Глава 27

Неизвестность была пыльной, почти неосвещенной. Коридор пропадал во мраке и манил тайной. Зажигалка, что лежала за дверью, не работала, и мы вернулись в секретную кладовую графа, чтобы подобрать там исправную. Заодно прихватили пару действующих электрических фонарей. Электрические фонари – большая редкость. Еще бо́льшая редкость – фонари исправные и заряженные. И где их только Бухтер раздобыл? Удачно получилось, как будто знал, что они нам понадобятся. Если уж мы по его милости попали в его графские подземелья, значит, и экипировкой логично было обеспечить себя за его счет. Тем более что других вариантов у нас не имелось.

Поскольку у нас теперь были фонари, факел мы решили не брать и оставили его там, где он лежал. Рядом с ним я положил пульт управления микророботами. Вот кто-то удивится, когда найдет его там. Вряд ли это будет граф – судя по пыли и паутине, в эту дверь давно никто не заглядывал.

Я дернул за рычаг, и вход в этот старый коридор закрылся. Электрического освещения здесь не было и в помине, мы с бароном остались в темноте. К счастью, темнота не была полной, как можно было бы ожидать. Видимо, где-то в коридор попадали редкие лучики света. Было темно примерно как ночью. Выражения лица барона я рассмотреть не мог, а вот его фигуру видел замечательно. Коридор убегал вдаль и терялся в темноте.

– Похоже, Бухтер в эту часть подземелий не заходит.

– Да, похоже на то, – согласился Рамель. – Может, этот ход никуда не ведет?

Я пожал плечами. Интересно, увидел ли это барон в темноте?

– Кажется, я знаю, почему Бухтер здесь не бывает.

– Почему? Он не знает значение кода?

– Может быть. Но если бы даже и знал, он не смог бы сюда попасть. Начальник стражи о тайном ходе не знает, а кому ж еще и знать, как не ему. Значит, граф ходит в подземелье один. Логично, не правда ли? А открыть эту дверь одному невозможно. Вы убедились, барон, для этого у одного человека не хватает рук.

– Да, вы правы Андрэ, открыть эту дверь в одиночку довольно непросто.

Мы шли по коридору, иногда освещая себе путь фонарем, для экономии заряда мы включали его лишь временами. К коридору примыкало множество ответвлений, лестниц и переходов. Дойдя до конца и убедившись, что там нет никаких дверей, мы решили вернуться и посмотреть, куда ведут ответвления. Первое привело нас на кухню. То есть в помещение, находящееся рядом с ней. Через узкую прорезь, должно быть, замаскированную с той стороны, мы могли наблюдать за тем, как бегают и суетятся повара, – готовился обед, причем, судя по доносящимся до нас запахам, обед просто замечательный. Смотреть на это было выше моих сил, нельзя же так издеваться над людьми! Мой рот наполнился слюной. Рядом часто дышал Рамель – шедевры кулинарии его тоже не оставили равнодушным.

Выход здесь мы искать не стали. Конечно, было заманчиво сейчас чем-нибудь подкрепиться, только слишком уж много на кухне народу. Наверняка реакция поваров окажется слишком бурной, если мы с бароном откроем тайную дверь там, где всегда была стена, и появимся на кухне. Кормить нас там уж точно не станут, а вот наброситься с подручными предметами могут запросто. Что ж, нечего тогда и расстраиваться.

Со вздохом мы оторвались от прорези и пошли дальше. Следующая лестница привела нас на площадку, смежную с какой-то спальней. Убранство помещения роскошное, должно быть, это личные покои графа. Комната была пустой, задерживаться мы не стали, поспешили вернуться в коридор. Надо же, какая разветвленная система! Наверняка еще дедушка нынешнего графа бродил по этим коридорам. Но появлялся ли кто-то здесь с той поры?

Рано или поздно нам должно было повезти. Нет, мы не смогли найти выход наружу и убраться отсюда подальше, но кроме этого, главного, желания у нас имелось и второе по счету… Ну, я думаю, вы догадываетесь. Его-то мы и обнаружили за очередной дверью, дернув заржавевший рычаг – погреб с продовольствием!

Развешанные стройными рядами копченые окорока и колбасы манили нас своим аппетитным запахом. Вот он – праздник в темном и пыльном подземелье! Должно быть, повар немало удивится исчезновению части своих запасов. Интересно, как он это себе объяснит? Вероятно, легенды о домовых и привидениях, живущих в старых замках, основаны на реальных событиях. Приятно осознавать себя частью легенды, пусть и в таком безымянном виде. Жаль, не было хлеба. Ну да мы непривередливы. Особенно после вынужденного голодания. Лучше окорок без хлеба, чем ничего без хлеба и окорока. «Когда есть, что поесть, – оно никогда лишним не бывает», – говорил незабвенный старшина Иваненко.

Вот это я понимаю. Темные графские подземелья сразу стали не такими мрачными, а жизнь вновь стала красочной и удивительной. Можете мне поверить на слово, бродить по темным каменным коридорам на сытый желудок гораздо приятнее. Немного передохнув, мы отправились далее.

Заглянув в следующую дверь, мы узрели лестницу. Поднялись по ней и попали на банкет. То есть банкет был за стеной, мы всего лишь могли его наблюдать. Хорошо, что успели подкрепиться, иначе смотреть на все эти гастрономические изыски стало бы для нас настоящим мучением. Прием оказался масштабным, в зале собрались окрестные дворяне, привлеченные приездом герцога. Ах да, герцог тоже был там. Прием в честь герцога без самого герцога – это было бы уже слишком. Мы заметили там и графа Бухтера. Развязался все-таки, или выпустили его, ну да ладно.

Как же ему там не быть? Прием в замке граф решил провести в строгом соответствии с традициями, логично решив, что экстравагантности более чем достаточно. Если прием провести строго по протоколу, то это несколько сгладит первое впечатление и поможет понизить среднеарифметический градус экстравагантности до приемлемых пределов.

Герцог отдохнул и выглядел оживленным. Бухтер же, наоборот, мучился сомнениями и был хмур, что старался скрыть по мере сил. Исчезновение из его кабинета барона Рамеля с товарищем не давало ему покоя. В том, что это были именно мы, граф не сомневался – вряд ли в ближайшем обозримом пространстве найдутся еще два человека, способные устроить бедлам, а потом незаметно исчезнуть. В этом он был прав: что у нас получается, так это попадать в разные неординарные ситуации. И не только попадать в них, но и выпадать обратно. По крайней мере, до сих пор получалось. Но, помня, что терпение судьбы не беспредельно, следует нам с бароном от таких экспериментов в ближайшем будущем держаться подальше. Мы бы и держались, если бы все зависело только от нас. Впрочем, что это я опять рассказываю о нас, ведь речь идет о графе.

Граф был задумчив. Обнаружив погром в кабинете, открытый сейф и сложенное горкой на столе содержимое сейфа, он первым делом выгнал всех из помещения. Закрыв дверь, Бухтер достал из тайника запасные ключи и блюмбер. Этот был с зарядами в отличие от того, который хранился в сейфе. Граф вполне логично рассудил, что пленники никуда не могли подеваться из его кабинета кроме как в подземелье, в чем и решил удостовериться.

При всей своей импозантности граф не был робким, он открыл тайный ход и спустился по винтовой лестнице в подвал. К его огромному изумлению, там никого не оказалось. Это в закрытом-то подвале! Не оказалось и вещей барона, положенных в запертое хранилище. Волшебство какое-то! Тайна, не поддающаяся объяснению. Граф, как ни странно, пришел примерно к такому же выводу, что и, несколько ранее, его стражники. А именно: необъяснимые вещи объяснены быть не могут. Его, конечно, такое объяснение не устраивало, но другого он предложить не сумел.

Прием в банкетном зале начался с представления участников. Местные дворяне сказали по нескольку вежливых слов. В основном о том, как они ужасно рады, польщены и довольны. Затем с краткой речью выступил герцог. Речь была патриотичной и призывала дворян к переезду в пограничные районы. Для укрепления и поддержания, так сказать, государства и королевской монархии. Желательно в краях, которые находятся под его, герцогским, протекторатом. И король не стал бы возражать, если несколько дворян пожелали бы переселиться на границу, где постоянно наблюдался дефицит грамотных людей. А дворяне были людьми грамотными. Впрочем, герцог не рассчитывал на большой успех своей речи, желающих оставить устроенный быт и переселиться в беспокойный приграничный район находилось немного. Но речь сказать надо было непременно. Так почему бы не эту?

Король запрещал переселять людей ближе к границе в принудительном порядке. В этом отношении его величество был строг: возможны только добровольные переселения. Один раз нажмешь, другой надавишь, а там, глядишь, все хрупкое равновесие, что сохраняется в государстве и позволяет ему существовать более-менее мирно, полетит в тартарары. С кого брать пример подданным, как не со своего короля?

Нельзя сказать, что король был чересчур мягок. Скорее он осознавал, что чрезмерный нажим неуместен в рамках той системы, которую он всеми силами старался поддерживать.

Поддержанию порядка в государстве в немалой степени способствовала традиция решать споры с помощью доброй шутки. Такой обычай помогал разрешить многие противоречия относительно мирным путем. Но та же традиция не позволяла королю лишний раз обратиться к силе, хотя имелась такая возможность, да и соблазн порой был ох как велик. Но начни король подобным образом решать вопросы, о традиции в скором времени придется забыть, – как можно требовать от подчиненных не хвататься по каждому поводу за шпагу, демонстрируя им обратные примеры? А потому к силовому решению вопросов король прибегал как можно реже. Впрочем, это был добровольный выбор, и его величество ни разу о нем не пожалел.

Прием в замке Бухтера продолжался, и очередь держать слово дошла до графа. Граф объявил, что всем собравшимся – а ему особенно – выпала большая честь принимать на своей земле герцога Йелского. Радость присутствующих по этому поводу безмерна и не может быть выражена словами.

Все зааплодировали, и граф продолжил свою речь, пытаясь выразить словами то, что, по его недавнему высказыванию, никак выражено быть не может.

– Мы очень рады вас приветствовать.

– Но не сумели соответствовать, – раздался вдруг громогласный голос неизвестно откуда. Акустика в зале замечательная!

Все присутствующие удивленно закрутили головами в поисках непонятного источника звука. Источник пожелал остаться неизвестным. Граф тоже покрутил головой и продолжил:

– Для нас это большая честь.

– Вот только нечего поесть, – раздалось с потолка.

Граф поднял глаза в поисках говорившего. Наверху никого не было. Лишь барельефы его предков грозно смотрели с высоты. Но говорить они не могли. Вроде бы. По крайней мере, граф о таком никогда не слышал.

– А вот и клевета. У нас очень даже есть чего поесть, – сказал граф неуверенным голосом.

Зал накрыла волна смеха. Торжественная речь превращалась в шоу. Королевство, что еще скажешь! Где еще случаются такие странные вещи? Да здравствует традиция!

Наконец волна смеха стихла. Бухтер с опаской покрутил головой и решил вернуться к своей речи.

– Будьте как дома в этом замке… – Граф замер и прислушался. Вместе с ним замерли в ожидании гости, свита герцога и даже слуги. Все превратились в слух – а в ответ тишина. Граф облегченно вздохнул. Остальные вздохнули с сожалением.

– Дворецкий вам поставит банки.

Все, кто был в зале, попадали от хохота, у некоторых дам свалились парики. Очень неудобная штука эти парики, лучше уж пользоваться тем, что выросло. Парики так и норовят свалиться в момент самый неподходящий.

Барон толкнул меня и посмотрел осуждающе. Да, с банками я, пожалуй, погорячился. Зачем их ставить уважаемым гостям? Надеюсь, герцог простит мне эту небольшую шутку. Все-таки она совсем не злая. Я нашел взглядом герцога, он смеялся вместе со всеми. Фух, кажется, пронесло. Поссориться еще и с ним было бы слишком. Тем более что, по словам барона, он человек весьма достойный. Все, умолкаю. Ну не смог я удержаться, слишком уж пафосно выступал зловредный граф. Ишь, надумал пускать пыль в глаза герцогам! С нами этот номер не пройдет! Мы с бароном сидели на площадке, расположенной за одним из барельефов, и весь банкетный зал был у нас как на ладони.

Граф от расстройства готов был откусить себе ус. Мало того, что встреча прошла не так, как было запланировано, так теперь еще и банкет. После такого пару лет спокойно в свете не покажешься. Как это некстати! Граф вышел в приемную, ожидая, пока в банкетном зале установится порядок. Эх, как он был зол! Вот только спросить с неизвестного шутника не получится, а спросить очень хотелось. Ага, вот кто ему за все ответит – начальник стражи. Не обеспечил, недоглядел, проявил служебную халатность. И самое главное, что он здесь, в приемной. А где же ему еще быть?

– Что это, я вас спрашиваю? Что за безобразие? Что за странные голоса у меня в замке? Кто разрешил?

Стражники вытянулись по струнке и замерли, преданно поедая графа глазами. Начальник стражи понуро опустил голову.

– И что мне теперь прикажете делать, остолопы? – кипятился Бухтер. – Банкет испорчен.

– Ваша милость, надо отвлечь внимание.

– Как? Как, я вас спрашиваю, отвлечь внимание?

– Давайте, ваша милость, мы споем про вас хвалебную песню. Чтобы все знали, какой у нас замечательный граф, – не придумав ничего лучшего, предложил один из стражников.

– Песню? А она точно хвалебная?

– Еще бы. Стали бы мы петь другую!

– Ну ладно, пойте свою песню, раз уж ничего иного не умеете.

Стражники приободрились. Смех к этому времени в банкетном зале уже стих, и они вызвали дворецкого, чтобы объяснить ему, что следует говорить.

– А сейчас перейдем к культурной программе, – начал свою речь дворецкий, – и наши доблестные стражники исполнят вам свою любимую песню.

Это было необычно, люди в зале сразу оживились. Даже герцог удивленно приподнял брови. Хор стражников – это весьма оригинально.

Оркестр заиграл мелодию «Жил-был Луи четвертый», почти не фальшивя, и мои ноги подкосились.

– Что с вами, Андрэ? – спросил обеспокоенный барон.

– Вы знаете, что они собираются петь? Ту самую песню о графе, что я для них сочинил, когда мы сидели в темнице.

– Ту самую?

– Ну да, ее.

Барон все-таки очень стойкий человек. Он не упал, а лишь согнулся пополам в приступе смеха.

– Я представляю выражение лица Бухтера, – проговорил он сквозь смех.

Пели стражники старательно, даже с некоторым воодушевлением.

Как известно, о вкусах не спорят. По мнению стражников, песня была замечательной, и граф в ней был такой добрый и свойский. Что до остальных участников приема, то мнения разделились.

Бухтер понял, что погорячился. Какие два года насмешек? Да после такой песни лет пять на глаза никому не покажешься без смешков за спиной. Впрочем, после встречи герцога у ворот расстраиваться далее было уже глупо. Ну, барон, попадись он только в руки вместе со своим другом. И стражники тоже хороши! Нашли что спеть, остолопы. Где только песню такую раздобыли? Такое им с рук не сойдет.

Впрочем, большие кары стражникам не грозили. Они порой и недалекие, но верные ребята, а начни их сажать по темницам направо и налево, так, глядишь, еще разбегутся все. Как графу без стражников? Так, для порядка придется на пару дней отправить на штрафные работы, и хватит с них.

Собравшиеся на прием дворяне поняли, что темой для разговоров на ближайшие полгода они обеспечены. И это отлично. Нет страшнейшего врага для жизни в провинции, чем скука. Они были даже благодарны графу за то, что он так самоотверженно предложил для веселых сплетен свою кандидатуру. Многие просили, чтобы им переписали слова торжественной песни, но граф запретил это делать категорически, объявив это корпоративной тайной.

Очень многие удивились бы, если бы смогли узнать, о чем думает герцог. А герцог думал о том, как хорошо было бы создать большой хор из стражников. Он рассматривал эту мысль и так, и этак, и она нравилась ему все больше. Прежде всего иметь такой хор – это патриотично. К тому же хоровое пение будет дисциплинировать воинов. Мысль определенно неплохая, надо ее обсудить с его величеством, вдруг и ему понравится. Вот только репертуар он будет подбирать сам, это поручать нельзя никому. Вот такие мысли приходят в голову неординарным государственным деятелям. Не был бы он герцогом, если бы не смог увидеть что-то полезное там, где другие видят лишь смешное.