Глава 24

— Знакомое место, — заметил Либерий, когда гонка, наконец, прекратилась.

— Ты здесь уже бывал? — удивился Влад. — Вроде рассказывал, что долго служил на западной границе, а про юг ни слова.

— Ну да, так и было. К тому же на юге наши воины не служат: серьезные стычки редки, обычно справляются силы самообороны. Но про это место у нас каждый слышал. Приметное оно и знаменитое. Вон, посмотри на гряду холмов. Пять башен древних стоят в ряд, их называют Пять Пальцев. С другой стороны городок должен быть, сильно разрушенный, отсюда не видать. Там искатели любят бродить, металла хорошего много попадается. Но не каждая ватага рискует сюда забираться. Хоть и не так уж далеко от Подонца, но самая крайняя граница — дальше уже никто не отваживается шагнуть. Озеро, что перед грядой, тоже приметное. Приглядись — это будто цепочка озер, связанная протокой. Течение там есть, речка, по сути, получается, с запрудами из-за оползней. Плохое там что-то, земля от этого постоянно дрожит, ползет, воду перекрывает.

— И чем же это место так знаменито?

— Застава здесь раньше была самая южная. В первые годы ордена. Тогда иногда из отравленных земель еще выходили люди, вот она их встречала. Потом оползень сошел, ни заставы, ни воинов не осталось. Лишь патрули на север смогли вернуться.

— Либерий, это получается, что вы все от древних произошли, и даже помогали им поначалу. Так?

— Ну и что? Я разве отрицал? Мы ведь не сами по себе появились, они наши предки.

— И в чем смысл делать теперь из них врагов? Неправильно это как-то. Церковь ваша до власти дорвалась и никак остановиться не может.

— А ты считаешь, что в нашем мире все должно быть правильно?

— Хотелось бы, да разве получится…

— Я вот тоже так думаю. И даже больше: везде найдется какая-нибудь неправильность. Вон Тейя, жила в мире, где не было денег. И что? Пришли туда несколько хитрых древних, обманули всех, повытаскивали из машин эти ваши ячейки, подорвали все, что смогли, а затем испоганили то, что уцелело.

— Примерно так и было…

— В твоем небось тоже можно вспомнить немало таких глупостей.

— Можно… Либерий, если верить обновленной карте, то примерно через час они пройдут вдоль этой гряды.

— Уверен?

— Ну за нее точно не полезут, потому что вода мешает. Ты бы на их месте стал устраивать переправу без острой необходимости?

— Я на месте тварей никогда не бывал. Хотя с тобой насмотрелся всякого… Нет, вряд ли они в воду сунутся. Тем более, там берега топкие, а машины у них не летающие.

— Уверен, что не летающие?

— Ну, таких, как Эхнатон, я у них не видел и не слышал ни от кого.

— А не бывало, что ваши отряды исчезали, ничего не рассказав?

— На границе всякое случается…

— Значит, машины, не уступающие Эхнатону, у них могут быть…

— Да запросто. Хотя не понять, почему они их не выводят в бой почаще. Смели бы нас, как сор метлой.

— У нас пять энергоячеек. К ним подсоединены блоки коннекта дронов в качестве дистанционного управления. Мне достаточно захотеть, и они взорвутся. Не уверен, что дальше на пути встретятся такие удобные условия, так что предлагаю заложить все здесь.

— Это твоя война, ты и думай.

— А зачем тогда со мной пошел?

— Да прикрыть тебя от тварей.

— Эхнатон их не подпустит.

— Не доверяю я этой железяке… О Господи! До чего же я докатился!.. Оберегаю тварь от тварей, не надеясь, что проклятая машина с этим справится…

— Думаю, руководство ордена тебя бы за такое хвалить не стало, — хмыкнул Влад.

— А я даже подумать боюсь. Представить их реакцию. Влад, я так понимаю, эти ячейки рванут не хуже, чем в том лагере, и потом, когда мы были в плену?

— По идее, да.

— Это хорошо. Знатно должно получиться.

— Там, в лагере, я от взрыва был метрах в двухстах-трехстах и не погиб только потому, что система контролера спасла. Предлагаю, как минимум, три заложить вблизи озер. Вероятность того, что они проедут неподалеку от воды, мне кажется, выше.

— С чего бы? И там топко.

— Не подумал… Решил, что упрутся в препятствие и вдоль него направятся.

— А это запросто, но только не рядом.

— Ну тогда метров на сто от воды первую ячейку и далее с шагом в сотню метров остальные. На этой линии точно ничего не уцелеет.

— А сами где укроемся от взрывов и чужих глаз?

— Да в одной из башен и спрячемся. Там и от беспилотника замаскироваться можно, перекрытия вроде уцелели.

— Эхнатон его разнесет, если покажется.

— И выдаст нашу засаду. Мы должны там сидеть тихо.

— Да уж, тоже не подумал. У вас, древних, все странно, вот и начинаешь чушь нести в очевидном.

— Ничего… привыкнешь.

Возиться с закладкой мин не стали. Пусть лучше снег останется нетронутым. Здесь столько хлама валяется, что можно три вагона энергоячеек высыпать, и, пока на них не наступишь, не догадаешься. Пролетая над пустошью, без затей сбрасывали тяжелые цилиндры, стараясь выдерживать интервалы.

Затем перебрались через озеро — вода для Эхнатона не преграда. Как и надеялся Влад, в одной из башен действительно нашлось удобное укрытие. Первую, правда, забраковали — там какие-то твари устроили логово, а выяснять отношения с ними в такой момент — не лучшая идея.

Теперь оставалось только ждать.

Противник по какой-то неизвестной причине задержался, и Влад успел замерзнуть. По башне гуляли сквозняки от одного пролома к другому, задувало почему-то гораздо сильнее, чем на открытой всем ветрам пустоши. Башня походила на фортификационное сооружение крепостного типа — уж очень толстые стены, даже время и удары оружия не смогли их сокрушить. Хотя зачем развитым предкам строить такой анахронизм? Может, это что-то безобидное, вроде школы или детсада. Да и какая разница теперь? Будь у Влада пушка, и желательно не одна, он бы здесь с удовольствием устроил артиллерийскую засаду. Но чего нет, того нет, разве что воспользоваться арсеналом Эхнатона для зачистки уцелевших противников.

Если, конечно, мины отработают, как надо.

А вот и противник… Вдали, на заснеженной равнине, показалась движущаяся темная точка. Следом еще одна, и еще, и еще. Враги сильно растянулись — это уже можно было заметить, и Влад заволновался.

— Идут плохо. Не получится всех накрыть.

— Если взорвется, как в лагере, то всем достанется. Уж очень там хорошо рвануло. Наше оружие из Цитадели так не может.

— Либерий, это техника. Ее труднее вывести из строя. Нужен близкий взрыв.

— Посмотрим, Влад. Может, подойдут и скучкуются.

— Ты уже видел такие машины?

— Трудно судить, но, по-моему, та, что четвертой идет, была в том войске, которое прикрывало отход запов после набега. Мы тогда качественно им зад надрали, вот те, наверное, и позвали на помощь. Много наших тогда полегло.

— А что, древнее оружие не помогло?

— Так его берегут. Достают, когда иначе никак. Кто же знал, что запы такую пакость устроят при обычном набеге?

Влад начал вызывать базу. Четвертый страж откликнулся секунд через десять:

— Вас слышу, контролер.

— Тебя еще не подняли наверх?

— Никак нет, продолжаю заниматься эвакуацией.

— Соедини меня с Тейей.

— Выполняю.

— Привет, Тейя.

— Привет, Влад! Как вы там?!

— Да живы пока. Ты же можешь принимать картинку от оптики Эхнатона, посмотри, что там за машины и чего можно ждать от них. Ведь крутилась среди военных, должна много знать.

— Не так много. Уже смотрю. Влад, это я не видеть у военных. Это вообще не есть боевые машины.

— Как не боевые?!

— Ну так вот. Та, что первая, — это машина мусор увозить к тинариям от тех мест, где нет нуль-транспорта или подземных путей транспорта. Вторая и третья автоматические доставщики габаритных больших грузов. По заказу такие вызывались раньше. Четвертая пожары тушить и спасать кошек с деревьев. Пятая копать землю, где неглубоко. Ну и остальные так же. Только их сильно переделали очень, трудно узнать даже. Корпуса изменили, что-то убрали, повесили брони листы везде. Оптика стоит, аппаратура связи, турели с оружием. Это все новое, не было так раньше на таких машинах.

— Радикалы нашли где-то склад гражданской техники и переделали ее в военную?

— Да. Так. Наверное.

— И ты, конечно, понятия не имеешь, могут ли они справиться с Эхнатоном?

— Пушки вижу большие. Опасно. У него броня повреждения много. Плазма, если есть, тоже опасно для оптики, электроники тонкой. Броня его уже плохо защищает от такого. И вижу, ракеты там есть. Не знаю, какой тип ракеты, но может быть совсем сильно опасно. Одна ракета попасть — хватит Эхнатону. Защиты от них нет совсем у него.

— А он их броню пробьет?

— Не могу знать точно. Кинетические пушки у него сильные, но надо менять обмотки, давно ноль ресурс у них. Скорость снаряда уже не такая, как должно быть. С близкого расстояния возможность пробить, с дальнего не знаю. Наверное, нет.

— Значит, они нам могут целый ящик неприятностей подарить, а мы им нет?

— Да. Так. Большой ящик. Скоро они будут у базы?

— Ну вряд ли утром, медленнее двигаться начали. По-моему, избегают руин, выбирают маршрут по открытым участкам, а это тормозит.

— Хорошо, а то мы не успеть еще много дел.

— Попробуем их притормозить еще сильнее.

— Что?! Не надо риск! Самое ценное мы успеть увезти вдаль!

— Рисковать не будем. Мы так… аккуратненько. Не волнуйся и не отвлекайся, у тебя много работы еще.

Отключившись, Влад произнес:

— Тейя говорит, что эти машины опасны. Могут повредить Эхнатона.

— Я так и понял, что ты с ней говорил. Когда ты просто в себя начинаешься смотреть — это значит Космос. А вот когда улыбаться, как дурачок на сельской ярмарке, начинаешь — это понятно кто.

— Мне она нравится, чего скрывать. Да и кому она может не нравиться?

— Я люблю пухленьких.

— Я не о том. Она забавная, приятная. Просто как человек. Уж куда лучше тех, с кем мне в последнее время общаться приходилось. Тебя тоже имею в виду.

— Вот ты о чем. Ну да, с этим согласен. Худая, но зато милая, неглупая и разговаривает смешно, будто щебечет.

— Вот и улыбаюсь. Сам этого не замечаю.

— Давай-ка переключимся на другую тему. Например, на то, что вот-вот надо будет взрывать эти страховища.

— А что тут думать. Они идут, как мы и предполагали, только сильно растянуты, и менять это не собираются. Последняя от первой километрах в полутора плетется. Зачем так сделали? Не понимаю… Всех мы точно не накроем. Думаю, надо подпустить вон тут тройку, они более-менее кучно идут. И задняя там самая большая машина. Вроде автобуса на гусеницах. Надеюсь, там у них командир или узел связи. В любом случае, этой тройке скучно не будет.

— На машинах запы сидят. Видишь?

— Вижу. Танковый десант…

— Что?

— Ничего. Это из другой жизни…

— После взрывов они небось растеряются, и можно будет попробовать сжечь их огнем.

— Не получится. Плазменная установка Эхнатона работает всего лишь на несколько сотен метров, а тут почти километр будет.

— Тогда стрелять из той пушки, из которой он разбил летающую машину.

— Попробовать можно, только и нас заметят…

— Влад, эти машины двигаются медленно. Мы можем их обстрелять и отступить до того, как запы соберутся ответить.

— Я сам об этом думаю. По результатам взрывов посмотрим. Если риск будет слишком велик, уйдем тихо. Если нет, то попробуем сделать больно уцелевшим.

— Даже если мы всего три машины взорвем — это уже немалая победа.

— Ага. В ордене героем станешь.

— Я и так там герой. За старое. А вот за то, что делаю сейчас, могут посадить в темный каземат к твоей древней подруге. А то и в гроб, а потом свинцом зальют.

— Ну хоть согреешься.

— Ага. А то уже не помню, что такое тепло.

— Ты сам вызвался идти со мной.

— Пока что я об этом не пожалел.

Лереида мерз, несмотря на включенный на максимум обогрев и толстую броню кабины с узкими смотровыми щелями, прикрытыми тройными кристаллитовыми пакетами. Не зря они в самом начале не стали устраивать базу здесь, на юге. Слишком много народа жило раньше в этих краях, и все они, за редчайшим исключением, нашли смерть здесь же. В местной отравленной почве обломков костей куда больше, чем чернозема. И помимо разного рода загрязненности присутствует нечто неосязаемое, будто сама смерть витает, незаметно вытягивая из всего, что попадает в ее зону действия, тепло. Зимой здесь почти не бывает настоящих морозов, но даже при малом очень некомфортно. К тому же в этом году почему-то заметно запаздывает весна — в этом проклятом краю она уже, как минимум, неделю назад должна была всерьез взяться за работу.

Некогда обычный мусоровоз, предназначенный, чтобы вывозить отбросы из самых труднодоступных уголков городских клоак, а ныне разведывательная машина, передал доклад о встреченном препятствии. На пути оказалась цепь озер, подходы к ним были заболочены. Мороз, конечно, сковал грязь льдом, но корка слишком тонка, чтобы удержать вес бронированных машин, и поэтому курс пришлось подкорректировать к востоку.

Лереида доклад выслушал, но до сознания его смысл не дошел, как, впрочем, и смысл большинства других докладов. Слишком много у него неотложных и требующих концентрации внимания дел, чтобы думать о пустой рутине.

В данный момент Лереида был занят ногтями. Их покраска не требовала личного мастерства, в отличие от так и не решенной проблемы ношения обуви с радикально высокими каблуками. Знай себе суй пальцы в прихваченную вместе с другими незаменимыми вещами косметическую машинку и любуйся полученным результатом. Можно задавать цвет и рисунок самостоятельно, можно отдаваться на волю выбора автоматики. Лереида предпочитал последнее — напрягать голову лишний раз он не любил.

Слизняки, некогда населявшие этот город, подняли бы его на смех. Не в глаза, конечно, а шептались бы за его спиной. «Представляете, вместо того чтобы пойти к достойному бодихудожнику, он доверил свои ногти мини-дрону. Ну да, чего еще ждать от человека с таким крошечным ри. Мало того, что вульгарнейшим образом любит мазать себя краской, так еще и машине это доверяет. Бедолага». Сами они бедолаги. И тупицы. Дроны для того и созданы, чтобы работать вместо человека. Ногти красить — тоже работа, так почему бы не доверить ее автоматике? К ней не придется записываться в длинную очередь, как к модному бодихудожнику. Она не совершает ошибок, у нее не бывает перерывов и дней отдыха. И не станет морщить нос, как этот сноб от искусства для быдла, отказываясь работать с телом, хозяин которого не набрал высокий уровень ри. А то, что автоматика, мол, душу не вкладывает и нет в ее произведениях даже толики таланта, а лишь голое ремесло, так это предрассудки все того же оболваненного быдла. Верят во всю чушь, выдаваемую экранами. Косметическая машинка делает свое дело ничуть не хуже бодихудожников, стилистов и визажистов.

И даже лучше. Она молча занимается делом и не строит из себя величайшего в мире творца.

Доклад о том, что зафиксирована вспышка помех, характерная для близко работающей направленной аппаратуры связи, Лереида тоже пропустил.

Ногти куда важнее глупой рутины.

Затем потемневшие в вечерних сумерках смотровые щели ослепительно сверкнули, будто от прямого попадания плазменного заряда, в кабине радикально, до боли в глазах, посветлело, и почти сразу же, с паузой не более секунды, машина содрогнулась от сильнейшего удара. С оглушительным треском разошлись швы между бронеплитами, истошно застонал сминаемый металл, брызнули льдистыми осколками кристаллитовые пластины. Лереиду швырнуло на приборную панель ручного управления, а затем толкнуло назад, в кресло, где он оказался с растрепанной прической и с безумным взглядом ничего не соображающего человека.

А еще косметическая машинка куда-то пропала, и что совсем уж кошмарно: при этом сломался обрабатываемый ноготь.

С ужасом глядя на сочащуюся из кончика пальца кровь, Лереида подумал, что, пожалуй, искать машинку по кабине сейчас не стоит. Олухи зейпы опять что-то натворили, а может быть, южное пепелище устроило сюрприз. Здесь постоянно что-то случается, причем хорошего не дождешься. Надо разбираться, ведь он главный.

— Рен один, доложить обстановку, — приказал он, не открывая рта.

— Зафиксирована цепь взрывов перпендикулярно курсу. Значительно пострадал авангард колонны. Фиксирую заражение местности короткоживущими радиоактивными изотопами.

— Ядерный взрыв?

— Неизвестно. Анализ происшествия еще не завершен.

— Повреждения моей машины?

— Необходима замена левого переднего колеса. Обломком стеклобетона смято лобовое бронирование, потеряна инфракрасная оптика, незначительно поврежден привод турели, повреждены пластины смотровых щелей, но кабина не разгерметизирована. Предварительный перечень повреждений зачитан.

— Врубить на всех машинах освещение на максимум, я хочу видеть картинку.

— Принято.

Картинка Лереиде не понравилась. Метрах в двухстах впереди и в полусотне от маршрута движения колонны виднелась свежая воронка внушительных размеров. Еще две просматривались дальше, и, судя по показаниям инфракрасных приборов, — это еще не все. Следы от взрывов образовывали линию, перпендикулярную озерной цепи.

Три машины попросту смело — их изломанные туши отбросило метров на тридцать, присыпав комьями земли. На глазах Лереиды одна из них начала густо дымить, затем вспыхнула, выбросив в небеса высокий и яркий сноп огня. Видимо, воспламенилась жидкость зарядов для огнемета.

Принимая данные о повреждениях, Лереида пытался понять, что предпринять, суетливо отдавая противоречивые приказы. Сперва хотел собрать все уцелевшие машины вместе и занять круговую оборону, затем подумал, что создавать групповую цель будет опрометчиво, и отменил указание.

А затем пустошь преподнесла новый сюрприз. Дробно затарахтели отрывистые удары по металлу, на броне разведывательной машины засверкали вспышки выбиваемых искр. Зейпы, мечущиеся вокруг, начали падать один за другим. И не просто падали: их тела будто злобная сила отбрасывала, иногда отрывая при этом конечности и снося головы.

Дроны не двигались — факт обстрела не вывел их из равнодушного состояния. Но разведчика не просто так определили на эту роль — его интеллектуальный блок хоть и не блистал зрелой мудростью, но кое-что наработать успел. При первых попаданиях он немедленно развернулся к источнику угрозы крепкой лобовой броней и без приказа открыл ответный огонь. Лереида, увидев, как кинетические снаряды вышибают каменную крошку из стен башни на холме, заорал голосом и на биометку:

— Огонь! Сосредоточенный огонь по второй башне с юга! Ориентир — попадания орудия Рена один!

Четыре машины не откликнулись — сильно пострадали при взрывах, остальные активировали турели и открыли беглый огонь. В башню полетели сгустки плазмы, шарики кинетических снарядов, ракеты с разнообразной начинкой. Древнее строение охватило огнем, но странное дело — серьезных разрушений заметно не было.

Вскоре обстрел начал затихать — оружие требовало перезарядки, а перепуганные зейпы, как всегда, не спешили шевелиться. Рискнув открыть люк, Лереида, высунув голову, заорал:

— Придурки! Быстро меняйте кассеты у турелей! Бегом!

Люк он тщательно закрыл за собой. Не стоит вредить телу тесным знакомством с радиацией. И еще он успел понять, что противник бездействует. Уничтожен? Нет, разведчик продолжает вести огонь скупыми, выверенными очередями, и почему-то сместил его в сторону от башни. Лереида настроил максимальное увеличение и успел увидеть, как за гребень холма перевалила огромная тень. Не тварь-переросток и не дрон колесный или гусеничный. Что-то непонятное.

Прокрутив запись назад, выделил удачный кадр. Да, так и есть. Огромная боевая машина на антигравитационной тяге. Неудачный ракурс, да и давно он с ними не сталкивался. Передал картинку в центр, получил результаты анализа, некоторое время пребывал в паническом ступоре, затем начал орать на главном канале:

— Лереида вызывает Крепость! Лереида вызывает Крепость!

— Крепость слышит тебя, сестра Лереида.

— Жаба тебе сестра, Таций! Вы куда меня послали?!

— Ты забыла приказ?

— В том-то и дело, что нет! Но в приказе ничего не говорилось, что меня будут бомбить ядерными зарядами и обстреливать Эхнатонами!

— Не понял. Проясни обстановку.

— Мы попали в засаду. Кто-то устроил взрывы. Пять взрывов. Несколько машин сильно пострадали. Потом начался обстрел из кинетики. Мы засекли, как минимум, один Эхнатон и отогнали его огнем. У нас большие потери. Нужна подмога. И еще мне нужна замена. Я пострадал.

— Ты ранен?

— Когда все это произошло, я серьезно повредил ноготь. Нужна немедленная регенерация и курс отращивания. Моя рука превратилась в отвратительного вида убожество!

— Ноготь?! Сестра, успокойся.

— Я уже говорил, кто твоя сестра! Я тебе не женщина!

— Успокойся. Ты так часто меняешься, что сам не успеваешь к этому привыкнуть, а уж мы тем более.

— Мне нужен ноготь. Мой ноготь. Смените меня. Я сильно пострадал.

— Мы считаем, что лишь ты достоин выполнить поставленную задачу.

— Чем же я так к ней подхожу?! Незаменимого нашли?!

— Все гораздо сложнее.

— Я должен знать!

— Тейя Наррис.

— Что за Тейя Наррис?

— Забыл и это? Вспомни. Такое невозможно забыть.

— Что я должен вспомнить? Что? Ч…

Лереида вспомнил.

Миниатюрная стройная брюнетка, в теле ни единого видимого изъяна, разве что, по общепринятым канонам, объем бедер и груди заметно меньше, чем идеал. Но талия… Талия божественна. Кажется, что ее можно легко сжать двумя ладонями, но при этом никто не скажет, что она чересчур худая. Гармоничнее самой Гармонии, так вроде обозвал ее тот щелкопер, который вился вокруг. Как вились и другие похотливые твари, надеясь добраться до этой неприступной скалы, по заслуживающим доверия слухам, холодной, как лед комет, и ни о чем, кроме своего спорта, не помышляющей. Дензис, у которого затем, уже на войне, крыша окончательно развалилась от занудно-ханжеских размышлений на тему всеобщего упадка морали, даже объявил ее тогда… Кем он ее объявил? Да какая теперь разница. Просто еще один из тех, кто хотел извлечь пользу из чужой славы. Но, как все остальные, не сильно преуспел.

А ведь Дензис тогда и еще кое-что сделал. Лереида смутно припомнил, что именно он был одним из тех, кто настаивал включить капсулу Тейи в список объектов на орбите, обладающих правом неприкосновенности. Пожалуй, это единственный случай, когда мясник, часа неспособный существовать без крови, с такой горячностью настаивал на сохранении чьей-то жизни.

Тейя была не только красавицей и непревзойденной звездой, поднявшей фрикаст на принципиально новый уровень, превратив его в культовый вид спорта. Это не могло не поднять ее на вершину популярности. И еще она была заражена гнилостью снобизма от ногтей ног до кончиков длинных ровных волос, волнующе поблескивающих, как это часто бывает у тех, чьи родители много времени проводили в дальнем космосе. Ри для столь нежного возраста был вопиюще высок, и тех, кому до нее было в этом далеко, она попросту не считала за людей. Но мастерски это скрывала, и потому от тех, кого позже назовут радикалами, шли и шли посланники-зазывалы, предлагавшие или умоляющие влиться в их ряды.

Поклонники свободы изменений даже отдельное направление моды придумали: «Быть Как Ти». Тейю Наррис, само собой, избрали почетным шефом, миллионы граждан и гражданок, будто сойдя с ума, перекраивали свою внешность по ее подобию. Популярность Тейи достигла пика, но даже не думала идти на спад. Это было что-то вроде болезни. Мегаполисы заболели Тейей.

Сама Наррис, что неудивительно, на процедуру назначения шефом не явилась, как всегда, вежливо сославшись на невероятную занятость.

Невзирая на все отказы и подчеркнутую натуральность, судьи решили сделать ей предложение и озвучить его послали Лереиду. Тогда его и звали иначе, и выглядел он иначе. Выглядел так, как выглядели все, кто выбрал «Быть Как Ти».

Если откровенно, ни один из них на Ти не походил. Не походил и Лереида, но старался. Милая хрупкость так и осталась недостижимой мечтой — вместо нее у него раз за разом получалась неуклюжая вешалка, стилизованная под скелет, к тому же скелет донельзя тощий. Васильковые глаза выглядели чем угодно, но только не васильковыми глазами. В лучшем случае водянистыми, а ведь пигментацию подбирал по точным образцам. Никогда у него не ладилось с этим… Вместо чуть удивленного и одновременно озорного взгляда вообще что-то несусветное выходило, и это несусветное таращилось с тупостью жвачного животного. А тогда еще в отчаянии переборщил с грудью, размера эдак на три. Очень уж хотел усилить сексуальность. Поэтому природная склонность к сутулости существенно усилилась, да и выглядели молочные железы странно, будто на доску приклеили пару огромных дынь. Волосы, что уж может быть проще, тоже не удались, и голова казалась не слишком новой шваброй для оригиналов, предпочитающих делать уборку вручную.

Но он старался, меняя свое тело снова и снова, пытаясь добиться максимального сходства. Иногда даже хотелось навеки потерять зрение. Его не обманешь, в отличие от рук — на ощупь тело казалось неотличимым от тела Тейи.

Тейя встретила его подчеркнуто приветливо, но сразу, сославшись на ту же занятость, сообщила, что времени у нее всего несколько минут. И с вежливо-внимательным видом слушала, как он, запинаясь от робости перед «Той Самой Ти», пытается донести до нее смысл послания судей. И даже от себя добавил, что все они как один мечтают о том, что она займет место в их рядах.

Тейя слушала и смотрела. Слушала и смотрела. Смотрела… Даже на гангренозную ногу, ступившую в кучу дерьма, смотрят куда менее брезгливо. Он запинался все больше и больше, до позорных пауз, прекрасно понимая, каков будет ответ, и отказываясь верить в это…

Уже через два часа после встречи он, наплевав на все, вновь начал становиться другим. На этот раз мужчиной. И когда все завертелось, лично проконтролировал, чтобы капсулу с «Той Самой Ти» не тронули в припадке болезни под названием «Сбиваем все, что не отвечает на наши запросы». У него имелись на нее свои планы. Нельзя просто так быть такой и при этом вести себя столь вопиюще. Мы должны уважать тех, кого восхищаем.

— Тейя Наррис…

— Быстрая Ти, Тень Вредная, Везучая Тейя, Ти Ловкачка, Та Самая Ти. Вспомнил?

— Да…

— Я рад, что твоя память все еще работает.

— Это все ты!

— Что?

— Ты и остальные! Не позволили мне тогда до нее добраться!

— Нам тогда не до твоих сексуальных фантазий было, уж прости. К тому же у тебя появился шанс наверстать упущенное.

— Как? Ведь она давно стала прахом на орбите.

— А вот и нет. Помнишь недавнюю суматоху, когда запускали перехватчики? И еще при этом зафиксировали посадку космического аппарата.

— Не помню.

— Ах да! Ты же изменялся. Как обычно. Не до новостей было.

— Оставь свой тон для быдла!

— Быдло давно мертво, забудь уже про него. У нас теперь несколько другие проблемы. И вот что я хочу сказать: ты пропускаешь очень много важного. Очень даже важного. В том числе и важного лично для тебя. Надо чуть больше времени уделять общему делу, а не жить одними изменениями.

— Я не живу ими! Я ищу себя, тупица ты безмозглая! Неужели это непонятно?!

— Тон у тебя достоин того самого быдла. Все мы ищем себя, но ты один, кто занят этим постоянно.

— Не надо так явно завидовать моей настойчивости!

— Лереида, ты ведь хотел добраться до Тейи? Мы даем тебе шанс, отправив в этот поход.

— Шанс?

— Тот корабль не был кораблем. Это капсула. Спасательная капсула со станции Озн. Тебе это совсем неинтересно?

— Инте… Так это капсула Наррис?!

— А ты догадливый. Видел постановку, ставшую знаменитой в год нашего последнего исхода? Главный герой там спасся с гибнущего корабля, и счастливчика сто лет носило по дальнему космосу. Там еще Сетта играла. Та самая, которая опередила Шитаку и Тейю в голосовании по выбору ежегодного символа женственности Солнечной системы. Причем первую за счет сисек, ах уж эти платья с глубокими вырезами, а вторая не явилась на церемонию, сославшись на занятость.

— Не помню ничего такого.

— Ну да, ты, видимо, был занят. Как обычно. Так вот: Тейя Наррис, в подражание этому герою, не стала умирать в космическом гробу. Когда мы засекли попытку посадки капсулы, то вывели из строя автоматику лучевым ударом. Но управление не было потеряно, кто-то из пассажиров взял его на себя. Вопрос: кто, если пассажир всего один?

— Тейя?

— Браво! Наверное, непросто было догадаться?

— Но почему я ничего не знал о том, что капсула уцелела?!

— Наверное, тоже был занят, если не интересовался списком идентифицированных объектов. Его начали составлять сразу после запуска в строй станции слежения за космосом. Эту капсулу мы видели и с вероятностью до семидесяти процентов предполагали, что она именно та самая. Но считали, что Наррис давно мертва. Ошибались.

— Что вообще происходит?! Почему меня не ознакомили со всей информацией перед походом?!

— Материалы были сброшены, но ты их загрузил без ознакомления, а оно в таком случае может занять не один день, а то и недели, если мозг сильно занят обновлениями. Как, к примеру, твой. К тому же осмысление требует сосредоточенности, а у тебя с ней проблемы. Поднимай вводные данные. Видишь? Судя по всему, мы имеем дело с деятельностью наблюдателя резервного узла номер четыре-семнадцать. Тебе это вряд ли о чем-то говорит, так что поясню. Когда биологическое и машинное командование Гармонии было уничтожено, продолжал войну именно он. Тот самый изворотливый разум-стратег, сумевший нанести нам не одно поражение в безвыходных для себя ситуациях. Считалось, что он был выведен из строя, именно тогда мы завершили исход, запечатав свое убежище до новых времен. Но наблюдатель уцелел. Анализ его деятельности показывает, что он лишился возможности действовать, но не мыслить. И кто знает, до каких вершин дошло его мышление за эти века. Еще не знаем как, но в итоге он сумел обзавестись помощником на Земле. Возможно, это другое искусственное создание на одном из объектов Красной сети. И теперь они вовсю выводят в космос оборонительные системы для защиты наблюдателя. И они же посадили капсулу с Тейей. Очевидно, чтобы воспользоваться ее помощью.

— Чем она может помочь им сейчас? Она же никто за пределами зала для выступления.

— Я бы так не сказал. Интеллект у нее был развит не хуже физических данных, а это опасное сочетание. Нам предстоит новая война. И теперь не укрыться до лучших времен — они уже знают про нашу тактику исхода и не допустят ее повторения. Будут искать наше убежище и непременно найдут. Враги теперь не только созерцают — они обзаводятся возможностями для наступления и обороны. Но нет такого дрона, который мог бы полностью заменить человека. Тейя — человек, и человек, должен признать, неординарный. Она будет помогать наблюдателю и тем опасна для нашего дела. Ее необходимо остановить. Целью похода является захват места ее посадки. Оттуда же продолжаются запуски носителей к наблюдателю. Необходимо как можно быстрее пресечь эту деятельность. И мы решили, что ты, как никто другой, заслуживаешь того, чтобы первым добраться до Наррис. Согласен?

— Да. Это действительно должен быть я.

Вспомнив взгляд Ти, Лереида сжал кулаки, не замечая, как остро обломанный ноготь до крови впивается в кожу.

— Вот видишь. Не стоило так несдержанно возражать. Тебе оказана заслуженная честь, и я рад, что ты это осознал.

— Но… Таций, у меня большие потери. Один дрон уничтожен, два выведены из строя, еще один не отзывается на команды. Осталось семь, и даже вместе они ничего не смогли сделать против Эхнатона. К тому же у врага есть мощные мины. Нам просто не позволят дойти до цели, слишком плохо мы подготовлены. Нужны средства усиления, без них нет смысла продолжать движение.

— А если средств не будет, ты пойдешь дальше?

— Дальше… Если в конце пути ждет Тейя Наррис, то не могу не пойти. Она мне кое-что должна.

— Даже не спрашиваю, что именно, просто молча горжусь тем, что ты один из нас. Мы вышлем два беспилотника со сканерами. Они будут проверять маршрут, но сильно на них не надейся. Один мы уже посылали и потеряли, возможно, сбит Эхнатоном, или на базе есть зенитное прикрытие, так что работать будут со значительной высоты.

— Мне надо больше прикрытия. Пять беспилотников-носителей бомб. Найти Эхнатона и уничтожить с воздуха.

— Можем дать хоть десять, но от восьми из них в бою не будет толку, их интеллектуальные блоки собраны в нашем комплексе. Они примитивны и не обладают опытом. Способны лишь на самые простейшие действия и часто разбиваются.

— А дистанционное управление?

— На южных пустошах? Да там столько помех, что издали оно вообще невозможно. Ты даже с дроном контакт можешь потерять, если он удалится на две-три тысячи единиц, а ведь его аппаратура связи гораздо мощнее, чем у беспилотника. Лучше оставь себе два приличных, они годны на кое-что большее. А для повышения огневой мощи получишь три Теккона сороковой модификации. Интеллект у них тоже не впечатляет, опыта практически нет, но боевые характеристики куда выше, чем у Эхнатона. Противник просто не рискнет приближаться к ним.

— Это если у них нет ничего опаснее Эхнатона.

— Было бы, уже бы применили.

— Это лишь твои предположения.

— И твои — тоже. Перед атакой мы, возможно, проведем обстрел с дальних позиций. Если ракетные установки до них доберутся. Местность трудная.

— Надо заставить их добраться.

— Сделаем все возможное. Жди Текконов. С ними прибудет ремонтная группа. Попробует восстановить поврежденных дронов.

— У двух вряд ли получится что-то восстановить.

— Тогда просто снимут с них интеллектуальные блоки, если это возможно. Текконы движутся быстро, долго ждать не придется.

— Хорошо, остаюсь здесь.

— Удачного изменения тебе, Лереида. Прекрасного тела.

— Да. Мне понадобится новое тело. Сразу по окончании похода. И оно должно быть мужским.

— Хочешь взыскать старый долг кое с кого? — хохотнул собеседник.

— Да. Я хочу именно это. В этом теле эффект не тот.

— Ты это заслужил. До связи.

— Да… заслужил, — произнес Лереида, но его уже никто не слышал.

В голове судьи крутился причудливый калейдоскоп самых разнообразных мыслей. Он горевал о сломанном ногте, так и не познавшем краску, о ногах, задуманных прекрасными, но так и не привыкших к высоким каблукам. И о Тейе он думал непрестанно: как взглянет в ее глаза, некогда до краев заполненные гордыней, и увидит в них лишь страх и осознание своей дальнейшей судьбы.

О том, почему в этот поход послали именно его, судью, который вот уже немало лет занимается лишь собой, даже не пытаясь, вникать в то, чем живет их скромное поселение, он не думал. О том, что данных разведки слишком мало и его отряд, по сути, направлен заниматься именно ею, а не одерживать великие победы, он тоже не думал.

И о том, что разведка — дело рискованное, а в сложившейся ситуации и вовсе самоубийственное и посылать в нее стали бы не самых лучших, а любого, кто может управлять дронами по сети, Лереида тоже не задумывался.

Он был давно списан как бесполезная обуза для общества. Со своей гипертрофированной тягой к изменениям Лереида был противен даже в высшей степени терпимым радикалам. Очень удачно подвернулась эта история с Наррис — может быть, хоть каплю пользы принесет?

Впрочем, уже принес. Он установил, что у противника на вооружении имеется Эхнатон. Далеко не бесполезная информация. Теперь можно будет попробовать испытать на нем Текконов. Их новенькие интеллектуальные блоки, скорее всего, значительно уступают, но вот вооружение и защита куда лучше. Если победят такого противника, заработают ценный опыт. А опыт для боевых и гражданских систем управления — это все равно что пища для человека. Именно ради этого их отправили всех — три единицы. Рискованно, но, как показали расчеты, ситуация того заслуживает.

Жаль, что расчеты делает не комплекс стратегического планирования, а всего лишь производственник. Бывший технолог, надсмотрщик за горняками, серая мышка на фоне интеллектуальных монстров прошлого. Но не самим же заниматься подобным? Аналитика слишком скучна, да и мозги судей, перегруженные дополнениями, относились к ней без симпатии.