Миранда остолбенела.

Она переводила взгляд с Люси на Анжелу и обратно, с изумлением разглядывая их. Быстро перекрестилась, прошептав по-испански молитву всем святым, и крикнула:

— Жан-Мишель! Жан-Мишель! Иди скорее, посмотри, что Люси привезла нам из Парижа!

Услышав пронзительный голос жены, Жан-Мишель вышел из кухни, вытирая руки передником. Шеф-повар застыл на месте, глядя на сестер. Миранда наконец узнала Люси по стрижке и обняла ее.

— Ты нас познакомишь? — сказала она, глядя на Анжелу так, словно перед ней инопланетянин.

Сестры расхохотались. Миранда и Жан-Мишель расцеловали Анжелу. Люси по дороге в «Беседку» успела рассказать об этих славных людях, о дружбе, которая уже давно связывает их семьи, о щедрости и необыкновенном оптимизме Миранды. Анжела была готова заранее полюбить их и рассчитывала на взаимность.

— Здравствуйте! Люси так много рассказывала о вас. Я — Анжела, сестра-близнец Люси.

Миранда терла глаза, дабы убедиться, что не спит и все это происходит наяву.

— Черт побери!

И, обращаясь к Люси, спросила:

— А что стало с твоей матерью?

— Уже четыре года, как лежит в земле, — ответила Анжела. — Не такая уж это была большая потеря.

— Черт побери! — растерянно повторила Миранда.

Потеряв дар речи, она смотрела на сестер, потом опомнилась и потащила Люси с Анжелой к бару. Ей и самой просто необходимо было выпить. Она сгорала от любопытства. Сначала рассказывала Люси, потом Анжела повторила всю историю. Миранда не переставала разглядывать их, пытаясь найти хоть какие-нибудь различия.

— Люси чуть выше, — сказала она. — Это не очень заметно, но я уверена, что она сантиметра на два выше Анжелы. И подбородки у вас немного разные. Мне кажется, что у Анжелы он не такой округлый. А в остальном… С ума сойти! Если бы не прическа, невозможно было бы сказать, кто из вас кто.

И тут же, как обычно, перескакивая с одной темы на другую, спросила:

— Мирей уже в курсе?

— Нет еще, — ответила Люси. — Она оставила мне на автоответчике безумное количество сообщений, спрашивает, как прошла передача. Мы вернулись из Парижа только утром, я собираюсь зайти к ней попозже.

— С Анжелой?

— Нет, сначала одна. Я познакомлю ее с Анжелой завтра или послезавтра. Пусть сначала переварит новость.

— А как программа? Когда ее покажут?

— В следующий понедельник, — ответила Анжела.

— Отлично! Ресторан как раз закрыт. Приходите ко мне, посмотрим вместе!

Дверь ресторана распахнулась, в зал влетела Дотти. Ее появление было, как всегда, очень шумным и сопровождалось приветствием, адресованным и родителям, и всем посетителям ресторана. Она направилась к матери и чмокнула в щеку Анжелу, которая сидела, загораживая Люси.

— Привет, Люси! Вау! Стрижка — просто супер! Ну как, встретилась со своей матерью?

И, не дожидаясь ответа, поцеловала мать.

— Привет, мам! Папа тут?

— На кухне. Ты ничего не замечаешь? — спросила ее Миранда, кивая на сидевших рядом сестер.

— Ну да, Люси коротко подстри…

Эта пауза была красноречивее любых восклицаний.

— Они мне очень понравились, — говорила Анжела, когда через час вместе с Люси выходила из «Беседки». — Такие приятные люди!

— Это наши самые близкие друзья, — довольно ответила Люси.

Анжела вздохнула и с удовольствием потянулась.

— Жизнь здесь кажется удивительно приятной! Все так просто, люди необыкновенно милые, принимают меня, как будто мы сто лет знакомы, не оценивают, не судят. В Париже совсем не так!

— Ты же слышала, что сказала Миранда, — напомнила ей Люси. — Если захочешь остаться в Брюсселе, то у них над рестораном есть свободная комната.

— Знаю, — снова вздохнула Анжела. — Я чувствую сильное искушение согласиться.

Сестры целый час говорили с Мирандой о том, что хотят видеться друг с другом как можно чаще, дабы наверстать в общении упущенное время. Они прекрасно понимали, что Анжела не сможет постоянно жить у сестры. Тогда Миранда сказала, что на верхнем этаже ресторана есть комната с мебелью, в которой время от времени останавливаются друзья-иностранцы. Сейчас комната свободна, и Анжела может спокойно остановиться там. Сестры пришли в бурный восторг.

В машине по дороге домой Люси и Анжела молчали, погрузившись в свои мысли. Когда Люси остановилась на светофоре, Анжела вдруг спросила:

— А твоя мама? Как думаешь, что она скажет обо всем этом?

— Мама? — рассмеялась Люси. — Да она будет на седьмом небе, когда узнает, что меня разыскивала не моя… То есть, хотела сказать, не наша мать. Она будет счастлива, даже если я с порога заявлю, что бросаю семью и удаляюсь в монастырь!

Входя в дом Люси, Анжела испытывала противоречивые чувства, те же, что и накануне, когда впервые переступила порог виллы Жилло. Она была поражена роскошью и комфортом, которые окружали ее сестру. Непривычный простор, дорогая мебель, сама атмосфера дома — все говорило о таком уровне жизни, которого она никогда не видала. Анжела была в восхищении и чувствовала какое-то восторженное возбуждение, которое немедленно заставило ее вспомнить собственные неудачи. Люси ее ровесница, но замужем и обеспечена. У нее двое детей, окруженных любовью и заботой — тем, чего сама Анжела никогда не получала и не дарила. Кроме того, у Люси были друзья, крут общения, в котором, как и в ее доме, было мило и уютно.

Анжела впервые осознала глубину пропасти, отделявшей ее от сестры.

— Давай выпьем кофе и обсудим наши дела, — предложила Люси, отправляясь на кухню.

Анжела молча кивнула. Все происходило слишком быстро. В Люси била какая-то бурная энергия, сметавшая все на ее пути. Анжела чувствовала, что барахтается между двумя берегами своих надежд, не успевая перевести дух. Еще вчера она ничего не знала о сестре, а сегодня уже находится в ее городе, живет в ее доме, знакомится с ее друзьями.

Следом за сестрой Анжела прошла в кухню.

— Мы такие разные, правда? — сказала она.

— Почему ты так думаешь? — отозвалась Люси, наливая воду в кофейник.

— Не знаю. У тебя семья, дом в чудесном месте. Похоже, твоя жизнь отлично устроена, муж неплохо зарабатывает…

Люси промолчала. Казалась, она целиком поглощена приготовлением кофе и не обратила внимания на слова Анжелы, но несколько минут спустя посмотрела сестре в глаза и спросила:

— Это тебя огорчает?

Люси очень мягко задала этот вопрос, но Анжела тут же принялась оправдываться: Люси не так ее поняла! Просто очень забавно, насколько по-разному сложились их жизни, и на самом деле это просто здорово — ведь при полном внешнем сходстве они сохраняют свою индивидуальность. Просто вот такое наблюдение, и все.

Люси задумчиво покачала головой. Достала чашки, молоко, сахар, вазочку с шоколадным печеньем и пригласила сестру за стол. Венди тут же вспрыгнула на колени к хозяйке и лениво замурлыкала.

— У нее будут котята? — спросила Анжела, только сейчас заметив раздувшийся живот Венди.

— Да, к сожалению! — ответила Люси, поглаживая кошку. — Не хочешь котеночка?

— Нет-нет! — решительно отказалась Анжела. — Мне и самой едва хватает места, куда уж кошку брать.

Люси молчала. Ей показалось, будто в словах сестры прозвучал хорошо замаскированный упрек, но надеялась, что это всего лишь плод ее воображения.

— Куда ты денешь котят? — спросила Анжела, чтобы уйти от разговора, который не хотелось продолжать.

Люси вздохнула.

— Понятия не имею. Оставить их не могу, и если никто не захочет их взять…

Анжела пристально посмотрела на сестру, пытаясь угадать, что она хотела сказать. Люси снова почувствовала невысказанный упрек.

— У меня действительно нет выбора! — попыталась оправдаться она.

— Хорошо, что с нами так не поступили, — мрачно пошутила Анжела.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… Мы тоже никому не были нужны.

Люси пожала плечами.

— Разве можно сравнивать!

Сестры снова замолчали. Наконец Люси, которой стало не по себе, решительно переменила тему разговора:

— Ну, так как?

— О чем ты?

— О комнате, которую тебе предложила Миранда.

Глаза Люси лихорадочно блестели, она едва сдерживалась.

— Не знаю. Нужно как следует подумать, — с сомнением ответила Анжела. — Ты же понимаешь, в Париже у меня своя жизнь, друзья. Работы, конечно, нет, но… В общем, я должна подумать. В принципе почему бы и нет? Было бы здорово.

— Не спеши, — согласилась с ней Люси, хотя в голосе ее слышалось нетерпение. — Миранда ведь ясно сказала, торопиться некуда. Как же замечательно, что мы теперь вместе! И мы могли бы видеться каждый день. Нужно столько всего наверстать. И не только нам, но и детям — у них теперь есть тетя, и они смогут делиться с тобой секретами, которые не всегда могут доверить нам, родителям. До сих пор у них была Доротея, но это ведь совсем другое. Ты же родная тетя. Им нужно лучше узнать тебя, чаще видеться, и они полюбят тебя. Подумай только, какая победа над судьбой! Ты нашла меня, и я чувствую, что теперь моя очередь сделать все, чтобы удержать тебя. Скажи честно, Анжела, разве тебя что-нибудь держит в Париже? Если дело только в друзьях, то это не проблема. На скоростном поезде отсюда до Парижа полтора часа езды.

Кстати, должна тебе сказать, жизнь здесь гораздо легче. Ты даже могла бы найти тут какую-нибудь работу. Сначала будешь жить у Миранды, пока осмотришься, а потом…

— Люси, Люси! — умоляюще воскликнула Анжела. — Я все это знаю, — продолжила она, уже гораздо спокойнее, — но дело в том, что… Мы ведь знакомы всего два дня!

— Ты права, прости меня.

В кухне снова стало тихо. Анжела была глубоко тронута таким проявлением симпатии со стороны Люси. Она чувствовала, что сестра искренне хочет быть с ней, уделяет ей все свое внимание, хотя заходит несколько дальше, чем следует. Анжела уже забыла, когда к ней относились с такой добротой. Господи, как же это хорошо! Словно она наконец вернулась домой после долгих странствий и суровых испытаний. Радость, с которой Анжелу приняли, поразила ее, но в то же время было не по себе: словно ее с корнем выдернули из собственной жизни. Конечно, эта жизнь была не так уж весела, но она сама построила ее. Люси во многом была права — очень важно создать прочные отношения, сблизиться с детьми, постоянно видеться, если, конечно, Анжела хочет стать членом семьи Люси, тем более что семья готова принять ее с распростертыми объятиями. Что и говорить, возможность поселиться рядом с сестрой соблазняла ее. Но все-таки события разворачивались так стремительно, что Анжела, воинственная и бесстрашная, обладавшая бешеным темпераментом, никогда не думавшая о последствиях своих поступков, все же видела множество поводов для беспокойства. Что, если у них с Люси ничего не выйдет? Что, если через некоторое время сестра отдалится и бросит ее? Что, если Ив и дети не полюбят Анжелу?

А ведь вполне возможно, что она сама не сумеет сблизиться с Люси и ее семьей. Некое едва заметное мещанство Ива и Люси иногда заставляло Анжелу чувствовать себя не в своей тарелке. Безусловно, размеренность их жизни могла бы помочь ей ощутить почву под ногами — то, чего ей так не хватало. Но в тридцать пять лет не так-то просто принять чужой образ жизни. Во всяком случае, и речи не может быть о том, чтобы жить с ними под одной крышей. Вполне достаточно просто дружеских отношений.

Кроме того… Нет, Брюссель, конечно, очень милый город, но по душе ли ей остаться здесь навсегда? Вот так взять и переехать в другую страну?

Нет, все-таки надо как следует все обдумать. Возможно, комната, которую предложила Миранда, самый подходящий вариант, хоть и промежуточный, который никого ни к чему не обязывает. А если ей действительно здесь понравится и она обретет новый смысл жизни, тогда можно будет начать поиски какой-нибудь работы и обзавестись собственным жильем.

Люси совершенно права. В самом деле, почему бы не попробовать? Она так давно искала родных, чего теперь бояться? К тому же совершенно необязательно бросать маленькую комнатку в Париже. Чердак «Беседки» любезно предоставлен в ее распоряжение, но это вовсе не значит, что нужно отказаться от собственного угла. Жилье в Париже будет запасным аэродромом.

Все, что говорила Люси, — так просто, так очевидно. Возможно, она несколько забегала вперед, но в целом все выглядело вполне разумно.

Анжела поняла, что согласится жить у Миранды. Насчет остального — посмотрим. Как бы то ни было, сменить обстановку просто необходимо. В Париже ее преследовали неприятные воспоминания, заставлявшие постоянно возвращаться к прошлому. Предстоящие перемены немного пугали, но, возможно, наконец-то у нее появится шанс взять судьбу в свои руки. Посмеяться над жизнью, над этой дрянью, которая до сих пор ни во что не ставила ее.