Глава II

Книга: Звездный король. Фантастические романы

Рандл Деттерас, руководитель Исследования, казался человеком всем довольным — довольным самим собой, своей работой, всем миром в целом. Когда Герсен вошел в его кабинет, Деттерас приветливо поднял руку — крупный мужчина, удивительно некрасивый для этого века, когда заостренный нос или отвислая нижняя губа могли быть приведены в соответствие с господствующими эстетическими нормами всего лишь за несколько часов. Он и не делал попыток скрыть свое безобразие, наоборот, довольно грубый сине–зеленый цвет кожи (видимо, специально подобранный) еще более оттенял неотесанность его лица, неуклюжесть движений.

Голова его формой напоминала тыкву, тяжелый подбородок покоился на груди, на голове торчала щетина цвета влажного мха. На нем была полувоенная форма Архангелов: черные невысокие сапоги, свободные алые галифе и великолепный сюртук с зелеными и розовыми полосами. На плечах блестели золотые эполеты. У Деттераса хватало присутствия духа с невозмутимым достоинством совмещать свой мундир со странной физиономией — любой более мнительный или застенчивый человек на его месте мгновенно прослыл бы эксцентричным чудаком.

— Хорошо, хорошо, мистер Герсен, — сказал Деттерас, — как для вас, не слишком рано попробовать немного рисовой водки?

— Я прямо из постели.

Деттерас уставился на посетителя с таким изумлением, что Курту стало неловко. Заметив неловкость Герсена, Деттерас засмеялся.

— Отлично! Именно в такие моменты я поднимаю флаг гостеприимства. Розовую, лимонную или белую?

— Белую, пожалуйста.

Деттерас налил из высокого узкого графина и поднял свою рюмку.

— За первую! — провозгласил он и со смаком выпил. — Первая рюмка за день, что посещение дома матери. — Он налил себе вторую порцию, уселся и повернулся к Герсену, приняв ленивую, оценивающую позу.

Герсен спросил сам у себя: так кто же — Уорвин, Келле, Деттерас? Раньше Герсен склонялся в пользу Уорвина, теперь же его охватили сомнения. Деттерас, несомненно, был сильным человеком, он источал грубую, необузданную, почти осязаемую энергию.

Деттерас не спешил взять быка за рога, хотя, наверное, уже хорошо был обо всем осведомлен. Скорее всего, с ним уже связывались и Уорвин и Келле.

— Головоломка, которую никогда нельзя решить до конца, — сказал довольно напыщенно Деттерас, — почему и чем люди отличаются друг от друга.

«Ну, раз уж Деттерас не спешит, — подумал Герсен, — то и мне подавно нечего спешить».

— Вы, несомненно, правы, — сказал он, — хотя я и не уловил непосредственной связи с моим делом.

Деттерас громко рассмеялся.

— Я бы удивился, если бы вы признались в обратном. — Он поднял руку, как бы предвосхищая ответ Герсена. — Самонадеянность с моей стороны? Выслушайте меня. Вы человек трезвый, прагматичный. Вы взвалили на себя тяжелое бремя тайн и темных намерений.

Герсен задумчиво потягивал рисовую.

Словесную пиротехнику могли затеять, чтобы отвлечь его, притупить его осторожность. Курт сосредоточил все свое обоняние и вкус на рисовой, пытаясь уловить какой–нибудь чуждый компонент. Деттерас налил обе рюмки из одного и того же графина, он предложил Герсену любой из трех сортов, он расставлял рюмки без какого–либо расчета. Тем не менее существовал огромный диапазон хитростей, против которых обычная бдительность была бессильна…

В выпивке, похоже, ничего не было. В этом убеждали Герсена его вкус и обоняние, прошедшие тренировку на Саркое. Теперь Курт сфокусировал свое внимание на Деттерасе и его последнем замечании.

— У вас преувеличенное мнение обо мне. Деттерас ухмыльнулся, показав лошадиные зубы.

— Но тем не менее точное.

— Возможно.

Деттерас самодовольно кивнул, как будто Герсен подтвердил его предположение.

— Это — искусство, привычка к наблюдательности, выработанная долгими годами практики. Я прежде специализировался на символистике, пока не решил, что достаточно общипал это пастбище своими длинными зубами в пределах, которые могла позволить моя привязь. Поэтому я теперь здесь, в Галактической морфологии. Менее запутанная отрасль, скорее описательная, чем аналитическая, скорее предметная, чем связанная с человековедением. И все же я от случая к случаю нахожу возможность приложения моего прежнего ремесла. Вот, допустим, разберем ваш частный случай. Вы вошли в мой кабинет совершенно незнакомым человеком. Я оцениваю ваши явные символические проявления: цвет волос, черты лица, цвет кожи, состояние, одежду. Ваш общий стиль. Вы скажете, что это общепринятая практика… Я отвечу, да, это так. Все едят, но искусный дегустатор — редкость. Я считаю эти символы с величайшей точностью, и они дают мне сведения о вашей личности. С другой стороны, я отрицаю, что вы можете прийти к правильным выводам относительно меня. Я выражен в случайных и противоречивых символах. Я всегда в маске, и из–за ее прикрытия за всем происходящим вокруг наблюдает настоящий Рандл Деттерас, такой же спокойный и хладнокровный, как какой–нибудь импресарио на сотом представлении блестящей фестивальной постановки.

Герсен улыбнулся.

— Моя натура может быть столь же прихотливой, сколь и ваши символы, и я мог бы умышленно скрывать это по тем же причинам, что и вы Во–вторых, то, как вы маскируетесь, освещает вас так же ясно, как и набор ваших естественных символов. В–третьих, зачем так сильно беспокоиться об этом?

Деттераса это, кажется, развлекало.

— Ага! Вы хотите поймать меня на том, что я обманщик и шарлатан! И все же я не могу отказаться от убеждения, что ваши символы больше говорят мне о вас, чем мои обо мне.

Герсен откинулся в своем кресле.

— Но практическая польза от этого невелика.

— Не так быстро! — воскликнул Деттерас. — Предположим, ваши символы — только положительные. Рассмотрим на мгновение, что в этом отрицательного. Многих людей раздражает загадочность манер своих коллег. Вы возражаете, говоря, что символы не сообщают ничего существенного, вы отделываетесь от них. Тогда эти другие обеспокоены тем, что не могут совладать с быстрым ростом информации. — Тут Герсен попытался возразить, но Деттерас жестом попросил его не прерывать. — Рассмотрим тинкеров с Мицара VI. Вы слышали о них? Это религиозная секта.

— Вы упоминали о них несколько минут назад.

— Как я сказал, — продолжал Деттерас, — это религиозная группа, аскетическая, суровая, чрезвычайно благочестивая. Мужчины и женщины одеваются абсолютно одинаково, бреют головы, пользуются языком из 820–ти слов, и все это для того, чтобы обезопасить себя от затруднений, связанных с раздумьями о побуждениях друг друга Правда и только правда! В этом основная цель обычаев тинкеров. И совсем неподалеку от Мицара VI находится Сирена, где по тем же самым причинам мужчины носят в высшей степени условные маски от рождения и до смерти. Их лица являются самой дорогой для них тайной. — Деттерас указал на графин. Герсен кивнул и пододвинул рюмку к нему.

— Здесь на Альфиноре, обычаи более усложненные, — продолжал ученый. — Мы смеемся для того, чтобы обидеть кого–нибудь или защититься самим (хотя нельзя отрицать и чистосердечного смеха), причем смех при этом дополняется тысячью двусмысленных символов Жизнь — штука необычно усложненная: часто создается искусственная напряженность, нерешительность и подозрительность становятся сейчас нормой.

— И в ходе этого, — заметил Герсен, — развивается чувствительность, недоступная ни танкерам, ни сиренистам.

Деттерас выставил вперед руку.

— Опять, не так быстро. Я хорошо знаком с обоими этими народами; бесчувственность — это не то слово, которое можно применить по отношению к нам. Сиренисты испытывают самые тончайшие нюансы беспокойства, когда мужчина маскирует себя сверх обычной нормы. И тинкеры — о них я знаю меньше, но уверен что и у них индивидуальная гамма чувств также глубока и разнообразна, как и у нас, если не больше. Я процитирую эстетическую догму:ч ем более сурова дисциплина в искусстве, тем более субъективен критерий вкуса. Или еще более поучительный пример из другой области. Возьмем Звездных Королей — негуманоидов, пришедших к качествам сверхчеловека. И снова об Альфиноре — следует помнить, что местные жители обрушивают друг на друга как громадное количество в высшей степени достоверной информации, так и не меньшее количество определенностей.

— И чересчур смущаются, — сухо заметил Герсен, — если позволяют при этом сбить себя с толку.

Деттерас тихо рассмеялся, очевидно, очень довольный дополнением собеседника.

— У вас был совершенно отличный от моего образ жизни. яна Альфиноре исходом не является жизнь или смерть. Все давно лишились наивности и искушены в житейских делах. Гораздо легче принимать людей в соответствии с их собственной оценкой, чем пытаться делать ее самому. По сути, это часто даже непрактично. — Он искоса взглянул на Герсена. — Почему вы не улыбаетесь?

— Мне становится ясно, что досье на Курта Герсена, заказанное «Интергалактполу», задерживается с прибытием. А вы сочли непрактичным воспринимать меня по моей собственной оценке. И даже по своей.

Теперь настала очередь рассмеяться Деттерасу.

— Вы несправедливы как ко мне, так и к «Интергалактполу». Досье пришло без задержки за несколько минут до вашего прихода. — Он сделал жест в сторону ксерокопии на своем столе. — Я затребовал это досье просто так, для подстраховки, исходя из своей роли ответственного работника этого учреждения. Полагаю, что осторожность еще никому не могла повредить.

— И что же вы там узнали? — спросил Герсен. — Уже давненько я не видел это досье.

— Оно удивительно пустое. — Деттерас поднял бумагу. — Вы родились в 1490 году. Где? Ни на одной из основных планет. В десять лет вы прошли регистрацию в космопорте Галилея на Земле в сопровождении своего деда, жизнь которого нам следовало проверить подобным же образом. Вы посещали обычные учебные заведения, были приняты неофитом в Иституцию, достигли одиннадцатой стадии в возрасте двадцати четырех лет (внушающий уважение прогресс), а затем покинули ее. С этого времени и до сих пор здесь нет записей, из чего можно сделать вывод: что вы либо оставались безвыездно на Земле, либо покинули ее нелегально, не проходя обычной регистрации. Поскольку вы сидите передо мной, остается предположить последнее. Замечательно то, что вам удалось прожить в таком сложном обществе, как Ойкумена, довольно долго и при этом ни разу не иметь столкновения с властями! Долгие годы тишины, в течение которых вы чем–то занимались… Чем? С какой целью и ради чего? — Деттерас вопросительно взглянул на Герсена.

— Если этого здесь нет, — усмехнулся Герсен, — значит, я не хочу, чтобы оно было.

— Естественно. Больше здесь почти ничего нет. — Он швырнул досье на стол. — Сейчас вы очень хотите начать свои расспросы. Что ж, я принимаю вызов. Да, я знал Луго Тихальта. Наше знакомство началось еще в студенческие дни. В начале своей преподавательской карьеры он был замешан в каком–то предосудительном деле и выпал из моего поля зрения. Где–то около года назад он встретился со мной и попросил о контракте разведчика.

Герсен не верил своим глазам. Значит, вот кто был Малагате?

— И вы отослали его в экспедицию?

— Я предпочел не делать этого. Я не хотел, чтобы он зависел от меня всю оставшуюся жизнь. Я мог ему помочь, но только не личным участием в его судьбе. Я предложил ему обратиться либо к Почетному Ректору Джайлу Уорвину, либо к председателю комитета по планированию исследований Кагге Келле. Стоило ему только упомянуть мое имя, и, весьма вероятно, что они обязательно посодействовали бы ему.

У Курта перехватило дух. Деттерас говорил с такой уверенностью, что складывалось впечатление, что он говорит правду. Но кто же тогда из этих троих правду утаил? Деттерас, по крайней мере, подтвердил, что один из троих — то ли он сам, то ли Уорвин или Келле — лгал.

Кто же?

Сегодня он видел Аттеля Малагате, смотрел на него, глядел ему в глаза, слышал его голос… Ему внезапно стало не по себе. Почему это Деттерас ведет себя так непринужденно? По всей вероятности, он человек занятый, как он мог позволить себе потратить столько времени? Герсен неожиданно выпрямился на стуле.

— Сейчас я хочу открыть вам то, ради чего пришел к вам.

Он изложил ему ту же историю, которую чуть раньше выслушали Уорвин и Келле, и, пока он говорил, с лица Деттераса не сходила легкая улыбка. Герсен развернул фотографии, но Деттерас проглядел их без всякого интереса.

— Красивая планетка, — заметил он. — Будь я богачом, я попросил бы, чтобы вы продали мне ее в качестве личного имения. Но я не богач… Даже совсем наоборот. В любом случае вы, похоже, беспокоитесь не столько о том, чтобы продать свои права на эту планету, сколько о том, чтобы разыскать поручителя бедняги Тихальта.

Герсена это застало врасплох.

— Я просто хочу продать эту планету поручителю за разумную цену, — брякнул он невпопад.

Деттерас скептически усмехнулся.

— На дурака вы не похожи. Извините, если это слово задело. Если хотите знать, я не могу позволить себе солгать меня очень интересует. Ваш человек — Уорвин или Келле.

— Но они отрицают это!

— Странно… Что же тогда?

— В нынешнем состоянии содержимое монитора бесполезно для меня. Вы можете предоставить мне дешифрующую перфокарту.

— Боюсь, что об этом не может быть и речи.

— Я так и полагал. Поэтому я должен продать монитор, вернее его содержимое, кому–то из вас или университету. Правда, можно еще уничтожить записи!

— Гм… — Деттерас понимающе кивнул. — Тут надо все хорошенько обдумать. Если ваши требования не будут непомерными, меня бы заинтересовало… Или, вероятно, мы трое, сообща, могли бы прийти к определенному соглашению с вами. Гм… Разрешите мне переговорить с Уорвином и Келле. Приходите сюда завтра, скажем в десять часов. Возможно, что у меня будет определенное предложение, которое вас заинтересует.

Герсен поднялся.

— Очень хорошо. Итак, завтра в десять.

«Да, мы реакционная, тайная, репрессирующая организация. У нас есть агенты где угодно. Нам известны тысячи способов проводить исследования заставить саботировать эксперименты, исказить результаты. Даже в собственных лабораториях Институции мы действуем осмотрительно и осторожно.

А теперь позвольте мне ответить на некоторые вопросы и отвести обвинения, направленные в наш адрес. Имеют богатство, привилегии, власть независимость от законов? Честность заставляет нас ответить: да! В различной степени, стадии и достижений.

Значит, Институция является группой избранных, закрытой для других, замкнутой на себя? Отвечаем: никоим образом! Разумеется, мы считаем себя интеллектуальной элитой. А почему бы и нет? Членство открыто для всех, хотя немногие из наших неофитов жохрдят хотя бы до пятой степени.

Наша политика? Достаточно проста. Сверхсветовой привод дал в руки людей, страдающих манией величия, ужасное оружие; имеются также и другие знания, в равной степени доступные, которые могут обеспечить таким людям тираническую власть. И вот поэтому мы и контролируем распространение знаний.

Нас едко критикуют как «самозваных божеств». Нас обвиняют в педантизме, заговорах, покровительстве, высокомерии, упрямой и самодовольной уверенности в себе — и это самые мягкие из упреков, которые мы слышим. Нас обвиняют в невыносимо мелочной опеке и в то же время в том, что мы устраняемся от обычных человеческих дел. Почему бы нам не употребить свои знания на облегчение труда, искоренение страданий, продление жизни? Почему мы остаемся глухи к подобным порывам?

Почему мы не превратим жизнь человечества в утопию — ведь это вполне посильная для нас задача?

Ответ прост — вероятно, даже слишком прост. Мы чувствуем, что это фальшивые блага. Что спокойствие и пресыщение смерти подобны. Мы завидуем страстной деятельности древнего человечества, несмотря на всю его неопытность и страшные издержки. Мы считаем, что добытое тяжким трудом, триумф после несчастий, достижение долго желаемой цели является высшим благодеянием по сравнению с милостыней из рук лицемерного правительства».

(Из телевизионного обращения Мадиана Карбьюка, Сотенного (достигшего сотой стадии) Институции, произнесенного им в 1502 году 2 сентября на планете Мицар VI).

«Вопрос, который часто задают членам Институции: имеются ли среди ее членов Звездные Короли?

Обычный ответ: мы искренне надеемся, что нет!»

«Девиз Институции: малое знание — опасность. Большое знание — несчастье! Правда, занистпики перефразировали это так: да будет благословенно невежество!»

Паллис Атроуд жила вместе с двумя другими девушками в жилой башне на берегу моря к югу от Ремо. Герсен остался в вестибюле, а она поднялась наверх, чтобы переодеться и переменить цвет кожи.

Он вышел на балкон, выходящий к океану, и облокотился об ограждение. Огромный сверкающий Ригель опустился низко над океаном, высветив размытую дорожку от берега к горизонту. Впереди, в гавани, образованной двумя пирсами, стояли сотни различных лодок: яхты, парусные катамараны, субмарины со стеклянными корпусами, реактивные аквапланы, в которых можно было лететь над волнами с бешеной скоростью.

Настроение, охватившее Герсена, было сложным и непонятным даже для него самого. Здесь было и вызывающее учащенное сердцебиение предвкушение вечера с красивой девушкой, ощущение, которое было неведомо ему в течение многих лет. Здесь была и грусть, навеянная закатом, а закат был действительно очень красив: небо окрасилось в лилово–розовый цвет, на фоне которого плыли темно–оранжевые облака, окаймленные тонким ярко–красным контуром. Не сама красота вечера вызывала грусть, размышлял Герсен, а спокойный, безмятежный свет и его угасание… И какая–то неясная печаль охватила Герсена при виде жизнерадостной толпы вокруг. Все были изящны и беззаботны, им были неведомы тяжелый труд, страдания и ужасы отдаленных планет. Герсен завидовал их отрешенности, их умению вести себя в обществе. И все же, поменялся бы он местами с любым из них? Вряд ли.

К нему подошла Паллис Атроуд и встала рядом. Она подкрасилась в мягкий оливково–зеленый цвет с нежным налетом золота. Она рассмеялась, услышав неуклюжие комплименты Герсена.

— Я чувствую себя припортовой крысой, — сказал Герсен. — Мне следовало бы сменить платье.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказала девушка. — Это не имеет никакого значения. Что же мы будем делать?

— Ваше право предлагать.

— Очень хорошо. Давайте отправимся в Авенту и сядем на бульваре, где все любят прогуливаться. Меня никогда не утомляет зрелище проходящих мимо людей. Там мы и придумаем, что будет дальше.

Герсен согласился.

Они сели в глайдер и отправились на север. Паллис с неподдельной искренностью болтала о себе, о своей работе, о своих планах и надеждах. Она была, как узнал Герсен, уроженкой острова Синхал на планете Ио, дочерью состоятельных родителей, владевших единственным холодильным складом на полуострове Лантанго. Когда они устранились от дел и переехали на Пальмовые острова, ее старший брат принял на себя заведование холодильниками и родительским делом. Второй по старшинству брат хотел жениться на ней — такая форма брачного союза поощрялась на Ио, первая колония на котором была создана группой реформаторов–рационалистов. Он был дюжим, краснолицым, высокомерным, единственное, что он умел, — это водить рефрижератор, и такая перспектива вовсе не привлекала Паплис…

Здесь девушка заколебалась, ее оживление угасло, и она переменила тему разговора. Герсену оставалось только догадываться о драматических событиях, связанных с ее уходом из дома. В Авенте Паллис прожила уже два года и, хотя иногда скучала по дому, чувствовала себя счастливой и уверенной.

Герсен, не сталкивающийся прежде с такой естественностью, был очарован ее болтовней.

Они поставили глайдер на стоянку и вышли на эспланаду. Пройдя немного, они заняли столик перед одним из бесчисленных кафе и стали наблюдать за проходящими мимо толпами людей. Вокруг них простирался темный океан, небо над которым уже окрасилось в серо–лиловый цвет, и только небольшое лимонное зарево указывало на место, где зашел за горизонт гигантский диск Ригеля.

Вечер был теплым, вокруг медленно прогуливались люди со всех концов Ойкумены. Официант принес бокалы с пуншем. По мере того, как Герсен потягивал этот восхитительный напиток, он ощущал, как уменьшается владевшее им напряжение. Некоторое время они сидели молча, затем Паллис внезапно повернулась к нему лицом.

— Вы такой молчаливый, такой настороженный. Это из–за того, что вы из дальних миров?

Вопрос застал Герсена врасплох. В конце концов он грустно рассмеялся.

— Я надеялся, что вы будете думать, что я такой же беззаботный и обходительный, как многие другие…

— Вот глупости, — улыбнулась Паллис. — Люди вообще не похожи друг на друга.

— Я уверен в этом, — сказал Герсен. — Даже бактерии имеют свою индивидуальность, если к ним внимательно присмотреться.

— Значит, я сейчас что–то вроде бактерии?

— А я другая бактерия, которая, наверное, наскучила вам…

— Нет, нет! Конечно же нет! Мне все здесь так нравится!

— Мне тоже. Очень! В этом даже есть что–то разлагающее.

Паллис учуяла в этом какой–то комплимент.

— Что вы имеете в виду?

— Я не могу позволить себе роскошь предаваться чувствам, как бы мне этого ни хотелось.

— Вы очень рассудительны, хотя и молоды.

— Увы, я уже не молод.

Она весело махнула рукой.

— Но вы признаетесь в том, что слишком рассудительны?

— Полагаю, что да. Но будьте осторожны, не подталкивайте меня слишком близко к обрыву.

— Каждой женщине хочется думать о себе, как о соблазнительнице.

Герсен ничего не ответил и лишь внимательно посмотрел на Паллис.

— Все, кого я знаю, отказываются прекращать болтовню, и мне приходится слушать бесконечные потоки чепухи. Я уверена, что вы знаете сотни интересных вещей, но не хотите мне ничего о них рассказать.

Герсен улыбнулся.

— Они, возможно, не такие уж интересные.

— И все же я хотела бы проверить это. Расскажите мне о диких планетах. Правда, что жизнь там опасна?

— Когда — да, когда — нет. Все зависит от того, кого вы встретите.

— Вероятно, вам не очень хочется, чтобы я спросила, чем вы занимаетесь? Вы не пират и не работорговец, это я сразу поняла. Но кто же вы?

— Вы правы, я, наверное, не похож на пирата или работорговца.

Паллис рассмеялась.

— Но вы же знаете, что мне неизвестно, как должен выглядеть современный пират или работорговец. Хотя постойте, вы, может быть, преступник? Совсем не обязательно, что это связано с чем–то позорным, — поспешно добавила она. — То, что является приемлемым на одной планете, на другой является абсолютным табу. Например, я рассказала одному из своих друзей, что связала бы жизнь со своим братом, не будь он мне столь омерзителен. И, представьте себе, у него волосы встали дыбом!

— К сожалению, я должен разочаровать вас. Я не преступник… Я не попадаю ни под одну из категорий. — Он задумался. Было бы неблагоразумно скрывать от нее то, что он уже рассказал Уорвину, Келле и Деттерасу. — Я прибыл на Авенту с одной определенной целью.

— Давайте поужинаем, — предложила Паллис, — и, пока мы будем наслаждаться едой, все и расскажете.

— А куда мы пойдем?

— Здесь есть один потрясающий ресторан, он только–только открылся. Все о нем говорят, а я еще не успела там побывать.

Паллис легко поднялась и взяла Курта под руку с беспечной интимностью. Он притянул девушку к себе, склонился над ней, но на большее у него не хватило смелости. Рассмеявшись, Курт отпустил ее. Она лукаво произнесла:

— Вы гораздо более импульсивны, чем кажетесь.

Герсен улыбнулся.

— Где же тот потрясающий новый ресторан?

— О, совсем неподалеку отсюда. Мы можем пройти туда пешком. Он весьма дорогой, но я намерена уплатить половину счета.

— В этом нет никакой необходимости, — заметил Курт. — Не забывайте, что для пирата деньги не проблема Он просто не знает, что с ними делать. А если нам не хватит, то я ограблю кого–нибудь.

— Я не беспокоюсь, — рассмеялась девушка. — Ну, так что, идем?

Она взяла его под руку, и они пошли по бульвару, как тысячи других таких же пар в этот прекрасный вечер на Альфиноре.

Паллис подвела его к зданию, увенчанному крупными светящимися буквами зеленого цвета, составлявшими название «Наутилус». Лифт спустил их на семьдесят метров, в высокий восьмиугольный вестибюль, выложенный пальмовыми ветвями. Метрдотель провел их в проложенную прямо по морскому дну стеклянную галерею, в которую открывались выходы из отдельных кабинетов. Паллис и Герсена провели в один из них, и они заняли столик возле стены прозрачного купола, за которым плескалось море. Фонари освещали песок, скалы, кораллы, проплывающих мимо подводных обитателей.

— А теперь, — сказала Паллис, — расскажите мне о диких планетах. И не беспокойтесь о том, что мне будет страшно, потому что мне изредка очень полезна встряска. А лучше расскажите о себе.

— Ну что ж, — потягиваясь в кресле, начал Герсен, — пожалуй, начнем с таверны Смейда на планете Смейда. Вы бывали там?

— Конечно же нет, но мне приходилось слышать о ней.

— Это маленькая, почти безжизненная планетка. Там только горы, ветер, грозы и темный океан. Таверна — единственное сооружение на планете. Иногда она переполнена, иногда там нет никого, кроме Смейда и его семьи, в течение многих недель. Когда я прибыл туда, единственным другим гостем был Звездный Король.

— Звездный Король? Я думала, что они всегда маскируются под людей!

— Не в маскировке дело, — покачал головой Герсен. — Они — люди. Вернее, почти люди.

— Я никогда не понимала, кто же такие Звездные Короли. Может быть, вы поможете в этом разобраться?

Курт пожал плечами.

— Спрашивайте — и каждый раз вы получите другой ответ. В общих чертах теория такова. Миллион лет тому назад планета Лямда Грас III, или «Ггнарумен» — первый звук нужно выкашливать через нос, чтобы получить правильное произношение, — была населена довольно страшным набором созданий. Среди них было небольшое двуногое земноводное, лишенное каких–либо особых средств для борьбы за существование, кроме сознания и способности скрываться в грязи. Оно представляло собой подобие нашей ящерицы или, может быть, бесшерстного тюленя… Как виду, ему уже раз десять грозило полное исчезновение, но некоторым все же удавалось держаться стойко и каким–то образом существовать в качестве пожирателей падали среди тварей более свирепых, более коварных, более проворных, лучше плавающих и даже лучших падальщиков, чем они. Звездные Короли имели только физические преимущества — сознание, чувство соперничества, желание выжить любой ценой.

— Это звучит так, как будто речь идет о человеке на древней Земле, — вставила Паллис.

— Никто не знает ничего определенного, мы можем только строить предположения. А что знают Звездные Короли, того они не рассказывают… Эти двуногие земноводные отличались от людей в нескольких отношениях: во–первых, биологически они были более податливы, более активно передавали по наследству приобретенные качества, полезные в борьбе за выживание. Во–вторых, они не были двуполы. Их виду характерно перекрестное оплодотворение посредством спор, выделяемых при дыхании, причем каждая особь является одновременно существом и мужского и женского пола и молодь развивается у них, как стручки, под мышками Вероятно, из–за отсутствия половой дифференциации Звездные Короли по своей натуре лишены тщеславия. В основном ими движет стремление превзойти, переплюнуть, перехитрить противника в борьбе за существование Биологическая гибкость в сочетании с рудиментарным разумом стала средством осуществления их желаний, они превратились в создания, которые могли все, что угодно, делать лучше, чем их менее находчивые конкуренты.

Это все, конечно, теория, а то, о чем речь пойдет дальше, базируется на еще более шаткой основе. Но предположим, что какая–то раса, способная пересекать космические дали, посетила одну из планет, на которой развивался гуманоидный тип разума. Это могли быть те, кто оставил развалины на планетах Фомальгаута или Гексаданьты, или те, кто высек Хребет Монументов на планете Кси Паппис X.

Можно допустить, что такие разумные существа побыв ши на одной планете земного типа около ста тысяч лет назад. Предполагаем, что они пленили племя людей и по какой–то причине доставили его на Ггнарумен, планету королей. И здесь возникла ситуация, когда обе стороны подверглись суровому испытанию. Люди стали наиболее опасными противниками Звездных Королей, по сравнению с уже поверженными естественными врагами родной планеты. Люди умны, настойчивы, искусны, безжалостны, агрессивны. Борясь с окружающей средой, люди сами эволюционировали в новый вид: стали более ловкими, быстрыми телом и умом по сравнению со своими неандертальскими предшественниками.

Короли оказались отброшенными назад, но терпение у них глубоко в крови, так же как и другое важное оружие: дух соперничества и биологическая гибкость.

Люди доказывали свое превосходство над ними, и, чтобы с ними состязаться, Звездные Короли в ходе эволюции начали приобретать гуманоидные признаки.

Борьба продолжается, и Звездные Короли признают, хотя и очень неохотно, что некоторые их мифы как раз и описывают эту борьбу.

Теперь необходимо сделать еще одно допущение. Около пятидесяти тысяч лет назад вновь на сцену выходят Космические Путешественники, начавшие столь величественный эксперимент; они переносят эволюционировавших гуманоидов назад, на свою планету. Возможно, в этом качестве выступала Земля. Так вот, вместе с людьми на планету попало и энное количество Звездных Королей, сколько, сказать трудно. Этим, возможно, можно объяснить некоторые особенности истории Джункса и других гуманоидных планет.

На своей собственной планете Звездные Короли становятся даже больше людьми, чем сами люди. Начинается эра господства Звездных Королей. И такое положение сохранялось до тех пор, пока у гуманоидов не появился двигатель Джарнелла. Когда люди появились на планете Ггнарумен, они были изумлены, найдя создания, являющиеся точными копиями людей, — Звездных Королей, при этом не являющихся гуманоидами.

— Все это звучит невероятно, — скептически заметила Паллис.

— Однако более убедительно, чем конвергентная эволюция Фактом является то, что Звездные Короли существуют: раса не антагонистическая, но и не дружелюбная нам. Людям запрещено посещать этот, так трудно произносимый, Ггнарумен. Звездные Короли рассказывают нам о себе только то, что сами захотят, засылают наблюдателей — или, если угодно, шпионов — на все без исключения планеты Ойкумены. Даже сейчас на Авенте их, наверное, не менее дюжины.

Паллис сделала брезгливую гримасу.

— А как их можно отличить от людей?

— Иногда даже врач не может этого сделать после того, как они завершат свою маскировку и оденут личину человека. Есть, конечно, и у них трудности. У них нет внешних половых органов, область таза у них пустая. Их протоплазма, кровь, гормоны имеют другой состав. Их дыхание сопровождается отчетливым запахом. Однако шпионы, или как их там зовут, изменены настолько, что даже рентгеновские снимки у них такие же, как и у людей.

— Откуда же вы узнали, что создание на планете Смейда было… Звездным Королем?

— Так сказал мне Смейд.

— А как это обнаружил Смейд?

Герсен покачал головой.

— Я как–то не подумал спросить.

Он замолчал, поглощенный новой пришедшей в его голову идеей. В таверне Смейда было три посетителя: он сам, Тихальт и Звездный Король. Если поверить Тристано — а почему бы и не поверить ему, — то он прибыл в компании только Даске и Сутиро. Если учесть заявление Даске, которое он сделал Тихальту, то убийцей следует считать Аттеля Малагате.

Герсен отчетливо слышал крик Тихальта в то время, как Сутиро, Даске и Тристано находились в его поле зрения.

Если только сам Смейд не был Малагате, если тайком не прибыл еще один корабль — и то, и другое было очень маловероятным, — Малагате и Звездный Король должны были быть одним и тем же лицом!

Переворачивая в памяти события того вечера, Герсен припомнил, что Звездный Король выходил из столовой на достаточное время, чтобы посоветоваться снаружи с Даске.

Паллис Атроуд легонько коснулась его щеки.

— Вы рассказывали мне о таверне Смейда.

— Да, — кивнул Герсен, — сейчас продолжу.

Он задумчиво смотрел на девушку. Она должна знать достаточно много о всех перемещениях Уорвина, Келле и Деттераса. Паллис, не поняв характера его взгляда, густо покраснела, несмотря на светло–зеленое тонирование кожи лица. Герсен натянуто засмеялся.

— Вернемся в таверну Смейда.

И он описал события того вечера.

Паллис с интересом слушала его, совершенно забыв о еде.

— Значит, теперь у вас записи Тихальта, а у университета дешифратор?

— Правильно. И ни то, ни другое не представляет какой–либо ценности отдельно, без обязательной второй половины.

Когда они управились с ужином, стояла глубокая ночь. Герсен, не имея банковского счета на Альфиноре, заплатил по счету наличными. Они поднялись на поверхность.

— Чем бы нам теперь заняться?

— Мне все равно, — сказала Паллис. — Давайте вернемся на эспланаду, в какое–нибудь кафе.

Ночь была темна. Со стороны города лился мягкий, рассеянный свет, в темноте угадывались едва освещенные фасады домов. Официант принес кофе и ликер. Они расположились поудобнее и стали наблюдать за гуляющими.

— Вы рассказали мне не все, — заметила задумчиво Паллис.

— Конечно нет, — кивнул Курт. — На самом деле… — Он запнулся, уцепившись за еще одну тревожившую его мысль. Аттель Малагате мог ошибиться в характере его интереса к Паллис — особенно, если он был Звездным Королем, бесполым, не способным понять уравнение «мужчина — женщина». — На самом деле, — повторил Герсен, — я не имею права впутывать вас в свои неприятности.

— Я не согласна с вами, — сказала, лениво потянувшись, Паллис. — А даже если вы и правы, что из этого? Не забывайте, Авента находится на Альфиноре, а не в Глуши. И к тому же это цивилизованный город на цивилизованной планете.

— Я уже рассказал вам, что некоторых людей интересует планета Тихальта, и эти люди настолько развращены, что ярлык пирата л работорговца может служить для них еще довольно лестной характеристикой. Вы слышали когда–нибудь о Малагате–Горе?

— Малагате–Горе? Да.

Герсен боролся с искушением рассказать ей, что она ежедневно принимает почту и выполняет различные поручения этого бандита.

— Весьма вероятно, — сказал он ей, — что за нами следят «прилипалы» — различные устройства шпионажа. Вполне возможно, что в эту самую минуту Малагате уже знает, где мы с вами находимся, и даже знает о теме нашего разговора.

Паллис невольно съежилась и стала пристально всматриваться в ночное небо.

— Вы имеете в виду, что Малагате наблюдает за мной? От такой мысли по коже бегут мурашки.

Герсен осмотрелся по сторонам. За соседним столиком сидел Су–тиро, отравитель с Саркоя. Курт почувствовал, как внутри у него что–то оборвалось.

Встретившись взглядом с Герсеном, Сутиро вежливо кивнул и улыбнулся. Он встал и медленно направился к их столику.

— Добрый вечер, мистер Герсен.

— Добрый вечер, — ответил Курт.

— Можно присоединиться к вам?

— Нежелательно.

Сутиро слегка покачал головой, сел и повернулся к Паллис.

— Я хотел бы, чтобы вы познакомили меня с этой очаровательной леди, мистер Герсен, — сказал он.

— Вы уже знаете, кто она.

— Но она же не знает, кто я! Герсен повернулся к Паллис.

— Перед вами, моя дорогая, достопочтенный Сутиро, мастер по составлению ядов, с планеты Саркой. Вы недавно высказали интерес к дурным людям — так вот, перед вами именно такой человек, какого вам хотелось встретить!

Сутиро рассмеялся.

— Мистер Герсен явно переоценивает мои способности. Некоторые из моих друзей настолько превосходят меня, насколько я превосхожу вас. Я надеюсь и желаю вам от всей души, чтобы вам никогда не пришлось встретиться с ними. С Хильдемаром Даске, например, который похваляется своей способностью одним взглядом парализовать собаку.

В голосе Паллис зазвучало беспокойство.

— Мне не приходилось сталкиваться с ними. — Она завороженно смотрела на Сутиро. — Вы на самом деле… признаетесь, что вы человек дурной?

Сутиро рассмеялся.

— Я мужчина, и я — с Саркоя!

— Я только что рассказал мисс Атроуд о нашей встрече в таверне Смейда. Скажите мне наконец, кто же убил Тихальта?

Сутиро, казалось, удивился.

— Кто же еще, как не Малагате! Ведь мы, все трое, сидели внутри. А впрочем, разве это не все равно? В такой же степени это мог быть и я, и Красавчик, и Тристане. Тристано, между прочим, сильно заболел. С ним произошел несчастный случай. Но он еще надеется по выздоровлении встретиться с вами.

— Он может считать, что ему повезло, так и передайте, — тихо произнес Герсен.

— Вы не поверите, как ему стыдно, — продолжал Сутиро. — Он ведь считал себя очень ловким. А тут… Правда, я не раз говорил, что он далеко не так искусен, как я, но он не верил. Теперь, думаю, он пересмотрит свою точку зрения.

— Говоря об умении, — заметил Герсен, — я очень сомневаюсь, что вы сможете сделать фокус с бумагой.

Сутиро насторожился.

— Да, конечно. Но откуда вам известен этот фокус?

— Я узнал о нем в Кальванге.

— И что же вас привело в этот город?

— Визит к Кулироу–отравителю.

Сутиро поджал свои толстые красные губы.

— Кулироу был так же умен, как и любой другой, но что касается фокуса с бумагой…

Герсен протянул ему салфетку.

Сутиро взял ее большим и указательным пальцами и, держа на весу, слегка ударил по ней правой рукой. Она упала на стол в виде пяти полосок.

— Хорошо сработано, — одобрительно кивнул Герсен и, обратившись к девушке, объяснил: — Его ногти затвердели и остры, как бритвы. Естественно, он не станет тратить яд на бумагу, но каждый из его пальцев подобен голове змеи.

Сутиро самодовольно кивнул в знак согласия. Герсен снова повернулся к нему.

— А где же ваш Чудо–Даске?

— Неподалеку отсюда!

— С красным лицом и всем прочим?

Сутиро печально покачал головой, не одобряя дурного вкуса своего напарника в вопросах тонирования кожи.

— Очень способный и очень страшный человек. Вы когда–нибудь задумывались, почему у него такое лицо?

— А что, мне нужно было об этом задуматься?

— Вы мне не друг, вы красиво обставили меня один раз. Тем не менее я хотел бы предупредить вас: никогда не переходите дорогу Красавчику–Даске. Двадцать лет назад ему стали перечить во время небольшой проделки. Дело заключалось в вымогании денег у одного упрямого человека. Хильдемар по случайности был застигнут врасплох, его сбили с ног и крепко связали. Затем его кредитор проявил дурной вкус и рассек надвое нос бедного Хильдемара, затем он срезал ему веки… Но все же Даске удалось выкарабкаться, и теперь он известен всей Ойкумене под именем Красавчика–Даске или Чудо–Даске.

— Какой ужас! — прошептала Паллис.

— Конечно! — голос Сутиро стал высокомерным. — Годом позже Хильдемар без особого труда поймал этого человека. Он увез его в одно уединенное место, где тот и живет до сих пор. Так вот, время от времени Даске вспоминает об оскорблении, которое нанес ему этот человек, и возвращается в свою берлогу, чтобы позабавиться с ним.

Паллис, блестя глазами, взглянула на Герсена.

— И такие люди — ваши друзья, мистер Герсен?

— Нет, конечно, — спокойно ответил Курт. — Нас связывает только Луго Тихальт. — И глядя на смотревшего на бульвар Сутиро, Герсен добавил как бы невзначай: — Вы, Даске и Тристано постоянно работаете вместе?

— Зачастую, хотя я предпочитаю действовать в одиночку.

— И Луго Тихальт имел несчастье наткнуться на кого–то из вас в Кринктауне?

— К чему так часто вспоминать этого несчастного? Он умер быстро! Годогма забирает всех людей. Разве это ужасно?

— Но никому до сих пор не хотелось поторапливать Годогму. Разве это не так?

— Верно. — Сутиро внимательно посмотрел на свои сильные ловкие руки. — Согласен!

Он повернулся к девушке и произнес:

— У нас на Саркое есть тысячи народных пословиц на сей счет.

— Кто это — Годогма?

— Великий бог судьбы, который несет цветок и цепь для молотьбы и передвигается на колесах.

Герсен сделал сосредоточенный вид.

— Я хотел бы задать вам, Сутиро, еще один вопрос. Вам не нужно будет отвечать, если не захотите. Может быть, вы и не знаете ответа. Но меня очень удивляет, почему это Малагате, Звездный Король, так неистово жаждет заполучить именно эту планету?

Сутиро пожал плечами.

— Это дело, в которое я не желаю впутываться. По–видимому, это очень ценная планета. Мне платят. Я убиваю только тогда, когда вынужден или когда это приносит мне доход. — Он повернулся к Паллис. — На самом деле я не такой уж законченный злодей. Скоро я вернусь на Саркой и буду доживать свои дни, странствуя по городунбурским степям. Вот где жизнь! Когда я думаю об этих грядущих временах, мне становится непонятно, зачем я сижу здесь, в этой противной сырости. — Он скривился в сторону моря и встал. — Самонадеянно советовать вам, но я рискну. Вам никогда не удастся победить Малагате — поэтому отдайте эти записи!

Герсен подумал мгновение, а затем сказал:

— Я также осмелюсь посоветовать вам, Сутиро, движимый тем же побуждением, что и вы. Мой совет таков: убейте Хильдемара Даске в то же мгновение, как только встретитесь с ним или даже раньше.

Сутиро изумленно поднял свои густые брови. Герсен продолжал:

— Здесь за нами что–то следит, хотя я и не обнаружил, что это такое. Его микрофоны, возможно, уже зафиксировали наш разговор. Я не имел ни малейшего представления, что Звездный Король в таверне Смейда и был Малагате, пока вы не сказали мне об этом. Очень интересно. Я не думаю, что этот факт общеизвестен.

— Тише! — прошептал Сутиро. Его глаза внезапно зажглись лютой ненавистью.

Герсен понизил голос.

— Хильдемара Даске, вполне возможно, попросят наказать вас. Если только вы хотите опередить Годогму, если вы хотите наслаждаться жизнью и гнать свою повозку через степи — убейте Даске и уходите.

Сутиро прошептал что–то неразборчивое, дернул рукой, как будто пытаясь что–то бросить, затем отпрянул, повернулся и смешался с толпой.

Паллис легко вздохнула, уютнее устроилась в кресле и нерешительно прошептала:

— Я не такая уж любительница острых ощущений, как предполагала.

— Очень жаль, — сказал Герсен, искренне раскаиваясь. — Мне не следовало приглашать вас на вечер.

— Нет, нет, просто для меня совершенно непривычна такая беседа здесь, на бульваре, в мирной Авенте. Но все же я получила от этой встречи какое–то удовольствие. Если вы не преступник… Как вас, простите, зовут?

— Курт Герсен.

— Значит, вы сотрудник «Интергалактпола».

— Нет.

— Значит, вы из специального комитета Институции.

— Я просто Курт Герсен — частное лицо. — Он встал. — Давайте немного прогуляемся.

Они пошли вдоль эспланады. Паллис взяла Герсена под руку.

— Скажите мне, Курт, что из того, что Малагате — Звездный Король? Что это означает?

— Мне самому еще не все ясно.

Герсен попытался вспомнить, как выглядел Звездный Король в таверне Смейда. Был ли это Уорвин? Келле? Деттерас? Черно–матовый оттенок кожи делал неразличимыми черты лица. Полосатое кепи закрывало волосы. У Курта сложилось впечатление, что Звездный Король был выше, чем Келле, но не такой высокий, как Уорвин. Но даже черный цвет кожи вряд ли смог бы замаскировать грубые черты лица Деттераса!

— Они на самом деле убьют этого Сутиро?

Герсен осмотрелся вокруг, пытаясь обнаружить электронный «хвост», но безуспешно.

— Не знаю. Он им еще полезен. При случае…

Курт в нерешительности замолчал, задумавшись об этичности вовлечения в это грязное дело такой девушки, как Паллис.

— При случае, что?..

— Ничего.

Боясь подслушивающих микрофонов, Герсен не осмеливался расспросить Паллис о перемещениях Келле, Деттераса или Уорвина.

Паллис обиженно сказала:

— Я до сих пор не понимаю, каким образом все это касается вас?

Герсен еще раз предпочел отмолчаться — «хвост» мог подслушать его, да и сама Паллис Атроуд могла быть агентом Малагате, хотя это было маловероятно. Поэтому он только сказал:

— Совсем не касается, если не считать кое–что отвлеченное.

— Но любой из этих людей, — она кивнула на прохожих, — может быть Звездным Королем. Поэтому мне очень интересно, каким образом их можно отличить от обычных людей?

— Отличить их очень трудно, я уже говорил вам об этом. На своей родной планете Ггнарумене они приблизились к облику людей во многих отношениях. Те, кто путешествует в человеческих мирах в качестве наблюдателей или шпионов, если вам угодно, хотя я не могу вообразить себе, что же они пытаются узнать, — так вот, они — почти точная копия настоящих людей.

Паллис неожиданно улыбнулась, открыла рот, чтобы что–то сказать, но тут же закрыла его и бесшабашно махнула рукой.

— Давайте забудем об этих кошмарах, а то мне повсюду будут чудиться Звездные Короли. Даже в университете.

— Вы знаете, чего мне сейчас хочется?

Она насмешливо улыбнулась.

— Нет. Но могу угадать.

— Прежде всего я хотел бы избавиться от этих микро–соглядатаев, что относительно нетрудно. А затем…

— А затем?

— Мне хотелось бы пойти в какое–нибудь укромное место, где мы могли бы побыть одни.

— Я не против. Здесь на берегу есть одно такое место, Лос–Сиренос, так его называют. Я никогда не бывала там, — она смущенно рассмеялась. — Но я много о нем слышала.

Герсен взял ее за руку.

— Сначала нужно стряхнуть «прилипал».

Паллис с детской непринужденностью повторяла все его маневры. Глядя на ее веселое лицо, Герсен колебался в своей решимости избежать эмоциональных затруднений. Если они пойдут в Лос–Сиренос, если ночь приведет их к интимной близости, что тогда? Герсен подавил приступ малодушия. Он справится с проблемами, которые тогда возникнут!

«Прилипалы» должны были уже давно оказаться сбитыми с толку. По крайней мере, Курт надеялся на это. Они вернулись на стоянку. где рядами стояли отсвечивающие тусклым серебром машины.

Они подошли к своему глайдеру. Герсен в нерешительности остановился, а затем обнял девушку и стал целовать запрокинувшееся нежное лицо.

Сзади него зашевелились какие–то тени. Курт резко повернулся и увидел ужасное кроваво–красное лицо с синими щеками. Огромной силы удар обрушился на голову Герсена. Молнии сверкнули в его черепе. Он пошатнулся и упал на колени.

Даске нагнулся над ним. Герсен попытался увернуться, но реакция у него уже была не та. Весь мир завертелся перед его глазами и полетел вверх тормашками. Он увидел Сутиро, который, злобно улыбаясь, обвил своей рукой шею девушки. Даске снова ударил его, и мир потух.

Единственное, что успел еще сделать Герсен, это с горечью упрекнуть себя. Но последовал еще один удар, и он потерял сознание.

«…Путешествия от звезды к звезде сталкивали людей со многими жизненными формами, разумными или не разумными (с весьма спорной и, возможно, антропоморфной точки зрения). Люди открыли более чем полдюжины жизненных форм, которые заслужили определение «гуманоидных». И из полудюжины только Звездные Короли не подходили под категорию «не–люди».

С момента первого контакта с ними нас беспокоил один и тот же вопрос. Являются ли они членами человеческого семейства — как определяет его Теллье Шантрон, — или нет? Ответ, конечно, зависит от определений. Сразу же было установлено, что Звездные Короли не относятся к виду «хомо сапиенс». Но, если под понятием «человек» имеется в виду существо, которое может говорить человеческим языком, ходить по магазинам и покупать модные вещи, отлично играть в теннис, посещать коронацию в Стокгольме и безукоризненно танцевать на балах, Звездный Король является человеком.

Человек он или нет, но типичный Звездный Король — обходительный парень с ровным характером, чуть подозрительный и лишенный чувства юмора. Сделайте ему одолжение — он поблагодарит вас, но не будет чувствовать себя обязанным, попробуйте обидеть его, и он взорвется тигриной яростью и убьет вас, если его не будут сдерживать человеческие законы. Он безжалостен, но не жесток, ему не понятны такие человеческие извращения, как садизм, мазохизм, религиозный пыл, самобичевание, самоубийство. С другой стороны, он демонстрирует целый набор особых привычек, не менее непонятных с нашей точки зрения и объясняющихся различными искривлениями его собственной психики.

Существует не менее десятка различных теорий, пытающихся объяснить потрясающее сходство Звездных Королей с человеком, но ни одна из них не является убедительной. Если сами Звездные Короли и знают истинную причину, то они не признаются. Поскольку они запрещают любые антропологические и археологические экспедиции на свою планету, мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть ни одну из выдвинутых теорий.

На планетах, заселенных гуманоидами, Звездные Короли до мелочей копируют лучших представителей «хомо сапиенс», но внутренняя, присущая только им манера поведения является поистине уникальной. Если говорить упрощенно, то доминирующей их чертой является страсть превзойти соперника во всех отношениях. Поскольку человек является существом, господствующим в Ойкумене, Звездные Короли воспринимают его в качестве главного раздражителя, чемпиона, которому нужно бросить вызов и превзойти его. Они прилагают все силы, чтобы превзойти человека в каждом аспекте приложения человеческих способностей. Нам же это честолюбивое стремление (в достижении которого они частенько преуспевают) кажется столь нереальным и притворным, каким наше половое влечение кажется им. Дело в том, что Звездные Короли являются партеногенетиками, размножаясь способом, описание которого выходит за рамки данной статьи. Не ведая тщеславия, не придавая никакого значения красоте или уродству, они изо всех сил стремятся к физическому совершенству с единственной целью — набрать как можно больше очков в своем состязании с настоящими людьми.

Что можно сказать об их достижениях? Они отличные строители, смелые инженеры, превосходные специалисты. Их раса является прагматической, не особо склонной к математике или другим абстрактным наукам. Трудно представить себе, что именно они положили начало одной из фундаментальных теорий современной физики, раскрыв основы расщепления материи (пусть даже и случайно). Их города представляют собой внушительное зрелище, возвышаясь над равнинами, подобно поросли из металлических кристаллов. Каждый взрослый Звездный Король возводит для себя шпиль или башню. Чем более пламенно его честолюбие или выше ранг, тем выше и великолепнее его башня (которой он наслаждается просто как монументом). После его кончины башня может быть временно занята какой–то младшей особью, пока она накапливает достаточное состояние, чтобы построить свою собственную башню. Хотя издали эти города кажутся восхитительными, в них отсутствуют очевидные коммунальные удобства, пространства между башнями покрыты слоем пыли, мусора и различных отходов. Фабрики, заводы и другие производственные мощности размещаются в низких утилитарных куполах и обслуживаются наименее агрессивными, наименее развитыми особями, ибо раса их не является однородной. Если проводить аналогию с людьми, то Звездных Королей можно сравнить с расой, состоящей из питекантропов, синантропов, неандертальцев, кроманьольцев и современных людей».

(Из статьи Подда Халлинского «Когда человек не является человеком», напечатанной в журнале «Космополис» за июнь 1500 года).

В полночь группа молодежи, смеясь и распевая, подошла к стоянке. Она посетила уже изрядное количество злачных мест, одурманив себя не только винами и наркотиками, но и более утонченными средствами типа сублимированных картин и гипнотических переживаний.

Парень, споткнувшийся о тело Герсена, сначала язвительно позлословил, но, разглядев лицо лежащего, завопил от ужаса. Один из компании побежал к своему аппарату и нажал на кнопку вызова скорой помощи. Через две минуты с неба спустился полицейский коптер и почти сразу же после него скорая помощь.

Герсена отправили в госпиталь, где ему как пострадавшему от сотрясения и шока была оказана первая помощь в виде соответствующего обличения, массажа и питательных средств. Он вскоре пришел в себя и некоторое время лежал, размышляя. Затем он резко рванулся и попытался встать. Сидевшие рядом практиканты удерживали его, но Герсен все–таки выпрямился и встал, стараясь не покачиваться.

— Моя одежда! — прохрипел он. — Верните мне мою одежду!

— Она находится в полной сохранности, сэр! Мы положили ее в кладовую. Только что прибыл служащий полиции, который возьмет у вас показания.

Герсен лег в кровать, с болью постигая произошедшее.

К нему подошел следователь, молодой человек с умным лицом, в темно–коричневом кителе и черных бриджах полиции Приморской провинции. Он вежливо представился Герсену, сел и открыл заглушку аппарата для записи.

— Что с вами произошло, сэр?

— Я проводил вечер с молодой женщиной, мисс Паллис Атроуд из Ремо. Когда мы возвращались к своему глайдеру, меня оглушили, и я не знаю, что произошло с моей девушкой. Последнее, что я помню, это то, как она пыталась вырваться из рук одного из нападавших.

— Сколько их было?

— Двое. Я узнал их. Один из них — Хильдемар Даске, другого я знаю только как Сутиро с планеты Саркой. Оба пользуются дурной славой за пределами Ойкумены.

— Понятно. Имя и адрес молодой леди?

— Паллис Атроуд. Пансион Мерионс в Ремо.

— Мы сейчас же проверим, пришла ли она домой. А теперь, мистер Герсен, расскажите мне обо всем по порядку.

Герсен уныло рассказал все подробности нападения, описал Хильдемара Даске и Сутиро. Пока он говорил, пришло сообщение из полицейской службы информации.

Паллис Атроуд не вернулась к себе домой. Шоссе, аэродромы и космопорты были взяты под наблюдение. К делу был привлечен «Интергалактпол».

— Теперь, сэр, — спокойно произнес следователь, — разрешите выяснить, чем вы занимаетесь?

— Я разведчик.

— Вы как–нибудь связаны с напавшими на вас?

— Нет! Я видел их только один раз, на планете Смейда. По–видимому, они считают меня своим противником. Я уверен, что они входят в организацию Аттеля Малагате.

— Очень странно… Но что могло их заставить столь нагло совершить преступление? Вы ничего не забыли мне рассказать? И кроме того, почему они вас не убили? Очень странно!

— Я тоже очень удивлен, — сквозь зубы произнес Герсен. Он еще раз попытался подняться. Следователь наблюдал за ним с профессиональным интересом.

— Каковы ваши дальнейшие планы, мистер Герсен? — поинтересовался он как бы мимоходом.

— Я обязан разыскать Паллис Атроуд!

— Вас вполне можно понять, — кивнул следователь. — Но лучше, если вы не будете ни во что вмешиваться. Полиция сработает лучше, чем один человек. Думаю, что в любую минуту можно ждать важных для вас сведений.

— Не думаю, — буркнул Герсен. — Они уже в космосе. Следователь встал и молча кивнул, соглашаясь с мнением разведчика.

— Мы, естественно, будем постоянно держать вас в курсе дел, — он поклонился и вышел.

Герсен тотчас же оделся. Колени его еще подгибались, голова безумно болела, от лекарств звенело в ушах, но, в общем, он чувствовал себя довольно сносно.

Лифт привез его на станцию метро. Он стоял на платформе, пытаясь сформулировать четкий план действий. Одна и та же фраза неотступно сверлила его сознание — бедная Паллис, бедная Паллис!

Так ничего и не придумав, он вошел в капсулу и вскоре был уже на станции под Бульваром.

— Теперь она в космосе, — еще раз сказал он сам себе. — И это моя вина. Моя вина!

Он должен был предвидеть возможность такого поворота событий. Паллис Атроуд хорошо знала Уорвина, Келле и Деттераса. Она ежедневно видела их, слышала всевозможные сплетни. Малагате–Горе, Малагате–Звездный Король был одним из этих троих, и Паллис Атроуд, очевидно, зала нечто такое, что вкупе с неразумными откровениями Сутиро могло поставить под угрозу инкогнито Малагате. Следовательно, ее оказалось необходимо убрать. Убить? Продать в рабство? Отдать в личное пользование Даске?

Несчастная Паллис, бедная Паллис!

— Я должен быть готов к чему угодно, — сказал себе Герсен. — Я несу за это ответственность. Если только ей будет причинен вред, я убью Хильдемара Даске!

Сутиро, предатель с лисьей мордой, тоже может считать себя мертвецом. И та же участь постигнет самого Малагате, творца всей этой вероломной затеи. Звездный Король не вызывал у Курта прежней ненависти — просто этого ужасного зверя можно без всяких эмоций вычеркнуть из списка живых.

Преисполненный ненависти, уныния и жалости, Герсен подошел к глайдеру на опустевшей стоянке.

Вот то место, где стоял Даске. Вот здесь я, как никудышный легкомысленный дурак, валялся без сознания! Наверное, дух моего деда должен был сгореть от стыда!

Курт завел глайдер и отправился в гостиницу. Никаких писем в его адрес не поступало.

Над Авентой занималась заря. Герсен поставил глайдер, выпил снотворное, действующее только два часа, и свалился в кровать.

Когда он проснулся, печаль и подавленность стали еще сильнее, чем прежде. Прошло время, и то, что ждало Паллис Атроуд, теперь уже стало свершившимся фактом. Герсен заказал кофе, пища просто не лезла ему в горло.

Он размышлял над тем, что же он должен предпринять. «Интергалактпол»? Там его вынудят рассказать обо всем, что он знает. Сможет ли полиция действовать более успешно, если он выложит все известные ему факты? Он мог бы сказать, что подозревает кого–то из руководителей Приморского университета в том, что он является одним из так называемых Демонов Тьмы. Ну и что? «Интергалактпол», элита полиции, со всеми характерными для организации такого рода достоинствами и недостатками, вряд ли может заслуживать доверия. Возможно, что Звездные Короли проникли в нее, и в этом случае Малагате непременно будет предупрежден. И как сможет эта информация сама по себе спасти Паллис Атроуд? Похитителем был Хильдемар Даске, Герсен сообщил об этом, и никакая другая информация не может быть более исчерпывающей.

Другая возможность — обмен планеты Тихальта на Паллис Атроуд… Курт с радостью совершил бы такую сделку, но с кем ему договариваться? Он до сих пор не смог идентифицировать Малагате. «Интергалактпол», несомненно, располагает средствами для обнаружения Звездного Короля. Что же из этого? Обмен станет невозможным, будет совершена экзекуция без особого шума, хотя «Интергалактпол», как правило, действует на основании формальной заявки какого–нибудь правительственного агентства. А тем временем что произойдет с Паллис Атроуд?

Если Герсен опознает Малагате, то диапазон средств для достижения его целей значительно расширится. Логика сложившегося положения подсказывала, чтобы Герсен продолжал свои действия в том же направлении, что и прежде. Но как медленно все движется! Подумай о Паллис, бедняжке Паллис! Хильдемар Даске давно уже ушел, и никакие усилия Герсена или «Интергалактпола» не смогут принести пользу на фоне этого упрямого факта. Только Аттель Малагате может приказать ему вернуться. Если Паллис Атроуд к тому времени будет еще жива…

Положение нисколько не изменилось. Как и раньше, самым неотложным является опознание Малагате. Затем — заключить сделку или вырвать тайну силой.

Как только ход дальнейших действий снова прояснился, настроение Герсена немного улучшилось. Точнее, его решительность и готовность к самопожертвованию вспыхнули с новой силой. Ненависть придала ему почти опьяняющее чувство всемогущества. Никто, ничто не сможет устоять перед столь пылкими чувствами!

Приближалось время его свидания с Уорвином, Келле, Деттерасом. Курт оделся, спустился в гараж, выехал на проспект и направился на юг.

Надеясь на чудо, с замиранием сердца он устремился к столу секретаря. Дежурила другая девушка. Он поклонился и вежливо спросил:

— А где мисс Атроуд?

— Не знаю, сэр. Она сегодня не вышла на работу. Возможно, заболела.

Он напомнил о своем свидании и направился к кабинету Рандла Деттераса.

Уорвин и Келле явились туда еще до него. Без сомнения, все трое уже пришли к общему решению, выработав какую–то определенную линию поведения.

Герсен пробежал взглядом по их лицам. Один из них был человеком только внешне. В таверне Смейда он промелькнул перед ним, и теперь Курт пытался вспомнить, отчетливо представить себе его зрительный образ. Но это ему не удавалось. Черная окраска кожи и экзотическая одежда создавали маскировку, через которую он не в состоянии был проникнуть. Украдкой он оценивающе посмотрел на каждого из присутствующих. Кто же? Уорвин — похожий на орла, с высокомерным холодным взглядом? Келле — педантичный, суровый, без всякого чувства юмора? Или Деттерас, добродушие которого теперь казалось неискренним и обманчивым?

Герсену пришлось признать, что он не способен решить такой загадки. С усилием ему удалось принять учтивую позу и сделать первый ход.

— Давайте упростим дело, — начал он. — Я уплачу вам — я имею в виду, разумеется, университет, — за дешифрующую карту. Думаю, что лишняя тысяча СЕВов не помешала бы университету. В любом случае вот предложение, которое я хотел бы предложить вашему вниманию.

Его противники, каждый по–своему, были захвачены врасплох. Уорвин поднял брови, Келле тупо смотрел в точку над головой Герсена, а Деттерас загадочно улыбался.

— Но, насколько мы вас поняли, вы намеревались сами продать нам кое–что! — бросил Уорвин.

— Я ничего не имею против продажи, — кивнул Герсен, — если только цена будет разумной.

— И сколько вы подразумеваете под этим словом «разумной»?

— Миллион СЕВов, возможно, даже два или три, если вы дойдете в своих торгах до такой цены.

Келле шмыгнул носом, Деттерас покачал своей огромной безобразной головой.

— Разведчикам не платят вознаграждение такого размера, — заметил все тот же Уорвин.

— Существовала ли договоренность о ценах при отправке Тихальта? — поинтересовался Герсен.

— Какое это имеет значение? — пожал плечами Уорвин. — Ваша заинтересованность в этом деле — деньги — стала достаточно очевидной. — Он переглянулся по очереди с Келле и Деттерасом.

— Кто бы ни договаривался с Тихальтом, он или забыл об этом, или предпочитает не раскрывать себя. Сомнительно, что таким образом мы чего–нибудь добьемся.

— Ваше поведение непоследовательно, — заметил Деттерас. — Мы же дали вам возможность сделать свое предложение. Так вот, и мы решили сделать вам свое совместное предложение, разумеется, не столь грандиозное, о котором вы только что упомянули…

— Сколько?

— Возможно, до пяти тысяч СЕВов.

— Любопытно. Но ведь это исключительная планета.

— Вы этого не знаете, — подчеркнул Уорвин. — Вы не были там или так заявляете.

— Слишком много слов, — сухо произнес Герсен. — Ближе к делу. Вы там тоже не были.

— Точно, — вмешался в разговор Келле. — Эти фотографии пока ничего не стоят. Их можно легко подделать. Я лично не собираюсь платить крупную сумму, основываясь только на этих трех фотографиях.

— Я понимаю вас, — кивнул Герсен. — Но, со своей стороны, я не намерен идти вам навстречу, не получив предварительно определенных гарантий. Не забывайте, что я понес убытки, и это — представившаяся мне возможность возместить их.

— Будьте благоразумны, — вмешался Деттерас. — Без дешифратора содержимое монитора — всего лишь одна катушка с проводом.

— Это не совсем так. Применение разложения Фурье может постепенно расшифровать запись.

— Теоретически. И не забудьте, что это очень долгий и дорогой процесс.

— Не настолько дорогой, чтобы отдавать запись практически даром.

Дискуссия продолжалась в течение часа, и Герсен едва сдерживался, чтобы не скрипеть зубами от нетерпения. В конце концов, было заключено соглашение о депонировании задатка в размере ста тысяч СЕВов. Окончательные же условия продажи будут выработаны в зависимости от физических характеристик планеты.

Как только была достигнута такая договоренность, Уорвин установил телевизионную связь в Бюро Документов и Контрактов в Авенте. Все четверо удостоверили свою личность и изложили свои обязательства, затем составили текст контракта.

Затем Уорвин, Келле и Деттерас произвели второй вызов, на этот раз в банк Альфинора, где и открыли депонент на установленную сумму.

Герсен взглянул на троих сидящих перед ним администраторов, которые так же вопросительно глядели на него, и спросил:

— Кто из вас намерен вместе со мной произвести инспекцию этой планеты?

Все трое обменялись взглядами.

— Поеду я, — заявил Уорвин. — Я очень заинтересован в том, чтобы поехать.

— Я тоже хотел бы предложить свои услуги, — усмехнулся Деттерас.

— В таком случае, — Келле тоже подал голос, — я тоже мог бы отправиться. Мне совсем не повредит перемена обстановки.

Герсен вскипел, чувствуя крушение своих надежд. Он ожидал, что лишь Малагате добровольно предложит свои услуги, что тот будет настойчивым, доказывая, что именно он должен это сделать. В таком случае Герсен мог отвести в сторону и предложить новые условия: записи за Паллис Атроуд. Что, в конце концов, значила для него эта планета? Его единственной целью было отождествление Малагате, и после этого — справедливое возмездие!

Но теперь этот план рухнул. Если все трое отправятся на планету Тихальта, опознание Малагате будет зависеть от новых обстоятельств, а судьба Паллис Атроуд повиснет на волоске.

Стоя на своем до конца, Герсен запротестовал:

— Мой корабль слишком мал для четверых. Было бы лучше, если бы только один из вас отправился со мной.

— Это несложно устроить, — заявил Деттерас. — Мы отправимся на корабле, принадлежащем отделу. На нем уйма свободного места.

— Еще одно, — сердито сказал Герсен. — В ближайшем будущем мне предстоят некоторые неотложные дела. Я извиняюсь за это, извиняюсь за причиненные вам неудобства, но я настаиваю на том, чтобы мы отправились сегодня же.

Это вызвало бурные возражения всех троих, вся их ближайшая неделя оказалась занята различными заседаниями, совещаниями и встречами.

Герсену пришлось показать свой характер:

— Джентльмены, вы и так уже потратили достаточно много своего времени. Мы отбываем сегодня, в противном случае я забираю записи в какое–нибудь другое место или даже уничтожу их.

Он внимательно посмотрел по очереди на каждого из присутствующих, надеясь обнаружить признаки испуга.

Уорвин бросил на него холодный неодобрительный взгляд. Келле смотрел на него, как на непослушного ребенка. Деттерас печально качал головой. Наступила тишина. Кто же из них, пусть неохотно, но первым согласится на его условия? Уорвин бесцветно произнес:

— Я считаю, что вы ненадежны как партнер, так как легко поддаетесь своим беспочвенным капризам.

— Вы нас загоняете в тупик, — проворчал Деттерас. — Я же не могу выбросить все свои дела в канаву за пять минут.

— Один из вас мог бы легко освободиться от всех текущих дел, — с надеждой произнес Герсен. — Мы с ним провели бы предварительное обследование планеты, достаточное для того, чтобы я смог забрать то, что мне причитается, и вернуться к своим обычным делам.

— Гм… — промычал Деттерас.

— Полагаю, что я смог бы отправиться, — медленно отчеканил Келле.

Уорвин кивнул.

— Мои встречи, конечно, с определенными неудобствами могут быть отменены на некоторое время.

Деттерас поспешно повернулся к экрану интеркома и вызвал свою секретаршу:

— Отмените все мои встречи. Да, да, все на неопределенное время. Неотложные дела заставляют меня покинуть город.

Герсен продолжал наблюдать за всеми троими. Один Деттерас откровенно показал свое раздражение. Келле, очевидно, расценивал эту поездку как краткую отлучку. Уорвин сохранял вид спокойной отрешенности.

Герсен встал и уже около двери сказал:

— Значит, встречаемся в космопорте, джентльмены. Ну, скажем, в семь часов. Я принесу записи, а один из вас должен принести дешифратор.

Все молча согласились с ним, и Герсен вышел.

По дороге в Авенту Герсен напряженно размышлял. Чего можно ждать от этих троих, один из которых — Аттель Малагате? Было бы совсем не глупо принять определенные меры предосторожности — этому его научил еще дед, человек методичный, который без устали трудился над тем, чтобы его внук научился сдерживать присущую ему тягу полагаться на импровизацию.

В гостинице Герсен проверил свои пожитки и кое–что отобрал, затем он все упаковал и выписался из отеля. Удостоверившись, что за ним нет слежки, он пошел в ближайшее отделение Объединенной Службы Доставки, одной из грандиозных общественных компаний с агентствами, разбросанными по всей Ойкумене. В киоске он просмотрел каталоги, которые предлагали ему на выбор миллион изделий, производимых тысячами поставщиков. Сделав свой выбор, он нажал кнопку заказов и пошел к прилавку.

Здесь пришлось подождать три минуты, пока автоматическая система рылась среди полок огромного подземного хранилища. Вскоре на ленте конвейера показался заказанный Герсеном механизм. Он осмотрел его, расплатился с клерком и на метро отправился в космопорт. У дежурного он справился о местонахождении университетского корабля. Дежурный вывел его на террасу и указал на длинную шеренгу больших и малых кораблей.

— Видите, сэр, красно–желтую яхту с платформой сбоку? Хорошо… отсчитайте три корабля вправо от нее. Первый типа СД–16, затем старая «Парабола», а затем зелено–голубой корабль с большим куполом для наблюдений. Это он и есть. Он отправляется сегодня, не так ли?

— Да. Около семи часов. Откуда вам это известно?

— Один из членов экипажа уже на борту. Мне пришлось пропустить его.

— Понятно.

Герсен вернулся вниз, на поле, пешком прошел вдоль рядов космических кораблей. Незаметно встав на корпус соседнего корабля, он внимательно осмотрел университетскую яхту. У нее были характерные очертания и довольно замысловатая эмблема на носу. В глубине сознания Курта шевельнулась неясная мысль — где–то он уже видел этот корабль… Где? На планете Смейда, на посадочном поле, зажатом между горами и черным океаном? Неужели именно этим кораблем пользовался Звездный Король?

В одном из смотровых окон мелькнула фигура человека. Когда она исчезла из виду, Герсен постарался как можно быстрее пересечь пространство между двумя кораблями.

Он осторожно дотронулся до входной двери — она слегка отодвинулась. Он вступил в переходную камеру, оттуда через прозрачную панель был виден главный салон корабля. Сутиро с Саркоя возился с каким–то предметом, прикрепляя его к нижней стороне одной из полок.

Герсен ощутил жестокую радость и безумную ненависть, которая, взорвавшись, охватила все его тело. Он попробовал внутреннюю дверь, она была заперта изнутри. Существовала, однако, аварийная рукоятка, с помощью которой можно было открыть дверь, если давление внешней атмосферы и внутри корабля в шлюзе были одинаковыми. Герсен попробовал аварийную систему.

Раздался хорошо различимый щелчок, но внутри корабля все было тихо. Не осмеливаясь взглянуть через панель, Герсен приложил ухо к двери. Бесполезно — никакой звук не мог бы проникнуть через дверь из толстого проката. Он подождал минуту, а затем осторожно заглянул внутрь.

Сутиро ничего не слышал. Он ушел в переднюю часть салона и теперь приспосабливал что–то внутри подпорки. Его тяжелая плоская голова была наклонена вниз, зубы крепко сжаты.

Герсен проскользнул через дверь и вошел внутрь с энергометом, нацеленным на крупную квадратную пряжку на поясе Сутиро.

— Достопочтенный Сутиро, — сказал Курт. — Я даже не смел мечтать, что получу от нашей встречи такое удовольствие.

Коричневые глаза отравителя обалдело моргали. Но он быстро пришел в себя и улыбнулся.

— Я ждал, что вы придете, сэр.

— Серьезно? А зачем?

— Я хотел продолжить наш вчерашний разговор.

— Мы говорили о Годогме, длинноногом ходоке с колесами на ступнях. Вот он и пересек тропу вашей жизни, Сутиро. Вы уже никогда не сможете наслаждаться жизнью, разъезжая в своем фургоне по степям родного Саркоя.

Сутиро оцепенел, меряя взглядом Герсена.

— Что случилось с девушкой? — как можно мягче спросил Курт.

Сутиро задумался и, очевидно, отверг мысль, что он может сейчас изображать оскорбленную ненависть.

— Ее забрал Красавчик.

— При вашем попустительстве. Где она сейчас?

Сутиро пожал плечами:

— Ему было приказано убить ее. Почему — я не знаю. Мне говорят очень мало. Но Даске не убьет ее до тех пор, пока полностью не наиграется. Он — кнехт, — Сутиро усмехнулся, довольный этим сравнением Даске с непристойно плодовитым зверьком на Саркое.

— Он покинул Альфинор?

— Разумеется, — Сутиро, казалось, был удивлен наивным вопросом Герсена. — Скорее всего, он отправился на свою планетку.

Он сделал двусмысленный жест и придвинулся на несколько дюймов к Курту.

— Где эта планета?

— Ха! Неужели вы думаете, что он раскрывает мне такие секреты? Или кому–нибудь еще?

— В таком случае я должен попросить вас отодвинуться назад.

— Тьфу! — прошептал Сутиро. — Я и так могу отравить вас в любое мгновение, когда захочу.

Легкая усмешка искривила губы Герсена.

— Но я уже отравил вас раньше.

Сутиро поднял брови:

— Когда? Вы ни разу не подходили близко ко мне.

— Вчера вечером. Я прикоснулся к вам, передавая салфетку. Взгляните–ка на тыльную сторону своей правой кисти.

Сутиро, онемев от ужаса, смотрел на красный рубец.

— Клюс!

Герсен кивнул:

— Да, клюс! Яд, не имеющий противоядия.

— Но почему вы сделали это со мной?

— Вы заслужили таком конец.

Сутиро, как леопард, метнулся вперед, но из дула энергомета вылетел бело–голубой сноп энергии. Сутиро упал на палубу, не отрывая глаз от Курта.

— Лучше плазма, чем клюс! — прохрипел он.

— Нет! Вы умрете от клюса.

Сутиро мотнул головой.

— Нет, пока при мне мои яды.

— Годогма призывает вас, Сутиро. И, значит, сейчас вы скажете правду, не так ли? Вы ненавидите Хильдемара Даске?

— Да, я его ненавижу, ненавижу! — Сутиро, казалось, был удивлен, что кто–то усомнился в его отношении к этому зверю.

— Я убью вашего друга.

— Многие хотели бы это сделать. Вы думаете, я не убил бы его, будь у меня хоть единственный шанс? — мрачно улыбнулся саркоит.

— Где же расположена его планета?

— Где–то в Глуши. Больше я ничего не знаю.

— Когда вы собираетесь встретиться с ним в следующий раз?

— Никогда. Я умираю, но Даске уготовано место в аду еще более глубокое, чем мне.

— А если бы вы были живы?

— Все равно. Я собирался вернуться на Саркой.

— Кому–нибудь известно о его планете?

— Может быть, Малагате.

— Там больше никого нет? Например, Тристано?

— Нет. Даске никого не любит и тайнами своими ни с кем не делится. Да, чуть не забыл — на его планете нет воздуха. — Сутиро съежился. — Мурашки по коже побежали. Действие яда усиливается.

— Послушайте, Сутиро. Вы ненавидите Даске. Так? И вы ненавидите меня за то, что я отравил вас. Подумайте! Вы, уроженец Саркоя, отравлены мною с такой легкостью!

— Да, я ненавижу вас, — пробормотал Сутиро.

— Тогда скажите мне, как найти Даске. Один из нас обязан убить его. Его смерть будет и отмщением за вас!

Сутиро в отчаянии затряс головой.

— Но я не могу сказать больше того, что знаю.

— Что он вам говорил о своей планете? И говорил ли он что–нибудь вообще?

— Он хвастался. Даске подлый хвастун. Его планета сурова. Только такой человек, как он сам, смог бы прижиться на ней. Он живет в кратере потухшего вулкана.

— А что он говорил насчет солнца?

Сутиро еще больше скорчился.

— Оно тусклое. Да, должно быть, оно красное. Даске как–то спрашивали о его лице в одной таверне: почему это он красит себя в красный цвет? Под цвет своего светила, обычно говорил Красавчик, которое имеет такой же оттенок, но только чуточку побольше.

— Красный карлик, — задумчиво пробормотал Герсен.

— Может быть, и так.

— Подумайте! Что он еще говорил? В каком направлении находится планета? Какое созвездие? Сектор?

— Он ничего не говорил об этом. А теперь мне уже все равно. Я думаю только о Годогме. Уйдите, чтобы я мог достойно убить себя.

Герсен без всяких эмоций посмотрел на скорчившееся тело Сутиро.

— Что вы делали здесь, на корабле?

Саркоит взглянул на свою руку и почесал грудь.

— Я чувствую, как он движется. — Он безразлично посмотрел на Герсена. — Что ж, раз вы так хотите видеть меня мертвым, то смотрите!

Он прижал ладони к горлу и судорожно сжал пальцы.

— Осталось тридцать секунд.

— Кто знает о планете Даске? У него есть друзья?

— Друзья? — Сутиро даже в свои последние мгновения не преминул презрительно усмехнуться.

— Где он проживает в Авенте?

— К северу от пляжа «Сейомэйкер». Старая хижина, что на холме Мелной.

— Кто такой Малагате? Как его человеческое имя?

— У Звездного Короля нет имени, — почти прошептал Сутиро.

— Под каким именем он известен на Альфиноре? Толстые губы округлились, но слова застряли в горле.

— Вы убили меня. И если не повезет Даске, то пусть уж Малагате убьет вас!

Веки Сутиро дернулись и затрепетали. Затем он откинулся назад и замер.

Герсен взглянул на тело, обошел его и стал внимательно приглядываться к мертвому врагу Уроженцы Саркоя имели дурную репутацию мстительных и вероломных созданий. Носком ботинка Курт попробовал перевернуть тело лицом вниз. Быстрая, как змея, взметнулась рука с заостренным ядовитым ногтем наготове.

Герсен отпрянул назад. Энергомет во второй раз изрыгнул пламя. На этот раз Сутиро с Саркоя действительно отправился к праотцам.

Герсен обыскал труп. В карманах он нашел деньги, которые засунул в свой бумажник, а также целый набор ядов, которые он отложил в сторону. Там было также устройство размером с большой палец, предназначенное для стрельбы ядовитыми и зараженными иглами, работающие на сжатом воздухе. С помощью этого устройства можно было попасть в человека на расстоянии до пятнадцати метров, и он ничего не почувствовал бы, кроме едва ощутимого зуда. У Сутиро был такой же, как и у Герсена, энергомет, три кинжала, пакет фруктовых лепешек, несомненно отравленных, подумал Курт.

Герсен рассовал яды вместе со всем оружием по карманам трупа, оттащил его к шлюзу для выброса отходов и запихал в шлюз, так, чтобы ничего не бросалось в глаза. Когда корабль будет в космосе, одно нажатие на кнопку, и труп саркоита исчезнет в пространстве. Затем Курт начал искать устройство, которое Сутиро столь тщательно устанавливал. Под полкой он обнаружил небольшой тумблер, от которого шла проводка к скрытому реле, в свою очередь, открывавшему клапаны в четырех сосудах с газом, установленных в различных потайных местах салона.

— Ядовитый или усыпляющий газ?

На одном из сосудов он нашел этикетку, напечатанную угловатым шрифтом, употреблявшимся на Саркое. Она гласила:

«Мгновенный наркотик. Сон наступает с минимальными последствиями».

Курт вынес каждый из четырех баллонов ко входной двери, освободил их содержимое и поставил на место. Он оставил на месте и тумблер, установленный Сутиро, но изменил его функцию.

Сделав это, Герсен достал свое собственное устройство: таймер, который он только что приобрел, и гранату из старых запасов.

Немного подумав, он поместил их в реактивном отсеке, где они не принесут особого ущерба, но будут всегда под рукой в случае особой необходимости.

Он взглянул на часы: час дня. Времени оставалось очень немного для всего того, что еще должно было быть сделано. Он вышел из корабля, закрыв его за собой, и, вернувшись в здание космовокзала, отправился на стоянку глай–деров. Необходимо было ехать в Сейомэйкер–бич.

Он выбрал одноместный кэб — гигроскопически уравновешенный скуттер с прозрачным колпаком. Два СЕВа в прорезь автомата, и он получил его в свое распоряжение на один час. Поднявшись над стоянкой, Курт направился к северу.

Район Сейомэйкер–бич нес на себе отпечаток уникальности. Авента, вольный космополитический город, почти ничем не отличался от доброй полусотни других мегаполисов Ойкумены. Сейомэйкер–бич, напротив, не был похож ни на какое другое поселение человека в известной части Вселенной. Дома низкие с толстыми стенами из обломков бетона и ракушника, белые или отбеленные дождями и сверкающие под ослепительным солнцем Ригеля. Район этот был убежищем для представителей нескольких дюжин различных народностей с других планет. Каждый из них жил в своем квартале с характерными для него продуктовыми магазинами, ресторанами и культурными учреждениями. Несмотря на большие расхождения в происхождении, обычаях, внешнем виде, обитатели района были одинаково говорливыми, наполовину подозрительными, наполовину наивными, одинаково презрительно относившимися как к чужакам, так и друг к другу. Они зарабатывали себе на жизнь, обслуживая туристов в качестве домашней прислуги либо поденщиков.

Кроме того, многие из них были владельцами маленьких лавок или ремесленных мастерских. Многие выступали в качестве артистов или музыкантов в бесчисленных тавернах, ресторанах, бистро, борделях.

К северу от этого района возвышался холм Мелной, и здесь архитектура зданий была совсем иной: высокие узкие жилые здания почти готических пропорций, каждое из которых, казалось, хотело вырасти выше соседа. Именно здесь, по слухам, и обитал Хильдемар Даске.

В адресной районной книге Красавчик не числился — да Герсен и не ожидал этого. Он стал заходить в таверны, справляясь о высоком мужчине с расщепленным носом, красным цветом кожи и синими щеками. Вскоре он наткнулся на людей, которые не раз видели Даске, но только в четвертой таверне он наконец–то нашел человека, который с ним разговаривал.

— Вы, должно быть, имеете в виду Красавчика, — сказал бармен. — Да, он частенько наведывался сюда, чтобы выпить. Он представлялся астронавтом, но я не очень–то верю в это. Я и сам часто заявляю, что я великий любовник. Все мы лжем зачастую больше, чем это необходимо. «В чем истина?» — спросил один раз Понс Пилатус в одной из своих басен, и я отвечаю: «В одном предмете для наслаждений, который дешевле, чем воздух, но который мы прячем, будто это драгоценный камень».

Бармен совсем было расфилософствовался, но Герсен быстро вернул его к предмету своих поисков:

— Где же живет этот Красавчик? Вы, должно быть, знаете, раз он ваш завсегдатай.

— На той стороне холма. — Бармен неопределенно показал рукой. — Большего я не могу сказать, потому что и сам не знаю.

Расспросы в других тавернах, лавках и просто на перекрестках в конце концов позволили Гарсену довольно точно определить местонахождение берлоги Даске, и он выехал по узкой мощеной улочке из района высоких жилых домов, обогнул скалистый обрыв и в конце дороги увидел стоящий отдельно прямоугольный коттедж, а за ним — великолепную панораму всего залива. К югу был виден бульвар, еще дальше едва проступали контуры высотных зданий Ремо.

Герсен осторожно приблизился к дому, хотя весь вид коттеджа говорил о том, что он пуст. Он обошел его вокруг, заглядывая в окна, и не обнаружил ничего интересного. Осмотревшись быстро по сторонам, он взломал оконный переплет укрытого от постороннего глаза окна и осторожно, на тот случай, если Даске подстроил какую–нибудь ловушку, забрался внутрь.

Все в доме говорило о том, что это и есть обитель Даске — едва уловимый запах и общая атмосфера, еще более неуловимая, чем запах. Атмосфера жестокости, атмосфера темной, необузданной силы. Здесь жил человек–животное.

Герсен быстро произвел общий осмотр, затем сосредоточил свое внимание на гостиной. В углу стоял письменный стол и тяжелое кресло. На стене над столом висели десятки фотографий Даске во всех позах на фоне самых разнообразных пейзажей.

Здесь был Даске крупным планом — отчетливо была видна каждая пора его кожи, расщепленный хрящ носа, глубокие глаза без век. Здесь был Даске на носилках, задрапированных тончайшим шелком, которые несли на своих плечах шесть черноволосых служанок. Здесь был Даске в костюме пожарника с планеты Барриал — в сияющих доспехах и каске с рогами, похожий на огромного жука.

В углу комнаты размещался ряд фотографий незнакомого Герсену мужчины. По всей вероятности, снимки делали на довольно большом промежутке времени. На первом из них было лицо тринадцатилетнего парня — твердое, самоуверенное, бульдожье лицо, спокойное и благодушное. На последующих фотографиях это лицо постепенно изменялось в растущей прогрессии. Щеки все более западали, глаза выкатывались из глазниц, на висках больше проступала запутанная сетка жилок и нервов. С каждым последующим снимком лицо становилось все более изможденным…

Герсен пробежал взглядом по корешкам книг: альбомы с порнографией, справочник по ядам Саркоя, последние издания справочника «По планетам», указатель библиотеки микрофильмов, «Звездное руководство».

Стол сам по себе был роскошным, причем роскошным в высшей степени этого слова. Герсен проверил все ящики и дальние углы стола. Но здесь ничего интересного не было. Отчаяние начало охватывать Герсена. Через четыре часа он должен встретиться с Деттерасом, Келле и Уорвином в космопорте. Курт стоял в центре комнаты, тщательно рассматривая каждый предмет. Здесь должна быть хоть какая–нибудь связь с таинственной планетой Даске. Но как обнаружить ее?

Он подошел к книжной полке и снял «Звездное руководство». Внимательно посмотрев на оглавление, он заставил себя сосредоточиться. Если красный карлик Даске упоминался в этом руководстве, то Красавчик неоднократно должен был обращаться к нему. Однако никаких пометок заметно не было. Тогда Герсен внимательно пригляделся к форзацу. Примерно четверть книги имела более темный торец — свидетельство того, что именно эти страницы Даске листал особенно часто. Герсен аккуратно отделил эту часть книги и стал просматривать, какие красные карлики описаны на ее страницах. Для каждой звезды в справочнике давалось одиннадцать признаков: индекс, созвездие, в котором она расположена при наблюдении с Земли, тип, информация о планетах, вектор скорости, диаметр, звездная величина, координаты, расстояние от центра Галактики и примечания. В этой части книги перечислялись двадцать три красных карлика. Восемь из них были двойными, одиннадцать не имели планет. Вокруг оставшихся четырех обращалось восемь планет. Именно их Курт проверил особенно тщательно и с большой неохотой вынужден был признать, что жить нельзя ни на одной из них. Пять планет оказались слишком горячими, одна — полностью окутана жидким метаном, а две были слишком массивными — их силы тяжести человеческий организм просто не мог выдержать.

От разочарования Герсен опустил руки. Ничего! Но тем не менее именно к этим страницам неоднократно обращался Даске. Подтверждением этого явилось и то, что именно эти несколько страниц не слипались между собой, когда Курт попробовал подвесить книгу, взяв ее за корешок. На всякий случай Герсен вырвал эти несколько страниц.

Входная дверь отворилась. Курт резко повернулся. В проеме двери стоял мужчина средних лет, ростом не выше мальчика лет десяти. У него была крупная голова, грубые черты лица, заостренные длинные уши и большой выступающий вперед рот. Все вместе говорило о том, что это был уроженец гор с планеты Крокиноль, представитель одной из наиболее специализированных рас Скопления.

Он вошел в комнату с обеспокоенным видом.

— Кто вы такой и что делаете в доме мистера Спока? Неужели вы взломщик? Ну, конечно же…

Герсен поставил книгу на место, а карлик продолжал свой монолог:

— Что вы здесь делаете? Зачем вы вырвали из этой книги страницы? Ведь эта книга для мистера Спока самая ценная. Вряд ли ему понравилось бы, что вы хватаете ее своими пальцами. Лучше я схожу за констеблем.

— Подойдите сюда! — приказал Герсен. — Кто вы?

— Я присматриваю за этим домом, вот кто я! Кроме того, это моя земля и мой дом. Это мое поместье, понимаете? Мистер Спок — человек, которого я пустил к себе, но это вовсе не значит, что любой взломщик может прибрать к рукам его имущество, пока он отсутствует.

— Мистер Спок — преступник.

— Если это так, то то, что вы здесь делаете, показывает, что среди воров нет такого понятия, как честь.

— Я не вор, — спокойно сказал Герсен. — Вашим постояльцем интересуется «Интергалактпол».

Карлик вытянул шею вперед.

— Вы из «Интергалактпола»? А ну–ка, покажите мне свою звезду.

Считая, что карлик с Крокиноля вряд ли когда–либо видел значок этой организации, Герсен показал ему прозрачную пластинку со своей фотографией под золотой семиконечной звездой. Он прикоснулся ею ко лбу, и звезда засверкала золотым блеском, что произвело на карлика неизгладимое впечатление. Он тут же чистосердечно раскрыл свои объятия перед Герсеном.

— Я всегда чувствовал, что с мистером Споком что–то не так! Попомните мои слова, он плохо кончит! Что же он натворил сейчас?

— Похищение и убийство.

— Одно хуже другого! Мне придется остерегаться этого человека.

— Правильно решили. Это очень порочный человек. Сколько он прожил здесь?

— Не один год.

— Значит, вы хорошо его знаете?

— Пожалуй… Кто еще пьет с ним, когда всех от него воротит, словно от него исходит зловоние? Да, я пью с ним, и довольно частенько. Хотя смотреть на него не бог весть какое удовольствие. Но я так жалел его!

— Значит, вы друг мистера Спока?

— Я? Конечно же нет! — с негодованием возразил карлик. — Разве я похож на тех, кто водится с преступниками?

— Но вы очень много общались с ним, знаете его образ жизни.

— Что да, то да. О чем он мне только не рассказывал, — карлик нелепо закатил глаза. — Верил ли я ему? Нет!

— Говорил он вам о своей планете?

— Еще сколько! Он называет ее Ущельем Ногтя Большого Пальца. Почему? Он всегда качает головой, когда я его об этом спрашиваю. Очень скрытный человек, знаете ли? Несмотря на все его бахвальство, он очень скрытен и к тому же хитер. Да, очень скры…

— А что еще он рассказывал вам об этой планете? — перебил карлика Герсен.

— Дайте–ка вспомнить… Солнце кроваво–красное, едва–едва обогревающее эту планетку…

— И где же она находится?

— Эге! Вот здесь–то он не промах! Ни слова об этом за все годы. Я много раз изумлялся, стоило мне только подумать, как бедный мистер Спок томится от тоски на этой одинокой планете и не скрадывает свое одиночество беседой с друзьями.

Герсен угрюмо улыбнулся:

— И он так ни разу за все годы не доверился вам?

— Ни разу. Зачем вы все это хотите знать?

— Он похитил молодую невинную девушку и забрал ее с собой на свою планету.

— Вот мошенник! Какая подлая тварь! — карлик затряс головой, изображая негодование, в котором, правда, была изрядная доля зависти. — Я больше никогда не пущу его на порог своего дома!

— Вспомните, что еще говорил Даске о своей планете?

Карлик поморщился.

— Значит так… Ущелье Ногтя Большого Пальца… планета больше, чем ее солнце… Удивительно, не так ли?

— Если солнце является красным карликом, то это не удивительно.

— Вулканы! На этой планете имеются действующие вулканы! — Карлик от радости подпрыгнул.

— Что? Вулканы? Странно. Планетам красных карликов не положено иметь вулканов. Они слишком древние для действующих вулканов.

— Древние или юные, а вулканы там процветают. Мистер Спок живет в кратере потухшего вулкана, и он видит целую гряду курящихся гигантов вплоть до самого горизонта.

— Что еще он вам говорил?

— Ничего!

— Сколько времени у него отнимает путь на свою планету?

— Этого я не могу сказать.

— Вы встречались когда–нибудь с его друзьями?

— С собутыльниками в таверне — да. Не более того. Но нет, постойте–ка! Меньше года назад я познакомился с землянином — грубым, жестоким человеком.

— Тристано?

— Имя его мне не известно. Мистер Спок только что вернулся тогда из деловой поездки в глушь. Он был, если мне не изменяет память, на планете Новая Надежда. Вы слыхали о ней?

— Я никогда там не бывал.

— Я тоже, хотя забирался в дни своей молодости довольно далеко. Но как раз в день его возвращения, когда мы сидели в пивной Гельперино, заявился землянин. «Где ты пропадал? — спросил он у Спока. — Я здесь уже десять дней, а мы ведь вместе с тобой покидали Надежду». Мистер Спок взглянул на него свысока: «Я заглянул на полдня в свою маленькую берлогу. Ты же знаешь, что там у меня есть обязанности». И землянин больше ничего не сказал.

Герсен на мгновение задумался и перед уходом спросил:

— Что вы еще знаете?

— Больше ничего.

Назад: Глава I

Дальше: Глаза другого мира