Глава 4
НА ЧУЖОМ БЕРЕГУ
ИНТЕРЕСНЫЕ БЕСЕДЫ С ИНТЕРЕСНЫМИ ЛЮДЬМИ

Таверна называется «Грабли». Наверняка, столичные попаданцы ностальгируют, увидев, знакомую вывеску.

Перед входом в заведение стоит стилизованная телега с сельхозинструментом — как только не спёрли! Здесь вам не Москва, и подобные орудия труда востребованы реальными задачами. По сторонам от входной двери — два плетёных диванчика из ротанга с циновками, на удивление мягкими, прохожий может посидеть в тени выступающего козырька. Завлекалочка, посидит, да и заглянет на чашечку.

Эта таверна принадлежит русской общине города Манауса, а конкретно — Игорю, младшему брату Бориса Кравцова, старосты манаусской общины. Он нас и встретил. На кухне работают в основном тайцы — парадокс! Хозяин рассказал мне, как новичку, насколько сложно было отучить их от «вери спайси»…

Жизнь пошла бурная, сам не ожидал. Поначалу казалось, что в патриархальном мире я буду избавлен от гонки, присущей столичным мегаполисам и технократическим городам, типа Норильска. Пока гонка есть. У других этой проблемы нет, они притёрлись, ритм жизни размеренный.

Каждый приезд не устаю удивляться. Сегодня особенно.

С берега видно лишь первую линию.

Огромная река подступает непосредственно к новым жилым домам и складским помещениям, раньше полоса берега была почти свободна. Всё застроили. Видно, что центрального электроснабжения в городе нет, на крышах некоторых строений установлены панели солнечных батарей. Те, кто побогаче, имеют собственный дизель-генератор. Топливо дорогое, и агрегаты тарахтят редко.

Весь берег забит лодками самых разных типов, приметными джонками, небольшими парусными баржами, встречаются даже яхты и моторные катера, последних немного. Ярким пятном среди разномастного флота выделяется красавица «Темза» — настоящее украшение причала и гордость всех жителей Манауса. На пароход ходят смотреть приезжие, приводят детей.

Заняты все доступные причалы, включая относительно недавно построенный Новый порт, сооружение по местным меркам весьма солидное. Необорудованные участки берега утыканы совсем лёгкими судёнышками, в основном пирогами и каноэ.

Неудивительно, нынче суббота, большая рыночная трёхдневка.

Кажется, что сюда съехалось всё людское население Кристы. На сегодняшний день в Манаусе находится крупнейший рынок на Лете, и это самая большая удача Германа Ростоцкого, по крайней мере, сам он считает именно так.

Кроме прочих организационных мер, он придумал и воплотил материально гениальное решение: в Манаусе построена специальная гостиница для торговцев. Бесплатная.

Большая часть помещений организована по принципу хостела, однако есть и вполне приличные апартаменты для богатых торгашей, немного, вот их уже нужно выкупать… Рядом находятся камеры хранения, две линии складов-амбаров, всё под надёжной охраной. Раньше о размещении торгующих соседей никто не думал, чаще всего люди спали прямо в лодках или же в чистом поле, в общем, где придётся.

Приезжающие на еженедельную ярмарку платят только за рабочее место в торговых рядах, и то в конце трёхдневки, такса щадящая, манаусский рынок работает на обороте… Стоянка на берегу тоже бесплатна. Расчёт проводился из логичного соображения, что массовый клиент приезжает на торжище, изрядно поиздержавшись. А тут ему и тратить ничего не приходится, жилье и причал — задаром, расплата за место последует из полученной выручки. Некое лукавство, однако, надо признать: здесь установлен режим максимального содействия предпринимательству.

Несмотря на серьёзные льготы, город зарабатывает на сборах и налогах со всех причастных огромные деньги. Владельцы дешёвых таверн и дорогих ресторанов, аптек, магазинов и объектов оказания платных услуг живут припеваючи, а открыть новое предприятие в Манаусе отныне непросто. Так же, как стать его гражданином.

Герман Ростоцкий — человек очень интересный.

Сумел разрушить стереотип миллионера. Правда, ранее я с такими людьми никогда не общался — где бы довелось? Довольствовался устоявшимися СМИ-штампами: бездушный карикатурный буржуин, недалёкий, предельно циничный, гонористый, постоянно куршавелит, скупает яхты и дорогие виллы на Лазурном берегу, забил и положил на Россию, офшорен, имеет золотой унитаз и кучу красоток из эскорт-бюро.

И вот он, рядом, сидит и трескает борщ, как простой инженер.

— Ты не представляешь, Дарий, как нам нужны ИТР, — сказал он и с сожалением отодвинул тарелку, словно раздумывая: не взять ли ещё одну порцию. — Чёрт, как вкусно готовят… Знаешь, как бы человек ни распинался в зрелости про любовь к омарам и устрицам, всю свою жизнь по-настоящему искренне будет любить лишь то, чем привык питаться в раннем детстве. К чему приучили родители.

Соглашусь. Я вот макароны по-флотски уважаю. В нашей небогатой семье это блюдо было вынужденно любимым. И теперь в заграничных отпусках первым делом ищу лазанью. Проигрывает она, кстати, родным макарошкам.

— Инженеров здесь редко встретишь… Спецы прошлых поколений умерли, не сумев передать свои знания и опыт по наследству. А в наше время капитанам-речникам хватает и техникума, и то в самом лучшем случае — судовладельцы очень рациональны, на оплату лишнего, с их точки зрения, образования тратиться не хотят. Да что там говорить о моряках, если даже пилоты пассажирских авиалиний часто не имеют вышки за спиной…

— Нынешний инженер далеко не Сайрес Смит, — заметил я. — Без уймы справочников и компьютерных программ стоит не так уж много.

— Ошибаешься, много! В библиотеке Манауса имеется неплохая коллекция справочной литературы, правда, на самых разных языках. Однако для работы с ней нужны люди, привыкшие к системному обучению, способные быстро воткнуться в любую тему, а именно это и даёт высшее образование, — словно отмахнулся он и несколько неожиданно для меня добавил: — Насколько я помню, ты старший инженер технического отдела рудника «Глубинный», и тебе самую малость не хватило времени, чтобы стать начальником отдела… Как дела у тебя с расчётами?

Опять! Да я в последнее время только и занимался этими долбаными расчётами, проект за проектом! Он что, хочет посадить меня в техотдел начальником?

Делать было нечего, подтверждающе кивнул.

— С промышленным и гражданским строительством имел дело?

— Вообще-то, у меня другая специализация. Но имел. Пробовал силы. Не понравилось.

— Расчётные конструкции! Вот чего нам не хватает! Да, ручной труд на Кристе всё ещё необычайно дёшев. Дорого, как всегда, время и ресурсы. Лепим десятидюймовую балку там, где, по идее, хватило бы и пятидюймовой. Ну и ладно, ещё будет время поговорить. Хочу предложить кое-что. Есть у меня для тебя одна интересная история…

Подхватив во время командировки на Землю это модное словечко, Ростоцкий то и дело вставляет «историю» куда надо и не надо. Так как я ещё не знал цену задумок Германа, то закономерно напрягся.

В принципе, к интересной работе готов.

Лишь бы не в техотдел — стоило ради этого, пусть и вынужденно, менять одну планету за другую! Что-нибудь в поле… Чтобы с романтикой.

Принесли второе, беседа встала на паузу.

Я, пользуясь случаем, нахально заказал себе самое дорогое здешнее мясо, то есть баранину. Под чесночной подливкой и с гарниром из жареной картошки со свежими помидорами. Ростоцкий выбрал вполне еврейскую фаршированную щуку — образец удивительной эклектичности русской кухни, рецепты которой не уместились даже в толстенный том кулинарных трудов знаменитой Елены Молоховец.

Интерьер таверны «Грабли» тоже не лишён русского.

На стене висит огромная бас-балалайка, от которой тянутся тяжёлые полки с образцовыми зелёными бутылями мутного самогона и банками с закатанными огурчиками. Есть и чучело медведя в углу. Нет самих грабель, упущение.

При этом сама русская община в косоворотках не ходит, на людях удобная и практичная тропическая одежда.

Заведение пользуется большой популярностью.

Герман меня любезно предупредил, что субботним вечером сюда лучше не соваться, будет бедлам. После заката тут играет живая музыка, в таверне работает отличный скрипач, которому помогает шестиструнная гитара и аккордеон, песни — в тягучей цыганской стилистике. Ну, сегодня, чувствую, все точки коммерческого общепита хорошей капусты нарубят…

Я уже третий раз в Манаусе.

Первые разы приезжал вместе с боцманом, знакомился с городом, покупал соответствующую климату одежду, и в этом вопросе мне требовался грамотный консультант.

Третья неделя моего пребывания на Кристе.

За это время я чем только не занимался…

Прошёл медобследование у Нины Котовой, строгого, но симпатичного судового медика «Темзы» и главного доктора русского анклава.

Заполнял анкеты.

Мучился с бесконечными инструктажами.

Получил места по боевому расписанию по обороне посёлка и в экипаже парохода. Был дежурным по острову. Терпел несколько психологических атак с проверкой на вшивость — так я понял. Вообще, прокачивали меня конкретно…

Участвовал в бесконечных погрузочно-разгрузочных работах.

Ловил рыбу сетями. Ездил на загонную охоту.

Занимался доводкой и оснащением «Клавы»: подмазал-подкрасил, комплектовал, обкатывал и вообще осваивал новое судно. Три дня брал у вьетнамцев из берегового Бриндизи уроки парусного спорта — пока не освоил, надо ещё тренироваться, теперь каждый вечер катаюсь в протоке… Несколько раз был в Веннесе.

По совету боцмана передал родного «Каймана» общине посёлка вместе с мотором — внёс вклад в общее достояние, теперь RIB стоит в резерве. Жаба душила страшная… Для новой яхточки нашёлся новенький десятисильный «Мерк». Всем хорош «Кайман», а с жёстким корпусом на Лете гораздо спокойней. Да и каюта есть. Как вспомню гоблиновы стрелы… С двигателем тоже всё ясно, мощные моторы частнику не потянуть, разоришься на горючке.

С людьми я всегда легко сходился, это умение пригодилось и здесь.

Почти влился, так сказать.

И ведь до сих пор не верится! Может, меня здесь и нет? Может, я лежу в Норильске, в какой-нибудь странной коме, врачи в недоумении, и всё вокруг — лишь горячечные видения? Слишком уж всё необычно.

Привыкнув к патриархальному спокойствию жизни в маленьком Бриндизи, я, впервые попав в Манаус, буквально оторопел — ёлы-палы, настоящий город! Оказывается, так легко отвыкнуть от урбанистики…

Доели второе, действительно класс! Герман посмотрел на часы, я тоже, машинально — заразный жест, словно кашель в кинотеатре. Ого, уже полпятого, нормально сидим! Через полчаса Чарли, владелец оружейного магазина «Фантом-Хилл», закончит свою сиесту и объявится в заведении.

Ростоцкий собирается купить мне пистолет.

Сложно понять — Герман на свои деньги обеспечивает меня оружием. До сих пор не могу поверить, что являюсь обладателем новенького охотничьего «Тигра» с оптикой. Он спросил, умею ли я с ним работать? А чего не уметь — у меня дома «Тигр» остался, в сейфе, зимой на оленей охочусь с вездехода… Только у меня карабин с деревянным охотничьим прикладом, уже крепко покоцаным кстати, а тут совсем новенький «Тигр-Премьер» в исполнении 02, с трубчатым складным прикладом «СВДС», хромированной затворной рамой и спуском, пламегаситель «СВД». Ствол 530 мм. Прицел белорусский, «зенитовский», переменной кратности ПОСП 3-9x42. И четыре десятиместных магазина.

Можно сказать, подарил.

Патроны уже выдали, целых сто штук, десяток потратил на пристрелке. Ещё и к «Браунингу» подкинули — по двадцать штук пулевых и картечных.

Причины такой щедрости мне объясняли ребята с «Темзы», а особенно памятно — Самарин Илья Александрович, бессменный капитан парохода. Короткий разговор состоялся в рубке. Подняв указательный палец кверху, Самарин сказал:

— Герман Константинович — человек с государственным мышлением, вот так! Он тебя вооружил, значится? Ещё один боец в команде появился, укрепление сил… Нешто ты теперь не поможешь Бриндизи оборонить иль атаку гоблинов на «Темзу» отбить, скажи-ка мне, милый друг?

— Конечно, встану в ряды, — ответствовал я.

— От так оно…

Коротко и ясно.

На острове Кайман считается нормой, когда у боеспособного мужчины имеется три ствола: длинный нарезной, охотничье ружьё и короткоствол. Правда, с последним на Кристе постоянная проблема, страшный дефицит. А то, что изредка попадает на полки оружейных лавок, стоит бешеных денег.

Вообще-то, я и сам в состоянии купить короткоствол. Пустил в расход золотую цепуру, которую коллеги в этом году подарили мне на день рождения. Ни за что бы не купил. Подарили, значит, надо носить, чтобы не обижать. Вот и привык таскать, не замечая мягкой тяжести на шее. Герман дал инструкцию, как можно обратить цепь в звонкую монету, не забыв упомянуть, что часть средств разумней всего вложить в принадлежащий ему Ростбанк.

— Снимай немедленно и реализуй! Золото на берегах Леты имеет такую ценность, что ношение на шее целого состояния может повредить здоровью. Я не шучу. Не стоит вводить туземцев в блуд.

Послушался — перелил в монеты. А перстенёк оставил, на всякий случай.

Принесли десерт и кофе.

А кстати!

— Герман, всё хочу поинтересоваться… Почему ты после знаменитой командировки на Землю не привёз сюда золото?

Серый кардинал Манауса и реальный лидер русской общины вздохнул.

— Зато притащил станки: токарный и фрезерный! А по золоту… Фактически не привёз, так, самую малость для текучки. Мне пришлось по приезде лекторий проводить в Бриндизи! Многие из наших интересовались, знаешь ли. Хорошо, расскажу, заодно и время скоротаем.

— Обещаю слушать внимательно.

— Я ведь на Земле настоящее исследование провёл, — и он, предваряя закономерный вопрос, дополнил: — Заказал специалистам под видом моделирования финансово-экономической игры.

— И что?

— Стоит вбросить в рыхлую экономику Леты килограммов пять золота, как его цена резко упадёт. Дело даже не в килограммах, а в самом факте вброса. Сейчас на одну монету «большой манаусский доллар» можно купить раскрученный солидный ресторан вместе со всей обслугой на год вперёд. Или большую мастерскую. И что делать с привезённым, скупать всё подряд на халяву?

— Разве это не цель?

— Не цель. Скучно и просто. Мне никто не мешал делать то же самое и в прошлой жизни, с колоссальным выбором объектов вложения! — усмехнулся он. — Золото на Земле способно решить любые твои проблемы. И чем круче кризисы, тем больше к нему доверия, просто очень немногие имеют серьёзный доступ к этому интересному металлу. Люди уже в виртуальную валюту готовы уйти, лишь бы избавиться от эмиссионного доллара… Тем не менее, я нахожусь здесь! Почему, как ты думаешь?

— Попробую догадаться, — улыбнулся я. — Азарт? Спортивный интерес?

— Можно сказать, что так. Золото… Мало кто знает настоящую цену этого феномена и его роль в истории развития цивилизации. Как ты думаешь, чем определяется высочайший уровень бытового комфорта и организации пространства в странах Европы, особенно северной?

— Работать люди умеют. Обживаются грамотно. Культура поведения высокая.

Хлопнув рукой по столешнице, Ростоцкий громко захохотал.

— Китайцы работают лучше всех! Малайцы и вьетнамцы не хуже, уже перехватывают заказы, всё больше заводов ставят в странах ЮВА. У тебя айфон был?

Я понял, куда он клонит.

— Был. Я тебя понял.

— Скажу тебе по секрету, Дар, что все люди на Земле могут работать хорошо… Одинаково хорошо, заметь! Те, что раньше целый день сидели в гамаках на пляже или собирали кокосы, сейчас лучше прочих собирают сложнейшую технику. И что это значит: обживаются грамотно? Если нация, народ, состоялись и выжили, оставшись на ленте истории, значит, они обживались грамотно, в противном случае просто не выжили бы. Что, скажешь, таёжные эвенки или тундровые ненцы неграмотно обживаются? Мы с тобой так не сможем. А уж про культуру… Самые культурные — монахи в монастырях.

— Значит, золото?

— Именно так. А если точнее, всё дело в количестве золота, вложенного за всю историю страны в квадратный метр площади территории без потери итога. Накопительная система, тянущаяся из поколения в поколение.

Ростоцкий медленно помешал чай в стакане.

Я терпеливо ждал.

— Чем меньше территория, тем проще, это очевидно, так? Однако золото само по себе на территории не появится, если нет месторождений и крепкой власти, способной эти месторождения удержать в своих национальных руках. Естественно, имея в виду золото, я сейчас подразумеваю и иные носители ценностей в себе: другие благородные металлы и драгоценные камни — на начальных этапах развития. Ценные бумаги, деньги вообще. Давай для примера рассмотрим Испанию…

— Стоп! Не надо Испанию, на них с Грецией весь Евросоюз выспался. Лучше возьмём кого-нибудь благополучного… Голландию!

— Ускользнуть хочешь? Не получится, Дар… Да, голландцы первыми совершили буржуазную революцию. Что и позволило им осуществлять новую колониальную политику. Этот хитрый народ привлекала не только испанская Америка, но и бывшие азиатские колонии Португалии — регион был населён народами с высоким уровнем культурного и экономического развития. Поработив их, Голландия получила обширные рынки сбыта. Одновременно в огромных количествах и за бесценок они вывозили к себе дорогостоящие восточные товары. А золото и серебро американских рудников хотели заполучить? Да. Однако предпочитали грабить караваны испанцев, а не лезть в самую кашу захватов, проблем с охраной и эксплуатацией рудников. Золото и серебро, вывезенные голландцами на историческую родину, стимулировали экономику — шёл колониальный грабеж, как необходимое условие процветания. Потом пошла история с торговыми войнами. Испания отступала, теряя контроль над торговлей. Ведь мало добыть драгметаллы в рудниках или отнять у индейцев! Надо продать с выгодой, а это целое искусство. Вскоре почти треть всей торговли золотом находилась в руках голландцев и фламандцев. Сколько всего голландцы вывезли золотишка, посчитать невозможно. Адское количество! Настало время, и в Европу хлынул поток золота из Бразилии — как раз в тот момент, когда Португалия и Англия подписали договор, по которому британские коммерсанты получили ряд льгот в обмен на снижение пошлин на ввоз португальских вин. Португалия открыла и свой рынок, и рынок колоний для ввоза английской мануфактуры. Местные бразильские мануфактуры сразу загнулись, а за английские ткани платили отнюдь не вином, которое британцы пить не хотели, а чем?

— Золотом, — тихо сказал я.

— Бразильским золотом! Португальцы не только убили собственную промышленность, но ещё и абсолютно по-варварски развалили мануфактурное хозяйство, только зарождавшееся в Бразилии. Закрывали сахарные заводы, был наложен запрет на строительство путей сообщения в горнодобывающих районах, позже ткацкие и прядильные мастерские Бразилии просто сожгли! Тем временем Англия и Голландия, занимаясь контрабандой золота, нажились с лихвой, хапнув более половины драгметалла из налога, выплачиваемого Бразилией португальцам. Ну и работорговля, конечно, в которой голландцы тоже отличились на загляденье, толерантные такие… Но для нашего разговора это не важно. Важно другое — далеко не всё вывезенное в метрополию золото бездарно проедалось и пропивалось, хотя даже в таком случае золото оседает в стране, если ты не тратишься за границей. Да, какая-то часть ушла на поддержание искусства, как потом выяснилось, с правильной перспективой, вполне рыночные инвестиции. Однако очень много средств оседало непосредственно на земле. Строили хорошие дороги и города, дамбы и мосты, сооружения и храмы. Инфраструктуру! Капитально! Ты бывал в Европе?

— Кто сейчас не бывал? — небрежно бросил я.

— Обратил внимание, что европейцы хвастаются исключительно наследственной стариной? Тебя привезут в костёл, на руины, в замок, покажут остатки старой римской дороги или акведука — это особенно круто, если римское… То есть покажут унаследованные золотые монеты, вложенные предками в квадратный метр площади метрополии. Исторически сохранённые в земле слой за слоем, последнее особо важно. Чем больше слоёв, тем качественней пространство для жизни.

— Ну почему, и новое есть!

— Да не смеши! Мне не надо рассказывать, я всю Европу объездил, и жил, и работал.

— Вилла на Лазурном куплена?

— Не угадал, виллы нет! — рассмеялся Герман. — Были по молодости такие мысли… которые возникают у любого человека, ставшего богатым. Не стал покупать. Так, пара квартир. Зачем? Это же якорь! Летом частенько заезжал к своим друзьям в Испанию, на Коста-дель-Соль, вот у них там вилла. И что? Я приехал, недельку погостил, и дальше — на Карибы или в Южную Америку. Те завидуют, а своё не бросишь — держит! Как же: вот море, вот пляж, зачем ещё куда-то ехать? Так и сидят на одном месте годами.

— Квартиры — тоже нехило.

— Брось, это чисто инвестиции, как жильё не интересует… Так вот, про новое не надо. Новое показывают Штаты, и то на излёте, если не спохватятся вовремя. Сейчас всё по-настоящему свежее находится на другом конце планеты.

Хорошо здесь.

Стены большого зала стилизованы под сруб, пол дощатый красного дерева, не паркет, однако видно — дорогой, поди, палисандр какой-то… В углу — русская печь, не затоплена, слава богу, хотя ночами и тут бывает прохладно. Окна приоткрыты. Из ближайшего к нам, напротив которого и стоит полюбившийся Герману столик, открывается вид на улицу, даже видно кусочек реки. Персонал ходит в фирменной одежде, тоже без особой поскони, переговаривается тихо, не мешая беседам посетителей. Двери на кухню открываются редко, запахов готовки почти не чувствуется. Конечно, никакая это не таверна, а нормальный ресторан, где кроме стандартных дневных комплексов есть и дорогое меню a la carte. По времени суток и публика разная. Музыки нет, ещё не время.

— В Сингапуре довелось побывать?

Я отрицательно качнул головой.

— А в Шанхае? Неужели и в Дубай не ездил? Ну что ж ты так? — расстроился собеседник. — Вот там действительно новое. Отлично видно, что может сделать высокая плотность золотых монет на квадратный метр… Западноевропейские страны вывезли из колоний чудовищно много золота. Невообразимо много, фактически ограбив огромные территории! И вложили в свою инфраструктуру, порой бездарно. Испания могла сделать себе золотое царство! Но не сделала. Голландцы ненадолго вторглись в португальскую Бразилию, но вскоре удрали, начав бодаться с испанцами в их южноазиатских владениях. И опять — страшно представить стоимость добычи, захваченной в Индонезии голландской Ост-Индской компанией, слышал о такой?

Слышал маловато, но кивнул.

— И что осталось от былого величия? Почти всё профукали, хотя и построенного предками хватило для долгих веков благоденствия потомков.

— Голландцы отдали британцам Нью-Йорк, насколько помню, — вставил я.

— Так же, как все остальные территории в Северной Америке. Про британцев, оставшихся с носом после войны за независимость, не будем, и так всё ясно?

Я согласился.

— Именно колониализм стал стартовым ускорителем… Позже — неоколониализм, это азы. Лафа за счёт других. Золота было много, а метрополии территориально невелики, грех не вложить его в парки и библиотеки! Соответственно, в качество пространства, окружающего даже простого человека, и, соответственно, в уровень жизни самых опасных в плане возможных протестов и даже бунтов подданных. Можно только удивляться беспечности бывших крутых колонизаторов — а чего так мало сделали за такие бабки? А сейчас… В Голландии находится самое большое промышленное сооружение Европы, знаешь, что это?

— Да откуда!

— Нет, не автозавод. Огромная теплица для выращивания цветочков, вот такая история. Однако мало вложить бабло в квадратные метры, теперь надо сохранить итог вложения! Бразилия, как ты уже знаешь, не сохранила, не дали… Китай, который японцы после нашего поражения под Цусимой и Порт-Артуром начали не просто щипать, а бессовестно грабить, тоже. А что Голландия? Нападали на страну степняки? Порушили их гитлеровцы? Нет, немцы не стали обижать послушных соседей, своевременно выработавших философию самоподчинения, покорности. Под того ложились, кто сильный. Под Гитлера, под Америку с НАТО. Удобно, вложенное предками не разрушается! Ну, в Барселоне-то бывал?

— Вот там был, — признался я с охотой.

— Барсу никто не бомбил, не разрушал — какая красота вокруг! А вот на Корфу в Керкире несколько домов так и не восстановлены после бомбардировок.

— Немцев бомбили, и ещё как! — напомнил я.

— Так их и отстраивали заново всем миром. Часть Европа с Америкой, часть мы, дураки. Заново вкладывали в чужую территорию уничтоженные войной золотые монеты. Да и далеко не всё разрушили…

Я вспомнил, скольким странам мы помогали после войны возрождаться из пепла. Жуть! У самих территория без единого рубля на километр…

Хлопнула дверь кухни, официанты понесли очередные заказы. Оживление, быстрые тихие разговоры предвкушающих.

Кроме нас, в зале сидит группа европейцев и две смешанные парочки, которым, похоже, кроме них самих, никто не нужен. Оглянувшись, я увидел сидящую в углу среднего возраста женщину-азиатку с газетой в руках. Перед ней на столе стояла чашечка кофе и блюдце с пирожными. Спокойная публика.

— Бразилия, как и Китай, тоже начала всё сызнова, — буркнул Герман.

— Про Россию специально не говоришь, чтобы я не заподозрил в тебе патриота? — с ехидцей спросил я.

— Патриотизм — это естественное состояние нормального человека. Хорошо, давай о нас. Я уже говорил, что все люди обживаются качественно. И вот, вложились они, построили, уж как смогли, дороги, города и храмы. Зажили, надеясь, что ещё и праправнукам хватит. Бац! Прибежали степняки, все рубли из земли вынули и сожгли. Пропал человеческий труд, исчезла наследственность вложенного золота… Ладно, собрались с силами, нарожали детей. Только отстроили Москву заново — пришёл какой-нибудь очередной тохтамыш и опять всё спалил, всё насмарку. Кто там был после? Поляки?

— Пусть будут поляки, так им!

— Европейцы, заметь. Следом — Наполеон с факелом. И так бесконечно. Не приживается золотой в земле, хоть убейся, каждый раз после нашествия приходится всё начинать заново. А территория страны огромна! Сравни теперь наши расклады с Голландией, которая, даже не моргнув от стыда, стала политической проституткой ради сохранения тех золотых. Впрочем, как все прочие карликовые страны, — что при Гитлере, что позже при Америке. И они, в составе сводных армий, постоянно отправлялись искать новые колонии, понимая, что другого способа процветания при таких маленьких площадях и скудости ресурсов просто нет! Куда шли? В Россию, в том числе, чтобы благоденствовать за счёт других. Кто из европейцев на нас не нападал?

Попытался вспомнить. Не смог.

— Болгары, вроде? Говорят, что ни один болгарский солдат против нас не воевал.

— Ерунда всё это, отговорки. Если ты стоишь на стороне гитлеровской оси, то, значит, воюешь, даже без посланных солдат, как воюет любой военный завод или тыловой склад противника. Одни поляки во Вторую мировую, как бы их сейчас ни полоскали, не сдались, не переметнулись к Гитлеру. Остальные… Как вообще венгры оказались под Воронежем? Сами пришли или воспользовались моментом, сволочи? Мало того, что эти карлики разрушали наши города и веси, они тащили к себе ресурсы, слышал, что немцы даже чернозём с Украины вывозили, не проверял на правдивость.

Мне осталось только плечами пожать.

— Так что все эти истории в пользу бедных про высочайший уровень «всего вообще» у западных народов, который якобы и превратил страны Европы в сплошное пространство кайфа — чушь собачья! Бабки! Единственный реальный способ проверить рабочие качества нации, если уж это кому-то захочется, видится мне в варианте установки капитальных изгородей между всеми странами, полный запрет внешних контактов, и анализ сто лет спустя! Герметичные системы. Вот тогда и выяснится, кто чего реально стоит… Впрочем, за примером далеко ходить не надо, почитай воспоминания русских моряков, которые одними из первых посещали закрытую тогда островную Японию. И что они там увидели грандиозного? Небоскрёбы? Роскошное образование? Может быть, промышленность? Да ничего подобного, они увидели кошмарно отсталую страну… Все мемуары полны «хи-хи». Кстати, как ни парадоксально это звучит, Японию спасла атомная бомба! Если бы на острова вошли наши и американские войска, то от всех вложенных в квадратный метр золотых не осталось бы и следа. И я очень сомневаюсь, что корейцы и китайцы, по примеру соседей поверженной Германии, стали бы помогать кровавому соседушке возрождаться из пепла…

Лекторий, говоришь? Да ему и надо лекции читать.

— Что же, твоя теория проста и понятна, — вставил я. — Согласно ей, России ещё в свои квадратные метры вкладывать и вкладывать. При этом сделав так, чтобы больше никто никогда на неё не нападал, не грабил и не выжигал уже вложенные несчастные рубли.

— Верно. Это касается и Китая, и Бразилии. Бразилии будет проще, так же как нам. Что сейчас делает Китай с его колоссальной численностью и ограниченными ресурсами? Колонизирует Африку, потому что больше некого… Без этого им никак. Китайцам очень нужны ресурсы континента, и они их получают! Китай вцепился в Африку мёртво и пойдёт до конца, вплоть до замещения населения собственным, благо, его хватает. Очередная разновидность колонизации. Никогда он не дёрнется на Россию, и всё из того же императива: надо во что бы то ни стало сберечь уже вложенные в свою площадь деньги. Потому что после страшной очередной войны с полным уничтожением инфраструктуры отныне не выкарабкается никакая страна, нет больше цивилизационного потенциала у планеты, нет ресурсов! Африка же ядерными ударами не ответит. Рубль-площадь… Франция совершает чудовищную ошибку, пугая наших олигархов, как носителей и вбивателей в территорию тех самых золотых. Колоний для неё больше не будет… Правда, сейчас страны Западной Европы пошли несколько другим путём, завлекая в свои путы очередных олухов на Востоке. Те пока не высушены, не выдоены, есть, где разгуляться.

— Тем не менее, признай, что разница в культуре всё-таки есть.

— Есть, конечно, не спорю… Палками вбитая! Если я вложил бабки, обустроив пространство возле своего банка, а ты начинаешь ходить по розовым плиткам и плевать на них, разбрасывать по красоте сопли, то я потрачу ещё чуть-чуть, заплачу околоточному, и он будет бить тебя между лопаток ножнами шашки, пока ты не привыкнешь вести себя прилично, гуляя по красивому. Это совершенно нормальный и естественный процесс. И все люди планеты поведут себя в этом процессе одинаково — подчинятся порядкам и станут очень культурными. Жаль, всё-таки, что ты не был в Сингапуре…

— В Европе люди на улицах улыбаются.

— Господи, и ты туда же с этой историей… Пойми, люди всегда улыбаются, попадая туда, где им улыбаться хочется! Я не про оскал в лифтах. В комфортных городских центрах, в курортных районах, в местах отдыха. Отдались от Барселоны в промышленные районы Каталонии и посмотри, как там «улыбаются» работяги после смены… Или когда идут на неё. Глянь на утренние лица жителей Нью-Йорка, прокатись в метро. Знаешь, Дар, в центре Москвы, на Кузнецком Мосту или на Дмитровке тоже все улыбаются… И что есть Москва, особенно её центр? Место в России, куда исторически вложен возможный максимум золота на квадратный метр, главный магнит страны! И вообще, не делай из людей планеты сборище дебилов с улыбкой Гуинплена. Люди улыбаются тогда, когда им хочется. Постоянно улыбаться они не могут. А теперь вернёмся на практически безгрешную планету Криста.

Я демонстративно потёр руки, наконец-то.

Уверенно толкнув дверь, в «Грабли» зашёл ещё один посетитель — солидный мужчина-европеец в светло-бежевом, образцово чистенький, ухоженный, человек явно со статусом и кошельком. Неспешно оглядел зал. Заметив Германа, расплылся в улыбке и поприветствовал. Ростоцкий ответил поднятием руки. Посетитель уверенно пошёл к столику, официант выждал и направился следом, без меню в руках. Ещё один постоянный клиент.

— Я хочу повторить исторический процесс, — жахнул Герман, ставя чашечку на блюдце.

— Ни много ни мало? — изумился я.

— И только так. Чистое прогрессорство, причём с активным использованием ресурсов этой планеты. Хочу менять жизненное пространство вокруг себя.

— Удаётся? — чёрт, я никак не могу удержаться от ехидства.

— Почему нет? На сегодняшний день Манаус — не просто самый цивилизованный город, он уже в отрыве! Правда, возникла новая история: в последнее время начал просыпаться от спячки король Панизо, которого активно пинают местные олигархи и главы многочисленных кланов. Хотят догнать и перегнать, пусть попробуют, посмотрим, кто первым начнёт производство авто! Сейчас пройдёмся по улице, и я тебе кое-что покажу… В общем, понимая роль финансовых вложений в территорию, скажу предельно честно: мне нужно именно золото Кристы. Местное. Много! Вот ради этого стоит бросить всё и начать заново на этой планете, поверь. По-настоящему достойная цель, понимаешь?

Признаюсь: эта «история» меня уже перепахала.

Что? Теперь и я начну вставлять «историю» не только в речи, но и в мысли? Нет уж…

Кивнул головой. Нет, здесь не причуда миллионера…

Ростоцкий говорит правду, он реально мог тупо заколачивать бабло и на Земле, раз получалось. Здесь налицо действительная жажда стать первым, лучшим. Железная мотивация, непробиваемая. Постановка рекорда, пьедестал.

Герман поднял руку, подошёл официант. Серый кардинал внимательно просмотрел счёт, однако расплачиваться не стал. Приписал что-то и расписался.

— Обозначил чаевые, — пояснил он. — У хозяина счёт в моём банке.

Конечно, бляха, верх удобства. Я вздохнул и спросил:

— Пойдём, что ли?

Мы вышли на улицу.

Ресторан стоит на Мейн-стрит, это главный променад, место расположения наиболее успешных магазинов и контор. Вечером тут начинается размеренная тусовка, которой я ещё не видел, ибо в прошлые визиты, как раб на галерах, вкалывал на погрузке «Темзы». По Мейн-стрит запрещён проезд гужевого транспорта с его «выхлопом» из навоза… А вот автомобилям можно. Их тут очень мало, и людям нравится наблюдать за техникой, символизирующей прогресс. Часто встречаются велосипеды: от вполне современных китайских и настоящих раритетов древности до кустарных самоделок жуткого вида и качества. Ребята рассказывали, что жители Манауса постепенно скупили почти все велики на Лете. Велорикши есть в Панизо, а в этом городе такой вид транспорта не приветствуется.

Только мы двинулись, как в голове возникла мысль, вполне очевидная, однако потрясшая меня неожиданным вариантом развития событий, поэтому я сразу спросил:

— Секундочку, Герман!

Он тоже остановился, вопросительно глядя на меня.

— Ты думал, что произойдёт, если через какой-нибудь Прорез на Лету попадёт… Нет, не хитрый мужичок на лодке с мешком золотишка на дне, а вполне современный военный катер с… не знаю! С автоматической пушкой и парой дюжин отлично подготовленных и прекрасно вооружённых бойцов, во главе которых будет стоять решительный человек, везущий с собой несколько пудов жёлтого металла?

Поскольку я пристально смотрел на него, то изумился, как в один миг поменялись глаза Ростоцкого, став из вальяжно спокойных по-нехорошему мертвенными. Он легонько, наверное машинально, стукнул передо мной одним кулаком о другой и тихо произнёс:

— Я заберу у них и золото, и катер.

Почему-то я сразу поверил.

— Тебе доводилось убивать людей? — неожиданно спросил он.

С трудом сглотнув слюну, я ответил:

— Нет, только зоргов.

— Хм-м… Ничего, ещё доведётся, — мрачно усмехнулся олигарх. — За пределами этой пасторали, если ты успел заметить, Криста — жестокий мир, живущий по первобытным законам.

Этот чувак может быть очень опасным.

Не дай бог стать его врагом…

…Планировка города нехитрая.

Есть центральная площадь, от неё по сторонам света начинаются четыре главные улицы, которые и задают направление всем остальным магистралям города. К востоку от центра есть два парка с затейливо подстриженными деревьями. На центральной площади главенствует недавно построенное здание новой ратуши с фронтоном и четырьмя колоннами, чем-то напоминающее Белый дом. Кроме того, там же расположена двухэтажная VIP-гостиница, жилые каменные дома элиты, здание губернской полиции и ещё одна любимая точка общепита Ростоцкого — знаменитая таверна «Адмирал Бенбоу». Там я тоже не был.

Дневная жара спадала. Народ на улице стал прибывать.

Когда мы проходили мимо конторы местного зубника, Герман притормозил и указал рукой:

— Обратил внимание на тротуарную плитку?

Плитка как плитка, красивей видали. Разноцветная, пятнами, узоры, если где и есть, произвольные. Я пожал плечами, не выказывая никакого удивления.

— Обращаю внимание: ты даже не заметил! И это, пожалуй, наивысшая оценка… Ты всё ещё привычен к подобной организации среды и видишь перед собой обычный провинциальный городок, достаточно чистый и аккуратный, не без экзотики. Когда я первый раз появился в Манаусе, то застал здесь сплошные грунтовки, представь, что тут творилось после проливных дождей! Грязь непролазная, брусчатка была только на центральной площади.

— Тогда конечно…

— Фабрику по производству тротуарной плитки запустили недавно. Клинкер возим из Панизо, красители растительные. Экспериментировали, экспериментировали, да без особых успехов, стойко держатся только розовый и зелёный цвета, остальные расползаются в какую-то бурду.

— А почему местами просто серая?

— В том весь фокус! — Герман словно обрадовался вопросу. — Согласно подписанному губернатором Клаусом Папке «Постановлению об организации торговли в Манаусе», каждый владелец коммерческого заведения обязан… Обрати внимание, обязан благоустроить прилегающую территорию, включая укладку плитки в оговоренных пределах. На свой вкус, для разнообразия. Оставшуюся площадь улиц мостили силами городских служб, это серая плитка. Вообще-то, это старая устоявшаяся практика разделения ответственности в благоустройстве между муниципалами и бизнесом.

— Подписал не без твоего участия?

— Я лично составлял проект постановления, — гордо произнёс Ростоцкий. — Поняли не сразу, пришлось разъяснять, убеждать…

Только сейчас я заметил, что возле каждого заведения на тротуаре расположены минимум две скамейки, прохожие могут присесть, отдохнуть. Стоят плетёные урны. Не корзины, приспособленные для сбора отходов, а специальные изделия в форме рюмки с широким основанием.

— И что получилось? — Ростоцкий продолжал наглядный урок. — Люди перестали ходить в сапогах, сейчас главный обувной дефицит это теннисные туфли. Женщины отчаянно пытаются раздобыть туфли на шпильках, хотя такая обувка при местной плитке не совсем удобна. Качество среды моментально изменило поведение горожан! Никто не плюёт, люди кидают мусор не куда попало, а в урны. Да и штрафы внушительные, полиция не спит. А ведь контингент жителей практически идентичен тому, что в Панизо! Вот что делает качество среды. И при чём тут национальное? Дубинке полицейского без разницы, по спине какой национальности врезать. Главное же: теперь и сами люди хотят выглядеть прилично.

— Электричество, освещение… тоже забота предпринимателей?

— Такое требование было бы бесчеловечным. Жидкого топлива для автономных генераторов не хватает, да и обладателей таких агрегатов немного. Кто-то имеет даже солнечные панели, большинство же по старинке обходятся ламповыми светильниками и восковыми свечами… Локомобилей ныне не достать, почти все имеющиеся агрегаты заняты в горном кластере, где сосредоточено основное промышленное производство анклава. Выход — в строительстве небольшой временной электростанции ВЭС-1, работающей на угле, работы уже ведутся. Даже я понимаю, что проект, скажем так, несколько дилетантский. Кстати, было бы неплохо, если бы ты глянул его, оценил экспертно, что-нибудь посоветовал.

— Гляну, экспертну, — пообещал я, надеясь, что Герман таки не запрёг меня в скучную пыльную контору для возни с бумагами. — Узоры на плиточке какие-то колхозные… Как тут с креативным классом, не хватает?

Ростоцкий чуть не закашлялся.

— Я тебя умоляю! На Земле надоели, попрошайки! Ещё ни разу не слышал здесь словечко «лапидарный»… Никто не талдычит про права человека. Местная оппозиция пока что не митинги у ратуши устраивает, а собирается в банды и залегает возле больших дорог. Креативный класс, кхе-кхе… Скажи, что они на Земле накреативили? Нетленку письменную или нотную? Ты знаешь великие оперы и картины последних лет? Может, они создали нанотехнологии или придумали новый керосин? Вся их креативность заключается в постоянном изобретении новых способов самопиара, и только… Нам нужны крепкие ремесленники, во всех сферах деятельности. Так что насчёт узора ты зря… По-моему, вполне нормально, традиционно, музея Гуггенхайма в Манаусе ещё долго не будет.

Я так не считал.

Чувствуется, что со спецами на Лете действительно туго.

— Вот интересный момент. Видишь маленький домишко между двумя магазинами?

Розовая плитка смыкалась прямо напротив дверей в жильё.

— Самое лакомое местечко в Манаусе, между прочим. Будущему владельцу не придётся тратиться, соседи уже всё сделали.

— И почему тут до сих пор нет коммерческой точки?

— Владелец лачуги заломил конскую цену. Никаких доводов не понимает, слишком жадный… Всё кончится тем, что при очередном сборе гербария в окрестностях Манауса его случайно укусит фиолетовый аспид.

Беседуя, мы как-то незаметно свернули с главной улицы, Ростоцкий решил срезать угол, чтобы побыстрей выйти к оружейной лавке.

Да… Если бы я увидел аналогичное заведение в каком-нибудь приенисейском посёлке или городке вроде Туруханска, то принял бы его за неуместную пародию на Дикий Запад. Здесь же низкое киношное здание с длинной вывеской, прибитой над фасадом, смотрелось вполне гармонично. Правда, название заведения — «Фантом-Хилл» — написано кривовато, а техасский рейнджер с двумя стволами в руках словно вылез из плохого мультфильма. Всё-таки Герман не прав, несколько представителей культурной элиты здесь лишними не были бы, уж рекламу они впаривать точно умеют.

Прочитал: «Форт Фантом-Хилл был построен в 1850-е годы в качестве одного из второй линии укреплений для защиты переселенцев, проходящих через земли команчей на пути в Калифорнию». С хозяином магазина Чарли Гуднайтом меня ещё раньше познакомил Борис на пристани, где стояла «Темза».

Зашли. Я сразу принялся разглядывать различное диковинное оружие, разложенное на прилавках и развешанное на стенах, а Ростоцкий незамедлительно начал короткоствольные переговоры.

Ассортимент огнестрельного оружия разнообразием не отличался. И всё равно интересно! Примитивные, чуть ли не детские, если бы не размер, самопалы с деревянными прикладами, новые и довольно дорогие ружья местного производства с колесцовым замком, фабричное оружие земного происхождения разных эпох: тут тебе и обрезы, и пара вертикалок, даже береттовский полуавтомат висит — ценник адский на всё! Грёбаный Каларгон, это же трёхлинейка. Нули и нули на бумажке…

Пистолетов что-то не вижу! Плохо дело.

Мой сопровождающий продолжал беседовать с владельцем магазина на весьма беглом английском, вспоминая что-то былое — я быстро потерял суть нюансов. Через пару минут, продолжая громко спорить, они вообще удалились в какую-то подсобку за тяжёлой ширмой, а я уставился на интересную диковинку.

Это был капсюльный пистолет очень необычного вида.

Четыре коротких ствола странного оружия глядели в стороны веером, под небольшим углом друг к другу, существенно увеличивая зону поражения, идея понятна — владелец такой шняги может убить сразу нескольких противников. Система воспламенения единая, отдача будет складываться, набивать надо без фанатизма… Словно пальцы уродливой руки! Рукоять, скорее всего, из ореха, красивого темно-коричневого цвета. На поверхностях нанесена ромбовидная насечка, на металле гравировка с каким-то флагом.

На бумажке сверху написано:

И точно, похож на перепончатую утиную лапу!

— Любуешься? — спросил Чарли. Я и не заметил, как вернулись они из-за ширмы.

— Красота какая!

— Приятно видеть ценителя! Оружие очень редкое. Это не оригинал, а капсюльный новодел под модель 1780 года… Восемь правых нарезов. Калибр 0,52. Стволы стальные, два дюйма, вкручены на резьбе, рамка из латуни. Равномерное и надежное воспламенение, одинаковая скорость вылета заряда, спусковой крючок из стали, складной, в походном положении укладывается в специальном пазе рамки, при взводе курка становится в боевое. В верхней части есть предохранитель, фиксирующий курок на предохранительном взводе, видишь?

— Сам стрелял? — выдохнул я. — В руки взять можно?

— А как же, бери смело, разглядывай, ты не в булочной! Стрелял, я же эксперт. Это сущий сатана в металле! — самодовольно хмыкнул Гуднайт. — Пулями лучше лишний раз не заряжать, долго не прослужит. Эффектней всего работает с крупной дробью. Появились они в конце XVII века, такие пистолеты использовали и охранники рабов, и капитаны, отражая нападения пиратов. Впрочем, пираты тоже их любили.

— Чарли, не морочь молодому человеку голову, не тот случай, — строго произнёс Ростоцкий, бесцеремонно вмешавшись в беседу.

— Ни капли блефа! — возмутился владелец «Фантом-Хилла», глядя на Германа маленькими серыми глазками. — Клянусь, я говорю правду и ничего, кроме правды!

Ростоцкий поморщился и повернулся ко мне.

— С пистолетами проблема…

— Как же так? — растерялся я. — А револьверы?

Чарли виновато пожал плечами.

— Все словно сошли с ума! Теперь каждому, у кого кошелёк толще дюйма, требуется пистолет или револьвер! Ураганный спрос! Знаете что? Забирайте Duck Foot, дам хороший дисконт! Между прочим, на Земле такая вещица стоила десять тысяч долларов. Уникальная работа англосаксонского гения.

— Если оригинальная, для коллекционеров… Не заливай за край стакана, Чарли! — откликнулся мой покровитель. — Пистолет подобной конструкции, только с пятью стволами, в XVIII веке был изготовлен и в России. Его называли… знаешь как?

Тут мотнул головой.

— «Рука смерти»! — гаркнул Ростоцкий, протягивая вперёд свою правую кисть.

Гуднайт сделал шаг назад.

— Давай доставай заначку, что мне показывал, сегодня не твой день для индейских хитростей! И учти, покупает не он, покупаю я. Герман Ростоцкий.

Пыхтя и ворча, хозяин положил на прилавок тряпицу с чем-то тяжёлым, выстроив рядом две чёрные патронные пачки с надписью Fiocchi.

— Это что? — я сразу понял, что мне предложат ещё одну экзотику. Раз нормальных пистолетов и револьверов нет.

— Дерринджер, — коротко проронил Чарли, разворачивая тряпку.

Фига себе, пистолетик-«вертикалка»! В кино что-то похожее видел. Плоский.

— Был такой оружейник, Генри Деринджер. Американец! — Чарли победным взором посмотрел на Ростоцкого, тот неуважительно хмыкнул. — Так называют простейшие пистолеты карманного формата. Предназначены для скрытого ношения.

— Одно «Р» или два, я не понял?

— Два. Но в фамилии изобретателя одно, — ответил мне Гуднайт.

— Зачем так сделали?

— А затем, чтобы избежать проблем с чужой торговой маркой, это же американцы, они съедят друг друга за патент! — подмигнул хозяину Герман. — Какой-то хитрец взял и добавил одну лишнюю букву. Вроде то же самое, а формально не придерешься — извращённая американская изобретательность. Типично.

Чарли аж зарычал.

— Сколько патронов к нему? — не обращая внимания на реакцию торговца, спросил Ростоцкий.

— Восемьдесят два, больше нет, — восстановив дыхание, ответил тот.

— Берём все.

— Подождите! — я возмутился. — А меня кто-нибудь спросит? Ещё ничего не знаю про эту беду и уже должен доверить пистолетику жизнь?

— Что тебе необходимо знать, если советует специалист? — удивился Гуднайт. — Проверенный вариант оружия последнего шанса, чуть ли не единственный выбор, когда человеку необходимо оружие предельно компактное и легко скрываемое на теле. Простое, надёжное, удобное… Отличная вещь, самая современная модификация! Работают им обычно на дальностях до тридцати футов. Опыт показывает, что владельцы предпочитают инстинктивное прицеливание, поэтому специальных прицельных приспособлений нет.

— Самая современная версия? — уточнил я.

— Ну конечно! Это пистолет DoubleTap производства компании Heizer Defense. Рассчитан на применение патронов калибра 45 АСР для автоматического пистолета Кольта…

— Американского, — съехидничал Герман, хозяин снова зашипел, но продолжил:

— Рамка выполнена из титана, ударно-спусковой механизм двойного действия. Защелка автоматически открывает блок стволов и выдвигает патроны или стреляные гильзы, — он быстрым движением переломил стволы, вставил боеприпас, закрыл и снова открыл. — В пачках экспансивные, еще оценишь…

— А отверстия в стволе для чего? — эти дырки меня реально смутили.

— Сделаны для снижения отдачи и подброса при выстреле. В руку возьми, что ты одними глазами смотришь!

Я осторожно принял серый плоский пистолет. Покачал… Ничего, не утюг!

— DoubleTap весит четыреста граммов, — пришёл на помощь Чарли. — Кстати, в рукоятке можно хранить два запасных патрона, бонус! Особенно, когда про них забудешь… В общем, он идеально подходит для скрытого ношения — нет выступающих частей, способных при извлечении пистолета зацепиться за детали одежды. Длина ствола семьдесят шесть…

Мне пистолет понравился.

Люблю ходовую охоту, когда приходится многие часы бродить по тайге и лесотундре. И потому знаю, как много значит вес ствола. Такого малыша точно буду таскать при себе постоянно, не проблема. Лучшее оружие — то, что оказалось при тебе с самый неожиданный момент.

— Берём!

— Мы берём, — подтвердил Герман.

— Отлично! Сейчас кобуру найду, — засуетился хозяин. — Не дешёвая вещица…

— Берём без торга, раз из личного резерва, — повторил Герман.

— Для себя держал, — Чарли вздохнул и принялся рыться в картонной коробке.

Экзотика так экзотика. Раз так, то была не была!

— «Руку смерти» тоже куплю.

— Duck Foot? — выпрямившийся Гуднайт вопросительно посмотрел на Ростоцкого. Тот пожал плечами.

— Дарий…

— Куплю на свои! — отрезал я. — В дерринджере два ствола, и тут четыре. Считай, что будет нормальный боекомплект.

Какое-то время Чарли приспосабливал на моём ремне кобуру с заряженным пистолетом, то и дело напоминая, что вообще-то его положено носить скрытно. Ничего, я не в казино иду. В Манаусе многие ходят с оружием напоказ.

— Для этих труб Иерихона кобуры у меня нет, — извинился хозяин.

— Сам сошьёт, — улыбнулся Герман.

Я уже думал, что оружейный шопинг закончен, но тут выяснилось, что Ростоцкий собирается купить мне и холодное оружие!

— У тебя как с фехтованием?

— Примерно как с тротуарной плиткой у городских дизайнеров. Знаю, с какой стороны держать…

— Ему нужна абордажная сабля, короткая, — цыкнув зубом, опытно решил Чарли. — Duck Foot покажи вашему боцману Майклу, он научит быстро тебя выхватывать и заряжать. Или приходи ко мне, обучу бесплатно. Ещё один бонус.

— Фехтованием займётся… Чубко, он у нас главный ковбойский человек, — решил за меня Ростоцкий. — Помнишь, Чарли, как вы с ним водку на судне пили?

Гуднайт тут же схватился за голову, видимо, воспоминания были тяжкими.

Здесь уж Ростоцкому пришлось расплатиться чистой монетой.

Вышли на улицу.

— Как-то неудобняк с саблей тащиться…

— Это нормально, привыкай. Никого не удивишь.

Но я сунул страшноватого вида клинок в сумку, где лежали «Трубы Иерихона», всякие снасти к нему, а также патроны к дерринджеру.

Дошли до центральной площади, где наши пути расходились. Ростоцкий намерен посетить свой банк, а вечером у него важное дело: новая жена губернатора справляет день рождения, даёт званый ужин, на который собирается вся городская элита.

— По моим расчётам, на Каймане буду только через неделю, вот тогда и поговорим.

Пожали руки, и я пошёл к реке.

Новый мир недоучек в боевых делах не любит. Предстоит ещё одна учёба.

Интересно, что же он мне предложит?