Пятнадцать
Голосование было произведено в торжественной и церемонной обстановке.
— Мы остаемся здесь, — твердо сказала Имгард, — в этой квартире, в этом здании.
— Я голосую за то, чтобы мы убили мистера Исидора и укрылись в другом месте.
Рой Бейти и его жена обернулись к Прис. То же сделал и Исидор.
— Пожалуй, нам следует остаться здесь, — приглушенно проговорила Прис, изменив свое мнение.
Затем она громче добавила:
— Я полагаю, ценность помощи мистера Исидора менее той опасности, которую он для нас представляет, зная, кто мы. Мы явно не в состоянии жить среди людей и не быть обнаруженными. Это погубило Полокова, Гэрланда, Любу и Андерса. Вот что их убило.
— Возможно, они сделали тоже самое, что сейчас делаем мы, — пояснил Рой Бейти, — доверились кому–то, какому–то человеческому существу, которое, как им показалось, отличалось от остальных, было, как вы сказали, экстраординарным случаем.
— Нам это не известно, — прервала ее Имгард. — Все это лишь предположение. Думаю, дело в том, что они…..
Она взмахнула рукой.
— Что они не пытались держаться подальше от чужих глаз, выступали на сцене, как Люба. Мы доверяем… скажу тебе, Рой, чему мы доверяем, что нас губит, — вера в высший разум, черт бы его побрал!
Она гневно смотрела на мужа. Ее маленькие высокие груди быстро поднимались и опускались.
— Мы такие все умные, Рой. Ведь и сейчас ты делаешь ту же ошибку, даже сейчас!
— Кажется, Имгард права, — согласилась Прис.
— И таким образом мы вверим наши жизни субстандартному, дегенерирующему… — начал Рой.
Потом он сдался.
— Я устал, — сказал он просто. — Трудный это был путь, Исидор, и долгий, а здесь мы совсем недавно, к сожалению.
— Я надеюсь, — радостно заметил Исидор, — что смогу частично сделать ваше пребывание на Земле приятным.
Он был уверен, что смог бы. Встреча эта представлялась ему настоящей кульминацией всей его жизни. Да еще тот сегодняшний разговор по видеофону! Исидор вырастал в собственных глазах.
…Как только Рик Декард официально закончил работу, он полетел через весь город в район зоомагазинов.
Крупные магазины, занимающиеся продажей настоящих животных, занимали несколько кварталов. Их огромные зеркальные витрины заманивали своими вывесками.
Незнакомая ранее Рику ужасная депрессия, которая придавила его несколькими часами раньше, еще не прошла, и это посещение зоомагазинов представлялось ему единственным светлым пятном в окружавшем его сером тумане, с помощью которого он мог бы изгнать из сознания эту депрессию. Во всяком случае, запах животных и больших денежных сделок всегда оказывал на него сильное возбуждающее воздействие. Возможно, ему удастся добиться этого и на этот раз.
— Слушаю, сэр, — приветствовал его молодой продавец.
Рик с несколько простоватым, робким видом рассматривал поразительные витрины.
— Вы подобрали что–нибудь подходящее?
— Я многое хотел бы купить, — заявил Рик, — Цена — вот что меня беспокоит.
— Сэр, вы только сообщите мне, какую приблизительно покупку вы собираетесь сделать, что бы вы хотели взять с собой домой. Потом мы проконсультируемся с нашим старшим продавцом и получим его «добро».
— У меня есть три тысячи наличными, — сказал Рик.
Управление в конце дня выплатило ему его премию.
— Сколько стоит вон та семья кроликов? — поинтересовался он.
— Сэр, если у вас три тысячи долларов наличными, вы могли бы стать владельцем чего–нибудь более интересного, чем кролики. Как насчет козла?
— Никогда не испытывал к ним интереса, — признался Рик.
— Простите, не могу ли я узнать, является ли такого рода сделкой обычной для вас?
— Обычно я не хожу каждый день с тремя тысячами в кармане.
— Я так и полагал, сэр, когда вы спросили о кроликах. Дело в том, сэр, что кролики очень распространены. Я хотел бы, чтобы вы перешли в более высокий класс держателей животных, где, как мне кажется, ваше настоящее место. Честно слово, для меня вы настоящий владелец настоящего козла.
— В чем же их преимущество?
— В том, что его можно научить бодать любого, кто попытается украсть его.
— Но только в том случае, если в него выстрелят гипнодротикам, а потом поднимут по канату в парящий аэрокар.
Продавец невозмутимо продолжал:
— Козел лоялен к своему хозяину. Это свободная, естественная душа, которую не способны сковать никакие клетки. И еще одна деталь. Очень часто, вложив в животное деньги и привезя покупку домой, вы вдруг обнаруживаете, что животное съело какую–то радиоактивную дрянь и умерло. Козлу не страшна зараженная субстанция. Он способен ее потреблять, хотя подобная пища свалила бы корову, лошадь или, в особенности, кота. В качестве настоящего вложения денег, как нас убеждает опыт, козлы имеют особые преимущества для любого серьезного животновладельца.
— А это козел или коза?
Рик заметил большое черное животное, стоявшее в центре клетки. Он двинулся к нему, сопровождаемый продавцом. Животное показалось Рику прекрасным.
— Да, это самка, черная нубийская порода, отличный образец для рынка этого года, сэр. И предлагаем мы ее, сэр, по очень низкой цене.
Вытащив потертый экземпляр каталога, Рик посмотрел цену на черную козу нубийской породы.
— Все наличными? — спросил продавец. — Или часть платы вы внесете в виде уже использованного вами животного?
— Наличными, — ответил Рик.
На листе бумаги продавец нацарапал цену и быстро, почти украдкой, показал ее Рику.
— Слишком дорого, — заметил Рик.
Он взял листок и написал более скромную цифру.
— Мы не можем отдать козу за такую сумму, — запротестовал продавец.
Он начертил новую цифру.
— Этой козе нет еще и года, у нее очень высокая продолжительность жизни.
Продавец показал бумажку Рику.
— Идет, — согласился Рик.
Он подписал контракт на рассрочку, заплатил три тысячи долларов в качестве первого взноса — всю свою премию за устранение андроидов — и вскоре уже стоял рядом со своим каром, наблюдая, как служащие магазина грузят клетку с козой. «Я владею настоящим животным, — сказал он себе, — живым животным, а не электрической фальшивкой. Второй раз в жизни».
Цена, долговое рабство контракта пугали его. Он почувствовал, что дрожит. «Но я должен был это сделать, — подумал он. — После столкновения с Филом Речем я обязан был вернуть в себя веру, в свои силы, иначе я не смог бы продолжать работу».
Немеющими руками Рик поднял кар в небо, направляясь к своему дому и к Ирен. «Она станет сердиться, — решил он, — потому что долговая ответственность будет ее беспокоить. И поскольку она целый день дома, на ее долю выпадет много работы по уходу за животным».
Он снова был расстроен.
Когда он припарковал аэрокар на крыше своего дома, то некоторое время сидел неподвижно. В уме он сочинял живописную версию. «Этого требует мой разум, моя работа, — пытался убедить он себя, — престиж. Больше просто невозможно жить с электрической овцой. Это угнетает меня морально. Вероятно, этот вариант удовлетворит Ирен».
Выбравшись из кара, он вытащил клетку с козой и с пыхтением поставил ее на крышу. Коза, всю дорогу скользившая копытами по днищу клетки, проницательно взглянула на Рика яркими большими глазами, но не издала ни звука.
Он опустился на свой этаж и знакомым коридором подошел к собственной двери.
— Привет, — сказала Ирен.
Она чем–то занималась на кухне.
— Ты сегодня поздно.
— Поднимись на крышу, — предложил он ей. — Я тебе кое–что хочу показать.
— Ты купил животное!
Она сняла фартук, машинально пригладила волосы и последовала за Риком к лифту.
Оба они пересекли холл большими неторопливыми шагами.
— Не нужно было покупать без меня, — выдохнула Ирен. — Я тоже имею право участвовать в этом, тем более что речь идет о самом важном приобретении, которое…
— Я хотел сделать тебе сюрприз, — объяснил Рик.
— Ты сегодня заработал неплохую премию, — обвиняющим тоном произнесла Ирен.
— Да, — сказал Рик. — Я устранил трех анди.
Он вошел в кабину лифта, подождал жену, и они вместе двинулись на крышу, поближе к Господу Богу.
— Мне необходимо было это сделать, — говорил он. — Что–то сегодня со мной произошло. Если бы я не купил животное, я бы не смог дальше работать охотником.
Лифт остановился. Вместе с женой Рик вышел в вечерние сумерки, подошел к клетке, включил лампы, установленные специально для этой цели, потом молча указал на козу, ожидая реакции Ирен.
— Боже мой! — прошептала она.
Она подошла к клетке, заглянула в нее, потом обошла кругом, рассматривая козу со всех сторон.
— Она действительно настоящая, а не электрическая? — спросила Ирен.
— Абсолютно настоящая, — заверил он, — если только меня не надули. Но это редко случалось, так как штраф за подделку достигал астрономической суммы — две с половиной рыночных цены настоящего животного.
— Нет, меня не надули.
— Коза, — сказала Ирен, — черная нубийская порода.
— Да, коза, — подтвердил Рик. — Возможно, в будущем нам удастся свести ее с самцом, и у нас будет молоко, из которого можно будет делать сыр.
— А ее можно выпустить? Куда мы ее поселим? К овце?
— Сначала нужно ее привязать, — объяснил Рик, — по крайней мере, на первое время.
— Жизнь моя — любовь и наслаждение, — проговорила вдруг Ирен странно изменившимся голосом. — Это старая, старая песня Иоганна Штрауса, помнишь? Когда мы первый раз встретились…
Она тихо опустила руку на его плечо, прижалась к нему и поцеловала.
— Много любви и очень много наслаждения.
— Спасибо, — поблагодарил ее Рик.
Он обнял ее.
— Давай, побежим скорее вниз и поблагодарим Сострадающего, потом вернемся наверх и сразу дадим ей имя. И ты, может, найдешь какую–нибудь веревку, чтобы привязать ее.
Ирен направилась к лифту.
Их сосед Билл Барбур, стоявший рядом со своей лошадью Джуди, которую он чесал и холил, окликнул Рика:
— Эй, мистер Декард, у вас отличная коза. Поздравляю. Добрый вечер, миссис Декард. Возможно, у вас появятся козлята. Я мог бы обменять одного жеребенка на пару козлят.
— Спасибо, — еще раз повторил Рик.
Он последовал за Ирен к двери.
— Твоя депрессия прошла? — поинтересовался он. — Я, например, кажется, уже вылечился.
— Да, эта покупка меня излечит, — согласилась Ирен. — Теперь мы можем не скрывать, что наша овца поддельная.
— Какая разница? — осторожно задал вопрос Рик.
— Но теперь все равно, — настаивала Ирен. — Ведь сейчас нам нечего скрывать. Теперь у нас есть то, что мы всегда хотели, — настоящее животное. Это просто сон!
Она снова поднялась на цыпочки, нежно поцеловав Рика, и ее нервное возбужденное дыхание коснулось щеки мужа. Потом она протянула руку и нажала кнопку лифта.
Что–то внутри Рика тревожно предупредило его, что–то заставило его сказать:
— Давай пока не будем спускаться. Посидим еще наверху. Просто будем сидеть и смотреть на козу. А может быть, надо дать ей поесть? Для начала мне дали в магазине мешок овса. И мы могли бы посмотреть руководство по уходу за козой. Это мне тоже вручили бесплатно. Мы назовем ее Зуфемной.
Тем не менее уже подошел лифт, и Ирен вошла в кабину.
— Ирен, погоди, — позвал он.
— Было бы просто аморально, — строго произнесла Ирен, — если бы мы сейчас не слились со Страдающим. Сегодня я уже подключалась к генератору, и это немного утешило меня, чуть–чуть, не так, как твоя покупка. Но все равно каким–то образом в меня попал камень.
Она показала ему запястье с маленьким синяком.
— И я постоянно думала о том, насколько нам лучше, когда с нами Сострадающий, и как плохо нам было бы без него, несмотря на физическую боль, которую мы испытываем. Но духом мы слиты с ним. Я чувствовала их присутствие — их всех, по всему миру, всех тех, кто был слит с ним в этот момент.
Она не давала двери лифта скользнуть на место.
— Заходи, Рик. Это всего лишь минута. Ты ведь почти никогда не участвуешь в слиянии. Я хочу, чтобы ты передал то настроение, в котором сейчас находишься, всем остальным. Оставлять это все в себе было аморально.
Она, конечно, была права, и Рик вошел в лифт. Они вернулись к себе.
Когда они вошли в гостиную, Ирен быстро щелкнула выключателем эмпатического генератора. Лицо ее светилось живой радостью, словно молодая луна.
— Я хочу, чтобы они все знали, — сказала она ему. — Со мной однажды так случилось. Я вошла в слияние и поймала эмоции какого–то человека, только что купившего животное, а в другой раз…
Лицо ее на секунду потемнело, удовольствие исчезло.
— Однажды я обнаружила, что принимаю чувства человека, потерявшего свое животное. И мы поделились с этим человеком нашими радостями, хотя у меня их и не было совсем, ты знаешь. И это его немного ободрило. Мы даже могли бы предотвратить потенциальное самоубийство. То, что мы испытываем, чувствуем…
— Они получат пашу радость, — согласился Рик, — но мы–то ее потеряем. Обменяем то, что ощущаем сами, на то, что чувствуют они. Наша радость исчезнет.
На экране генератора эмпатии проносились потоком бесформенные цветные сочетания. Затаив дыхание, его жена крепко сжала рукоятки.
— Нет, мы не потеряем ничего, что чувствуем, если только будем удерживать это ощущение в себе. У тебя разве нет навыка слияния, Рик?
— Нет, кажется, — размышлял он.
Сейчас он впервые начал понимать, какое значение имело сострадание таких людей, как Ирен. Возможно общение с Филом Речем, охотником за андроидами, их совместная охота произвели трансформацию какого–то незначительного отвлечения в его мозгу, переключили тумблер, и, вероятно, началась цепная реакция изменений.
— Ирен! — настойчиво проговорил Рик.
Он оттащил жену от генератора эмпатии.
— Послушай! Я хочу рассказать тебе о том, что со мной сегодня произошло.
Он отвел ее к дивану, сел и усадил ее перед собой.
— Я познакомился с другим охотником, — сообщил он, — которого я раньше никогда не видел и даже не слышал о нем. Ему нравится уничтожать андроидов. И вот первый раз после того, как я провел с ним охоту, я по–другому взглянул на анди. То есть раньше я охотился и относился к ним примерно так же, как он, только по–своему.
— Разве с этим нельзя подождать? — спросила Ирен.
— Я выбрал один из вопросов теста и проделал опыт, — объяснил Рик. — Все сошлось, я действительно начал сопереживать андроиду. Ты сегодня утром сказала «бедные анди». Поэтому ты понимаешь, о чем я говорю. Из–за этого я и купил козу. Я еще никогда ничего подобного не чувствовал. Возможно, это было что–то вроде депрессии, которая бывает у тебя. Теперь я понимаю, как ты страдаешь во время депрессии. Я всегда был уверен, что депрессия тебе нравится и что ты могла бы вырваться из нее в любой момент, если бы только захотела, если не сама, то с помощью стимулятора Пенфилда. Но дело в том, и я понял это, что в таком состоянии тебе уже все равно. Апатия наступает потому, что потеряно ощущение ценностей жизни. Ничего не стоит. И не стоит чувствовать себя лучше, потому что, если потеряно это ощущение…
— А как же с твоей работой?
Ее тон словно ударил Рика. Он помолчал.
— Работа, — повторила Ирен. — Сколько мы должны вносить в месяц за козу?
Она протянула руку. Он машинально вытащил контракт зоомагазина и протянул ей.
— Сколько? — произнесла она тонким голосом. — А проценты? Боже, одни только проценты… И ты сделал это только потому, что почувствовал депрессию, а совсем не потому, что хотел сделать мне сюрприз?
Она вернула ему документы.
— Что ж, это неважно. Все равно, я очень рада, что ты купил козу. Я ее уже люблю. Но это такое бремя!
Она помрачнела.
— Я могу перейти в другой отдел, — предложил Рик. — У департамента десять или одиннадцать отделов. Например, похищение животных. Я мог бы заняться этим. Меня бы взяли.
— Но твои премии! Они нам необходимы. Иначе магазин заберет козу!
— Я перепишу контракт с тридцати шести месяцев на сорок восемь.
Он стремительно извлек шариковую ручку и начал что–то писать на обратной стороне контракта.
— Это получится на пятьдесят два доллара пятьдесят центов меньше каждый месяц.
Зазвонил видеофон.
— Если бы мы не спустились сюда, а остались с козой на крыше, — пожалел Рик, — мы бы не услышали этого звонка.
Подойдя к видеофону, Ирен сказала:
— Чего ты боишься? Они еще не собираются отбирать у нас козу.
Она протянула руку к трубке.
— Это из департамента, — предположил Рик. — Скажи, что меня нет дома.
Он направился в спальню.
— Алло, — Ирен сняла трубку.
«Еще три андроида, — подумал Рик, — которых мне следовало выследить сегодня, а не возвращаться домой». На экране возникло лицо Гарри Брайанта, и теперь уходить было уже поздно. На негнущихся ногах Рик вернулся к телефону.
— Да, он здесь, — говорила в этот момент Ирен, — Мы купили козу. Заходите к нам, мистер Брайант, посмотрите ее.
Последовала пауза, она прислушалась, потом протянула трубку Рику.
— Он что–то хочет тебе сообщить, — поведала она.
Быстро вернувшись к генератору эмпатии, она села в кресло и снова схватилась за рукоятки. Почти мгновенно она погрузилась в слияние. Рик, державший трубку, явно осознавал ее психическое отсутствие в гостиной и сознавал собственное одиночество.
— Алло, — сказал он в трубку.
— Мы забыли «хвост» из двух оставшихся андроидов, — сообщил Гарри.
Он звонил из своего кабинета. Рик видел хорошо знакомый ему стол, заваленный бумагами и прочим мусором.
— Они явно встревожены. Они покинули старое жилище по тому адресу, который я дал тебе, Рик, а теперь их можно найти… минуту.
Брайант принялся перебирать бумаги на столе, отыскивая нужные сведения.
Рик машинально нащупал ручку. Он разгладил на колене контракт на покупку козы и приготовился писать.
— Жилой блок три тысячи девятьсот шестьдесят семь–Ц, — проговорил инспектор. — Отправляйся туда как можно быстрее. Мы предполагаем, что они узнали о тех, кого мы успели устранить, — Гэрланда, Полокова и Любу Люфт, поэтому они и убежали.
— Понятно, — улыбнулся Рик, — чтобы спасти свои жизни.
— Ирен сказала, вы купили козу. Сегодня, после того, как ты уехал из управления?
— Да, по дороге домой.
— Когда ты покончишь с оставшимися андроидами, я приеду посмотреть на твою козу. Кстати, я только что говорил с Дейвом. Я рассказал, как трудно тебе пришлось с этими андроидами. Он тебя поздравляет и советует удвоить осторожность. Он говорит, что «Узел–6» оказался более сообразительным, чем он думал. Хейв вообще с трудом верит, что ты отправил на покой троих за один день,
— Троих достаточно, — проскрежетал Рик. — Больше я не могу. Мне нужно отдохнуть.
— Но завтра их уже здесь не будет, — настаивал Брайант. — Они окажутся вне зоны нашей юрисдикции.
— Не так быстро. Они все еще останутся поблизости.
— Ты поедешь туда сегодня, — уперся Брайант, — пока они не окопались. Они не ожидают, что ты так быстро среагируешь.
— Наоборот, — сказал Рик, — они будут ждать меня.
— Поджилки трясутся? Из–за Полокова, который…
— Ничего у меня не трясется, — оборвал его Рик. — Но сейчас мне хочется побыть дома. Ладно, — согласился Рик. — Я туда полечу.
Он хотел положить трубку.
— Дай мне знать, как только будут результаты. Я в кабинете.
— Если я их устраню, то куплю овцу, — пообещал Рик.
— У тебя ведь есть одна овца, насколько я знаю.
— Она электрическая, — признался Рик.
Он повесил трубку. «На этот раз овца будет настоящая. Она мне необходима для моральной компенсации».
У черного ящика генератора эмпатии скорчилась его жена с восхищенно–отсутствующим выражением на лице. Некоторое время Рик стоял рядом с ней, рука его покоилась на ее груди. Он чувствовал, как ее грудь поднимается и опускается в такт приливу и отливу жизни внутри Ирен, в такт колебаниям ее жизненной активности. Ирен его не замечала, она, как и всегда, была полностью поглощена слиянием с Сострадающим.
На экране виднелась облаченная в балахон фигура Сострадающего, который взбирался вверх по склону. Мимо пронесся кусок скалы. Глядя на него, Рик вдруг подумал: «Боже мой, но в моей ситуации есть нечто худшее, чем в его положении. Сострадающему не приходится совершать нечто чуждое его природе. Он страдает, но, по крайней мере, он может не насиловать собственную сущность».
Нагнувшись, он осторожно убрал пальцы жены с черных клавиш. Потом он занял ее место, первый раз за несколько недель.
Это было сделано импульсивно, Рик не предполагал этого делать. Все произошло внезапно и неожиданно для него.
Перед ним простирался пустынный пейзаж — пустырь, покрытый сорняками. В воздухе пахло цветами. Это оказалась равнина, где не бывает дождя. И цветы сорняков пахли здесь пылью.
Перед ним стоял человек. В глазах его, усталых, полных боли, светилась жалость.
— Сострадающий, — обратился к нему Рик.
— Я друг твой, — сказал старик. — Но продолжай свой путь, словно меня не существует. Таков твой долг. Ты понимаешь меня?
Он развел ладони.
— Нет, — ответил Рик, — не понимаю. Мне нужна твоя помощь.
— Но как я могу спасти тебя, — спросил старик, — если ты не в состоянии спасти себя самого?
Он улыбнулся.
— Разве ты не видишь? Это не воскресение. Спасения нет.
— Тогда зачем все это? — зло задал вопрос Рик. — Зачем нужен тогда ты?
— Чтобы показать тебе, — объяснил Сострадающий, — что ты не одинок, с тобой я, и я всегда буду с тобой. Продолжай исполнять свой долг, хотя ты знаешь, что поступаешь плохо.
— Почему? Почему я должен исполнять его? Я брошу эту работу и эмигрирую.
— Но куда бы ты ни отправился, — прошамкал старик. — Таково фундаментальное условие жизни — насиловать собственную сущность. В какой–то момент любому живому существу приходится так поступать. Это неизбежная тень, издержки эксперимента творения, проклятие, наложенное на него, проклятие, которое питает всякую жизнь повсюду во вселенной.
— И это все, что ты можешь мне сообщить? — удивился Рик.
Мимо него просвистел камень. Он пригнулся, но другой камень ударил его в ухо.
Рик тут же выпустил рукоятки генератора и снова оказался в собственной гостиной рядом с женой. Голова его жутко болела от удара. Протянув руку, он обнаружил, что по щеке стекает струйка свежей крови.
Ирен прижала к его уху носовой платок.
— Наверно, мне нужно поблагодарить тебя за то, что ты меня освободил. Я не переношу, когда в меня попадает камень. Спасибо, что принял удар на себя.
— Мне нужно идти, — сказал Рик.
— Работа?
— Целых три.
Он взял у нее платок и пошел к входной двери. Голова у него все еще кружилась. Теперь он ощущал еще и тошноту.
— Удачи, — пожелала ему Ирен.
— Ничего мне этот черный ящик не сделал, — подумал вслух Рик. — Со мной говорил Сострадающий, но это не помогло. Он знает не больше моего. Это просто старик, взбирающийся на гору к своей смерти.
— Но разве это не откровение?
— Это откровение уже случалось со мной, — промолвил Рик.
Он открыл дверь в холл.
«Жилой блок Три тысячи девятьсот шестьдесят семь–Ц, — подумал он, прочитав заметку на обороте контракта. — Это в пригороде, в покинутом районе. Там легко спрятаться. Выдать их могут только вечерние огни. Вот на что я буду ориентироваться — огни, окна. Эти трое станут последними. Сострадающий прав. Нужно исполнять свой долг. Но едва ли я смогу. Сразу двое анди — это уже вопрос не морали, это практический вопрос. Вероятно, я не сумею отправить их на покой, даже если постараюсь. Я слишком устал, и слишком много всего случилось за этот день. Возможно, Сострадающий это знал, возможно, он предвидел все, что должно произойти. Но я знаю, где найти помощь, которую мне однажды предлагали и которую я отклонил».
Он вышел из лифта на крышу и минуту спустя сидел в темноте кабины аэрокара, набирая номер на диске видеофона.
— Кампания «Розен Асосиейшн», — ответила дежурная.
— Рейчел Розен, — попросил он.
— Простите, сэр?
— Дайте мне Рейчел Розен, — проскрежетал Рик.
— Если мисс Розен ожидает…
— Я уверен, что да, — настаивал Рик.
Он стал ждать.
Десять минут спустя на видеоэкране появилось миниатюрное смуглое лицо Рейчел Розен.
— Здравствуйте, мистер Декард.
— Вы сейчас заняты или мы можем переговорить, как вы предлагали? — спросил он.
Казалось, это произошло не сегодня, а многие века тому назад. Сотни поколений родились и превратились в прах с тех пор, как он последний раз говорил с Рейчел.
Всю тяжесть этих времен ощущал Рик. Он чувствовал физический вес этой тяжести. «Это, наверное, из–за камня», — подумал он. Рик прижал платок ко все еще кровоточащему уху.
— У вас ухо порезано, — сказала она. — Какой стыд.
— Вы действительно были уверены, что я вызову вас? — спросил Рик.
— Я уже вам говорила, — объявила Рейчел, — что без моей помощи один из новых андроидов прикончит вас раньше, чем вы успеете отправить на покой его.
— Вы ошиблись.
— Но вы звоните мне, как бы там ни было. Вы хотите, чтобы я прилетела в Сан–Франциско?
— Да, сегодня.
— О, нет, слишком поздно. Лететь нужно целый час. Я буду завтра.
— Мне приказано покончить со всеми сегодня вечером, — тускло признался Рик.
Он помолчал, потом добавил:
— Из всех осталось только трое.
— Судя по вашему голосу, вам здорово досталось.
— Если вы не прилетите сегодня вечером, — объяснил Рик, — то я отправлюсь искать их один, и справиться с ними мне не удастся. Я только что купил козу на те деньги, которые получил за устранение первых трех анди.
— Эх вы, люди, — усмехнулась Рейчел. — Козлы воняют.
— Это только самцы. Об этом написано в руководстве, которое мне дали в магазине.
— Вы действительно выглядите усталым, — отметила Рейчел. — У вас голова не кружится? Вы уверены, что сознаете, на что идете, пытаясь «отправить на покой» еще троих андроидов типа «Узел–6»? Еще никому не удавалось устранить трех андроидов за один день.
— Франклин Пауэре, — подсказал Рик, — прикончил семерых в Чикаго примерно год назад.
— Устаревшие модели типа «Мак–Миллан–У–четыре», — напомнила Рейчел. — Это совсем другое дело.
Она задумалась.
— Рик, я не могу. Я еще даже не ужинала.
— Но вы мне необходимы, — прокричал он, — иначе я погибну.
«Я знаю это, — сказал он себе. — И Сострадающий знал. Думаю, ты тоже знаешь. Я зря трачу время, упрашивая тебя. Нет смысла обращаться за сочувствием к андроиду. У него нет такого органа, чтобы сочувствовать».
— Извини, Рик, — произнесла Рейчел, — но сегодня это невозможно. Завтра.
— Месть андроида, — понял Рик.
— Что?
— Потому что я раскусил вас во время теста.
— Вы так уверены?
Она смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— В самом деле? — Рейчел продолжала пристально его рассматривать.
— До свидания, — сказал он и хотел повесить трубку.
— Послушайте, — быстро проронила Рейчел, — подумайте немного.
— Вы так говорите потому, что андроиды вашего типа умнее людей.
— Нет, я действительно не понимаю.
Рейчел вздохнула.
— Я ясно вижу, что вы не хотели бы заниматься этим делом сегодня… или вообще не хотите им заниматься впредь. Вы уверены, что ждете от меня помощи, дабы устранить троих оставшихся андроидов? Или вы мечтаете, чтобы я убедила вас не браться за это дело?
— Прилетайте, — попросил Рик, — мы возьмем комнату в отеле.
— Зачем?
— Сегодня я услышал кое–что, касающееся отношений между человеком–мужчиной и женщиной–андроидом, — хрипло объяснил он. — Прилетайте в Сан–Франциско, и я оставлю других анди в покое. Мы займемся другим делом.
Она посмотрела на него, потом вдруг согласилась:
— Хорошо, я прилечу. Где мы встретимся?
— У «Сент Френсиса». Это единственный приличный отель в зоне Залива.
— И пока я не прилечу, вы ничего не предпримете?
— Я буду сидеть в отеле, — пообещал он, — и смотреть по телевизору Бастера Дружби. В последние три дня его гостьей была Аманда Вернер. Она мне нравится. Я мог бы смотреть на нее до конца жизни. У нее такие груди, словно они улыбаются.
Он повесил трубку и некоторое время сидел неподвижно, ни о чем не думая.
Наконец холод в кабине заставил его что–то предпринять. Он повернул ключ зажигания и секунду спустя взлетел в сторону центра Сан–Франциско, к отелю «Сент Френсис».
