Глава 5
ИНТЕРЕСНОЕ ЗАДАНИЕ, ГОВОРИШЬ?
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА НА ВЫЖИВАНИЕ!
Решил завести дневник.
Никогда не занимался бытописательством. Дневник в последний раз видел в школе, у девчонок-одноклассниц. С надписью «Секреты», капец какой-то… Девчата вечно что-то туда записывали под хи-хи, рисовали. Как же её звали? Не помню уже. В общем, спросила, хочу ли я посмотреть на девичьи секреты? Я, дурак-мальчишка, радостно кивнул головой, и мне милостиво было разрешено отогнуть утолок на одном из листков. Отогнул и прочитал:
«Умный читает газеты, а дурак — секреты!».
Эти, с косичками, громко хохотали, тыкали пальцами, а я хлопал глазами, раз за разом перечитывая коварное… Как субъект послания. Естественно, история отбила у меня желание когда-либо фиксировать события и мысли письменно.
В позднепубертатном возрасте завёл блог, попробовал и бросил, читал чужие. Потом началась карьера, удачная. Эпизодически болтаясь по социальным сетям, я искренне не мог понять: каким образом вся эта орда сетевых бездельников находит время для написания уймы никчёмных постов и публикации фоток очередного баяна?
…Почти всю неделю шли проливные дожди…
Вода в Лете поднялась настолько, что скрыла все мели и береговые пляжи. С учётом площади акватории великой реки и объёма текущей воды, можно представить, как стихия бушевала выше по течению.
Я жил один в трёхкомнатной квартире, полный фарш. Была приходящая на часок домработница, без услуг которой давно впал бы в отчаяние. С работы возвращаешься в девять вечера, и это в лучшем случае. Как нормальный производственный зомби, пытаешься переключиться на режим «дом», ходишь, что-то включаешь… Готовишь ужин — обязательное условие. Самостоятельная готовка помогает не слететь с катушек, дисциплинирует. Всё это под телики, у меня их три штуки. Садишься за комп, побродишь по Сети, немного почитаешь. Полчаса, не больше — уже спать пора.
А в голове сидит чудовище о сотне тонких длинных щупалец — никак не отклеит вакуумные присоски, всё ещё мнёт мозг, отравляя его производственными проблемами… Необходимо срочно пересмотреть график ремонта клетьевого ствола. Финны третью неделю морочат голову с шеф-монтажом, американцы никак не могут приехать для обучения машинистов новой подземной техники, пристройка АБК никак не строится, нужно срочно менять подрядчиков, перекидывать деньги из техплана в техплан, из сметы в смету…
По глупости опять лезешь в Сеть — и цепенеешь.
Вспоминаешь листок в клеточку с загнутым уголком. Убойное оружие тех, с косичками.
И тихо кидаешь в полумрак зала:
— Какие же вы все, сука… с косичками.
Странное сборище инфантов-переростков, искренне думающих, что они уж точно знают, что такое настоящие проблемы. Вас бы к нам на рудник, где подземные трассы электропоездов по протяжённости скоро сравняются с московским метро, где на глубине полутора километров царят законы непредсказуемого горного давления, а вентиляционные установки имеют размер среднего детского садика. Башенные копры — как небоскребы, скиповые стволы — как пути в Преисподнюю. И весь этот сложнейший технологический комплекс должен работать в три смены, круглый год. Непрерывное производство… И я, в том числе, прямо отвечаю за жизнедеятельность подземного комплекса.
«Ляле нравится магазин „Пупсоид-Стиль“».
«Попробуйте игру „Палец в заднице!“».
«Хоккеисту перерезало горло коньком!»
«В Красноярске одна девушка умерла от щекотки!»
А у тебя шеф-монтаж! А там, в Сети — дебилы! Сверстники, вроде бы, но словно отбракованные на входном контроле. Никогда они не повзрослеют, никогда не поймут, что такое ответственность суждений и поступков. Что ты там трёшься, Дар?
Наливаешь и вмазываешь бокал чилийского красного. Иногда.
Щупальца постепенно втягиваются, отпуская измученные сгустки нейронов.
Отстали? Тогда на мягкую шконку за пару тысяч баксов. Один.
Потому что встать надо в шесть, к полвосьмого быть на руднике, чтобы успеть обежать объекты, и девятичасовую планёрку у Главного встретить, полностью найдясь в обстановке.
Какие, падла, дневники?
Разве что в отпуске.
В отпуске…
Ну, вот тебе отпуск, пользуйся моментом, Дар!
Самый Главный Отпуск.
…Записную книжку я выпросил у нашей докторши.
Более чем симпатичная, она отвечала почти всем моим стандартам. Высокая блондинка с красивым северным лицом и почти идеальными пропорциями. Умная, строгая, где-то даже властная. С чувством юмора. Говорят, у них с Германом что-то намечалось, да не склеилось, чему радуется не только мужское население Бриндизи, но и русские воины всего анклава. Свободна девушка.
Ну что, взял, пообещав алаверды, притащил в кубрик. Открыл первую страницу и бодро написал: «Дневник Дария Квачина». Обвёл жирным. А потом думаю, какого чёрта? Загнул на второй странице снизу уголок, написал сверху мелким «Здесь секрет!», а внутри вывел текст: «У докторши большие сиськи!». По-моему, нормально.
— УДБС! — что попало, зачем-то сложил аббревиатуру…
Её тоже записал в уголок.
Когда чувство удовлетворения от хорошо проделанной работы несколько ослабло, я осознал: каждый день писать не смогу, не осилю.
Однако фиксировать надо.
Впечатлений хватает. События, контакты, уроки, первый опыт и первые ошибки — далеко не всегда удаётся переварить сразу, требуется временной люфт для раздумий, для возвращения и переживания заново. Точки памяти быстро расплываются, превращаясь в бесформенные пятна, слишком их много…
«Ходили на „Темзе“ к устью Аракары. Проверили избушку на корме. Ничего не разграблено, не повреждено. Похоже, я всех зоргов утопил. Мужики меня поздравляли, а мне было несколько не по себе… Самарин оставил на барже двух вьетнамцев из Берегового Бриндизи, они будут дальше разбирать оборудование, найденное в сухом трюме. Судно стоит практически в реке, островок скрыт водой. Поставили в избушке „дальнюю“ радиостанцию с высокой штырьевой антенной. Саму баржу забрать с островка невозможно, выяснилось, что у неё повреждено днище, у Мишки Чубко есть план постепенно разрезать её всю и вывезти металл в Манаус. Костя Кетоев гарпуном взял редкого крокодила с необычайно длинной и узкой мордой, его по-земному называют гавиалом. Кожа красивая, ярко-зелёная, с рельефным узором, пользуется бешеным спросом, из неё изготовляют дорогую фасонную обувь. Вблизи городов и деревень их уже извели под корень, похоже, на Кристе скоро появится своя Красная Книга. Потом пошли к о. Депо. Вода по обрез террасы.
Там проверили и дополнили закладку, в частности, положив широколезвийное копье, сделанное по типу эвенкийской пальмы. По моему совету поменяли „Нырок“ на простую гребную лодку-плоскодонку. Найти такую посудину оказалось непросто, так как живущие на Реке люди предпочитают лодки более лёгкие и скоростные. Испытал, некое подобие ностальгии, островок воспринял как родной…
Кстати, я узнал, зачем зорги свистят! Оказывается, таким образом они отпугивают кайманов, те сползают в воду и уходят. Приём почему-то применяется только ночью… Наши пробовали свист воспроизводить, но земной вариант не действует, думаю, в сигнале присутствует ультразвуковая составляющая».
Записей пока немного. Я никогда не был лентяем. А тут ленюсь.
Подумал и захлопнул синюю книжку, переложив красное ляссе с распушенным хвостом в середину блока. Напишу что-нибудь, но позже.
Хлопнула дверь кубрика.
— Дар, это… Иди, принимай работу! — тряхнув рыжими кудрями, выдохнул рейнджер Игорь Войтенко, вместе с коллегой по имени Тимур прибывший в Бриндизи вместе со вторично прошедшим через прямой Прорез пароходом.
Рядом с ним покачивался на растопыренных лапах полусонный пёс Брашпиль, решивший прогуляться в компании. Растолстел сторожевой собак в последнее время… Его флегматичная подруга, видать, без задних лап дрыхнет в прохладной будке, за любопытным муженьком не пошла.
— Я же утром смотрел! Вы собирались вечером доделывать…
И не просто смотрел, сам перекидывал и закреплял по правилам.
— Ты что говоришь?! — прервал Игорь, посмотрев на меня, как на ненормального. — Вечером теннис! Кайманцы, Береговое, из Дугласа приезжают ребята, и из Канти команда… Какой там вечер, всё уже сделали!
А, очередной местечковый чемпионат… Северяне это любят, сплошь спортсмены, вот же невезуха. Три поселения: Бриндизи, Береговое и Веннес — вот кого на Реке называют «северянами». Территориально сплочённый анклав, общей численностью населения примерно в шестьдесят человек.
Я нехотя поднялся, натягивая сандалии.
За неделю до моего появления на острове мужики поставили вышку под первый ветряной электрогенератор. Построили на правом берегу Каймана, посередине. Выбор места правильный — здесь, как на Земле, преобладают западные ветра, меньше придётся гонять поворотный мотор-редуктор. Конструкция же никуда не годится. Посмотрел я и ахнул, сразу подняв грандиозный скандал с рефреном: «Как эта хрень ещё никого не убила!» Срочно собрался техсовет под председательством старосты Мазина, профессора из Новосибирска, на второй срок вернувшегося сюда без семьи.
В итоге многое пришлось переделывать. Распорок они нагородили много, да всё бестолково… Главное же вот в чём: меня беспокоил фундамент. Первый же ураган просто обязан уронить по-дилетантски собранную мачту. Настоял на применении растяжек, хотя строители и уверяли меня, что опоры вкопали прочно. Естественно, объём дополнительных работ ни у кого восторга не вызвал. Однако сделали.
По центру острова идёт просека, настоящий зелёный туннель, в котором почти всегда гуляет освежающий сквознячок. Именно поэтому здесь расположен склад готовой продукции, в основном это хорошо копчёная рыба. Кругом растут высокие кусты самшита. На всей территории Каймана не найдёшь мусора, чистенько. Тротуарная плитка до Каймана ещё не добралась, большая часть «проспекта» устлана плашками-спилами.
Мы быстро прошли до склада, там свернули к берегу. Пёс передумал идти с нами и потрусил дальше, на северный мыс, где у него дача — ещё одна будка. Там же находится сторожка, лавочки для отдыха и турник для желающих размяться в одиночестве. Красивое местечко. Поляна, о подножие которой разбивается поток Леты, просторна, покрыта короткой и ровной травой, словно здесь применяли средства малой механизации.
— Ну, что скажешь, инженер? — улыбнулся встретивший нас Костя Кетоев, командир группы рейнджеров, хороший открытый парень, переселившийся из Манауса на остров. Уже поохотился с ним… Походка, голос, манера оглядывать местность, когда есть повод, и полное спокойствие в ответ на обычные природные шумы. Во всем чувствуется полевой опыт и практическое знание дикой природы.
Он меня обучает стрельбе из лука и арбалета. Мучитель.
Я проверил растяжки, крепления, талрепы и натяжение.
— Годится! Через день проверим, подтянем…
— Может, и не надо будет?
— Надо, — твёрдо пообещал я. — И будем следить дальше, корректировать, пока не найдём место! Всё, остальное за механиками.
Пуск агрегатов установки — сфера ответственности Коли Зарембы, механика парохода, и легендарного чудака Феди Липпо. Формально он кочегар, а неформально… ну, у этой интересной личности вообще всё неформально.
— Не забудь, через час у нас стрельбы, — отомстил Костя.
— Что на этот раз? — взвыл я.
— Лук.
Ненавижу лук! Зачем мне это умение? У русских принято использовать арбалеты, если нужны они тактически. Луки — оружие вьетнамцев, и владеют они ими просто мастерски, показывая завидную точность попаданий и бешеную скорострельность. Снаряды у соседей фирменные, блочные чудовища, которые им вручил Герман. Стрелы делают сами, весьма неважно. Наши тоже пробовали, однако лучшие стрелы в округе делает ушлый монгол из Манауса, потомственных корней мастер, из-под рук которого выходит почти идеал. Правда, и денег за свою продукцию просит не по-христиански много…
Русская община стратегически намеревается занять первенство на оружейном рынке, и по производству, и по продаже. Аризона уже подумывает о том, чтобы уйти под нашу крышу.
Герман из командировки привёз немало!
Можно только догадываться, чего ему это стоило.
При подготовке к перевозке и погрузке на пароход наверняка не обошлось без криминальных историй, опасных связей, коррупции и сложнейших конспирологических операций. Большая часть доставленного, судя по ассортименту, была добыта на отечественных складах длительного хранения. Обалдеть можно! У меня чуть глаза не вывалились, когда я увидел на острове Кайман самую настоящую «сорокопятку»! Говорят, её по частям перевозили в потаённое место на Енисее, откуда пушку, так же, как всё остальное, и забрала подошедшая в урочный час «Темза». Части орудия были замаскированы под непонятное оборудование, колёса, например, превратили в прицеп со сварочным агрегатом.
На «Темзе» стоит крупнокалиберный пулемёт «КПВТ» и младший братик — «ПКМ», тоже поставки с Земли. Я даже боюсь интересоваться, где добыты золотые орешки… Тяжелый пулемёт превратил пароход в местного «убийцу авианосцев».
Раньше на судне стояла старинная гладкоствольная пушка, стреляющая ядрами и картечью, музейная вещь. Сейчас орудие тоже служит на охране Бриндизи — раритет поставили на тележку с пневмоколёсами, пушку можно быстро перемещать, меняя позицию. Вообще-то, я не совсем понимаю, зачем она тут нужна, если есть «сорокопятка». Гарнизон островка вооружён очень хорошо. Есть пулемёт Дегтярёва. Ещё один «ДПМ» находится в русской общине Манауса.
Кроме особо убойного вооружения, полный перечень которого мне неизвестен, Герман привёз сюда несколько «Тигров», десяток «мосинок» и карабины «СКС» со штыками, все наши рейнджеры ими и вооружены. Точное количество заброшенного на Кристу оружия тоже неизвестно, закрытая информация.
Как я уже говорил, вьетнамцы из Берегового вооружены луками, однако у них есть три «мосинки» и два помповых пятисотых «моссберга», чем не может похвастаться ни один посёлок схожего статуса. Соседи огнестрельным оружием пользуются редко. Здесь вообще не принято тратить патроны на банальной охоте, люди стараются обходиться капканами, силками, сетями на пернатых, самострелами, пастями и ямами.
Не представляю, кто бы мог дёрнуться на северян.
Вот о пистолетах Ростоцкий не подумал, сделав упор на действительно серьёзные стволы. Да он и не любит короткоствол, в чём неоднократно признавался. Тем не менее, имеет «кольт-1911». Не стал он связываться и с оружием редких калибров, прихватив всего лишь три полуавтоматические «Сайги» под натовский патрон, на всякий случай, если в будущем попадётся соответствующий боеприпас. Патронов завезено много. Наши тоже часто работают стрелами, вот и меня заставляют учиться, садисты…
— А давай отложим!
— А давай не будем! Есть план тренировок, ты же любишь планы, инженер? — усмехнулся Костя.
Я нехотя кивнул.
В конце концов, дело почти сделано. После пуска ветряка можно будет переводить генератор в режим ожидания, задействуя исключительно в моменты высоких нагрузок. В сочетании с блоком солнечных панелей всё будет увязано в единую энергосистему, я предложил ещё и Береговое связать кабелем. Не секрет, что люди порой используют электричество нерационально, лучше внедрять диспетчеризацию.
— Понял, не могу сопротивляться давлению.
Тренироваться приходится постоянно.
Костя же учит азам фехтования, а точнее, адской рубке твёрдых и мягких предметов абордажной саблей. Никаких романтических вывертов, тупая работа: верхний удар и два боковых, до изнеможения… Хорошо, что он заставил меня на самом первом этапе замотать запястье рабочей руки эластичным бинтом, иначе бы кисть вывернул при первых неумелых ударах!
Куда ни влезь, кругом требуется новая раскачка собственной физики.
Вот что я по этому поводу записал в дневнике:
«Никогда не считал себя спортсменам, не фанател по секциям, увлекаясь только игровыми видами. Однако всегда находился в неплохой физической форме. Исправно ходил в тренажёрный зал, это было модно и корпоративно… Регулярно подкачивался, а занятие охотой, в том числе и ходовой, летней и зимней рыбалкой само по себе заставляет следить за телом. Поэтому, попав сюда, больших сложностей для себя в этом плане не видел. Кто же знал, что меня заново заставят осваивать турник?! Зачем, мне, к примеру, уметь делать подъём переворотом? Быстро объяснили. Оказывается, постоянно надо куда-то лазить, прыгать, преодолевать препятствия. Здесь динамика выше силы, нужна ловкость, умение контролировать своё тело, не полагаясь на одну лишь силу…
А сколько тонкостей существует в повседневной физической работе анклава, не обременённого технологическими удобствами! Оказывается, когда ты несёшь на плече тяжеленное бревно (до обидного распространённое занятие, ненавижу!), один или с напарником, надо определённым образом поднять руку, обняв это чёртово полено, чтобы тяжесть приходилась на мышцу, а ни в коем случае не на кость! Лазанье по деревьям — отдельное умение, работа с мангровым деревом — очень непростая задача, а топоры, оказывается, в прибрежных деревнях порой действительно хранят в ведре с водой, чтобы не рассыхались. У городских жителей чаще встретишь привычные современные, с пластиковыми рукоятками, чем качественные кованые, эти приходится заказывать… От грузчика, кроме сноровки и силового подвига, всегда требуется ещё и творческий подход, особенно на такелажных работах. Надо знать и практически использовать схемы строповки, понимать принципы работы вспомогательного оборудования и техники…
Век живи, век учись. И да — как выяснилось, подъем переворотом больше вопрос технический, чем силовой. Самый сложный момент поначалу — перекинуть ноги через перекладину. Один раз получилось — потом уже несложно, техника запоминается быстро. Только научился, как меня начали заставлять отрабатывать упражнение в движении, пробегая под турником, с ходу. Кошмар! Меня что, в тарзаны готовят?»
Поплёлся назад, в кубрик, время ещё есть, хочу кое-что посчитать. Созрела идейка по модернизации причала. В помещении было душновато, и я, прихватив дневник, вышел на улицу. Поблизости в тени стоит хорошая скамеечка, тишина, никто не мешает творческим раздумьям. Бытописательных записей мало, зато с обратной стороны уже страниц двадцать расчётов и схем.
Поработать удалось минут двадцать.
— Дарий Валерьевич? Еле вас нашла!
Нет, только не это! Когда я поднял глаза, то увидел, что передо мной стоит фельдшер медпункта Ирина Сухинина, особа двадцати пяти лет с огромными голубыми глазами и еле заметной россыпью веснушек под ними. По примеру своего шефа, тоже хочет казаться мегерой, без особого успеха говорит строгим говором, готовым в любой момент сорваться на смешки, и требует, чтобы её называли Ириной Филипповной.
— Вам надо срочно явиться в медпункт!
— Зачем? Прививок вроде понаставили достаточно… Перекусили сухофруктами, и теперь вспомнили о единственной кандидатуре, на которой можно бесконечно оттачивать медицинское мастерство? — попытался догадаться я. — Что ждёт меня на этот раз? Трёхгранная клизма?
Она еле сдержалась, чтобы не хрюкнуть, подтянула брови.
— Во-первых, Дарий Валерьевич, вы не единственный, а во-вторых, прошу не спорить, раз доктор позвал, значит, надо.
— Ирина… Филипповна, лучше скажите честно, что именно таким профессиональным способом ваша начальница зазывает меня на свидание!
— Для свиданий у вас ещё не хватает здоровья, больной! — парировала она.
— Больной? Понял, подход сугубо прагматичный. Сначала вылечим, а уж потом…
Похоже, Сухининой препирательство надоело.
— Не потом, а прямо сейчас — собирайтесь! Если будет надо, то вам, Дарий Валерьевич, сделают и колоноскопию, в полном объёме и без мази!
Увидев, что Ирина насупилась уже всерьёз, я тут же ответил примирительно, решительно захлопывая дневник:
— Подчиняюсь.
Что-то сегодня меня все дёргают, несколько напряжённый день, не к добру.
Быстро поднявшись по скрипящим ступенькам, я дисциплинированно скинул сандалии, вытер ступни о чистую мокрую тряпку и, нежно постучавшись, осторожно открыл дверь в кабинет мучений. От греха, а то ведь действительно впарят неприятную процедуру!
Котова в коротком белом халате сидела за рабочим столом и что-то писала.
— Здрасьте…
— Снимайте футболку, проходите к столу, садитесь, — и она, не поднимая глаз, тут же поинтересовалась: — Что с вашей рукой?
— Поцарапало слегонца, — небрежно бросил я, садясь на табурет. — За талреп случайно зацепился в процессе регулировки.
— Тал… что?
— Да не вникайте, доктор! Высокотехнологичная железная беда, её крутят. Примерно, как ваш колоноскоп, — ох, я сейчас нарвусь!
— Колоноскоп не крутят, не путайте с калейдоскопом, больной. Впрочем, мы можем попробовать! — она неожиданно начала оглядываться, словно отыскивая страшный снаряд.
Наверное, я побледнел.
— Ну-ну, что вы, не надо бояться! — она встала, нехорошо улыбаясь, словно местный Доктор Смерть. — Результаты обследования говорят…
Котова тяжело вздохнула, изображая на лице искреннее сожаление, я замер. Доктор глянула в журнал и присела на самый край стула.
— Что у вас, Дарий Валерьевич, только сейчас закончилась акклиматизация, вот что они говорят! Как дела с терморегуляцией?
— В каком смысле? — не понял я.
— Потеем обильно?
— Больной перед смертью потел? Гы-гы-гы! — это сразу вспомнилось. Самая хрень всегда вспоминается не вовремя. — Да не, уже почти не обильно, так, остаточки.
— Остаточки? И одышка на зарядке до сих пор, как я заметила. Есть?
Пришлось кивнуть.
— Идёт тонкая настройка организма, это понятно? Хорошо… Тогда скажи мне, дорогой Дар, — Котова повысила голос, а потом и вовсе поднялась надо мной. — Почему ты в столовой жрёшь столько вредной жирной пищи? Я тебя предупреждала или нет?
Даже растерялся — что сказать?
— Так вкусно ведь! Я северянин, мы привыкли.
— Ты в этом помещении дурачков не ищи, Квачин, мы тут почти все северяне. Короче, так, я отдала распоряжение на кухню, неделю разгрузишься на пятнадцатой диете. Печень перегружена, и поджелудочная — тоже.
— На кашках?! — взревел я.
Она кивнула, манерно закрыв левое ухо ладошкой.
— А у меня, между прочим, регулярные тренировки! Фехтование! Этот, падла, как его, подъём переворотом! Нагрузки, как на першерона! Как я на кашке?
— Решим. Лег-ко! — отмахнулась госпожа медик, снова переходя на «вы». — Кстати, чтобы вы, уважаемый Дарий Валерьевич, знали: альпинисты идут в гору именно на каше. Манной.
Я быстро огляделся — некуда плюнуть.
— Всё, можете идти. Ирина! Руку ему обработай! Йодом! И магнезию в мышцу… Ладно, не надо магнезию, впредь он будет думать, так ведь, Дарий? Впрочем, посмотри сама, может, противостолбнячное. Предупреждаю, пациент, не хитрите в пищеблоке! Ссориться со мной никто не станет.
Не бойся, Дар, говорят, у неё развитое чувство юмора. Не-е… Юмора, юмора!
Тем не менее, надо куда-нибудь в срочном порядке сваливать, вот что я понял, залечат меня здесь до овощного состояния. Неделю на безвкусных кашках и жидких сионистских супчиках, на пареных тропических фруктах и обезжиренных молочных продуктах я не протяну. Напрошусь к охотникам на загонку или в засаду! Там-то всегда мяско пожарить можно.
Обречённо прошёл в соседнюю комнату к фельдшерице, которая деловито открывая застеклённые шкафчики, вытаскивала на свет божий страшные хромированные предметы.
— Скажите, Ирина… Вы же знаете, перед вами молодой холостяк. Если я сделаю вам официальное предложение, сможете вытащить мне из столовки несколько котлет?
Запунцовели щёчки-то! Неужели подействует?
Фельдшерица подошла ближе, соблазнительно наклонилась и горячим голосом прошептала почти в ухо:
— Не вытащу, дорогой, начальство не простит. Единственное, что я могу для тебя сделать, это взять иглу потоньше…
Facepalm.
— А-аа! — прокричали на улице. — Да-ар! Ты хде-е?!
— А-аа! — заорал я, когда под действием поршня какая-то болючая жидкость начала внедряться в мою задницу.
— Квачина видели?! Срочно нужен!
— Интересно, что там случилось? — довольно спокойно поинтересовалась фельдшерица и пошла к двери. Я прямо почувствовал, как страшный шприц, уткнувшись в булку, зловеще раскачивается, словно в фильме «Кавказская пленница».
— Скажи, что я здесь!
— Он на процедурах! — крикнула Ирина.
На дворе застучали башмаки.
— Ира, шприц вытащи, что ж ты делаешь!
— Да нет у тебя там никакого шприца, — хмыкнула она, умывая руки.
Я торопливо подтянул штаны.
— Куда в грязном лезете?! На улице подождите, он сейчас выйдет.
Грёбаный Каларгон, кажется, я знаю, что случилось: чёртова мачта упала и кого-нибудь придавила! Что неправильно сделал, где ошибся?
Впрыгнув в сандалии, сбежал по ступенькам, чуть не снеся Костю и Игоря. Командир рейнджеров тут же начал рассказывать, захлебываясь от эмоций.
— «Летучий Голландец»!
И затараторил. Я даже успел кивнуть на первую часть первой же фразы, слушаю внимательно. Войтенко встал чуть сбоку и лишь изредка встревал, подсказывая шефу. Я пару раз сказал «ага», подтверждая, что сразу осмысливаю каждое слово. Напрасно… не смог осмыслить, как вскоре выяснилось.
Ранним утром два вьетнамца, работающие в устье Аракары, сели в деревянную лодку с небольшим подвесным мотором и поехали вверх по Лете проверять крупноячеистую сеть, поставленную в заводи, а заодно и капканы. Примерно через час они заметили ползущее по реке большое тёмное пятно. Решив проверить, подъехали поближе и к своему изумлению увидели, что это несамоходная баржа, неспешно дрейфующая по течению. Людей на борту не было.
То есть ребятам встретился классический «Летучий Голландец».
Попадающие на Кристу суда, по местной классификации, делятся на три типа.
Первый — управляемые, с экипажем на борту. Примером тому служит «Темза» и лодка вашего покорного слуги. Ситуация очевидная: судно по праву принадлежит экипажу и забрать имущество можно исключительно криминальным путём.
Второй — «найдёныши», суда всех типов и размеров без экипажа, вынесенные на берег. Они могут быть брошены либо утеряны ещё на Земле, экипаж мог погибнуть при тех или иных обстоятельствах или исчезнуть самым загадочным образом, не важно. Важно то, что судно стоит на берегу, плыть не может. Тут, кто нашел, того и трюфель. Именно так я обрёл свою подругу «Клаву».
Третий — «Летучие Голландцы», самый интересный и сложный вариант. Это всегда судно без экипажа, плывущее по реке. Именно плывущее! Казалось бы, какая разница с «найдёнышами»? Однако она есть, и в практической плоскости весьма существенна… Если это простая лодка или катер, то жители ближайшей деревни, заметившие «голландца», высаживаются на него, оживляют либо буксируют к родному причалу, ничего сложного в такой операции нет. Они — новые хозяева. Сложности начинаются, когда таким охотникам за сокровищами неожиданно требуется помощь. Тонуть начинают, например…
Или же не могут самостоятельно управлять захваченным судном, которое формально ещё не причалило к поселению новых хозяев. Поэтому любой, оказавший бедолагам спасательную помощь, вправе претендовать на треть имущества — физически или в денежном эквиваленте. Чувствуете разницу? Конечно, с маленькими «голландцами» сторонние «спасатели» не связываются, не тот куш, чтобы наживать себе врагов.
Главная легенда о «Летучих Голландцах» звучит так.
Давно это было… Как в сказке. Одной тёмной дождливой ночью, в самое половодье, страдающие бессонницей жители Манауса заметили на реке силуэт большого судна. Сейчас никто уже не может сказать толком, корабль это был или длинная баржа. Естественно, поднялся Большой Кипеш. И люди получили конкретный головняк! Ветер был попутный, мели, как сегодня, были скрыты под водой, водоизмещение таинственного судна, по местным меркам, огромное, а мощного катера, который сейчас имеется в распоряжении губернатора, ещё не существовало в живой природе.
Целые бригады авантюристов на утлых лодчонках пытались остановить судно. Люди по очереди поднимались на палубу, тыкались в закрытые трюмы, другие старались на вёслах и маломощных моторках со старинными двигателями, сжигая дефицитное горючее, буксировать громадину. Понятно, что операция итогов не дала. Так оно и продрейфовало до самого Панизо. Радиосвязь между поселениями отсутствовала, подготовить встречу было невозможно, а моторки на такую дистанцию не погнали, им бы просто не хватило топлива. После очередной неудавшейся спецоперации по приватизации необычайно большого «голландца» редкие сопровождающие сдались, вернувшись обратно — что смогли, отвинтили и спёрли.
В те далёкие годы на месте нынешней Омахи стояла обычная деревенька с семью лодками, жители которой тем более не успели что-то предпринять. Согласно легенде, ускользнувшее чёрной тенью судно ушло на юг, где его, скорее всего, вынесло в океан, поскольку поздние поисковые экспедиции жителей Панизо ничего не дали…
Сложно отделить правду от вымысла в этой мутной истории. Свидетели происшествия есть, вопросов осталось много, но сегодня они никому не интересны — просто красивая история, причем поучительная. Именно она побудила речное сообщество выработать некий порядок действий по отношению к ценностям будущих «Летучих Голландцев» — в процессе погони за кораблём-призраком все перегрызлись.
К примеру, мы десантной группой высаживаемся на судно.
Маемся, пытаемся, а ничего не выходит… Тем временем посудину несёт по течению, и вскоре нам становится ясно, что сами не управимся. Между прочим, это будет ясно и всем остальным, наблюдающим с берега! Так что вот-вот подойдут спасатели-помощники. Отказаться невозможно, мы ещё не владельцы, судно не отбуксировано. Как первооткрыватели, да, претендуем. Но и спасатели законную треть своего получат. Вот так.
За два месяца до моего появления, когда на острове ещё не работал береговой радар, обитатели Бриндизи прошляпили баржу со стройматериалами (по крайней мере, населению объявили так), плывущую у противоположного берега, фактически подарив ценную находку Манаусу.
— Что находится на борту? — спросил я первым делом, когда командир рейнджеров выплеснул первичные эмоции.
— Вроде, горючее, шесть цистерн! Какое точно, вьетнамцы не определили.
Я присвистнул, это более чем лакомый кусок!
По земле опять застучали капли дождя. Недолго же погода нас баловала…
— Мазину сообщили?
— Не успели, он в бане был.
— Меня катапультировать со шприцем в заднице успели… Чёрт! Мужики, сейчас вымокнем! Пошли к Владимиру Викторовичу, совет держать будем.
Дальнейшие разговоры происходили в небольших апартаментах старосты посёлка.
Любая техническая задача, чуть сложней постройки двухэтажного дома или ремонта двигателя, на Кристе превращается в серьёзную проблему. Одну из них нам предстояло решить, причём в кратчайший срок.
— За такое богатство голову открутят, — приглушённо произнёс Костя.
— Если баржа выкатит к Манаусу, потеряем треть. Тогда нам голову открутит Герман, — подхватил профессор, так и сидевший с мокрыми волосами.
— А где «Темза», кстати? — уточнил я.
— Далеко… Ушла в Омаху, так что на помощь парохода надеяться не приходится, — тут же отозвался староста.
— По рации с ними можно связаться?
— Что ты, Дар… Есть только один способ связи: надо выйти на радиостанцию Манауса, а те транслируют.
— Исключено! — категорично бросил Костя. — Сливки снимут.
Пошли обмены мнений. Время летело, а плана всё не было.
Через двадцать минут после начала стратегического базара дверь рывком распахнулась, в помещение ворвался взъерошенный Лёха. Когда-то он был юнгой на «Темзе». А теперь этот бодрый парнишка — рейнджер-стажёр, который через месяц сдаст экзамены, в чём никто не сомневается, и станет полноправным участником группы.
— Сразу говори! — крикнул Костя.
— Винни доложил, что какое-то время шла вдоль берега! Два раза цеплялась носом и кормой. Её закручивало, и опять в реку! Уф-ф! Говорит, что если бы у них был трос, то могли бы и зацепить, с виду не особенно тяжёлая…
Старшего из вьетнамцев так и зовут, Винни. Настоящее имя у мужика такое, что быстро не выговоришь.
— Чего-то я не понимаю. А как же якорь, он ведь должен быть на барже? — Костя встал с места.
Якорь. Ещё бы, вполне очевидное решение.
— Нет якоря, обломись, ребята поднимались, — нарочито солидным баском изрёк Лёха. — Нешто бы они не сообразили?
Значит, сорвало перед тем, как баржу затянуло в Прорез.
— Сейчас она где? — спросил я о самом важном.
— Полтора часа назад прошла Аракару, пока идёт по стремнине.
Хорошо, значит, время ещё есть. Вьетнамцы, раз у них мало топлива, «голландца» долго сопровождать не смогут. Пусть себе плывёт, время прикинем, а на ближних подступах РЛС Бриндизи такой кусок металла схватит и доложит.
— Якорь можно соорудить, — не сдавался Игорь. — Использовать большую каменюку, соединив её с корягой.
Профессор хлопнул рукой по столу.
— Какую ещё корягу?! Понадобится большой адмиралтейский якорь! Игорь, у тебя есть такой? И вообще, товарищи, прошу высказываться ответственно, а не разыгрывать древнегреческую пьесу «Аполлон, несущий Ахинею»!
Они от отчаяния готовы фантазировать на любые темы.
— Есть идея! Трос, ёлки, вьетнамцы же подсказали, как мы не сообразили! — заорал Войтенко. — Мы её тросом зацепим, и баста! За подходящее дерево! Поедем, найдём, привяжем, другая группа высадится на лодку, подадим конец. А что, лодки есть… Дерево выдержит?
Все задумались.
— Должно выдержать рывок, это же не тундра, — осторожно предположил Мазин. — Здесь мерзлоты нет, корни сидят глубоко.
— Какое количество метров троса или каната найдётся на Каймане? — я спросил без насмешки у всех сразу, ни к чему, все и так на нервах.
— Ну, у меня есть метров сорок или чуть больше, — неуверенно ответил староста.
— У шведов можно взять, я знаю, метров пятьдесят добудем, — Костя подсказал ещё один вариант.
— Отминусуй на узлы и участок берега, ты же не будешь выбирать ствол у самой воды, его просто вырвет…
— Да это метров десять от силы, Игорь, какие проблемы! — отмахнулся командир группы.
— Костя… Туда посмотри внимательно, — посоветовал я и показал большим пальцем за спину, где в большом окне дома старосты открывалась панорама Леты. — Сколько километров в ширину?
Все замолкли.
— Баржу буксировать надо, только так, — продолжил я.
Тишина не разрушилась.
— Чем? Даже если сдаться губернатору, то нет никакой гарантии, что его катер не в бегах, — наконец выдохнул профессор. — Может, он тоже в Омахе, они с Папке что-то там крутят…
Дождь всё не кончался. Лишь один раз солнце пробилось к реке, минут на пять стало веселей и уютней, а потом небо опять затянуло тучами.
— Ещё одна идея! Мужики! А что, если её лодками к берегу оттолкать? — встрепенулся Игорь.
Всё-таки он молодец, не сдаётся, старается найти выход. И у него всегда есть идея.
— Как ты это себе представляешь? — грустно спросил Костя.
— Да очень просто, зачем изобретать велосипед? Закинем концы и на малой скорости постепенно будем тянуть в сторону берега.
— Транцы вырвет, — Косте идея не понравилась, я же пока молчал, думая о другом. — Баржа в грузу, осадка большая.
— Точно, вырвет, — с толикой злорадства пообещал Лёха.
— Да не вырвет, не паникуйте! Ну ладно… Подождите, а зачем тянуть? Давайте толкать «голландца» носом, как буксир-толкач! Возьмём два куска резины, проложим между баллоном и металлом корпуса баржи, и жми… Осторожно, конечно, — новый план у Игоря рождался моментально. Постепенно распаляясь, рейнджер быстро разогнался, набрав должный дискуссионный пафос и громкость речи. Вот бы ещё предлагал реальное…
— Не годится план, — заявил я.
Сразу четыре пары глаз посмотрели на меня вопросительно.
— Вспомните, как толкач ведёт перед собой баржу. Её надо поставить по курсу! Тогда она будет управляема. А как несёт нашу, Леша?
Тот несколько секунд подумал и сказал, сам расстраиваясь от ответа:
— Лагом развернуло…
— Именно так, ребята, бортом к течению! Ещё и мотает постоянно, судно периодически цепляет берега, его уносит, закручивает, опять ставит лагом! Баржа не идёт форштевнем по струе. Как в таких условиях буксировать? Надо согласованно заходить с кормы и толкать быстро, с достаточным для управляемости усилием, иначе мы просто будем часами крутиться вокруг судна, регулярно пополняя быстро сжигаемый бензин, а результата не получим. Разве смогут это сделать надувнушки?
— Так резиной же проложим!
— Игорь… Что нам даст резина, милейший? — Мазин досадливо поморщился. — Она может уберечь ПВХ корпуса лодок от повреждения, но никоим образом не защитит от катастрофического сжатия отсеков и последующего разрыва оболочки.
В помещении копилась энергия отчаяния. В спорах прошло ещё полчаса.
Так досовещаемся, что находку отгребёт губернаторский катер или пятнадцатиметровый пароходик «Пасифик», флагман ВМФ Панизо, чёрного цвета судёнышко с пулемётом «Льюис» на корме. Только «Темзе» ничего не достанется, слишком уж далеко она к югу. Хорошо, начнём прокачивать.
— А что за небольшая самоходка стоит в Веннесе?
Мужики растерялись. Натурально! Они смотрели на меня так, словно я по незнанию задел какую-то табуированную тему. Потом начали пожимать плечами.
— Месяц за месяцем смотрю на неё и вздыхаю, — наконец молвил профессор, разрушая странное молчание.
— Не понял, в чем тут нюанс?
— Нюанс? Да она ж неисправная! — выкрикнул Лёха.
Мужики тут же загалдели, принявшись спорить друг с другом.
Интересные дела! Почти сразу выяснилось, что судно, скорее всего, вполне исправно, невысокий худощавый механик Ульф Свенсон, нынешний староста посёлка, двигатель ремонтирует давно, просто что-то не идёт.
— Толковый специалист, уже третий масляный пресс на продажу делает, — дополнил свои аргументы Кетоев.
— Секундочку, господа, так я не понял, самоходка на ходовые испытания ходила?
— Один раз, Дарий, — ответил Мазин. — После чего Ульф опять поставил её на прикол и полез шаманить. Есть у меня одна мыслишка, с большой долей вероятности правильная…
— Ребя, Дар дело говорит! — Игорю возбудиться, как плюнуть. — Ульф просто голову всем морочит!
В своё время Бу Арвидсон, бывший руководитель поселения шведов, а по совместительству ещё и сотрудник службы безопасности Манауса, присматривающий за Прорезом, стал обладателем пары бочек с топливом. И вполне серьёзно строил планы по оживлению самоходки, которую шведы, попав сюда, умудрились не разграбить по мелочам. Самарин на идею смотрел со скепсисом, дескать, зачем вообще затевать, для такого прожорливого движка горючки не напасёшься, а вот Герман призадумался. Арвидсон не сдавался, что вполне понятно — азарт новых перспектив, у северян могла появиться целая торговая флотилия.
Однако времена изменились.
После попытки государственного переворота службу безопасности Манауса возглавил другой человек. Сначала планировали поставить Костю, но тот отказался, и начбезом стал его отец, Кетоев-старший. Староста Веннеса, отправился в город на усиление службы, и энтузиазм механика как-то странно поугас.
— Я думаю, товарищи, что тут дело не состоянии судна, а в психологическом состоянии старосты. Он просто не хочет запускать судно в работу, — заявил Мазин.
А что, вполне реально!
Профессор продолжил:
— Ульф не собирается ничего менять! Он не готов покидать Кристу, не хочет искать Прорезы и вообще согласен остаток жизни прожить в раковине.
Комнату опять заполнил шум разговоров, ребята, похоже, согласны со старостой.
— Я предлагаю срочно ехать к нему, — сказал я. — Вдвоем, не больше, чтобы не передавить. Должны поехать вы, Владимир Викторович, и Костя Кетоев. Идея очевидна, однако стоит привести разные аргументы.
— Вплоть до запугивания повешеньем! — встрял Игорь.
Мне последнее слово не понравилось, но по сути он был прав.
— Давить придётся… Интересы общины, недопустимость потери ценного груза, будущие осложнения с Бриндизи… Им тут жить, между прочим! Как я понял, корпус самоходки целый. Двигатель работал, скорее всего, работает и сейчас. Боится? Отвык? Никто не заставляет его совершать дальний рейс вверх по течению, самоходке достаточно встать у северного мыса Каймана и ждать команды на перехват. Вверх по Лете отправим две лодки, в одной будут только рулевые и канаты для буксировки.
— Правильно! — азартно крикнул Войтенко. — А заводить будем прямо в нашу протоку, пришвартуем сразу за Береговым! И с реки никто не увидит, нечего на чужое добро пялиться!
Судя по выражению лица, Мазину что-то в моём плане не понравилось.
— Дарий, а ты что, не поедешь?
— Не стоит мне ехать, Владимир Викторович. Ведь я человек на Реке новый, с Ульфом практически незнаком. Могу спугнуть, вызвать подозрение и даже раздражение.
— Правильно, Дар, не стоит, — решил Кетоев. — Сами справимся, уболтаем, надо будет и кулаком пригрозим. Если что, экстренно займёмся движком. Игорь лакшит, я немного рублю, а проф у нас вообще доктор технических наук.
Староста Бриндизи помолчал с полминуты и принял окончательное решение:
— Значит, поступаем так. Мы с Костей едем в гости на «Баджере». Дарий готовит на выход «Кайман». Алексей, ступай к радисту и отбивай РДО на Аракару. Один остаётся на островной барже, а Винни на лодке догоняет и сопровождает до конечной точки «голландца», любым способом отгоняя потенциальных желающих. Здесь после завершения операции получит бензин и пойдёт обратно. С острова лодки выйдут по готовности, поедут Игорь и Дар. Тимур на вышке, а кто следом заступает?
Лёшка поднял руку.
— Понятно. Кетоев вместе с Тимуром и Ульфом поставят самоходку на Северном мысу. Дальше работаем по обстоятельствам.
— Вы уж там пожёстче с ним, Владимир Викторович, — неосмотрительно посоветовал Мазину Игорь, значительно подняв кулак. — Могу подсказать как.
И нарвался.
— Юноша! Не учите ветерана-профессора работать с людьми! — взвился староста. — Советчик какой выискался, а! Сопли ещё не обсохли! Тебе бы моих студентов старших курсов, быстро бы ободрали кору! Ступай на склад, ищи и собирай канаты! Перебрать и переложить после точного замера. Потом доставить их на мыс. Всё, молодые, задачи поставлены, выполняйте, связь оперативно, уточнения по необходимости!
Вроде, придумали.
Посмотрим, насколько хорошо пройдёт операция.
Мы поднялись, застучали задвигаемые стулья. И тут я застыл, словно громом небесным поражённый!
— Дар, ты чего? — удивился Кетоев.
— УДБС, — только и смог вышептать… Урод!
Пришлось рассказать верной братве о проклятой записи в дневнике, который так неосмотрительно забыт в медпункте! Вот такой я, бляха, секретчик!
Уже через секунду потолок штабного помещения чуть не рухнул от гомерического хохота. Они ржали так, что слёзы можно было собирать в банку. Когда смех утих, начали думать, что теперь делать?
— Может, ещё не прочитали? — непривычно тихо предположил Игорь.
— Бабы? Не прочитали? — удивился пацан Лёха. — Девчонки всюду нос сунут!
— Залечат инженера, — предрёк Костя. — Надо что-то делать… УДБС, говоришь?
И они заржали снова.
А я не знал, что делать! Вот ведь дурак, как же так вышло?
— Пойду, попробую выкрасть, — после недолгого раздумья решил Алексей. — Они меня всерьёз не воспринимают, типа ещё маленький.
— Давай, родной, выручай! Синенькая такая книга для записей!
— Придумаю что-нибудь, скажу, что живот болит, — подмигнул мне Лёха и скрылся в пелене дождя с криком «УДБС».
Мужики меня понимали. Спасибо вам, а то хоть стреляйся! Дело было такой важности, что Владимир Викторович даже притормозил разгон по оперативным делам. Мы, молча сидя за столом, ждали возвращения диверсанта, потянулись томительные минуты ожидания.
Наконец, агент вернулся, мокрый, как рыба.
— Ну! — выкрикнул я.
Лёшка вытащил из полиэтиленового мешка заветный дневник, а следом протянул какую-то серую бумажку.
— Это что? — спросил я у него с недоумением.
— Рецепт от живота, — уныло ответил тот.
Мужики столпились за спиной, заглядывая через плечо. Точно, рецепт, и что?
«Диагноз: синдром УДБС в терминальной стадии. Лечение: по пять кубов магнезии в мышцу, ставить в четыре точки: ягодичная область и под лопатки. Врач Котова».
До сих пор удивляюсь, как эта крыша не обвалилась?
Запись в дневнике:
«Поймали и присвоили „Летучего Голландца“. Операция по буксировке судна в протоку проходила сложно, однако завершилась успешно. Все шесть цистерн оказались почти по пробки залиты девяносто пятым бензином, это настоящий клад! Чувствую гордость от сопричастности к важному делу. Впрочем, и удовольствие от работы с хорошими людьми. Бензин резко повышает статус общины, ведь достать его на Кристе очень трудно, топливо для подвесных моторов стабильно в дефиците, а биодизель из местной кукурузы лишь частично решает проблему, очень мало подходящих двигателей.
Расчёт на то, что горючее можно будет привозить сюда челночно, пользуясь проходом на родную планету, не оправдался, так как сразу после исчезновения „Темзы“ в Кресте сиреневый изотропный портал исчез, и больше возле Каймана не появлялся. Где он находится сейчас и появился ли снова, никто не знает. Путь на Землю снова закрыт».
* * *
«Темза» вернулась в Бриндизи через четыре дня, и у меня состоялся памятный разговор с Германом. Прозвучало предложение, от которого я не мог, да и не захотел отказываться.
Сначала — уже привычные разгрузочные работы.
Пароход привез на Кайман целую кучу интересного. Самарину надо было срочно возвращаться в Манаус для подготовки утреннего коммерческого рейса. Работать пришлось в режиме полного аврала, впрягли всех, кого только могли, даже женщин.
На этот раз характер груза был развлекательный. Неужели Герман это в Омахе скупил?
Всю палубу занимал яркий громоздкий пластик — комплект большой детской площадки шведского производства: два домика, большой и поменьше, три сложных набора горок, совмещенных с настоящей полосой препятствий, корабль-парусник, тоже с горкой, песочница, какие-то заборчики, трое качелей разной высоты и настоящая карусель. Слава богу, элементы конструкций относительно лёгкие. Два больших надувных бассейна, упакованные в тюки неподъемного веса.
Для взрослых тоже имелось. Видеопроектор с огромным экраном, теперь в Бриндизи будет открытый кинотеатр, блоки белых кресел под него. Потом потащили фирменный бильярдный стол, тяжёлый, как судьба грузчика — вот с этим реально намучались, там же мрамор, красное дерево… Шесть уличных энергосберегающих светильников на высоких столбах. И всё нужно снять и перетащить аккуратно, чтобы не повредить!
Детвора, уже появляющаяся на Каймане и в Береговом, путалась под ногами, визжала от восторга, и отогнать их было просто невозможно.
Когда пёрли бильярдный стол, Ростоцкий опять подсадил спину, на этом его участие в работах и закончилось.
Через три часа после прихода «Темзы» к берегу Каймана подошло ещё одно судно — уродливого вида миниатюрный плавучий танкер с экипажем под управлением кубинца Нельсона Сантаны, начальника топливо-заправочного комплекса Манауса, принадлежащего русской общине. Радист своевременно встретил пароход передачей РДО, Герман поднял кубинцев и срочно погнал их сюда, переливать бензин.
Далее за дело взялись специалисты, а меня Ростоцкий позвал для разговора.
— Пошли, на лавочку сядем, — сказал он. — Отличный вечер, грех томиться в помещении.
— Укололи уже? — осведомился я.
— Три раза, — поморщился он. — Нина — человек жёсткий, не щадит и своих.
— Ага… Мне предстоит испытать.
— Что так?
Рассказать ему, что ли, про УДБС? Всё равно ведь расскажут.
Герман расхохотался, но почти сразу сделал совершенно серьёзное лицо и произнёс:
— Опасения обоснованы, поверь, неделю на стул не сядешь… Лучше на время смыться.
Шутит или нет?
— Вы, конечно, молодцы, порадовали всех! Сантана уже голову ломает, какую цену подвешивать, будем советоваться… Тебе моя личная благодарность за грамотное решение вопроса, значит, не ошибся. Кстати, по поводу и подарочек, держи! Качественные, надёжные, — с этими словами он протянул мне лаковую коробочку с узнаваемым логотипом. — К времени жизни надо относиться уважительно.
Открыл — ёлки-палки, точно, «Омега»!
— У тебя же электронные, как я вижу? Не годится, только механика.
Тут же надевать не стал, не мальчик. Сдержанно поблагодарил.
— А теперь к делу. Ты же наверняка знаешь, что наш обратный Крест схлопнулся? А про мирных зоргов?
Я утвердительно кивнул, об этом знают все, секрет не удержался в ящике.
— Не только мы пострадали, закрылся и Крест, который мы продали гоблинам.
Вот этого я не знал.
— Глок — вождь умный и хитрый, я это всегда знал. Он сразу решил перекидывать своих двумя партиями, первым делом стариков и больных. Вот они и ушли. А тут, бац, закрылась калитка… Особенно не расстроившись, Глок, избавившись от балласта, снижающего мобильность племени, решил перебраться северней, наверняка хочет найти новый Прорез.
— Опыт пошёл на пользу.
— Точно. Выше по реке на левом берегу Леты стоит комплекс древних строений, от которых в целости осталась только башня и мост через речку, когда-то мы там побывали. И нашли золотую монету! История непонятная, пахнет древней цивилизацией, исчезнувшей или вымершей. Зорги Глока там шакалили в руинах, монет нашли немало… Сбывали их нам, мы поставляли гоблинам требуемое. Вскоре золотой ручеёк иссяк, вторая экспедиция удачи не принесла. Прямо от башни в сторону гор уходит старая дорога, прямо древнеримская, мощённая гранитной брусчаткой, представь себе!
Да я уже представил! Нормально: старая дорога, остатки каменных строений, прошлая цивилизация — есть, о чём задуматься! Криста не так проста, как кажется…
— Мы попытались пройти, углубившись примерно на три километра, вдруг там есть Большой Сундук? Ведь золото откуда-то взялось в башне и около! Но случился облом, дорога тонет в гигантском болоте, не пройти. То же самое и с береговым отрезком, огибая холм, дорога тоже тонет. То есть весь участок вокруг башни непроходим. Слушай, у тебя такие глаза… ты что, не знаешь, что неподалёку от Веннеса тоже есть остатки башни?
Потряс головой, никто не говорил!
— Странно, мы оттуда иногда камень тырим… Проехали. Короче, бесперспективное это место, и я забил. До поры.
— И пора пришла?
Теперь настала его очередь кивать.
— Не так давно к нам приплыли две лодки, командиром группы был Годо, молодой сообразительный гоблин, главный подручный Глока и просто классный парень. Оказалось, это официальная делегация.
«Гоблин и одновременно классный парень, это круто!» — подумалось мне. Привыкать и привыкать…
— Оказывается, ещё выше по течению Леты стоит следующий комплекс, побольше того, «золотого». И там тоже есть дорога! Гоблины, уже зная значение такого ништяка, естественно, порылись и нашли две монеты, размером, правда, гораздо меньше. Других найти не смогли, у них же нет металлодетектора! — подмигнул мне Ростоцкий. — Вот и приехали на закуп.
— И ты предлагаешь мне…
— А кому же ещё? — удивился он. — Самая подходящая кандидатура, я сразу понял! Высадим группу исследователей-квартирьеров, командировка примерно на два месяца. Первым делом надо будет экстренно закрыть контур безопасности, обустроиться, первично обжиться. Стройки, я подозреваю, вообще будет много. Рядом течёт речка, чистая, а сам комплекс стоит почти у самого берега. Подберём людей… Сразу говорю, что много мужиков отдать не смогу, этот дикий мир, как всегда, первым делом вышибает именно мужчин, а боевой потенциал сильно снижать нельзя, назревают странные разборки с анархической Омахой, да и последние подвижки в Панизо мне не очень нравятся. Вот женщин — сколько угодно! Что ты сразу сморщился? Молодые вьетнамки осилят такую работу, на которой мы с тобой загнёмся за пару часов, это нормально! Надо будет определиться с вооружением, плавсредствами, системами жизнеобеспечения… В общем, нужен толковый план. У тебя будет достаточная степень свободы. Чёрт возьми, да это просто интереснейшее дело! Была бы возможность — сам бы рванул, поверь!
— Племя этого, мирного, далеко от комплекса?
— Далековато, как я понял… Сразу скажу, там вообще-то имеются непонятки, утяжеляющие картину.
— Например?
— Где-то в том районе, как выясняется, живут люди, небольшое поселение, о котором здесь никто не слышал, представляешь?
— Не представляю. Значит, и они ничего не знают о городах ниже по течению?
— Скорее всего, так, — пожал плечами серый кардинал. — И ещё…
Я насторожился.
— Язык гоблинов пока не изучен полностью, однако многое понять можно.
— Давай уж, — махнул я.
— Твари там какие-то появляются… Незнакомые. Есть даже версия, что это не местная живность, а представители третьей цивилизации. Пока сыро… Итак, золото, дорога. Если она идёт к горам, то это бесценное место, надо проверять, два хороших квадроцикла у тебя будет.
— Значит, добираемся не самостоятельно?
— Да ну, какое «самостоятельно»! Там ведь груза до чёрта… Ещё и второй рейс придётся заряжать через недельку-другую, как получится. Особый акцент: меня крайне интересует таинственное поселение, кто все эти люди? И вообще — что находится выше по течению, кто там властвует и чем жив северный участок реки? Нужна экспансия, надёжный форпост. Но прежде всего — инфа. Кто владеет информаций, тот владеет Кристой… Ну что, инженер-охотник, по глазам вижу, что зреешь. УДБС?
Взрослые у него амбиции, однако.
И зверски заманчивые! Почему не присоединиться, ведь ты этого и хотел Дар.
«У докторши большие сиськи» вполне можно сделать девизом группы, — мысленно усмехнулся я.
— Ты сегодня на «Темзе» уходишь?
— Нет, здесь отдохну денёк.
Не для того же меня сюда закинула судьба, что бы в маргарине сидеть.
— Тогда я вечером первично прикину, а завтра поговорим конкретно: о составе, вооружении, матобеспечении и прочем. В общем, УДБС.
Ростоцкий встал и с улыбкой протянул руку.
— УДБС!
