Глава 17
Ученик Вредящего Путь тихо приоткрыл дверь, пропуская Лешагу вперед.
— Доброго хлеба и чистой воды, — посетитель склонил голову перед старцем в знак почтения к его годам и познаниям. В этом мире редко кто доживал до таких преклонных лет. И у себя на родине, и за годы странствий в Диком Поле до сего дня он встречал лишь одного — Библиотекаря. Конечно, старейшины в Трактире тоже были далеко не молоды, некоторые из них даже помнили Тот День, хотя и очень смутно, но Библиотекарь, похоже, застал этот мир в расцвете и знал многое о его далеком прошлом. Тем не менее Хранитель Знаний был необычайно бодр и подвижен.
А этот удивительный старик казался изваянием. Если бы не грудь, неторопливо вздымаемая дыханием, его можно было бы счесть вырезанным из потемневшего от времени древесного ствола.
Воин не отрывал изучающего взгляда от фигуры странного хозяина странного дома. Тот даже не оглянулся в ответ на приветствие, но Лешагу вдруг обдало приятным теплом, как бывало в дни, когда сходили долгие снега и на голых ветвях появлялись листья. Этот светоч мудрости вовсе не походил на Библиотекаря. Он казался естественным продолжением скалы, будто ожившее дерево, давным-давно пробившееся на вершине, впитавшее ее скупые соки. Морщинистая кора стала его кожей, а узловатые ветви — руками.
Лешага помимо воли чувствовал, как стекается к молчаливому старцу энергия векового леса, давая тому почти неодолимую силу.
— Глядящий Вдаль говорит, что рад видеть тебя. Он много о тебе слышал.
— Много слышал? — удивился Леха. — От кого? Никто здесь не знал обо мне.
— В тот час, когда Старый Бирюк привел тебя и твоего побратима к скале Посвящения, ты стал ему сродни, — без всяких эмоций произнес юноша. — Стал наделенным Силой.
Леха поглядел на него, не скрывая удивления. Откуда бы старцу знать о неведомой скале, высокой стеной ограждавшей его селение со стороны восхода, о Старом Бирюке и побратиме? Впрочем, удивляться, а уж тем более выказывать удивление было не в привычках Лешаги. Он лишь перевел взгляд на послушника, ожидая продолжения его речей.
— Тебя мучает вопрос, откуда он все это знает? — угадывая недоумение гостя, тихо проговорил юноша в нелепо длинном одеянии. — Но это вовсе не то, что ты хотел спросить. Тем более ответ прост, тебе самому не составит труда его найти. Не отвлекайся на бесполезные мелочи.
Воин снова подумал о Буром, почувствовал его спокойное дыхание и мерные толчки сердца; припомнил тщетную попытку пробиться через Барьер и неодолимый ужас, в единый миг сворачивающий мышцы в тугой узел.
— Ты хочешь отыскать путь за предел, установленный людьми для людей? Это будет легко.
— Барьер уничтожен?! — боясь поверить, скороговоркой переспросил Лешага.
— Нет, он нерушим, как прежде. Однако твой путь ведет за него.
— Но как найти лазейку?!
— Просто иди к незримому Рубежу. Ты не сможешь пройти мимо.
— Я освобожу Бурого?
— Скажи, когда ты ступаешь на тропу охоты, зачем ты это делаешь?
— Чтобы убить зверя, — с недоумением и досадой без запинки ответил Леха.
— Конечно, так. Но ты не станешь убивать зверя из прихоти. Ты убиваешь, чтобы насытиться, насыщаешься, чтобы жить, живешь, чтобы действовать…
— К чему ты ведешь?! — недовольный долгим вступлением, перебил ученик Старого Бирюка. — Я спешу!
— Ты не дослушал, — укоризненно покачал головой провожатый. — Твой выбор. В свое время ты все равно узнаешь об этом, но не сейчас. А теперь — ступай.
— Но как же Бурый? Ответь! Я должен знать!
— Ты знаешь все, что нужно, и даже больше. — Он открыл дверь перед воином. — И вот еще, лично от меня: поразмысли о цене помощи.
* * *
Они шли долго. Сильные, выносливые мужчины, привыкшие безропотно переносить тяготы и лишения кочевой жизни. Возки пришлось оставить у окраины леса, тащить их по чащобам не было никакой возможности. Заурбек вовсю нахваливал себя, поминутно напоминая, что именно он настоял купить в упряжь добротных коняг. Волы, те, конечно, покрепче, да и подешевле, но с конем в лесу — совсем другое дело.
Часть поклажи отряда погрузили на выпряженных животных, остальное волокли на плечах, что, конечно, изрядно снижало и без того невеликую скорость хода. К поклаже теперь прибавились раненые.
Заур поглядывал на вчерашних соратников с нескрываемой досадой. Когда б на его стороне была сила — непременно велел бы из милосердия добить бедолаг. Но это были люди Анальгина, а сила пока что была у него.
— Вот скажи, Марат-джан, — ища себе хоть какого-то союзника, вопрошал горец, — куда мы их тащим?
— В Монастырь, — хмуро откликнулся чешуйчатый, с натугой волокущий на себе минометный станок.
— Какой умный, как будто я сам не знаю! А там что? Лекарь ждет или, может, ведун-травник? Нэт! Смерть там их поджидает! Сам гляди, жар у них. Если сегодня-завтра не помочь — сдохнут. Как в огне сгорят!
— Мы, что могли, сделали, — буркнул драконид, и без того неустанно корящий себя за бессилие. — Раны промыли, чистым перевязали, листы придорожника к ранам приложили.
— Нэ то говоришь, нэ то! — покачал головой Заурбек. — Вот если бы тебе хвост по частям отрубали, ты бы что, спасибо говорил?
— У меня нет хвоста! — возмутился задетый грубоватым намеком Марат.
— Никакая разница. Сегодня нету, завтра есть. У предков твоих, наверно, был! Представь, что есть, голову напряги, да. Нэ можешь, — я тебе скажу: ты бы сам меня смерть просил! На коленях ползал! Послушай, что скажу тебе: селение искать надо, там оставить. А так этим верная смерть, и нам с ними. Стоны издали слышно — следы не нужно. Если враг за нами пойдет, без труда догонит.
— Следы все равно остаются, — не сдавался чешуйчатый, — а враг за нами не пойдет. Мы им здорово всыпали, к тому же у нас теперь есть миномет!
— Совсем ты глупый, Марат-джан! Зеленый, как лягушка, не дракон никакой! Мы их даже не напугали особо, какое там, всыпали. Они врассыпную ушли, чтоб из-под огня выйти. Только злее будут. А миномет для них совсем теперь кость в горле. Да они только за него нам всем, когда смогут, кишки выпустят и на уши намотают!
Драконид пожалел, что не обладает познаниями и авторитетом Лешаги. Тот бы сразу глянул на Заура этак исподлобья, бросил что-то коротко и жестко, и не в меру говорливый бородач отстал бы со своими дурацкими разговорчиками. Все, что сумел сделать он — лишь зыркнул недобро, и тем еще больше завел обозленного стража.
— Если раненый тяжело, и рядом нет ни Бунка, ни селения, надо дать последний долг — такой закон Дикого Поля.
— Лешага бы так не сделал! — хмуро бросил юнец.
— Э, ты его плохо знаешь. Случись такое, он бы и тебя, и меня прикончил, и в голову бы не взял, плохо, хорошо! Еще бы гордый был, что быстро и без лишней боли к отцам отправил. А мы этих доходяг тащим на собственном горбу, смерть нас всех вот-вот догонит.
— В прежние времена, — не сдавался Марат, — говорили: «Сам погибай, а товарища выручай».
— Вот в прежние времена Тот День и настал, — парировал горец. — Я слышал, из-за того, что говорили всякую ерунду и верили, чему ни попадя. Сам ведь уже понял: раненых добить нужно. Зачем споришь?
— Лешага не такой, — опуская глаза, буркнул чешуйчатый. — И он Бурого ищет, хотя тот, может, и не жилец вовсе.
— Бурого ищет. А тебя, вот, бросил, как пустую кость, потому как Бурый ему побратим, а ты — так, хвост, который у него самого не вырастет.
— Замолчи! — прошипел оскорбленный драконид. — Раненых мы все равно дальше понесем.
— Ну конечно, воду будем тратить, еду, лишь бы так было, как древние сказали.
— Об чем толкуем? — подъехал Анальгин, возглавлявший в этот час колонну.
— Да так, всякое, — отозвался Заур, отчего-то поправляя автомат на груди.
— Справа впереди топь. На самом берегу Тиль обнаружил недавний след.
— Один? — насторожился страж.
— Отпечатался действительно один, но, по всему видать, людей было не меньше двух, и еще собака. Или собаки.
— Как же он узнал? — с сомнением вопросил горец.
— Сам поглядел. Там по кустам шерстинки зацепились.
— Ты хочешь сказать, что недавно здесь прошли наши?! — обрадовался Марат.
— Очень может быть, — кивнул бывший раздольник. — Сапог маленький, след, должно быть, Лил оставила. Мы тут с Тилем поглядели внимательно. Похоже, Лилия с чего-то вдруг обогнала Лешагу и уткнулась в зыбкое место, затем отступила. Трава уже почти не примята, но второго следа рядом нет, а значит, дальше не пошла.
— Так может, отправить всадников вперед, догоним их? — предложил юнец. — Надо же рассказать, что нас, а стало быть, и их могут преследовать. Не хватало им у Монастыря вновь на засаду напороться. — Он мельком глянул на людей Сохатого в черных шапках-масках с прорезями для глаз и рта.
Казалось бы, совсем недавно им с Лешагой пришлось нос к носу столкнуться со смиренными братьями у подземных стен обители. И Луна не успела умереть и вновь родиться, а столько всего произошло! Сейчас они были его союзниками, и хотя не подчинялись, как Лехе, но все же с почтением прислушивались к словам ближайшего друга и соратника их нового вождя.
Да и то сказать, от всей души спасибо Настоятелю за то, что вложил в головы своих людей начатки познаний во врачевании. Без них бы сейчас вовсе худо было.
— Послать — это можно, — согласился Анальгин. — Верхом, может быть, Лешагу и догоним. Вот только одна беда: дороги, или хоть самой малой тропки, здесь отродясь не было. Куда Лешага идет — ему одному ведомо. Ну, может, еще Лил.
— Как это, куда?! — возмутился Марат. — Ясное дело — к Монастырю. Мы же договорились!
— Ты с ним договорился? — хищно оскалился горец. — На что ты ему сдался? Женщина у него есть, псы есть. Зачем еще зверек?
Глаза драконида гневно вспыхнули. Он поискал глазами, куда поставить минометную станину, но сообразил, что пока будет освобождаться от груза, Заурбек легко успеет выстрелить. Вопрос, посмеет или нет? По всему выходило: если и не станет палить, то лишь сохраняя патроны и не желая без нужды шуметь. Однако это вовсе не отменяло висевшего у него на поясе острейшего кинжала.
Анальгин продолжил, уводя разговор в сторону от глупой ссоры:
— Судя по шерстинкам на кустах, Лешага не идет к Монастырю. Я расспросил брата каноника. Он говорит, тут недалеко есть небольшое селение на скале.
— Ну да, конечно! — чешуйчатый хлопнул себя по лбу, радуясь простоте отгадки. — Я знаю это селение. Лил оттуда родом! Наверняка она уговорила его свести знакомство с ее родителями, это ведь понятно!
— Далеко туда идти? — уточнил главарь бывших раздольников. — Уже вечереет, вокруг топи. Нужно становиться лагерем. Жаль, мы не умеем, как Лешага, ходить ночью, как днем.
— Ну, если завтра выйти, как рассветет, то дойдем еще до сумерек.
— Это если падаль с собой не тащить, — под нос себе буркнул Заурбек, но вслух произнес: — Да, привал сделать не помешает.
— Значит, решено. — Анальгин повернулся к бойцам, довольным короткой передышкой. — Разбить лагерь! Выставить часовых!
Он вновь посмотрел на соратников, будто ища у них ответа на вопрос.
— Есть одна загвоздка. Смиренные братья к селению идти не желают. Говорят, делать им там нечего. В прежние времена, когда сила была на их стороне, они, мол, не очень ладили с местным населением.
— Эка невидаль! Они ни с кем не ладили! — хмыкнул Марат.
— Вот именно. Говорят, дорогу указать могут, но сами не пойдут. Мол, наше дело — Монастырь возродить.
Драконид задумчиво поглядел на Анальгина.
— Может, и дело говорят. Если б Лешага хотел, чтобы мы к селению пошли, знак бы где-нибудь оставил, а раз нет, — следует действовать по плану и ждать Леху в Монастыре.
— Э, слушай, монастырь-шмонастырь, что нам там делать?! Зачем он нам нужен? Сам говоришь, Лешага — наш предводитель. Вот к нему, значит, и пойдем. А кто желает, пусть идет своим путем, незачем нам тут глаза мозолить.
— Это ты меня имеешь в виду?! — подбоченился Марат, наконец, ставя наземь сошки.
— Нет, свой вчерашний обед, — огрызнулся горец. — Зачем указываешь, куда идти, куда не идти? В селение идем. Сам тут плакал — раненым лекарь нужен, помирают… А без лекарь — иди к ним сам, воткни в горло кинжал да проверни, чтобы сразу. Живые они к Монастырю все равно не дойдут. Зачем?
— Так вот как ты заговорил?! — прошипел драконид. — Ну, ничего, я уйду, но миномет заберу с собой. Когда Лешага доберется до Монастыря, можешь не сомневаться, я от него ничего не скрою!
— Про хвост расскажешь, да? — на лице стража появилась презрительная гримаса. — Говори-говори, только ты здесь не указчик.
Марат оскалил клыки, фыркнул и отвернулся, окончательно принимая решение уйти с монастырской братией и желательно никогда больше не видеть эту наглую бородатую рожу. Уйти завтра же утром и навсегда!
* * *
Болотная птица крикнула резко и протяжно, точно кто-то вспугнул ее в беззвездной темени. Голос ее в ночной тишине звучал жутковато, так что у чужака невольно мурашки по спине шли. В ответ, чуть в сторонке, послышался такой же крик, может, чуть более приглушенный. Тимур довольно ухмыльнулся. Значит, тайный соглядатай совсем рядом.
Тот появился из кустов, едва касаясь земли, будто лесной призрак.
— Что нового в лагере?
— Ты же сам был там, все видел, — нехотя ответил человек.
— Я же спасенный караванщик, зачем мне лишний раз совать нос: куда идем, отчего стоим? Для этого есть ты.
— Нового, пожалуй, и нет ничего. Вон, Марат в очередной раз клыки скалил.
— Чего не поделили?
— Куда дальше брести. Марат поутру во главе смиренной братии уходит в брошенный Монастырь. Там будет ждать Лешагу. Остальные собираются идти по следу к селению.
— К селению… — задумчиво повторил посланец Эргеза. — К селению — это хорошо.
— Как скажешь, почтенный доверием.
— Что это за Монастырь?
— По словам Марата — какой-то Бунк.
— Вот это и вовсе славно! Нам он как раз пригодится. Халиф будет доволен. Там можно будет устроить прекрасное стойбище.
— Верно, как все истинное, — подтвердил соглядатай.
— А стало быть, — продолжал «караванщик», — ни эти твари в масках, скрывающих лица, ни уж подавно чешуйчатый нам там не нужны.
— В твоей воле наказать дерзающих против дела Пророка.
— Не говори мне, что в моей воле, а что — нет, — нахмурился Тимур, — я знаю это лучше тебя.
— Прости, благословенный господин, я и в мыслях не желал обидеть тебя. Я лишь говорю, что поутру монахи и чешуйчатый пойдут к Монастырю. И если наткнутся на твой отряд, совершенно случайно, — легко могут пропасть, и никто о них больше не услышит.
— Ты не зря водил отряд, — усмехнулся «караванщик», — но все же зерна истины в твоих словах подернуты серым пеплом неразумия. Сам подумай: никто лучше Марата не сможет привести нас к Лешаге. Он пользуется особым доверием врага. А стало быть — нужен живой. Ты понял меня?
— Понял и затвердил, о почтенный доверием.
— Вот и правильно. Остальным суждена гибель. Они коснеют в ложной вере и, стало быть — непримиримые враги Пророка, гибель для них — малое воздаяние за великую скверну, принесенную в мир. Но, чтобы не рыскать, подобно голодным волкам зимнею порой, нужен, как минимум, один, а лучше два или три живых монаха, которые укажут, где упрятана их обитель.
— Зачем же трое?
— А если один не пожелает говорить? Ничто так не развязывает язык, как вопль сгорающего в яме соратника. Особенно если приходится своими руками закапывать обгорелые скрюченные останки.
— Преклоняюсь пред твоей мудростью, почтенный доверием.
Тимур лишь усмехнулся. Он знал этого человека не один год, и когда-то сам обращался к нему таким же образом. Теперь роли поменялись. Все же слишком давить не стоит. Здесь, в Диком Поле, всегда может представиться случай загладить былые прегрешения, а будь на то воля наместника, и возвыситься. Старый знакомец до сего дня служил верно, наместник мог быть им доволен.
— Ты все делаешь правильно, просто мало знаешь, — примирительно бросил посланник Эргеза. — Но это не твоя вина. Однако слушай внимательно. Я позабочусь, чтобы монахи во главе с Маратом наткнулись на отряд, велю своим людям беречь чешуйчатого как зеницу ока. Но запомни: он должен покинуть бой как можно раньше. Если понадобится, спаси его…
— Я сделаю все так, что никто ни о чем не догадается. Позволь мне уйти, не ровен час, хватятся.
— Ступай, и да будет над нами воля Пророка.
* * *
Библиотекарь повернулся к Нуралиеву:
— Свети-ка сюда.
Тот поднял факел надо головой, и пламя, колеблемое ветром, налетающим от реки, выхватило из темени кусок замшелой стены с мрачным провалом зарешеченного окна.
— А вот это уже очень интересно, — негромко проговорил Хранитель Знаний, тыча вверх длинным узловатым пальцем.
— Что?! — пытаясь сообразить, о чем толкует старик, вскинулся лейтенант.
— Сейчас покажу, — Библиотекарь приподнялся на носки, уцепился за какую-то едва видную на фоне старой кладки штуковину и начал ее вращать.
— Что там?!
— Вот, смотри, — старик протянул офицеру странного вида железку, похожую на букву «Т», но в нижней части витую и заостренную.
— Странная вещица, — повертел в руках диковину Нуралиев. — Но что она нам дает?
— Часть разгадки, мой юный друг, только часть.
Комендант Трактира молчал, с удивлением глядел на мудрого старика, ожидая, когда тот продолжит.
— В принципе это — штопор, — улыбаясь лишь уголками губ, пояснил Хранитель Знаний.
— Я что-то об этом слышал, — лейтенант сморщил лоб, пытаясь вспомнить, откуда ему известно это слово. — Это связано с самолетами. А еще, кажется, этим открывали бутыли с вином.
— Так и есть, — подтвердил старейший из Совета Старейшин.
— Но что он делает тут?!
Старик покачал головой, будто досадуя, что нынешняя молодежь не знакома с очевидными вещами.
— В прежние времена, до Того Дня, подобные штуковины применялись специалистами для скрытного подъема на стену. Они довольно легко вкручиваются в зазоры кладки и становятся довольно крепкими ступенями. Для умелого человека подняться по ним ничего не стоит.
— Но скажи, мудрейший, как ты догадался искать здесь эти штуки?
— Там есть еще, — пояснил Библиотекарь, разглядывая стену. — Тот, кто убил пленника, вывернул лишь нижние, чтобы при беглом осмотре на них случайно не наткнулись. — Он придвинул свою находку к пламени факела. — Н-да, так я и думал…
— Ты не ответил, — напомнил шериф.
— Я подозревал, что может найтись что-то подобное. Тот, кого научили убивать столь необычным способом, надо думать, знает еще много интересных фокусов, — трогая указательным пальцем витой металл, пояснил Библиотекарь. — Если он не мутант, умеющий летать, то мог либо подняться к окошку, либо, наоборот, спуститься. Как ты знаешь, сверху — покои Трактирщика. Вряд ли он состоит в сговоре с врагом. Хотя нельзя полностью исключить, что это был кто-то, имеющий доступ в его опочивальню. Но, скорее всего, убийца выбрал нижний путь.
— Вы правы. Но это место просматривается с дальнего конца моста. Я расспросил постовых, они ничего не видели.
Библиотекарь пожал плечами:
— Я бы удивился, если бы тебе сказали другое. Конечно, убийца рисковал, но не слишком. Пост на дальнем конце моста ты установил лишь вчера, и сам указал им сектор обзора. Готов биться об заклад, эта стена находится позади обозначенного пространства.
— Это вы тоже прочли в старых книгах?
— Не обижайся, друг мой, у меня и в мыслях не было огорчить тебя. Считай, что это часть моего долгого жизненного опыта. Беда не в том, читал ли я это, или просто догадался. Беда в том, что это просчитали наши враги. Впрочем, могу тебя утешить…
— Меня не надо утешать! — хмуро бросил молодой офицер.
— Ты все еще злишься. И зря. Это лишь связывает тебе руки. Поверь, любой из предводителей неприятельского войска дорого бы дал, чтобы разозлить тебя, и тем самым лишить ясности ума. Береги спокойствие, этим ты уже наносишь удар врагу.
— Вот еще! — недовольно хмыкнул Нуралиев. — Да, я злюсь, а вы поучаете меня, точно щенка.
— Хорошо, — кивнул Хранитель Знаний. — Быть может, я был не прав, но скажи мне, почтенный шериф, не кажется ли тебе кое-что странным, когда ты глядишь на этот штопор?
— Не кажется! — буркнул собеседник.
— А зря. Обрати внимание на эту ржавчину. Она не слишком глубокая, и все же не могла образоваться за один день.
— То ест штопор был в стене еще до того, как…
— Возможно, мой уважаемый друг. Тебе, несомненно, виднее.
