Книга: Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый
Назад: Глава одиннадцатая
Дальше: Глава тринадцатая

Глава двенадцатая

Дверь распахнулась широко, и вошёл глашатный Сташко. Стукнул, как и полагается ему по должности, посохом в пол.
– Княже, прибыли послы от короля франков Карла Каролинга. Прикажешь собрать бояр и встретить послов в парадной горнице? – Сташко говорил не громко, совсем не так, как привык вещать в официальной обстановке.
Но Годослав, как и Дражко со Ставром, прекрасно слышал стук многих каблуков по коридору, и догадался, что Сташко уже пришёл не один.
– Это официальное посольство? – спросил Годослав, прекрасно разыгрывая голосом своё удивление.
– Нет, княже. Личный посланец короля шевалье дю Ратье желал бы поговорить без постороннего присутствия и в обстановке, далёкой от торжественности. Более того, он желает, как и его король Карл, чтобы миссия, с которой дю Ратье к нам прибыл, не разглашалась. Но решать, княже, тебе… Бояр собрать не долго. А они всегда обижаются, когда дела решаются помимо них, и без совета советников.
– Пусть обижаются. Ты зови посла сюда. Здесь нет посторонних. Я помню дю Ратье. Он всегда был уважительно настроен к бодричам, и мы к нему относимся точно так же…
Сташко поклонился, принимая княжескую волю, торжественным жестом распахнул вторую створку двери шире, и ещё раз стукнул посохом в пол.
– Шевалье дю Ратье! – теперь уже глашатный показал, что возраст не отнял у него голос.
Дю Ратье вошёл, стуча высокими каблуками по дощатому полу, жестом руки за спину попросил сопровождающего подождать за дверью, и уважительно поклонился сначала Годославу, потом стоящим чуть в стороне Дражко и Ставру. Майордом Карла прекрасно знал Дражко, а Ставра несколько раз видел, и тоже знал, кто это такой. И с самим Годославом был не менее хорошо знаком. Сам ростом с королевского дядюшку Бернара, дю Ратье не отличился в боях, и не имел воинской славы. И, чтобы как-то поднять себя и свое самоуважение, всегда носил сапоги на высоких каблуках, как греческие актеры носили котурны.
– Ты свободен… – Годослав отослал Сташко, и широким, но уважительным жестом пригласил посланца франков пройти в горницу.
– Вот удачный случай, достойный удивления! – сказал Годослав, протягивая шевалье руку для рукопожатия, как старому доброму знакомому. Это, конечно, было нарушением всякого этикета, но сразу сделало посла более радушным, поскольку такая честь послам обычно не оказывается. Годослав знал, что делал, демонстрируя радушие. – Не успеешь подумать, как оказия приходит сама собой…
– Я рад от своего лица и от лица своего сюзерена приветствовать принца бодричей Годослава, и к радости своей удовлетвориться его добрым здравием и благополучием его дома. Хотя я и не понимаю, принц, о каком удачном случае, и о какой оказии вы говорите… – дю Ратье улыбался добродушно и открыто, как и положено улыбаться опытному дипломату. Он включился в игру приветливого уважения, хотя прекрасно понимал, что это только игра, и от князя бодричей его отдаляет громадная дистанция.
– Случай предельно прост, – сказал Годослав, шагнул к столу, и вытащил из целой стопки исписанных листов бумаги запечатанное княжеской печатью письмо.
– Я написал королю о своих проблемах, и искал нарочного, чтобы отправить письмо с наибольшей скоростью так, чтобы оно попало не в руки секретарей, где может надолго задержаться, а сразу к его величеству. Проблемы, признаюсь, серьёзные, и мне будет сложно разрешить их без поддержки моего царственного сюзерена.
– У вас что-то произошло? – обеспокоенно спросил дю Ратье. При этом было заметно, что беспокойство его совсем не наиграно.
– Ещё не произошло, но готово произойти, – посетовал Годослав. – Проклятые северные соседи никак не хотят успокоиться нашим мирным сосуществованием. Им не нравится не только то, как мы живём… Им вообще, похоже, не нравится, что мы живём…
– Датское королевство зашевелилось? – переспросил дю Ратье.
– Если бы просто зашевелилось… – вступил в разговор Дражко, уже сообразивший, к чему ведёт разговор Годослав. – Там, дорогой мой дю Ратье, заново родился не кто-то-нибудь, а сам герцог Трафальбрасс…
– То есть, как?.. – не понял посол франков, думающий, что Дражко неправильно выразил свою мысль на франкском языке, на котором все они разговаривали. – У них появился кто-то новый, равный Сигурду?
– Нет, слава Свентовиту. Просто, сам герцог снова вошёл в милость у конунга Готфрида. И, чтобы эта милость не оказалась случайным проходящим явлением, он старается укрепить свои позиции за счёт нашего княжества. То есть, готовит большую войну сразу в нескольких направлениях. Вы же знакомы с нашим главным разведчиком… – князь-воевода показал глазами на волхва Ставра. Майордом поклонился разведчику ещё раз. – Он только что вернулся с датской границы, и принес нам кучу неприятных известий. И я, прибыв только сегодня со своим полком из королевской армии, из седла попадаю в седло, чтобы отправиться в полуночную сторону…
– Это, в самом деле, неприятная новость… – задумчиво сказал дю Ратье. – И что Сигурд решил предпринять?
– Он готовит большую сухопутную армию, причём, растягивает её по всей протяжённости границы, чтобы одновременно растянуть и наши силы, и воспользоваться своим преимуществом в численности, – объяснил Годослав. – Кроме того, в ближних к материку датских фьордах концентрируются суда викингов, чтобы высадиться на острове Руян и захватить Аркону. Самое неприятное в том, что мы никак не ждали от данов зимней кампании. Впечатление такое, что Сигурд, в силу вспыльчивости своего характера, вдруг вспомнил собственное унижение на турнире три с половиной года назад, и воспылал жаждой мести. А если Сигурду что-то взбредёт в голову, он стремится воплотить это в жизнь немедленно. Вы же помните его норов…
Дю Ратье ненадолго задумался.
– Я думаю, что смогу вам объяснить причину такой спешки Готфрида. И дело здесь вовсе не в мстительности герцога Трафальбрасса…
– Тогда в чём же дело?
– Дело в том, что Готфрид действует так по просьбе своего союзника князя Бравлина Второго, против которого наш король решил провести зимнюю кампанию. Именно по этому поводу я и прибыл к вам. Мой государь Карл хотел бы, во исполнение договора о частичной вассальной зависимости, затребовать от вас для участия в кампании пятитысячное войско. Причём войско это должно хотя бы наполовину состоять из лучников, чтобы они могли достойно противостоять лучникам князя Бравлина, которые всегда доставляли нам множество хлопот. Прошу прощения, мы зовём привычно лучниками тех, кого вы зовёте стрельцами… Должно быть, это намерение его королевского величества стало известно Бравлину, и тот, как обычно, обратился за помощью к Готфриду Датскому, чтобы Готфрид своими действиями сковал ваши полки.
– Да… Это возможный вариант, – согласился Дражко.
– Да-да, это похоже на правду, – задумчиво подтвердил и Годослав.
– Это и есть правда, – вывел резюме шевалье дю Ратье. – И ваше положение, как я вижу, настолько серьёзно, что вы…
– Что мы не только не в состоянии послать его величеству пять тысяч дружинников, – сказал Годослав. – Но я сам написал письмо с просьбой оказать мне помощь хотя бы десятитысячным полком. Теперь, вижу, моё письмо было написано напрасно. А жаль. Мне так трудно даётся ваш письменный язык, но я очень старался допустить меньше ошибок.
Князь небрежно бросил письмо на стол в другие бумаги, и улыбнулся настолько горько, что дю Ратье не мог не посочувствовать ему хотя бы виноватым взглядом.
– А самим вам выстоять возможно? Хотя бы несколько месяцев. До весны.
– Мы выстаиваем уже не одно столетию, друг мой… – сказал Дражко. – Постараемся не посрамить память предков и сейчас.
– Я доложу его величеству ваше положение дел, хотя не берусь обещать, что он сумеет помочь вам. Дело в том, что наш король, да продлит Господь его годы, затеял одновременно ещё одно дело, которое тоже отнимает значительные силы, задействованные в охране глубокого тыла…
– Неужели вам предстоит ещё одна война? – с лёгким удивлением спросил доселе молчавший Ставр. – Надо сказать, что нынешний год отмечен уже завоеванием Баварии. Прибавить к этому возможность завоевания княжества вагров, да и ещё что-то…
– Скорее, это не война, а попытка избежать возможной войны у себя в тылу, всегда небезопасном вот уже на протяжении почти тридцати лет… Короче говоря, Карл решил переселить из Саксонии десять тысяч наиболее ненадёжных сакских семей. Он даёт им земли в глубине франкских и италийских территорий, а на их место переселяет десять тысяч франкских семей… Мера не популярная, но – вынужденная… Однако я не смею долее отнимать у вас время. И скоро поспешу в обратную дорогу, только повидавшись с аббатом Феофаном, к которому имею от короля дополнительное поручение.
– Вы очень спешите… – сказал Годослав. – Могли бы и отдохнуть после длительного сырого пути… Погода нас нынче не балует…
– Прошу прощения, принц, я на службе. Отдыхать буду только тогда, когда доложу своему королю положение вещей… – дю Ратье поклонился, и сделал, пятясь, несколько шагов к двери. – Впрочем, до вечера я, скорее всего, задержусь в доме у аббата Феофана. Если у вас будут новости, достойные внимания короля, можете переслать их прямо туда…
Годослав проводил его почти до выхода, и на прощание опять пожал руку.
Едва в коридоре стихли шаги, как Дражко довольно потёр руки.
– Чему радуешься, брат? – спросил Годослав.
– Похоже, у меня будет стрельцовский полк!
– С чего это? – не понял князь.
– Собирай бояр… Зря, что ли, они с разбегу покрестились почти поголовно! Я стрясу с них стрельцов, и ослаблю их дружины, что нам тоже немаловажно. Собирай, княже, бояр… Пошли Сташко…
– Кажется, я понимаю твою мысль. Наверное, она правильная. Соберём. Но сначала мы поговорим ещё с одним человеком…
* * *
– Сташко, позови Веслава, – распорядился Годослав. – И пошли вестовых за боярами. Я хочу с ними посоветоваться. То есть… Мы с соправителем князем-воеводой Дражко хотим посоветоваться с боярами. Именно так и скажи. Мы с Дражко. С соправителем князем Дражко. Именно – с соправителем. И пусть приходят с готовыми данными. Кто сколько людей может выставить, в случае, если Сигурд перейдёт нашу границу. Пусть пересчитают дружины…
Глашатный молча поклонился, и отправился выполнять команду.
– Сам Веслав приехал? – спросил Дражко. – Давненько мы не встречались.
– Да, Веслав приехал ещё два с половиной часа назад. Мы с ним разговаривали как раз до прихода цеховых старшин. Потом я отправил его отдохнуть с дороги, чтобы не попал ненароком на глаза дю Ратье. У Веслава слишком заметная фигура, чтобы его не узнать во Дворце, как его узнают обычно в сече.
– Тяжела жизнь княжеская. Когда же ты, княже, успел написать такое толстое письмо Карлу? – удивился Ставр, бросив взгляд на княжеский стол.
– А я, признаться, и не писал. Это письмо вовсе не к Карлу. Я показал первое попавшее в руки письмо из тех, что потолще. Вовремя вспомнил, что у меня здесь валяется не отправленное, – Годослав улыбнулся. – Я слишком плохо пишу по-франкски, чтобы рискнуть обратиться к королю в письменной форме, и не быть осмеянным. А быть осмеянным я не хочу.
Тяжёлые шаги в коридоре сообщили, что Сташко возвращается с Веславом, воеводой Старгорода, столицы княжества вагров, воином, с которым в сражении не всегда желали скрестить оружие самые прославленные рыцари Карла Великого, а кто решился на это, бывал рад, что остался в живых, если оставался. Правда, воевода всегда отказывался от обычных перед сражениями поединков с рыцарями, как и от участия в турнирах, но обосновывал это тем, что он не ищет воинской славы, но действует всегда, только как простой вой своего князя, и защитник своего народа. Этот принцип не все понимали, и враги, порой, обвиняли воеводу в отсутствии отваги. Но в общей сече сам Веслав регулярно доказывал обратное.
Веслав вошёл, и показалось, что он один занял всю комнату, хотя и сам Годослав был высокого роста, и Дражко никто не рискнул бы назвать маленьким, а Ставр вообще был необычайно высок. Воевода Веслав оказался одного роста с сухощавым и жилистым волхвом, но при этом был необычайно широк в плечах, и производил впечатление тяжёлой прибрежной скалы, осилить которую не по плечу самым сильным северным волнам. Говорили, что именно благодаря воинским талантам Веслава и мудрости князя Бравлина Второго небольшое по размерам княжество уже много лет ведёт упорную борьбу с таким всеевропейским великаном, как королевство франков. Правда, злые языки добавляли, что Старгород держится только благодаря поддержке Готфрида Датского, но никто из клеветников не видел данских рогатых шлемов на стенах города. Правда, Бравлин часто прибегал к помощи наёмных норвегов, носящих такие же рогатые шлемы. Но наёмников иметь не воспрещалось никому, и порицать за это вагров было трудно. И это совсем не отнимало у защитников своей земли славу крепко стоящих на ногах воинов. Кроме того, союзник Бравлина, датской король, сам часто прибегал к помощи славянского князя. Например, в войне со Швецией, которую он смог победить во многом благодаря помощи Бравлина. Сам же Бравлин и без помощи данов сжёг и разграбил Сёгуну – столицу шведских королей. И в каждом походе полки в бой вёл неизменный воевода вагров – Веслав, сильный и умный.
Дражко, хорошо знакомый с воеводой вагров, шагнул навстречу с приветливо протянутой рукой и задранными кверху усами. Ставр, по обычаю волхвов, встретил Веслава стоя на месте, и молча глядя на него. Но тут глашатный Сташко прервал приветствия, тяжело стукнув посохом в пол. Все знали, что Сташко не будет представлять Веслава, значит, у глашатного есть ещё какая-то весть. Годослав вопросительно повернул голову.
– Княже… Прискакал гонец от восходных ворот. В город въезжает княжич ильменских словен Гостомысл. С ним две сотни воев. Сотник городской стражи приказал воям отправиться в загородное имение князя-воеводы, где они стояли раньше…
– Их там примут… – согласился Дражко. – Места хватит…
– Вовремя, но совсем нежданно… – сказал Годослав с удивлением.
– Я не думаю, что это помощь нам, – попытался просчитать ситуацию Ставр. – Всего две сотни. Скорее, это посольство…
– Мы как раз собираем бояр, – Годослав согласился. – Но если бы Гостомысл ехал с официальным посольством, он обязательно предупредил бы. Если это посольство, то вовсе не официальное. Я думаю, что княжич пожелает сначала поговорить с нами здесь, без бояр, если вообще пожелает говорить при них. Сташко…
– Слушаю, княже.
– Проведи Гостомысла сюда, как только он появится.
Сташко поклонился, принимая приказание.
– Он уже появился, – князь-воевода Дражко кивнул за окно, из-за которого слышался топот копыт. – И, судя по всему, со свитой. Скорее, это всё-таки официальное посольство.
– Сташко узнает, и поступит так, как надо, – решил Годослав. – Мы подождём здесь, и обсудим пока некоторые вопросы с Веславом.
Сташко вышел, а Веслав шагнул к Годославу.
– Нам, воевода, удалось убедить посланца Карла Каролинга в своём тяжёлом положении. Оно, кстати, и в самом деле тяжёлое… Но мы, в любом случае, оказались неспособными помочь королю стрельцами, способными нейтрализовать ваших стрельцов…
– Если бы ещё и лютичи оказались такими же сообразительными… – посетовал Веслав.
– Каролинг послал и к лютичам? – удивился Дражко.
– Он желает там нанять стрельцовский полк.
– Вот уж, совсем некстати я показал Карлу лучшие стороны славянских войн… – посетовал князь-воевода. – Хотя и слабым себя показывать – тоже не лучший вариант.
– Я надеюсь, что лютичи, которые постоянно живут под угрозой вторжения франков… – начал Годослав.
– Они, княже, живут не под угрозой вторжения, – поправил Годослава волхв, – а в постоянном состоянии вторжения. Если Карл и не ведёт объявленной войны, то его бароны без конца совершают грабительские походы внутрь территории лютичей и сорбов. Думаю, скоро Карл нас попросит в земли лютичей вторгнуться.
– Тем лучше… Может быть, Свентовит просветит Ретру, и лютичи откажутся помогать франкам против вагров, памятуя о собственной безопасности…
– Нам остаётся только надеяться на это, – согласился Веслав. – Но Карл обратился не к князьям лютичей и сорбов. Он послал вести с продажными купцами о том, что будет очень большие деньги платить славянским стрельцам, поступившим к нему на службу. Надеюсь, что те и другие наши братья сильно свои дома любят, и не пойдут служить к франкам. Хотя кто-нибудь обязательно найдется и среди них. Но даже то, что вы сумели избежать обязанности выставлять в помощь Карлу войско, уже принесёт нам облегчение, и я от имени князя Бравлина Второго благодарю вас, братья и соплеменники. Долг требует моего отбытия, чтобы передать радостное известие своему князю, но я хотел бы попросить у князя Годослава разрешения задержаться, и повидаться с княжичем Гостомыслом, который пять лет назад, совсем ещё юношей, приводил нам в помощь свою дружину, и помог тогда отстоять стены Старгорода против тех же франков. Мы с Гостомыслом были в самых добрых отношениях, какие только могут быть между княжичем и простым воем, как я.
– Конечно, воевода, оставайся, – согласился Годослав.
В это время в дверь вошёл глашатный Сташко, и ударил посохом в пол.
– Из дальних земель, от словен ильменских, княже, к тебе княжич Гостомысл с поклоном…
– Зови! – радостно улыбнулся Годослав, и сам шагнул к двери, чтобы встретить своего хорошего друга. Гостомысл вошёл, и Годослав сразу и без слов обнял его. И только после этого, отступив на шаг, посмотрел на вошедшего сразу за Гостомыслом молодого воя, лицо которого показалось отдалённо знакомым. Но признать воя сразу он не смог.
– Кого привёл с собой наш нежданный, но от этого не менее желанный гость? – спросил князь, широко улыбаясь.
– Дозволь представить тебе… – начал Гостомысл, остановился и основательно пошатнулся, чем привлёк к себе внимание окружающих. Только сейчас Годослав заметил, что гость его чрезвычайно бледен, и еле-еле на ногах держится.
– Я сам представлюсь, княжичу говорить трудно… – князь Войномир шагнул вперёд, и поклонился. – Я князь Войномир, сын твоей родной старшей сестры, следовательно, твой племянник, Годослав, и, на сегодняшний день, пленник раненого княжича Гостомысла…
Сам Гостомысл, казалось, готов был упасть, и, может быть, даже упал бы, не шагни вперёд воевода Веслав, и не подхвати его своей надёжной, как крепостная стена, рукой. Тут же подскочили два воя из словен, и поддержали своего княжича с двух сторон, избавляя воеводу от заботы о раненом. Но Гостомысл старался держаться, смотрел вокруг воспаленным взглядом, словно пытался понять, что такое странное с ним происходит, и понять никак не мог…
Назад: Глава одиннадцатая
Дальше: Глава тринадцатая