Глава 12
Засада
Алексей выскочил на площадь и, свернув за угол, перешел на быстрый шаг. Дождь усилился, и площадь была безлюдна. Только у ресторана, который угадывался по звукам скрипок и гитар, урчали моторы машин, и слышался людской говор.
Маркелов решительно подошел к шикарному «майбаху», пассажиры которого – сутуловатый румынский офицер в годах и юная особа с очаровательным личиком – только что исчезли в ресторане, и, с силой рванув дверцу, забрался на переднее сиденье.
– Спокойно! Гестапо! – наставил он пистолет на перепуганного его появлением водителя.
– Я н-ни в чем н-не в-виноват…
Казалось, что еще немного и водителя хватит удар.
– Чья машина?!
– Г-генерала Раковицы…
– А ты его личный водитель.
– Так точно!
– Вот ты нам и нужен. Поехали!
– К-куда е-ех?…
– Прямо, затем повернешь направо. Да не дрожи ты так! Вперед!
Степан стоял под сводами арки и неспешно раскуривал сигарету. Растерянные шпики не решались что-либо предпринять. Они стояли у домов позади Кучмина, и, поскольку он перекрыл им выход на площадь, часть из них направилась к площади через близлежащие улицы. Двое обшаривали закоулки проходного двора в поисках исчезнувшего Маркелова.
«Майбах» с выключенными фарами резко притормозил неподалеку от Кучмина.
– Сюда! Быстрее! – раздался голос Маркелова.
Степан с разбегу нырнул в открытую дверцу. «Майбах» взревел и на большой скорости вырулил на центральную улицу. Сзади послышались крики, выстрелы.
– Стоп! – приказал Маркелов. – Выходи! Ну! – подтолкнул он перепуганного водителя.
Тот выскочил на брусчатку и, споткнувшись, растянулся во весь рост. Когда он поднялся, «майбах» уже исчез в одном из переулков. Солдат на неверных ногах подошел к какой-то тумбе, сел на нее и заплакал. А затем вознес горячую благодарственную молитву своей заступнице, Деве Марии…
– Чисто сработано, командир, – Степан смотрел в заднее стекло – погони не было видно. – Теперь куда?
– К провизору, – решительно сказал Маркелов.
Машину оставили во дворе. Внимательно осмотрели все подходы к аптеке со стороны черного хода, и только когда убедились, что опасаться нечего, прошли к двери. Окованная железными полосами, она внушительно выделялась потемневшими от времени дубовыми досками на фоне светло-серой стены. Дверь была заперта.
– Ну и что теперь делать будем? – спросил старший лейтенант Кучмина. – Здесь и граната не поможет.
– Придется идти через парадный вход.
– Не хотелось бы…
– Эт точно… Мне этот гад-провизор сразу не понравился. Может, у него там засада. Немцы хитры и предусмотрительны… – Степан тяжело вздохнул. – Пойду, гляну…
Старший сержант прошелся вдоль стены, поглядывая на узкие окошки, прикрытые ставнями, затем возвратился к двери и со зла сильно нажал на нее плечом. Неожиданно дверь слегка подалась внутрь.
– Командир! – зашептал Степан. – Сюда! Кажись, дверь закрыта не на ключ, а на задвижку…
Они навалились на дверь вдвоем – и едва не загремели по ступенькам, которые вели в подвал. Хлипкий, сильно заржавевший засов даже не сломался, а погнулся.
Стараясь ступать совершенно бесшумно, разведчики сначала заглянули в подвал (там стояли лишь бочки с вином), затем прошли по небольшому коридорчику, завернули за угол и поднялись по ступенькам к двери, окрашенной в белый цвет. Она оказалась не заперта. Алексей осторожно приоткрыл ее и заглянул внутрь уже знакомой ему гостиной провизора Войкулеску.
Трое мужчин в штатском сидели за накрытым столом и бражничали. В гостиную вошел хозяин и взял с тумбочки какие-то бумаги.
– Ты скоро там, Гюнтер? – спросил один из мужчин.
– Пять минут, не более… – Провизор быстро выпил рюмку цуйки и снова скрылся за дверью.
Гюнтер! Маркелов молча переглянулся с Кучминым – вот тебе и провизор Войкулеску! Похоже, и здесь приложил руку полковник Дитрих. Это его агенты, понял Алексей, внимательно прислушиваясь к разговорам в гостиной.
Вскоре провизор появился снова.
– Все… Всех выпроводил… – Он опять выпил и принялся за еду. – Надоели…
Спустя какое-то время цуйка закончилась и «гости» лжепровизора начали пить вино. Маркелов все никак не мог решиться на активные действия. При всей своей отменной подготовке, разведчики могли и не одолеть немцев с наскока – их было слишком много. И все они были вооружены.
Старший лейтенант хорошо знал, что схватка в помещении и на улице – разные вещи. На вольной природе у атакующего есть маневр, а в комнате многое зависит от нелепых случайностей. Если не попал с первого раза, то увернуться уже не сумеешь, и если противник – опытный боец, то можешь заказывать свечку за упокой.
А судя по внешнему виду собутыльников, это были опытные, хорошо натасканные псы абвера. Их учили стрелять молниеносно. Похоже, эти трое (возможно, и лжепровизор Гюнтер) принадлежали к спецкоманде полковника Дитриха.
«Эх, было бы их хоть на одного человека меньше!» – с отчаянием подумал Маркелов и бросил быстрый взгляд на Степана. Кучмин понял его, выразительно провел большим пальцем под кадыком и, высоко подняв брови, развел руками: мол, что поделаешь, все равно нужно рисковать.
И все равно старший лейтенант медлил, словно чего-то дожидаясь. И, как это ни странно, дождался.
– Гюнтер, вино закончилось… – Один из агентов постучал по пустому кувшину.
– Клаус, отцепись, – отмахнулся провизор. – Сходи в подвал сам, если желаешь пить эту кислятину.
– Ну и схожу… – Клаус, слегка пошатываясь, направился к двери, за которой притаились разведчики. – И шнапс уже тю-тю…
Любитель возлияний даже не застонал. Степан убил его одним точным ударом ножа в сердце. А старший лейтенант молниеносно подхватил на лету оброненный Клаусом кувшин. Кучмин, зажимая рот немцу, чтобы он не захрипел, оттащил его к двери подвала и быстро возвратился к Маркелову.
– Всех?… – едва шевеля губами, не спросил, а прошелестел старший сержант.
– Провизор нужен живым… – так же тихо ответил Алексей. – Только без шума. Берем в ножи.
– Понял…
Рывком раздвинув портьеры, которыми была занавешена дверь, Маркелов и Кучмин ворвались в гостиную. Все было закончено в считанные секунды. При всей своей отменной выучке, агенты Дитриха все же растерялись. А может, причиной их некоторой медлительности было спиртное. Уж больно много они выпили.
Лишь провизор Гюнтер-Войкулеску не потерял голову и успел выхватить пистолет. Но Алексей достал его ногой в челюсть, а Степан обезоружил.
– Поднимайся! – Кучмин потянул Войкулеску за шиворот.
– Товарищи, вы… вы что?! – простонал провизор.
– Вон твои товарищи, – кивнул на неподвижные тела немецких агентов Кучмин. – Пойдем.
– Куда? Куда вы меня ведете?! – заупрямился провизор. – Вы с ума сошли! Я буду жаловаться… ноль второму!
– Да хоть в Лигу Наций жалуйся. Степа, заткни ему пасть, – приказал старший лейтенант.
Он быстро собирал оружие и провизию в скатерть. Связав ее концы, он закинул узел за плечи.
– Слушаюсь, командир… – Кучмин резко, с силой, ткнул кулаком провизору под ложечку, и пока тот зевал, пытаясь продохнуть, ловко запихнул ему в рот льняную салфетку, а затем связал руки. – Готово. Пшел, хмырь! – подтолкнул его к выходу. – И смотри, не трепыхайся и кляп языком не выталкивай. Иначе скальп сниму с тебя, гнида.
Пробирались к монастырю кривыми и грязными улочками предместья. Дождь по-прежнему лил не переставая.
– Кто это? – удивленно спросил Татарчук при виде провизора.
– Подарок, – ответил за старшего лейтенанта Кучмин. – Сволочь распоследняя.
Пока Степан рассказывал остальным о недавних событиях в городе, и кто такой их пленник, Маркелов прилег на охапку травы и задумался. Пробираться к линии фронта – последнее, что осталось в их положении. Алексей тяжело вздохнул: легко сказать – пробираться, полковник Дитрих уже знает, что они в городе, и конечно же сейчас времени не тратит попусту.
– Как Ласкин? – спросил он Татарчука.
– Полегчало, – ответил старшина. – Уже пытался встать на ноги. В госпиталь бы его… – Вздохнул. – Две-три недели – и можно к девчатам на посиделки.
– Мечтать не вредно, – хмуро обронил старший лейтенант.
– Что с этим делать? – спросил Татарчук и кивнул головой в сторону провизора, который, казалось, и не дышал.
– Известно, что. В расход! – зло ощерился Кучмин.
– Сначала нужно его допросить, – веско сказал Маркелов.
– Вставай, аптекарь хренов! – Степан тряхнул провизора за плечо.
Тот лежал на боку, не подавая признаков жизни. Кучмин встал на одно колено, поднес фонарик к лицу Гюнтера-Войкулеску, и все увидели сведенный судорогой рот, пену на губах и широко открытые мертвые глаза.
– Амба… – Кучмин возвратился к Маркелову. – Сдох.
– Что с ним стряслось? – спросил старший лейтенант.
– Не знаю. Может, с испугу. Сердце не выдержало…
– Как же, с испугу… – Татарчук забрал у Степана фонарик, нашел щепку и разжал провизору зубы. – Так я и знал… Знакомая картина. У нас на границе такие идейные жмурики не раз попадались. Особенно часто на этот трюк ловились первогодки. Поймают шпиона, довольны, как слоны, – как же, отпуск светит – а он сразу цианистый калий жрать начинает. Лучше смерть, чем плен. Хай жывэ и пасеться вэлыкый фюрер! И кому нужен труп, если он немее рыбы? Смотрите сюда…
Иван выковырял изо рта провизора крохотные осколки ампулы. А затем нашли и ее саму, зашитую в воротник рубахи.
– Жаль, – меланхолично сказал Степан, полируя лезвие ножа.
– Чего тебе жаль? – поинтересовался Татарчук.
– Ушел он от меня, гад…
– Не будь таким кровожадным. На твой век хватит немчуры. До Берлина еще шагать и шагать.
– Кто знает, кто знает…
Все собрались в дальнем углу монастырской трапезной, возле крохотной коптилки. После недолго совещания все единогласно решили: нужно уходить немедленно.
Георге, который скромно пристроился неподалеку, с тревогой прислушивался к непонятной для него речи разведчиков – их затруднения ему уже были известны. Вдруг он вскочил, подбежал к Маркелову, и горячо заговорил, размахивая руками;
– Я знаю, где можно найти рацию! Мой двоюродный брат Михай служит в военной комендатуре города. Он радист. Честное слово! Вы мне не верите?
– Верим… – буркнул Алексей, занятый тревожными мыслями. – Ну и что?
– Шо вин там балакае? – вмешался Пригода. – И чого Бог нэ дав людям одну мову?
– Как это, что? – горячился Виеру. – Михай может передать вашим все, что нужно. Я за него ручаюсь.
– Кто ему поверит, – грустно сказал Кучмин.
– Почему не поверят? – не унимался Георге. – Скажете Михаю свой пароль – поверят.
– Наивный ты, паря… – Степан невесело ухмыльнулся. – У каждого радиста есть свой «почерк». Если на ключ сядет твой Михай, то наше командование решит, что это деза. И что на рации работает радист немецкой контрразведки. Понял?
– Понял… – Виеру с огорчением потупился.
– То-то…
– Постой, постой, парень… – Маркелова словно пробило током. – Ну-ка, расскажи о своем брате поподробней.
Старший вдруг лейтенант почувствовал, как ему в голову ударила горячая волна. Мысль была невероятной, но чем черт не шутит. А что если?…
