Глава 7
Я прожил уже слишком долго, и с каждым новым днем шансы моей гибели все больше увеличивались. Хотя факт этот формулируется иными словами, но отношением к нему моего страхового агентства может на явственном примере служить размер страховой премии. Их компьютер определил меня в одну рубрику со случаями неизлечимой ксенопатии — в соответствии с их критериями и показаниями моих шпионов. Это придает мне уверенность: возможно, они правы. Впервые за очень долгий срок я был ввергнут в опасный эксперимент. И чувствовал, что немного вышел из формы. Если Грин Грин и заметил, что мои руки дрожат, то никаких замечаний не сделал. В этих руках заключалась его жизнь, а у него и без того мысли имели самую мрачную окраску. Сейчас он мог убить меня в любое время. И он это знал. И я знал. И он знал, что я знаю. И…
Сдерживало его лишь то обстоятельство, что он не мог выбраться с Иллирии без меня. Рассуждая логически, это означало, что его корабль остался на острове. Из чего следовало, что если в распоряжении Шендона имеется корабль, он может отправиться на наши поиски с воздуха. Значит, мы поступим разумно, укрывшись под кронами деревьев на берегу, и в дальнейшее путешествие следует отправиться только под покровом ночи. Соответственно, я перенес наши строительные работы в глубь берега. Грин Грин нашел эту идею великолепной.
В облачном одеяле в тот день появилась проплешина, но полностью небо не очистилось. По-прежнему шел дождь. Стало немного светлее, и над нами проплыли две белые луны, Каттонталус и Флопсус. Правда, рассмотреть их ухмылки и глазницы было невозможно.
Позже, в тот же день, с Острова поднялось большое серебряное насекомое, втрое больше «Модели-T», отвратительного вида, как личинка жука. Шесть раз оно описало круги над озером. Мы укрылись под многочисленными ветвями, к тому же зарылись в листья и оставались в своем укрытии, пока «насекомое» не вернулось на Остров Мертвых. Все это время я судорожно сжимал мой древний амулет. Старина-кролик не выдал и на этот раз.
Плот мы закончили за пару часов до заката и остаток дня провели, сидя на земле и прислонившись спинами к стволам деревьев.
— Грош за идею, — проронил я.
— Что такое грош?
— Древняя монета, когда-то распространенная на моей родной планете. Впрочем, обдумав предложение, я его снимаю — теперь они очень ценятся.
— Странное предложение — купить мысль. В древности существовал такой обычай?
— Это было связано с развитием торговли: у всего есть своя цена.
— Чрезвычайно интересная концепция. И я понимаю, кстати, как люди вроде тебя вполне могут в нее верить. Ты бы выкупил пайбадру?
— Это уже сутяжничество. Пайбадра — причина действия.
— Но ты бы заплатил человеку, чтобы он оставил намерение отомстить тебе?
— Нет.
— Почему же?
— Ты бы взял деньги и продолжал бы искать удовлетворения, надеясь усыпить меня чувством ложной безопасности.
— Я говорил не о себе. Ты же знаешь, что я богат и что пейанцы никогда не оставят мысли о вендеттах, ни за что и никогда… Нет. Я подумал о Майке ІПендоне. Он твой соплеменник и тоже может думать, что у всего имеется своя цена. Как мне помнится, первый ущерб он нанес тебе потому, что ему требовались деньги, и, стараясь добыть их, он делал это за твой счет. Теперь он ненавидит тебя за то, что ты послал его в тюрьму, а потом убил. Но поскольку он землянин, а земляне любят назначать денежную плату за все вещи, то, может быть, если ты заплатишь ему достаточно за его пайбадру, он уйдет с нашего пути.
Купить выход из нашего положения за деньги? Эта мысль мне в голову не приходила. Я прибыл на Иллирию, готовый сражаться с врагом — пейанцем. Теперь я держал его в руках, и он мне больше не угрожал. Его место занял землянин, ставший теперь моим врагом номер один. Может быть, Грин Грин и прав. Мы народ корыстный, хотя нельзя сказать, что сильно отличаемся в этом от других рас, но некоторых все же превосходим. И в неприятности Шендон вляпался, в первую очередь, из-за своих дорогостоящих вкусов. События на Иллирии разворачивались столь стремительно, что мне и в голову не пришло: выход можно найти, пожертвовав деньгами.
С другой стороны, учитывая список расходов Шендона, который был представлен еще на первом суде, вывод можно было сделать однозначный: он тратил деньги со скоростью горного потока, падающего с высоты. Допустим, я дам ему полмиллиона в универсальных кредитных карточках. Всякий другой поместил бы эти деньги понадежней и всю жизнь жил на дивиденды. Шендон же истратит их за пару лет, а потом решит: выдоив у меня один раз, сможет сделать это и во второй и в третий раз и так далее. Допустим, он не станет съедать свою гусыню, несущую золотые яйца, но будет ее терроризировать бесконечно.
И все же, если он пойдет на соглашение сейчас, его следовало бы купить. После я успею организовать команду профессиональных убийц, и они быстро выведут его из игры.
Но если они промахнутся…
Тогда он снова сядет мне на хвост, и вновь останется лишь один вариант — или он, или я.
Я обдумывал эту мысль всесторонне и, в конце концов, пришел к единственному выходу, вернее, выводу…
Я наблюдал, как гаснет день и тучи зашнуровывают небо на ночь. Скоро наступит время подтащить плот к воде и отправиться в путь по утихомирившимся водам, но лунный свет нам помогать не будет.
— Грин Грин, — произнес я. — В тебе я узнаю себя, потому что я, вероятно, стал более пейанцем, чем землянином, и я думаю, что дело именно в том, что «я — настоящий». Я тоже могу убивать, как делал бы ты, и я также буду держаться моей пайбадры, разверзнись хоть земля, хоть небо.
— Я знаю, — промолвил он, — я уважаю тебя за это.
— И вот что я хочу сказать: когда все закончится, и, если мы оба доживем до конца, я мог бы найти в тебе друга. Мог бы ходатайствовать за тебя перед другими Именами, чтобы они дали тебе новое посвящение. Я был бы рад видеть высшего жреца Странти с именем Кирвара Четырехлицего, Отца Всех Цветов.
— Ты пытаешься узнать мою цену, землянин?
— Нет. Я лишь предлагаю. Делай так, как подсказывает тебе твоя совесть. И все же ты не нанес мне пайбадры.
— Пытаясь убить тебя?
— Из-за ложной пайбадры, а это меня не волнует.
— Ты знаешь, что я могу покончить с тобой, когда захочу.
— Я знаю, что ты так думаешь.
— Мне казалось, что я обстоятельно обосновал свою мысль.
— Это результат дедукции.
— Ты действительно во многом пейанец. Обещаю не убивать тебя и отсрочить месть, пока мы не рассчитаемся с Шендоном.
И мы сидели и ждали, пока не наступит ночь. И она наступила.
— Пора, — сказал я.
— Пора, — откликнулся он, и мы поднялись и подняли плот с двух сторон.
Мы отнесли его к воде и опустили в теплые волны.
— Весла взяли?
— Да.
— Тогда с Богом!
Мы забрались на плот, установили равновесие и начали грести, отталкиваясь от дна.
— Если он выше взяток, — спросил Грин Грин, — то почему продавал твои секреты?
— Если бы мои люди заплатили ему больше, он продал бы противоположную сторону.
— Тогда почему нельзя подкупить его сейчас?
— Потому что он мой соплеменник, и он меня ненавидит. Вот и все. Такая пайбадра не продается.
Тогда я думал, что я прав.
— В сознании землян всегда присутствуют темные области, — заметил он. — Мне всегда хотелось узнать, что там творится.
— И мне тоже.
Неожиданно появилась луна — за тучами возникло расплывчатое световое пятно, которое медленно поплыло к зениту.
Рядом с плотом тихо плескалась вода, и маленькие волны разбивались о наши ботинки. Нам вслед с берега полетел прохладный ветерок.
— Вулкан успокоился, — вымолвил Грин Грин. — О чем вы говорили с Белионом?
— Так ты, значит, заметил?
— Я несколько раз попытался войти с тобой в контакт и многое понял.
— Белион и Шимбо ожидают. Потом будет быстрый выпад, и один из них получит удовлетворение.
Вода была черной, как тушь, и теплой, как кровь. Остров высился угольной горой на фоне сероватой беззвездной ночи. Мы отталкивались, пока дно не ушло от нас вниз. Тогда мы снова начали грести тихо и осторожно. У Грин Грина поистине пейанская любовь к воде. Я чувствовал это по тем клочкам эмоций, которые улавливал.
Путь через лик темных вод… Чувство было жутковатое из-за того, что это место для меня значило, из-за той струны, которая звучала во мне, когда я его благоустраивал. Здесь отсутствовал дух мирного ухода, как в Долине Теней. Этот путь через черное озеро означал для меня столкновение с чем-то, чего я сам не понимал и не принимал. Я беспечно плавал по Токийскому заливу, и вдруг передо мной, как ответ на все вопросы, нависает над головой туча: куча остатков всего, что тонет и не возвращается на берег, мусорный контейнер для всего, что осталось от прошлого, которое не вернешь, — место, символизирующее бесплодность всех изменений, плохих и хороших. Камень, дробящий ценности, вот он дает нам знать о бесполезности жизни, которая в один день должна оборваться. У меня под ногами плескалась теплая вода, но я дрожал в ознобе и сбился с ритма. Грин Грин коснулся моего плеча, и мы снова начали грести в лад.
— Зачем ты создал его, если так ненавидишь? — спросил он меня.
— Мне хорошо платили, — ответил я. — Бери влево. Активнее. Пойдем через черный ход. — Наш курс изменился, мы начали забирать к западу. Я греб потише, он усилил работу веслом.
— Черный ход? — удивился он.
— Да, — буркнул я и не стал вдаваться в подробности.
Когда мы приблизились к Острову, я прекратил всякие раздумья и стал буквально автоматом, как им и всегда становлюсь, если думать приходится сразу слишком о многом. Я греб, и мы скользили сквозь ночь, и скоро среди темноты, справа по борту, выросла громада Острова. Его таинственные огни мерцали во тьме. Впереди на вершине конуса вулкана горел огонь, его свет пересек наш путь, бросая слабый красный отсвет на прибрежные скалы.
Мы обогнули остров и начали подплывать к нему с севера. Несмотря на темноту, я видел северный склон, как днем. На карте памяти отпечатались все его шрамы и зубцы, и на кончиках пальцев я ощутил шероховатость его камней.
Мы очень осторожно подплыли ближе, и я тронул черную скалу веслом. Мы держались под стеной, пока я смотрел вверх, после чего тихо прошептал:
— На восток.
Несколько сотен ярдов, и мы оказались у места, где был упрятан мой «ход». Внутри скалы шла расщелина — труба в сорок футов. По ней, упираясь спиной и ногами, можно было взобраться на узкий уступ, откуда, пройдя по узкому карнизу в шестьдесят футов, добраться до «лестницы» из скоб для рук и ног, ведущей наверх.
Я объяснил все это Грин Грину, и он занялся плотом, пока я отправился наверх. Затем полез он сам, без жалоб, хотя его плечо наверняка сильно болело.
Когда я добрался до верхушки трубы, то взглянул вниз, и плот различить уже не смог. Я сообщил об этом Грин Грину, и он облегченно вздохнул. Я подождал, пока он выберется наверх, и помог ему выкарабкаться из расщелины. После этого мы начали пробираться вдоль выступа в восточном направлении.
На это ушло примерно пятнадцать минут, и снова перед нами лежал путь наверх. И снова первым пошел я, объяснив, что взбираться предстоит пятьсот футов, пока не достигнем следующего выступа. Пейанец вздохнул еще раз и последовал за мной.
Скоро руки у меня начало саднить, и, когда мы выбрались на выступ, я улегся плашмя, закурив сигарету. Через десять минут мы двинулись дальше. К полуночи, без несчастных случаев, мы выбрались на верхушку берегового склона.
Мы шли еще минут десять, а потом увидели его.
Он бродил с отсутствующим видом. Несомненно, он был накачан наркотиками по самые уши. Впрочем, трудно сказать наверняка.
В общем, я подошел к нему, взял за плечо, встал перед ним и поинтересовался:
— Коткор, как поживаешь?
Он взглянул на меня из-под тяжелых век. Весил он приблизительно триста пятьдесят фунтов, был одет в белое (идея Грин Грина, надо понимать), имел голубые глаза, светлую кожу и тихий голос. Он слегка шепелявил, отвечая мне:
— Я думаю, что у меня есть все данные…
— Отлично. Ты знаешь, что я пришел сюда, чтобы встретиться в своего рода поединке вот с этим человеком — Грин Грином. Но совсем недавно мы стали союзниками против моего бывшего работника — Майка Шендона.
— Одну минуту, — промямлил он.
— Да, — заявил он чуть погодя. — Ты проигрываешь.
— Как это понимать?
— Шендон убивает тебя через три часа и десять минут.
— Нет. Он не сможет.
— Если не убьет, то потому, что его уничтожишь ты. Тогда мистер Грин прикончит тебя через пять часов и двадцать минут.
— Почему ты в этом уверен?
— Грин — это мироформист, сработавший Коррлин?
— Да.
— Тогда он тебя убьет.
— Как?
— Вероятно, с помощью тупого оружия. Если тебе удастся этого избежать, то, возможно, ты покончишь с ним своими руками. Ты всегда оказывался сильнее, чем выглядел. Это обманывало людей. Но полагаю, что на этот раз это тебе не поможет.
— Спасибо. Тебе не мешает выспаться.
— …Если только вы оба не имеете тайного оружия, — продолжал он. — А это возможно.
— Где сейчас Шендон?
— В шале.
— Как до него добраться?
— В тебе присутствует определенный динамический фактор. Какая-то способность, которую я не могу оценить полностью.
— Понимаю.
— Не используй ее.
— Почему?
— У него она тоже есть.
— Это я тоже знаю.
— Если ты сможешь его убить, то без ее помощи.
— Понял.
— Ты мне не доверяешь?
— Я никому не доверяю.
— Помнишь тот вечер, когда ты принял меня на работу?
— Смутно.
— Это был лучший ужин в моей жизни. Свиные отбивные. Причем сколько угодно.
— Теперь припоминаю.
— Ты мне тогда рассказывал о Шимбо. Если пробудишь его, то Шендон пробудит другого. Слишком много перемен — и фатальный конец.
— Может, Шендон с тобой договорился?
— Нет. Я просто оцениваю вероятности.
— Может ли Яри Всемогущий сотворить камень, который не сможет поднять? — вмешался в разговор Грин Грин.
— Нет, — коротко ответил Коткор.
— Почему нет?
— Он не станет его сотворять.
— Это не ответ.
— Ответ. Подумай. Ты бы стал?
— Я ему не верю, — проронил Грин Грин. — Когда я его воспроизвел, он был вполне нормальным. Вероятно, его подкупил Шендон.
— Нет, — возразил Коткор. — Я пытаюсь вам помочь.
— Тем, что предрекаешь Сандау гибель?
— Но он погибнет.
Грин Грин поднял руку, и неожиданно в ней очутился мой пистолет. Видимо, он телепортировал его из кобуры у меня на поясе таким же путем, каким получил Ленты. Он дважды выстрелил и вернул пистолет назад.
— Зачем ты это сделал?
— Он лгал, пытался тебя запугать и разрушить твою уверенность.
— Когда-то он был моим близким помощником. Он научился мыслить как компьютер. Думаю, он старался быть объективным.
— Получишь Ленту и тогда сможешь попробовать воспроизвести его снова.
— Пойдем. У меня осталось два часа и пятьдесят минут.
И мы отправились в путь.
— Я не должен был этого делать? — спросил он меня немного погодя.
— Нет.
— Мне жаль.
— Великолепно. Только больше никого не убивай без моей просьбы.
— Ладно… Ты сам много раз убивал, Френк, да?
— Да.
— Почему?
— Я или они — так стоял вопрос. Я решал — лучше они.
— Разве?
— А вот ты мог бы не убивать Боджиса.
— Я думал…
— Помолчи!
Мы двинулись дальше. Миновали расщелину в скале. Щупальца тумана трогали нашу одежду. Еще одна фигура-тень показалась в стороне, там, где мы вышли на тропу, ведущую вниз по склону.
— …Идете на смерть, — прошелестела тень, и я остановился, глядя на нее.
— Леди Карл и!
— Проходи, проходи, — промолвила она. — Спеши к своей гибели. Ты и знать не знаешь, что это значит для меня.
— Когда-то я тебя любил, — выскочило у меня совсем не к месту.
Она покачала головой.
— Кроме себя самого, ты любил только деньги. И ты получил их. Ты убил больше людей, чем я знаю, чтобы сохранить свою империю. И вот, наконец, появился человек, который может прикончить тебя. Я радуюсь, что присутствую при твоем конце.
Я включил фонарик и направил на нее. Волосы ее были такие огненно-рыжие, а лицо такое белое… Овал ее лица напоминал формой сердце; и у нее были зеленые глаза. На секунд меня снова страшно потянуло к ней.
— Что, если погибнет он? — предположил я.
— Тогда, вероятно, я вновь ненадолго стану твоей. Но надеюсь, что нет. Ты черный человек, и я желаю твоей смерти. Я сама найду способ разделаться с тобой, если ты снова попытаешься завладеть мною.
— Тихо, — угрожающе произнес Грин Грин. — Я вернул тебя к жизни. Я заманил сюда этого человека, чтобы убить, но мне пришлось подчиниться воле другого человека, который, к счастью или к несчастью, имеет такое же намерение по отношению к Сандау. Но сейчас наши с Френком судьбы связаны. Не забывай обо мне. Я воспроизвел тебя и я, создатель, сохраню тебя. Помоги нам в бою с врагом, и я награжу тебя.
Она вышла из-под света, и до нас донесся ее смех.
— Нет! — воскликнула она. — Нет! Благодарю!
— Но я тебя любил, — промолвил я.
Наступила тишина, затем она прошептала:
— И ты смог бы снова полюбить меня?
— Не знаю, но ты что-то для меня значишь, что-то очень важное…
— Проходите мимо. Все долги списаны. Иди, ищи Шендона на свою погибель.
— Когда-то ты была моя, и это очень много для меня значило. Леди Карли, я никогда не забывал о тебе, даже когда ты ушла. И Альгольскую Десятку я не трогал, хотя часто говорят, что это моих рук дело.
— В этом я уверена.
— Я могу доказать тебе обратное.
— Не старайся. Уходи!
— Хорошо. Но я не перестану…
— Что не перестанешь?
— Думать о тебе, хоть немного.
— Уходите, пожалуйста, уходите!
Что нам оставалось делать?
Все это время мы разговаривали на дралмине. Я даже не заметил, как переключился на него с английского. Забавно!
— Ты любил многих женщин, Френк? — прервал молчание Грин Грин.
— Да.
— Ты говорил ей правду… что будешь думать о ней?
— Да.
Мы шли по спуску, пока внизу я не различил свет в окне шале. И тут на тропе появился еще один силуэт. Он приблизился.
— Ник!
— Верно, мистер, это я! Будь я проклят, это его голос. Подойдите-ка поближе!
— Сейчас.
Я осветил себя лучом фонарика, чтобы ему было видно.
— Боже! Это действительно ты! Тот парень, внизу, он свихнулся. Ты знаешь, он хочет тебя убрать.
— Догадываюсь.
— Он хотел, чтобы я ему помог, а я сказал, пусть идет и займется самоэротизмом. Он страшно разозлился, мы подрались. Я расквасил ему нос и сбежал оттуда. Но он меня искать не стал. Сильный малый.
— Знаю.
— Я помогу тебе его достать.
— Отлично.
— Но мне не нравится тип, который с тобой.
«Старина Ник бушует, совсем как раньше… Великолепно!»
— То есть?
— Это он все сварганил. Это он вернул меня сюда, как и всех остальных. Хитрый, сукин сын! На твоем месте, Френк, я бы его убрал и поживее.
— Теперь мы союзники. Он и я.
Ник сплюнул.
— Я-то вас не забуду, мистер, — обратился он к Грин Грину.
— Когда мы покончим с тем парнем, я займусь вами. Лично. Помните, как вы меня допрашивали? Думаете было смешно? Теперь наступила моя очередь!
— Ладно, ладно… Хорошо.
— Нехорошо! Совсем нехорошо! Вы обозвали меня коротышкой или каким-то оскорбительным пейанским словом. Ты тупое растение! Теперь я тебя зажарю! Я, конечно, рад, что снова живу, я обязан этим вам. Но я тебя еще отлуплю! Погоди немного. Я с тобой покончу с помощью любого предмета, который будет у меня под рукой.
— Сомневаюсь, — спокойно промолвил Грин Грин.
— Давайте подождем, а там посмотрим, — предложил я.
Итак, к нам присоединился Ник. Он зашагал рядом со мной.
— Он сейчас внизу? — спросил я.
— Да. У тебя есть бомба?
— Есть.
— Тогда лучше кинуть бомбу. Убедимся, что он внутри и запузырим ее в окно.
— Он один?
— Ну… нет. Но ведь это не будет убийством. Как только ты получишь Ленты, ты восстановишь девушку.
— Кто она?
— Ее зовут Кати. Я ее не знаю.
— Это моя жена, — прошептал я.
— Ладно. Тогда этот вариант отпадает. Придется входить.
— Да, — простонал я. — Если придется, то я займусь Шендоном, а ты хватай Кати и прикрывай ее.
— Он ее не тронет.
— Почему?
— Понимаешь, Френк, мы здесь уже несколько месяцев, с тех пор, как проснулись. Мы не понимали, где мы и почему. И этот зеленый сказал, что знает об этом не больше нашего. А все, что знали мы, — это что умерли. И о тебе вспомнили, только когда он и Майк начали спорить. Грин забыл про защиту, и Майк залез ему в мозги. Словом, Майк и девушка… да, Кати… у них что-то такое, вроде как любовь.
— Грин, почему ты мне ничего не сообщил?
— Я полагал, что это неважно. Разве нет?
Я не ответил. Я быстро думал. Я прислонился спиной к скале и нажал на педаль газа в уме до предела. Я пришел, чтобы найти и убить врага. Теперь он стоит рядом, пока я ищу другого вместо него. И теперь я узнаю, что он спит с моей воспроизведенной женой, которую я прибыл спасать… Это меняло дело. Каким образом, я точно не знал. Если Кати любит его, я не мог ворваться туда и застрелить его у нее на глазах. Даже если он просто пытался использовать ее, если ему было наплевать на нее, я этого сделать не мог, пока он что-то для нее значит. Похоже, что оставалось испробовать предыдущее предложение Грин Грина — попытаться купить его. У него теперь новый дар силы и красивая женщина. Добавить к этому мешок денег — и, вероятно, его удастся склонить к отступлению.
Я мог бы просто повернуться и уйти: взобраться на борт «Модели-T» и менее чем через день уже лечь на курс к Вольной. Если ей нужен Шендон, то оставим его ей. Я мог свести счеты с Грин Грином и возвратиться домой: «Мой дом — моя крепость».
— Нет, это важно.
— Это вносит изменения в твои планы?
— Да.
— Из-за женщины?
— Вот именно.
— Ты странный человек, Френк. Пройти такой путь, добраться сюда и поломать весь план из-за женщины, которая всего лишь древнее воспоминание, не более.
— У меня отличная память.
Идея оставить врага моего имени, да еще в теле ловкого человека, мне совсем не нравилась. Ловкого и умного, который не прочь увидеть меня мертвым. Такое сочетание не даст мне покоя даже ночью, даже на вольной. С другой стороны, какая польза от мертвой гусыни, если она несет золотые яйца. Забавно все же, как, прожив достаточно долго, наблюдать врагов, друзей, любимых, ненавидимых в хороводе вокруг себя самого, как в гигантском маскараде, где то и дело они меняются масками.
— Что будешь делать? — спросил Ник.
— Побеседую с ним. Попробую договориться, если получится.
— Будь добр, повтори, что ты сказал. Ведь ты заявил, что он не продаст своей пайбадры, — заметил Грин Грин.
— Я так и думал, когда говорил. Но теперь, из-за Кати, мне необходимо попытаться купить его.
— Этого я не понимаю.
— И не старайся. Наверное, вам обоим лучше подождать здесь, на случай, если он начнет стрелять.
— Что нам делать, если он тебе всадит пулю в живот? — поинтересовался Грин Грин.
— Тогда это твоя забота. До свидания, Ник!
— Пока, Френк.
Я начал спускаться к шале, прикрывшись своим телепатическим экраном. Приблизившись, я стал пробираться ползком среди камней. Наконец я оказался в полутораста футах от шале. Меня прикрывали два громадных валуна, отбрасывавших могучие тени. Я положил ствол пистолета на предплечье и взял на прицел черный ход.
— Майк! — позвал я. — Это Френк Сандау! — и стал дожидаться его ответа.
Прошло полминуты, когда он решил откликнуться:
— Чего тебе?
— Хочу поговорить с тобой.
— Говори.
Свет в домике подо мной неожиданно погас.
— Это правда? То, что мне рассказали о тебе и Кати?
После непродолжительного молчания он произнес:
— Думаю, что да.
— Она с тобой?
— Возможно. А что?
— Пусть сама скажет.
И я услышал ее голос:
— Наверное, это правда, Френк. Мы не понимали, где мы оказались… И я не могла забыть пожар… Я не знаю, как…
— Не надо извинений. Все было давно, и я переживу, — я закусил губу.
Майк засмеялся.
— Кажется, ты в этом уверен.
— Да. Я решил выбрать самый легкий способ.
— Умереть?
— Сколько ты хочешь получить?
— Денег? Френк, ты испугался?!
— Я пришел прикончить тебя, но я этого не сделаю, если тебя любит Кати. Она утверждает, что это так. Ладно. В таком случае я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Сколько ты возьмешь за то, чтобы упрятать свое наследство и смыться отсюда?
— Что за наследство?
— Неважно, забудь. Так сколько?
— Я не думал, что ты мне это предложишь, поэтому не могу сказать сразу. Я потребую гарантированный пожизненный доход, причем большой. Потом несколько крупных приобретений на мое имя… Мне нужно составить список… Ты действительно намерен предложить деньги? Это не твои фокусы?
— Мы оба телепаты. Я предлагаю одновременно снять защитные экраны. То есть я настаиваю на этом, как на одном из условий.
— Кати просила не убивать тебя, и, если бы я сделал это, она бы мне не простила. Ладно, она значит для меня больше. Я возьму твои деньги, жену и уйду.
— Благодарю.
Он засмеялся.
— В конечном итоге мне повезло. Как ты думаешь оформить все это?
— Если не возражаешь, я выдам тебе всю сумму сразу, а потом мои юристы оформят передачу.
— Не возражаю. Я желаю, чтобы все было законно. Я хочу миллион и еще по сто тысяч ежегодно.
— Многовато.
— Только не для тебя.
— Я просто комментирую… Хорошо, я согласен. — «Как все это принимает Кати? — подумал я. — Она не могла настолько измениться за несколько месяцев. От такого разговора ее должно тошнить». — Еще два условия, — добавил я. — Пейанец, Грингрин-тари, теперь он мой. У нас с ним свои счеты.
— Бери. Кому он нужен? Что еще?
— Ник-карлик тоже уйдет со мной целым и невредимым.
— Этот маленький ублюдок? — Майк рассмеялся. — Конечно. Это все?
— Все.
Первые лучи солнца защекотали брюхо неба, и вулканы задымили, словно факелы Титанов.
— Что теперь?
— Подожди еще, пока я поговорю с остальными.
«Грин Грин, он согласен. Я купил его пайбадру. Мы улетаем через несколько часов. Передай Нику».
«Я слышу, Френк. Мы скоро подойдем к тебе».
Теперь осталось рассчитаться с пейанцем. Все получилось слишком легко. Я все еще не исключал возможности ловушки. Это должна быть очень хитрая драконовская ловушка. Я был склонен сомневаться в возможности сделки между Грин Грином и Майком. И все же окончательно это я выясню через несколько минут, когда я и Майк снимем экраны.
Но после всех моих трудов уладить дело, как бизнесмены заключают сделку… Потом я понял, что в чем-то совершаю ошибку. В чем же именно? Сквозь пепел, дым и туман светился Флопсус, и был он цвета крови.
Ветер стих, и все вокруг, казалось, погрузилось в покой. Затем на меня напал сжимающий внутренности страх, но я подавил его. Гигантская ладонь готова была опуститься с неба и расплющить меня, но я не дрогнул. Я завоевал Остров мертвых, и Токийский залив пылал вокруг. Теперь я смотрел вниз, в Долину Теней.
С моим воображением легко отыскать зловещее предзнаменование в чем угодно. Я вздрогнул и подавил дрожь. Не стоит показывать Шендону страх в моем сердце.
Я не мог уже больше ждать.
— Шендон, я снимаю экран. Снимай тоже.
— Договорились.
…И наши мысли встретились, сплелись и расплелись.
— Ты не лгал.
— И ты тоже.
— Тогда по рукам.
— По рукам.
И в это мгновение из подземных пределов пришло громовое «НЕТ» и отразилось от башен неба, подобно цимбалам, загрохотало внутри наших голов. Тело мое пронзила вспышка красного жара. Затем я медленно встал, и ноги мои были тверды, как горы. Сквозь зеленые и красные полосы я видел все ясно, как днем. Я видел, как внизу из шале вышел Майк Шендон и не спеша поднял голову к небу. Наконец наши глаза встретились, и я понял, что сказанное или написанное в том месте, где я держал в руках громомолнию, оказалось правдой:
«Будет противоборство».
«Да будет так».
Тьма. Так было предначертано свыше, с самого моего отправления с вольной и вплоть до настоящего момента.
И ход событий был сильнее соглашения двух людей. Наш конфликт был жалок и мелок, и исход его не имел значения для противоборства тех, что управляли сейчас нами.
Да, управляли.
Я всегда считал, что Шимбо — искусственный довесок, часть моей измененной личности, встроенной в меня пейанцами, чтобы я мог констатировать миры. Наши воли никогда не сталкивались. Он приходил только по моему зову и уходил по моей воле.
Он никогда не пытался принудить меня к чему-то. Возможно, где-то глубоко внутри я действительно хотел, чтобы это был бог, и, возможно, это желание было движущей силой, а мои паранормальные способности — материалом для того, что происходило. Не знаю… Однажды, когда он пришел, вспыхнул такой яркий свет, что я заплакал без причины.
Проклятье! Это не ответ. Но я просто не знаю ответа.
И мы стояли, смотрели друг на друга, два врага, которыми управляли два еще более древних противника. Я представлял удивление Майка. Я попробовал связаться с ним, но мои телепатические способности оказались полностью погашенными. Наверное, он и сам припомнил более раннюю сцену противостояния.
Потом я заметил, что над головой сгущаются тучи. Я понимал, что это означает.
Земля под ногами слегка задрожала.
Один из нас умрет, хотя оба хотели жить.
— Шимбо, Шимбо, — прошептал я где-то в глубинах собственного сознания. — Господин башни Темного Дерева, нужно ли все это?..
…И сразу же понял, что ответа не будет даже для меня, не считая всего, что последует.
Прокатился гром: тихий, протяжный, как отзвук дальней дроби барабана.
Огни за водами озера вспыхнули ярче.
Мы находились на концах дуэльного поля, в саду, нас омывали волны света, прочерченные туманом и испещренные пеплом. И Флопсус спрятал свой лик, тронув края туч багровым цветом.
Напряжение достигло предела. Я чувствовал, как силы входят в меня, перетекают из ближайшего энерговвода и наплывают волнами. Я стоял, не шевельнув пальцем, под неподвижным взглядом противника. Сквозь световые узлы я видел, как он время от времени мигает, и я разобрал очертания Того, кто был мне известен под именем БЕЛИОН.
Я сжимался и расширялся одновременно, и через долгие мгновения понял, что Сандау становится все более неподвижным, маленьким и жалким. И одновременно я чувствовал, как гнездятся в моих пальцах молнии, их вершины качались высоко надо мной в небесах, ожидая, когда их направят вниз, чтобы впиявиться в землю. Это был я, Шимбо из Башни Темного Дерева, Громотворец.
Серый конус у вулкана снова был рассечен сверху донизу, и оранжевая кровь выплескивалась в Ахерон, шипя и клубясь паром. Потом я расколол небо и послал на землю поток света. Небесные мортиры салютовали, и небесные ветры снова пришли в движение, и низринулся дождь.
Он был как тень, как ничто — мой враг. Потом он вновь оказался на том же месте, когда погас свет. Домик за его спиной горел и кто-то крикнул:
— Кати!
— Фрэнк, назад! — закричал зеленокожий человек, и карлик потащил меня за руку, но я смахнул их в сторону и сделал первый шаг в сторону врага.
Мой противник также сделал шаг — и земля задрожала, сползая и проваливаясь.
Когда он сделал второй шаг, ударили ветры, и он упал, вокруг образовались трещины. Я сделал второй шаг и тоже упал, потому что земля ушла из-под ног.
Мы лежали, и Остров трясся, вздрагивал, стонал, дергая каменным плечом, на котором мы лежали, и изо всех трещин лез дым.
Когда мы поднялись и сделали третий шаг, мы оказались почти напротив друг друга. Я разнес в пыль скалу за его спиной, сделав четвертый, шаг, а он, ступив вперед, обрушил на меня лавину камней сверху. Пятый шаг — ветер, шестой — дождь, огонь и скалы.
Вулканы озарили подоблачную часть неба и сражались с молниями за верхнюю. Ветер хлестал волны, и с каждым толчком мы все больше и больше погружались в эти огромные волны. Я слышал, как они бьются о скалы, сквозь завывания ветра, раскаты грома, неутихающий дождь. За спиной моего врага все еще горело наполовину рухнувшее шале.
Потом разразился ураган, весь Остров начал раскачиваться и стонать, дым повалил гуще и стал более едкий.
На скале стоял зеленокожий человек, в его руках находился пистолет. Секунду назад пистолет висел у меня на поясе — он не предназначался для нашей схватки.
Сперва он направил его на меня. Потом рука его задрожала и, прежде чем я успел ударить его, он направил пистолет вправо.
Метнулась огненная линия — и мой враг упал.
Но подвижность Острова спасла его, потому что зеленокожий упал при следующем толчке, и пистолет выпал из его рук. Тогда мой враг снова поднялся, оставив на земле кисть и ладонь правой руки. Сжимая рану левой, он сделал шаг мне навстречу.
Между нами начала раскрываться трещина, и я увидел женский силуэт.
Женщина выбралась из горного шале и отступила к тропе наверху, по которой я спускался. Тут она замерла, наблюдая, как мы приближаемся друг к другу. И перед ней раскрылась трещина, и я ощутил крик собственной души, потому что понял: не дотянусь до нее и не спасу.
…Я задрожал и бросился к ней, потому что я уже не был Шимбо.
— Кати! — закричал я, когда она покачнулась и стала падать.
…И откуда-то выпрыгнул Ник, замер на краю трещины и ухватил ее за кисть. На мгновение я подумал, что он удержит ее, но они упали в трещину, и я слышал, как чертыхнулся, погибая, Ник.
Тогда я поднял голову и повернулся к Шендону. Смертельная ненависть и ярость жгли мне спину. Я потянулся к пистолету, и, словно во сне, вспомнил, куда он девался.
Тут меня накрыли катящиеся камни и, падая, я почувствовал, как сломалась правая нога. Вероятно, я на миг потерял сознание, но боль привела меня в чувство. За это время Шендон сделал еще один шаг и был уже совсем близко, и мир вокруг меня скользил в ад. Я видел обрубок его правой руки, и глаза маньяка, и открытый для хохота рот, и я поднял правую руку и, поддерживая ею левую, сделал пальцами то самое движение… Я вскрикнул, когда мне обожгло палец, а его голова отделилась от туловища, подскочила и откатилась — глаза были открыты и смотрели — и последовала за моей женой и лучшим другом в раскрытую пасть трещины. Останки Шендона с глухим стуком рухнули на землю, и я долго смотрел на его тело, пока темнота не утащила меня к себе на дно…
