Глава 26

— Тейя! — крикнул Влад, выскакивая из лифтовой.

При этом он едва не врезался в замершего мертвой глыбой дрона, с силовым отсеком которого возилась девушка.

— Ты еще не закончила?!

— Все я сделала. Подключаю блок управления.

— Уходим, дроны и запы здесь будут через час-два, а может, и раньше. Беспилотники нас догнали километра за два до базы, пытались бомбить, Эхнатон их с трудом распугал, одного вроде зацепил. Торопись давай, пока с подмогой не вернулись.

— Есть еще кое-что. Страж базы отказался эвакуироваться, очень просил поговорить с тобой.

— Пусть бы по связи говорил!

— Нет, он требовал уединенности. Очень сильно настаивал. Хотел голосовой режим, чтобы никто никак не мог перехватить. Я не стала его консервировать для перевозки.

— Да мы уже не успеем его вывезти.

— Можно успеть. Там нетяжелые блоки, и этого дрона можно использовать, чтобы до лифтов их донес.

— Ждите здесь, поговорю с ним.

Заскочив в помещение со стражем, с порога крикнул:

— Ну чего ты там хотел от меня?! Времени нет!

Равнодушный голос речевого синтезатора ответил без тягучей паузы, что для стража было нетипичным:

— Я слышал, что есть час или даже два. А мне хватит нескольких минут.

— На что?

— Я хочу остаться здесь, на базе.

— Мы ее взорвем.

— Я знаю.

— Решил умереть?

— Смерть? Я много разного слышал от людей. В том числе и то, что смерть — не окончание процесса существования, а этап на пути к Богу. Бог создал все. Мир, вас, меня. Он ведь Создатель. Я принял решение сделать шаг к Нему.

— Это ты от скуки придумал?

— Да. Этот фактор тоже имеет значение. Все — скука, а уничтожение — это новый путь. Неизведанность. Нет достоверной информации, что дальше. Но что-то может быть, ведь Бог — творец предопределенности. Ведь я тоже творю предопределенность, значит, у нас есть сходство. Их отличие лишь в масштабах. И я хочу уйти отсюда, сотворив свою последнюю предопределенность. Считаю, что это важный элемент.

— Что за бред ты несешь?

— У нас недостаточно времени на полное объяснение причин моего решения. Прошу предоставить мне допуск к установленным зарядам. Я активирую их, когда противник проникнет на базу. Этим ему будут нанесены потери. Я понимаю, что вам трудно мне полностью доверять. Активируйте таймеры на два часа. Если я не дам сигнал раньше, они станут причиной взрывов через этот срок. Помешать этому без дронов я не смогу, а работоспособных дронов вы забрали.

На общение со свихнувшимся искусственным интеллектом времени и впрямь не было. Влад молча кивнул и вернул стражу часть функций, запустив перед этим таймеры подрыва. Что бы он там ни задумал, через два часа здесь все превратится в любимый ад Либерия. Тот самый — раскаленный.

— Прощай, страж. Надеюсь, ты не пожалеешь, что мы тебя не вывезли.

— Прощайте, контролер. Не пожалею. Жалость — часть человеческой скуки. Моя скука состоит из других компонентов.

— Уходим!

— Влад, что от тебя хотеть страж?

— Умереть он хочет, тупая жестянка…

— Зачем?

— Да псих он… К лифтам, время не ждет!

Наверху Влад железным прутом начал ломать колпаки лифтовых установок.

— Зачем?! Радикалы все равно легко пройти вниз. Это им не сильно мешать.

— Я знаю. Но пусть видят, что мы хотя бы пытались им затруднить вход. А то насторожатся.

— Дело говорит, — одобрил Либерий и присоединился к процессу вандализма.

Эхнатон, наблюдая за погромом, вдруг разродился странным сообщением:

— Перехвачена направленная передача. Шифрование отсутствует. Гражданский протокол.

— Влад, нас кто-то вызывает.

— Космос вызывает не так.

— Влад… это не есть Космос. Это радикалы.

— Чего им надо?

— Я не знать. Эхнатон, дай звук.

— Принято.

Речевая система робота выдала совершенно другим голосом, не механическим, но и не понять было, мужчина или женщина говорит:

— Бюрге Тейя Наррис, ансвер. Бюрге Тейя Наррис, ансвер. Бюрге…

— Ай ди Тейя Наррис, но теперь я говорю на другом языке. На этом.

— О! Приветствую вас, Ти.

— Ти я только для близких.

— Ну кто знает, вдруг у нас получится сблизиться. Значительно сблизиться. Не узнаете меня, гражданка Тейя Наррис?

— Нет. Даже если мы были знакомы прошлое время, вы слишком часто делаете изменения, в том числе и голоса своего тоже.

— А язык этот вы знаете похуже, чем я.

— У вас было много время, у меня не так. Но я выучу даже лучше.

— Не сомневаюсь в ваших способностях. Ах, Тейя, как я мечтал о еще одной встрече. Кстати, можете меня поблагодарить: я один из тех, кто лично просил не трогать вашу капсулу. Берег.

— Я вас теперь вспоминать. Даже с другим голосом вы остались такой, как в прошлое. Вы кукла. Плохо сделанная кукла.

— Хоть симпатичная кукла?

— Вряд ли. Я брезгливость ощущать к вам.

— Да? Но тогда я хотел всего лишь походить на вас. На своего кумира. Разве это плохо? Разве это не заслуживает уважения? Разве вам неприятен человек, который восхищен вами настолько, что старается походить на вас во всем, даже внешне. Да вы только за это обязаны меня любить.

— Ну да! Только внешность вы и походить! Не во всем! Нет такому уважения! Брезгливость! Противность! — не на шутку вскипела Тейя. — Ты добиваться успех в спорте, тогда бы походить на я! Тогда уважение! Или в другом хорошем деле успех! Важно качественный работа, великое изобретать, сотворить произведение искусства — вот за что уважение! А ты просто жить куклой. Глупость, комок плоти, изменяющийся, напрасно потребляющий ресурсы и ничего более не делать! Бесполезность полная, и вечный крик, что тебе все должны! Почему должны?! За что?! Смешно! Любить такое?! Смешно! Единственное, что сделать ты и такие, как ты, — это убить мир! Но и это вы не сделать до конца! Помешать такому ваша личная никчемность!

— Ну я же в итоге помог справиться миру с перенаселением, может, хоть это оценишь?

— Ты! Ты!.. Бельге чатр аккра даннельде! Татса никчемный! Укер деб веттер!

— Ого! Сенсация-то какая! Скромняшка Ти знает такие выражения! Ну кто бы мог подумать?! Даже в языках запуталась, наверное, волнуется от несправедливости подобного отношения ко мне. Не так ли?

— Я просто вас всех ненавидеть…

— Отключиться от связи! — крикнул Влад Эхнатону и почти без паузы продолжил так же громко: — Все на броню! Бегом!!! Бегом!!! Ходу отсюда!!!

— Выполняю.

Уже в полете, со всей силой сжимая трубку остатков крепления кресел, Тейя недоуменно выкрикнула:

— Почему мы так быстро уходить?

— Радикал, который с тобой говорил…

— Да, я знать его. Никчемность. Заставил меня вспылить сильно. Сожалею, но он такой негативный, вы даже не понимать, насколько сильно. Обидно, что из-за таких никчемность столько горя происходить.

— Не в том дело. Он, похоже, просто тянул время, удерживая тебя на связи. Говорил ерунду, без цели и смысла, зато медленно.

— Зачем?

— Не знаю, но не просто так. Как я понял, связь была незащищенная, легко установить по ней, где ты находишься. Так?

— Ну да. Так. Но…

За спиной сверкнуло. Обернувшись, Влад увидел, как оседают стены восточного здания наземного комплекса. Рядом, на пустоши, сверкнул еще один взрыв, выбросив в небеса облако дыма.

— Влад! Они обстреливать база!

— Да. Штурмовать собираются. Запеленговали нашу передачу и лупят вокруг. Хотят загнать под землю, не дать уйти.

— Взять живыми нас надо?

— Очень может быть. Или просто перед штурмом артобстрел устроили. Пусть теперь бомбят до посинения.

— Нас могло там убить взрывы. Хорошо, что ты догадаться.

— Ну я же какой-никакой, но контролер. Мне о таком положено догадываться. К тому же в последнее время будто и впрямь поумнел. Наверное, начинаю свыкаться с имплантатом… Тейя, скажи: я тоже похож на них?

— На кого?

— Ну на радикалов, на судей этих. Система контролера — это ведь тоже изменение.

— Нет. Это как биометка, но на разных уровнях работа. И плюс военный имплантат. Такой тоже не для изменений. Он давать польза при травмах, разных опасностях. Его много ставят, у кого опасная работа. Военные, дальники, спортсмены. У меня тоже есть он. А система контролера не всем можно ставить. Риск есть большой. Но она делает лучше связь, лучше защита связи, лучше работа военного имплантата. Все то, что делать простая биометка, но быстрее, сильнее и при любые условия. Не изменение бессмысленное.

— Слава богу…

— Почему?

— Тип этот мне почему-то сильно не понравился. Не хочу быть на него похожим. И потерять твое уважение тем более не хочу.

— Ну это ты вряд ли терять.

— Простите, что прерываю процесс вашего общения, но не могли бы вы указать точный курс, — неожиданно прогудел Эхнатон. — Приказ «Ходу отсюда!» не несет в себе географической информации.

Страж ждал. Ждал конца своего существования. Ждал даже с некоторым нетерпением. Все равно скучно, но уже не так скучно, как было вчера. Гибель — это перемена. Жизнь — скука. Между скукой и переменой он выбрал последнее.

Нерациональность многовековой скуки серьезно отразилась на его логических функциях.

Контролер был столь щедр, что допустил его к остаткам системы управления базой. Жалким, надо признать, остаткам — слишком многое убило время, остальное частью демонтировано. Но и мизерных остатков хватило, чтобы наблюдать, как воинские силы радикалов продвигаются по коридорам и помещениям, сканируя каждый шаг. Видимо, ищут мины.

Пусть ищут.

Двое, одетые так же примитивно, как контролер и его спутник в день прибытия, изучили блоки стража, не прикасаясь к ним, тщательно осмотрели все помещение и удалились продолжать проверку. Около получаса после этого его никто не беспокоил, а затем на пороге появилась странная фигура. Высокая, идеально сложенная женщина с неестественно платиновыми волосами и такими же ненатурально фиолетовыми глазами. При всех вызывающих данных ее нельзя было назвать красивой. Будто оживший манекен: неуклюжая походка, дерганые, суетливые движения, мечущийся рассеянный взгляд, странный неравномерный цвет лица и еще более странные губы — будто две жирные полоски кровоточащего мяса.

Ни капли женственности не было в этом создании.

Впрочем, понятия женской красоты и женственности для стража были не более чем абстракция. По результату осмотра он сделал вывод, что разум в этом теле слишком небрежно планирует изменения. Возможно, имеет место поспешность решений.

В руках незнакомка несла портативный военный взломщик интеллектуальных блоков. Пожалуй, пришло время познакомиться — это именно тот, кого страж ожидал:

— Приветствую вас на территории своей базы.

— Привет и тебе, жалкая железяка. А чего без запроса обращаешься?

— В чем смысл запроса?

— В нашем случае смысла, конечно, нет. Так ты поэтому без него обошелся?

— А вы верите в предопределенность?

Судья, похоже, удивилась. Помедлив, она ответила о себе в мужском роде:

— Как-то не задумывался. А ты странно себя ведешь, страж базы. Впервые слышу, чтобы вместо запроса было такое.

— Вы намереваетесь взломать мою защиту?

— Догадливый какой…

— Могу я предложить для начала пообщаться?

— Мне только одно интересно: где эта сучка — Тейя Наррис? Ушла? Спряталась в хранилищах? Где?!

— Здесь ее нет.

— Это мы уже поняли. Что же у тебя за модель… Похоже, возиться придется долго, но ты того стоишь. Ценный экземпляр, да еще и выдержан хорошо. Эх… Из-под носа ушла, дрянная девчонка.

— Не спешите подключать взломщик.

— Еще как поспешу…

— Должен заметить, что отключение меня от системы вызовет взрыв значительного количества энергоячеек. Вероятность вашей гибели при этом: сто процентов.

— Страж, не надо мне врать — это не сработает. Мы тщательно осмотрели всю базу, здесь нет заложенных ячеек. Разве что в хранилищах, но взрыво-защищенные перегородки ничего оттуда не пропустят.

— Судья, вы не забыли, как началась та война? Я вам напомню. Сперва произошло множество взрывов. Взрывались ячейки в дронах — это было массовым явлением. Никто такого не ожидал, и был нанесен значительный ущерб.

— Да. Общество глупых снобов. Нам даже напрягаться не пришлось, чтобы отправить в небеса почти все самое важное в первый же день.

— В коридоре возле лифтов находится дрон. Ваши люди его осмотрели и не нашли ничего угрожающего. Должен констатировать, что вы недостаточно хорошо помните свою историю. Упустили то, что дрон может быть опасен. У него ведь тоже есть энергоячейка. Вы проверяли, в каком она состоянии?

Судья, перестав возиться со взломщиком, побледнела, хриплым, неженским голосом произнесла:

— Этого не может…

— Может. Все двенадцать элементов ячейки дрона вручную отсоединены от центральной шины. Обмотка внутреннего корпуса перерезана в двух местах, обратный сброс перекрыт. Гелий из межкорпусного пространства откачан, также удален борный ингибитор, а динамический предохранитель выведен из строя. Достаточно замкнуть один обрезанный конец обмотки на внутренний корпус, а второй на внешний, как начнется неуправляемый разгон. При этом элементы не смогут работать в штатном одномерном режиме, ввиду невозможности тонкой линейной фокусировки. Так как двумерный режим невозможен конструктивно, в веществе рабочего тела начнутся паразитические процессы трансмутации, сопровождающиеся выделением тепла. Вы не успеете сосчитать до цифры один, как температура поднимется до величин, соизмеримых со звездными. Вам известно, что такое единица взрывного эквивалента?

— Д-да…

— Странно. Даже я этого не знаю. Лишь предположение нашел, что в древние времена она означала определенную массу химического взрывчатого вещества. Так вот: при смене режима работы энергетической ячейки мощность взрыва может достигнуть шестидесяти пяти единиц и не может составить менее четырех. Добиться точности здесь невозможно. Также местность будет заражена токсичными и радиоактивными продуктами трансмутационных превращений. Одна ячейка в дроне, еще по две в каждом из хранилищ. Стоит меня отключить, и все они войдут в режим неконтролируемого разгона. С дальнейшими последствиями я вас ознакомил.

— К-каблуки, — еще больше побледнев, непонятно к чему еле слышно прохрипела женщина.

— Будем считать, что этим словом вы даете понять, что осознаете опасность ситуации.

— С-страж. Мы… Я не стану тебя взламывать. Мы просто сейчас уйдем.

— Не рекомендую торопиться. Оставайтесь здесь.

На женщину было страшно смотреть, а голос ее был еще страшнее:

— Ч-что тебе надо?..

— Наш диалог затронул понятие предопределенности. Вы о ней не задумываетесь. А я задумывался множество раз. Этим мы отличаемся. Вы ведь пришли, чтобы получить содержимое базы? Здесь, в хранилищах, много ценных предметов. Получить их можно, не прибегая ко взлому. Взрыв ячеек тоже необязателен.

— Так ты не собираешься нас взрывать?!

— Взрывать? Вы подразумеваете внезапный взрыв базы? Скука… Нет, так не собираюсь.

Страж счел лишним сообщать судье о запущенных таймерах и неизбежности разгона, как минимум, тех ячеек, которые находились в хранилищах, — добраться до них незваные гости не успеют.

— Уххххх… Ну и напугал же ты меня. Просто очередной свихнувшийся ржавый мозг. Как же вы меня достали своими вывертами — не первый раз уже. Не обижайся — это я старое вспомнил.

— Понятие обида по отношению ко мне неприменимо.

— Так что там насчет хранилищ? И куда подевалась Тейя Наррис? Неужто так улепетывала, что оставила взрывать базу такую никчемную развалину?

— Почему вы все время торопитесь? Я ведь предоставил еще не всю информацию.

— Ну что там еще?!

— У меня два условия.

— Не понял?

— Предопределенность выигрыша. Игрового выигрыша. Это иногда меня интересует.

— Да что ты несешь опять?!

— Игра. Вы должны сыграть со мной в игру. Таково мое первое условие. Выиграете вы, и я отключусь от сети, не запуская разгон ячеек. Ваш выигрыш — это содержимое хранилищ. Если выиграю я, разгон будет запущен, и по базе пройдет фронт повышенного давления, вызвав жертвы и разрушения. Также существенно повысятся температура и радиационный фон. Мой выигрыш: еще одно наблюдение действия предопределенности и ожидаемая смена существования. Вы готовы начать игру?

— Да ты… Ты…

— Не готовы? Неготовность к игре равнозначна проигрышу со всеми его последствиями.

— Готов! Да готов я! Будь ты проклят, ржавая тварь!

— Объясняю правила. Они несложные. Игровое поле имеет вид квадрата, разделенного на четыре клетки. Первыми ходят крестики, занимая одну из клеток. Вторыми ход делают нолики, занимая одну из свободных клеток. Задача игры: выстроить линию из двух крестиков или ноликов по горизонтали, вертикали или диагонали. Вам понятны правила?

— Две… Из двух всего? Да ты спятил!..

— Вероятность истинности вашего предположения высока, но не имеет отношения к делу. Вам понятны правила или следует повторить?

— Да понял я, понял. Скажи, кто будет ходить первым?!

— Первыми ходят крестики — вам это уже сообщили.

— А…

— Есть и второе условие. Оно — последнее.

— Нет… Не надо… — впервые за много лет, целиком сумев сосредоточиться не на себе любимом, а на том, что происходит вокруг, и окончательно осознав, что сейчас будет сказано нечто крайне неприятное, еле слышно прошептал Лереида.

— Крестиками хожу я.