Книга: Мечтают ли андроиды об электроовцах? Фантастические романы
Назад: Двадцать один
Дальше: Примечания

Двадцать два

Он положил трубку на место. Глаза его были устремлены в одну точку.
Что–то двигалось на серой пыльной земле — маленькое вздутие, холмик между двумя валунами. «Животное», — сказал Рик себе. Сердце его бешено забилось, когда он осознал, что произошло. «Я знаю, что это, — подумал он. — Я раньше видел их только на старых пленках в фильмах, которые показывают по правительственному каналу. Но они вымерли».
Рик быстро вытащил свой помятый экземпляр каталога Сидни и дрожащими пальцами принялся листать его.
«Жабы (буфонидь) — все разновидности вымерли».
Они вымерли много лет назад, самые любимые Вилбуром Сострадающим существа, наряду с ослами. Но лягушек и жаб он любил больше всего.
Ему нужна была коробка. Он порылся на заднем сиденье, но ничего не нашел.
Рик вышел из кара, заспешил к багажнику и открыл его. В картонном контейнере хранился запасной топливный насос от мотора. Рик вытряхнул насос, положил внутрь немного ветоши и начал медленно подкрадываться к жабе, не спуская с нее глаз.
Жаба абсолютно сливалась с окружающей пылью. Возможно, она эволюционировала, приспосабливаясь к новому климату. Правда, это ей приходилось делать и раньше.
Если бы она не двигалась, он бы никогда ее не заметил, а ведь он сидел всего в двух ярдах от нее. Рик осознал, что происходит, когда находишь животное, которое считаешь вымершим. Это случается очень редко.
Он будет награжден почетным орденом — звездой ООН, и ему дадут премию, награду, достигающую миллиона долларов. И к тому же ему удалось найти самое дорогое для Сострадающего существо. «Боже! — подумал он. — Этого не может быть. Возможно, это воздействие радиации на мой мозг, и теперь я специал. Что–то со мной случилось, как с недоумком Исидором и его пауком. Со мной происходит то же, что произошло с ним. Это все устроил Сострадающий? Нет, это я. Это я нашел жабу, потому что смотрел глазами Сострадающего».
Он присел на корточки рядом с жабой. Она выкопала в пыли ямку для себя, загребая лапами, и над землей теперь виднелась только верхушка ее головы и глаза. Тем временем обмен веществ почти остановился, жаба погрузилась в транс. Глаза ее замерли. Жаба не ощущала его присутствия. В ужасе Рик решил, что она умерла, наверное, от жажды. Но ведь он видел, как она шевелилась.
Опустив картонную коробку, Рик начал осторожно сметать с жабы и вокруг нее пыль. Она, казалось, ничего не имела против. Конечно, она не осознавала его присутствия.
Когда Рик ее поднял, то ощутил прохладу ее тела. Тельце ее оказалось сморщившимся и сухим, но холодным, словно она никогда не видела солнца. Жаба заворочалась. Задними лапками она вяло попыталась освободиться, убежать. «Какая большая, — подумал Рик, — взрослая, опытная жаба, способная по–своему, выжить там, где мы выжить не можем. Где она находит здесь воду, чтобы отложить икру? Значит, вот что способен увидеть Сострадающий — жизнь там, где ее никто не видит, жизнь, тщательно замаскировавшуюся в трупе несуществующего мира. В самом пекле Вселенной Сострадающий способен различить неприметные искры жизни. Теперь я понимаю. И, посмотрев на мир глазами Сострадающего всего один раз, я уже не смогу остановиться. У моей жабы андроид не отрежет ногу, как они это сделали с пауком недоумка».
Рик положил аккуратно завязанную коробку на сиденье кара и сел за руль. «Я будто снова стал ребенком, — размышлял он. — Тяжесть, давящая усталость вдруг исчезли. Погодите, вот только Ирен узнает об этом». Он схватил трубку, начал набирать номер, но потом остановился. «Я сделаю ей сюрприз, — заключил он. — Всего тридцать или сорок минут, и я буду дома».
Он жизнерадостно запустил двигатель и секунду спустя свечой умчался в небо, направляясь в Сан–Франциско, лежащий в семи сотнях миль к югу.
Ирен Декард сидела рядом со своим стимулятором настроения Пенфилда, указательным пальцем касаясь циферблата настройки. Она ничего не набирала, она чувствовала себя слишком больной и безразличной. Дорогу в будущее закрывало тяжкое препятствие, отсекая путь ко всем возможностям, которые это будущее могло содержать. «Если бы здесь был Рик, он заставил меня набрать «три», — подумала она, — и тогда мне бы самой захотелось набрать что–то важное, радостное или, может быть, «восемьсот восемьдесят восемь» — желание смотреть телевизор вне зависимости от передачи. А что сейчас по телевизору?» Потом Ирен стала думать, куда пропал Рик. Она надеялась, что, может, он уже летит домой. А может, и нет. Она чувствовала, что ее суставы и кости словно твердеют от старости.
В дверь постучали.
Отложив руководство по эксплуатации стимулятора Пенфилда, она вскочила, подумав, что теперь ей ничего не нужно набирать, что это Рик. Она подбежала к двери и широко ее распахнула.
— Привет, — сказал Рик.
Он стоял на пороге, щека у него была порезана, одежда измялась и была серой от пыли, даже рубашка пропиталась пылью.
Его руки, лицо — все было покрыто пылью, все, кроме глаз. Глаза его сияли, как у мальчика. Ирен подумала, что у него такой вид, словно он целый день играл на улице и вот теперь пришел домой отдохнуть, умыться и рассказать обо всех чудесах прошедшего дня.
— Как хорошо, что ты вернулся, — сказала она.
— Я что–то принес.
Рик двумя руками держал картонную коробку. Когда он вошел, то продолжал ее держать, будто в ней хранилось нечто хрупкое и очень ценное и ее нельзя было выпускать из рук.
— Я приготовлю тебе кофе, — предложила Ирен.
На плите в кухне она нажала нужную кнопку и минуту спустя поставила на стол объемистую кружку. Продолжая бережно держать коробку, Рик уселся. Лицо его сохранило удивленное выражение. За долгие годы совместной жизни Ирен не видела его таким.
Что–то произошло с тех пор, когда он улетел в неизвестном направлении. И вот он вернулся с коробкой.
Там, в коробке, видимо, находилось то, что поразило Рика.
— Я хочу спать, — объявил он, — целый день. Я звонил Гарри Брайанту, и он предложил мне взять день отдыха. Именно это я и собираюсь сделать.
Он осторожно поставил коробку и взял чашку, потом послушно — потому что так хотела Ирен — выпил кофе.
Сев напротив него, Ирен спросила:
— Что у тебя в коробке, Рик?
— Жаба.
— Можно я посмотрю?
Она глядела, как он снимает крышку и разматывает ветошь.
— Ой, — воскликнула она.
Увидев жабу, Ирен почему–то испугалась.
— А она не укусит?
— Возьми ее. Она не кусается. У жаб нет зубов.
Рик вытащил из коробки земноводное и протянул Ирен. Подавив отвращение, она взяла жабу.
— Я думала, что все жабы вымерли, — сказала она.
Она перевернула жабу животом вверх, с любопытством рассматривая ножки. Они казались ей почти бесполезными.
— А жабы могут прыгать, как лягушки? Она может выскочить у меня из руки?
— У жаб слабые лапы, — объяснил Рик. — Это главное различие между жабой и лягушкой. И вода. Лягушка держится возле воды, а жаба может жить в пустыне. Эту я нашел на границе Орегона, там, где все вымерло.
Он протянул руку, чтобы забрать у Ирен животное, но внимание Ирен что–то привлекло.
Продолжая держать жабу вверх ногами, она поковыряла пальцем ее живот и ногтем открыла миниатюрную контрольную панель.
— Да, все понятно.
Лицо Рика быстро начало мрачнеть.
— Ты права.
Совершенно ошарашенный, он посмотрел по сторонам, потом на искусственное животное. Он взял у Ирен жабу и потрогал ее за лапки, словно не знал, что делать дальше. Казалось, он все еще не мог поверить в то, что произошло, потом аккуратно положил электрожабу в коробку.
— Как же она попала в самую пустынную часть Калифорнии? Я не понимаю. Кто–то ее там оставил. Разве теперь узнаешь, зачем?
— Наверное, не нужно мне было тебе показывать, что она электрическая.
Ирен коснулась его руки. Она чувствовала свою вину, видя перемену, произошедшую с Риком.
— Нет, — сказал Рик, — я рад, что знаю правду.
Он помолчал.
— Да, я предпочитаю знать…
— Хочешь включить стимулятор, чтобы почувствовать себя лучше? Ты всегда больше получал от стимулятора, чем я.
— У меня все в норме.
Он покачал головой, словно пытаясь собраться с мыслями.
— Паук, которого Сострадающий дал Исидору, недоумку, тоже, вероятно, был искусственный. Но это не важно. У электрических созданий тоже есть своя жизнь, какая бы жалкая она ни была.
— У тебя такой вид, словно ты прошел сотню миль, — проговорила Ирен.
— Трудный был день и длинный, — подтвердил Рик.
— Ложись в постель и отдохни.
Он посмотрел на нее, словно пораженный громом.
— Значит, все кончилось, да?
Он будто ждал, что она подтвердит это, словно она должна была знать точно, словно собственные слова его уже ничего не значили. Рик сомневался в собственных словах. Они стали реальными только тогда, когда она их повторила.
— Да, кончилось, — проговорила Ирен.
— Боже, не задание, а марафон, — сказал Рик. — Стоило начать — и остановиться не было никакой возможности. Меня несло вперед, пока я не покончил с Бейти, и вдруг совершенно неожиданно мне уже нечего делать. И это…
Он помолчал, явно удивленный тем, что собирался объяснить.
— Это было хуже всего. Закончив дело, я не мог остановиться, потому что, если бы я остановился, у меня уже ничего не осталось бы. Ты была права, когда объявила, что я всего лишь грубый дурак с кривыми руками.
— Я больше так не думаю, — прошептала Ирен. — Я просто страшно рада, что ты вернулся, вот и все.
Она поцеловала его, и он, казалось, был этому рад. Лицо ее осветилось почти такой же радостью, как у Рика, когда он принес жабу, до того, как Ирен обнаружила, что жаба электрическая.
— Ты думаешь, я поступил неправильно? — спросил он. — Я не должен был делать того, что сделал?
— Нет, не думаю.
— Сострадающий растолковывал мне, что это нехорошо, но я обязан это сделать. Совершенно сверхъестественное явление, иногда лучше сделать что–то неправильное, чем правильное.
— Это проклятие лежит на нас, — сказала Ирен. — То, о котором говорил Сострадающий.
— Пыль? — спросил Рик.
— Нет, убийцы, настигшие Сострадающего, когда ему было шестнадцать лет. Это они запретили ему поворачивать время вспять и возвращать мертвое к жизни. Теперь Сострадающий может лишь двигаться вместе с жизнью туда, куда движется и она. К смерти. А убийцы бросают камни, это они, да, все еще преследуют его. Всех нас, собственно. Это они поранили тебе щеку?
— Да, — слабо ответил Рик.
— Может, теперь ляжешь? Я поставлю стимулятор на «семьсот шестьдесят»?
— И что будет?
— Давно заслуженный покой, — объяснила Ирен.
Рик с трудом поднялся, с напряженным и неподвижным лицом. Он устал так, словно участвовал во всех кровавых битвах, гремевших во все столетия; потом Рик медленно пошел в спальню.
— Ладно, — согласился он, — давно заслуженный отдых.
Он вытянулся на кровати. С волос и одежды на белые простыни посыпалась пыль.
Ирен поняла, что включать стимулятор нет нужды. Она нажала на кнопку, и окна спальни стали непрозрачными, серый свет дня исчез.
Спустя минуту Рик уже спал.
Ирен некоторое время стояла рядом, пока не убедилась, что Рик не проснется и не сядет вдруг рывком, как это случалось иногда ночью, когда ему снилось что–то страшное. Потом она пошла на кухню и снова села за стол.
Рядом прыгала и шелестела внутри картонного ящика электрическая жаба. «А что она ест, — подумала Ирен, — и какие могут случиться с ней неполадки? Наверное, она ест искусственных мух».
Открыв телефонную книгу, она нашла подзаголовок «электроживотные», потом набрала номер и, когда ей ответили, спросила:
— Могу я заказать у вас фунт искусственных мух, которые могли бы по–настоящему летать и жужжать?
— Это для электрической черепахи, мэм?
— Для жабы.
— Тогда я хочу предложить вам разнообразный ассортимент ползающих и летающих насекомых всех типов, включая…
— Мух будет достаточно, — прервала Ирен. — Вы доставите? Я не собираюсь выходить из дома. Мой муж спит, и я хочу, чтобы он как следует отдохнул.
— Для жабы я порекомендовал бы также и лужицу с автоматическим наполнением, — продолжал продавец. — Если только это не рогатая жаба. В данном случае мы могли бы предложить набор из песка, разноцветной гальки и частиц органического мусора. Если вы собираетесь регулярно проводить цикл питания, то наш отдел выполняет работы по регулировке языка. Для жабы это жизненно необходимо.
— Прекрасно, — согласилась Ирен. — Я бы хотела, чтобы наша жаба работала идеально. Мой муж очень к ней привязан.
Она дала адрес и повесила трубку.
Сразу почувствовав себя лучше, она приготовила себе наконец чашку горячего черного кофе.

notes

Назад: Двадцать один
Дальше: Примечания