Глава 25

— Угроза обнаружения миновала, — заявил Эхнатон.

Влад, выбравшись из-под грибка эвакуационного центра, с опаской покосился в небеса.

— А ты уверен, что он нас не заметил?

— Я скрывался здесь и от более совершенных средств наблюдения. Это было длительный период назад, но сооружение сохранило свою маскирующую функцию, а уровень активных помех упал незначительно.

Либерий, не вмешиваясь в разговор, уже карабкался по баррикаде, за века наваленной роботом. Влад следом не полез. Не хватало еще ногу распороть об острую железяку, коих тут хватает. К тому же бессмысленно — оптика Эхнатона, даже поврежденная, куда лучше человеческих глаз. Да и беспилотник может вернуться. Последние сутки они парой непрерывно кружатся по маршруту следования колонны. Ищут засады и заминированные участки. И даже кое-что сумели найти. К великому сожалению «партизан».

Влад вернулся на базу, прихватил еще три ячейки, установил их в начале прохода между зловонным озером и руинами, которые Эхнатон, с помощью завалов, превратил в капитальное фортификационное сооружение. Но хотя они замаскировали мины под кусками металла и камнями, беспилотники все равно заметили что-то подозрительное. Противник остановился вдалеке, выпустив вперед цепочку запов. Те, не пропуская ничего и используя ручные сканеры, обшарили все впереди и быстро нашли места закладок. Но не успокоились на этом — продолжали искать. Даже когда из воды вылезла орава попискивающих слизняков — это их не остановило. Подъехал одинокий дрон, сжег тварей из огнемета, а заодно и пару человек задел, после чего поиски продолжились.

Из всего этого Влад сделал логичный вывод — дроны судьям намного дороже, чем запы.

И только сейчас, спустя часы после поднятия тревоги, беспилотники, наконец, умчались на запад. Влад надеялся, что они собрались проверить там местность и вернутся не скоро. Хотя поведение их нелогично: правильнее было бы продолжить облет территории впереди, раз уж колонна возобновила движение. Или командир у судей далеко не гений, или чересчур хитрый и надо ждать от него неожиданного хода.

Забравшись на броню Эхнатона, Влад скомандовал догнать луддита, но не показываться противнику на глаза. Дрон быстро выполнил требуемое, и Влад оказался чуть ниже Либерия. Тот был занят разглядыванием противника, используя для этого рваное отверстие в гнутом металлическом листе, который увенчивал гребень баррикады.

— Ну что там сегодня интересное показывают?

— Идут, гады. К машинам поганым идут. Некоторые уже начинают ехать. Эти дети негодяев все наши подарки нашли.

— Зато время потеряли.

— Я бы хотел, чтобы они не время, а головы потеряли.

— Да и я бы против не был. Мы закончили эвакуацию, все наши дроны уже далеко от базы, в надежном месте. Там их с воздуха не заметят. До ночи часа полтора осталось, сумеет уйти еще дальше.

— Просто уйдем?

— Ну мы своего добились. Они потеряли больше суток. Еще вчера утром могли быть у базы или максимум в полдень.

— Влад, здесь очень уж удобная позиция для боя. Давай, как в тот раз, у башен. Хоть несколько запов прикончим напоследок.

— А что делать с этими…

Влад не пояснил, о чем ведет речь, но это было и так понятно. Не только о дронах. Судьи сделали выводы после засады у погибшей заставы и прислали подкрепление.

Три новые машины. Не переделанные бетономешалки или мусоровозы — настоящие боевые машины древности. Уж неизвестно, где они их раскопали, но расщедрились на три сразу. Если Эхнатон был похож на не слишком упитанного краба, те казались короткохвостыми скатами, серьезно превосходящими его в размерах.

Размер — это важно. Большая боевая машина может нести большую пушку. Это Влад уже понимал без пояснений Космоса, Тейи или Эхнатона. И если с оружием было уже понятно, что оно у них на уровне, с защитой понимания не было.

Космос опознал машины, назвав их Текконами. Но при этом отнес их к сороковой серии. Она выпускалась в конце войны, когда в результате боевых действий производственный комплекс сильно пострадал и устанавливать фабричное бронирование было невозможно. Лепили тогда на каркас все, что под руку попадалось.

Вот и эти Текконы обладали полукустарной шкурой. Будто чешуйки с неровно обрезанными краями. Насколько это прочно? Если изношенное плазменное орудие Эхнатона и без нее ничего не сделает плоским машинам, так как не может пробить защитное поле, то кинетические снаряды до брони дойдут легко.

Пробьют? Вопрос хороший…

— Эхнатон?

— Слушаю, контролер.

— Как распределено бронирование по корпусу Текконов? Где у них слабые, а где сильные места?

— Передняя кромка защищена максимально. Далее верхняя поверхность — способна защитить от пушек атмосферной авиации. Хвостовая часть защищена гораздо хуже. Слабее всего защита брюха. Теккон не может подниматься высоко, повышенное бронирование нижней части корпуса ему не требуется.

— А если учесть, что броня у этой серии ослаблена?

— Принцип бронирование сохраняется, иначе изменится центр тяжести.

— Ясно. То есть легче всего пробить им брюхо?

— Да. Но вряд ли они его подставят.

— А в хвост пробьешь?

— Зависит от дистанции.

— Либерий, у меня есть идея.

— И?

— Она рискованная. Даже более того — безумная.

— Я уже заинтересовался. Вещай.

— Помнишь реакцию Текконов, когда появились те слизни?

— Не понимаю, о чем ты?

— Один Теккон тогда вышел далеко вперед, два других сильно отстали. Будто строем пытались действовать, прикрывая переднего.

— Да. Они еще двигались тогда отдельно от других машин. Игнорировали их.

— Они и в колонне так двигались, сами по себе. Я вот о чем — если подманить их, один должен выдвинуться вперед, и можно будет попробовать устроить ему летальный исход.

— Подманить? Куском колбасы, что ли? Я тут слышал ваш разговор. Это как ты его собираешься поставить к нам задом или брюхом?

— Головой надо думать, луддит… головой. У меня как раз приступ гениальности случился, что бывает нечасто.

— Насчет нечасто — истинная правда. А ты не помнишь, как в тот раз у меня спинку сиденья пробило насквозь, когда стреляли? Еле уйти успели, и не задело при этом чудом.

— Помню. Но сейчас будешь ты рисковать не сиденьем, а головой.

— А на что она мне теперь нужна? Жру в нее только последнее время, иначе бы ни за что здесь не оказался.

— Ты, я вижу, не расстался со своим черным костюмчиком? Так и таскаешь его под комбинезоном?

— Именно так. Выстирал его даже и зашил прорехи.

— Запы знают, что такую одежку носят вояки ордена луддитов?

— А ты как думаешь? Можно ли не знать того, кто тебе худший враг?

— Если увидят, допустим, на вершине этого завала твою персону, то опознают?

— Если не слепые и стоять будут не дальше середины прохода, то должны.

— Тебе надо будет показаться наверху и пошуметь.

— Пошуметь?

— Ну «привет» не стоит кричать. Выстрели, так лучше всего будет.

— А потом постоять, подождать, пока по мне пульнут в ответ все их поганые машины?

— В принципе можно — ты мне не настолько уж и дорог, но есть и другой вариант. Шагаешь назад, далее прыгаешь на Эхнатона и уносишься оттуда. Делать это надо будет быстро, потому что прилететь может всякое, в том числе и ракета. После дрон занимает позицию внизу. Тут по всему завалу он соорудил немало огневых точек, куда может спокойно ретироваться и палить под защитой обломков. Вот такую позицию он и займет. Я, пока ждали врагов, хорошо их осмотрел, там одна очень даже подходящая.

— Я понял. Машины с колесами не могут забраться на завал, и это сделают Текконы. Один, как обычно, пойдет впереди. Ему придется подняться, и тогда снизу можно будет распороть ему брюхо.

— Да, все верно. Хороший шанс.

— А если они будут действовать не так, как ты предполагаешь?

— До сих пор они были предсказуемыми. Но на непредвиденный случай у Эхнатона скорость побольше, чем у Текконов. А на завалах она у них будет еще ниже. Легко уйдем, скроемся в этом лабиринте.

— Беспилотники вызовут, найдут быстро.

— А мы здесь не останемся. Домчимся до базы, заберем Тейю и исчезнем во мраке ночном. А далее взрыв базы — это их отвлечет, если подгадать со временем.

— В тот раз у тебя тоже все гладко задумывалось, но мы едва не погибли. Вспомни мое сиденье.

— Зато твоя мечта исполнилась: несколько машин угробили и кучу запов заодно.

— Да я не против понаглеть. Просто не хочу, чтобы им досталась база. Они усилятся. А она может к ним попасть, если мы тут сгинем из-за тебя.

— Не сгинем. Да и про Тейю не забывай. Она сильная девочка и базу взорвет даже без наших указаний.

— Только без Эхнатона ей трудно будет уйти, да и все равно пропадет без тебя. Тебе она нужна, но и ты ей нужен. Может, просто издали стрельнем по запам и уберемся? Тут всего-то и надо, что за завалом опуститься, и хрен нас там достанут.

— Слишком мелко берешь. Теккон куда ценнее кучки запов.

— Он просто машина. Может, они их делают так же просто, как ты снаряды для Эхнатона делал. По образцу лепят.

— Вряд ли. Тогда бы они давно стерли вас с лица Земли. А даже если бы и так, копир не может воспроизводить блок интеллекта. Без него дрон просто куча хлама.

— Не хочется умирать из-за твоего желания угробить какую-то железяку.

— Не каркай, ворона церковная.

— Когда начнем?

— Когда поближе подберутся.

— Влад, тебе точно не кажется, что мы задумали глупость?

— Мы? Задумывал я.

— А я участвую.

— Глупость, конечно. Согласен. Но не могу удержаться. Просто не могу. Напоследок хлопнуть дверью надо обязательно.

— Взрыва базы тебе мало?

— Мало. Да и неизвестно, как там получится. Если пойдут дальше, по следу, то должны знать, что на каждом шагу их могут поджидать. Помнишь, что они уже на сутки задержались? А ведь мы всего лишь раз щелкнули их по носу. И этого хватило.

— Уж больно громкий щелчок получился.

— Хлопнем еще раз, и они куда медленнее двигаться начнут.

— Хорошо, что Тейя не знает. Обозвала бы нас баранами.

— И была бы права. Луддит, ты никак испугался?

— Не за себя. Ты, как ни странно, для меня сейчас ценнее сокровищ Цитадели.

— Не оправдывайся. В жизни не поверю, что тебе так важно мнение Тейи. Какой-то древней.

— Можешь не верить, но важно. Она такая же, как ты. Древняя, но очень полезная древняя.

— А вдруг притворяется?

— Пусть только попробует.

— Я, кстати, тоже могу притворяться.

— Если ты, притворяясь, предашь огню всю эту шайку, я буду только рад. Так что притворяйся и дальше, пока всех до единого не изведешь.

Либерий, швырнув Владу скомканный комбинезон, многозначительно вздохнул, заполз чуть выше, медленно поднялся, выпрямился, замер в картинной позе. Одна рука лежит на бедре, вторая держит за ствол ружье, прикладом опершееся на обломки под ногами. Голова чуть повернута, взгляд устремлен вдаль. Косится небось вниз, на колонну врага, но делает вид, что их не замечает. Будто дела ему нет до суеты машин и человеческих букашек.

А вот врагам дело до него было — среагировали почти мгновенно. Крики поднялись, запы дружно завертели головами в поисках угрозы и быстро устремляли взгляды на ее источник — черную фигуру на фоне еще светлого неба не заметить было трудно. Чтобы уж совсем капитально привлечь к себе внимание, Либерий поднял ружье, приставил приклад к плечу, не целясь выстрелил куда-то в направлении противника. Тяжелая пуля выбила черно-белый фонтанчик снега и грунта, запы забегали как наскипидаренные, выстраиваясь в цепь, дроны остановились, дружно зашевелились турели.

Луддит спокойно развернулся, неспешно спустился за гребень, а там уже, позабыв про горделивый вид, резво припустил и ловко запрыгнул на броню Эхнатона:

— Гони, выродок Техно!

Дрон послушался, конечно, не его, а Влада, ну да какая разница. Едва успели спуститься к подножию завала, как на гребне взметнулось облако пыли и разлетающихся обломков, завизжали рикошеты кинетических снарядов, где-то на другой стороне ухнул взрыв, к небу потянулось облако жирного дыма.

Эхнатон, оставив Либерия, тут же помчавшегося к Владу, укрывавшемуся в паре сотен метров от пункта эвакуации, развернулся к завалу. Несмотря на внешнюю хаотичность выстроенных им за века укреплений, создавались они по тщательно продуманному плану, выполняемому этап за этапом. Первоначально робот оборудовал несколько огневых точек за счет металлического хлама и обломков строений, обеспечивавших ему дополнительную защиту в особо сложных ситуациях. Затем таких точек стало больше. Далее он перекрыл промежутки между ними, для уменьшения работ заранее предусмотрев, чтобы в них попадало как можно больше удобных развалин. Они сами по себе являлись неплохими препятствиями. Далее просто наращивал периметр вверх и в ширину.

Но те, самые первые его укрепленные пункты при этом не оказались наглухо замурованными. «Механический фортификатор» оставлял к ним ходы, по которым его туша могла в них забраться. И позаботился, чтобы вес вышележащей толщи не вызывал обвалы. Бойницы снаружи замаскировал, в итоге получив подобие крепостного вала с низко расположенными амбразурами. С виду все это выглядело кучей хлама, но на деле каждый кусок камня лежал на своем месте. Колоссальный труд.

Одна из тех древних огневых точек располагалась под тем местом, где Либерий явил себя запам во всей красе. Ничего удивительного, что именно этот участок завала сильнее всего заинтересовал неопытных Текконов, в любой ситуации действовавших прямолинейно. Следуя стандартной тактике, двое разошлись в стороны, чтобы прикрывать третьего издали. Тот медленно приближался к завалу, сканируя пространство на предмет наличия угроз. Но, несмотря на все совершенство сенсорной системы, она не засекла вражеского дрона, укрывшегося в богатой металлом толще хлама. К тому же Эхнатон в свое время позаботился о постановщиках помех, установив их стационарно и запитав от энергосети эвакуационного центра. Лишь два устройства пережили трудные века, но на такой дистанции проблемы роботам и беспилотникам они доставляли немалые.

К тому же на большей части площади южных пустошей имелись и другие причины для нарушений в работе сканеров. Слишком много здесь было взорвано, свалено, погребено, в том числе и экспериментального, толком не испытанного, с ходу брошенного в бой.

Влад, опасаясь, что противник засечет передачу, не связывался с Эхнатоном и мог лишь предполагать, что там происходит. А не происходило почти ничего, если не считать того, что головной Теккон неумолимо приближался. Матерый, много раз битый жизнью дрон следил за поблескивающим свежей полировкой противником через амбразуру, прикрытую перфорированным листом покрытого разводами коррозии металла. Время научило его не суетиться, когда это не требуется. Он свел к минимуму активность систем, бездействием обманывая сенсорную систему противника, и терпеливо ждал. Ждал того мига, когда враг подставит слабо бронированную часть корпуса. Влад, увы, не обеспечил его кассетами со снарядами, способными прошивать толстые стальные плиты, вот и приходилось караулить шанс поразить цель обычными.

Опыт у Эхнатона был. На его боевом счету уже шесть Текконов, причем пять из них были куда опаснее, с монолитной броней и разогнанными в ускоренном потоке времени интеллектами. Тогда, в начале войны, никто не экономил ресурсы, да и производственных мощностей хватало обеим сторонам.

Один раз ему пришлось сразиться сразу с двумя. Одного он уничтожил, но второй успел убить людей, которых Эхнатон сопровождал к пункту эвакуации. Видимо, это и являлось задачей противника, потому что, перебив всех, тот начал отступать. Дрон догнал его уже за границей своей зоны и добился серии попаданий в слабо защищенную кормовую часть, что вывело из строя главный привод. После этого приблизился к парализованному противнику и отработал из плазменной пушки в брешь, превратив начинку бронированного корпуса в светящийся красным шлак.

Даже сейчас, набрав за века значительный опыт, он не мог ответить на вопрос, что заставило его нарушить приказ в тот раз. Но в то же время Эхнатон почему-то считал, что действовал абсолютно правильно. Никто не должен пересекать границы его зоны без разрешения и уходить затем безнаказанно.

Теккон, достигнув полосы заграждений перед завалом, чуть приподнялся, перелетая через груды перекрученного металла. С виду полный хаос, но на деле каждую железяку Эхнатон укладывал, действуя по все тому же плану.

Не помогло — высота Теккона изменилась слишком незначительно. Открывать огонь нерационально. Необходимо продолжать ожидание.

Дрон радикалов достиг завала, на миг остановился, оценивая препятствие, затем двинулся дальше, набирая высоту. Вот он прошел мимо амбразуры, выше, выше, еще выше.

И вдруг противник замер: сенсорная система обнаружила подозрительную активность в завале.

Эхнатон не смог бы сохранять функциональность такой срок, не научись молниеносно реагировать на изменения в обстановке. Вот и сейчас он не стал ждать, когда Теккон продолжит подъем. Слишком подозрительна его остановка, ведь никаких дополнительных препятствий на склоне нет.

Высота Теккона была уже достаточной для применения самостоятельно разработанного Эхнатоном метода борьбы с воздушными целями. Его зенитная система была слишком слаба, а зачастую и вовсе бессильна. Штурмовик радикалов, застигнув его на открытой местности, мог зависнуть над корпусом и расстрелять почти безнаказанно, в худшем случае отделавшись несколькими вмятинами. Или поразить управляемой ракетой с большой высоты, где малокалиберные кинетические снаряды даже на такую малость неспособны. Орудия, предназначенные для уничтожения бронированных целей, было невозможно поднимать на большие углы. По этой причине Эхнатон лишился второго набора оптики и получил ряд других повреждений.

Но этот негативный опыт научил его новому.

Дрогнули манипуляторы, ухватились за листы металла, развели в стороны, скручивая, освобождая амбразуру и одновременно помогая главному приводу выталкивать тушу дрона вперед, заставляя наполовину высунуться из укрытия. Далее последовала резкая подача мощности на передний контур системы стабилизации — тактический ход, придуманный им самостоятельно. Эхнатон задрал нос, приняв почти вертикальное положение, и чуть осел назад, зарывшись крышкой силового отсека в хлам завала. Робот, сам того не зная, изобразил нечто вроде вставшего на дыбы коня.

В таком положении Эхнатон находился не более секунды, но в некоторых ситуациях это долгий срок. В тот год, когда дрон впервые применил оружие против реальных целей, в Солнечной системе за одну секунду рождалось примерно семь детей. Затем этот показатель уменьшился на несколько порядков, зато смертность временами доходила до скорости в десятки миллионов человек за секунду.

И дрон был одной из причин этой смертности. Хотя, что касалось людей, спасать ему приходилось чаще, чем убивать.

Почти секунду его кинетические пушки работали по брюху Теккона, успев выпустить сорок четыре снаряда разных калибров. Часть из них срикошетила, еще часть оставила вмятины, но некоторым повезло гораздо больше. Стыки нескольких пластин не выдержали, металл разошелся с оглушительным треском, в корпусе образовались две пробоины, куда угодили четыре стальных шарика и начали там летать от стенки к стенке, будто тарахтящая начинка громадной погремушки. Если на пути оказывалась аппаратура, скорость их чуть падала.

Работоспособность аппаратуры тоже падала, но не чуть, а гораздо значительнее.

Уже заваливаясь на брюхо, Эхнатон, не забыв опыт боя с тем, ушедшим за границу его зоны противником, успел выпустить плазменный заряд, часть которого влетела в пробоину, и началось главное веселье. Двигатель, лишившись полевой системы стабилизации, пошел в разгон, Теккон резво перепрыгнул через завал, на лету вращаясь вокруг горизонтальной оси, далее клюнул носом и, наращивая скорость, пошел к земле, по пути, со всей дури протаранив грибок наземной части эвакуационного центра. При этом он повредил энергоцентраль, от которой продолжали питаться постановщики помех. Будь автоматика в порядке — этим бы все и закончилось. Но она давно барахлила, и большую часть работы Эхнатон выполнял в ручном режиме.

Сейчас он, конечно, не смог вручную активировать предохранители. Последовали перегрузка, лавинообразное превышение пропускной способности энергоцентрали, тепловая реакция, далее вспышка пламени и дыма, подбросившая «грибок» на десяток метров и сбившая взрывной волной Влада и Либерия с ног.

Эхнатон, проворно двигаясь задом наперед, ушел в поворот галереи, ведущей к амбразуре, и залп оставшихся Текконов его не задел. Вот теперь пришло время суетиться вовсю — это не та стадия боя, в которой важную роль играет терпение. Ударяясь о стены и потолок, дрон набрал приличную скорость, едва не зацепился не успевшим сложиться манипулятором, остался без кресел, но все же вырвался наружу без серьезных повреждений.

Подлетев к поднимающимся на ноги Владу и Либерию, доложил:

— Приказ выполнен. Одна единица звена Текконов получила повреждения.

— И это ты называешь повреждениями?! Сваливаем отсюда!

— Задайте курс.

— На базу бегом! Забираем Тейю и уходим!

— Принято.

Хватаясь за обломки крепления кресел, Влад ежился от ледяного встречного ветра и громко смеялся. То же самое делал Либерий.

Живы остались, врагу пакость устроили, так почему бы не порадоваться.

Хотя радости в их смехе не было. Просто нервная разрядка.