Глаза другого мира
Глава I. ЧУЖОЙ МИР
На высотах реки Кзан на месте особых древних руин Никоню, Смеющийся Волшебник выстроил дворец по своему вкусу: эксцентричное здание с прекрасным фронтоном, балконами, воздушными переходами, куполами и тремя спиральными башнями зеленого стекла, через которые красный солнечный свет проникал, причудливо изгибаясь, дробясь на самые странные сочетания красок.
Позади дворца находилась долина, а за долиной открывались невысокие холмы, которые уходили к самому горизонту, как песчаные дюны. На слиянии рек стояла Азиномея, город настолько древний, что никто не помнил, когда его построили, известный сейчас только своей ярмаркой, которая привлекала народ со всех окрестностей. На Азиномейской ярмарке Кугель открыл лоток по продаже талисманов.
Кугель был человеком одаренным во многих отношениях, осторожным и гибким. У него был хорошо подвешенный язык. Его волосы иссиня–черного цвета спускались далеко на лоб, изгибаясь над надбровными дугами. Быстрые глаза, длинный любопытный нос и чувственный рот — все это придавало его худощавому с выступающими скулами лицу выражение живости, чистосердечности и привлекательности.
Он побывал во многих переделках и соответственно набрался всякого опыта, мог постоять за себя в драке, способен был и на кражу при случае. Став владельцем старинного свинцового гроба, он разделил его на множество свинцовых амулетов, выдавив на каждом печати и руны, именно этими свинцовыми амулетами он торговал на ярмарке.
К несчастью для Кугеля, не более чем в двадцати шагах от его лотка Фианостер поставил большую лавку с предметами куда более разнообразными и полезными, поэтому, когда Кугель останавливал прохожего, чтобы объяснить ему все выгоды покупки амулета, тот просто вынимал один из предметов, купленных в лавке Фианостера, и уходил восвояси.
На третий день ярмарки Кугель продал всего лишь четыре талисмана по ценам, которые едва ли превышали цену самого свинца, в то время как Фианостер бойко торговал и отбоя от клиентов у него не было. Не в силах выдержать такой конкуренции, Кугель свернул свой собственный лоток и приблизился к тому месту, где торговал Фианостер, чтобы получше изучить конструкцию запоров на дверях его лавки.
— Входи, мой друг, входи. Как идет торговля?
— Да особенно хвастаться нечем, — сказал Кугель. — И одновременно удивлен и разочарован, потому что мои талисманы, как правило, приносят большую пользу.
— Я могу рассеять твое удивление, — сказал Фианостер. — Твой лоток находится на месте старого захоронения и таким образом впитал в себя несчастливые эссенции. Но мне показалось, что ты интересовался тем способом, которым соединены деревянные доски моей лавки. Думаю, что изнутри тебе это будет лучше видно, но сначала только позволь мне укоротить цепь пленного эрба, который охраняет мою лавку по ночам.
— В этом нет нужды, — сказал Кугель. — Мой интерес был чисто академическим.
— Что же касается разочарования, которое ты испытываешь, — продолжал Фианостер, — то и оно скоро пройдет. Посмотри на эти полки. Ты можешь заметить, что у меня почти не осталось товаров.
Кугель уже давно это заметил.
— Какое это может иметь ко мне отношение?
Фианостер указал рукой на прогуливающегося на площади человека, одетого во все черное. Это было существо маленького роста с желтой кожей и лысой, как лицо, головой. Глаза его напоминали сучки на доске, рот был широк и извивался в вечной усмешке.
— Перед тобой Никоню, Смеющийся Маг, — сказал Фианостер. — Через некоторое время он зайдет в мою лавку и попытается купить определенную книгу в красной коже — записную книжку Дизарксы Майора, который был учеником Великого Фандзала. Моя цена на нее выше, чем он заплатит, но он терпеливый человек и будет торговаться по крайней мере три часа. В течение этого времени дом его стоит никем не охраняемый. В этом доме собраны огромные коллекции тауматургических артефактов, инструментов, приборов, так же как и древностей, талисманов и книг. Я с удовольствием покупаю такие предметы. Следует ли мне продолжать?
— Все это очень хорошо, — сказал Кугель, — но неужели Никоню оставляет свой дом без охраны или хотя бы дворецкого?
Фианостер широко развел руки в стороны
— Почему бы и нет? Кто осмелится обокрасть Никоню, Смеющегося Мага?
— Именно эта мысль и беспокоит меня, — ответил Кугель. — Я человек изобретательный, но не сумасшедший
— Можно приобрести огромное богатство, — отчеканил Фианостер. — Драгоценные камни, миниатюры, древности, которым нет цены, а также волшебные мази, притирания и эликсиры. Но помни: я ничего не требую, ничего не советую. Если тебя поймают, то ты только слышал, как я восхищался богатством Никоню, Смеющегося Мага! Но вот он идет. Быстро повернись так, чтобы он не увидел твоего лица. Три часа он будет здесь — это я могу гарантировать!
Никоню вошел в лавку, и Кугель наклонился, рассматривая небольшую бутылку, в которой был заспиртованный гомункулус.
— Приветствую тебя, Никоню! — воскликнул Фианостер. — Почему ты задержался? Я отказался от очень выгодного предложения продать красную книгу и все только из–за тебя! А теперь, обрати внимание на этот гроб! Он был обнаружен в склепе неподалеку от месторасположения старого Каркода. Он все еще запечатан, и кто знает, какие чудеса могут в нем находиться? Я прошу за него совсем скромную цену — двенадцать тысяч терций.
— Интересно, — пробормотал Никоню. — Надпись… постой–ка… — гммм. Да, это не подделка. В гробе находятся кальцинированные рыбьи кости, которые использовались в Гранд Мотхолам в качестве противозачаточного средства. Возможно, как редкость, он и стоит десять — двенадцать тысяч терций. У меня в коллекции есть гробы старше на тысячи и десятки тысяч лет, еще из века Сверкания.
Кугель пробрался к двери и вышел на улицу, где он принялся ходить взад и вперед, обдумывая предложение, которое с такой осторожностью сделал ему Фианостер. С первого взгляда все казалось вполне разумным: вот стоял Никоню, а вот — его дом, набитый всяческими сокровищами. Ну уж, конечно, простое ознакомление к поступкам этого дома не могло принести особого вреда Кугель пошел на восток по берегу Кзана.
Спиральные башни зеленого стекла поднимались на фоне темно–голубого неба, и алое солнце играло в них. Кугель остановился, осторожно осмотрел местность. Кзан беззвучно тек мимо. Неподалеку, полуприкрытая черными тополями, была деревушка — дюжина каменных избушек, в которых жили лодочники и рыбаки.
Кугель внимательно осмотрел дорогу к дому — извилистую тропинку, выложенную темно–коричневой плиткой. В конце концов он решил, что чем откровеннее он будет идти к дому, тем меньше ему придется объясняться, если вдруг это почему–либо потребуется. Он начал всходить по холму, и дом Никоню высоко навис над ним Дойдя до двора, он остановился, чтобы рассмотреть окружавший пейзаж и изучить обстановку. За рекой холмы следовали вдаль один за другим и, казалось, им не будет конца.
Кугель смело подошел к двери, постучал, но ответа не получил Он задумался. Если дворец, как Фианостер, охранял сторожевой зверь, то он должен обнаружить себя, если его растревожить. Кугель принялся кричать на различные голоса, выть, мяукать, рычать.
Внутри дома стояла тишина.
Он осторожно подошел к окну и уставился в зал, обитый бледно–серым материалом, в котором не было ничего, кроме табурета, где под стеклянным колпаком лежал мертвый грызун. Кугель обошел дом, заглядывая в каждое окно и обследуя его, пока не добрался до большого зала. Он ловко забрался по грубой каменной кладке на причудливый парапет, потянул на себя окно и через секунду уже проник в дом.
Он стоял в спальной комнате. На помосте шесть деревянных морд, поддерживающих кушетку, повернулись в его направлении. Двумя быстрыми крадущимися шагами Кугель прошел арку, которая вела в другую комнату. Здесь были зеленые стены и черная с розовым мебель. Он вышел из комнаты на балкон, который шел вдоль огромного выставочного зала, свет в который струился через разноцветные окна. Внизу находились чемоданы, сундуки, полки и стеллажи, на которых стояли самые разнообразные предметы — знаменитая коллекция Никоню.
Кугель застыл на месте, напрягшись как хищник перед тем, как броситься на добычу, но полная тишина успокоила его. Это была тишина пустого дома. Тем не менее он сейчас находился во владениях Никоню, Смеющегося Мага, и осторожность не мешала.
По винтовой лестнице Кугель спустился вниз в большой зал. Он остановился в восхищении, в душе преклоняясь перед Никоню за то, что тот собрал такие сокровища. Но время у него было ограниченно, ему надо было уйти отсюда как можно скорее Он быстро вытащил свой мешок и пробежался по всему залу, ловко выбирая предметы, которые весили мало, а стоили дорого: небольшой кувшин с оленьими рогами, костяной рог, из которого доносились голоса далекого прошлого, миниатюрную грунтовую скульптуру, изображающую чертенят, готовых выполнить комическое действо, предмет, похожий на гроздь хрустального винограда, в каждой ягодке которого виднелся один из миров демонов, трубку, из которой вываливались засахаренные фрукты с необычайным запахом, старинное кольцо с рунной надписью, черный камень, окруженный девятью камешками неопределенного цвета. Он проходил мимо сотен кувшинов с порошками и жидкостями, которые были закрыты пробками в форме деревянных голов. Потом он подошел к полкам, уставленным книгами самых разных размеров. Кугель отбирал их с большой тщательностью, предпочитая тома, переплетенные в пурпурный бархат — характерный цвет Фандзала. Таким же образом он выбрал книги гравюр и древние карты, от потревоженной кожи которых исходил затхлый запах.
Кружным путем он прошел в зал–прихожую, мимо сундука, набитого множеством металлических коробок с металлическими печатями глубокой древности. Кугель выбрал три наиболее тяжелые коробки. Он прошел мимо нескольких огромных двигателей, назначение которых он с удовольствием бы исследовал, но время поджимало и ему надо было отправляться в путь, обратно в Азиномею, в лавку Фианостера…
Кугель нахмурился. Теперь это ему не казалось разумным. Вряд ли Фианостер захочет заплатить полную стоимость за его товар, или, если быть точным, за товар Никоню. Было бы совсем не лишним закопать часть предметов в каком–нибудь укромном уголке.
И тут перед взором торговца амулетами возник альков, которого он раньше не заметил. Мягкий свет, как вода, струился по хрустальным стеклам, служившим алькову наружными стенами. В глубине его стоял очень сложный предмет, очаровывающий взгляд Насколько Кугель мог различить, это была миниатюрная карусель, на которой катались прекрасные куклы, выглядевшие как живые. Это был явно предмет большой ценности, и Кугель остался очень доволен, найдя в хрустальной стене входное отверстие.
Он прошел внутрь, но через два фута ему преградила путь стеклянная стена. Кугель обошел ее, но вскоре был остановлен другой стеной, замеченной им в самый последний момент.
Покрутившись таким образом, Кугель решил отказаться от карусели и выбираться из замка. Он повернулся и тут же остановился в недоумении. Он пришел слева… или справа?
Кугель все еще продолжал искать выход, когда после должного промежутка времени домой вернулся Никоню.
Остановившись у алькова, Никоню посмотрел на Кугеля с ироническим изумлением.
— Что такое? Неужели у нас посетитель? А я был настолько невежлив, что заставил себя ждать! Но, как я вижу, ты нашел чем заняться до моего прихода, так что я уже не буду чувствовать угрызений совести.
Никоню позволил себе усмехнуться. Затем он сделал вид, что только сейчас заметил сумку Кугеля.
— А что это такое? Ты принес предметы искусства для моего изучения? Великолепно! Я всегда рад пополнить свою коллекцию. Мне, к сожалению, приходится беречь ее пуще глаза. Ты даже представить себе не можешь, сколько негодяев ищут способ оградить меня! Этот купец, например. Просто поразительно, сколько усилий затрачивает он в этом направлении! Я терплю его, потому что до сих пор он не пытался проникнуть в мой дом сам. Но пойдем же, проходи в этот зал, и мы обследуем содержимое твоей сумки.
Кугель с изяществом поклонился.
— С превеликим удовольствием. Как ты совершенно правильно предположил, я действительно с нетерпением дожидался твоего прихода. Если я правильно помню, выход вот здесь…
Он шагнул вперед, но опять наткнулся на хрустальную дверь. Тогда он сделал изумленный жест рукой.
— Кажется, я свернул не в ту сторону.
— По–видимому, да, — сказал Никоню. — Посмотри наверх, и ты увидишь на потолке декоративную проволоку. Если ты будешь все время сворачивать направо, следуя ее изгибам, то очень скоро окажешься в зале.
— Ну конечно!
И Кугель с бодростью принялся было шагать в указанном направлении.
— Минуточку! — окликнул его Никоню. — Ты забыл свою сумку!
Кугель неохотно вернулся за сумкой и вскоре оказался в зале.
Никоню сделал изящное движение рукой.
— Если тебя не затруднит пройти сюда, я буду рад осмотреть твои товары.
Кугель инстинктивно посмотрел вдоль коридора, ища выход из дома.
— Это будет слишком большим злоупотреблением твоим терпением Мои безделушки не заслуживают твоего внимания. С твоего разрешения я предпочел бы удалиться.
— Ну что ты, что ты, как можно! — с сердечной теплотой в голосе заявил Никоню. — У меня бывает так мало посетителей, причем большинство из них — негодяи и воры. О, как жестоко мне приходится поступать с ними, ты даже представить себе не можешь! Тем приятнее встретиться с честным человеком. Я настаиваю, чтобы ты, по меньшей мере, слегка развлекся в моем доме. Поставь свою сумку на пол.
Кугель осторожно поставил сумку.
— Недавно Морская Ведьма из Белого Альстера научила меня одному трюку. Мне кажется, тебя это заинтересует. Для этого мне понадобится несколько эллов крепкой веревки.
— Ты возбуждаешь мое любопытство!
Никоню вытянул руку, ящик комода выдвинулся сам собой, и свернутая веревка влетела в его руку. Потирая лицо, как бы для того, чтобы скрыть улыбку, Никоню протянул вперед руку с указующим пальцем. Веревка тут же обернулась вокруг ног и рук Кугеля, так что он не в состоянии был и пошевелиться. Никоню усмехнулся так широко, что его мягкий большой череп чуть было не раскололся надвое.
— О, как это удивительно! Для твоего собственного удобства не пытайся освободиться, потому что веревка, под названием Пленитель Воров, свита из осиных жил. Ну а теперь, давай обследуем содержимое твоей сумки.
Он заглянул в меток Кугеля и издал рассерженный крик.
— Ты разорил мою коллекцию! Я вижу здесь несколько самых ценных моих предметов!
Кугель скорчил постную мину.
— Естественно! Но я не вор Фианостер послал меня сюда, чтобы я принес ему определенные вещи, а следовательно…
Никоню поднял вверх руку.
— Нанесенное тобою оскорбление слишком тяжело для такого легкомысленного обьяснения. Я уже высказал тебе свое отношение к искателям легкой наживы и ворам, и сейчас я должен отомстить тебе соответствующим образом, если, конечно, ты не предложишь мне соответствующей компенсации.
— Да уж, конечно, такая компенсация должна существовать, — промямлил Кугель. — Однако эта веревка очень больно впивается мне в кожу, поэтому я не могу поразмыслить по этому поводу как следует.
— Неважно. Я решил применить Заклинание Безнадежного Отчаяния, которое заключает субъекта в отверстие на сорок пять миль в глубь земли.
Кугель растерянно заморгал.
— Но ведь при этих условиях вряд ли мне удастся каким–нибудь способом вознаградить тебя.
— Тоже верно, — рассудительно произнес Никоню. — Я вот сейчас сижу и думаю, может быть, все же есть какое–нибудь мелкое поручение, которое ты мог бы для меня исполнить?
— Можешь считать, что негодяй уже мертв! — радостно объявил Кугель. — А теперь сними с меня эту ужасную веревку.
— Да нет, я имел в виду вовсе не убийство, — сказал Никоню. — Пойдем!
Веревка ослабла, позволяя Кугелю мелкими прыжками последовать за Никоню в боковую комнатку, увешанную гобеленами и шпалерами. Из ящика стола Никоню вытащил небольшую шкатулку и положил ее на парящий в воздухе стеклянный лист. Он открыл шкатулку и сделал знак Кугелю, который увидел, что в шкатулке находятся два углубления, выложенные красным мехом. В одном из них покоилось небольшое полушарие из туманного фиолетового стекла.
— Как человек ученый и много путешествующий, — предположил Никоню, — ты без всякого сомнения узнаешь, что это такое. Нет? Ты, конечно, знаком с войнами Кутц Восемнадцатого Века? Нет?
Никоню с удивлением пожал плечами, явно издевательски.
— В течение этих страшных событий демон Унда–Храда — в Альманахе Трампа он числится под Зеленым Номером 16–04 — решил помочь своим покровителям и для этого вызвал определенные силы с суб–мира Ла–Эр. Для того чтобы они могли за всем наблюдать, их снабдили приспособлениями, такими же, как то, что ты сейчас видишь перед собой. Когда события приняли неожиданный поворот, демоны вернулись на Ла–Эр. Полушария были отправлены в Кутц. Одним из них, как ты видишь, я обладаю. Ты должен доставить для меня второе, и тогда я сквозь пальцы посмотрю на то, что ты забрался в мой дом.
Кугель задумался.
— Насколько я понял твои речи, у меня есть выбор: либо отправиться к демонам Ла–Эр, либо подвергнуться Заклинанию Безнадежного Отчаяния. Честно говоря, я не знаю, что для меня будет лучше.
Смех Никоню опять чуть было не расколол пополам его желтую голову, похожую на заполненный мочевой пузырь.
— Возможно, путешествие на Ла–Эр окажется необязательным. Ты можешь достать для меня желаемое на земле, которая когда–то называлась Кутц.
— Должен — значит должен, — проворчал Кугель, ужасно недовольный и расстроенный тем, как кончился этот его день. — Но какие возможности открывает это фиолетовое полушарие9 Как я отправлюсь на землю Кутц и как вернусь обратно? Какое необходимо мне оружие, талисманы или магические приспособления, чтобы с успехом выполнить это твое поручение?
— Все в свое время, — сказал Никоню. — Сначала я должен быть уверен, что, оказавшись на свободе, ты поведешь себя с преданностью, рвением и целеустремленностью.
— Мое честное слово — самая крепкая для тебя страховка, — заявил Кугель.
— Великолепно! — громко воскрикнул Никоню. — Теперь у меня сразу стало легко на душе! Значит то, что я собираюсь сейчас предпринять, совсем необязательно!
Он вышел из комнаты и через мгновение вернулся с закрытой стеклянной чашей, в которой сидело и злобно свистело маленькое белое существо, состоявшее из когтей, шипов и колючек.
— Это, — сказал Никоню, — мой друг Фрикс со звезды Акарнар, который куда мудрее, чем кажется с первого взгляда. Фрикс ужасно раздражен тем, что его разлучили с товарищем, с которым он делил ванну в моем кабинете. Он поможет тебе в осуществлении твоих прекрасных намерений.
Никоню подошел ближе и быстрым уверенным движением сунул существо в область живота Кугеля. Оно проникло под его пупок, заняло бдительную позицию и успокоилось, свернувшись вокруг его печени.
Никоню отошел назад, смеясь тем самым смехом, за который и получил свое прозвище. Глаза Кугеля чуть не вылезли из орбит. Рот открылся, но Кугель неимоверным усилием воли сжал челюсти и плотно закрыл глаза.
Веревка развернулась. Кугель стоял весь дрожа, каждый мускул его был в диком напряжении.
Смех Никоню перешел в задумчивую усмешку.
— Ты говорил о магических приспособлениях. А как насчет твоих талисманов, которые ты объявлял такими всемогущими в своей лавке в Азиномее? Разве они не могут делать врагов беспомощными, растворять железо, привлекать девственниц, давать бессмертие?
— На эти талисманы нельзя положиться во всех случаях жизни, — сказал Кугель. — Мне потребуются такие, которые успешно помогли бы мне выполнить такое сложное поручение.
— Но у тебя они есть, — ответил Никоню, — в твоей шпаге, в твоей хитрости, в быстроте твоих ног. Однако ты вызвал к себе мое участие, и я помогу тебе. — Он повесил на шею Кугелю небольшую квадратную дощечку. — Теперь ты никогда больше можешь не бояться умереть с голода. Прикосновение этого предмета сделает съедобным дерево, кожу, траву, даже одежду. Он также зазвенит в присутствии яда. Итак, теперь уже больше нет причин задерживаться. Пойдем, нам пора. Веревка? Где там веревка?
Веревка послушно обернулась вокруг шеи Кугеля, и ему ничего не оставалось делать, как послушно последовать за Никоню.
Они вышли прямо на крышу древнего замка. Темнота давно уже спустилась на землю. Вверху и внизу, по всей долине Кзана, сверкали слабые огоньки, в то время как сама река широкой черной полосой пробиралась между ними.
Никоню указал на клетку.
— Это будет средством твоей транспортировки. Входи.
Кугель заколебался.
— Я предпочел бы сначала хорошо пообедать и отдохнуть, чтобы отправиться в путь завтра утром со свежими силами.
— Что? — заговорил Никоню голосом, напоминающим трубный глас. — Ты осмеливаешься стоять передо мной и высказывать свои пожелания? Ты, который воровским образом проник в мой дом, распотрошил всю мою коллекцию и оставил все в таком беспорядке? Ты что, не понимаешь, как тебе повезло? Возможно, ты все же предпочитаешь Безнадежное Отчаяние?
— Нет, нет! — нервно запротестовал Кугель. — Я просто думал о пользе дела!
— Тогда — в клетку!
Кугель отчаянно обвел глазами крышу замка, затем медленно направился к клетке и вошел внутрь.
— Надеюсь, ты не страдаешь внезапными приступами амнезии? — сказал Никоню. — Но даже если ты пренебрежешь своим долгом, Фрикс без промедления напомнит тебе д нем.
— Раз уж я все равно вынужден отправиться в это путешествие и скорее всего вряд ли вернусь оттуда, — сказал Кугель, — мне бы очень хотелось на прощание высказать все, что я думаю о тебе и о твоем характере. Во–первых…
Но Никоню поднял руку.
— Я не собираюсь тебя слушать. Ругань раздражает меня, а к похвалам я отношусь скептически. До свидания!
Он отступил назад и уставился в темноту, затем стал выкрикивать заклинание, известное как Перенос Тасбрудаль Лагантетик. Откуда–то с неба послышался звук громового удара и яростный вопль.
Никоню отступил еще на несколько шагов, выкрикивая слова на древнем языке, и клетка со скрючившимся внутри нее Кугелем взлетела и понеслась по воздуху.
***
Холодный ветер бил Кугелю прямо в лицо. Сверху до него доносились хлопанье и шум огромных крыльев и отдаленный плач, похожий на причитания. Клетка раскачивалась взад и вперед. Внизу было темно, хоть глаза выколи. По расположению звезд Кугель догадался, что они путешествовали на север, и через некоторое время он почувствовал, что внизу возвышаются Мауренронские Горы и что они пролетают сейчас над той дикой местностью, которая носит название Падающей Стены. Один или два раза Кугель видел огни одиноких замков, а однажды заметил огромный костер. Некоторое время крылатый спрайт летел рядом с клеткой, с любопытством заглядывая внутрь. Казалось, он был очень удивлен таким поведением Кугеля, и когда Кугель попытался расспросить его о том, над какими землями они пролетали, спрайт просто стал издавать радостные крики. Потом он, видимо, расчувствовался и попытался прильнуть к клетке, но у Кугеля было слишком плохое настроение, и он отпихнул его. Спрайт укатился вниз, скользя по ветру с завистливым криком.
Засветился Восток, и появилось солнце, дрожащее, как старик от холода. Вся земля была окутана туманом. Кугелю с трудом удалось рассмотреть, что они летели над местностью черных гор и мрачных пропастей. Потом туман рассеялся, и Кугель увидел под собой свинцовое море. Несколько раз он попытался посмотреть наверх, но крыша клетки скрывала от его глаз демона, позволяя видеть только концы перепончатых крыльев.
В конце концов демон долетел до северного берега океана. Стрелой спустившись на берег, он испустил крик и бросил клетку с высоты пятнадцати футов.
Кугель с трудом выбрался из сломанной клетки. Осматривая свои синяки, он громко выругался вслед улетающему демону, затем по зыбкому песку взобрался на высокий берег. К северу простирались пустынные болота и виднелись низкие холмы, к востоку и западу не было видно ничего, кроме океана и неуютного берега. Кугель повернулся на юг и потряс кулаком. Как–нибудь, когда–нибудь, чем–нибудь он отомстит Смеющемуся Магу! В этом он поклялся себе.
В нескольких сотнях ярдов к западу виднелись остатки древней морской стены. Кугель решил было обследовать ее, но не успел пройти и трех шагов, как Фрикс впился своими колючками в его печень. Кугель, глаза которого закатились от боли, поменял направление и пошел вдоль берега к востоку.
Через некоторое время он проголодался и вспомнил об амулете, который дал ему Никоню. Он подобрал выброшенный на берег кусок дерева и потер его дощечкой, надеясь, что он мгновенно превратится в засахаренные фрукты или жареную индейку. Но деревяшка всего–навсего стала мягкой, как сыр, сохраняя запах сырой древесины, Кугель съел кусок, не разжевывая, чтобы не чувствовать омерзительного вкуса. Еще один счет, который он предъявит Никоню! О, как заплатит ему за все Смеющийся Маг!
Алое блюдо солнца скользило по небу. Кугель увидел деревеньку, расположенную на берегу речки. Избушки были похожи на птичьи гнезда, сделанные из глины и палок, и вокруг пахло грязью и отбросами. Посреди них ходили люди, такие же неопрятные, как и их жилища. С квадратными фигурами, негодяйскими выражениями на лицах, толстые, с желтыми жесткими волосами в колтунах, с плоскими чертами лица. Единственная их достопримечательность, к которой Кугель проявил живой и немедленный интерес, заключалась в их глазах. Кажущиеся слепыми фиолетовые полушария были точно такими, какие требовались Никоню.
Кугель осторожно подошел к деревне, но ее жители не обратили на него никакого внимания. Если полушарие, хранившееся у Никоню, было таким же, как и глаза этих людей, тогда поручение приобретало определенность, и добыть этот фиолетовый касп оставалось только делом техники и тактики.
Кугель остановился, наблюдая за жителями деревни, и понял, что его очень многое удивляло в них. Во–первых, их поведение: они вели себя не так, как должны были вести грязные лунатики, которых в них можно было признать с первого взгляда, а с достоинством и высокомерностью, абсолютно необъяснимой. Может быть, это было племя сумасшедших. В любом случае угрозы они явно не представляли, поэтому он пошел по главной улице, осторожно обходя некоторых людей, которые непонятно перед кем и для чего принимали высокомерные позы.
Один из деревенских жителей сейчас соизволил обратить на него свое внимание и обратился к нему хриплым, гортанным голосом:
— Ну, сирра, чего ты хочешь? Зачем ты шныряешь по окрестностям нашего города Смолода?
— Я — путешественник, — сказал Кугель. — Я прошу только, чтобы мне показали гостиницу, где я мог бы найти приют на ночь и пищу.
Человек указал рукой на полуразвалившуюся избушку
— У нас нет гостиниц. Путешественники и искатели приключений нам неизвестны. Гем не менее ты можешь разделить с нами наши богатства. Вон там стоит дом, в котором ты можешь расположиться с удобствами. А поесть ты сможешь сколько угодно. Только зайди на наш склад вот там и выбери все, что пожелаешь. Запасы в Смолоде неограниченны, и мы не жадны.
— Я благодарю тебя от всего сердца, — сказал Кугель и наверняка продолжил бы свою речь, если бы человек не ушел своей дорогой.
Кугель заглянул в избушку и после долгих трудов освободил себе среди хлама место для сна. Солнце уже закатывалось за горизонт, и Кугель отправился в помещение, на которое ему указали как на склад. Обещание огромных запасов продуктов, как Кугель и предполагал, оказалось явной гиперболой. По одну сторону избушки лежала гора копченой рыбы, по другую — ящик с чечевицей, смешанной с различными семенами и крупами. Кугель взял часть того и другого в свою избушку и поужинал.
Солнце село. Кугель вышел, чтобы посмотреть, чем по вечерам развлекаются деревенские жители, но улицы были пустынными. В некоторых избушках горел свет, и, глядя сквозь их трещины, Кугель мог разглядеть людей, питающихся копченой рыбой или беседующих. Он вернулся в свою избушку, разжег небольшой огонь, чтобы не замерзнуть, и улегся спать.
На следующий день Кугель возобновил свое наблюдение над деревней Смолод и ее людьми с фиолетовыми глазами. Никто из них, как он заметил, не шел работать, да и полей поблизости не было. Это открытие вызвало у Кугеля явную неудовлетворенность. Для того чтобы добыть один из фиолетовых глаз, он готов был даже на убийство, но для этого ему, безусловно, необходимо было застать человека один на один и подальше от деревни.
Он сделал несколько попыток завести с деревенскими жителями беседу, но они смотрели на него таким образом, что Кугель постепенно стал чувствовать свое ничтожество, как будто они были аристократами, а он — грязным плебеем!
Днем он отправился на юг и примерно через милю набрел еще на одну деревню. Люди в ней были очень похожи на жителей Смолода, но глаза у них были самые обыкновенные. К тому же они работали: Кугель наблюдал, как они пашут поля и ловят рыбу.
Он подошел к двум рыбакам, возвращавшимся с добытой рыбой, перекинутой через плечо. Они остановились, глядя на Кугеля без особой дружелюбности. Кугель представился им как путешественник и стал расспрашивать о землях к востоку, но рыбаки ничего не могли рассказать ему кроме того, что земли там пустынные, неисследованные и опасные.
— Я — временный гость в деревне Смолод, — сказал Кугель. — Мне кажется, что люди там приятные, но немного странные. Например, почему у них такие глаза? Почему они не работают? Почему они ведут себя с такой аристократической уверенностью и высокомерием?
— Их глаза — это волшебные каспы, — ответил старший из рыбаков хриплым голосом. — Они позволяют видеть Чужой Мир, так почему бы их владельцам не вести себя, как Лордам? Я тоже буду вести себя так, когда умрет Рэдкут Бомин, потому что я наследую его глаза.
— Вот как! — удивленно воскликнул Кугель. — Разве эти волшебные каспы можно вынимать и передавать другому по желанию их владельца?
— Можно, но кто захочет поменять Чужой Мир на все это? — Рыбак обвел рукой унылый пустынный пейзаж. — Я долго ждал, и наконец–то подошла моя очередь испытать все прелести Чужого Мира. А потом уже ничего не надо, и даже угроза смерти не так страшна
— О, как интересно! — заметил Кугель. — А как я могу стать тем человеком, которому дадут пару волшебных каспов?
— Работай, как и все остальные в Гродзе, снабжай лордов Смолоды пищей, запишись в очередь. Тридцать один год шил я для них одежды, собирал чечевицу, ловил сетями рыбу и коптил ее на медленном огне, и сейчас имя Бубача Анга стоит первым в этом списке, и тебе надлежит поступить так же.
— Тридцать один год, — задумчиво пробормотал Кугель. — В принципе нельзя назвать этот срок нереальным.
И Фрикс беспокойно зашевелился, причиняя печени Кугеля отнюдь не маленькое беспокойство.
Рыбаки продолжили свой путь в деревню Грода, Кугель же вернулся в Смолод. Здесь он отыскал человека, с которым говорил, когда только что вошел в деревню.
— Милорд, — сказал Кугель, — как ты уже знаешь, я путешественник из далеких земель, привлеченный сюда великолепием города Смолода.
— Весьма похвальное стремление, — хрипло ответил человек. Наше великолепие не может не вдохновлять путешественников.
— Не скажешь ли ты мне тогда, что такое эти волшебные каспы?
Старик повернул свои фиолетовые полушария на Кугеля, как будто увидел его в первый раз. Он заговорил угрюмым голосом:
— Обычно мы не любим разговаривать на эту тему, но раз уж ты спросил, то большого вреда не будет, если я расскажу. В далекие–далекие времена демон Андерхерд протянул свои щупальца, чтобы осмотреть Землю, и на конце каждого из этих щупалец был волшебный касп. Симбилис Шестнадцатый ранил чудовище, которое вернулось обратно в свой суб–мир, а каспы разлетелись. Четыреста двенадцать каспов было собрано и принесено в Смолод, такой же прекрасный тогда, каким он кажется мне сейчас. Да, я понимаю, что живу лишь видимостью того, что есть, но ведь и ты точно в таком же положении, и кто может сказать, чье видение достоверно?
— Я при этом не смотрю сквозь волшебные каспы, — сказал Кугель.
— Верно. — Старик пожал плечами. — Но на это я предпочитаю не обращать внимания. Я смутно припоминаю, что живу в развалившейся хижине и питаюсь самой грубой пищей — но реальностью для меня является то, что я живу в роскошном дворце и ем деликатесы с самой изящной посуды в обществе принцев и принцесс, которые являются моими подданными. Это можно объяснить следующим образом: демон Андерхерд смотрел из суб–мира на этот, мы смотрим отсюда в Чужой Мир, который является квинтэссенцией человеческих надежд, чаяний и мечтаний. Мы, населяющие этот мир, — как мы можем не считать себя великолепными лордами? Вот так мы и живем.
— О, как это меня вдохновляет! — воскликнул Кугель. — Как могу я достать для себя пару этих волшебных каспов?
— Есть два пути. Андерхерд потерял четыреста четырнадцать каспов, у нас же всего четыреста двенадцать. Два так никогда и не были найдены и, вероятнее всего, лежат на океанском дне. Тебе никто не будет мешать в их поисках, и если ты их найдешь, они будут твоими. Второй путь — это стать жителем Гродза и помогать во всем лордам Смолода, ожидая, пока один из нас не умрет, что случается не слишком часто.
— Насколько я понимаю, сейчас пришла пора лорда Рэдкута Бомина.
— Да, вот он.
И человек указал на старца с большим животом, с обвислым беззубым ртом, сидящего посреди отбросов у своей избушки.
— Ты видишь, как он отдыхает, наслаждаясь прекрасными садами своего дворца. Лорд Рэдкут надорвался, пресытившись своей похотью, потому что наши принцессы самые прекрасные создания, которых только может представить человеческое воображение. Лорд Рэдкут слишком сильно предавался своим страстям, а это приблизило его смертный час. Это урок всем нам.
— Возможно, мне удастся заключить какой–нибудь взаимовыгодный для всех договор с тем, чтобы получить его каспы? — осторожно спросил Кугель.
— Боюсь, что нет. Ты должен отправиться в Гродз и работать, как и все остальные. Как работал и я в своем прежнем существовании, которое сейчас кажется мне таким далеким и туманным… Только подумать, что я так долго страдал! Но ты еще молод: тридцать, сорок или пятьдесят лет не могут показаться тебе слишком долгим ожиданием.
Кугель положил руку на живот, чтобы успокоить разбушевавшегося Фрикса.
— За такое продолжительное время даже солнце может погаснуть, взгляни!
Он указал на черную точку, которая на мгновение сверкнула на поверхности солнца.
— Оно и сейчас уже неспокойно!
— Ты слишком впечатлителен, — заметил старик. — Для нас, Лордов Смолода, солнце омывает нашу землю самыми разноцветными лучами.
— В настоящий момент это, может быть, и так, — сказал Кугель. — Но когда солнце станет темным, что тогда? Будете ли вы наслаждаться точно так же мраком и холодом?
Но старик больше не обращал на него внимания. Рэдкут Бомин свалился на бок прямо в грязь и явно был мертв.
Нерешительно поигрывая своим ножом, Кугель подошел поближе к трупу, чтобы рассмотреть его. Один–два точных разреза — дело нескольких мгновений — и он выполнит возложенное на него поручение. Он сделал еще шаг вперед, но деревенские жители — Лорды Смолода — уже приблизились, оттесняя Кугеля в сторону. Рэдкута Бомина подняли с земли и самым торжественным образом понесли в его зловонную избушку.
Кугель с вожделением уставился на дверь, перебирая в уме множество способов достигнуть своей цели.
— Пусть принесут лампы! — хрипло протянул старик. — Пусть будут возданы почести Лорду Рэдкуту на его усыпанном драгоценностями ложе! Пусть золотые колокола звонят со всех башен, пусть принцессы оденут траурные одежды, пусть черные вуали скроют их прекрасные лица, которыми так наслаждался наш Лорд Рэдкут! А сейчас мы должны воздать ему последние почести. Кто будет дежурить у тела усопшего?
Кугель сделал шаг вперед.
— Я почту это за великую честь для себя!
Старик покачал головой.
— Это привилегия только его подданных. Лорд Мафлаг, Лорд Глюс, может быть, вы окажете ему эту честь?
Двое деревенских жителей подошли к деревянной скамье, на которой лежал Лорд Рэдкут Бомин.
— Теперь же, — объявил старик, — должны состояться похороны, и волшебные каспы перейдут к Бубачу Ангу, самому заслуженному эсквайру Гродза. И опять же, кто отправится уведомить эсквайра?
— И вновь, — сказал Кугель, — я предлагаю свои услуги, чтобы хоть немного отплатить за то гостеприимство, которым я так наслаждался в Смолоде.
— Хорошо сказано! — опять протянул старик. — Итак, спеши в Гродз и вернись к нам с эсквайром, который своей верой и ревностным исполнением долга заслужил повышение.
Кугель поклонился и через пустынные заросли побежал к Гродзу. Приблизившись к первым полям, он стал двигаться с осторожностью, перебегая от куста к кусту, и наконец нашел то, что искал, — одинокого крестьянина, копающего землю мотыгой.
Кугель бесшумно приблизился к нему и ударил сзади тяжелым суком. Он снял с него всю одежду, кожаную шляпу, чулки и башмаки, а ножом под корень срезал его желтую бороду. Он быстро напялил на себя украденную одежду. Сосредоточенно осмотрел отрезанную бороду и в, конце концов, связывая клочки жестких волос друг с другом, сделал себе довольно правдоподобную фальшивую бороду. Оставшиеся волосы он заткнул под широкополую кожаную шляпу, так чтобы они были видны. Оставив крестьянина оглушенным и голым в грязи, он быстро побежал обратно к Смолоду.
Солнце уже село, вишневая темнота окутала землю. Кугель вернулся в Смолод. Масляные лампы горели перед избушкой Рэдкута Бомина, где жили и стонали толстые и грязные деревенские женщины.
Кугель осторожно пошел вперед, думая, что он должен будет сделать, чтобы ни в ком не вызвать удивления и подозрения. Что касается его маскировки, то она либо окажется эффективной, либо нет. До какой степени фиолетовые каспы изменяли восприятие, было непонятно, и он мог проверить это лишь практически.
Кугель смело подошел к двери в избушку. Стараясь говорить голосом, как можно более хриплым и гортанным, он сказал:
— Я здесь, о прекрасные принцы Смолода, эсквайр Бубач Анг из Гродза, который в течение тридцати одного года заполнял погреба Смолода самыми изысканными деликатесами. Сейчас я предстал перед вами, ожидая награды и производства в дворяне.
— На что ты имеешь полное право, — сказал ему старейшина. Но ты, кажется, отличаешься от того Бубача Анга, который так долго служил принцам Смолода.
— Я очень изменился, потому что был опечален известием о смерти принца Рэдкута Бомина, а также в ожидании той судьбы, которая ожидает меня.
— Это ясно и понятно. Тогда подойди ближе и приготовься к ритуальным обрядам.
— Но я готов прямо сейчас, — сказал Кугель. — Если ты просто дашь мне волшебные каспы, я спокойно отойду в сторону и прилажу их.
Старейшина упрямо покачал головой.
— Это противоречит нашим обрядам. Во–первых, ты должен раздеться догола и стоять обнаженным в прихожей этого величественного дворца, и прекраснейшие из прекрасных разотрут твое тело ароматическими эссенциями. Затем будет прочтено заклинание Эддит Бран Мура. А затем…
— Уважаемый, — объяснил Кугель, — сделай мне одно только послабление. Прежде чем начнется обряд, дай мне волшебные каспы, чтобы я полностью мог оценить всю важность этого ритуала.
Старейшина задумался.
— Твоя просьба необычна, но разумна. Принесите каспы!
Наступило томительное ожидание, в течение которого Кугель стоял сначала на одной ноге, потом на другой. Минуты тянулись, как часы, от чужой грязной одежды и фальшивой бороды чесалось и зудело тело. А на окраине деревни он увидел группу людей, приближающихся со стороны Гродза. Один из них почти наверняка был Бубач Анг, а у другого, казалось, была сбрита борода.
Появился старейшина, у которого в каждой руке было по фиолетовому каспу.
— Выйди вперед!
Кугель громко ответил:
— Я здесь, сэр!
— Сейчас я смажу твое веко зельем, с помощью которого приживается волшебный касп. Дай мне твой правый глаз.
Из собравшейся вокруг толпы раздался голос Бубача Анга:
— Подождите! Что здесь происходит?
Кугель повернулся, угрожающе наставив на него палец.
— Что за собака осмеливается прерывать торжественный обряд. Уберите его. Вон отсюда!
— Вот именно, — надменно произнес старейшина. — Своими дурными манерами ты оскорбляешь наш ритуал.
На мгновение опешив, Бубач Анг отпрянул.
— Ввиду того, что нас прервали, — сказал Кугель, — я хочу предложить просто забрать волшебные каспы до тех пор, пока этих негодяев не призовут к порядку.
— Нет, — ответил старейшина, — такое нарушение наших обрядов невозможно.
Он вытряс несколько жирных капель на правое веко Кугеля. Но теперь уже закричал крестьянин с клочками отрезанной бороды на своем лице:
— Моя шляпа! Моя блуза! Моя борода! Неужели на свете нет справедливости?
— Молчание! — зашипели в толпе. — Это торжественный случай!
Кугель громко провозгласил:
— Так возложи на меня волшебный касп. Лорд! Не будем обращать внимания на этих наглецов.
— Это меня ты называешь наглецом? — проревел Бубач Анг. — Теперь я узнал тебя, негодяй! Задержите церемонию!
Старейшина раздраженно сказал:
— Теперь я возлагаю на тебя правый касп! Ты должен временно держать свой глаз закрытым, чтобы не было диссонанса, который вызовет сильное напряжение мозга и, возможно, кровоизлияние. А теперь — левый глаз.
Он сделал шаг вперед, собираясь смазать мазью левое веко, но тут Бубач Анг и крестьянин без бороды больше не смогли сдержаться:
— Прекратите церемонию! Вы одариваете самозванца! Это я — Бубач Анг, достойный эсквайр! А тот, кто стоит перед вами, — просто мошенник!
Старейшина с удивлением внимательно оглядел Бубача Анга с головы до ног.
— По правде говоря, ты напоминаешь того крестьянина, который в течение тридцати одного года снабжал Смолод продовольствием. Но если Бубач Анг — ты, то кто тогда этот человек?
Безбородый крестьянин пробрался вперед.
— Этот бессовестный негодяй украл одежду с моего тела и бороду с моего лица!
— Он преступник, негодяй, бандит…
— Тише! — грозно произнес старейшина. — Вы выбрали нехорошие слова. Помните, что сейчас он был произведен в Принцы Смолода!
— Но не полностью! — вскричал Бубач Анг. — Он получил один мой глаз. Я требую второй себе!
— Неловкая ситуация, — пробормотал старейшина. Он обратился к Кугелю: — Хоть раньше ты и был негодяем и головорезом, но сейчас ты Принц и человек ответственный. Каково твое мнение?
— Я предлагаю временно удалить отсюда этих негодяев. Потом…
Бубач Анг и безбородый крестьянин, издавая крики ярости, бросились вперед. Кугель отпрыгнул в сторону, но не смог удержать закрытым своего правого глаза. Веко его распахнулось, и мозг его воспринял картину настолько удивительную и прекрасную, что дыхание прервалось в его груди, а сердце замерло от восторга. Но левый глаз продолжал показывать реальную картину Смолода. Диссонанс был настолько велик, что он не выдержал: свалился на землю, ударившись об угол избушки. Бубач Анг бросился к нему, высоко над головой занеся мотыгу, но между ними встал старейшина.
— Ты что, совсем сошел с ума? Этот человек — Принц Смолода!
— Это человек, которого я убью, потому что у него мой глаз! Неужели я трудился в течение тридцати одного года ради какого–то пройдохи?
— Успокойся, Бубач Анг, если это действительно твое имя, и помни, что это дело еще не окончательно ясно для нас. Возможно, и была допущена ошибка — несомненно ошибка достойная, потому что этот человек сейчас Принц Смолода, который всегда олицетворяет собой честность и справедливость.
— Он не был им, когда получал касп, — возразил Бубач Анг, — а именно тогда и было совершено жульничество.
— Я не собираюсь утомлять себя казуистическими спорами, — ответил старейшина. — В любом случае твое имя находится первым в списке, и в следующий раз, когда произойдет несчастный случай…
— Лет через десять — двенадцать? — вскричал Бубач Анг. — Должен ли я опять работать и получить свою награду, когда погаснет солнце? Нет, нет, этого не должно быть!
Тогда заговорил безбородый крестьянин.
— Возьми другой касп, — предложил он. — Таким образом, ты приобретешь по–крайней мере половину того, что принадлежит тебе по праву, и помешаешь этому жулику лишить тебя всего сразу.
Бубач Анг согласно кивнул головой.
— Я согласен начать с одним каспом, потом я убью этого бандита и заберу второй — вот все и решится!
— Ну–ну! — высокомерно произнес старейшина. — Вряд ли такой тон является подходящим, когда говоришь о Принце Смолода!
— Ха! — фыркнул Бубач Анг. — Вспомни, кто одевает вас, кормит и поит? Мы — жители Гродза, не собираемся работать впустую!
— Хорошо, — сказал старейшина. — Я отвергаю твое оскорбительное заявление, твой тон и твои манеры, но я не могу не признать, что в какой–то степени логика на твоей стороне. Вот левый касп Рэдкута Бомина. Я произнесу заклинание, смажу тебе веко и прилажу его на место. Если ты потрудишься подойти поближе, открыть левый глаз… Нет, вот так…
Как и Кугель, Бубач Анг посмотрел сразу двумя глазами и попятился, как оглушенный. Но быстро приложив руку к левому глазу, он оправился и стал приближаться к Кугелю.
— Сейчас ты должен понять всю бесплодность своей хитрости. Отдай мне касп и иди своей дорогой, потому что теперь тебе никогда не удастся завладеть обоими.
— Для меня это не имеет значения, — сказал Кугель. — Спасибо моему другу Фриксу за то, что мне вполне достаточно и одного.
Бубач Анг заскрежетал зубами.
— Ты что, считаешь, что сможешь обмануть меня еще раз? Жизнь твоя приближается к концу, и за этим прослежу не я один, а весь Гродз!
— Но не в Смолоде! — предупредил его старейшина. — Среди Принцев не должно быть распрей — я провозглашу дружбу! Вы, поделившие каспы Рэдкута Бомина, должны также вместе пользоваться его дворцом, его одеждами, драгоценностями и прислугой, живя неопределенной надеждой на то, что один из вас умрет, и тогда выживший сможет обладать всем. Таково мое мнение, больше говорить не о чем.
— Смерть этого подлеца уже определена, — пробормотал Бубач Анг. — То мгновение, когда нога его покинет пределы Смолода, будет для него последним! Жители Гродза будут наблюдать за ним хоть сотню лет, если это окажется необходимым!
Фрикс заерзал, услышав подобные новости, и Кугель поморщился от боли. Успокаивающим тоном он обратился к Бубачу Ангу:
— Мы с тобой можем пойти на компромисс: тебе достанется абсолютно все, что принадлежало Рэдкуту Бомину, — его дворцы, драгоценности, любовницы. Я же удовлетворюсь лишь волшебным каспом.
Но Бубач Анг не желал ничего слушать.
— Если ты дорожишь своей жизнью, немедленно отдай свой касп мне!
— Это невозможно, — сказал Кугель.
Бубач Анг отвернулся и заговорил с безбородым крестьянином, который выслушал его, кивнул головой и ушел. Бубач Анг свирепо посмотрел на Кугеля, потом подошел к избушке Рэдкута Бомина и уселся на куче мусора перед входом. Тут от стал экспериментировать со своим левым каспом, осторожно закрывая правый глаз и открывая левый, чтобы полюбоваться на чудеса Чужого Мира. Кугель решил воспользоваться этим и попытался улизнуть, пока Бубач Анг занят собой и своими видениями. Он осторожно направился к краю деревни. Бубач Анг, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания.
«Ха! — подумал Кугель. — Значит, все так просто!» Еще два–три шага, и он окажется в полной темноте, где его невозможно будет отыскать.
Весело сделал он один из этих шагов своими длинными ногами. Легкий звук — возглас, шорох, шуршание одежды — заставили его резко отпрянуть в сторону, и в ту же секунду лезвие мотыги просвистело в воздухе точно в том месте, где только что была его голова. В слабом свете масляных ламп Смолода Кугель увидел безбородое мстительное лицо крестьянина. Позади он услышал тяжелые шаги спешащего на помощь ему Бубача Анга, который наклонил свою тяжелую голову, как бык перед нападением. Кугель вновь увернулся и с живостью побежал обратно в самый центр Смолода.
Медленно, явно разочарованный в своих самых радужных ожиданиях, Бубач Анг вернулся и уселся подле избушки.
— Тебе никогда не удастся убежать, — сказал он Кугелю. — Лучше отдай мне касп и сохрани свою жизнь.
— Еще чего! — воодушевленно ответил Кугель. — Лучше сам задумайся над своим здоровьем — как бы тебе неожиданно не помереть!
Из избушки старейшины донесся голос:
— Прекратите вашу ругань! Я занят с капризной и экзотической принцессой и не желаю, чтобы меня отвлекали!
Кугель, вспомнив висящую жирную кожу, толстые кривые ноги, спутанные грязные волосы в колтунах и зловонный запах, который был характерным для всех женщин Смолода, лишь задумался над волшебной силой каспов. Бубач Анг вновь проверял видения своим левым глазом. Кугель поудобнее устроился на скамейке и попытался посмотреть своим правым глазом, сперва как следует закрыв левый.
На нем была надета рубашка из тончайших серебряных чешуек, обтягивающие алые брюки, темно–голубой плащ. Он сидел на мраморной скамье перед рядом спиральных мраморных колонн, увитых темной листвой и белыми цветами. По обеим сторонам от него в ночное небо возвышались дворцы Смолода, один за другим, и мягкий свет лился из их окон и арок. Небо было мягкого темно–голубого цвета, и на нем сверкали крупные звезды. Между дворцами располагались сады с кипарисами, миртами, жасмином, пальмами, в воздухе сладко пахнуло цветами и веяло свежестью ручья. Откуда–то слабо доносилась музыка. Кугель глубоко вздохнул и поднялся на ноги. Он сделал несколько шагов вперед по террасе. Дворцы и сады меняли перспективу. На слабо освещенной лужайке три девушки в белых шелковых платьях смотрели на него через плечо.
Кугель невольно сделал шаг вперед, затем, вспомнив, что ему грозило со стороны Бубача Анга, остановился, чтобы проверить, где тот сейчас находится. За лужайкой возвышался семиэтажный дворец, на каждом этаже которого была терраса с садом, с виноградными лозами и цветами, спускавшимися прямо по стенам. Сквозь окно Кугель мельком увидел богатую мебель, прекрасные бронзовые и серебряные канделябры, мягкие движения служанок. В павильоне перед дворцом стоял человек с ястребиными чертами лица, с коротко подстриженной золотистой бородкой, одетый в желтые и черные одежды с золотыми эполетами. Одной ногой он стоял на небольшом каменистом возвышении, положив обе руки на колено и глядя на Кугеля с выражением явной неприязни на лице. Кугель задумался: мог ли это быть Бубач Анг с его свиным рылом? Неужели этот семиэтажный великолепный дворец — желтая лачуга Рэдкута Бомина?
Медленно Кугель перешел лужайку и подошел к павильону, освещенному канделябрами. Столы ломились от мясной пищи, соусов, приправ и гарниров, какие только можно было себе представить, и желудок Кугеля, в котором не побывало ничего, кроме деревяшки и копченой рыбы, настоятельно потребовал, чтобы он подошел к этим столам. Он переходил от стола к столу, пробуя понемногу от каждого блюда, и нашел, что все они высшего качества.
— Может быть, я и продолжаю поглощать копченую рыбу и чечевицу, — сказал сам себе Кугель, — но многое можно сказать по поводу того волшебства, с помощью которого они стали настолько изысканными деликатесами. Да уж, жизнь человека может быть значительно хуже, чем прозябание в Смолоде.
Как будто Фрикс прочитал эту его мысль, потому что он немедленно впился в печень Кугеля всеми своими когтями и жалами, и тот с горечью вспомнил Никоню, Смеющегося Мага, и еще раз повторил свои клятвы мести.
Оправившись от боли, он пошел туда, где сады уступали место парку. Кугель посмотрел через плечо и увидел, что человек с ястребиными чертами лица идет вслед за ним, причем с явно угрожающими намерениями. В тумане парка Кугель заметил какое–то движение, и ему показалось, что он видит нескольких вооруженных воинов.
Кугель вернулся на лужайку, и Бубач Анг вновь пошел вслед за ним и остановился, мрачно глядя на Кугеля перед дворцом Рэдкута Бомина.
— Совершенно очевидно, — громко сказал Кугель для Фрикса, — что мне не удастся покинуть Смолод сегодня ночью. Естественно, мне не терпится доставить касп Никоню, но если меня убьют, ни касп, ни восхитительный Фрикс никогда уже не вернутся в Алмери.
Фрикс больше не дергался. «А теперь, — подумал Кугель, — где же провести ночь?» Семиэтажный дворец Рэдкута Бомина явно предлагал надежное и удобное убежище и для него, и для Бубача Анга. На самом же деле, однако, оба они будут находиться в тесной маленькой комнатке с одной единственной подстилкой из сырого тростника вместо постели. Задумчиво, с сожалением Кугель закрыл свой правый глаз и открыл левый.
Смолод был таким же, как и прежде. Уродливый Бубач Анг скрючился у двери в избушку Рэдкута Бомина. Кугель сделал шаг вперед и ловко поддал носком сапога под ребра Бубачу Ангу. От удивления и шока оба глаза Бубача Анга открылись, и соперничавшие между собой видения вызвали паралич в его мозгу. В темноте взревел безбородый крестьянин и высоко поднял над головой мотыгу, так что Кугель с сожалением отказался от своего плана спокойно–перерезать горло Бубачу Ангу. Вместо этого он быстро скользнул в избушку и запер за собой дверь.
Потом он опять закрыл свой левый глаз и открыл правый. Он стоял в великолепной зале–прихожей дворца Рэдкута Бомина, дверь которого была заперта перекрещивающимися железными балками. Снаружи дворца золотоволосый принц с холодным высокомерием и достоинством поднимался с земли. Подняв руку в благородном негодовании, Бубач Анг перекинул свой плащ через плечо и отправился присоединиться к своим воинам.
Кугель стал ходить по всему дворцу, с удовольствием осматривая его. Если бы не беспокойный Фрикс, не было бы никаких причин торопиться с тем, чтобы начать полное опасностей путешествие обратно, в долину Кзана.
Кугель выбрал для себя роскошную спальную комнату с окнами на юг, сменил свою богатую одежду на шелковую ночную пижаму, уселся на кровать с бледно–голубыми шелковыми простынями, лег и в ту же секунду уснул.
На утро он с трудом начал соображать, какой же глаз следует открыть. Кугель подумал, что неплохо бы завести повязку, чтобы закрывать ею глаз, которым не надо пользоваться в настоящий момент.
При дневном освещении дворцы Смолода выглядели еще роскошнее, чем ночью, и сейчас вся площадь была запружена принцами и принцессами неслыханной красоты.
Кугель оделся в красивые одежды черного цвета, дополнив их зеленой шляпой и сандалиями того же цвета. Он спустился по витой лестнице в зал–прихожую, отпер дверь и вышел на площадь.
Бубача Анги нигде не было видно. Другие жители Смолода приветствовали его с вежливостью, а принцессы с явной теплотой, откровенно показывая, что он им нравится. Кугель отвечал также вежливо, но не заигрывая — даже волшебные каспы не могли заставить его позабыть жирные туши со спутанными волосами, которыми на самом деле являлись все женщины Смолода.
Он позавтракал изумительными блюдами, затем вернулся на площадь, чтобы обдумать план своих дальнейших действий. Быстрый осмотр парка показал ему, что воины Гродза были начеку. Так что в настоящий момент побег был невозможен.
Аристократы Смолода занялись своими делами. Некоторые из них отправились на прогулку по прекрасным зеленым лугам, другие отправились кататься на лодках по прекрасной реке к северу. Старейшина, умудренный и величавый принц, сидел на скамье из оникса и был погружен в раздумья.
Кугель приблизился к нему. Старейшина поднялся со скамейки и отсалютовал Кугелю со сдержанной сердечностью.
— Мои раздумья нелегки, — объявил он. — Несмотря на то что законы были соблюдены, и учитывая, что ты совершенно незнаком с нашими обычаями, я все же чувствую, что была совершена определенная несправедливость, и я не знаю, как исправить ее.
— Мне кажется, — сказал Кугель, — что эсквайр Бубач Анг, хоть он несомненно и достойный человек, нарушает дисциплину и тем самым подрывает уважение к Смолоду. По моему мнению, ему пошло бы только на пользу, если бы он еще несколько лет провел в Гродзе.
— В том, что ты говоришь, что–то есть, — ответил старейшина. — Небольшие самопожертвования иногда бывают необходимы для благосостояния всех. Я, например, определенно чувствую, что, если бы такой вопрос возник, ты с гордостью отдал бы свой касп и согласился бы начать жизнь в Гродзе. В конце концов, что такое несколько лет? Они пролетят мимо, как бабочки.
Кугель сделал рукой неопределенный жест.
— Или можно было бы назначить жеребьевку, в которой будут в обязательном порядке участвовать все владельцы каспов. Проигравший отдаст свой касп Бубачу Ангу. Лично я готов удовлетвориться только одним.
Старейшина нахмурился.
— Как сказать… это отдаленная возможность. А тем временем ты должен принять участие в наших развлечениях. Если мне позволено будет сказать, ты оказался фигурой очень представительной, и многие из наших принцесс смотрели на тебя затуманенным взором. Вот, например, прекрасная Удела Наршаг или Золокса, Лепесток Розы, а за ними — живая Ильвия Ласмаль. Ты не должен стесняться: здесь, в Смолоде, мы привыкли развлекаться, как умеем.
— Прелесть этих леди ускользнула от моего внимания, — сказал Кугель. — К несчастью, я связан клятвой целомудрия.
— Несчастный! — воскликнул старейшина. — С принцессами Смола никто не может сравниться! Вот еще одна ищет твоего внимания.
— Ну что ты, это она тебя хочет, — сказал Кугель.
И старейшина тут же отправился к молодой женщине, о которой шла речь. Она въехала на площадь в великолепной, похожей на лодку коляске, шагающей на шести лебединых ногах. Принцесса полулежала на розовых подушках и была настолько прекрасна, что Кугель сильно пожалел о своей хорошей памяти, рисовавшей ему колтуны в волосах, прыщи, обвисшие губы, потные щеки и морщины женщин Смолода. О такой принцессе, как эта, действительно можно было только мечтать: изящная, гибкая, с пышными формами, кремовой кожей, крохотным носиком, огромными глазами с поволокой, нежным чувственным ртом. Выражение ее лица заинтриговало Кугеля, потому что оно было более сложным, чем у многих других принцесс, — задумчивое, но волевое, страстное, но неудовлетворенное.
На площадь вышел Бубач Анг, одетый в воинские доспехи и при шпаге. Старейшина подошел к нему, и между ними завязался разговор. С раздражением Кугель заметил, что принцесса в шагающей лодке делает ему знак подойти к ней.
Он сделал несколько шагов вперед.
— Да, принцесса! Вы звали меня, или я ошибся?
Принцесса кивнула головой.
— Я думаю о причинах твоего появления в этих землях.
Голос у нее был мягким и нежным, как музыка. Кугель неохотно ответил:
— Я нахожусь здесь только для того, чтобы выполнить поручение. Я недолго пробуду в Смолоде, потому что мне надо продолжить свой путь к востоку и к югу.
— Вот оно что! — сказала принцесса. — Что же это за поручение?
— Если быть честным, я попал сюда под угрозой наказания волшебника. Уж, конечно, не по собственному желанию.
Принцесса мягко рассмеялась.
— Я вижу так мало путешественников. Мне нравятся новые лица, и я люблю разговаривать с новыми людьми. Возможно, ты не откажешься проследовать вместе со мной в мой дворец, где мы сможем поговорить с тобой о волшебстве и о тех странных событиях, которые происходят сейчас на нашей умирающей земле?
Кугель коротко поклонился.
— Я благодарю тебя за твою доброту и твое предложение. Но тебе придется найти себе кого–нибудь другого. Пусть это не вызывает у тебя удивления, но я связан клятвой целомудрия. Это касается не только тебя, но и Уделы Наршаг, которая стоит вон там, и Золоксы, и Ильвии Ласмаль.
Принцесса подняла брови и откинулась на подушки. Она слабо улыбнулась.
— Вот как? Понятно. Какой же ты суровый и непреклонный мужчина, что отказываешь в своем обществе многим прекрасным женщинам.
— Это так.
Кугель отвернулся и оказался лицом к лицу со старейшиной.
— Печальные обстоятельства, — объяснил старейшина обеспокоенным голосом. — Бубач Анг говорит от имени всех жителей Гродза. Он заявляет, что больше нам не будет оказано никаких услуг, пока не будет восстановлена справедливость, то есть пока ты не отдашь касп Бубачу Ангу, а сам не будешь выдан комитету деревни, который ожидает тебя в парке.
Кугель с трудом заставил себя рассмеяться.
— Что за неверный взгляд на вещи! Ты, конечно, заверил их, что лучше мы, принцы Смолода, будем есть траву и уничтожим наши каспы, чем согласимся на такие унизительные условия?
— Я согласился, — ответил старейшина. — Остальные жители Смолода предпочитают более гибкий план действий, чем тот, который предлагаешь ты.
Слова эти достаточно ясно выражали желание говорившего, и Фрикс начал в отчаянии шевелиться. Чтобы как можно лучше оценить обстановку, Кугель переместил повязку с левого глаза на правый.
Толпа жителей деревни Гродза, вооруженная серпами и дубинками, ожидала на расстоянии примерно пятидесяти ярдов. Видимо, это и был тот самый комитет, о котором говорил старейшина. По одну сторону от него находились избушки Смолода, по другую — принцесса…
И Кугель с изумлением уставился на нее. Лодка была такой же, как и раньше, шагающей на шести птичьих ногах, а в ней, сидя на розовых подушках, была принцесса — если это возможно, еще более красивая, чем раньше. Но на лице ее уже не было легкой улыбки. Оно было холодным и непроницаемым.
Кугель вобрал полную грудь воздуха и пустился бежать во весь дух. Бубач Анг крикнул ему, чтобы он немедленно остановился, но Кугель, естественно, не обратил на этот крик никакого внимания. Комитет в полном составе понесся за ним.
Кугель радостно засмеялся. У него были длинные ноги и великолепно развитые легкие, крестьяне же были мускулистыми коротышками. Он легко мог пробежать две мили на их одну.
К его ужасу, две ноги шагающей лодки отделились и прыгнули за ним. Кугель побежал так, как никогда в жизни. Но все было напрасно. Ноги лодки быстро промчались мимо него, по одной с каждой стороны. Потом они развернулись и заставили его остановиться.
Кугель угрюмо пошел назад, а ноги бдительно следовали за ним. Прежде чем они опять подошли к окрестностям Смолода, он сунул руку под повязку и оторвал от века волшебный касп. Когда комитет накинулся на него всем скопом, он вытянул его вперед и сжал в пальцах.
— Если вы немедленно не остановитесь, я раздавлю этот касп!
— Стойте, стойте! — закричал Бубач Анг. — Этого не должно быть. Отдай мне мой касп и уходи на все четыре стороны. Никто тебя не тронет!
— Еще ничего не решено, — напомнил Кугель. — Старейшина еще не присудил его ни тебе, ни мне.
Девушка поднялась со своих подушек в лодке.
— Тогда судить буду я. Меня зовут Дерва Кориме из дома Домбера. Дайте мне это фиолетовое стекло, что бы это такое ни было.
— Ну конечно, — сказал Кугель. — Возьми касп у Бубача Анги.
— Никогда! — воскликнул эсквайр из Гродза.
— Что такое? Оба вы имеете по каспу, и оба хотите иметь два? Что это за драгоценности? Вы носите их вместо глаз? Давайте их мне!
Кугель вытащил шпагу из ножен.
— Я предпочитаю бежать, но если меня вынуждают, я могу и драться.
— Я не могу бежать, — отвечал Бубач Анг. — Я предпочитаю драться.
Он вынул касп из своего собственного глаза.
— А теперь, негодяй, приготовься к смерти!
— Одну минутку! — сказала Дерва Кориме.
От одной из ног лодки вытянулись тонкие руки и схватили за кисти и Кугеля и Бубача Анга. Каспы упали на землю. Касп Бубача Анга ударился о камень и разбился на мелкие кусочки. Он взвыл от негодования и прыгнул на Кугеля, который отступил перед этой неожиданной атакой.
Бубач Анг был полным невежей в фехтовании. Он размахивал шпагой, как будто разделывал какую–то большую рыбу. Но ярость его атак была такова, что Кугель защищался с трудом. В добавление к этому, Фрикс высказывал свое явное неудовлетворение потерей каспа и вел себя явно не по–джентльменски.
Дерва Кориме потеряла всякий интерес к схватке. Лодка начала шагать по пустынной местности, двигаясь все быстрее и быстрее. Кугель сделал выпад своей шпагой, отскочил назад, сделал еще один выпад, повернулся и принялся бежать что есть силы, а люди Смолода и Гродза посылали ему вслед тучи проклятий.
Лодка–коляска быстро шагала вперед. Задыхаясь от бега, Кугель в конце концов догнал ее, в высоком прыжке уцепился за борт, подтянулся и забрался внутрь.
Все было так, как он и ожидал. Дерва Кориме посмотрела сквозь касп и сейчас лежала в бессознательном состоянии, откинувшись на подушки. Фиолетовый касп лежал на ее коленях.
Кугель схватил его, потом взглянул на прекрасное необычное лицо, задумавшись, хватит ли у него времени осмелиться на большее. Фрикс явно считал, что нет. Дерва Кориме начала уже слабо ворочать головой.
Кугель спрыгнул с лодки и успел как раз вовремя. Успела ли она увидеть его? Он подбежал к зарослям кустарника у пруда и прыгнул в воду. С занятой им позиции он увидел, как лодка остановилась, а Дерва Кориме поднялась на ноги. Она стала ощупывать свое платье и розовые подушки в поисках каспа, затем стала оглядывать окрестности. Но кроваво–красный свет заходящего солнца бил ей в глаза, когда она посмотрела в сторону Кугеля. Поэтому она не увидела ничего, кроме тростников и отражения солнца в воде.
Рассерженная, она повелительным жестом вновь заставила лодку двигаться. Та шла сначала медленно, затем все быстрее, потом повернула к югу.
Кугель вышел из воды, осмотрел волшебный касп, сунул его в свой кошелек на поясе, затем повернулся и посмотрел в сторону Смолода. Он тоже пошел на юг, затем остановился. Вынув касп из кошелька, он закрыл правый глаз и прижал его к левому. Повсюду возвышались дворцы, террасы, башни с прекрасными висячими садами… Кугель мог бы смотреть так долгое время, но Фрикс стал беспокоиться.
Кугель положил касп обратно в кошелек и вновь отправился в долгое путешествие, но уже в Алмери.
Назад: Глава II
Дальше: Глава II. СИЛЬ
