Киллер
Автоматным огнем нас так плотно прижали к земле, что казалось, подними палец — и тебе тут же отчекрыжат его по самую ладонь.
Я не знал, как чувствуют себя остальные группы — они уже были вне зоны видимости, — но наша представляла собой жалкое зрелище.
Даже обычно самоуверенный Чон лежал тихо, как мышь, боясь шевельнуться.
Остальные двое, Дзасохов и Ванька Каин, тихо матерились. И тот и другой были легко ранены. Осетина пуля чиркнула по заднему месту, когда он полз на карачках, а бывшему борцу пробило руку навылет.
Наверное, и у других групп имелись потери, потому что после каждого сеанса связи по переговорному устройству лицо Чона становилось все мрачней и мрачней.
Главная наша промашка заключалась в том, что мы не могли принять непосредственное участие в схватке с противниками. Нас отсекли от основных событий автоматным огнем.
А кто эти противники, можно было только гадать. И догадки были не ахти какие хорошие. По всему чувствовалось, что нас потрошат профессионалы, а не обычные менты.
Похоже, Чон об этом догадывался. И ругал себя последними словами, что не взял нарезное оружие.
Наши помповые ружья, незаменимые в ближнем бою, на большом расстоянии, ночью и в постоянно меняющейся обстановке оказались едва полезнее обычной дубины. Пушка, она и есть пушка. Валит всех подряд.
Бить наобум лазаря означало изрешетить своих, так как в темноте все кошки серы. А окликать будущую жертву, даже держа ее на прицеле, — себе дороже.
Тем более, что наши противники, кто бы они ни были, стреляли как снайперы. И скорее всего, имели приборы ночного видения.
Хорош компот, нечего сказать…
Однако нужно было что-то делать: или отползать и драпать, или плюнуть на ружья и пойти вперед на арапа, надеясь на знание боевых искусств.
— Чон, минэ нада хадить укрытий, — гортанно заговорил Дзасохов, пытаясь приглушить свой бас. — Крова бэжит. Нада перевязка.
— Не скули, ну тя на хрен! — откликнулся Ванька Каин. — Мне грабли поковыряло — и то молчу. Тампон поставь и снегом обложи. Все дела.
Чон не откликался. Он о чем-то сосредоточенно размышлял.
— Иван! И ты, Бало, — наконец заговорил кореец. — Уходите вон за тот склад. Не туда смотрите, левее. Сделаете перевязки, соберите всех — и к машинам.
— А как же ты? — встревоженно спросил Ванька Каин.
— Я не хочу губить людей. Прорваться всем невозможно.
— Нэт, мой нэ пайдет! — отрезал Дзасохов. — Если умирать — будэм вместе.
— Это приказ! У меня есть другой план. Он более реален. Уходите!
Дзасохов хотел было еще что-то сказать, но Ванька Каин прикрикнул на него, и они поползли под прикрытие склада.
— Слушай меня, Листопадов, — обратился ко мне Чон. — Я не знаю, где ты научился всему, что умеешь, и не хочу знать. Но только ты и я сможем выполнить главную нашу задачу.
Я промолчал.
Да и о чем можно говорить, когда пули роились над головами, как шмели на летнем лугу.
— Мы должны пробраться к рефрижератору и вывести его за ворота, — выдержав паузу, сказал Чон.
— Как скажете…
— Не изображай покорность, Листопадов! — сорвался кореец. — Почему ты все время темнишь и притворяешься?! Почему дураком меня выставляешь?!
— И в мыслях не было…
— Мне плевать на твои мысли! Я уже не хочу в них разбираться. Сейчас мы или умрем, или еще долго будем жить. Ты думаешь, я не понял, что за приемы ты использовал, когда дрался в ресторане? Я не знаю, как они называются, но этот стиль гораздо древнее тхеквондо. А значит, более эффективный. Мне однажды пришлось столкнуться с чем-то подобным.
— И это все мои прегрешения?
Не знаю, видел он мое лицо в темноте или нет, но я улыбнулся.
Оказывается, у тебя, кореец, нервишки шалят. Нехорошо… Мастер тхеквондо должен быть покрепче.
— Я уже сказал: не знаю и не горю желанием знать, — отрезал Чон. — Приказать я не могу — не тот случай.
— Никаких проблем — куда вы, туда и я.
— Хорошо. Только смотри: в случае чего первая пуля — твоя. Я разнесу тебе башку. Мне ведь терять нечего.
«Бравада…» — подумалось мне.
Но я опять придержал язык.
Тебе, драгоценный мой, есть что терять, кроме жизни, подумал я. Так просто не лезут на рожон, когда на счете лежит кругленькая сумма и пакет акций под подушкой.
Вопрос заключался в другом: что ты замыслил на самом деле? И не прояснить его я не имел права…
Мы бросили ружья, как ненужный хлам.
Правда, у Чона еще остался пистолет, а у меня — нож.
Но это — официально.
На самом деле я приготовился к любым неожиданностям более тщательно.
Кроме ножа, рукоять которого я переделал в пружинный метатель отравленных иголок, у меня был набор сюрикэнов и нагэ-тэппо; это современные гранаты из арсенала ниндзя, начиненные мизерным количеством пластиковой взрывчатки, порошком магния, серой и древесным углем.
Взрыв нагэ-тэппо сначала слепит противника магниевой вспышкой. А затем дым от горящей серы и облако угольной пыли на некоторое время скрывают последующие действия ниндзя.
Он может в этот момент убежать, спрятаться. Или внезапно напасть на обескураженного и ослепленного врага. Что чаще всего и бывает…
На первый заслон мы наткнулись, когда подползли к бакам или цистернам метра по два — два с половиной в диаметре.
Они лежали на опорах двумя рядами. Наверное, в емкостях хранились какие-то масла, судя по луже возле одной из них.
Наконец я увидел корейца в действии. Да, он и впрямь оказался незаурядным мастером боевых искусств.
Чон едва не столкнулся с двумя здоровенными парнями, менявшими позицию. Они увидели его уже в тот момент, когда кореец буквально взлетел в воздух с корточек.
Похоже, парни знали толк в самозащите, потому что попытались сблокировать его удары.
Но выпрыгнувший на высоту человеческого роста Чон прокрутил в воздухе пируэт и нанес два планирующих удара обеими ногами почти одновременно.
Это был очень сложный, однако эффективный прием, сочетающий внезапность и сокрушительность.
Получив каждый по удару стопой в челюсть, парни рухнули как подкошенные, будто их лягнул жеребец.
Кореец не стал их добивать, хотя это и было второй фазой приема. Впрочем, они отрубились по крайней мере минут на десять.
Второй раз пришлось действовать мне…
Мы с Чоном немного разошлись, чтобы обеспечить себе оперативный простор.
Он забирал в сторону дома охраны, взяв курс на левую сторону тягача. А я должен был обойти рефрижератор справа.
Тем временем перестрелка несколько поутихла. Редкие щелчки выстрелов раздавались то там, то сям. Притом били наобум — почти все пули уходили в небо.
Наверное, происходила перегруппировка сил и с той и с другой стороны. А огонь вели только для отвлечения внимания.
Мы решили воспользоваться временным затишьем, чтобы выполнить задуманное как можно быстрее. Нам помогала и погода — подул сильный ветер, и снеговые вихри пустились между складами в пляс, ухудшая видимость. Это было нам на руку.
Я их заметил слишком поздно.
Видимо, Чон принял небольшие холмики за снежные наметы. И только едва заметные облачка пара, поднимавшиеся над этими «наметами», подсказывали, что там притаились люди в белых маскхалатах.
Наверное, в городских условиях кореец утратил шестое чувство, позволяющее определять присутствие притаившегося врага задолго до того, как увидишь или услышишь его.
Окликать Чона было поздно и небезопасно.
Он полз прямо им в руки, а они почему-то не стреляли, но и не подавали никаких знаков. Похоже, не могли определить — свой это или чужой.
Плюнув на маскировку, я подхватился на ноги и «фирменным» бегом ниндзя — казалось, что человек не бежит, а летит над землей, быстро-быстро перебирая ногами, но не отталкиваясь, бросился на выручку корейцу.
Когда я добежал, его уже оседлали и, выкручивая руки, месили кулаками, словно тесто, хотя в основном без толку.
Чон вертелся как юла, блокировал удары и постепенно искал надежную точку опоры, чтобы разом стряхнуть нападавших, а затем и расправиться с ними.
Противников было трое, и в пылу борьбы они меня не услышали.
Я не стал их убивать — на кой это мне? — лишь усыпил: одного пинком ноги в висок с ходу, а остальных двух короткими рубящими ударами в область сонной артерии.
Они свалились на землю и лежали, даже не трепыхаясь; это всегда так бывает, когда усыпляешь таким способом.
— Ты где должен быть?! — вместо «спасибо», прошипел разъяренной змеей кореец. — Какого хрена приперся?!
— Так ведь вас уже дожимали…
— Это мои заботы! Еще немного — и я бы вырвался.
— Откуда я знал?
Мне ничего не оставалось, как изобразить тупое недоумение.
— Лады… Все хорошо… — буркнул, отряхивая снег, кореец.
Это прозвучало как благодарность.
— Ты их… грохнул? — Он посмотрел на меня исподлобья.
— Не знаю. Скорее всего, нет. Добить? — спросил я не без задней мысли.
— Убирайся отсюда! Время не ждет, — прикрикнул на меня Чон.
Я не стал больше разводить трали-вали и опять взял курс на тягач, где снова наметилось оживление.
Я подполз к кабине тягача незамеченным.
Мы с Чоном позаимствовали у поверженных мною парней маскхалаты, и теперь в снежной круговерти я был практически невидим.
Там по-прежнему стреляли, и мне хотелось как можно быстрее забраться внутрь кабины и дать деру. Было бы за что голову здесь сложить…
Рефрижератор охраняли человек десять — двенадцать. Они прятались за металлическими щитами, образовавшими вокруг рефрижератора забор.
Где они их взяли — привезли с собой или нашли на территории складов, — сказать было трудно. Да это и не суть важно.
Главное, что щиты сохранили в целости шины колес тягача. И наверное, спасли несколько жизней.
Я приблизился к одному из щитов вплотную.
— Эй, мужики! — позвал я.
И мгновенно сменил позицию, переместившись ближе к переднему колесу.
Реакция последовала незамедлительно: из-за щита высунулся ствол, и пули взрыхлили точно то место, где я только что лежал.
— Смотрите лучше! — крикнул кто-то. — Крысы под ногами бегают.
— Одной уже прищемили хвост.
— Мужики! — опять крикнул я. — Кончайте бузить. Я свой.
— Мать твою! Он что, невидимка? Я же не мог промахнуться!
— Подсыпь еще с десяток пилюль.
— Стоп! Он сказал, что свой.
— Эти «свои», мать их, подставили нас, как зеленок!
— Успокойся, Малыш. Что тебе нужно, «свой»?
— Мы должны убраться отсюда. Я из охраны «Витас-банка». Это его груз.
— Откуда нам знать, что ты не мент?
— У вас нет иного выхода. Еще полчаса — и сюда подтянут ОМОН и военных. Тогда точно всем крышка.
— Он говорит разумные вещи, Крест.
— Закрой пасть, Ворон! Весь мир сошел с ума, а ты что-то болтаешь о разумных вещах.
— Бимбо, не отвлекайся! Они штурмуют здание. Подбрось туда огоньку.
Это сказал Крест; наверное, он был старшим.
— О чем базар…
Да, эти парни явно прошли серьезную школу. Милиции с ними трудновато придется.
В такой непростой обстановке — и почти олимпийское спокойствие…
— Так что будем делать, Крест? Поверим этому кенту? — Голос Ворона.
— Что, задница загорелась?
— Крест, и впрямь становится жарковато… — Это уже пробубнил Бимбо.
— Бимбо, твое дело сейчас целиться поточнее! Ладно, принимаем решение. Ты один? — спросил Крест у меня.
— На подходе мой шеф.
— Кто он?
— Его зовут Чон. Кореец.
— По-моему, встречались… когда-то… Ладно, считай, что я тебе поверил. И последнее — то, что не успели спросить по запарке. Назови пароль. Только не ори на всю округу! Шепчи, у меня слух хороший.
— Пароль — «Таран». Отзыв?
Я сказал это в полный голос.
Какой там шепот? Ветер выл, как плакальщицы на похоронах, заглушая даже звуки выстрелов.
— Ворон, мать твою! Чего отвечать? — спросил Крест. — Все на хрен из головы вылетело.
— Спроси что-нибудь полегче… — буркнул невидимый Ворон.
— Вы что, совсем ошизели?! Во козлы… — Крест смачно выругался. — Бимбо, сукин кот! Ты у нас самый умный. Щебечи.
— Отзыв — «Норд».
— Молодец, Бимбо! Теперь и я вспомнил. Доволен, «свой»?
— Вполне.
— Лады. Ты можешь водить «КамАЗ»?
— Не знаю. Не уверен.
— Вот-вот. И я не умею. Правда, можно попытаться…
— А где водитель?
— Водители. Их уже принимают на небесах.
— Может, Чон умеет…
— Так где же он, мать его?!
— Здесь, — отозвался знакомый голос с другой стороны тягача. — Мне уже надоело слушать вашу болтовню.
— Святая пятница! — возопил Крест. — Крот, ты куда смотришь, чучело гороховое! Вокруг нас посторонние ходят, как по бульвару.
— Так ведь это… То есть… — Крот говорил медленно, запинаясь.
— Помолчи, оратор хренов! — рявкнул Крест. — Кто сядет за руль?
— Я, Крест, я, — ответил Чон. — Прикройте огнем. Листопадов, ты со мной.
— Э-э, нет, так не пойдет!
Один из щитов сдвинулся, и из-под тягача вылез крепко сбитый мужик в светлой куртке и вязаной шапке-маске.
— За груз отвечаю я, — сказал он с вызовом.
— Кто спорит, — ответил Чон уже из кабины. — Забирайся сюда.
— Ворон, принимай командование. Группу раздели. Пусть Бимбо возглавит тех, кто будет прикрывать наш отход. Выедем с территории складов — прыгайте в прицеп. Двери только не забудьте загодя открыть!
— Понял, Крест, сделаем все в лучшем виде. А как остальные ребята?
— Предупреди их о нашем плане. Им нужно подтянуться к воротам. Но если кто замешкается, ждать не будем. Пусть отрабатывают вариант «Эксфильтрация».
— Есть!
Мотор заурчал с ленивой мощью. Пока он был еще холодный, и мы едва не молили его втихомолку, чтобы он прогревался побыстрее.
Наконец Чон дал газ, и махина рефрижератора стала разворачиваться на асфальтированном пятачке у ворот.
— Давай, давай, жми! — рычал в нетерпении Крест. — Родная, не подведи…
Это он сказал уже машине. Притом с необычной для него нежностью.
Пули застучали по кабине как горох.
Мы с Крестом не стали испытывать судьбу и сели на пол. Только Чон, яростно матерясь, лишь слегка пригнулся.
И в это время раздался какой-то странный звук, будто где-то неподалеку обрушились с высоты ящики с пустыми бутылками.
Чон затормозил так резко, что Крест разбил себе бровь о какую-то железку.
— Какого хрена! — рявкнул он. — Водила коцаный…
— Все. Приехали, — сухо сказал Чон.
Кореец открыл дверцу кабины с намерением покинуть ее.
— Ты куда?! — всполошился Крест.
— Посмотри сам…
Мы выглянули наружу.
Поперек ворот стоял автобус «Икарус» с выбитыми стеклами. Он сорвал одну из створок, и металлический столб, на котором висели ворота, влез в салон на полметра.
Теперь это уже был не автобус, а клин, вбитый в замок большой мышеловки, называемой «пороховые склады».
Нам ничего другого не оставалось, как бежать отсюда без оглядки и постараться не нарваться на пулю. А они продолжали сыпаться как из рога изобилия — даже гуще, чем прежде. И я понял почему — наши противники наконец заняли здание охраны и теперь стреляли из окон.
— Уходим. Быстрее! — скомандовал Чон, и мы вывалились наружу.
— Эй, а что нам делать?! — крикнул растерянный Крест.
— У каждого свои проблемы, — ответил Чон. — Ты отвечаешь за свою группу, а я за свою.
И он скрылся в разбушевавшейся метели. При этом демонстративно забыв позвать меня с собой. Хороший командир, ничего не скажешь…
Ко всему прочему мне показалось, что Чон совсем не огорчен неудачей.
Я тоже не стал мешкать.