В свете раннего утра перед ним, насколько хватало глаз, простиралась бесплодная серая равнина. Валуны величиной с дом накатились друг на друга и так и замерли. «Это похоже на склад, — подумал Рик, — когда весь груз уже отправлен и остались лишь пустые упаковки, ящики, контейнеры, сами по себе ничего не значащие. Когда–то здесь были поля, паслись животные. Да, какая замечательная мысль — когда–то здесь паслись животные. Какое странное место для того, чтобы умереть».

Он опустил кар ниже и некоторое время медленно летел над самой землей.

«Что бы сказал обо мне в этот момент Хейв Холден? В каком–то смысле я сейчас величайший из охотников за андроидами за всю историю нашей профессии. Еще никому не удавалось отправить на покой шесть андроидов типа «Узел–6» в течение двадцати четырех часов, и никто, вероятно, не сможет повторить такое достижение. Нужно вызвать Хейва».

Впереди он увидел покрытый пылью и камнями склон холма. Рик взял руль на себя, когда земля угрожающе приблизилась. «Усталость, — подумал он. — Не стоило так много летать». Он выключил зажигание, некоторое время планировал, потом посадил аэрокар. Подпрыгивая среди камней, кар наконец замер. Заскрежетало шасси.

Подняв трубку видеофона, Рик набрал номер оператора связи в Сан–Франциско.

— Дайте мне госпиталь в Маунт Сион, — попросил он.

На экране возникла новая телефонистка.

— Госпиталь Маунт Сион.

— У вас есть больной по имени Хейв Холден, — сказал Рик. — Могу ли я поговорить с ним? Он хорошо себя чувствует?

— Минуту, сэр, я проверю.

Экран потемнел. Рик вдохнул еще одну щепотку специальной нюхательной смеси доктора Джонсона. Ментол с утра имел отвратительный привкус. Рик опустил окно кара и выбросил на кучу битой гальки маленькую желтую жестянку с порошком.

— Нет, сэр, — ответила оператор, снова появляясь на экране. — Доктор Коста считает, что состояние мистера Холдена не позволяет ему разговаривать по телефону даже в случаях срочных и чрезвычайных…..

— Это дело касается управления полиции, — объяснил Рик.

Он поднес к экрану карточку удостоверения.

— Одну минуту, сэр.

Оператор снова исчезла. Время шло.

Рик зябко повел плечами. Без нагревателя температура в кабине начала падать.

— Доктор Коста говорит, что мистер Холден не может…

— Ладно, — Рик повесил трубку.

Воздух тоже пах чем–то отвратительным. Рик поднял стекло. «Хейв действительно вышел из игры, — решил он. — Как это они не прикончили меня? Потому что я действовал быстро. Все за один день. Они этого не ожидали. Гарри Брайант был прав, прав».

В кабине кара стало слишком холодно.

Он открыл дверцу и вышел наружу. Нездоровый, неожиданный ветер просочился сквозь одежду, и Рик принялся шагать, потирая руки.

«Но было бы лестно, если бы Хейв похвалил меня, — осознал Рик. — Он бы поддержал меня, одобрил мои действия. Но он бы понял и другое, то, чего не понимает, как мне кажется, даже Сострадающий. Для Сострадающего все легко, потому что он принимает все, как есть. Ему ничто не чуждо. Но то, что сделал я, — это становится тяжело даже для меня самого. Собственно, я весь превратился в ложь. Мое «я» превратилось в неестественное «Я».

Он шел дальше и дальше вверх по склону холма, и с каждым шагом давивший его груз увеличивался. «Я слишком устал, — думал он, — чтобы карабкаться на холм».

Остановившись, он стер стекавший на глаза пот, соленые слезы, которые, казалось, лились из всего его тела. Потом, рассердившись на себя, он плюнул и с яростью и презрением к самому себе, плюнул на голую землю, после чего возобновил трудное восхождение на склон. Здесь жил только он, и больше не было ничего живого.

Жара. Неожиданно он почувствовал, что стало жарко. Очевидно, прошло уже много времени. И еще он ощущал голод. Рик уже бог знает сколько времени не ел. Жара и голод объединились в ядовитое ощущение, напоминавшее поражение. «Да, — решил он, — так оно и есть. Каким–то образом я потерпел поражение. Потому что убивал андроидов? Или потому, что Рейчел убила мою козу?» Он не знал ответа. Но по мере того, как он продвигался вперед, смутная дымка окутала его сознание. Он вдруг обнаружил, не представляя даже, как это могло получиться, что всего шаг отделяет его от падения в пропасть. «Беспомощное и унизительное падение, — подумал он, — вниз и вниз, и никто бы меня не увидел».

Здесь не было никого, кто мог бы понять всю глубину его деградации. И мужество его, и отвага тоже остались бы незамеченными. Мертвые камни, покрытые пылью сорняки, сухие и умирающие, ничего не чувствовали, да и не могли почувствовать.

В это мгновение первый камень — и он был не из резины или мягкого пенопласта — ударил его в пах. И тогда боль, осознание им своего одиночества и страдания коснулись Рика во всей своей неприкрытой жестокости.

Он остановился, потом, испытав нешуточное внутреннее усилие, продолжил подъем. «Я качусь вверх, как камни. Я, как камень, двигаюсь без участия собственной воли, но только вверх, и это само по себе ничего не значит».

— Сострадающий! — выдавил он.

Рик задыхался. Потом он остановился и замер. Впереди он увидел неподвижную смутную фигуру.

— Вилбур Сострадающий! Это ты?

«Боже, — понял он вдруг, — это моя тень. Мне нужно выбраться отсюда».

Рик начал спускаться. Один раз он упал. Облако пыли затянуло все вокруг, и он бросился бежать от этой пыли все быстрее и быстрее, спотыкаясь на ненадежной скользящей гальке. Впереди он увидел свой кар.

— Я вернулся, — успокаивал себя он. — Я спустился с холма.

Рик отворил дверцу и втиснулся в кабину. «Кто же бросил в меня камень? Но почему это меня беспокоит? Со мной уже случалось подобное во время слияний, когда я пользовался генератором эмпатии. Ничего нового. Ничего? Но ведь на этот раз, — подумал он, — я был один».

Вздрагивая, он извлек из отделения для перчаток новую баночку нюхательной смеси. Сняв предохранительную ленту, Рик взял большую щепоть порошка.

Он отдыхал, сидя в каре и спустив ноги наполовину наружу. Ноги его стояли на пыльной высохшей земле. «Не стоило соваться сюда», — решил он. Вдруг он почувствовал, что слишком устал, чтобы лететь домой.

«Если бы я только мог поговорить с Хейвом, со мной все было бы в порядке. Я смог бы выбраться отсюда, вернуться домой и лечь в постель. У меня по–прежнему есть моя электрическая овца и моя работа. Будут новые андроиды, которых необходимо отправлять на покой. Моя работа не закончена, я еще не устранил последнего анди на Земле. Возможно, в этом все дело, — подумал он. — Я боюсь, что их больше не осталось».

Рик посмотрел на часы. Было девять тридцать.

Сняв трубку видеофона, он набрал номер Зала Правосудия.

— Мне нужно переговорить с инспектором Брайантом, — сообщил он телефонистке управления, мисс Уайлд.

— Инспектор вылетел в своем каре, но я не могу получить от него ответ. Вероятно, он временно покинул машину.

— Он не сказал, куда направляется?

— Что–то насчет андроидов, которых вы отправили «на покой» прошлой ночью.

— Дайте мне моего секретаря, — попросил Рик.

Секунду спустя на экране возникла Эни Марсетен.

— О, мистер Декард, инспектор Брайант пытался вас найти. Кажется, он собирается внести вас в списки отличившихся, поскольку вы устранили…

— Я знаю, что я сделал, — прервал ее Рик.

— До сих пор это никому не удавалось. Да, мистер Декард, еще звонила ваша жена. Она спрашивала, все ли с вами в порядке. У вас все в порядке?

Он ничего не ответил.

— Во всяком случае, — рассудительно заметила мисс Марсетен, — вам следует ей позвонить. Она просила передать, что будет ждать вас дома.

— Вы слышали, что случилось с моей козой?

— Нет, я даже не знала, что у вас есть коза.

— Они забрали мою козу. — объяснил Рик.

— Кто? Похитители животных? Мы только что получили донесение. Новая крупная банда, преимущественно подростки, действует в…

— Похитители жизни, — прервал ее Рик.

— Я не понимаю вас, мистер Декард.

Мисс Марсетен внимательно смотрела на него.

— Мистер Декард, у вас ужасный вид, такой усталый. Боже мой, у вас кровь течет!

Подняв руку, Рик увидел кровь. Вероятно, в него попал не один камень.

— У вас вид, как у Вилбура Сострадающего.

— Да, — согласился он, — я Вилбур Сострадающий. Я навсегда соединился с ним и не могу отсоединиться, сижу здесь и жду, когда отсоединюсь. Где–то у границы Орегона.

— Выслать патрульный кар, чтобы он подобрал вас?

— Нет, — сказал он, — я больше в управлении не работаю.

— Мистер Декард, вы вчера очень переутомились, — мягко заметила секретарь. — Сейчас вам необходимо лечь в постель и отдохнуть. Вы наш лучший охотник, мистер Декард, самый лучший за все время в управлении. Я передам инспектору Брайанту, когда он придет, что вы отправились домой отдохнуть. И немедленно позвоните жене, мистер Декард. Она ужасно волнуется, честное слово, вы оба в ужасном состоянии.

— Это из–за козы, — поведал он, — это не из–за андроидов. Рейчел ошиблась — мне было совсем не трудно устранить их. И специал тоже ошибся насчет того, что я больше не могу сливаться с Сострадающим. Прав был только сам Сострадающий.

— Вам бы лучше вернуться сюда, мистер Декард, ближе к людям. Там, в Орегоне, совершенная пустыня, правильно? Ведь вы совершенно один?

— Как странно, — проговорил Рик. — У меня была абсолютная, полная иллюзия, что я превратился в Сострадающего. И в меня швыряют камни. Но только это было совсем не то чувство, которое испытываешь, держа рукоятки генератора. Тогда ощущаешь себя рядом с Сострадающим, но на этот раз здесь никого, кроме меня, не было. Я был один.

— Теперь утверждают, что Сострадающий — надувательство.

— Нет, не надувательство, — сказал Рик. — В противном случае, сама реальность — надувательство.

«Холм, — подумал он, — пыль и эти камни, все совершенно разные».

— Я боюсь, — признался Рик, — что не могу остановиться, отсоединиться от Сострадающего. Стоит начать — и отступать уже поздно.

«Неужели мне снова придется карабкаться на холм, — подумал он. — Вечный подъем, как это делает Сострадающий, в ловушке вечности».

— До свидания, — попрощался он с секретарем. Он намеревался дать отбой.

— Вы позвоните жене? Обещаете?

— Да.

Он кивнул.

— Спасибо, Энн.

Рик повесил трубку. «В кровать, отдохнуть, — решил Рик. — В последний раз я ложился в постель с Рейчел. Нарушение закона. Половые сношения с андроидом, что абсолютно запрещено законом здесь и в колониях тоже. Сейчас она, наверное, вернулась в Сиэтл, в кампанию, к другим Розенам, настоящим и андроидам. Если бы я мог сделать с тобой то же, что ты сделала со мной! Но с андроидами это не получится, потому что им все равно. Если бы я убил тебя прошлой ночью, моя коза была бы сейчас жива. Вот когда я принял неправильное решение. Да, все началось именно с этого момента, когда я лег с тобой в постель. Но ты была права в одном отношении: я действительно изменился, но не так, как ты предполагала. Все получилось гораздо хуже, — осознал Рик. — И тем не менее мне все равно. Больше я уже не волнуюсь после того, что случилось со мной там, у вершины холма. Интересно, что бы произошло, если бы я стал подниматься и достиг бы вершины, потому что именно там, как нам кажется, умирает Сострадающий, там завершается его звездный цикл. Но, если я Сострадающий, то я никогда не умру, даже за тысячу лет. СОСТРАДАЮЩИЙ БЕССМЕРТЕН».

Он снова взял трубку, чтобы вызвать жену, и замер.