Глава V. ПИЛИГРИМЫ
1. В гостинице
Большую часть дня Кугель пропутешествовал по пустынной местности, где не росло ничего, кроме сорной травы. Всего лишь за несколько минут до захода солнца он дошел до широкой реки, вдоль которой шла дорога. Справа от него, в полумиле, стояло высокое каменное здание, очевидно, — гостиница. Десятью минутами позже он уже толкнул обитую железом тяжелую дверь и вошел в вестибюль.
В высокие окна с разноцветными стеклами заходящее солнце посылало тысячи отражений. Из общей комнаты доносился веселый шум голосов, стук тарелок и стаканов, запах старого дерева, скрип кожи, бульканье жидкости. Кугель вошел в комнату и увидел похожих на путешественников мужчин, собравшихся у огня, которые пили вино и беседовали.
За стойкой стоял хозяин — коренастый человек, ростом всего по плечо Кугелю, с большой лысой головой и черной бородой, висящей на фут от подбородка. У него были выпуклые глаза с тяжелыми веками. Выражение его лица было безмятежным и спокойным. На просьбу Кугеля предоставить ему на ночь комнату он с сомнением почесал себе нос.
— Моя гостиница и так уже переполнена паломниками в Эрзе Дамат. Те, кого ты уже видишь на скамьях, не составляют и половины людей, которых мне надо устроить на ночь. Я могу расстелить тебе матрац в зале, если тебя это устроит, но большего я сделать не могу.
Кугель разочарованно вздохнул.
— Это меня совсем даже не устроит. Мне очень нужна отдельная комната с хорошим диваном, окном на реку и тяжелым ковром на полу, чтобы заглушить песни и выкрики из общей комнаты.
— Боюсь, что тебе придется разочароваться, — без всякого выражения в голосе сказал хозяин. — В нашей гостинице всего одна комната, удовлетворяющая твоим требованиям, но она Уже занята человеком с желтой бородой. Видишь, вот он сидит, его имя — Лодермульч, он тоже путешествует в Эрзе Дамат.
— Возможно, тебе удастся уговорить его уступить эту комнату и занять матрац на полу вместо меня, — предложил Кугель.
— Сомневаюсь, что он способен на такое самопожертвование, — ответил хозяин гостиницы. — Но почему ты не спросишь его сам. Честно говоря, мне вовсе не хочется ввязываться в это дело.
Сильные черты лица Лодермульча, его мускулистые руки и несколько презрительная манера, с которой он слушал пилигримов, заставили Кугеля отказаться от своего замысла.
— Похоже, что мне придется заночевать на матраце. А теперь насчет ужина: мне нужна дичь, соответствующим образом начиненная, поджаренная, с гарниром и какие–нибудь холодные закуски, которыми располагает твоя кухня.
— Моя кухня перегружена, и тебе придется есть чечевицу вместе с пилигримами, — сказал хозяин. — Единственная находящаяся в гостинице дичь опять–таки была заказана Лодермульчем на вечерний ужин.
Кугель раздраженно пожал плечами.
— Хорошо, я смою дорожную пыль с лица, а затем выпью кубок вина.
— В задних комнатах гостиницы есть вода, обычно используемая для этой пели. Притирания, масла и горячее полотенце я обычно подаю за дополнительную плату.
— Вода меня вполне устроит.
Кугель прошел в задние комнаты, где обнаружил ванну. Помывшись, он огляделся вокруг и увидел на небольшом расстоянии от гостиницы амбар, сколоченный из бревен. Он подошел к нему, открыл дверь и заглянул внутрь, затем, глубоко задумавшись, вернулся в общую комнату гостиницы.
Хозяин подал ему кувшин отвратительного вина, которое Кугель взял с собой на скамейку.
У Лодермульча спросил его мнение о так называемых Возвеличенных Евангелистах, которые отказывались ставить свои ноги на землю и передвигались всюду с помощью канатов и проволоки. Резким голосом он стал объяснять все недостатки этой доктрины.
— Они считают, что возраст земли двадцать девять веков вместо принятых двадцати трех. Они принимают за постулат, что на каждый квадратный эль почвы приходится на четверть миллиона умерших и их пыль образовала верхнюю корку земли, ходить по которой кощунственно С поверхностной точки зрения это имеет какой–то смысл, но посудите сами: пыль от одного трупа, разбросанная по поверхности в четверть эля, составляет слой в одну тридцать третью дюйма. Следовательно, прах всех умерших дает слой грунта толщиной примерно в одну милю по всей поверхности земли, а это уже заблуждение.
Член этой секции, который был обут в церемониальные сапоги, возбужденно воскликнул:
— Ты говоришь, ничего не понимая, и у тебя нет логики! Как можешь ты заявлять такие вещи столь категорично?
Лодермульч поднял свои мохнатые брови в явном неудовольствии.
— Неужели я действительно должен объяснять такие понятные вещи? Разве скала, стоящая на океанском берегу одной милей высотой, располагается между сушей и морем? Нет. Всюду существует неравенство. Суша переходит в воду, очень часто можно видеть пляжи с чистейшим белым песком. И нигде не заметен тот серо–белый нарост, который составляет основу доктрины вашего учения.
— Беспочвенная болтовня! — прокричал Возвеличенный.
— Что такое? — угрожающе произнес Лодермульч, расправляя свою массивную грудь. — Я не привык к таким насмешкам!
— Это не насмешка, а холодное и точное определение твоего догматизма! Мы утверждаем, что часть пыли была смыта в океан, часть висит во взвешенном состоянии в воздухе, часть проникла в пропасти и подземные пещеры, а другую часть впитали в себя деревья, трава и определенные насекомые, так что чуть меньше, чем полмили древней пыли покрывает землю, ходить по которой — святотатство. Почему же горы, о которых ты говоришь, видимы не всюду? Из–за влаги, которую выдыхали и вдыхали бесчисленные поколения людей! И то же самое повысило уровень воды в океане, так что многие скалы и пропасти покрыты водой. Вот здесь и лежит ошибка в твоих рассуждениях!
— Ха! — пробормотал Лодермульч отворачиваясь. — Все равно в твоих концепциях где–то скрывается ошибка.
— Ничего подобного! — ответил Евангелист с тем жаром, который выдавал в нем представителя этой секты. — И поэтому из уважения к мертвым мы ходим лишь по веревкам и канатам, и только когда мы должны отправиться в путешествие, мы одеваем нашу священную обувь.
В течение этой беседы Кугель вышел из комнаты. После окончания речи Евангелиста юноша с круглым, как луна, лицом, одетый в ливрею официанта гостиницы, приблизился к спорящим.
— Это вы — достойный Лодермульч? — обратился он к этому человеку.
Лодермульч повернулся на своем стуле.
— Да.
— Я должен передать вам послание от человека, который принес какие–то деньги, которые вам следует получить. Он ожидает вас в небольшом амбаре позади гостиницы.
Лодермульч недоуменно нахмурился.
— Ты уверен, что эта особа говорила именно о Лодермульче?
— Конечно, сэр, ваше имя было особо упомянуто.
— А кто передал это послание?
— Это был человек высокого роста, в большом капюшоне, закрывающем почти все лицо, который назвал себя одним из ваших последователей.
— Вот как, — задумчиво произнес Лодермульч. — Может быть, Тайзог? Или скорее всего Креднин… Но почему он не пошел прямо ко мне? Несомненно, тому была важная причина.
Он начал подниматься со стула, распрямляя свою тяжелую фигуру.
— Надо пойти посмотреть.
Он вышел из комнаты, обошел гостиницу и уставился на амбар, еле освещенный тусклым светом.
— Эй, кто там? — громко крикнул он. — Тайзог? Креднин? Выходите!
Ответа не последовало. Лодермульч подошел к амбару и заглянул внутрь. Как только он перешагнул порог, Кугель подошел сзади, захлопнул дверь и запер ее на все наружные засовы и запоры.
Не обращая внимания на приглушенный стук и сердитые крики, Кугель вернулся в гостиницу и пошел на поиски хозяина.
— Произошло небольшое изменение в расписании. Лодермульча срочно отозвали. Теперь ему не потребуется ни его комната, ни жареная дичь, и по своей душевной доброте он просто передал, чтобы все это получил я.
Хозяин гостиницы дернул себя за бороду, подошел к дверям и посмотрел на дорогу. Потом он медленно вернулся в комнату.
— Поразительно! Он заплатил и за комнату, и за ужин и ничего не сказал мне о том, чтобы я вернул ему деньги.
— Мы с ним решили этот вопрос друг с другом к нашей обоюдной выгоде. А чтобы компенсировать тебе лишний труд, я заплачу дополнительные три терции.
Хозяин пожал плечами и принял деньги.
— Мне это безразлично. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.
Кугель осмотрел комнату и остался вполне доволен. Через некоторое время подали ужин. Жареная дичь была великолепна, так же как и те дополнительные закуски, которые заказал Лодермульч и которые хозяин прислал к ужину.
Прежде чем улечься на ночь, Кугель вышел из гостиницы и подошел к амбару, удостоверившись, что запоры были на месте, а хриплые крики Лодермульча вряд ли кто–нибудь мог услышать. Он сильно и резко постучал в дверь.
— Тихо, Лодермульч! — сказал он хриплым голосом. — Это я, хозяин гостиницы! Не вой так громко, ты мешаешь спать моим постояльцам.
Не дожидаясь ответа, Кугель вернулся в общую комнату, где завел разговор с предводителями пилигримов. Им был человек по имени Гарстанг, худой и изможденный, с восковой кожей, впалыми глазами и длинным носом, таким тонким, что он, казалось, просвечивал на свету. Обратившись к нему, как к человеку опытному и образованному, Кугель стал расспрашивать о маршруте до Элмери, но Гарстанг почему–то считал, что эта страна — просто сказка и выдумка.
Кугель уверил его в обратном:
— Алмери — это существующая страна, и я утверждаю это.
— Значит, твое знание является более глубоким, чем мое, — ответил Гарстанг. — Это река называется Аск, земля по ту ее сторону — Судун, по другую — Лельяс. К югу находится Эрза Дамат, и ты поступишь мудро, если туда отправишься, а к западу Серебряная Пустыня и Сонганское море. В тех местах ты сможешь расспросить о своем Алмери.
— Я сделаю так, как ты предлагаешь, — сказал Кугель.
— Мы, преданные Гильфидиты, направляемся в Эрза Дамат, чтобы совершить Блестящий Обряд у Черного Обелиска, — сказал Гарстанг. — Так как дорога наша проходит через пустынные земли, мы все объединились вместе, чтобы сражаться против бормотунов и головотяпов, если они нападут на нас по дороге. Если ты готов делить с нами тяготы пути и выполнять наши правила, то можешь рассчитывать и на привилегии.
— Привилегии–то мне понятны, — сказал Кугель. — А вот какие правила ты имеешь в виду?
— Просто повиноваться командам старшего, которым, к слову, являюсь я сам, и внести свою долю расходов.
— Я согласен, — не раздумывая сказал Кугель.
— Великолепно! Мы выступаем завтра на заре.
Гарстанг указал ему еще на некоторых паломников, общее число которых достигало пятидесяти семи человек.
— Вот — Вита, локутор нашей маленькой группы, а вот — Касмир, теоретик. Человек с железными зубами — это Арло, а вон тот, в голубой шляпе и с серебряным поясом, Войкод, волшебник, причем отнюдь не из слабых. В этой комнате не хватает человека достойного, хотя и агностика, — Лодермульча, так же как и преданного верующего Субкула. Возможно, они ушли куда–нибудь, чтобы поговорить о вере. Те двое, что играют в кости, — Парео и Сакав. Вот Хант, а это Грей.
Гарстанг назвал по имени несколько других членов группы, перечисляя их обязанности и положение.
Наконец Кугель, сославшись на усталость, отправился к себе в комнату. Он с наслаждением растянулся на диване и в ту же секунду заснул.
После полуночи он был разбужен. Лодермульч, подкопав землю пола, вылез из–под стены амбара и тут же отправился в гостиницу. Первым делом он попытался попасть в комнату, которую Кугель предусмотрительно запер.
— Кто там? — крикнул Кугель.
— Открой! Это я, Лодермульч! Эта комната моя, я желаю в ней спать!
— Еще чего! — заявил Кугель. — Я заплатил колоссальную сумму денег, чтобы получить эту постель, и даже вынужден был подождать, пока хозяин не выкинет из нее предыдущего жильца. Уходи–ка поскорее, я сильно подозреваю, что ты пьян. Если тебе хочется выпить еще, разбуди–ка лучше официанта!
Лодермульч заковылял прочь. Кугель снова улегся.
Через несколько минут он услышал шум драки и крик хозяина гостиницы, которого Лодермульч схватил за бороду. Очевидно, Лодермульча выкинули из гостиницы объединенными усилиями хозяина, его жены, официанта, посудомойщика и другой прислуги, после чего признательный Кугель снова погрузился в сон.
До рассвета пилигримы вместе с Кугелем встали и сели завтракать. У хозяина гостиницы было мрачное настроение, и на лице виднелись синяки, но он не задал Кугелю никаких вопросов, а Кугель, в свою очередь, тоже молчал.
После завтрака пилигримы собрались на дороге, где к ним присоединился Лодермульч, который провел ночь, ходя взад и вперед по дороге. Гарстанг пересчитал людей, потом засвистел в свой свисток. Пилигримы направились в сторону Эрзе Дамат.
2. Плот на реке
Три дня пилигримы шли по берегу Аска, засыпая по ночам за баррикадой, создаваемой волшебником Войкодом из круга палочек слоновой кости, эта была и необходимая предосторожность, потому что за этими палочками, еле видимыми в слабом свете костра, так и кишели создания, мечтающие присоединиться к их компании, — деоданты мягко умоляли их об этом, бормотуны то вставали на задние ноги, то опускались на все четыре, чувствуя себя неуютно и так, и эдак. Один головотяп попытался перепрыгнуть через баррикаду, в другой раз три гуна вплотную подошли к палочкам, рыча, пытаясь ударить грудью в невидимую преграду, созданную заклинаниями.
Кугель подошел близко к забору из палочек и сунул в просвет горящую ветку, после чего снаружи донесся крик ярости и боли. Баррикада выдержала все нападения, и в конце концов чудовища рассорились друг с другом и ушли ни с чем.
К вечеру третьего дня пилигримы подошли к тому месту, где Аск сливался с большой рекой, которую Гарстанг назвал Скамандер. Неподалеку рос лес из высоких бальзамовых деревьев, сосен и дубов. С помощью местных дровосеков деревья были спилены, ветви обрублены и стволы перенесены к берегу, где был сколочен прочный плот. Когда все пилигримы забрались на него, плот шестом столкнули на середину реки, где его подхватило быстрое течение, спокойно и легко неся его вниз.
В течение пяти дней плот двигался по широкому Скамандеру, иногда подплывая совсем близко к тростникам, которые росли у берега. Так как им нечего было делать, пилигримы пускались в длинные рассуждения и устраивали диспуты. Очень часто разговоры заходили о метафизических арканах и о тонкости Гильфидитского принципа.
Субкул, самый преданный верующий из всех пилигримов, объяснял в деталях свое кредо. В основном он проповедывал ортодоксальную Гильфидитскую философию, по которой Зо Зам, восьмиголовое божество, после сотворения космоса отрубило себе большой палец ноги, который затем стал Гильфидом, в то время как капли крови стали впоследствии восемью расами, населяющими землю. Горемонд, скептик, нападал на эту доктрину.
А кто сотворил этого твоего гипотетического «творца»? Другой «творец»? Куда проще в качестве предположения принять за исходный пункт следующее: гаснущее солнце и умирающая земля!
На что Субкул начинал взволнованным голосом цитировать бесконечные Гильфидитские тексты.
Один из пилигримов по имени Блунер упрямо проповедывал свою собственную философию. Он считал, что солнце — это клетка тела всемогущего бога, который создал космос в процессе, аналогичном росту моха на скале.
Субкул считал этот тезис слишком сложным.
— Если солнце это клетка, то что же такое тогда земля?
— Клеточный паразит, питающийся от нее, — отвечал Блунер. — Такие примеры известны повсюду, и этому не следует удивляться.
— А почему же тогда солнце гаснет? — спросил Битц печальным голосом.
Блунер начал детально объяснять свое построение, но вскоре был прерван Праликусом, высоким худым человеком с пронзительным взглядом зеленым глаз:
— Послушайте меня, я все знаю, моя доктрина самая простая. Возможно огромное количество обстоятельств, но еще более количество возможностей. Наш космос — это возможное обстоятельство: он существует. Почему? Время бесконечно, а это означает, что каждое возможное обстоятельство должно произойти. Каждая вселенная, которая является возможной, рано или поздно будет существовать, и не один раз, а много.
— Я проповедую аналогичную доктрину, хотя и с точки зрения преданного Гильфидита, — заявил Касмир теоретик. — Моя философия предполагает смену творцов, каждый из которых абсолютен. Если перефразировать ученого Праликуса, то, если божество возможно, оно должно существовать! Только невозможное божество существовать не может. Восьмиголовый Зо Зам, который отрубил себе Священный Большой Палец, возможен, а следовательно, и существует, что и написано в Гильфидитских писаниях!
Субкул заморгал глазами, открыл рот, как бы намереваясь заговорить, потом опять закрыл его. Скептик Горемонд отвернулся и стал смотреть на воду. Гарстанг, сидевший в сторонке, задумчиво улыбнулся.
— А ты, Кугель–Разумник, почему ты сейчас молчишь? Во что ты веришь?
— Я несколько растерян, — признался Кугель. — В свое время я наслушался самых разных точек зрения, каждая из которых звучала достаточно авторитетно: от священников в Храме теологов, от заколдованной птицы, которая доставала предсказания из ящика, от голодающего зизхорета, который выпил бутылку розового эликсира, в шутку предложенную ему мною. Все эти точки зрения противоречили друг Другу, но тем не менее были очень поучительны. Таким образом, мое понимание мира многозначно.
— Интересно, — сказал Гарстанг. — Лодермульч, а ты?
— Ха! — протянул Лодермульч. — Видишь эту прореху в моей одежде? Я не могу объяснить, как она там появилась! Тем более я удивлен существованием Вселенной!
Заговорили и остальные. Войкод, волшебник, определил известный космос как тень пространства, которым управляют духи, зависящие от пси–энергии человека. Благочестивый Субкул объявил, что эта картина не годится, так как она противоречит Гильфидитским писаниям.
Споры продолжались до бесконечности.
Кугелю и еще нескольким пилигримам, включая Лодермульча, это наскучило, и они отошли в сторону, решив сыграть в азартную игру Мацсон костями, картами и фишками. Ставки начали расти. Сначала все время выигрывал Лодермульч, зато потом он стал проигрывать еще более крупные суммы, в то время как Кугель выигрывал ставку за ставкой. В конце концов Лодермульч бросил кости на стол и, схватив Кугеля за руку, тряхнул ее. Из рукава Кугеля выпало несколько дополнительных кубиков.
— Ну? — проревел Лодермульч. — Что это такое? Я решил играть честно, и вот что вышло! Немедленно верни мне мои деньги!
— Как ты можешь так говорить? — требовательно ответил Кугель. — Где это ты увидел нечестную игру? Да, у меня есть свои кости, ну и что с этого? Что, мне надо прежде чем начать игру с тобой, выкинуть мою собственность в реку? Ты подрываешь мою репутацию!
— Это мне безразлично, — ответил Лодермульч. — Я просто желаю, чтобы ты вернул мои деньги!
— Невозможно, — сказал Кугель. — Ты очень много кричал, но все это бездоказательно.
— Нужны ли еще какие–нибудь доказательства? — взревел Лодермульч. — Посмотри на свои кости, абсолютно новые, с одинаковыми номерами на трех сторонах и почти не падающие на другие стороны, настолько они тяжелы по краям!
— Это сувенирные кости, — объяснил Кугель.
Он указал рукой на Войкода, волшебника, который наблюдал за ними.
— Вот человек с острым глазом и живым умом. Спроси у него сам, было ли очевидным хоть какое–нибудь жульничество?
— Ничего не было очевидным, — утвердительно сказал Войкод. — По моему мнению, Лодермульч поторопился со своими обвинениями.
Гарстанг подошел к ним и услышал этот последний ответ. Он заговорил голосом одновременно и успокаивающим, и властным:
— Доверие необходимо среди таких людей, как мы, товарищи и благочестивые Гильфидиты. Не должно быть и мысли о каком–нибудь злонамеренном поступке или обмане! Конечно же, Лодермульч, ты ошибся в нашем друге Кугеле!
Лодермульч хрипло рассмеялся.
— Если такое поведение характерно для благочестивых, то мне крупно повезло, что я не попал в компанию обычных людей!
После чего он отошел на другую сторону плота, откуда бросал на Кугеля злобные и угрожающие взгляды. Гарстанг озабоченно покачал головой.
— Боюсь, Лодермульч сильно обижен. Возможно, Кугель, в своем благородстве и душевном порыве ты захочешь вернуть его золото…
Кугель отказался.
— Это дело принципа. Лодермульч покусился на самое ценное из всего, чем я владею, — то есть на мою честь.
— Твои чувства мне понятны, — сказал Гарстанг, — Лодермульч повел себя бестактно. И все–таки ради дружбы можно было бы вернуть ему деньги. Ты не согласен. Ну что ж, я не могу с тобой спорить.
Качая головой, он отошел в сторону.
Кугель собрал свой выигрыш вместе с костями, которые Лодермульч вытряс из его рукава.
— Неприятный инцидент, — сказал он Войкоду. — Скучный человек этот Лодермульч! Он оскорбил всех — из–за него все прекратили игру!
— Это, возможно, потому, что все их деньги теперь находятся в твоем распоряжении, — предположил Войкод.
Кугель посмотрел на выигранные им золотые монеты с удивленным видом.
— Я никогда не думал, что выиграл так много! Какие они тяжелые! Возможно, ты не откажешься принять эту сумму, чтобы избавить меня от хлопот таскать такие тяжести?
Войкод наклонил голову, и часть выигрыша перешла в его руки.
Вскоре после этого солнце тревожно вспыхнуло и потемнело. Пурпурная пленка образовалась на его поверхности, затем растворилась. Несколько пилигримов в тревоге забегали по плоту, крича:
— Солнце гаснет! Приготовьтесь к холоду!
Однако Гарстанг поднял руки успокаивающим жестом вверх:
— Успокойтесь! Опасность миновала, солнце такое же, как и прежде!
— Думайте! — рьяно настаивал Субкул, говоря убеждающим голосом: — Разве допустил бы Гильфид до такого катаклизма, когда мы едем на плоту, чтобы молиться у Черного Обелиска?
Все сразу успокоились, хотя каждый из них по своему истолковал это событие. Вита, локутор, провел аналогии с затуманенным зрением, которое проходит, если несколько раз моргнуть.
Войкод объявил:
— Если все кончится хорошо, в Эрзе Дамат я посвящу следующие четыре года своей жизни составлению плана, как сделать так, чтобы солнце не погасло.
Лодермульч просто сделал оскорбительное заявление, сказав, что для него все равно, станет ли солнце черным или пилигримы будут продолжать свой путь в полной темноте.
Но солнце продолжало светить так же, как и раньше. Плот продолжал плыть по большой реке Скамандер, берега которой сейчас были низки и полностью лишены растительности, так что казались далекими темными линиями. Прошел день, и, казалось, солнце село в саму реку, отражаясь в ней ярким красным сиянием, которое постепенно стало тусклым. Наступила ночь.
В наступившей темноте был разожжен костер, вокруг которого собрались пилигримы, чтобы поужинать. Было очень много споров по поводу этого тревожного мигания солнца и не меньшее количество философских высказываний.
Субкул сложил свою ответственность за жизнь, смерть, будущее и прошлое на Гильфида. Однако Хант объявил, что он чувствовал бы себя значительно спокойнее, если бы Гильфид проникся большей ответственностью и уделял бы больше внимания делам мира. На некоторое время спор стал накаляться. Субкул объявил Ханта в поверхностном понимании, в то время как на Ханта так и сыпались такие словечки, как «легковерие» и «слепое повиновение». Гарстанг вмешался в их спор, умиротворяюще заявив, что Блестящий Обряд у Черного Обелиска может прояснить обстановку.
На следующее утро впереди показалась большая плотина: линия огромных камней, препятствующих сплаву.
Только в одном ее месте был возможен проход, но и он был перегорожен тяжелой цепью. Пилигримы направили плот к этому проходу и, очутившись рядом с ним, бросили камень, служивший им в качестве якоря.
Из ближайшей избушки появился фанатик, тощий, с длинными волосами, в залатанных старых черных одеждах и с железным посохом в руке. Он зашел за камни плотины, угрожающе глядя вниз на людей, сгрудившихся на плоту.
— Уходите прочь! Прочь! — закричал он. — Водяной путь находится под моим контролем! И я никого не пропускаю здесь!
Гарстанг вышел вперед.
— Я прошу твоего снисхождения! Мы — группа пилигримов на пути к совершению Блестящего Обряда в Эрзе Дамат. Это необходимо! Мы верим, что в своей щедрости ты ничего не возьмешь с нас.
Фанатик громко и хрипло рассмеялся и взмахнул своим железным посохом.
— Мне невозможно не заплатить! Я требую в качестве платы жизнь самого злого человека из вашей компании, если один из вас не сможет убедить меня в своей добродетели.
Расставив ноги, в черной рясе, хлопающей по ветру, он стоял, уставившись на плот.
Пилигримы стали неловко переминаться с ноги на ногу, искоса посматривая друг на друга. Многие тихо заговорили между собой, и эти разговоры постепенно перешли во всеобщее обсуждение сторон характера и упоминание своих собственных достоинств. Первым громко раздался голос Касмира:
— Я не могу быть самым злым в этой компании! Жизнь моя была честной и простой, и даже во время азартных игр я не пользовался преимуществами, которые мне часто предоставлял случай!
— Я еще более добродетелен, — послышался другой голос, — и питаюсь одними сухими корнями из страха, что могу отнять у кого–нибудь жизнь!
— А я еще добродетельнее, — раздался еще один голос, — потому что я питаюсь остатками этих самых корней и еще грызу кору павших деревьев в страхе отнять у кого–то даже растительную жизнь.
— И мой желудок отказывается принимать живую растительную пищу, — заявил другой, — но я придерживаюсь тех же возвышенных мотивов, и только падаль попадает в мой рот.
— Однажды, — послышался еще голос, — я переплыл огненное озеро из конца в конец только для того, чтобы уведомить одну старую женщину, что несчастье, которого она боялась, не должно произойти.
— Жизнь моя, — заявил Кугель, — беспрерывное глумление над самим собой, и я непреклонен в своем стремлении совершать справедливость и бороться за равенство, хотя очень часто я расплачиваюсь за свои добрые стремления.
Войкод тоже не остался в долгу:
— Я волшебник, это правда, но свое искусство я посвятил благу людей.
Теперь пришла очередь Гарстанга:
— Моя добродетель многосторонняя, потому что я извлек ее из опыта веков. Как могу я быть кем–нибудь иным, нежели добродетельным? Я беспристрастен по отношению к мирским человеческим нуждам.
В конце концов высказались все, кроме Лодермульча, который с презрительной усмешкой на лице стоял в стороне. Войкод указал на него пальцем.
— Говори, Лодермульч! Докажи свою добродетель, или мы сочтем тебя самым злым, и ты потеряешь свою жизнь!
Лодермульч засмеялся. Он разбежался и прыгнул на один из больших камней плотины. Там он выхватил шпагу и с угрозой повернулся к фанатику.
— Все мы одинаковы злы, и ты ничем не лучше нас, если ставишь такое условие. Опусти цепь или приготовься познакомиться поближе с моей шпагой!
Фанатик воздел вверх руки.
— Мое условие выполнено: ты, Лодермульч, продемонстрировал свою добродетель! Плот может следовать дальше. И вдобавок, так как ты обнажил свою шпагу в защиту чести, я сейчас подарю тебе мазь, которая, если ты смажешь ею свой клинок, придаст ему свойство перерезывать сталь или скалу, как масло. А теперь продолжайте свой путь, и пусть каждый из вас получит то, что хочет, после Блестящего Обряда!
Лодермульч принял мазь и возвратился на плот. Цепь была опущена, и плот миновал плотину.
Гарстанг подошел к Лодермульчу и ровным голосом высказал ему свое одобрение. Но тут же добавил в предостережение:
— В данном случае импульсивный и недисциплинированный твой поступок привел к всеобщему благу. Но если подобные же обстоятельства возникнут когда–нибудь в будущем, будет хорошо, если предварительно ты посоветуешься с другими людьми, достойными и мудрыми, например, со мной, Касмиром, Войкодом или Субкулом.
Лодермульч презрительно фыркнул.
— Как тебе будет угодно, лишь бы эта задержка не причинила мне никаких личных неудобств.
И Гарстангу пришлось удовлетвориться этим ответом.
Остальные пилигримы смотрели на Лодермульча с явным неодобрением и отошли от него подальше, так что Лодермульч остался сидеть один на носу плота.
На следующее утро Лодермульч куда–то исчез.
Все были удивлены, но никто не переживал по этому поводу.
Как это ни странно, но отсутствие не пользовавшегося популярностью Лодермульча не восстановило первоначального веселья и дружеских отношений пилигримов. После этого случая каждый из них сидел молчаливый, бросая осторожные взгляды налево и направо, и заявление Гарстанга, что до Эрзе Дамата остался всего один день пути, не вызвало ни в ком энтузиазма.
3. Эрзе Дамат
В последнюю ночь на плоту к ним вернулось нечто вроде взаимопонимания. Вита, локутор, пел на разные голоса, а Кугель исполнил танец вприсядку, типичный для ловцов крабов в Качике, где он провел свою юность. Войкод, в свою очередь, исполнил несколько простых превращений, а затем показал всем маленькое серебряное колечко. Он сделал знак Ханту:
— Дотронься до него своим языком, потом приложи ко лбу, а затем посмотри сквозь него.
— Я вижу процессию! — воскликнул Хант. — Мужчины и женщины — сотни, тысячи — проходят мимо. Там идут моя мать и мой отец, и мои бабушка с дедушкой… Но кто все остальные?
— Твои предки, — объявил Войкод. — Каждый в характерном для него костюме, до самой первой клетки, от которой все мы произошли.
Он забрал кольцо и, сунув руку в кошелек, вытащил оттуда тусклый зелено–голубой камень.
— А теперь смотри, я кидаю этот драгоценный камень в Скамандер!
И он выкинул его через борт. Камень сверкнул в воздухе и исчез в воде.
— А сейчас я просто протяну вперед ладонь, и камень вернется!
И действительно, все наблюдавшие увидели, как что–то сверкнуло в свете костра, и в ладонь Войкода упал драгоценный камень.
— С такой драгоценностью человек никогда не будет нищим. Правда, он не очень много стоит, но его можно продавать до бесконечности… Что еще вам показать? Вот небольшой амулет. Он имеет чисто эротическое назначение и возбуждает сильнейшее желание в той особе, на которую направлен. Надо быть очень осторожным в его использовании… А вот еще один амулет в форме бараньей головы, сделанный по приказу императора Далмасмуса Нежного, чтобы он не огорчил никого из десяти тысяч своих наложниц… Что еще могу я вам показать? Вот мой посох, который мгновенно прикрепляет один предмет к другому. Я всегда держу его в футляре, чтобы случайно не прикрепить брюки к пуговице или кошелек к пальцу. Этот посох очень мне полезен. Что же еще? Давайте посмотрим. А, вот он где! Рог, обладающий одним определенным качеством. Если засунуть его в рот трупа, то умерший может произнести последние двадцать слов в жизни. Если же засунуть его в ухо, то можно передать умершему любую информацию, которую ты не успел ему передать… А здесь что? Да, конечно: небольшое устройство, которое доставило мне много удовольствий!
И Войкод показал куклу, которая исполнила героическую декламацию, спела какую–то не очень приличную песню и станцевала танец. Кугель стоял ближе всех к волшебнику и внимательно наблюдал за всеми диковинками.
Наконец Войкод устал от демонстраций, и один за другим пилигримы отправились на покой. Кугель никак не мог заснуть. Он лежал на спине, сложив руки под головой, глядя на звезды и думая о неожиданно большой коллекции Войкода с его разнообразными волшебными инструментами и приспособлениями.
Убедившись, что все заснули, он поднялся на ноги и осмотрел спящую фигуру Войкода. Кошель его был надежно закрыт и засунут под руку волшебника, хотя Кугель, собственно говоря, ничего другого и не ожидал.
Подойдя к небольшому шалашу, где хранились общественные запасы питания, он взял немного свиного сала, которое затем перемешал с мукой, чтобы сделать белую мазь. Из толстой бумаги он смастерил небольшую коробочку, в которую положил эту мазь. Затем он вернулся на место и заснул.
На следующее утро он сделал все возможное, чтобы Войкод, как бы случайно увидел, как он намазывает свою шпагу этой мазью.
В ту же секунду Войкод в ужасе воскликнул:
— Этого не может быть! Я поражен! Увы, бедный Лодермульч!
Кугель сделал ему знак, призывающий к молчанию.
— Что ты орешь? — пробормотал он. — Я просто натираю свою шпагу, предохраняя ее от ржавчины.
Войкод упрямо покачал головой.
— Все ясно Ради своей выгоды ты убил Лодермульча. У меня нет другого выхода, как сообщить об этом Пленителям Воров, когда мы прибудем в Эрзе Дамат.
Кугель умоляюще замахал руками
— Не надо так спешить! Говорю тебе, ты ошибаешься. Я невиновен!
Войкод высокий статный человек с пурпурными кругами под глазами, длинным подбородком и высоким покатым лбом, поднял вверх одну руку.
— Я никогда не выносил убийств. В данном случае должен быть соблюден принцип равновесия и совершенно соответствующее контрдействие. И уж как минимум — сделавший такое зло не должен выгадать от него!
— Ты имеешь в виду меня? — деликатно спросил Кугель.
— Вот именно, — сказал Войкод. — Этого требует справедливость.
— Ты — тяжелый человек! — огорченно воскликнул Кугель. — У меня нет другого выхода, как подчиниться твоему суду.
Войкод протянул руку:
— Тогда давай сюда мазь, и так как ты совершенно очевидно раскаиваешься в своем поступке, я больше ничего и никому не скажу!
Кугель задумчиво поджал губы.
— Ладно пусть будет по–твоему. Я уже смазал свою шпагу. Так что я отдам тебе остаток мази в обмен на твое эротическое шоу, тот амулет, и другой амулет, возбуждения, а также на несколько других, более мелких вещиц.
— Правильно ли я расслышал? — разбушевался Войкод. — Твоя наглость превосходит все, что я встречал! То, что ты требуешь, не имеет цены!
Кугель пожал плечами.
— Ну моя мазь самая обычная, так что не о чем и говорить.
После долгих споров Кугель обменял свою мазь на трубку, которая освещала все на пространстве в пятьдесят шагов, и рукопись, в которой перечислялось восемнадцать фаз Лагенетического Цикла. Этим ему пришлось удовлетвориться.
Вскоре на западном берегу Скамандера показались руины Эрзе Дамата Старинный дворец утопал среди разросшихся садов.
Пилигримы взялись за шесты, чтобы направить плот к берегу. Показалась вершина Черного Обелиска, при виде которой все испустили радостный крик. Плот спокойно скользил по Скамандеру и в конце концов причалил к берегу у одного из развалившихся причалов.
Пилигримы высадились на берег и сгрудились вокруг Гарстанга, который обратился к ним с речью:
— С огромным удовлетворением я могу сообщить вам, что отныне я уже не несу всей полноты ответственности. Наше путешествие окончилось. Смотрите! Вот святой город, где Гильфид произнес Гностическую Догму! Где он победил Казу и отринул Ведьму Энксикс! На эту самую землю ступали его священные ноги!
Тут Гарстанг драматическим жестом указал на землю, и пилигримы, посмотрев вниз, стали неловко переступать с ноги на ногу.
— Как бы там ни было, мы здесь, и каждый из нас должен испытывать облегчение. Путь наш был тяжел и не без опасностей. Пятьдесят девять человек вышли из Флогусонской долины и отправились в путь. Бамин и Рэндол были сожраны гру на поле Сагма, на мосту через Аск к нам присоединился Кугель, на Скамандере мы потеряли Лодермульча. Теперь нас осталась пятьдесят семь человек, верных, испытанных товарищей. Нам печально расставаться после совместного путешествия, которое мы запомним на всю жизнь! Через два дня начнется Блестящий Обряд. Мы успели вовремя. Те, кто не потерял все свои сбережения в азартных играх, — тут Гарстанг бросил косой взгляд в сторону Кугеля, — могут найти удобные гостиницы и расположиться в хороших комнатах. Не имеющие же денег тоже должны постараться устроиться. Сейчас наше путешествие подошло к концу. Итак, мы расстаемся, и каждый из нас дальше идет своей дорогой, хотя все мы обязательно встретимся через два дня у Черного Обелиска. А до этого времени — до свидания!
Пилигримы начали расходиться в разные стороны. Одни пошли по берегу Скамандера по направлению к ближайшей гостинице, другие свернули в сторону и направились в сам город.
Кугель подошел к Войкоду.
— Я совершенно незнаком с этой страной, как ты знаешь. Может быть, ты сможешь порекомендовать мне хорошую и недорогую гостиницу?
— Конечно, — ответил Войкод. — Я как раз сейчас отправляюсь именно в такую гостиницу «Олд Дастрик Хостелри», которая находится на месте бывшего императорского дворца. Если там ничего не изменилось, то роскошная комната и прекрасная еда стоят там относительно недорого.
Кугель полностью одобрил этот проект, и двое мужчин отправились по улицам Эрзе Дамат мимо деревянных избушек через большой пустырь, где вообще не было никакого жилья и где оканчивались все улицы. Потом они попали в относительно богатые районы с большими каменными зданиями, многие из которых все еще использовались. Люди Эрзе Дамат были достаточно приятны и красивы, хотя и несколько плотнее сложены, чем в Эмерли. Мужчины были одеты в черные обтягивающие брюки и куртки с черными помпонами, женщины одевались в прекрасные наряды желтого, красного, оранжевого и синего цвета, а туфельки их сверкали черными пряжками тоже на оранжевом фоне. Редко когда можно было увидеть зеленое или голубое платье, так как считалось, что эти цвета приносят несчастье, а пурпурный цвет означал смерть.
Женщины украшали свои прически длинными перьями, в то время как у мужчин на головах были диски с дыркой посредине и голова их торчала через нее. В большой моде, видимо, были бальзамы из смолы, и повсюду, куда бы ни пошел Кугель, он натыкался на его запах.
Судя по первому впечатлению, народ Эрзе Дамат был не более цивилизован, чем люди Качика, и куда более подвижен, чем апатичные жители Азиномеи.
Впереди появилась гостиница, находившаяся недалеко от самого Черного Обелиска. К неудовольствию Кугеля и Войкода, все там было целиком занято, и привратник даже отказался впустить их внутрь.
— Блестящий Обряд привлек сюда очень много верующих, — объяснил он. — Вам повезет, если вообще удастся устроиться на ночь.
Так оно и оказалось: Войкод и Кугель ходили от гостиницы к гостинице и в каждой из них получали отказ.
В конце концов, на западной окраине города, на самом краю Серебряной Пустыни, их согласились принять в большой таверне сомнительной репутации, которая называлась «Гостиница Зеленой Лампы».
— Еще десять минут назад я не смог бы принять вас, — сказал хозяин, — но Пленители Воров забрали двух людей, которые здесь остановились, назвав их жуликами и мошенниками.
— Надеюсь, это не вошло у них в привычку по отношению ко всей твоей клиентуре? — осведомился Войкод.
— Кто знает? — ответил хозяин. — Мое дело — подавать еду и питье и предоставлять помещение, не более того. Воры и разбойники должны есть, пить и спать точно так же, как верующие и волшебники. Много разных людей проходит через мои двери, и, в конце концов, что я могу знать даже о вас?
Наступили сумерки, и без дальнейших споров Кугель и Войкод остановились в «Гостинице Зеленой Лампы». Помывшись и чуть отдохнув с дороги, они отправились в общий зал с темно–коричневыми плитками на полу и почерневшим от времени потолком, который поддерживали деревянные колонны. На каждой из них красовалась лампа. Публика здесь была самая разнообразная, как, впрочем, хозяин их и предупреждал. За столом сидели смуглые жители пустыни, люди с белыми лицами и шейными шелковыми красными платками, какие–то модники в кожаных беретах и с драгоценными камнями на золотых цепочках в ушах.
Кугель и Войкод съели довольно приличный ужин, а потом откинулись на своих скамьях, потягивая вино и обсуждая, как им провести вечер.
Войкод решил заняться повторением криков страсти и молитвенных поз, необходимых для Блестящего Обряда. Кугель, вследствие этого, тут же попросил его для наилучшей подготовки одолжить на время эротический талисман.
— Женщины Эрзе Дамата мне нравятся, а с помощью твоего талисмана я получу гораздо больше знаний об их настоящих возможностях.
— Никак не могу, — сказал Войкод, судорожно прижимая кошелек поближе к боку. — Мы, волшебники, просто не имеем права одалживать вещи подобного рода.
Кугель скорчил недовольную физиономию. Войкод был человеком, который на словах был слишком даже благородным, что никак не вязалось ни с его поведением, ни с его внешностью.
Войкод до последней капли осушил кубок вина, что раздражило Кугеля еще больше, и поднялся на ноги.
— А теперь я пойду в отведенную мне комнату.
Когда он повернулся, чтобы идти, один из модников, шедший нетвердыми шагами через комнату, случайно толкнул его.
Войкод выругался по этому поводу, и задавала опешил.
— Как осмеливаешься ты обзывать меня такими словами? Бери шпагу и защищайся, или я отрежу тебе нос!
И задавала выхватил из ножен свою шпагу.
— Как пожелаешь, — сказал Войкод. — Только подожди минутку, пока я возьму свою шпагу.
Подмигнув Кугелю, он быстро натер шпагу мазью, затем повернулся к задавале.
— Приготовься к смерти, мой милый!
И он кинулся вперед.
Задавала, заметивший приготовления Войкода и понимая, что он оказался перед лицом волшебства, опешил от ужаса. Изящным движением Войкод проткнул его насквозь и вытер шпагу о его шляпу.
Товарищи убитого вскочили из–за стола, но замерли, когда Войкод повернулся к ним, уставившись на них с огромным апломбом.
— Поосторожнее, мои молодые петушки! Посмотрите на судьбу своего приятеля! Он умер от моей волшебной шпаги, сделанной из волшебного материала, который режет камень и сталь как масло. Смотрите!
И Войкод что было силы ударил по колонне. Шпага, ударившись о железную скобу, сломалась сразу на несколько обломков. Войкод стоял потрясенный, а модники медленно двинулись вперед.
— Что же твоя волшебная шпага? Наши шпаги — обычные, стальные, но они больно кусаются!
И через какое–то мгновение Войкод пал мертвым.
Теперь уже задавалы повернулись к Кугелю:
— А ты кто такой? Желаешь ли ты разделить судьбу своего товарища?
— Ни в коем случае! — убежденно заметил Кугель. — Этот человек был мой слуга, который носил мой кошелек. Сам я — волшебник, вот посмотрите на эту трубку. Я освещу голубым цветом любого человека, который будет угрожать мне!
Задавалы пожали плечами и отвернулись. Кугель завладел кошельком Войкода, потом сделал знак хозяину гостиницы.
— Будь так добр, убери эти трупы. Потом принеси еще один кувшин вина со специями.
— А как насчет счета твоего товарища? — осведомился хозяин напряженным голосом.
— Не бойся, я заплачу сполна.
Трупы вынесли! на улицу, на задний двор гостиницы. Кугель допил последний кувшин вина, затем отправился в свою комнату, где он разложил содержимое кошелька Войкоды на столе. Деньги он переложил в свой кошелек, талисманы, амулеты и прочие приспособления перекочевали к нему в сумку, тщательно упакованные, мазь он выбросил. Довольный проделанной за день работой, он улегся на диван и вскоре заснул.
Весь следующий день Кугель ходил по городу и взобрался на самый высокий из холмов, располагавшихся в излучине Скамандера. Хотя большая часть Эрзе Дамата лежала в развалинах, он производил впечатление очень богатого города.
Кугель без труда разыскал лавку географа и, заплатив требуемое, попросил указать самый безопасный и удобный путь в Алмери.
Мудрец не стал торопиться с ответом. Он вышел в соседнюю комнату и вернулся, неся с собой справочники и карты. После долгого их обследования он повернулся к Кугелю.
— Вот тебе мой совет. Иди против течения Скамандера на север, к Аску. Потом иди по берегу Аска, пока не дойдешь до Моста с шестью сваями. Там поверни на восток, перейди Магнацкие горы, после чего ты попадешь в лес, известный под названием Большой Алмери. Иди на запад по этому лесу, и ты придешь на берег
Северного моря. Там ты должен будешь собрать плот и вверить себя морским течениям и ветрам. Если случайно тебе удастся добраться до земли Падающей Стены, то путешествие на юг к Элмери оттуда будет сравнительно легким.
Кугель нетерпеливо махнул рукой.
— В общих чертах это именно тот маршрут, которым я пришел сюда. Неужели нет никакого другого пути?
— Конечно, есть. Человек неразумный может рискнуть отправиться через Серебряную Пустыню, выйдя в результате к Сонганскому морю. Переправившись через него, он окажется перед огромными пустынными землями, граничащими с восточным Элмери.
— Что ж, это мне более подходит. А как мне пересечь Серебряную Пустыню? Там ходят караваны?
— С какой целью? На той ее стороне нет никого, с кем можно было бы торговать, — только бандиты, которые предпочитают получать все даром. Чтобы не бояться их нападения, необходим отряд минимум человек в сорок.
Кугель вышел из лавки. В ближайшей таверне он выпил бутылку вина и стал думать над тем, где ему найти сорок человек, чтобы пересечь с ними пустыню. Пилигримов было пятьдесят шесть… Нет, теперь уже пятьдесят пять со смертью Войкода. Да, такой отряд прекрасно послужил бы для его целей.
Кугель заказал себе еще бутылку вина и стал думать дальше.
В конце концов он расплатился и, выйдя на улицу, отправился к Черному Обелиску. Называться «обелиском» он мог с большой натяжкой. Это был всего лишь огромный кусок черной скалы, возвышающийся футов на сто посреди города. У его подножия стояло пять статуй, каждая смотрела в определенном направлении и символизировала адепта какой–то определенной веры. Гильфид смотрел на юг, четыре его руки представляли собой символы, ноги стояли на каменных шеях верующих, находящихся в экстазе, большие пальцы его ног были сильно удлинены и загибались наверх, видимо, для того, чтобы придать ему особую красоту и привлекательность.
Кугель обратился за информацией к служащему Обелиска.
— Кто здесь у вас Главный Архиерей и где его можно найти?
— Этой особой является Преклятвенный Халм, — сказал служащий и указал на роскошный дом, стоящий рядом. — Его святилище находится в этом здании, украшенном драгоценными камнями.
Кугель пошел к указанному ему дому и после долгих выяснений был отведен к Преклятвенному Халму, человеку средних лет, коренастому и с круглым лицом. Кугель сделал знак младшему священнику, который с такой неохотой привел его сюда.
— Иди, мое послание для ушей одного Преклятвенного.
Преклятвенный махнул рукой, и младший священник удалился. Кугель подошел поближе к Халму.
— Я могу разговаривать, не боясь, что нас подслушают?
— Можешь не бояться.
— Во–первых, — сказал Кугель, — знай, что я — могущественный волшебник. Вот смотри: трубка, из которой вырывается голубой свет! А вот — список восемнадцати фаз Лаганетического Цикла! А вот инструмент — рог, который позволяет говорить мертвым, а при надобности может послужить средством, передающим последнюю информацию умершему. У меня есть еще много таких волшебных вещей.
— Очень интересно, — пробормотал Преклятвенный.
— Во–вторых, я хочу сказать тебе следующее: одно время я служил священником в храме Теологов в далекой земле, где я узнал, что каждая из священных статуй и прочих предметов были сконструированы таким образом, что священник, если это было ему необходимо, мог совершать деяния, которые потом приписывались этому божеству.
— Что же в этом особенного? — с важностью заявил Преклятвенный. — Божество, контролирующее каждый аспект существования, иногда заставляет священников совершать подобные действия.
Кугель перешел к своему предложению.
— Поэтому я предположил, что фигуры статуй, изваянных у подножия Обелиска, тоже обладают этим свойством.
Преклятвенный улыбнулся.
— О какой именно статуе ты говоришь?
— Меня интересует статуя Гильфида.
Глаза Преклятвенного затуманились, казалось, он задумался.
Кугель указал рукой на разложенные волшебные инструменты.
— В ответ за услугу, которую я прошу оказать мне, я передам часть этих предметов в казну твоей общины.
— Что это за услуга?
Кугель подробно объяснил все, что ему было надо, и Преклятвенный задумчиво кивнул головой.
— Прошу тебя, продемонстрируй еще раз твои волшебные предметы.
Кугель согласился.
— Это все, чем ты располагаешь?
С большой неохотой Кугель вытащил эротический талисман–стимулятор и объяснил его действие, так же, как и стимуляцию сопутствующего ему амулета Преклятвенный кивнул головой, на этот раз с живостью.
— Мне кажется, нам удастся договориться с тобой. Все будет так, как желает божественный Гильфид.
— Значит, договорились?
— Договорились.
На следующее утро группа из пятидесяти пяти пилигримов пришла молиться к Черному Обелиску. Они простерлись ниц перед образом Гильфида и приготовились совершить свои обряды.
Внезапно глаза статуи полыхнули огнем, и рот ее приоткрылся.
— Пилигримы! — прозвучал суровый и властный голос. — Идите вперед, туда, куда я укажу вам! Вы должны отправиться через Серебряную Пустыню на берег Сонганского моря! Там вы найдете мой облик, перед которым будете молиться! Идите! Через Серебряную Пустыню как можно скорее!
Голос затих.
Гарстанг произнес дрожащим голосом:
— Мы слышали, о Гильфид! Мы повинуемся!
В этот момент вперед выскочил Кугель.
— Я тоже был свидетелем этого чуда! Я отправляюсь в путешествие вместе с вами! Пойдемте скорее, время не ждет!
— Не торопись, — ответил ему Гарстанг. — Мы не можем отправиться в путь, как дервиши. Необходимо взять с собой продовольственные запасы, так же как и вьючных животных. А для этого необходимы деньги. Кто внесет золото в общую казну?
— Я даю двести терций!
— А я — шестьдесят терций, все мое состояние!
— Я, потерявший девяносто терций, играя с Кугелем, обладаю только сорока, которые вношу с радостью!
И так говорил каждый, и даже Кугель внес в общий фонд шестьдесят шесть терций.
— Прекрасно! — сказал Гарстанг. — Тогда завтра я попытаюсь обо всем договориться, и на следующий день, если все будет благополучно, мы выйдем из Эрзе Дамат через старые Западные ворота!
4. Серебряная пустыня и Сонганское море
На утро Гарстанг, Кугель и Касмир отправились в лавку, где продавались товары для путешественников.
Пройдя сквозь ворота, они вошли в контору, из которой открывался вид во двор, где в бесчисленных клетках и на бесчисленных цепях находилось такое количество самых разнообразных животных, что Кугель был поражен.
К ним подошел хозяин лавки, высокий мужчина с желтой кожей, весь в шрамах, без носа и одного уха. На нем был надет серый кожаный плащ с поясом на талии и коническая черная шляпа с хлопающими полями.
Гарстанг объяснил, зачем они пришли.
— Мы, пилигримы, которые должны отправиться в путешествие через Серебряную Пустыню, хотим нанять вьючных животных. Нас больше пятидесяти человек, и путешествие наше продлится по двадцать дней в каждом направлении и еще пять дней можно положить на наши обряды и молитвы. Пусть эта информация поможет тебе правильно снарядить нас. Естественно, мы хотим нанять самых выносливых и самых неприхотливых и незлобных животных.
— Все это очень хорошо, — ответил ему хозяин, — но я сдаю животных в наем по той же цене, что и продаю их, так что уж вам лучше и выгоднее будет просто купить их у меня и стать их владельцами.
— А цена? — спросил Касмир.
— Это зависит от вашего выбора. Каждое животное имеет свою цену.
Гарстанг, который внимательно осматривал двор, недоуменно покачал головой.
— Должен признаться, я в недоумении, — сказал он. — Каждое из этих животных разного вида, и, по–моему, ни одно из них не подходит под обычную категорию.
Хозяин вынужден был признать, что так оно и есть.
— Если вам это интересно, я могу все объяснить. Это очень интересная история и поможет вам с теми животными, которых вы выберете.
— Значит, выслушав тебя, мы выгадаем вдвойне, — вежливо ответил Гарстанг, хотя Кугель делал ему нетерпеливые жесты руками.
Хозяин подошел к полке и снял с нее переплетенный в кожу том.
— В далеком прошлом Сумасшедший король Катт приказал создать зверинец, равного которому не было никогда раньше, для своего личного развлечения и для того, чтобы возвыситься в глазах остального мира. Его волшебник, Фоллиненс, произвел на свет целую группу зверей и тератоидов, каждый из которых был уникален, соединяя самые разнообразные плазмы, — и вот перед вами результат.
— Зверинец существует уже столько времени? — в удивлении спросил Гарстанг.
— Конечно нет. Ничего из того, что было создано по велению Сумасшедшего короля Катта, не осталось, кроме как в легенде и в книге волшебника Фоллиненса. — Тут он постучал пальцем по толстому тому. — В ней содержится его блестящая систематология. Например…
Он открыл том.
— Вот тут… гм… Вот, например, коротенькие заметки, касающиеся полулюдей:
«Головотяп — гибрид человека, гаргойла, уорла и прыгающего насекомого.
Деодант — оборотень, василиск, человек.
Бормотун — медведь, человек, ящерица, демон.
Гру — человек, очкастая летучая мышь, необычный гун.
Лейкоморф — неизвестен.
Василь — фелинодер, человек (оса?)».
Касмир удивленно хлопнул в ладоши:
— Неужели Фоллиненс сам создал этих созданий на горе и ужас человеку?
— Да не может этого быть, — сказал Гарстанг. — Скорее эти записи напоминают мне раздумья ученого. Он даже признается в незнании.
— Таково и мое мнение об этих заметках, — сказал хозяин лавки, — хотя в некоторых других местах он говорит с куда большей уверенностью.
— Тогда каким образом те звери, которых мы сейчас видим, связаны с его зверинцем? — спросил Касмир.
Торговец пожал плечами.
— Еще одна из причуд Сумасшедшего короля. Он выпустил весь зверинец на волю, и животные, ко всеобщему неудовольствию, разбежались по всей земле. Создания, обладающие способностью убивать электричеством, очень сильно расплодились, и сейчас они занимают всю Ропаронскую долину и Бланвальский лес.
— Все это прекрасно, но что же будет с нами? — вмешался Кугель. — Нам нужны вьючные животные, крепкие, выносливые и терпеливые, а не уроды и чудовища, какими бы уникальными они ни были.
— Некоторые звери из моей полной коллекции могут выполнять эту работу, — с достоинством сказал хозяин лавки. — Правда, они очень дорого стоят. С другой стороны, всего лишь за один терций вы можете приобрести длинношеее, большебрюхое животное, обладающее удивительной прожорливостью.
— Цена очень привлекательна, — с сожалением произнес Гарстанг. — К несчастью, нам нужны животные, которые могли бы нести на себе запасы воды и пищи через Серебряную Пустыню.
— Сейчас посмотрим, что у нас тут имеется. Торговец принялся изучать свои списки.
— Высокий зверь на двух ногах, возможно, не такой свирепый, каким кажется с первого взгляда…
В конце концов были отобраны звери, общим числом пятнадцать, и после долгих торгов установлена цена за них.
Торговец подвел зверей к воротам. Гарстанг, Кугель и Касмир приняли их и отвели все пятнадцать непохожих друг на друга существ в укромное место к Западным воротам Эрзе Дамата. Кугель остался присматривать за животными, а Гарстанг и Касмир отправились в лавки закупать продовольствие и прочие предметы первой необходимости.
К ночи все приготовления были закончены, и на следующее утро, когда первый одинокий луч света упал на Черный Обелиск, пилигримы отправились в путь. Звери несли мешки с провизией и бурдюки с водой, на всех пилигримах были новые ботинки и широкополые шляпы.
Гарстангу не удалось нанять проводника, но он купил у географа карту. Правда, на ней не было ничего, кроме небольшого круга, на котором было написано «Эрзе Дамат», и большого круга с надписью «Сонганское море».
Кугелю поручили вести на поводу одно животное с двенадцатью ногами, двадцати футов в длину, с маленькой головкой, глупым ухмыляющимся ртом и краснобурым мехом, покрывающим все тело. Кугелю это поручение пришлось не по душе, потому что зверь все время тяжело дышал в его затылок и несколько раз подходил так близко, что почти наступал ему на пятки.
Из пятидесяти семи пилигримов, которые сошли с плота на берег, только сорок девять отправились молиться облику святого на берега Сонганского моря, и почти сразу же число их уменьшилось до сорока восьми. Некто Токарий, сойдя с дороги по своей естественной нужде, был ужален шишагтским скорпионом и огромными прыжками помчался в северном направлении, хрипло крича, пока не скрылся из виду.
Земля была сухой, с редкой растительностью. К югу виднелась гряда низких холмов, и Кугелю показалось, что он различает какие–то фигуры, неподвижно стоящие на вершинах.
К заходу солнца караван остановился на привал, и Кугель, вспомнив о бандитах, которые, по слухам, жили в этой местности, уговорил Гарстанга выставить двух часовых — Липпельта и Мирс–масона.
На утро часовые исчезли бесследно, и пилигримы были встревожены и угнетены этим обстоятельством. Они стояли, сбившись в кучку, глядя во все стороны. При неярком свете зари невысокое солнце освещало плоскую равнину. К югу виднелось несколько холмов, и только их вершины были достаточно освещены. Повсюду земля была плоской.
В конце концов караван отправился в путь, и теперь их было уже сорок шесть. Кугелю, как и раньше, вручили многоногое животное, которое на сей раз развлекалось тем, что игриво тыкало головой ему в спину между лопатками.
День прошел без приключений. Впереди шел Гарстанг, опираясь на свой посох, за ним Витц и Касмир и еще несколько пилигримов. За ними следовали вьючные животные — все разные: одни — приземистые и мускулистые, другие высокие и хрупкие, почти человеческих форм, за исключением одного, у которого голова была сплюснута, как раковина рака–отшельника. Еще один зверь ковылял на шести негнущихся ногах, другой был похож на оседланную лошадь, но почему–то — пернатую.
За вьючными животными шли остальные пилигримы, причем Блуннер шел позади всех, тем самым только подчеркивая свой характер — он был очень обидчив и мстителен.
Когда они остановились вечером на ночлег и разбили лагерь, Кугель окружил его палочками из слоновой кости, которыми раньше пользовался Войкод, и собрал всех людей поближе друг к другу.
На следующий день пилигримы пересекли невысокий горный кряж, и тут им пришлось выдержать нападение бандитов, но оно было очень коротким и скорее походило на разведку сил, чем на настоящее нападение. Никто не пострадал, кроме Ханта, которого ранили в пятку.
Но куда более серьезное событие произошло двумя часами позже. Когда они проходили под склоном горы, сверху упал булыжник, который убил вьючного зверя, а также Андла Евангелиста и скептика Горемонда. В течение этой ночи Хант тоже умер: видимо, рана была нанесена ему отравленным оружием.
С хмурыми лицами пилигримы отправились в дальнейший путь, и почти сразу же из засады на них напали бандиты. К счастью, пилигримы были настороже, и бандиты отступили, понеся большие потери — человек в пятнадцать — двадцать, в то время как среди пилигримов погибли только Грей и Магастен.
Теперь в их рядах начался разлад и разговоры, и многие поглядывали в сторону Эрзе Дамата. Гарстанг попытался ободрить упавших духом:
— Мы — Гильфидиты! Гильфид говорил с нами! На берегах Со–нганского моря мы найдем его Священный Облик! Гильфид всемогущий и всезнающий, все, кто служит ему, сразу же попадают в райские Гамамер! Пилигримы! Вперед! На запад!
Воспрянув духом, люди вновь двинулись вперед, и день прошел без приключений. Зато ночью нескольким вьючным стреноженным животным удалось освободиться, и они убежали из лагеря, и Гарстанг был вынужден урезать всем пайки пищи и воды.
На седьмой день путешествия Тильфокс наелся ядовитых ягод и умер в страшных муках, после чего его брат, локутор Витц, принялся бешено бегать по всему лагерю среди вьючных животных, понося Гильфида кощунственными словами и вспарывая бурдюки с водой ножом, пока Кугель не убил его.
Двумя днями позже измученная группа людей вышла к небольшому ручейку. Несмотря на все предостережения Гарстанга, Саянове и Арло бросились на землю и принялись пить воду большими жадными глотками. Почти сразу же они схватились за животы, стали кататься по земле и хрипеть, губы их приняли оттенок песка, и очень скоро они умерли.
Через неделю пятнадцать человек и четверо вьючных животных вышли на вершину холма и увидели спокойные воды Сонганского моря.
Кугель выжил так же, как и Гарстанг, Касмир и Субкул. Перед ними находилась болотистая местность, по которой протекал ручеек. Кугель поднес к воде амулет, который дал ему Никоню, и объявил, что ее можно пить. Они с наслаждением напились, поели водорослей, которые Кугель сделал съедобными, хотя и отвратительными на вкус, с помощью все того же амулета, и заснули.
Когда пилигримы проснулись, был полдень. Они сошли на пустынный берег, чтобы разобраться, что к чему. Никакой статуи или иного облика Гильфида не было видно. Возникла крупная ссора, и Гарстангу лишь с большим трудом удалось их успокоить.
Тем временем Балч, успевший уйти куда–то далеко по берегу, вернулся возбужденный и закричал:
— Деревня!
Они все отправились вперед с возросшей надеждой, забыв об усталости, но перед их взором возникло жалкое зрелище. Вся деревня состояла из нескольких тростниковых избушек, населенных людьми–ящерицами, которые обнажали зубы и били жилистыми голубыми хвостами при появлении чужаков. Пилигримы пошли по берегу дальше и уселись на камни, глядя на низкий прибой Сонганского моря.
Гарстанг, усталый и измученный своей ролью руководителя экспедиции, заговорил первым. Он попытался придать своему голосу веселую уверенность:
— Мы дошли сюда, мы восторжествовали над ужасной Серебряной Пустыней! Теперь нам осталось только найти облик Гильфида и совершить наши обряды. Затем мы сможем вернуться в Эрзе Дамат, а блестящее будущее нам обеспечено!
— Все это очень хорошо, — ворчал Балч. — Но где нам искать этот облик? И справа, и слева — одинаково пустынный берег.
— Мы должны верить в то, что нас будет направлять Гильфид! — заявил Субкул
Он нацарапал стрелку на куске дерева, а затем дотронулся до нее священной лентой. Потом он громко воззвал:
— О, Гильфид! Направь нас к своему облику!
И он бросил кусочек дерева высоко в воздух. Когда он упал, стрелка указывала на юг.
— Мы должны нацелить свои устремления на юг! — вскричал Гарстанг. — На юг к святому облику!
Но Балч и несколько других пилигримов, казалось, вовсе не были воодушевлены таким указанием.
Балч сардонически хмыкнул своим сорванным и охрипшим голосом:
— Любая палка, брошенная вверх, должна упасть вниз, и она с тем же успехом могла указать на север, как и на юг.
Субкул в ужасе отпрянул назад.
— Ты кощунствуешь против Гильфида!
— Ничего подобного, просто я не уверен, что Гильфид слышал твое заклинание или, возможно, ты не дал ему времени подумать как следует. Брось свою палку сто раз, и если каждый раз стрелка будет указывать на юг, я в ту же секунду поспешу в этом направлении.
— Очень хорошо, — сказал Субкул. Он опять воззвал к Гильфиду и бросил деревянную дощечку высоко в воздух, но когда она упала на землю, стрелка на сей раз показывала на север.
Балч промолчал. Субкул заморгал глазами, затем стал красен лицом.
— У Гильфида нет времени на дурацкие игры. Он направил нас один раз и счел этого вполне достаточным.
— Я не убежден, — сказал Балч.
— И я.
— И я.
Гарстанг умиротворяюще воздел вверх руки.
— Мы пришли в далекие земли, мы путешествовали вместе, пили и ели вместе, спали вместе, вместе боролись и страдали, так давайте же сейчас не ссориться друг с другом!
Балч только пожал плечами.
— Мы не пойдем на юг вслепую, — сказал он.
— Что же тогда ты предлагаешь? Пойти на север? Или вернуться в Эрзе Дамат?
— В Эрзе Дамат? Без запасов продовольствия и только с четырьмя вьючными животными? Ха!
— Тогда пойдем на юг в поисках облика Гильфида.
Балч только еще раз упрямо пожал плечами, что разозлило Субкула.
— Пусть будет так! Кто пойдет на юг, становитесь по эту сторону. Те, кто остается с Балчем, — по эту!
Гарстанг, Кугель и Касмир присоединились к Субкулу, все остальные остались с Балчем — группа из одиннадцати человек, которые сейчас стали перешептываться друг с другом, в то время как четыре пилигрима внимательно смотрели на их действия.
Одиннадцать человек поднялись на ноги.
— Прощайте!
— Куда вы идете? — спросил их Гарстанг.
— Неважно. Идите и ищите свой облик, если вы считаете, что должны это делать, а мы займемся своими делами.
Одиннадцать пилигримов направились к деревне людей–ящериц, где убили всех самцов, подрезали самкам зубы, одели их в тростниковые наряды и объявили себя повелителями деревни.
Тем временем Гарстанг, Субкул, Касмир и Кугель шли на юг по берегу моря. К ночи они разбили лагерь и поужинали моллюсками и крабами. Наутро они увидели, что четыре их оставшихся вьючих зверя сбежали и что теперь они остались полностью предоставлены сами себе.
— Такова воля Гильфида, — сказал Субкул. — Теперь нам остается только найти его облик и умереть!
— Будь отважен! — пробормотал Гарстанг. — Не надо предаваться отчаянию!
— Что еще остается? Увидим ли мы опять когда–нибудь Фолгусовскую долину?
— Кто знает? Сначала нам надо совершить обряды перед обликом Гильфида.
Итак они продолжали свой путь, не останавливаясь весь следующий день. К ночи они почувствовали слишком сильную усталость для того, чтобы разбить лагерь, и просто повалились на песчаный берег.
Море расстилалось перед ними плоское, как стол, такое спокойное, что заходящее солнце скорее просто отражалось в нем без обычной солнечной дорожки. Устрицы и крабы вновь послужили им скудным ужином, после чего они устало расположились на песке и уснули.
Примерно через час–другой после полуночи Кугель был разбужен звуками музыки. Уставившись на море, он увидел, что на воде возник призрачный город.
Изящные башни поднимались высоко в небо, освещенные блуждающими огоньками белого света, которые медленно плыли взад и вперед, вверх и вниз.
По улицам и бульварам города ходили веселые толпы людей в белых фосфоресцирующих одеждах, которые дули в изящные рожки, извлекая из них нежные звуки. Баржа, усыпанная шелковыми подушками, проплыла мимо него, развернув свой огромный шелковый парус. Фонари, горевшие на ее корме и носу, освещали царящее на палубе веселье: многие пели и играли на флейтах, остальные пили вино из хрустальных бокалов.
Кугель уставился в ночь, и сердце его защемило от тоски, какой он никогда не знал раньше. К своему удивлению, он увидел, что сам он стоит на берегу моря у самой воды и что Субкул, Гарстанг и Касмир стоят рядом с ним.
Каждый, посмотрев один на другого, в полном молчании улегся на прежнее место, и скоро все опять заснули.
Весь следующий день они очень мало разговаривали и даже старались избегать друг друга, так как каждый из них хотел остаться наедине со своими собственными мыслями. Время от времени то один, то другой поглядывали в южном направлении, но никому не хотелось уходить с этого места.
Прошел день, и пилигримы отдыхали, как бы в полузабытьи. Зашло солнце, наступила ночь, но никто из них не ложился спать.
В середине ночи призрачный город появился снова, и сегодня разгул и веселье там были еще пуще прежнего Фейерверки удивительной формы расцветали в небе: кружева, сети, звездные взрывы, красные, зеленые, голубые и серебряные. По улицам шли девушки изумительной красоты, одетые в скромные платья, музыканты в роскошных красных и оранжевых одеяниях и высоких треуголках. Несколько часов длилось это веселье на воде, и Кугель зашел в воду по колено, глядя на праздник, пока город не начал постепенно таять и исчезать. Он отвернулся и пошел к берегу, остальные последовали за ним.
На следующий день все были сильно ослабевшими от голода и от жажды. Хриплым надорванным голосом Кугель пробормотал, что они должны продолжать идти дальше. Гарстанг кивнул и сипло ответил:
— К облику Гильфида!
Субкул кивнул головой. Щеки его когда–то полного лица ввалились, глаза смотрели туманным взором.
— Да, — прошептал он. — Мы отдохнули, теперь мы должны продолжить свой путь.
Касмир безразлично кивнул головой.
— К облику!
Но ни один из них не тронулся с места.
Кугель прошелся немного по берегу и уселся, дожидаясь ночи. Поглядев направо, он увидел человеческий скелет, отдыхающий в положении, очень похожем на то, какое сейчас приобрело его живое тело. Задрожав, Кугель отвернулся в другую сторону и там увидел второй скелет, на этот раз иссушенный ветрами и непогодой, а за ним, еще дальше, лежала груда костей.
Кугель поднялся на ноги и, спотыкаясь, побежал к пилигримам.
— Быстро! — выкрикнул он. — Пока у нас еще остались силы! На юг! Идемте, пока мы не погибли, как те, чьи кости гниют рядом.
— Да, да, — пробормотал Гарстанг. — К облику Гильфида!
И он с трудом поднялся на ноги.
— Пойдемте! — позвал он других. — Мы отправляемся на юг!
Субкул выпрямился, но Касмир после безнадежной попытки упал на песок.
— Я останусь здесь, — сказал он. — Когда вы придете к своему облику, помолитесь за меня Гильфиду и объясните ему, что я не в силах бороться с искушением.
Гарстанг хотел уговорить его одуматься, но Кугель указал на заходящее солнце.
— Если мы дождемся темноты, мы погибли! Завтра у нас вообще не останется сил!
Субкул взял Гарстанга за руку.
— Мы должны уйти отсюда до наступления темноты.
Гарстанг в последний раз с мольбой в голосе обратился к Касмиру:
— Мой друг и товарищ, соберись с силами! Мы пришли с тобой вместе из далекой Фолгусской долины, плыли на плоту по Скамандеру и пересекли Серебряную Пустыню. Неужели же мы должны расстаться до того, как вместе отыщем священный облик?
— Скорее пойдем к облику! — прохрипел Кугель.
Но Касмир только отвернулся от них. Кугель и Субкул увели Гарстанга под руки, и слезы текли по его морщинистым щекам. Долгое время шли они на юг, отворачивая глаза от моря.
Солнце село, озарив небо последними закатными красками. Верхушки облаков засверкали желтым на странном бронзово–коричневом небе. Опять появился город, и никогда не казался он более величественным. Его шпили золотил закатный свет, по его улицам шли юноши и девушки с цветами в волосах. Иногда они останавливались, чтобы посмотреть на людей, упрямо шедших по пляжу. Закатные краски кончились, вновь в городе зажглись белые огни и зазвучала музыка.
Долгое время слышали ее пилигримы и видели облик города, который начал растворяться лишь к рассвету. Спокойные воды моря лежали перед ними на западе, и лишь несколько огоньков еще играли в них.
Примерно в это время три пилигрима наткнулись на ручеек с водой, по берегам которого росли ягоды и дикие сливы, и здесь они сделали привал и провели остаток ночи.
Наутро Кугелю удалось поймать рыбу и несколько крабов. Почувствовав прилив сил, они продолжали идти на юг, все время глядя по сторонам в поисках облика, который даже Кугель ожидал увидеть каждую секунду, настолько сильна была вера Гарстанга и Субкула.
Но проходили дни за днями, и именно верный Субкул первым начал приходить в отчаяние, рассуждая об искренности приказания Гильфида и начиная высказывать сомнения даже по поводу его добродетелей.
Чего они добились этим убийственным паломничеством? Сомневается ли Гильфид в их преданности? Ведь и так они доказали свою веру, присутствуя на Блестящем Обряде, так зачем же он послал их так далеко?
— Пути Гильфида неисповедимы, — сказал Гарстанг. — Раз уж мы зашли так далеко, нам надо все идти и идти, пока мы не достигнем своей цели!
Внезапно Субкул остановился и посмотрел назад, откуда они пришли.
— Вот мое предложение. В этом самом месте давайте воздвигнем каменный алтарь, который будет для нас обликом Гильфида, а затем совершим обряд. Выполнив то, что он от нас требовал, мы повернем обратно на север, в деревню, где живут сейчас наши товарищи. И там, если нам повезет, мы поймаем наших вьючных животных, пополним запасы продовольствия и отправимся через пустыню, чтобы, может быть, опять когда–нибудь увидеть Эрзе Дамат.
Гарстанг заколебался.
— В этом много разумного. И все же…
— Лодка! — вскричал Кугель.
Он указал на море, где примерно в полумиле от берега плыла рыбачья лодка под квадратным парусом. Она двигалась к мысу примерно в миле к югу от того места, где стояли пилигримы. Внимательно посмотрев в том направлении, Кугель увидел деревню.
— Великолепно! — объявил Гарстанг. — Эти люди тоже могут быть последователями Гильфида, а их деревня может хранить его облик. Зайдемте скорее!
Субкул пошел неохотно.
— Неужели знание священных текстов могло проникнуть так далеко?
— Самое главное — это осторожность, — сказал Кугель.
И он повел их верхом, по лесу из тамариска, чтобы заглянуть в деревню со стороны суши.
Избушки в ней были сделаны из грубо отесанного камня, а люди, в них жившие, были очень свирепы на вид. Черные волосы прядями свисали на их серые лица, черная густая щетина росла на плечах, как эполеты. Изо ртов как женщин, так и мужчин торчали клыки, и разговаривали они какими–то воющими криками.
Кугель, Гарстанг и Субкул отступили назад в лес, двигаясь как можно осторожнее, и, спрятавшись среди деревьев, они принялись негромко совещаться друг с другом.
Сначала Гарстанг заговорил убитым голосом, находя, что больше надеяться не на что.
— Я устал, как физически, так и духовно. Возможно, вот здесь я и умру.
Субкул посмотрел на север.
— Я вернусь и рискну перейти Серебряную Пустыню. Если все будет хорошо, я опять увижу Эрзе Дамат и, может быть, Фолгусскую долину.
Гарстанг повернулся к Кугелю.
— А что будешь делать ты, раз облика Гильфида нигде не удалось найти?
Кугель указал на пристань, где стояло несколько рыбачьих лодок.
— Мне надо попасть в Алмери, который находится за Сонганским морем. Наверное, я сяду в лодку и отправлюсь на запад.
— Тогда я пожелаю тебе доброго пути, — сказал Субкул. — Гарстанг, ты пойдешь со мной?
Гарстанг покачал головой.
— Это слишком далеко. И конечно, я не перенесу вторичного путешествия по пустыне. Я отправлюсь через море с Кугелем и принесу слово Гильфида людям Алмери.
— Тогда прощай и ты, — сказал Субкул.
Потом он быстро отвернулся, стараясь, чтобы товарищи не увидели чувств на его лице, и погмел на север.
Кугель и Гарстанг смотрели, как постепенно удаляется его фигура, становясь все меньше и меньше, затем они повернулись к причалу. Гарстанг смотрел на рыбачьи лодки с сомнением.
— Эти баркасы кажутся мне достаточно надежными, но ведь ты просто собираешься украсть один из них, а этот грех особо тяжело карается Гильфидом.
— В чем же тут трудность? — сказал Кугель. — Я просто положу золотые монеты на причал, честно заплатив за баркас.
Гарстанг опять с сомнением покачал головой.
— А где ты собираешься взять припасы продовольствия и свежую воду?
— Добыв себе баркас, мы сначала отправимся вдоль берега, пока нам не удастся напасть на ручеек и запастись достаточным запасом продовольствия, и только потом поплывем на запад.
С этим Гарстанг согласился, и два пилигрима принялись осматривать лодки, сравнивая одну с другой. В конце концов они остановились на крепком баркасе, примерно двенадцати шагов в длину и с небольшой каютой.
В сумерках они прокрались на причал. Все было спокойно, рыбаки вернулись в деревню. Вокруг тихо. Едва Кугель стал отвязывать баркас, как с берега на причал устремилось несколько разъяренных волосатых людей.
— Мы погибли! — закричал Кугель. — Беги скорее или, если можешь, плыви!
— Невозможно! — ответил Гарстанг. — Если это и есть смерть, я встречу ее со всем достоинством, на которое я еще способен!
И с этими словами он выбрался на причал.
Через мгновение они были окружены толпой деревенских жителей. Один из них, старейшина деревни, обратился к ним строгим голосом:
— Что вы делаете? Намереваетесь украсть лодку?
— Причина очень простая, — ответил Кугель. — Мы хотим переплыть море.
— Что? — взревел старейшина. — Как это возможно? В этом баркасе нет запасов пищи и воды, и он плохо снаряжен для такого путешествия. Почему вы не пришли к нам и не сказали, в чем нуждаетесь?
Кугель заморгал глазами и обменялся взглядами с Гарстангом. Он пожал плечами.
— Я буду честен. Ваша внешность внушила нам такие опасения, что мы не решились этого сделать.
Эти слова вызвали в толпе изумление и веселье. Старейшина заговорил:
— Все мы очень удивлены. Объясни свои слова, если тебе не трудно.
— Хорошо, — сказал Кугель. — Могу я говорить совсем откровенно?
— Ну конечно же!
— Некоторые детали вашей внешности кажутся нам страшными и варварскими: ваши торчащие клыки, черная грива, грубые звуки вашей речи.
Деревенские жители изумленно рассмеялись, как бы не веря словам Кугеля.
— Что за ерунда! — вскричали они. — Наши зубы длинны, чтобы мы могли разрывать ими жесткую рыбу, которая является основным продуктом нашего питания. Мы специально носим наши волосы таким образом, чтобы предохранить себя от определенного насекомого, а так как все мы очень плохо слышим, то поэтому и кричим. А в основном, мы люди добрые и спокойные.
— Вот именно, — подтвердил старейшина, — и чтобы продемонстрировать это, мы завтра же снарядим свою лучшую лодку и отправим вас в ней с наилучшими пожеланиями. А сегодня мы устроим пир в вашу честь!
— Вот деревня истинной святости, — заявил Гарстанг. — Вы, случайно, не поклоняетесь Гильфиду?
— Нет, мы приносим жертвы богу–рыбе Лоб, который ничуть не хуже остальных богов. Но пойдемте в деревню, мы должны приготовиться к пиру.
Они поднялись по ступенькам, высеченным в горе, и добрались до площади, освещенной дюжиной пылающих факелов.
Старейшина указал на избушку, выглядевшую приличнее остальных.
— Вот здесь вы проведете ночь в отдыхе, а я буду спать в другом месте.
Гарстанг опять высказался о благородстве рыбаков, на что старейшина наклонил голову.
— Мы пытаемся достичь духовного единения.
В знак уважения к пришельцам был устроен пир, который затянулся далеко за полночь. А утром жители деревни в точности сделали все так, как они обещали. Очень прочный и устойчивый баркас был загружен провизией и водой, включая и запасы, оставшиеся от ночного пира.
Жители деревни собрались на причале. Кугель и Гарстанг выразили свою благодарность и оттолкнули баркас от причала. Ветер наполнил парус, и лодка заскользила по водам Сонганского моря. Постепенно берег стал лишь далекой линией на горизонте.
На протяжении восьми суток они двигались под парусом среди спокойных свинцовых вод.
На утро девятого дня впереди показалась низкая береговая линия. И к вечеру нос их лодки уткнулся в белый песок.
— Значит, это и есть Алмери? — спросил Гарстанг.
— Так мне верится, — сказал Кугель. — Но какая его часть, я не знаю. Азиномея может находиться к северу, западу или югу. Если лес, который виднеется вон там, находится в восточном Элмери, то лучше нам обойти его как можно дальше стороной, потому что у него нехорошая репутация. Гарстанг указал на берег.
— Обрати внимание: еще одна деревня. Если люди здесь такие же, как и по ту сторону моря, то они помогут нам отправиться в путь. Пойдем, спросим у них все, что нам нужно.
Кугель отступил на несколько шагов назад.
— Думаю, сначала неплохо бы все разведать, как и раньше.
— Для чего? — спросил Гарстанг. — В том случае мы только все неверно истолковали и оказались в дурацком положении.
Они пошли по пляжу к деревне и вскоре увидели золотоволосых мужчин, которые переговаривались друг с другом голосами, звучащими сладкой музыкой.
Гарстанг радостно приблизился к ним, ожидая, что его встретят с еще большей радостью, чем на том берегу, но деревенские жители при виде пилигримов побежали вперед и тут же накинули на них сети.
— Зачем вы это делаете? — обратился к ним Гарстанг. — Мы здесь посторонние и никому не хотим причинить зла.
— Вот именно, вы здесь посторонние! — заговорил самый высокий из золотоволосых жителей деревни. — Мы поклоняемся ненасытному богу, известному под именем Дангота. Все посторонние — еретики, и поэтому мы их скармливаем священным обезьянам.
И с этими словами они потащили их по земле, усеянной острыми камнями, в то время как их прекрасные дети, весело смеясь, бежали рядом с пленниками.
Кугелю удалось вытащить трубку, полученную им у Войкода, и он осветил деревенских жителей голубым светом. В испуге они попадали на землю, и Кугель выбрался из сети. Выхватив шпагу, он кинулся, чтобы освободить Гарстанга, но деревенские жители уже пришли в себя.
Еще раз Кугель использовал свою трубку, и они отскочили в страшном испуге.
— Уходи, Кугель, — заговорил Гарстанг. — Я старый человек, и мне немного осталось жить. Беги, спасайся, а я желаю тебе от всей души самого хорошего.
— Обычно я так бы и поступил, — задумчиво ответил Кугель. — Но клыкастые люди разбудили во мне благородные чувства, так что выбирайся из сети, мы отступаем вместе.
Еще раз он вызвал панику своим голубым светом. Гарстанг тем временем освободился, и они побежали по берегу моря.
Золотокудрые мужчины, вооружившись гарпунами, бросились в погоню.
Гарстанг, изнуренный многими днями путешествия, не выдержал гонки. Расстояние между ним и преследователями все больше сокращалось. Один из гарпунов вонзился ему в спину. Он упал, не издав ни одного звука.
Кугель повернулся и направил в их сторону трубку, но заклинание больше почти не действовало — появился всего лишь слабый лучик света. Деревенские жители замахнулись для второго залпа. Кугель выругался и резко свернул в сторону леса.
Через несколько мгновений он исчез в чаще.
