германии, который был владением барона Мелиадуса. Другая девушка была темноволосой, несомненно, из какого-нибудь городка на Ближнем Востоке, присоединенного Мелиадусом к своим владениям при помощи окровавленного меча.
В одном из позолоченных кресел сидела женщина, с ног до головы завернутая в богатую парчу. На ней была серебряная маска, выполненная в форме цапли. В другом кресле сидел человек в костюме из объемистой черной кожи. Увенчивала его огромная маска, изображающая морду черного оскалившегося волка. Он опустил в свой бокал золотую трубочку, вставил один конец трубочки в крохотное отверстие маски там, где был его рот, и стал медленно потягивать вино.
Мужчина и женщина молчали, звуки доносились лишь из-за пределов веранды — шум проплывающих мимо барж, шлепки волн, разбегавшихся от них, визг или смех девушек на реке.
Наконец человек в маске Волка начал говорить тихим вибрирующим голосом. Женщина не повернула головы, показала, что слышит, но продолжала смотреть на кроваво-красную воду, цвет которой был обусловлен миазмами, изливавшимися в реку из стоков.
— Ты, Флана, знаешь, что сама находишься под некоторым подозрением. Король Гуон думает, что ты могла иметь какое-то отношение к таинственному безумию, что охватило стражников в ту ночь, когда исчезли эмиссары из Азиакоммуниста. Несомненно, я не улучшаю своего собственного положения, встречаясь с тобой подобным образом, но я думаю лишь о нашем любимом отечестве — только о славе Гранбретани… — Говоривший сделал паузу, ожидая ответа, но не дождался. — Совершенно очевидно, Флана, что нынешняя ситуация при дворе — не лучшая для Империи. Я, конечно, как истинный сын Гранбретани, ценю эксцентричность, но существует разница между эксцентричностью и старческим маразмом. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Флана Микосеваар вновь промолчала.
— Я полагаю, — продолжал мужчина, — что нам нужен новый правитель — Императрица. Есть только один живой человек, что находится в прямом родстве с Гуоном — единственный, кого примут все в качестве законного сюзерена, законного наследника Трона Темной Империи.
Никакого ответа.
Мужчина в волчьей маске нагнулся вперед:
— Флана?
Маска Цапли повернулась, смерив взглядом морду оскалившегося Волка.
— Флана, ты могла бы стать Королевой-Императрицей Гранбретани. Если я стану при тебе регентом, мы сможем гарантировать безопасность нашей страны и завоеванных территорий, сделать Гранбретань еще более великой — сделать нашим весь мир!
— А что делать с миром, когда он станет принадлежать нам, Мелиадус? — прервала наконец молчание Флана Микосеваар.
— Наслаждаться им, пользоваться им, Флана!
— Разве нельзя устать от насилий, грабежей и убийств? От пыток и разрушений?
Казалось, Мелиадус озадачен ее замечанием.
— Заскучать можно, конечно, от чего угодно, но есть и другое — эксперименты Калана и Тарагорма, если уж на то пошло. Имея в своем распоряжении ресурсы всего мира, наши ученые смогут сделать что угодно. Они смогут даже построить для нас корабли для плавания через космос, подобные тому кораблю, на котором, по словам легенды, древние доставили на наш земной шар Рунный Посох! Мы сможем отправиться к новым мирам и завоевать их — противопоставить свой ум и искусство всей Вселенной! Гранбретанская экспансия может продолжаться миллион лет!
— И мы ищем всего лишь приключений и острых ощущений, Мелиадус?
— Да, а почему бы и нет? Вокруг нас лишь хаос и нет никакого смысла в существовании, а есть только одна выгода в прожитой жизни и она состоит в том, чтобы открыть все ощущения, какие способны испытать человеческие душа и тело. Это ведь наверняка займет миллион лет?
— Верно, это наше кредо, — кивнула Флана. Она вздохнула. — Поэтому я полагаю, что могу согласиться с твоими планами, Мелиадус, так как то, что ты предлагаешь сделать, не более скучно, чем все остальное. — Она пожала плечами. — Ладно, я буду твоей Королевой, когда я тебе понадоблюсь, а если Король Гуон обнаружит нашу измену, что ж, умереть будет облегчением.
Слегка потеряв свой апломб от такого замечания, Мелиадус поднялся из-за стола.
— Ты никому ничего не скажешь, Флана, пока не придет время?
— Я ничего не скажу.
— Хорошо. Теперь я должен навестить Калана. Мой замысел привлек его, поскольку это означает большой простор для его экспериментов, если мы победим. Тарагорм тоже со мной…
— Ты доверяешь Тарагорму? Ваша вражда хорошо известна.
— Да, я ненавижу Тарагорма, а он — меня. Это правда, но теперь это ненависть с обратным знаком, ибо, как ты помнишь, наша вражда началась, когда он женился на моей сестре, с которой я сам хотел обвенчаться. Но моя сестра скомпрометировала себя с ослом — и Тарагорм обнаружил это. После чего, как ты, вероятно, слышала, рабы убили мою сестру и осла. Мы с Тарагормом совместно разделались с рабами и во время этого эпизода несколько восстановили прежние отношения. Моему брату по браку можно доверять. Он чувствует, что Король Гуон весьма сильно препятствует его исследованиям.
Все это время их голоса не поднимались выше шепота, так что даже рабыни у двери не могли их расслышать.
Мелиадус поклонился Флане, щелкнул пальцами, подавая своим рабыням сигнал принести носилки, и вышел.
Флана продолжала глядеть на воду, едва ли думая о замысле Мелиадуса, а скорее грезя вместо этого о красивом Д’Аверке и о будущих временах, когда они смогут вновь встретиться. Д’Аверк унесет ее подальше от Лондры и всех ее интриг, наверное, в его собственные поместья во Франции, которые она, разумеется, если станет Королевой, сможет ему вернуть.
Вероятно, для нее все же будет выгодно стать Королевой-Императрицей. Тогда она сможет выбрать себе мужа и, конечно, этим мужем станет Д’Аверк. Она простит ему все его преступления против Гранбретани, наверное, даже простит его друзей — Хокмуна и всех остальных.
Но если Мелиадус и сможет согласиться отменить смертный приговор Д’Аверку, то он ни за что не согласится пощадить остальных.
Наверное, ее замысел был глупым. Она вздохнула. Ей, в общем-то, было все равно. Даже сомнительно, что Д’Аверк все еще жив. В то же время она не видела никакой причины не принять хотя бы пассивное участие в заговоре Мелиадуса, несмотря на то, что имела представление об ужасных последствиях неудачи. Мелиадус, должно быть, дошел до крайней степени отчаяния, раз замыслил свергнуть своего законного правителя. За две тысячи лет правления Гуона ни один гранбретанец не смел и подумать о свержении Короля. Флана даже не знала, возможно ли это.
Она вздрогнула. Если она станет Королевой, то не изберет для себя бессмертия — особенно если это означало стать таким же сморщенным существом, как Гуон.
Глава 2
Разговор у машины ментальности
Барон Калан Витальский, Гранд Констебль Ордена Змеи, и барон Мелиадус Кройденский стояли в главной лаборатории — огромном зале с высоким потолком, где проводились многие эксперименты. Странные машины производили разные звуки и источали разные запахи, а вокруг них трещали и сверкали миниатюрные разноцветные молнии, так что все в этом зале напоминало преисподнюю, в которой хозяйничали черти. То тут, то там человеческие существа были присоединены к машинам — ученые производили свои эксперименты над человеческим разумом и телом. Подопытные вопили, стенали или кричали так, что это напоминало вопли умалишенных. Это весьма раздражало экспериментаторов, которые запихивали им во рты кляпы или перерезали голосовые связки, в общем, находили какой-нибудь способ добиться тишины.
Калан положил бледную старческую руку, на которой проступали похожие на змей вены, на плечо Мелиадуса и показал на стоящую поблизости неработающую машину.
— Помните эту машину ментальности? Мы использовали ее для проверки разума Хокмуна?
— Да, — буркнул Мелиадус. — Именно она и заставила нас поверить, что он благонадежен.
— Мы исходили из известного нам, не учитывая факторы, которых не могли предвидеть, — отозвался Калан, защищая себя и свою машину. — Но я не потому упомянул о своем маленьком изобретении. Сегодня утром меня попросили использовать ее.
— Кто?
— Сам Король-Император. Он вызвал меня в Тронный Зал и сообщил, что желает проверить одного из придворных.
— Кого?
— А как по-вашему, милорд, кого?
— Меня?! — возмутился Мелиадус.
— Именно. Я думаю, что он сомневается в вашей преданности, милорд барон.
— Как по-вашему, насколько сильно?
— Не очень сильно. Похоже, на уме у Гуона было только одно — что вы, быть может, чересчур сосредоточиваетесь на своих личных замыслах и недостаточно внимания уделяете интересам престола. Я думаю, он скорее всего хотел бы знать, насколько сильна ваша личная преданность и не оставили ли вы свои личные помыслы…
— Ты намерен подчиниться его приказу, Калан?
— Ты предлагаешь мне игнорировать приказ? — пожал плечами Калан.
— Нет. Но что же нам делать?
— Мне, конечно, придется поместить тебя в машину ментальности, но я полагаю, что сумею получить результаты, соответствующие по большей части нашим интересам. — Калан засмеялся тихо звучащим смехом из-под маски. — Начнем, Мелиадус?
Мелиадус с неприязнью взглянул на машину. В верхней ее части на системе подвесок, напоминающих эшафот, висел огромный колокол.
Калан включил рубильник и сделал рукой жест сожаления.
— Раньше мы держали машину в ее собственном зале, но пространства в последнее время стало не хватать. Это-то и есть одна из основных моих жалоб. От нас требуют столь многого, а дают так мало пространства для наших опытов.
Из машины послышался звук, похожий на дыхание какого-то гигантского зверя. Калан тихо засмеялся и сделал служителям в змеиных масках знак, чтобы они подошли и помогли ему в работе с машиной.
— Будь добр, Мелиадус, встань под колокол, мы тотчас же опустим его.
Мелиадус неохотно занял место под колоколом, и тот начал опускаться, пока полностью не закрыл его. Мягкие, похожие на плоть стенки корчились, заключая в себя его тело. Затем Мелиадус ощутил, что в его череп всадили раскаленную иглу и что она проникает в мозг глубже и глубже. Он попробовал было закричать, но голос его не слушался. Начались видения-галлюцинации и воспоминания о прошедшей жизни, главным образом о битвах и кровопролитиях. Перед его глазами часто вставало ненавистное лицо Дориана Хокмуна, искаженное в миллионе страшных обликов, а также прекрасное лицо женщины, которую он желал более всех других женщин — Ийссельды Брасс. Постепенно прошла вечность — его жизнь, — пока он не вспомнил все, что с ним происходило. Все, о чем он когда-либо думал или мечтал, но не последовательно, а в порядке возрастания важности. И надо всем довлела страсть к Ийссельде, его ненависть к Хокмуну и его замыслы о свержении власти Гуона.
Колокол поднялся, и Мелиадус снова увидел маску Калана. По какой-то неизвестной причине Мелиадус ощущал себя психически очистившимся и испытывал подъем духа.
— Ну, Калан, что ты обнаружил?
— На данном этапе ничего такого, чего бы я не знал. Для получения полных результатов потребуется час-другой. — Он хихикнул. — Император здорово бы позабавился, если бы их увидел.
— Надеюсь, он их не увидит.
— Он увидит, Мелиадус, что твоя ненависть к Хокмуну становится меньше и что твоя любовь к Императору постоянна и глубока. Разве не говорят, что любовь и ненависть идут рука об руку? Так что твоя ненависть к Гуону превратится в любовь при небольшом вмешательстве с моей стороны, конечно.
— Хорошо. Давай теперь обсудим остальное в моем плане. Во-первых, мы должны найти способ вернуть Замок Брасс в это измерение или же найти путь туда. Во-вторых, мы должны суметь вдохнуть жизнь в Черный Камень, что находится посреди лба Хокмуна, и таким образом добиться, чтобы он вновь оказался в нашей власти. И наконец, мы должны изобрести оружие и все прочее, что дало бы нам возможность победить Гуона.
— Конечно, — согласился Калан. — Уже есть новые металлы, новые методы, изобретенные мною для создания кораблей…
— Кораблей, на каких отплыл Тротт?
— Да. Эти двигатели гонят суда быстрей и дальше, чем все устройства, изобретенные раньше. Пока что корабли Тротта — единственные, оснащенные ими. Тротт должен вскоре прислать нам сообщение.
— Куда он отправился?
— Я не уверен, что знаю точно, но на приличное расстояние, по меньшей мере в несколько тысяч миль. Вероятно, в Азиакоммуниста…
— Это кажется вероятным, — согласился Мелиадус. — И все же давай забудем о Тротте и обсудим детали нашего плана. Тарагорм тоже работает над устройством, которое должно помочь нам добраться до Замка Брасс.
— Наверное, будет лучше всего, если Тарагорм сосредоточится на этой линии исследования, поскольку это его специальность, а я постараюсь активизировать Черный Камень, — предложил Калан.
— Наверное, — задумчиво произнес Мелиадус. — Сначала, вероятно, я посоветуюсь со своим братом по браку. Я покидаю тебя, но скоро вернусь.
С этими словами Мелиадус призвал своих рабынь с носилками. Он махнул на прощание Калану и приказал девушкам нести его во дворец.
Глава 3
Тарагорм из Дворца времени
В странном Дворце Тарагорма, выстроенном в форме гигантских часов, воздух был заполнен лязганьем, жужжанием и тиканьем маятников и маятничков. Тарагорм в своей огромной маске-часах, показывающих время столь же точно, как и прочие часы во Дворце, взял Мелиадуса за руку и провел его через Зал Маятника туда, где невысоко над головой Мелиадуса громадная медная чаша, выполненная в форме пылающего солнца, бросала свои пятьдесят тонн веса взад и вперед через зал.
— Ну, брат, — обратился Мелиадус к Тарагорму, продолжая идти. — Ты отправил мне сообщение, которое я, по твоему мнению, рад был бы услышать, но оно лишь уведомило меня, что я должен повидаться с тобой.
— Да, я считаю, что лучше всего будет передать тебе его лично. Идем. — Тарагорм провел Мелиадуса через короткий коридор в небольшое помещение, где стояли лишь одни древние часы. Он закрыл за ними дверь, и наступила относительная тишина. Тарагорм показал на часы. — Это, наверное, старейшие часы в мире, брат. Их называют «дедушкой» и они были сделаны Томасом Томпсоном.
— Никогда не слыхал этого имени.
— Мастер-ремесленник, величайший для своего века. Он жил задолго до Трагического Тысячелетия.
— В самом деле? И это имеет какое-нибудь отношение к тому, что ты хотел мне сказать?
— Конечно нет. — Тарагорм хлопнул в ладоши, и тут же открылась боковая дверь. В помещение шагнула тощая оборванная фигура с лицом, прикрытым простой маской из потрескавшейся кожи. Человек отвесил Мелиадусу экстравагантный поклон.
— Кто это?
— Это Эльвереза Тозер, брат. Ты помнишь это имя?
— Конечно! Человек, укравший кольцо у Майгана и затем исчезнувший!
— Правильно. Расскажи-ка моему брату, барону Мелиадусу, где ты был, мастер Тозер…
Тозер вновь поклонился, потом уселся на край стола, свесив ноги.
— Да не был я нигде, кроме Замка Брасс, милорд!
Внезапно Мелиадус прыгнул через всю комнату и схватил пораженного Тозера за рубашку.
— Где ты был? — зарычал он.
— В З-Замке Брасс, ваша честь…
Мелиадус встряхнул Тозера, подняв его со стола.
— Как?
— Я попал туда случайно — был взят в плен Хокмуном Кельнским. Меня держали в плену, у меня отняли мое кольцо, я сумел вернуть его, бежал, прибыл сюда… — единым духом в ужасе выпалил Тозер.
— Он принес с собой некоторые сведения, представляющие большой интерес, — добавил Тарагорм. — Расскажи ему, Тозер!
— Машина, что удерживает их в другом измерении, находится в подземельях Замка и заботливо охраняется. Эта кристаллическая штука привезена ими из места, называемого Сориандум. Именно она перенесла их туда и именно она гарантирует их безопасность. Это правда, милорд…
— Это правда, Мелиадус, — засмеялся Тарагорм. — Я проверил его дюжину раз. Я слышал об этой кристаллической машине, но не подозревал, что она еще употребляется. Используя все, что сообщил мне Тозер, я смогу достичь некоторых результатов.
— Ты сможешь помочь нам проложить дорогу через измерения к Замку Брасс?!
— О, это намного легче, чем ты думаешь, брат. Я уверен, что в самый короткий срок смогу вернуть Замок Брасс в наше измерение.
С минуту Мелиадус молча смотрел на Тарагорма, потом засмеялся. Смех его был столь громким, что почти заглушил стук часов.
— Наконец-то! Наконец-то! Спасибо тебе, брат! Спасибо тебе, мастер Тозер! Судьба определенно на моей стороне!
Глава 4
Задание для Мелиадуса
На следующий день Мелиадуса вызвали в Тронный Зал к Королю Гуону. По пути во Дворец Мелиадус озабоченно хмурился. Может быть, его предал Калан? Ученый сообщил Королю истинные результаты проверки на машин (У ментальности? Или Король Гуон сам догадался? Он прожил две тысячи лет и, несомненно, многому научился за это время. Может, фальшивые сведения Калана были слишком грубо сработаны, чтобы обмануть Гуона? Мелиадус почувствовал, как в нем поднимается страх. Это же конец всему! Не прикажет ли Гуон стражникам-Богомолам уничтожить его, когда он прибудет в Тронный Зал?
Огромные ворота распахнулись. За ними стояли стражники-Богомолы. В противоположном конце зала висел Тронный Шар, темный и таинственный.
Мелиадус двинулся к Тронному Шару.
В конце концов он добрался до него и склонился, но тот долгое время оставался темным и непроницаемым. Не играл ли с ним Гуон?
Наконец в Шаре появился сначала зеленый, потом розовый, а затем белый цвет, открыв скорченную фигурку эмбриона, и тот злобным взглядом пристально уставился на Мелиадуса.
— Барон…
— Благороднейший из Правителей…
— Мы довольны тобой… Мы довольны тобой и желаем оказать тебе честь.
— Благородный Князь?
— Ты, конечно, знаешь, что Шенегар Тротт отправился с особой экспедицией?
— Знаю, о Могучий Монарх.
— И ты знаешь, куда он отправился?
— Нет, о Свет Вселенной.
— Он направился в Амарек выведать, что возможно, об этом континенте, выяснить, встретим ли мы сопротивление, если высадим там экспедиционные силы.
— Значит, он встретил там сопротивление, о Бессмертный Правитель…
— Да. Неделю с лишним назад ему полагалось прислать сообщение. Мы озабочены.
— Ты думаешь, что он убит, Благородный Император?
— Нам хотелось бы это выяснить, а кроме того, выяснить, кто убил его, если это так, барон Мелиадус. Мы желаем доверить вторую экспедицию тебе.
Сперва Мелиадуса охватила ярость. Чтобы он играл вторую скрипку после этого толстого шута Тротта! Чтобы Мелиадус терял время, рыская вдоль берегов континента в надежде обнаружить останки Тротта! Он не потерпит ничего подобного! Он сию же секунду напал бы на Тронный Шар, если бы этот бессмертный маразматик не сразил бы его в одно мгновение. Мелиадус проглотил оскорбление, и в его голове начал складываться новый замысел.
— Это большая честь для меня, Король Всего, — произнес он с притворным уничижением. — Экипажи кораблей мне подобрать самому?
— Как пожелаешь.
— Тогда я возьму людей, в которых уверен. Своих Волков и членов Легиона Стервятника.
— Но они же не моряки! Они даже не морская пехота!
— Среди Стервятников есть моряки, о Император Всего Мира, и я отберу именно этих людей.
— Как пожелаешь, барон Мелиадус.
Мелиадус был поражен, узнав, что Тротт отплыл в Амарек, и это заставило его вознегодовать еще больше, поскольку это означало, что Гуон доверил графу Суссекскому задание, которое по праву должно было доверено ему, барону Мелиадусу, еще один счет, который должен быть оплачен. Теперь Мелиадус был рад, что дождался своего часа и принял, вернее, сделал вид, что принял, приказ Короля. Удобный случай ему предоставил тот, кого теперь он считал своим основным врагом после Хокмуна.
На миг Мелиадус сделал вид, что раздумывает.
— Если ты считаешь Стервятников не заслуживающими доверия, о Монарх Пространства и Времени, то нельзя ли мне предложить, чтобы я взял с собой и их предводителя?
— Их предводителя? Аэровак Микосеваар мертв, его убил Хокмун!
— Но его вдова унаследовала титул Гранд Констебля.
— Флана! Женщина!
— Да, Великий Император. Она с ними управится.
— Я не подумал бы, что графиня Кэнберрийская управится и с кроликом, настолько она рассеянна, но если ты так хочешь, милорд, пусть будет так…
Еще час они обсуждали детали плана, и Король дал Мелиадусу все возможные сведения по поводу экспедиции Тротта. Затем Мелиадус ушел, и глаза его, спрятанные за маской, сияли торжеством.
Глава 5
Флот в Дю-вере
Небольшой флот стоял на якоре в мертвенно-бледном море против города Дю-Вера, усыпанного башнями и окаймленного с двух сторон набережными из алого камня. На широких крышах зданий расположились, сложив крылья, тысячи орнитоптеров, сделанных в виде птиц и мифических зверей. По улицам двигались их пилоты в масках Ворона и Совы, смешавшись с моряками в масках Рыбы и Морского Змея, пехотинцами и кавалеристами в масках Свиньи, Пса, Козла и Быка. Все они готовились пересечь пролив, но не на кораблях, а по прославленному Серебряному мосту, огромная сверкающая дуга которого виднелась в другом конце города.
На кораблях в порту толпились солдаты, лица которых были прикрыты масками Волков и Стервятников. Они были до зубов вооружены копьями, мечами, луками со стрелами и огненными копьями, а знаменосец держал знамя Гранд Констебля Ордена Волка. У другого в руках было знамя Гранд Констебля Ордена Стервятников. Этот Орден был прежде просто Легионом Стервятников, но был поднят до статуса Ордена за выигранные им в Европе битвы и чтобы почтить память его кровожадного предводителя Аэровака Микосеваара.
Корабли же были примечательны тем, что не имели никаких парусов. Вместо них были установлены громадные водяные колеса, сделанные из дерева и металла. На носах кораблей были установлены позолоченные фигуры, представлявшие ужасных древних Богов Гранбретани, которые, как считалось, правили страной до Трагического Тысячелетия: Чиршила, Воющего Бога; Джиджи Блада, Стонущего Бога; Бджрина Адасса, Поющего Бога; Да’Има Сласа, Плачущего Бога; Арала Вилэна, Рычащего Бога, Верховного Бога, отца Сквиза и Блансахредида, Богов Рока и Хаоса.
Флагманом был «Арал Вилэн», и на мостике его возвышалась зловещая фигура барона Мелиадуса. Рядом с ним стояла графиня Флана Микосеваар. Внизу, под мостиком, стали собираться капитаны кораблей в масках Волков и Стервятников, вызванных на флагман.
Мелиадус, прочистив горло, обратился к ним с речью:
— Без сомнения, все вы гадаете о цели нашего плавания, господа, и гадаете также о природе этих кораблей, столь странных на вид, на которых мы плывем. В кораблях нет никакой тайны — они снабжены двигателями, схожими с теми, что движут наши орнитоптеры, но намного мощнее, и являются изобретением героя Гранбретани, барона Калана Витальского. Они могут нести нас через водные просторы гораздо быстрей, чем паруса, и не обязаны ждать воли стихий. Что же касается целей нашего плаванья, то я открою вам это позднее… Этот корабль, «Арал Вилэн», назван в честь Верховного Бога древней Гранбретани, сделавшего эту страну тем, чем она стала сегодня. Его братья-корабли «Сквиз» и «Блансахредид» также представляют собой славу Гранбретани, древнюю, мрачную славу, кровавую и ужасную славу нашей земли. Славу, которой, я уверен, вы по праву гордитесь. — Мелиадус помолчал. — Вы хотели бы, чтобы она была потеряна, господа?
Ответом был рев:
— Нет! Нет! Клянусь Аралом Вилэном! Клянусь Сквизом и Блансахредидом! Нет! Нет!
— И вы сделаете все, чтобы Гранбретань сохранила свое могущество и свою сумасшедшую славу?
— Да! Да! Да!
— И вы все будете со мной заодно в той безумной авантюре, которая ожидает «Арал Вилэн» и его собратьев?
— Да! Скажи нам, в чем она заключается? Скажи нам!
— Вы не откажетесь от нее? Последуете за мной до конца?
— Да! — единым порывом выкрикнули больше двух десятков глоток.
— Тогда следуйте в мою каюту и я изложу вам детали плана. Но предупреждаю, коль скоро вы туда войдете, вам придется следовать за мной всегда. А кто не согласен — не покинет каюту живым!
Мелиадус сошел с мостика и проследовал в каюту под ним. Все до единого офицеры последовали за ним.
Барон Мелиадус стоял перед ними. Его темная каюта освещалась только тусклым фонарем. На столе лежали карты, но барон не сверялся с ними. Голос его был низким и вибрирующим.
— Не буду больше интриговать вас, господа, а сразу же сообщу вам о характере нашей авантюры. Мы затеваем измену… — Он откашлялся. Нам предстоит поднять бунт против нашего наследного Правителя, Короля-Императора Гуона.
В каюте прозвучало несколько возгласов недоумения, и маски Волков и Стервятников с величайшим вниманием обратились к Мелиадусу.
— Король Гуон безумен! — быстро проговорил Мелиадус. — Не личное честолюбие побуждает меня к этому замыслу, а любовь к родной стране. Гуон — сумасшедший, и две тысячи лет, прожитые им, омрачили его разум, а не придали ему мудрости. Эта экспедиция, например, должна была отправиться в Амарек выяснить, нельзя ли завоевать тамошние земли, в то время как мы только что сокрушили Ближний Восток.
— И вместо Гуона станете править вы, а, барон? — цинично предположил капитан Стервятников.
— Вовсе нет, — покачал головой Мелиадус. — Нашей Королевой станет Флана Микосеваар. Стервятники и Волки займут места Богомолов в числе тех, кто пользуется королевской милостью. Ваши Ордена будут принадлежать к числу высших…
— Но ведь Стервятники — Орден наемников, — заметил капитан Волков.
— Они доказали свою преданность Гранбретани, — пожал плечами Мелиадус. — И можно еще к этому добавить, что многие из наших собственных Орденов сейчас разлагаются, так что Темной Империи нужна свежая кровь.
Еще один капитан Стервятников задумчиво проговорил:
— Так значит, Флана будет нашей Королевой-Императрицей, а вы, барон?
— Регентом и Консортом. Я женюсь на Флане и стану помогать ей править.
— Вы станете настоящим Королем-Императором во всем, кроме наименования, — произнес тот же капитан-Стервятник.
— Я буду могуч, это верно, но Флана — королевской крови, а не я. Она — ваша Королева-Императрица по праву древнего рода. Я буду всего лишь Верховным Военачальником и все остальные государственные дела предоставлю ей, потому что моя жизнь — это война, господа, и я только желаю улучшить манеру, в которой ведутся наши войны.
Казалось, капитаны были удовлетворены.
— Поэтому, вместо того чтобы отплыть с утренним отливом в Амарек, — продолжал Мелиадус, — мы проплывем немного вдоль побережья, дожидаясь своего часа, а затем пройдем в устье Таймзы, проплывем по реке до Лондры и прибудем в сердце города раньше, чем кто-то сможет догадаться о наших намерениях.
— Но Гуон хорошо защищен. Взять штурмом его Дворец практически невозможно. В городе наверняка будут преданные Гуону легионы, — проговорил еще один капитан-Волк.
— У нас в городе тоже есть союзники. Многие из легионов пойдут за нами. На нашей стороне Тарагорм, а он — наследный командир нескольких тысяч воинов после смерти своего кузена. Орден Хорька, конечно, небольшой, но многие его легионы находятся в Лондре, в то время как другие легионы — в Европе. Они защищают наши владения. Все вельможи, которые наверняка останутся на стороне Гуона, находятся в данный момент на материке. Для нанесения удара это превосходное время. Барон Калан тоже с нами — он может помочь нам новым оружием и своими подчиненными — Змеями. Если мы добьемся быстрой победы или по меньшей мере каких-то успехов, то вполне вероятно, что к нам присоединятся многие другие, потому что немногие найдут в своей душе любовь к Королю Гуону, коль скоро на троне окажется Флана.
— Я испытываю преданность к Гуону, — признался один из капитанов-Волков. — Она у нас врожденная.
— Так же, как и верность духу Арала Вилэна — всему, что собой символизирует Гранбретань. Разве эта верность не более врожденная?
Капитан поразмыслил с минуту, потом кивнул:
— Да, вы правы. С новой правительницей королевской крови на троне к нам придет все наше величие.
— О, оно придет, придет! — яростно пообещал Мелиадус, сверкая черными глазами из своей оскаленной маски.
Глава 6
Возвращение в замок Брасс
В большом зале Замка Брасс Ийссельда Хокмун, дочь графа Брасса, плакала.
Она плакала от радости, боясь поверить, что человек, стоящий перед ней, — ее муж, которого она так страстно любила. Хокмун засмеялся и, шагнув вперед, обнял ее и поцелуями осушил ее слезы. Тогда она тоже засмеялась, лицо ее засветилось радостью.
— Ах, Дориан, Дориан! Мы уже боялись, что вас убили в Гранбретани.
— Вспоминая все, что с нами произошло, — усмехнулся Хокмун, — Гранбретань оказалась для нас самым безопасным местом из всех, что мы посетили за время нашего путешествия. Ты согласен, Д’Аверк?
— Да, — откашлялся Д’Аверк. — И, возможно, самым приятным.
Худощавый и бледнолицый Боджентль в легком удивлении покачал головой:
— Но как вы смогли вернуться из Амарека в Камарг? Ведь они в разных измерениях!
— Не спрашивайте меня, сэр Боджентль, — пожал плечами Хокмун, — не спрашивайте меня. Нас доставили сюда Великие Добродетельные Люди — вот и все, что мне известно. Путешествие было весьма скорым, заняв всего несколько минут.
— Великие Добродетельные Люди! Никогда не слыхал о таких, — грубовато проговорил граф Брасс, оглаживая рыжие усы и пытаясь скрыть слезы. — Какие-то духи, а?
— Да, в некотором роде, отец, — Хокмун протянул руку тестю. — Вы хорошо выглядите, граф Брасс. Ваши волосы рыжие, как всегда.
— Это не признак юности, — пожаловался граф. — Это ржавчина. Я загниваю здесь, покуда вы наслаждаетесь путешествиями по миру.
Оладан, маленький сын великанов с Булгарских гор, робко выступил вперед:
— Я рад видеть тебя, друг Хокмун. И, кажется, в добром здравии. — Он улыбнулся, предлагая Хокмуну кубок вина. — Вот, выпей это как чашу приветствия!
Хокмун улыбнулся в ответ и, приняв кубок из рук Оладана, осушил его одним глотком.
— Спасибо, друг Оладан. Как твои дела?
— Скучаю. Мы все здесь скучали и боялись, что вы не вернетесь.
— Но вот я вернулся, и мне думается, что у нас достаточно рассказов, чтобы на несколько часов развеять вашу скуку. Кроме того, у меня есть план, который несомненно принесет вам избавление от мучающей вас бездеятельности.
— Какой план? — загремел граф Брасс. — Ради всех нас, говори сейчас же!
— Да. — Хокмун легко рассмеялся. — Но дайте мне хоть минутку взглянуть на жену. — Он повернулся, посмотрел в глаза Ийссельде и увидел, что в них появилось тревожное выражение. — Что такое, Ийссельда?
— Я вижу, — сказала она, — что ты вновь станешь рисковать своей жизнью.
— Наверное.
— Если так должно быть, значит, пусть будет. — Она глубоко вздохнула и улыбнулась ему: — Но надеюсь, это случится не сегодня ночью.
— И не через несколько ночей. Нам надо многое обсудить.
— Да, — тихо проговорила она, глядя на плиты пола. — И я должна многое сообщить тебе.
Граф Брасс шагнул вперед, показывая на другой конец зала, где слуги уставляли стол яствами.
— Давайте поедим. Мы приказали подать все самое лучшее в честь вашего прибытия домой.
Позже, когда они сидели у огня, Хокмун показал им Меч Зари и Рунный Посох, который вытащил из-за пазухи. Сразу же зал осветился кружащимися огнями, рисовавшими в воздухе узоры, и заполнился странным горько-сладким запахом.
Пока Хокмун не убрал Посох обратно, все взирали на него с немым благоговением.
— Это наше знамя, друзья мои. Именно ему станем мы служить теперь, когда пойдем в бой против Темной Империи.
— Против всей Темной Империи? — поскреб Оладан густую шерсть на лице.
— Да, — мягко улыбнулся Хокмун.
— А разве у Гранбретани не насчитывается нескольких миллионов солдат? — невинно осведомился Боджентль.
— Да, по-моему, несколько миллионов.
— А у нас в Замке Брасс осталось всего пятьсот воинов-камаргцев, — произнес как бы про себя граф Брасс, вытирая рот рукавом и притворно хмурясь. — Дайте-ка мне подсчитать…
Заговорил Д’Аверк:
— У нас больше пятисот. Вы забываете, что у нас есть Легион Зари. — Он показал на меч Хокмуна, лежащий в ножнах рядом с его креслом.
— И сколько же солдат в этом таинственном Легионе? — спросил Оладан.
— Не знаю, может, бесконечно много, а может, и нет…
— Скажем, тысяча, — размышлял вслух граф Брасс. — В порядке пессимистической оценки, конечно. Это составляет полторы тысячи воинов против…
— Нескольких миллионов, — закончил за него Д’Аверк.
— Да, нескольких миллионов, обеспеченных всеми ресурсами Темной Империи, включая знания, с которыми не нам тягаться…
— У нас есть Красный Амулет и кольца Майгана, — напомнил ему Хокмун.
— Ах, да, эти… — Граф Брасс, казалось, нахмурился. — У нас они есть. И на нашей стороне то, что мы боремся за правое дело — таков наш актив, герцог Дориан?
— Наверное. Но если мы используем кольца Майгана для возврата в наше измерение и проведем несколько небольших битв неподалеку от Камарга, освобождая угнетенных, мы сможем собрать кое-какую крестьянскую армию…
— Крестьянскую армию, хм…
— Я знаю, что это соотношение сил кажется безнадежным для нас, граф Брасс, — вздохнул Хокмун.
И тут на лице графа появилась вдруг улыбка:
— Совершенно верно, малыш, ты угадал!
— О чем вы?
— Это именно то соотношение, что нам подходит. Я принесу карты, и мы сможем спланировать свои первые кампании!
Пока граф отсутствовал, Оладан сказал Хокмуну:
— Мы забыли сообщить, что Эльвереза Тозер сбежал. Он убил своего охранника, когда был на верховой прогулке, вернулся сюда, нашел свое кольцо и исчез.
— Это плохая новость, — нахмурился Хокмун. — Он мог вернуться в Лондру.
— Именно. В данный момент мы весьма уязвимы, друг Хокмун.
— Итак, давайте посмотрим, — сказал вернувшийся с картами граф Брасс.
Час спустя Хокмун поднялся, взял Ийссельду за руку, пожелал друзьям спокойной ночи и отправился в свои покои.
Пять часов прошло, но они все еще не спали, держа друг друга в объятиях. Вот тогда-то она и сообщила ему, что у них будет ребенок.
Он принял эту новость молча, всего лишь поцеловал ее и привлек к себе. Но когда она уснула, он встал и подошел к окну. Он долго стоял там, глядя на тростники и лагуны Камарга, размышляя о том, что теперь он должен сражаться за нечто даже более важное, чем идеал.
Он надеялся, что доживет до того, чтобы увидеть своего ребенка.
Он надеялся, что его ребенок родится, даже если он до этого и не доживет.
Глава 7
Звери начинают грызню
Мелиадус улыбнулся под маской и сжал руку Фланы Микосеваар, когда выше по течению реки стали видны башни Лондры.
— Все идет так хорошо, — прошептал он. — Скоро, моя дорогая, ты будешь Королевой. Они ни о чем не подозревают. Они и не могут подозревать. Таких восстаний не бывало сто веков! Они не подготовлены. Как они будут проклинать архитекторов, которые расположили их казармы вдоль берегов! — Он тихо рассмеялся.
Флана устала от грохота водяного колеса, толкавшего корабль вперед. Одним из достоинств паруса, как поняла она теперь, является то, что он бесшумен. Этим шумным штукам не следует больше позволять появляться в Лондре, после того как они сослужат нужную роль и она станет править. Но раздражение было слабым, а решение — не самым важным. Снова она обратилась мыслями внутрь себя и забыла о Мелиадусе и о его планах. Снова она думала о Д’Аверке.
Капитаны кораблей, шедших впереди, знали, что делать. Кроме двигателей Калана на них были установлены и огненные пушки его же изобретения, а целью были казармы Орденов Свиньи, Крысы, Мухи и прочих. Эти казармы тянулись вдоль реки неподалеку от окраин Лондры.
Барон Мелиадус отдал тихий приказ капитану корабля поднять надлежащий флаг, цвет которого подал бы сигнал начать обстрел.
По утрам Лондра бывала недвижима, столь же, как всегда, мрачна, столь же, как обычно, экстравагантна с ее устремившимися в небо безумными башнями, похожими на поднятые вверх руки драматических актеров.
Было рано. Кроме рабов, никто еще не проснулся. Никто, исключая Тарагорма, Калана и их людей, которые ожидали начала сражения. Они намеревались уничтожить столько врагов, сколько смогут, потом гнать оставшихся ко Дворцу, запереть их там, словно в бутылке, чтобы к полудню у них было не несколько объектов для атаки, а один.
Мелиадус понимал, что, даже если они преуспеют в выполнении своих планов на первом этапе, настоящий бой начнется при штурме Дворца, поскольку его будет трудно захватить имеющимися силами.
Дыхание Мелиадуса участилось. Глаза его засверкали, из дул бронзовых пушек вырвалось пламя и с воем понеслось к ничего не подозревающим казармам. В первые же несколько секунд взметнулся страшный факел, когда одна из казарм взлетела в воздух.
— Какая удача! — воскликнул Мелиадус. — Это — добрый знак! Не думал я с первого выстрела иметь такой успех!
Второй взрыв — это взлетела в воздух вторая казарма на другом берегу реки. Из остававшихся казарм выскочили перепуганные солдаты. Кое-кто из них пребывал в такой панике, что забыл даже о маске! Когда они метнулись прочь от казарм, огнепушка перенесла огонь на них. Крики и вопли эхом разнеслись между спящими башнями Лондры — первое предупреждение, полученное большинством граждан Лондры.
Волчья маска повернулась к маске Стервятника, выражая молчаливое удовлетворение резней на набережной. Свиньи и Крысы разбегались в поисках укрытия. Мухи метнулись за еще нетронутые здания по соседству, а немногие солдаты, что успели вооружиться, открыли ответный огонь.
Звери начали грызню.
Все это было частью того узора судьбы, который привел в действие Мелиадус, когда воззвал к Рунному Посоху.
Но пока никто не мог предсказать, как сложится этот узор, кто в конечном, итоге станет победителем — Гуон, Мелиадус или Хокмун.
Глава 8
Изобретение Тарагорма
Прошло несколько часов, и казармы были полностью стерты с лица земли, а уцелевшие солдаты отступили к Дворцу Короля Гуона и объединились с несколькими тысячами воинов-Богомолов. Вероятно, Гуон все еще не понимал, что происходит. Наверное, он даже думал, что это солдаты Азиакоммуниста напали на них, маскируясь под гранбретанцев. Мелиадус улыбался, когда вместе с Фланой Микосеваар высадился на берег и проделал путь до Дворца Времени пешком в сопровождении Волков и Стервятников. Когда он вступил во Дворец Времени и обнаружил Тарагорма в небольшом помещении, настроение у Мелиадуса было прекрасное.
— Брат, наши успехи очевидны! Они даже больше, чем я ожидал!
— Да, — ответил Тарагорм, кивнув Флане, на которой он, как и Мелиадус, был женат в свое время. — Моим Хорькам пока что едва ли что нужно делать. Но, несомненно, они будут полезны, когда придется выкуривать тех, кто остался в переходах города. Я планирую использовать их для удара по врагу с тыла, как только мы надлежащим образом локализуем главные очаги.
— Ты послал приглашение встретиться с тобой здесь. Почему?
— Я считаю, что открыл средство вернуть наших врагов из Замка Брасс в их собственное измерение, — тихо произнес Тарагорм голосом, полным спокойного удовлетворения.
Мелиадус издал глухой стон.
— Ах, Тарагорм, наконец-то кролики мои!
— Я не совсем уверен, — рассмеялся Тарагорм, — что моя машина сработает, но чувствую, что она может сработать, поскольку в ее основу легла та же самая формула, которую я нашел в книге, где упоминалась кристаллическая машина Сориандума. Хотел бы ты осмотреть ее?
— Да! Отведи нас к ней, брат, умоляю тебя!
— Сюда.
Тарагорм провел Мелиадуса и Флану через два коротких коридора, заполненных шумом часов, и подвел их к низкой двери, которую открыл небольшим ключом.
— Здесь. — Он вынул факел из подставки перед дверью и воспользовался им, чтобы осветить подземелье. — Вот она. Находится примерно на том же уровне, что и кристаллическая машина Замка Брасс. Ее голос сможет пройти сквозь измерения.
— Я ничего не слышу, — несколько разочарованно произнес Мелиадус.
— Ты ничего не слышишь, потому что нечего слышать — в этом измерении, по крайней мере. Она, гарантирую, издает приличной громкости звук в каком-то другом пространстве и времени.
Мелиадус приблизился к установке. Она походила на большой медный остов часов размером с рост человека. Внизу раскачивался маховик-маятник, двигая стрелки. Во всех отношениях установка выглядела как обыкновенные часы, поскольку, кроме маятника, еще были и шестеренки, и пружинки. Размер их, правда, был несколько великоват. Сзади находился предмет с молоточком, напоминавший гонг. Пока они разглядывали это сооружение, стрелки качнулись, передвинувшись на половину часа, и молоточек медленно поднялся, внезапно упал на гонг, и они увидели, как гонг завибрировал, но никакого звука не было слышно.
— Невероятно! — прошептал Мелиадус. — Но как она работает?
— Мне надо еще немного ее подрегулировать, чтобы была гарантия, что она будет работать в нужном измерении, которое при помощи Тозера я сумел локализовать. Когда наступит полночь, наши друзья в Замке Брасс получат кое-какой неприятный сюрприз.
Мелиадус удовлетворенно вздохнул.
— О, благородный брат, ты станешь самым богатым и самым почитаемым человеком в Империи!
Маска-часы Тарагорма слегка наклонилась, показывая, что обещание Мелиадуса воспринято.
— Это лишь положенное, — тихо произнес Тарагорм. — Не благодарю тебя, брат.
— Ты уверен, что она сработает?
— Если нет, я не стану самым богатым и самым почитаемым человеком в Империи, — ответил Тарагорм с некоторым сарказмом. — Несомненно, ты тогда позаботишься, чтобы я был вознагражден менее приятным способом.
Мелиадус порывисто обнял родственника за плечи:
— Не говори так, брат! Ах, не говори об этом!
Глава 9
Гуон совещается со своими капитанами
— Ну, ну, господа. Какие-то гражданские беспорядки, насколько мы понимаем, — прозвучал юный голос из сморщенного горла, и острые черные глаза стрельнули по собравшимся перед ним маскам.
— Это измена, Благородный Монарх! — произнес воин в маске Богомола. Мундир его был в беспорядке, а маска опалена огненным копьем.
— Гражданская война, — уточнил второй.
— Мы оказались совершенно неподготовленными, о Превосходный Правитель, — добавил третий.
— И в самом деле оказались, господа. Совершенно. Мы виним вас всех и себя тоже. Нас обманули. — Его взгляд медленно прошелся по ряду собравшихся капитанов. — Калан здесь?
— Нет, Великий Государь.
— А Тарагорм? — промурлыкал сладкий голос.
— И Тарагорм отсутствует, о Король Всего.
— Так… И некоторые утверждают, что видели на флагмане Мелиадуса?
— С графиней Фланой, о Великий Император.
— Это логично. Да, нас здорово обманули. Но это не имеет значения. Мы полагаем, Дворец хорошо защищен?
— Только очень крупные силы могут надеяться захватить его, о Повелитель Всего Света.
— Но у них, вероятно, есть весьма крупные силы? А если с ними Калан и Тарагорм, то у них есть и другие средства. Мы подготовлены к осаде, капитан? — обратился Гуон к капитану стражников-Богомолов, склонившему голову.
— В какой-то степени, Превосходный Князь. Но такие события совершенно беспрецедентны.
— И правда. Наверное, тогда нам следует поискать подкрепление.
— С континента, — добавил один из капитанов. — Все преданные бароны там — Адаз Промп, Шенегар Тротт…
— Шенегар Тротт не на континенте, — вежливо поправил его Король Гуон.
— Джерек Нанкенсин, Майгель Хольст…
— Да, да, нам известны имена наших баронов. Но можем ли мы быть уверенными в их преданности?
— Я бы сказал, что да, Великий Король-Император, так как их солдаты погибли сегодня. Если бы они все были в сговоре с Мелиадусом, то наверняка уже перешли бы на его сторону.
— Ваше предположение, вероятнее всего, правильно. Хорошо, отзовите всех лордов Гранбретани. Прикажите им взять с собой все незанятые в боевых действиях войска и как можно быстрей подавить этот бунт. Скажите им, что это причиняет нам массу хлопот. Гонцу лучше всего отправиться с крыши Дворца. Как мы поняли, несколько орнитоптеров у нас еще есть.
Откуда-то донесся приглушенный рев огненной пушки и, казалось, Тронный Зал чуть-чуть вздрогнул.
— Очень много неудобств, — вздохнул Король-Император. — Как вы оцениваете успехи Мелиадуса на данный момент?
— В его руках весь город, исключая Дворец, Превосходный Монарх.
— Я всегда считал, что он самый лучший мой полководец.
Глава 10
Почти полночь
Барон Мелиадус сидел в своих покоях, наблюдая за пожарами в городе. Особенно наслаждался он зрелищем разбившегося над Дворцом орнитоптера. Ночное небо было ясным, а звезды ярко сверкали. Это был исключительно приятный вечер. Чтобы завершить картину и сделать его уж совсем совершенным, Мелиадус приказал четырем рабыням, некогда известным музыкантшам, сыграть квартет Лондона Джона, прекраснейшего композитора Гранбретани.
Музыка в сочетании с лязгом металла, взрывами и воплями людей приятно ласкала слух Мелиадуса. Он потягивал вино и, наслаждаясь, разбирал карты.
Раздался стук в дверь, и рабыня открыла ее. Вошел начальник пехоты Бели и поклонился.
— Должен доложить, сэр, что у нас недостает солдат. Нам удалось совершить чудо с весьма небольшим количеством, но мы не можем гарантировать, что удержим захваченные позиции без подкрепления. Либо подкрепление, либо мы будем вынуждены перегруппироваться.
— То есть вообще оставить город, не так ли, капитан?
— Именно так, сэр.
Мелиадус дотронулся до своей маски.
— На континенте есть подразделения Волков, Стервятников и даже Хорьков. Вероятно, если их отозвать…
— Будет ли на это время, сэр?
— Нам придется выкроить на это время, капитан Бели.
— Да, сэр.
— А не предложить ли всем пленным сменить маску? — задумчиво произнес Мелиадус. — Они же видят, что мы побеждаем, и могут пожелать перейти на нашу сторону.
— Дворец Короля Гуона отлично защищен, сэр, — проговорил Бели, отдавая честь.
— И он будет взят, капитан, я уверен.
Музыка Лондона Джона все еще звучала, продолжался пожар, и Мелиадус был уверен, что все идет отлично. Для взятия Дворца потребуется время, но он был абсолютно убежден, что Дворец будет ими взят, Гуон уничтожен, Флана сядет на его место, а сам Мелиадус станет самым могущественным человеком Империи.
Он взглянул на стенные часы. Время приближалось к одиннадцати часам. Он встал и хлопнул в ладоши, заставив девушек умолкнуть.
— Принесите мои носилки, — приказал он. — Я отправляюсь во Дворец Времени.
Он сел в принесенные носилки и откинулся на подушки.
Двигаясь по коридорам, Мелиадус все еще слышал музыку огненных пушек, крики сражающихся солдат. Признаться, победа еще не была достигнута, и даже если он убьет Короля Гуона, могут найтись бароны, которые не признают Флану Императрицей. Для укрепления своего положения ему потребуется несколько месяцев, но делу можно было бы помочь, если бы удалось объединить их всех ненавистью против Камарга и Замка Брасс.
— Быстрее! — крикнул он обнаженным девушкам. — Быстрее! Мы не должны опоздать!
Если машина Тарагорма сработает, он обретет двойное преимущество, поскольку окажется способным добраться до своих врагов и объединить страну.
Мелиадус вздохнул, очень довольный. Все шло просто превосходно.
