Книга: Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый
Назад: Глава шестнадцатая
Дальше: Глава восемнадцатая

Глава семнадцатая

Низкорослая и лохматая, как ведмедь, лошадка Вадимира – недавний подарок хозарских родственников Велиборы, переданный через купцов, внешней статью проигрывала почти всем лошадям отряда, и даже казалась слегка смешной. И, имея возможность свободного выбора в небедной княжеской конюшне, сел Вадимир на неё только для того, чтобы примириться с женой. Это перед воеводой Первонегом и посадником Лебедяном Велибора показалась приветливой, и демонстрировала свою улыбку, привычно не вынося сор из избы. На мужа же, как Вадимир сразу понял, всё ещё сердилась, зная заранее, что он сам начнёт искать способ примирения. Он и нашёл подходящий – сел на дарёную лошадку, удивив своим выбором видавших виды конюхов. Правда, не забыв взять с собой заводного рослого жеребца. Но на ходу лошадка оказалась необычайно быстрой, выносливой и послушной. И к тому же, благодаря своему небольшому росту, особенно вёрткой в поворотах и разворотах. Настолько вёрткой, что сначала это было даже непривычно, казалось, что лошадка не слушается и «чудит», хотя она, наоборот, очень хорошо, с желанием слушалась. Приноровившись к такой езде, Вадимир даже играл ходом лошадки, то вперёд срываясь, обгоняя всех, чтобы переброситься несколькими словами с разведчиками, и проскочить между корпусами их сильных и рослых коней вёртким маневром, то резво припуская к середине кавалькады, где в утеплённых санях ехала, до самого носа укрытая пологами из тёплого меха, Велибора, и там вокруг коней прокрутиться, завершая еще один маневр.
Велибора жест Вадимира оценила, и однажды даже коротко улыбнулась. Но решила, похоже, что ей ещё предстоит слишком многого от мужа добиться, и потому всякий раз при его очередном приближении закрывала глаза, показывая, что дремлет. Но делала это так, чтобы Вадимир увидел – она именно показывает это, а не дремлет по-настоящему, и стоило ему отъехать, она опять по сторонам смотрела. Такой умелый ход в женской игре заставил слабого для такой жены характером Вадимира подъезжать к саням чаще, хотя и с тем же результатом.
Воины сотни, взятой княжичем в качестве сопровождения, видели всё это, на сани косились с неодобрением, а на княжича поглядывали с сочувствием. Все они входили в его личный полк, были, как сам Вадимир, молоды и малоопытны, как в сече, так и в житейских делах, но понимали многое. Вадимира откровенно жалели.
Так и преодолевали бесконечную дорогу, под скрип снега, давимого копытами и полозьями саней, под шутки молодых воев над теми, у кого белели от мороза щеки или нос. Темп передвижения сразу взялся высокий, как и приказал княжич, но не такой, чтобы утомиться в первый же день пути, и скоро миновали первые ближайшие к Славену охранные крепостицы – без задержки. Вадимир не намеревался снимать с них гарнизоны на необходимое вроде бы усиление городской дружины, поскольку путь в полуночную сторону вёл к разбросанным в нескольких местах княжеским дружинам, которые подчинялись лично Буривою. И снять отсюда даже несколько десятков без разрешения отца, не зная его планов, Вадимир не решился. Его надежды связывались с тем, чтобы выпросить для сохранения Славена тысячный полк Гостомысла, оставившего своих воев на попечение отца. Вернувшись с ними, уже много раз прошедшими через суровую и жёсткую сечу и в родных землях, и участвующими в походах к бодричам, и хорошо знающими, на что способны варяги-русы, как и любые другие бойцы, Вадимир мог бы быть спокоен за городские стены. Эти испытанные вои не подведут, и противника в город не пропустят.
Мороз, ещё ранним утром обещавший день, может быть, угрюмо-суровый, не редкий для этих не слишком ласковых широт, неожиданно в середине дня принёс, к общей радости, солнце, которое играло на снегу, отражаясь многогранными лучами, и создавая приподнятое настроение, которое даже у Вадимира улучшилось, несмотря на всё старание Велиборы его испортить…
* * *
Любить жену, знал Вадимир, положено по законам богов. Но, наверное, боги дают людям эту любовь, не спрашивая их личного согласия. Как иначе объяснить то, что произошло с ним. Сам он никогда раньше, до предложения о свадьбе, Велибору не видел. Знал, конечно, что скоро ему, как и всем, предстоит жениться, приглядывался к разным славенским красавицам с естественным интересом, и представлял, как должна выглядеть его будущая жена. И не сомневался, что она будет мало отличаться от жён его старших братьев. Рано потеряв мать, и, в отличие от старших братьев, лишённый, практически, материнской заботы, Вадимир имел представление о женщинах как раз через их образы. Но, когда отец пригласил младшего сына для разговора к себе, Вадимир совсем не ожидал, о чём пойдёт речь. Тем более, не ожидал, что инициатива его женитьбы будет исходить не от самого отца, а от посадских советников, которые, как оказалось, имеют возможность вмешиваться не только в торговые и ремесленные дела города, но и во внутрисемейные отношения князя.
Однако получилось именно так. И отец сам объяснил сыну, почему так должно получиться. Присутствие посадников подсказало, что всю эту историю придумали они, преследуя собственные интересы. Конечно, их собственные интересы всегда назывались интересами Славена, но Вадимир прекрасно понимал уже тогда, что свой карман посадники от общего не отделяют, считая, что хорошее для них будет хорошим и для города…
Отец объяснил то, что Вадимир знал и без него… Хозары подбирались к полуночным славянским землям вплотную. Они давно обложили непомерной данью многие города, притесняли и грабили близких соседей словен и русов – Киев, Муром и Ростов, тянули руки к Русе, Смоленску, Плескову и Славену, чтобы взять под свой контроль все северные торговые пути, связывающие Европу с Византией. Тогда, если бы это удалось, Хозария могла бы сравниться величием, силой и славой с самой громадной Византией. Воевать с хозарами приходилось не реже, чем с привычными соседями – свеями, урманами и даже данами, повадившимися совершать походы на восход.
Отец объяснил и то, что сын понимал, но никак не мог приложить это понятие к себе… В такой сложной для словен обстановке женитьба младшего княжеского сына на Велиборе, пусть и дочери бывшей рабыни, но представительнице знатного и могущественного хозарского рода, даже при том, что Велибора на целых восемь лет и старше его, давало бы словенским купцам возможность наладить более дружеские отношения с каганатом. И даже политически такой ход давал Славену преимущество перед другими славянскими городами.
Только потом Вадимир узнал, что посадские советники хотели намного большего. Они хотели, чтобы тогда ещё живой Всеволод, ставший наследником после гибели Володислава, взял Велибору второй женой. Но Буривой воспротивился этому. Наличие второй жены никак не могло смутить князя. Боги разрешают это, хотя у словен случается подобное и редко. Но сделать хозаритянку женой наследника – Буривой видел в этом реальную опасность. Это значит, что впоследствии наследником княжеского стола вполне может стать человек с примесью хозарской крови, и подверженный влиянию Хозарии. Это казалось тем более опасным, что боги к тому времени не дали Всеволоду сыновей, наградив его только дочерьми. И Буривой решил, что Велибора может быть женой только младшего сына, хотя сама старше его на три года. Посадники пытались князя уговорить, но он на своём стоял твёрдо. И, чтобы не слушать дальнейших пререканий, сразу вызвал к себе Вадимира.
Вадимир тогда испугался, и почувствовал себя так, словно его мечом по шелому ударили. Шелом удар выдержал, но в глазах потемнело, и не скоро он обрел способность соображать. Показалось, что представления о будущей жизни рушатся, потому что его самого и его будущую, ещё не дарованную богами любовь приносят в жертву. Он никогда не видел свою наречённую жену, но в представлении молодого княжича все хозары были одинаково уродливы, кривоноги и отвратительны, как и их чудовищные помыслы, направленные на притеснение славянских народов. Но пойти против воли отца Вадимир не посмел, не посмел даже возразить, и только склонил безмолвно голову, выказывая уважение и послушание.
Впрочем, сомнения Вадимира быстро развеялись, когда его с Велиборой будто бы невзначай познакомили. Конечно, она была совсем иная, нежели жёны старших братьев. И лицом, и характером. Чернявая, стройная, с игривыми раскосыми глазами, которые не имели привычку смотреть в пол, когда говорит мужчина. Но она была бесспорно красива, и, уже день спустя, молодой княжич в ожидании свадьбы ночи спать не мог, думая о своей наречённой.
Тогда он понял, как людям даётся богами любовь…
Но уже сразу после свадьбы, в первые же дни, Вадимир почувствовал, что ему бывает очень трудно настоять на своём, когда молодая жена имеет собственное мнение. Велибора наводнила дом слугами, хозарами по рождению, к ней часто приезжали хозарские купцы. Вадимир сначала попытался противиться такому порядку, на что Велибора, после нескольких резких фраз в перепалке, просто запиралась в своей половине терема, и общалась только со слугами. А если необходимо было сказать что-то Вадимиру, то опять же передавала это через своих слуг. И даже слуги эти смотрели на княжича с лёгкой насмешкой во взгляде.
Так длилось целый год. Чуть-чуть помог наладить семейные отношения Гостомысл. Вадимир не жаловался ему, брат и сам всё видел.
Гостомысл спросил однажды:
– Читать ты её по-нашему не выучил?
– Выучил…
– Заставь «Измарагд» прочесть.
– Заставил. Да ей и раньше читали…
– Не помогло?
– Как видишь…
– Тогда подумать надо, что поможет…
А однажды спокойно, словно после долгих раздумий, и будто бы продолжая долгий разговор, сказал в присутствии хозарских слуг:
– Тебе следовало бы уже отправить Велибору в отчий дом. Одиноким не останешься. Я найду тебе хорошую новую жену, у меня есть на примете…
Взгляды братьев встретились, Гостомысл увидел испуг в глазах младшего, но тот уже через секунду прочитал в ответном взгляде спокойную уверенность. И понял, что фраза была произнесена специально. И понял, что ему ответить:
– Может быть, ты и прав… – подыграл он, активно показывая в голосе боль и раздумья. – Если будет так продолжаться, я так и сделаю…
Боги не дали к тому времени молодым супругам детей, и это была веская причина, чтобы отказаться от жены, согласно давним обычаям предков. Велибора не могла не знать этих обычаев. Но Вадимир сам не ожидал, как перевернёт всю его жизнь одна короткая фраза Гостомысла. С этого времени Велибора полностью изменилась. Стала ласковой, с готовностью заглядывала в глаза, словно стремилась угадать желания мужа. И привела в дом труболётку Бисению, выкупив старую рабыню у прежних хозяев. Бисения гадала, предсказывала, наговаривала, заговаривала, готовила травяные настои для плодовитости супругов. Пить эти настои Велибора уговаривала и самого Вадимира. Он пил… Пил, и чувствовал, как с каждым днём крепнет его любовь к Велиборе. Более того, согласно предсказаниям Бисении, их бездетность имела глубокие корни в родне Вадимира. И для князя Буривоя, и для Гостомысла, и для Всеволода были приготовлены настои. Всеволод с Гостомыслом, не доверяя труболётке, как и самой Велиборе, пить отказались. Князь Буривой с улыбкой выпил одним глотком целую берестяную баклажку напитка, предназначенного для десятидневного употребления по частям. Но всё же запил второй, большой баклажкой мёда, чтобы смягчить горечь, заполнившую рот. Велибора хотела помешать такому добавлению, но Вадимир не дал ей.
– Мёд всё испортил…
– Мёд только спасает, и никогда ничего не портит, – князь довольно вытер усы и бороду. – Мёд сделан богами для людей. Это тебе любой волхв скажет.
– Мёд делают не боги, а пчёлы, батюшка… – привычно возразила Велибора.
– Когда я бью врага мечом, никто не скажет, что меч убил человека. Скажут, Буривой убил. Так и мёд… Пчёлы – орудие в руках богов, дочка…
Так прошёл второй год. И к его исходу жена сообщила княжичу, что он скоро станет отцом. Труболётка Бисения предсказала, что родится дочь, и будет она чрезвычайно красивой.
Вадимир с нетерпением ждал окончания положенного срока. И старался беречь жену, чтобы дочка родилась, в самом деле, красивой и здоровой…
* * *
Солнце казалось чуть сплющенным, и уже ложилось на виднокрай, прикрытый розовым маревом, предвещавшим на завтра ветреный день, когда сотник Благота, едущий впереди, почему-то остановил движение кавалькады. Вадимир ударил пятками свою лохматую лошадь, и поскакал к сотнику, чтобы выяснить причину. И издали заметил спускающуюся с горы и скачущую во весь опор разведку, загодя высланную ненамного вперёд. Значит, Благота, тоже заметив разведчиков, решил дождаться вестей на месте. Княжич же, опередив первые ряды сотни, выехал им навстречу.
– Что там случилось? – спросил рыжеусого десятника Вепра.
– Варяги… – глухим голосом отозвался Вепр.
– Много?
– Не меньше, пожалуй, тысячи… Только из-за поворота вышли… А дальше сколько – и неведомо… Идут шибко скоро, по трое в ряд… Вот-вот горку перевалят…
Вадимир чуть растерянно осмотрелся окрест, словно здесь можно было найти другие дороги, по которым возможным оказалось бы обойти варягов, и остаться незамеченными. Но дорога лежала одна, а пробираться через сугробы к лесу – значит увязнуть, и потерять маневренность и скорость, к тому же позволить имеющему численное превосходство неприятелю окружить себя. И крепостей словенских близко нет, чтобы погнать отряд туда со всей возможной скоростью, и укрыться за стенами. Несколько близких деревень не спасут, поскольку не имеют даже основательного тына, за которым возможно укрыться.
Подскакал к разведчикам и Благота. Ему тут же несколькими словами обрисовали ситуацию.
– Это, должно быть, та помощь, что идёт к Русе из Бьярмии, – решил Вадимир. – Мы для них лёгкая добыча… Ни сопротивления оказать, ни убежать… А захватить княжича, когда их князь в плену – чем лучшим можно их соблазнить!
– Почему они этой дорогой едут? Мимо наших крепостиц… И не боятся… – сотник, кажется, нашёл, за что ему сердиться на варягов.
– А чего им бояться? – возразил десятник Вепр. – Ни в одной нашей крепости столько дружины не наберёшь, чтоб хоть на день их остановить. Самые сильные вои у воеводы Военега в Лосином броду. Но и там только три сотни от силы… Что такое три сотни против них? Четверть часа сечи…
– В Лосином броду стены прочны, а у нас стен нет. Что делать будем? – спросил Благота. – Сани бросить… Верхами, может, и оторвёмся…
– Кони устали, чтоб отрываться, – задумчиво посетовал княжич. – Мы весь день их гнали без роздыха… И Велибора… Она верхом не сможет…
– Если до перекрёстка галопом вернуться… Там в объезд пойти…
– До перекрёстка два часа езды. Догонят. Заметят раньше, чем с глаз скрыться сможем… Они на горке будут…
– Всё! – сказал один из воев разведки, не прекращающий наблюдение за дорогой. – Они нас заметили…
Передовая группа варягов уверенной рысью перевалила горку и остановилась перед спуском, разглядывая дорогу впереди и растянувшуюся цепочкой кавалькаду сотни Вадимира внизу.
– Что делать будем? – сотник Благота, такой же молодой и малоопытный, как княжич, ждал решения, которое сам принять не мог.
– Собирай сотню в «каре», а там… Может, договоримся… – решился Вадимир.
Благота развернул коня, и отдал распоряжения.
Вперёд выехали и поравнялись с княжичем сани с Велиборой.
– Что случилось? Почему стоим? – властно спрашивала она воинов, но те княжну словно не слышали и не замечали, чем только злили её, впрочем, не слишком обращая внимания и на её злобу. А, может быть, злили умышленно. – Что случилось? – теперь уже властно спросила у мужа.
– Варяги… Много…
В глазах Велиборы мелькнул испуг.
– Придумай что-нибудь! Придумай! Мы должны успеть к батюшке к живому! Он умирает… Ну же!.. Придумай!..
Вадимир и без понукания уже принял решение.
– Благота! Оставь строй, как был… Ни к чему это… Нас сомнут за мгновение… Вперёд едем…
– Как? – спросила Велибора.
– Так и едем, как ехали. Я впереди, ты – рядом. Вот и всё перестроение… Как к ним приблизимся, и я начну разговаривать с предводителем, выходи из саней, чтобы живот твой видно было. Улыбку свою выбрось… Выгляди грустной… Поняла?
Было в голосе княжича нечто такое, что Велибора только испуганно кивнула в ответ, и не посмела даже спросить, что он задумал.
– Едем!
Кавалькада снова двинулась в путь тем же резвым ходом. Варяги, остановившись в самом начале спуска с горы, натянули поводья коней, и замерли в ожидании. Послали гонца к основным силам с предупреждением. Расстояние между противниками сокращалось стремительно, но Вадимира это, казалось, совсем не смущало. Сам он выглядел уверенно, будто бы знал, что для его жизни и для жизни воев его сотни нет никакой угрозы. Уже подъезжая к варягам, увидел, как через перевал к передовой группе скачет ещё два десятка воев во главе с человеком под рудяным плащом. Значит, говорить придётся именно с этим человеком.
Все три группы встретились одновременно.
– Кто путешествует по нашим дорогам? – не грубо, но властно спросил Вадимир. Так спрашивает только человек, имеющий право спрашивать. И княжич сразу обозначит своё право голосом и интонацией. Но варяги робости не показали.
– А кто ты такой, чтобы спрашивать нас?
– Я – сын князя Буривоя княжич Вадимир. И всегда рад приветствовать гостей на своей земле. К сожалению, я не знаю, как этих гостей звать-величать…
– Рад познакомиться с тобой, княже, – усмехаясь, выехал навстречу Вадимиру человек в рудяном плаще. – Я воевода Далята из варягов-русов, еду со своими полками из Бьярмии как раз для того, чтобы наше знакомство стало ближе.
Вадимир, казалось, не понял грозного намёка воеводы, и продолжил разговор тем же ровным властным голосом:
– К сожалению, я не смогу принять тебя, воевода, как подобает хозяину, но, думаю, что через наши земли ты едешь только срезая путь до короткого. И примет тебя твой князь Войномир. Но дней через десять, когда продолжатся переговоры, мы увидимся с тобой в моём тереме, если ты будешь входить в число сопровождения своего князя…
– Войномир? – воевода Далята не понял, о чём идёт речь. – Про какие переговоры ты говоришь? Где Войномир?
– Насколько я знаю, вчера вечером он ещё был в Русе. Мы с ним беседовали именно там…
– Войномир… Но, разве его не увёз Гостомысл в…
– Гостомысл оставил его в Славене. Вчера утром я освободил Войномира, а уже вечером мы провели первую часть переговоров об установлении мира. И сейчас я еду к своему отцу князю Буривою, чтобы высказать ему условия Войномира, и получить отцовское разрешение на ведение переговоров, поскольку батюшка мой тяжело болен, и не может сам приехать в Славен.
– Да… – голос воеводы потерял агрессивность, и стал почти участливым. – Мы слышали, что Буривой страдает от ран…
– Он в тяжёлом состоянии, и я даже взял в эту поездку жену… – Вадимир кивнул на вышедшую из саней Велибору. – Мало ли… Вдруг, это последняя наша встреча…
– Мы желаем здравия твоему отцу, – сказал воевода. – И не смеем тебя долее задерживать… Эй, там, освободите дорогу княжичу и его сопровождению…
– Передай Войномиру, что я вернусь вскоре, как только позволят обстоятельства – сказал княжич. – А тебя, воевода, по-возвращению, я жду в гости в своём словенском тереме…
И Вадимир тронул пятками свою лохматую лошадку…
Далята в знак благодарности приложил руку к окольчуженной груди…
Едва миновали последние ряды остановившихся варягов, Вадимир остановился рядом с санями, и получил благодарственную улыбку жены:
– Никак уж, признаюсь, не ожидала от тебя такой ловкости! – сказала она. – Таким вот и надо быть всегда, иначе ничего в жизни не добьёшься…
– Стыдно быть таким… – тихо сказал Вадимир, и покраснел. Но, чтобы скрыть свои чувства, оглянулся, и знаком подозвал к себе сотника.
Благота быстро подъехал.
– Считал? Сколько идёт?
– Много. Около трёх тысяч. Точно сосчитать не сумел.
– Значит, это те, про которых знает Первонег… Хорошо, что не больше… Пошли гонца к Первонегу с докладом. Всё, что видели, пусть скажет. Гонца гони кружной дорогой. Лучшего коня выдели, чтоб успел…
Вадимир ещё раз оглянулся. Солнце садилось за виднокрай, и только маленькая часть красного диска была видна над далёким лесом. Скоро наступят сумерки. А до ближайшего жилья, где можно заночевать всему отряду, ещё ехать и ехать.
– Подгоняй коней! Медленно едем… Подожди… Давай сюда гонца. Я его на свою лошадку посажу. Моя, пожалуй, быстрее всех других будет, да и дорогу лучше терпит…
– Княжна-то что на это скажет? – сочувственно спросил Благота вполголоса.
– Если она дома распоряжается, то здесь командую я! – Вадимир был полон решимости.
– Эй, Белоус! – крикнул сотник смуглого и черноусого, словно в насмешку, дружинника. – Иди-ка сюда! Гонцом в Славен поедешь…
Назад: Глава шестнадцатая
Дальше: Глава восемнадцатая