Глава 4
Больше километра – глотая вязкий, обжигающий воздух, наперегонки с собственным сердцем. Левый, ушибленный бок пылает болью, а тысячи иголок словно пронзают грудь, впиваясь в легкие, но я одолеваю эту дистанцию быстрее, чем на дорожке стадиона.
И оказываюсь рядом в тот самый миг, когда несколько фигур в камуфляже вырастают у обочины – на пути у сдающей задом «Газели».
Я жму спуск, работая короткими, экономными очередями.
Двое валятся на землю, остальные убегают в кусты. И я провожаю их, расходуя остатки магазина.
Достаю из куртки, прищелкиваю новый. Подбегаю к неуклюже пятящейся машине… И многое становится ясно.
Лобовое стекло пробито пулями. А Кид… Все его лицо залито кровью – даже удивительно, как в таком состоянии ему удается управлять «Газелью».
Что с Ромкой? Забился в угол, неуклюже прижавшись к двери. Переклинило от страха? Узнать не успеваю.
Заросли впереди шевельнулись. Я отскакиваю от машины и посылаю длинную очередь вдоль придорожных кустов. Оттуда долетает сдавленная ругань.
Попал?
Хрен его знает. Плохо, что «Газель» начинает съезжать с проселка в кювет. Кид безвольно свешивается на приборную панель – кажется, потерял сознание.
– Ромка! Сядь за руль!
– Не… могу…
Что значит не могу? Я сердито бросаюсь к машине, собираясь подзатыльником вывести его из ступора. Распахиваю дверь и вижу, как Ромка закрывает руками живот, – темное пятно под его пальцами растекается по синей футболке.
– Понятно, – бормочу я.
В эту секунду лес вокруг оживает автоматными вспышками. Я падаю в придорожную канаву. И, вжимаясь в землю, пытаюсь понять – сколько их?
Вероятно, не меньше десятка.
Нет, это не случайная встреча. Они точно ждали нашу «Газель». А когда поняли, что я один, – опять полезли…
Минимум двоих потеряли, но отступать не собираются. И патронов не жалеют.
Пули срезают сучья над головой, выбивают щепки из стволов сосен. Но, кажется, ни одна не попадает в остановившуюся у обочины машину.
Да, кое в чем еще можно быть уверенным. Им нужен груз – тот самый, который мы должны доставить в Зону № 9. Тот, без которого вся наша операция не имеет смысла…
Пока лишь единственное работает в нашу пользу – это не спецназ ОКАМа и даже не полицаи. Наверняка большая часть – обычные бандиты. И с дисциплиной у них не очень.
Вот кто-то вырвался вперед – здоровяк в куртке цвета хаки. Поливает мою канаву огнем и короткими перебежками от дерева к дереву движется вперед. Детина явно привык тренироваться в меткости, стреляя по безоружным…
Ловлю момент, когда он опять показывает из-за сосны свою бритую башку. И жму спуск, всаживая пулю точно посреди низковатого лба.
Выпучив глаза, здоровяк мешком валится на траву. «Минус три!»
Плохо, что остальные не такие смелые. Или имели опыт где-нибудь в горячих точках, работая наемниками для упырьих кланов. Пока несколько держат меня под огнем, не давая поднять головы, остальные охватывают с флангов.
Готовятся взять в мешок.
А патронов у меня все меньше…
Я гляжу в сторону «Газели». Добраться до водительского места – последний мой шанс. На узкой грунтовке толком не развернешься, деревья стоят почти вплотную к обочине – но если сдать задом всего на десяток метров, можно достичь прогалины. Там угадывается если не дорога, то хотя бы старая просека. Если сумею вывести туда наш фургон…
Легко сказать.
Всего несколько метров отделяет меня от кабины – но как их одолеть под плотным огнем?
И Ромка уже не воин. Через разбитое стекло кабины я вижу его лицо – белое как мел. Он не сможет меня подстраховать.
Значит, остается рискнуть самому.
Стиснув зубы, я чуть приподнимаю голову, вглядываясь в заросли впереди вдоль обочины. «Длинную очередь вдоль тех колыхнувшихся веток. И одним прыжком – под машину. Потом переползти на сторону Кида».
Если б я мог ускориться – как там, с упырями… Только вряд ли.
Знахарка меня спасла. Но форму я до сих пор не набрал. И вдобавок истратил остатки сил в последнем марш-броске…
То есть почти наверняка получу пулю. Но хотя бы не зря, не забившись, как крыса, в щель!
Удары сердца отсчитывают секунды.
Я нажимаю спуск. Очередь сшибает целый куст, и кто-то тяжелый с хрипением заваливается – там, в чаще. Но когда я почти готов метнуться к «Газели», что-то мелькает в воздухе, и я инстинктивно врастаю лицом в землю.
Оглушительно грохнуло.
Сверху сыпануло землей и сосновыми иголками.
«Граната?!»
И летела она вовсе не со стороны бандитов.
Я приподнимаю голову, озираюсь и вдруг понимаю, что Кида не видно в машине. А откуда-то из-за колеса по придорожным зарослям начинает работать второй «калашников».
Это кажется невероятным. Я же видел, в каком состоянии наш командир…
Но удивляться некогда.
И, расстреляв по кустам остатки магазина, прыжком я перелетаю дорогу, падаю рядом с «Газелью». Ползу под машину. Пули срезают рядом траву, взметают в воздух фонтанчики земли… Но ни один из выстрелов не задевает колеса.
Ага! Им нужна наша машина – целая и по возможности невредимая. Думаю, их предупредили, что не на всякой колымаге можно перевозить наш груз.
– Глеб… – долетает сиплый, едва различимый стон, так не похожий на голос прежнего Кида.
Я переползаю ближе, на его сторону. Теперь хорошо могу рассмотреть его похожее на кровавую маску лицо. Сейчас оно озаряется страшноватым подобием улыбки:
– Не ожидали, суки… А у меня еще есть… гранаты…
Да, вижу. Целый вещмешок лежит рядом с ним в траве. Плюс второй автомат и несколько запасных магазинов. Похоже, в этой поездке он держал весь комплект рядом со своим сиденьем.
Я вытаскиваю несколько «РГД-5». Достаю из кармана на вещмешке запалы и торопливо привинчиваю. Кид берет одну из гранат и неуклюже, морщась от боли, швыряет в кусты. А пока мы вжимаемся в землю, бормочет:
– Уходи… Глеб. Спасай груз!
Близкий разрыв бьет по ушам. Но я все-таки продолжаю слышать голос командира. Будто что-то вспомнив, он тревожно вздрагивает и хрипло выдыхает:
– Моя вина… Это я передал в Центр…
– Угу.
Он хватает меня за руку, почти умоляюще:
– Новые координаты… Понимаешь? – каждое слово дается ему с трудом. Кид кашляет, выплевывая кровь.
Я молча отворачиваюсь. Совсем недавно сам готов был пальнуть в этого высокого, крепкого, как скала, и упрямого, как баран, типа. А сейчас… сейчас мне больно оттого, что он умирает. И некогда разбирать, кто в чем виновен. Вместо болтовни я привычно меняю магазин в своем «калаше».
Бандиты опять смелеют, и мы встречаем их щедрыми очередями. Но поливая заросли свинцом, я не забываю слова командира. «Он передал в Центр… И здесь нас ждали…»
Значит, вовсе не моя бурная активность привлекла сюда эту сволочь? Значит, сволочью оказался кто-то из наших друзей?
Очевидный, простой до ужаса план – на глухой лесной дороге расстрелять водителя с двумя пассажирами и угнать фургон с грузом. Может, для этого и Настю задержали в другом месте – чтоб выманить нас с подготовленной точки? И чтоб четвертая участница группы не помешала. Она-то еще за сотню шагов могла учуять засаду… Или не только учуять.
Я вот тоже заранее ощутил, а ни хрена не смог!
«Татуировка» давно не пылает невидимым огнем. Даже не саднит… Единственное, что пока нас выручает, – канава, куда сползла «Газель», довольно глубокая. А подступы к ней относительно хорошо простреливаются.
Мы еще сдерживаем натиск – до тех пор пока не кончатся патроны и гранаты.
Но я знаю – это ненадолго…
Еще одна «РГД-5», запущенная Кидом, летит над высокой травой.
Он судорожно толкает меня в плечо.
Да, я готов. Сейчас! Почти одновременно с разрывом вскакиваю и прыгаю в кабину.
– Прости, Глеб! – через звон в ушах успеваю различить сиплый, отчаянный голос.
А в следующую секунду весь окружающий лес будто раскалывается злым грохотом «АКМ» и гулкими хлопками «М-19».
Они все-таки нас обошли.
Взяли в кольцо с флангов и тыла. Когда, пригнувшись ниже панели, вжимаясь в сиденье, я попытался сдвинуть «Газель» с места – разбрызгивая остатки стекол, пули начали долбить кабину со всех сторон.
– Эй, уроды! – крикнул я, утирая кровь из рассеченной стеклом брови. – Если сейчас взорву груз – вам точно ни хрена не обломится!
Помогло.
Пальба затихла. И чей-то нагловато-безмятежный голос долетел из леса:
– В натуре непонятки вышли, пацаны! Оставьте тачку и валите на все четыре стороны. Мы не тронем!
Угу, «непонятки».
Зато Кид все понял правильно. Швырнул им в подарок еще одну «РГД-5». Сил у него уже было мало, и она разорвалась слишком близко – так что осколки зазвенели по бамперу.
Но получилось кстати. Я успел выехать на дорогу из кювета и резко сдать «Газель» назад.
Лишь несколько метров…
Машина почти пролетает их, подпрыгивая на ухабах. И все равно они кажутся бесконечными…
Справа стена леса светлеет. Просека! Я резко выворачиваю руль и, проломив кусты бампером, увожу «Газель» в лес.
Несколько пуль бьют по кабине. Но почти сразу пальба стихает. И к мерному гудению нашего двигателя добавляется новый звук – рев мотоциклетных моторов.
Выслали наперерез?
Автоматные очереди начинают грохотать где-то за спиной. Понятно, Кид отсекает мотоциклистов. Молодец, дает нам оторваться!
Еще километр я слышу его за спиной. А потом вдруг наступает тревожная, рвущая душу тишина – на несколько секунд. И следом – раскатистый, будто удар грома, взрыв.
Сильный. Намного сильнее, чем от одной гранаты…
Я судорожно, до белизны костяшек, сжимаю руль. И машинально начинаю вспоминать – сколько там, в мешке, оставалось?
Не меньше двух гранат плюс толовая шашка…
А еще перед глазами опять встает похожее на кровавую маску лицо Кида. И его последние слова: «Прости, Глеб!»
Может, это и выглядит глупо, но сейчас я шепчу:
– И ты прости… – оглядываюсь на бледного, как полотно, Ромку и приказываю: – Достань из аптечки инъектор – вколи себе один промедол. Возьми пластырь, вату – заклей рану… Пожалуйста, Ромка! Надо выжить – Кид этого хотел!
Мотоциклетные моторы позади становятся глуше.
Оторвались?
Или бандиты просто решили не связываться с добычей, которая слишком дорого им обходится?
Хочется верить. Хочется успокоить гулко стучащее в висках сердце…
Налетающий через разбитое стекло ветер холодит лицо, только я все равно уже взмок под курткой – хоть футболку выжимай! То и дело взвизгивают на ухабах рессоры, хрустят под колесами сучья поваленных деревьев, но я не сбавляю скорость.
Скорость – это наше единственное спасение!
Оглядываюсь на своего спутника. Ага, молодец – на полу кабины уже валяется использованный флакончик из-под обезболивающего. И несколько кусков ваты, пропитанных кровью. Сейчас, кусая губы, Ромка широким медицинским пластырем заклеивает дырку в животе.
Лицо у него чуть порозовело… или мне кажется?
Во всяком случае, думаю, печень не задета. Иначе бы он давно потерял сознание. Если выберемся – отвезу его в больницу, в соседнюю область. Там его подлатают!
Дождавшись, когда Ромка кончает возню с пластырем, я киваю на бардачок:
– Достань карту!
Я ведь понятия не имею, куда ведет просека, – и это плохо.
Ромка слабо кивает. Опускает задранную футболку, даже пытается заправить ее в штаны и лезет за картой…
Но раньше, чем он успевает открыть бардачок, я резко сбрасываю скорость. И, не заглушив электромотор, останавливаю фургон.
Несколько секунд всматриваюсь через разбитое стекло.
– Вот карта… – шепчет Ромка.
– Спасибо, уже не надо, – бормочу я.
Распахиваю дверцу, выпрыгиваю наружу. И иду вперед несколько метров – пока кроссовки не начинают проваливаться в болотную грязь.
Разросшаяся лоза. За ней – высокий тростник и вдали – темнеющее под ряской зеркало воды. Шелест камышей, дальний крик птицы, одинокий силуэт цапли в воздухе.
Место – почти идиллическое…
Хорошее для того, чтоб отдыхать, думать о вечном… И хрипло материться сквозь зубы!
Теперь ясно, почему мотоциклисты не особо гнали за нами по пятам.
На фига лететь по колдобинам, ежеминутно рискуя сломать шею?
Куда мы от них денемся!
Впереди болото, а по бокам от просеки чащоба, через которую – только на танке. Поваленные деревья, обвитые кустарником, чуть дальше – молодой ельник…
Десяток метров я прошел вдоль зарослей тростника. Словно еще не верил в очевидное. Потом пришел назад и сел на древний, рассохшийся пень.
Я сидел так минуты две. А мысли в голове кружились, как шумное, бестолковое воронье над павшим зверем. Кружились и возвращались к одному и тому же.
Идеальная западня! Нам не вырваться.
И что дальше? Развернуть «Газель» на тесной просеке и на полной скорости двинуться навстречу погоне?
Красиво. Очень! Жаль, недолго.
Второй раз шантаж взрывчаткой не проканает. Да, им удобнее было б сохранить «Газель» на ходу, но если нельзя иначе – сойдет и так. И кончится все в считаные секунды – пулей водителю или очередью по колесам.
Без вариантов…
Точнее, один имеется. Самый простой. Бросить машину с грузом, оставить раненого Ромку и удирать, спасая шкуру. Вдоль болота вполне можно уйти…
Думаю, именно на это они и рассчитывают.
Я криво усмехнулся. Медленно встал с пенька. Машинально потрогал рассеченную бровь – кажется, кровь уже не идет…
Оглянулся, вслушиваясь.
Ага. Нарастающий звук моторов. Легки на помине!
Значит, все уже решено?
Или не все…
– Что будем делать? – тихо спросил Ромка.
– Главное, сиди в кабине и не высовывайся, – ответил я. Сердце тревожной пташкой колотилось в груди, но голос прозвучал безмятежно. И это было правильно.
– Слышишь? Что бы ни случилось – просто сиди… – повторил я.
Вырубил двигатель «Газели» и забрал ключи с брелоком.
Те, кто двигались по нашему следу, были уже очень близко. Я понял это по тому, что рев моторов вдруг резко оборвался. Конечно, ведь, дальше им надо идти пешком – зарослями подкрадываясь к болоту…
То есть самое время – затевать разговор.
Я выждал немного, пока не уловил шорохи в кустах, и крикнул:
– Эй! Передайте вашему главному – у меня есть к нему пара слов!
Никто не ответил.
Еще минуту, лежа за пеньком, я вглядывался в чащобу. Потом оттуда долетел спокойный, уверенный голос:
– А я думал, ты уже слинял, фраерок. А ты, оказывается, совсем глупый…
– Фраерки не положили бы столько твоих шестерок!
Он ответил пренебрежительным смехом:
– Вот именно – шестерок. Чего их жалеть? Зато все нормальные пацаны – при мне! Так что бросай «волыну» и уходи. Даю десять секунд на размышление, я – пока добрый!
– Сперва потолкуем.
– И о чем нам толковать, фраерок? – судя по звуку, он пренебрежительно сплюнул.
– Сколько тебе обещали?
– Ты столько не заработаешь…
– Понтами вздумал мериться? Давай. У меня тут есть замечательная коробочка – с двумя кнопками. Если вдавить их одновременно и чуток подержать – ты больше ни хрена не получишь за груз. Даже ломаного цента!
Это была правда.
На брелоке действительно имелись две кнопки – красная и синяя. И сейчас мои пальцы почти касались их удобной поверхности из шершавой резины.
Он ответил не сразу и теперь не настолько уверенно:
– Блефуешь, фраерок? Как раньше, со взрывчаткой?
– Не блефую. А честно предупреждаю.
Несколько секунд длилось молчание. Потом опять зазвучал его голос – с совсем иной интонацией:
– Меня кличут Карен Седой. А ты что за гусь?
– Трикстер Тень.
Он хмыкнул:
– Тот, что обул на триста кусков Большого Аслана?
– На сто пятьдесят, – сухо поправил я.
– Да, честность – лучшая политика, – кажется, Седой усмехнулся. – А мы думали, здесь только идейные… Какие твои условия, Тень?
– У меня есть покупатель. И он заплатит больше твоих заказчиков.
– Больше миллиона? – в его интонациях прорезался интерес. «Клюнуло!» – подумал я и вслух озвучил:
– Три с половиной лимона, – и торопливо добавил: – Из них – один мой!
Он не ответил.
Я ждал, облизывая пересохшие губы.
Кругом царила безмятежность. Какая-то мелкая пичужка щебетала за спиной, и ветерок шелестел камышами. От болота веяло прохладой, но все равно было душно.
Я скинул кожаную куртку и ее подкладкой утер пот. В ближних зарослях хрустнула ветка. Я прищурился, всматриваясь, и ближе подвинул к себе взятую из бардачка «Газели» последнюю гранату.
А из кустов вдруг долетел задумчивый голос:
– Целый лимон – тебе одному? Жирно не будет?
Я криво усмехнулся – разговор пошел в нужном направлении. Но вслух я почти возмутился:
– Это мой покупатель. Без меня вам вообще ни хрена не светит!
– Ладно. Давай так – мы забираем груз. Ты приводишь барыгу. Честно делим бабки и разлетаемся, как птицы!
Хорошо. Он уже считает меня почти компаньоном, которого можно легко «кинуть». Пора закреплять эффект.
– Думаешь, если у тебя будет груз – ты и сам сумеешь договориться с заказчиком? – прочитал я его мысли.
Он засмеялся. А я холодно уточнил:
– Ты, видно, кое-что не уловил, Седой. Думаешь, главное – получить груз? Нет, намного труднее его продать… И при этом сохранить целой свою башку.
Где-то левее хрустнула веточка – может, какой мелкий зверек… а может, двуногие хищники уже пытаются обойти меня с фланга.
Я облизал губы и хрипло озвучил:
– Хотите получить бабки – не устраивайте дешевые игры!
Из зарослей передо мной послышалась какая-то возня, негромкая ругань. Кажется, о чем-то они спорили.
– И ты с нами не играй! – долетел вдруг оттуда новый голос, резкий и требовательный.
– Я честно изложил весь расклад…
– А что это за груз, за который отвалят такое сладкое лавэ? Сдается, пургу гонишь, фраерок…
Мне стало почти весело.
То есть особо радоваться было нечему, но в главном я не ошибся – тот, кто нанял бандитов, использовал их втемную. Хоть в чем-то мне повезло.
Вслух я объявил:
– А про груз вам знать не обязательно. Меньше слышал – крепче спишь!
В ответ вмешался Карен Седой:
– Так не пойдет, Тень. Пацаны имеют право знать!
– Да, и пусть нам по ушам не ездит, а откроет фургончик, – добавил кто-то из зарослей.
Серьезно? К чему такая спешка?
– Разве вас не предупредили? Фургон открывать нельзя.
Седой уточнил:
– Это правда, что там устройство самоликвидации?
– Хотите проверить?
– И, конечно, ты не знаешь, как его отключить?
Я выдержал актерскую паузу. И объявил:
– Знаю.
– Тогда открой.
– Не могу.
– Почему? Там действительно радиация?
– При чем тут радиация? Просто НЕЛЬЗЯ.
Из кустов опять долетела приглушенная ругань. И требовательный голос процедил:
– Это можешь лохам втирать. Не хочешь по-доброму, сами проведаем, из-за какой хрени лезли под «волыны»!
– Замок – с «секретом», потеряете груз!
– Ничего, мы – тоже не пальцем деланные…
В кустах кто-то хихикнул.
Я выждал, словно обдумывая, и наконец мрачно ответил:
– Как хотите. Но я вас предупредил!
Надел куртку, медленно поднялся с земли и отряхнул штаны. Чувствуя злые внимательные взгляды, двинулся к «Газели».
Автомат остался лежать на траве. Брелок – у меня в руке, а в кармане куртки – граната. Вряд ли я успел бы ее использовать, но пока они не собирались стрелять. Я мог разобрать приглушенный разговор у себя за спиной:
– Что за непонятки…
– Шето, не лезь!
– Он ведь ловкач…
Когда я был уже у дверей фургона, резкий голос меня одернул:
– Погодь, фраерок! Не так быстро…
Сзади захрустели ветки. Я оглянулся. Несколько фигур приближались к машине вдоль просеки. Еще двое подходили с флангов. Все держали оружие наготове. И кажется, кто-то наблюдал за мной из кустов.
«Многовато…»
По крайней мере, я надеялся, что их осталось меньше.
Целая стая вооруженных субъектов взяла «Газель» в кольцо. Разного вида и возраста, они имели кое-что общее, ясно читавшееся в глазах, – все напоминали оголодавших мутантов, почуявших легкую добычу.
– А что твой корефан не выходит? – осклабился щуплый пожилой бандит с редкими рыжеватыми усами. Голос был знакомый – один из тех, кто требовал показать груз.
Я глянул в сторону кабины – там уже крутилась пара бандитов – и вздохнул:
– Не надо его трогать – ранили вы его. В больничку бы надо парню…
– Не тронем, – еще шире и неприятнее оскалил тип желтоватые зубы. – Будет вам и больничка! Я, Шето Приморский, честных пацанов не обижаю… Открывай!
Тщедушная его фигура казалась абсолютно расслабленной. Но два ближайших молодых бандита целились в меня из автоматов – почти в упор. А их пальцы нервно подрагивали на спусковых крючках.
– Не тяни… – лениво прищурился Шето.
Я пожал плечами, развернулся к машине и набрал кодовую комбинацию. Взялся за ручку, но щуплый меня опередил:
– Стоп, ну-ка отвали! Нэд, сынок, глянь, что там!
Крепкий детина с физиономией счастливого придурка шагнул к дверцам. А сам щуплый остался на месте, шагов за десять от «Газели» – за спинами молодых бандитов.
Я усмехнулся и медленно попятился вбок. Два «калашникова» почти синхронно отследили это движение. А придурок Нэд, которого Шето, очевидно, не особо берег, дернул за ручку фургона.
Тяжелая дверца подалась, и он заглянул в образовавшуюся щель. Но там мало что можно было увидеть – внутреннее освещение и все остальное я отключил еще до появления бандитов.
Нэд посильнее распахнул дверцу. Недоуменно уставился внутрь, но света все равно было мало. И тогда он широко распахнул обе створки дверей фургона. Несколько секунд таращился перед собой, а потом обиженно выдавил:
– Че за гнилая подстава?