Книга: Маг с изъяном
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

Илар так и не решился сдать деньги на хранение караванщику. Лишние разговоры, лишние вопросы – зачем? Хранить деньги в мешке опасно, да, но не опаснее, чем сдать двести золотых для хранения после того, как был найден убийца девушки, причем объявленное вознаграждение составляло именно двести золотых.
Несколько следующих дней ничем примечательным не отметились. Леса, перелески, поля, деревни, пыльная дорога, жаркое солнце и ободранные скотом придорожные кусты – ничего нового, ничего интересного. Чем ближе караван подъезжал к столице, тем чаще встречались деревни. Менялась и внешность людей: если на севере преобладали русоволосые, бледнокожие, то здесь Илар уже ничем не выделялся среди местных – все смуглые, черноволосые.
Больше стало и караванов, иногда приходилось часами идти за каким-нибудь караваном или караванчиком, глотая пыль, и тогда Юстан ругался, притормаживал своих, чтобы вновь дышать чистым воздухом.
Илар больше не пробовал в дороге заниматься колдовством. Он понимал, что его неудачный опыт мог вообще-то закончиться дурно – гибелью людей и лошадей, а случай с оживлением покойной девушки вообще поверг его в ужас. Если бы он не смог все-таки взять ее в подчинение, что бы произошло? Смерть трактирщика привела бы к большим неприятностям. Очень большим. Таким, что Илар мог бы их не перенести. И винить некого. Даран подговорил? Так откуда Даран мог знать, что с магией у Илара совсем не все в порядке, что время от времени его заклинания не срабатывают? Ведь Илар для мальчишки – непререкаемый авторитет, великий колдун. Впрочем, совсем недавно Илар и сам считал себя настоящим волшебником. Ведь до сих пор все срабатывало, пусть даже и наоборот.
В общем, Илар оставил занятия колдовством до лучших времен. Каких, он и сам не знал. Урок, вынесенный им из последних событий, научил его главному: магия – это не игрушка.
У Илара было ощущение, что эти самые двести золотых ему аукнутся, потому весь день после случившегося он пребывал в очень дурном настроении и даже накричал на Дарана, благоразумно отставшего от хозяина и не нывшего до самого вечера.
Впрочем, вечером все пошло как обычно – выступление в трактире, успешное, это уж само собой, ванна с горячей водой («Хозяин, ну что ты так часто моешься? Ведь не обделался же! И меня мучаешь!»), сон, колышущийся фургон, пыльная дорога, деревни, поля… и снова трактир, гостиница, ванна…
Дни слились в один, ночи в одну ночь, разговоры в один разговор. Дорога казалась вечной, бесконечной, как жизнь, как мир, как голубое небо над головой, в котором висело вечное желтое солнце. Но все когда-то кончается, и, к немалому удивлению Илара, застывшего в процессе передвижения по миру, караван наконец-то достиг столицы империи Зоран, великого и ужасного города Зоран-Темир.
То, что он великий, было ясно уже при въезде в древние ворота, окованные начищенной медью. Народ толкался, орал, стремясь въехать до заката; по распоряжению императора караванам запрещалось въезжать в Старый город после наступления темноты.
Старый город – это территория, что находилась за крепостными стенами, когда-то столица была именно там, пока город, как болезненная опухоль, не распространился в стороны и не поглотил и крепость, и множество деревень вокруг, пока не настроил домов, домишек, магазинов и лавок, храмов и питейных заведений за пределами крепости.
Илар никогда не бывал в таких больших городах и был ошеломлен суетой, шумом, беготней. Ему казалось, что все куда-то не просто идут, а бегут, будто их укололи в зад здоровенным шилом. Когда Илар поделился своими наблюдениями с Биргазом, на несколько минут подъехавшим к фургону с Иларом, тот долго и весело смеялся, а потом сказал, что парень не видел еще центра города, вот там действительно бегают и суетятся, а тут – ерунда. Обычная рабочая суета. Огромный город хочет есть, пить, одеваться, обуваться, и все эти караваны призваны удовлетворить самые прихотливые желания горожан. Магазины, лавки, мастерские – все жадно ждут товара, и каждый из караванщиков старается доставить его как можно быстрее. Быстрее разгрузишься – быстрее получишь деньги, быстрее заработаешь и сможешь снова отправиться в новый рейс. Обычная жизнь купца, караванщика.
Предстояло сообразить, что делать дальше, и по совету Биргаза Илар и Даран отправились к недорогой гостинице «Черный конь», что располагалась в Старом городе в районе северных ворот, через которые, собственно, они и въехали.
Попрощались с караванщиком и его женой – прощания не были долгими, Юстану не до них, с делами бы разобраться, а его жена вообще не вышла из фургона к Илару, обиженная, что он так и не открыл ей дверь, когда женщина стучалась в комнату музыканта.
Впрочем, Илар расстроился не сильно, попрощался с Биргазом, искренне переживавшим расставание, с ребятами-охранниками, шумно желавшими Илару удачи и приглашавшими его поездить с ними еще, и скоро парочка новоиспеченных жителей столицы шагала по булыжной мостовой улицы города-мечты, в который Илар стремился все эти годы.
Вообще-то Илар ожидал чего-то большего, чем суета, крики, вонь от разгоряченных, ржущих лошадей и потных возчиков. Столица – это… это… огромные дома, уходящие в небо! Храмы, сияющие золотыми шпилями! Люди, вероятно, тоже чем-то отличающиеся от простых провинциалов, непростые, ЭДАКИЕ!
Никакой «эдаковости» в местных Илар не заметил, кроме настойчивого желания что-нибудь спереть у приезжих; подозрительные личности так и шныряли вокруг караванов, норовя под шумок сделать свое грязное дело. Даран шел чуть позади и внимательно следил за Иларом, предупреждая, когда к тому кто-то приближался на опасное расстояние, и тогда Илар шарахался в сторону. Или останавливался, глядя на притворно недоумевающего воришку, или прибавлял шагу, оставляя неудачливого ворюгу позади. Он словно пробирался через колючие заросли: того и гляди шип вопьется либо штанину раздерешь.
Минут через двадцать путешественники все-таки ушли из опасной зоны, и стало полегче; по улице проходили и пробегали обычные прохожие, мало похожие на вороватых типов у ворот.
Кривая улица уводила все дальше и дальше вдоль стены, покрытой высохшими дождевыми потеками и следами жизнедеятельности городской стражи, сотни лет испражнявшихся со стены во время своей нелегкой постовой службы. Вообще-то пакостить на стенах было запрещено, но кто уследит, если вдруг приспичит? Не в штаны же делать! Теперь стражи на стенах не было, никто не собирался штурмовать столицу. Если и вспыхивали где-то далеко бунты недовольных властью, но они были так мелки и убоги, что подавлялись силами всего лишь одного полка. Думать о том, что бунтовщики доберутся до столичных стен, просто смешно.
Всего этого Илар, а уж тем более Даран, не знали, они просто шли, весело созерцая нависшие над головой стены, и удивлялись, что расстояние между стеной и ближайшими домами настолько велико, таких широких улиц парни никогда не видели. Они не знали, что это пережиток прошлого, когда правила воинского дела требовали: между домами и крепостной стеной должно быть свободное пространство, простреливаемое лучниками с плоских крыш этих самых домов. Впрочем, незнание их ничуть не угнетало, парням было плевать на особенности архитектуры. Где пристроиться на ночь, что есть, что пить – вот что актуально. А то, что улица слишком широка, – так на то и столица, чтобы не быть похожей на обычный городишко.
Они отсчитали одиннадцатую улицу и свернули на нее, двигаясь уже к центру города. Если посмотреть на столицу сверху, с птичьего полета, то стало бы видно, что крепостные стены окружают город почти правильным кольцом, а улицы ровными стрелами стягиваются к центру, к Императорской площади, посреди которой стоял императорский дворец – крепость в крепости, огромный, мощный замок, сложенный из крупных глыб, окруженный заполненными водой рвами. На территории крепости имелся сад, пруды, колодцы с чистой питьевой водой и все остальное, необходимое обитателям замка. Перед входом стояла большая статуя императора Арура Первого, основателя нынешней императорской династии, занимающей трон уже несколько сотен лет.
Статуя из темной бронзы, зеленой от времени, вечно обгаживалась птицами так, что лицо императора становилось белым, будто его специально покрасили. Злые языки говорили, что это души убиенных людей из присоединенных к империи королевств мстят покойному императору за свою погубленную жизнь. Статую регулярно отмывали, но она обгаживалась уже через полчаса почти до прежнего уровня. Проклятые птицы слетались на нее, будто все это время терпели и ждали, когда же им наконец почистят их любимый сортир.
Во время императорских балов перед статуей скапливалось множество экипажей дворян, приглашенных на бал, и тогда Императорская площадь начинала походить на Привратную, с которой недавно ушли Илар и Даран.
Но путешественники этого ничего не знали, шли, ускоряя шаг и поглядывая на небо, которое становилось насыщенно-синим, густым, и на нем проявлялись звезды, как серебряные гвоздики. Пора было под крышу: в чужом городе бродить в темноте опасно, тем более что в мешке куча денег – двести золотых, полученных от трактирщика, и двадцать золотых, взятых у хранившего их караванщика и заработанных не очень легким трудом.
Они успели до заката, хотя тени уже покрыли улицы, булыжники мостовой, стены старых каменных домов. Прохожих на улице почти не было, все нормальные люди в такое время сидят за столом и хлебают горячий густой суп, который заправляют острыми приправами и свежей зеленью. На улице бродят лишь гуляки, грабители да вот такие запоздавшие путники, спешащие спрятаться от ночной тьмы, хватающей их за шиворот, как злая собака.
Вывеску с черной лошадью подсвечивал фонарь (тоже отличие от провинциальных заведений), так что пройти мимо и не заметить ее трудно. А еще – пройти мимо помешал бы запах съестного, несущийся из дверей вместе со звуками музыки и звоном вилок о тарелки. Порядком приуставшая парочка путешественников с облегчением взошла на крыльцо, чтобы через приоткрытую дверь нырнуть в нутро заведения, такого желанного и ласкового, когда у тебя от голода бурчит в животе, а в мешке за спиной двести двадцать золотых, требующих, чтобы хозяин быстрее их потратил.
– Чего желаешь, господин? – Трактирщик подозрительно осмотрел вошедших и тут же испортил им настроение: – Рабам в общий зал нельзя. Рабы должны находиться в комнате для рабов и ждать своего хозяина. Таковы правила.
– Это мой слуга, он всегда со мной! Я хочу снять комнату и желаю, чтобы слуга спал в ней, – заявил Илар.
– Вы с севера, да? Там у вас проще. Возможно, вы и собак за стол сажаете, но у нас все не так. Это столица, парни, и тут рабы не садятся за стол с господами! И не спят в одной комнате с господами! Рабам вообще стали давать слишком много прав, распустили! Скоро на шею сядут! Итак, чего желаешь, господин?
– Комнату. И место для ночлега моего слуги, – ответил Илар, не глядя на Дарана. На душе у него было противно, но что делать? Не уходить же в ночную тьму?
– Какую тебе комнату? Самая дешевая стоит два серебреника за сутки. Но там, кроме кровати, ничего нет. Хорошая комната – шесть серебреников.
– Дорого, – удивился Илар, – мне сказали, что это недорогая гостиница!
– Другие гораздо дороже, – усмехнулся трактирщик. – У нас действительно недорогая гостиница. Парень, это столица! Не путай с каким-нибудь провинциальным городишком! Тут все дорого! Если собираешься устроиться – деньги вперед.
– Понял, – буркнул Илар, вздохнул и потянулся к кошелю с заранее приготовленными серебрениками и медью. Золото показывать было бы неправильно.
Наскоро поужинав, Илар побрел в свою комнату, сопровождаемый мальчишкой, трактирным слугой, тут же убежавшим после того, как показал место, где Илар проведет эту ночь. Комната оказалась непримечательной: что может быть примечательного в обычной гостинице? Одинаковые, как близнецы, комнаты, в которых обычно ночевал Илар, похожи друг на друга. Если не знать, что он сейчас в столице, можно было бы решить, что он находится за сотни ирров отсюда, там, где он некогда уничтожил трех грабителей.
Это воспоминание заставило Илара проверить дверь на крепость, а также замки и засов. Удовлетворенный осмотром, он отправился в кровать, без обычного вечернего омовения; трактирщик запросил за ванну такие деньги, что Илар решил покрыться коростой грязи, но не отдавать ему запрошенных денег.
Отсутствие обычного вечернего омовения испортило настроение еще больше, и музыкант лег спать, отчаянно желая, чтобы трактирщика сильно, очень сильно пронесло.
Ему не спалось, почему-то было тревожно, и он никак не мог определить причин такой тревожности, потом, обдумав, пришел к выводу: во-первых, незнакомый, неласковый город, а во-вторых, не хватает нытья Дарана и его довольного сонного сопения на матрасе под столом.
Мальчишка обычно ложился под стол. Он говорил, что таким образом обретает крышу над головой и чувствует себя увереннее. Вот, например, начнется землетрясение, упадет крыша, хозяину разобьет голову на его кровати, а он, Даран, выживет, потому что умный, укрылся под дубовым столом, и стол прикрыл его от падающих балок. Илар тогда посмеялся, но, подумав, решил, что некоторый странный смысл в словах мальчишки есть. Впрочем, как и обычно, Даран отличался живым умом и странными, иногда не совсем понятными логическими выкладками – вот такими, как эта, например.
Сон не шел, и музыкант, он же маг, стал думать обо всем, что приходило в голову. Например, о том, как бы это наколдовать трактирщику какую-нибудь пакость. В конце концов, Илар черный колдун или не черный? И притом в плохом настроении. А что это значит? А это значит, что он имеет полное право сделать гадость. Какую? А вот это уже вопрос интересный! Что он умеет? Одушевлять. Перекрашивать. И… осуществлять «Большой Пук»! Вот оно, наказание для гадких трактирщиков!
Илар соскочил с кровати, достал книгу, прибавил света, выкрутив фитиль фонаря, и стал искать заклинание. Нашел, начал загружать в память. Загрузил, ухмыльнулся и… передумал. Пошел к окну, открыл створку, пуская внутрь прохладный ночной воздух. Окно было заделано решеткой – тоже отличие от провинциальных гостиниц. Там редко ставили решетки.
Вот теперь можно было выпускать колдовство.
Секунда, и… заклинание полетело в мир. Илар зажал нос, приготовился… но ничего не случилось. Послышался тихий звук, будто его Даран произвел, и больше ничего. Еще загрузка, снова полетело заклинание. Эффект был покруче – звук погромче, и появился запашок. Но хиловатый. На уровне возчика.
Еще раз… еще… с седьмого раза заклинание сработало так, как должно было. Вонь стала такой ужасной, такой выворачивающей душу, что Илара чуть не вырвало. Хорошо хоть окно открыл, а так… неизвестно, что было бы.
Снизу раздались крики, вопли, послышался топот ног – посетители вывалились на улицу, напуганные, зажавшие носы и рты. За ними выбежал персонал, жильцы комнат, кроме тех, что спали как убитые и не слышали, не чувствовали ничего особенного, – после того как уснешь вместе с толпой возчиков в общей комнате, и не того нанюхаешься.
Люди обсуждали происшедшее, глядели по сторонам, шумели, почему-то бегали за угол, будто искали то место, из которого происходила вонь.
Отдельной группой стояли рабы; они вели себя спокойнее, чем свободные, возможно, потому, что уже притерпелись к любым неприятностям в своей жизни. Когда на тебя валятся неприятности одна за другой, то очередная пакость от жизни воспринимается уже не так остро.
Отдельно от всех стоял Даран. Даже из окна было видно, как мальчишка сияет, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Потом он повернулся спиной к гостинице и, сжав кулак, поднял руку в жесте: «И-ийехх!» Даран, конечно, все понял и был доволен.
Илар встал так, чтобы его не было видно в окне, и рассмеялся. Ну да, мальчишеская выходка, ну да – глупо. Ну и что? В каждом мужчине сидит мальчишка, который толкает его на такие поступки, о которых иногда потом стыдно и вспомнить. Илар при всей его разумности, воспитанности, сдержанности, культивировавшихся матерью, по сути, был мальчишкой, едва достигнувшим юношеского возраста, и ничто мальчишеское ему не было чуждо.
Гостиница успокоилась уже глубокой ночью, когда Илар давно спал. Утром колдун и его раб покинули гостиницу без всякого сожаления и даже без завтрака.
Впрочем, как и многие постояльцы, отказавшиеся есть в месте, которое неугодно богам. Ведь кто, кроме бога, мог так навонять? Видно, хозяин нагрешил перед богами, вот они его и наказали.
Илару не было жалко трактирщика, у которого теперь будет меньше посетителей, – сам виноват. В чем? А вот в том! Не надо было засовывать Дарана в рабские казармы. И плевать на закон; Даран мог переночевать в комнате хозяина, от гостиницы бы не убыло. По крайней мере, так считали оба путешественника, весело шагавшие по мостовой и обсуждавшие ночное происшествие:
– А ты видел, видел их рожи? Трактирщик выбежал в подштанниках, а они возьми и свались с него! А девок голых сколько повыбегало! Видел, хозяин?
– Видел, видел – молчи! Тссс! – ухмылялся Илар, глядя по сторонам и разыскивая нужное заведение.
А нужны ему были, во-первых, купец, торгующий домами, а во-вторых – имперские пункты по регистрации собственности. Или наоборот – во-первых, пункты, во-вторых, купец? Да какая разница! Что первое попадется, туда и пойдет.
* * *
– Хозяин, ты чего не торговался?
– Во-первых, я тебе уже не хозяин. Во-вторых, нормальная цена. Я боялся, что вообще сделка сорвется – дом слишком хороший для этих денег. Двести золотых за дом из семи комнат, двор, колодец, кухня, конюшня – это недорого. Кстати, подозрительно немного.
– Я все равно буду звать тебя «хозяин». Я же у тебя работаю – значит, ты хозяин. – Даран поморщился и потрогал новую серьгу – ухо болит, сволочь, так больно проколол!
– Потерпи! Как зарастет дырка от рабской серьги, так мы тебе и эту вынем. Главное – бумагу не потеряй, храни ее. На всякий случай.
– Спасибо, хозяин… я тебя не оставлю, не думай! Ты без меня пропадешь, хоть и великий колдун! Кто тебе вовремя хороший совет даст? Кто тебе спину прикроет, если что? Ты не подумай чего… я тебя никогда не предам. – Даран помолчал, потом хитро сощурился, расплывшись в улыбке: – И кстати, а какое жалованье ты мне положишь? Теперь ведь я свободный, мне жалованье положено?
– Будет тебе жалованье. Узнаю, сколько слуги получают, и будешь получать столько же.
– Но я не только слуга, я еще твой советник! А советники больше зарабатывают!
– Ну и выжига же ты! Тебе лет-то сколько, а торгуешься, как базарный торговец! Выгоню тебя к демонам и найму себе слугу! Нет, служанку! Молодую, красивую… И не такую жадную, как ты!
– Не советую, хозяин. От баб один вред. Она тебя обворует, заразит дурной болезнью и… и… в общем, плохо будет! Да ладно, ладно – шутил я! Что дашь, то и дашь! Уж помечтать нельзя! Ты думал, я и правда такой жадный? Эх, хозяин, жадных ты не видал! Уж я насмотрелся… Кстати, и правда, а чего так дешево мы купили этот дом? И мне тоже подозрительно стало. Знаешь, что предложу: давай я схожу к соседям, потолкую со слугами, с рабами – они все знают. Узнаю, что тут с этим домом было. Все-таки стоило поторговаться с этим агентом, он бы потек, как свеча! Золотых двадцать-тридцать точно бы выторговали, чую! Лучше бы мне эти золотые отдал, а то профукал…
– Не ругайся! – не задумываясь, упрекнул Илар и кивнул: – Шагай к соседям. Ей-ей, тут что-то неладно. И так быстро все оформили, будто агент боялся, что мы откажемся. Я не специалист в оценке домов, но, по моему разумению, за этот дом должны просить не менее тысячи золотых, а то и больше – стоит в чистом купеческом районе, большой, крепкий и похож на торговую лавку или магазин. Видел там комната какая? Ну вылитая лавка. И чем тут торговали, интересно?
– Может, мне сразу и в лавку за продуктами сходить? У нас осталось деньжонок?
– Осталось. Нормально осталось, не переживай. Возьми золотой, купи что нужно, – мяса, овощей, сахару, ну и всякое такое. Только смотри, чтобы мясо тухлое не подсунули, – столица, жулик на жулике.
– Обижаешь, хозяин! Уж я-то разбираюсь в мясе и овощах! Всю жизнь при трактире прожил!
– Вот и шагай. Заодно и расспросишь людей, что за дом такой.
Илар достал из пояса желтый кругляшок с профилем императора, положил его на стол и подивился, как быстро золотой исчез, – мальчишка был быстрым, как змея. Еще несколько секунд, и хлопнула дверь, ведущая во двор.
Новоиспеченный домовладелец усмехнулся вслед своему «советнику», потом сел на тяжелый резной стул, поставил локти на стол и подпер руками голову. Устал. Целый день они потратили на оформление свободы Дарана и на оформление недвижимости. Цены на дома были очень, очень высокими, и этот дом явился неожиданностью. Торговец недвижимостью оформил его с такой молниеносностью, что у Илара сразу закрались подозрения, но ему самому так хотелось купить усадьбу, что он отмел все дурные мысли.
В конце концов, разве может тут быть нечто такое, что его отпугнет? Если бы тут была чума или какая-нибудь другая зараза, дом бы спалили, на то есть закон. Спалили бы вместе с жильцами, дождавшись, когда те умрут. Если в этом доме совершилось какое-то преступление, ну и что? Илар не был слишком пугливым, а после того, как он оживлял мертвых, – чего ему бояться? Призраков? Смешно – черный маг боится призраков! А вообще, конечно, интересно: с обстановкой дом; столы, стулья, даже посуда – все есть. И кто тут жил? Почему все осталось на месте? Высокий забор – в полтора человеческих роста – не пропускал любопытный взгляд, вода из колодца была чистой и сладкой, без тухлятины или мути. Огромная кухня, подходящая скорее пекарю, одновременно могла быть и столовой. Но самое интересное – гостиная. Если бы там стояли полки – лавка, и все тут. Впрочем, в купеческом квартале дома вообще-то строили по однотипным проектам, так что…
Илар встал с места, прошелся по комнате; большое окно, застекленное небольшими кусками стекла, пропускало свет, но как-то не особенно старалось высветить все уголки дома, засиженное мухами, мутное, с потеками дождевых капель. И все в доме было такое – крепкое, добротное, но не ухоженное, покрытое пылью, какое-то засаленное. Уборки предстояло дня на три. И это сильно беспокоило Илара. Он терпеть не мог мыть полы, вытирать грязь и всякое такое прочее. Нет, вообще-то он не гнушался работы, любой работы, но в восторг уборка дома его не приводила. И если можно избежать подобной работы – лучше это сделать. Конечно, есть Даран, но мальчишке еще и двенадцати нет, он будет возиться с уборкой дома месяц! Да и надорвется еще, к демонам; там, во дворе, надо сложить дрова – чурбаки раскатились по земле, надо наколоть дров, надо… много чего надо! Нет, нужно что-то придумывать.
Илар прошел из кухни-столовой в коридор, заглянул в другие комнаты: кровати, в одной комнате даже двуспальная. Представил на этой кровати кое-какие игры, описанные в учебном пособии для благородных девиц, гадко хихикнул и пошел дальше. Прежде чем испытывать кровать на прочность, следовало хотя бы выбить пыль из перины и покрывал, покрывающих дубовое лежбище.
Илар задумался: надо выкинуть всю эту рухлядь и купить свое. Вдруг на этой кровати кто-то помер? Неприятно все-таки. Агент по недвижимости сказал, что хозяин уехал и продал ему дом по дешевке, потому и цена невысокая. Уехал – понятие растяжимое, может, он на тот свет уехал!
Большая кладовая с крюками для окороков, полки, деревянные настилы, на которые можно ставить мешки с мукой и всякое такое. Прохладно, можно сказать – холодно. Кладовая ниже уровня земли, фактически – погреб. Похоже, что тут и вино хранили – пустой бочонок валялся в углу, пыльный, но сохранивший запах вина.
Дом явно знал лучшие времена. Из основной большой кладовой дверь вела куда-то в не очень большую комнату, вероятно, тоже кладовую. В ней было пусто, но стояли стол и стул. Зачем? Илар не стал вдаваться в размышления. Потом узнает. Тем более что фонарь начал мигать, будто у него кончалось масло. Скорее всего, так и было – фонарь тоже из этого дома, и сколько в нем масла, знают только демоны.
Оставаться в темноте подвала пока еще незнакомого дома Илару не очень хотелось. Вернее, очень не хотелось, потому он быстренько поднялся по кирпичной лестнице наверх, на свет, под лучи вечернего солнца.
Илару показалось, что он исследовал дом совсем недолго, но, видимо, это было не так, потому что стукнула дверь, и в кухню ввалился Даран, сгибающийся под тяжестью мешка.
Илар выругался, но только мысленно. Если отучаешь подопечного от ругани, надо подавать личный пример! Он бросился к мальчишке и подхватил мешок, за которым того почти не было видно. Мешок оказался таким тяжелым, что Илар охнул от неожиданности и едва не уронил груз на ногу. Оттащил к столу, бухнул мешок на столешницу и укоризненно покачал головой:
– Ты сдурел, что ли? Чего такую тяжесть припер? Я же сказал – немного, ужин сготовить, а ты, видать, половину лавки принес! Нельзя тебе такие тяжести таскать, а то кривой сделаешься или горбатый.
– Все в порядке, хозяин! – Даран слегка задыхался, но делал вид, что ничего не случилось и таскать здоровенные мешки для него плевое дело. – Я все узнал!
– Что узнал? – не сразу понял Илар, потом сообразил: – Про дом? Ну и?
– Черный колдун! – захохотал Даран.
– Тише! Ты чего вопишь? – снова не понял Илар, и вдруг его как обухом по голове хватили: – Что, здесь жил черный колдун?! Да ладно, врешь!
– Чтоб мне провалиться под пол, если вру! – хихикнул Даран. – Старикашка тут какой-то жил, много, много лет. Черный колдун. Вроде как брал заказы на колдовство, но никто ничего не знает. И куда он исчез – тоже не знают. Был и вдруг ррраз – и нету! Исчез. А на доме появилась табличка – продается. Только никто покупать не хотел. Говорят, проклятый дом. Беду приносит. Дурные слухи про дом ходили, якобы колдун занимался черным колдовством, даже с покойниками якшался, с загробным миром. Вот так вот! И достался агенту этот дом не иначе как за сущие медяки. Нажился он на тебе, хозяин, радуется теперь небось.
– Да плевать, – пожал плечами Илар. – Хороший дом, деньги были – купили. И все. Заработаем денег. Кстати, вопрос такой – в доме нужно сделать большую уборку, выкинуть старое барахло. Ты сам не сможешь, нужно кого-то в помощь, нанять надо людей. Я так думаю. И еще – кто нам будет варить обед? Ты хорошо умеешь готовить?
– Честно сказать, не очень. Кухарку неплохо бы, конечно. Нет, хозяин, я сготовить могу – мяса там пожарить или чего еще состряпать, но ты, видать, привык к еде получше, а я так, по-простому только могу. Лучше бы нанять, конечно. Только вот пойдет ли кухарка в наш дом работать? Ты не представляешь, как они боятся не то что зайти в дом, просто пройти мимо! Такую мне чепуху несли: типа голоса из дома несутся, то огни какие-то, то старик этот самый бродит по двору, а кого увидит – сразу напускает проклятие! Боятся сильно. Мне сказали даже, что теперь мы обречены – дух старика нас убьет. Честно сказать, неприятно. Я знаю, что ты сам черный колдун и тебя дух этого дохлого старикашки не сможет одолеть, но все равно как-то не по себе. Кстати, я давно хотел тебя спросить, но не решался: а как становятся черным колдуном? Если бы я мог им стать, вот бы…
– Вот потому ты и не станешь черным колдуном, – ухмыльнулся Илар. – На империю скорее всего напал бы мор, люди мерли бы пачками! Потому боги тебе не дали такой способности.
– Напраслину возводишь, господин. – Даран хихикнул. – Зачем мне их убивать? Я бы придумал что-нибудь поинтереснее! Например, чтобы они до конца жизни в штаны делали. Или еще что-нибудь такое! А если бы умел, как ты, покойников оживлять, то…
– Тссс! – оборвал Илар. – Никогда не говори об этом, никогда не упоминай о моих способностях, слышишь? Даже когда мы наедине и тебе кажется, что никто не подслушивает! А что касается того, как становятся черным колдуном… Поверь мне, я не хотел таких способностей. И эти способности у меня с изъяном. И еще с каким изъяном! Когда-нибудь я тебе расскажу об этом, а сейчас не до того. Давай-ка мы вот что сделаем: продукты отправь в подвал-кладовую, а пообедаем в трактире, тем более что мне нужно искать работу. Ты не забыл, что я вообще-то музыкант? И что денег у нас не так и много, а нужно еще и домом заняться. Так что запираем дом – и вперед на поиски работы.
– Да уж, запираем! – хмыкнул Даран. – Я как вспомню этот жуткий замо́к, аж вздрагиваю! Этим ключом голову разбить можно! Где они такой здоровый замок-то взяли? И вообще – зачем он здесь, когда в дом и так никто не полезет? Я этот ключ даже провернуть не могу, надо замок смазать, иначе…
– Смажем. Таскай продукты в кладовку, только не все сразу! И положи на полки; я не знаю, есть ли тут крысы, но нужно осложнить им доступ к жратве.
– Крысы везде есть, – хмыкнул Даран и нерешительно спросил: – Мне что, новые башмаки надевать? Можно, я в старых пойду? Все ноги в этих дурацких башмачищах сбил!
– Не вздумай! Твои старые давно пора было выкинуть на помойку, от них вонища на пятьсот шагов! Позорище! Разнашивай новые и не ной.
– Новые, новые… а ноги ты мне тоже новые купишь? Когда я в этих дурацких башмаках их сотру? Да ладно, ну чего так страшно зыркаешь? Надену новые! Хозяин, тебе никто не говорил, какой у тебя страшный взгляд?
– Ну чего несешь-то?! – неприятно удивился Илар. – Обычный взгляд! У меня глаза как у мамы, все говорили! А у мамы очень красивые глаза! Ты бы не знал, что я маг, и в жизни бы никогда не сказал, что это так! Вот брешешь-то!
– Ничего не брешу, хозяин. Ты добрый, я знаю. Но иногда так глянешь, что кажется – сейчас убьешь. У тебя взгляд такой тяжелый-тяжелый… я тогда так напугался, когда ты на ванне скакал. Ты так на меня посмотрел, что я решил – сейчас мне и конец придет. Я же тебя не знал, какой ты…
– Перестань! – окончательно расстроился Илар. – Делаешь из меня какого-то зверюгу! Я из дома-то никогда не уезжал! Хочешь, расскажу тебе, как я стал колдуном? Только обещай никому не говорить, ладно?
– Хмм… хозяин, ты не обязан мне рассказывать. – Лицо мальчишки сделалось торжественным и серьезным. – Но я тебе скажу одно: лучше я себе язык откушу, чем разболтаю! Кроме тебя, у меня нет никого, и никто не обращался со мной так, как ты… кроме мамы. Так что ты теперь мне за маму!
– Этого еще не хватало! – ухмыльнулся Илар. – Хоть бы за папу…
– Нет. «Папа» для меня слово ругательное, – отрезал нахмурившийся мальчишка. – Рассказывай, хозяин! Я же теперь все равно не отстану, меня любопытство сожрет! Ты же не хочешь, чтобы я сдох от любопытства? Ну вот – рассказывай!
– Ладно, – вздохнул Илар, – слушай. Во-первых, мое имя не Иссар, а Илар, и родом я…
* * *
– Здорово! Как бы я хотел стать колдуном! – восторженно выдохнул Даран. – Хозяин, это дар богов! И это… ты думаешь, дом принадлежал тому самому колдуну?
Илар на минуту задумался, потом пожал плечами:
– Да кто знает? Со мной уже столько всякого происходило, что я не удивлюсь, если это будет тот же самый дом. А что это меняет? Ну дом и дом. Нужно его вычистить, как-то наладить нашу жизнь. Конечно, мы можем питаться в трактирах, но… дома и дешевле, и удобнее. Как думаешь, может, и не надо домашней еды?
– Каждый раз в трактир не набегаешься, когда захочешь перекусить. Играть на далире ты будешь вечером, а что утром есть? Я как-то привык какой-никакой кусок лепешки забрасывать в рот по утрам. А ты?
– Ну… и я тоже. Тогда нам нужно искать кухарку. И чтобы стирала тоже. Ты все-таки плохо стираешь.
– Не мужское дело стирать! – весело хихикнул Даран. – Мужское дело – думать, как жить! Ну что, какие у нас на сегодня планы? Куда пойдем? В какой трактир?
– Да кто знает… нам нужно подобрать такой, где есть большой зал и… куда нас тобой пустят. Не забывай, мы пока никто. Кто нас знает? Нужно вначале заработать репутацию. Ты будешь собирать деньги, следить, чтобы их не сперли, ну а я буду играть. Осмотримся и тогда уже решим, что и как. Надевай новые штаны, рубаху – пошли?
– А чего новые-то? Эти еще нормальные! Вот еще – трепать новые штаны!
– Не жмотничай! Купим тебе штанов, нечего беречь. Одевайся как следует – слуга великого музыканта не должен одеваться как последний нищий. Я тоже оденусь поприличнее.
– Наденешь тот дурацкий шейный платок с голубой искрой? Ты в нем выглядишь как… как… в общем – крутые мужчины такую дрянь не надевают! Тебе бы черный-пречерный костюм, черную шляпу, черные башмаки…
– И на лбу написать: «Черный-пречерный колдун», да? – фыркнул Илар. – Не говори глупостей, собирайся. А платок очень даже миленький, музыкантский! Ничего ты в моде не понимаешь, болван деревенский!
– Где уж мне, – хихикнул мальчишка, – что касается черного колдовства… хозяин, а может, ну его, это пение и бренчание? Будем принимать заказы на колдовство? Больше заработаешь! Пусть эти ослы боятся тебя и уважают!
– Ну что у тебя все зверство какое-то? – досадливо поморщился Илар. – Не хочу я, чтобы меня боялись! Пою песни, они нравятся людям, люди радуются, смеются или плачут – разве плохо? А колдуны только зло творят, их никто не любит. Боятся? Ну да, боятся… и что? Что хорошего в этом? Тебе все хочется отомстить миру за совершенную несправедливость, да? Да! Хотя ты и сам этого не понимаешь… забыть надо. У тебя теперь другая жизнь, и все будет хорошо! Забудь!
– Интересно, как бы ты забыл, если бы всю свою жизнь прожил рабом? В жалкой холодной кладовке, когда каждый может тебя пнуть, даже убить, и ты ничего не можешь сделать, когда…
– Не надо, – тихо сказал Илар, помотав головой, – не надо, Дар… я все понимаю. Но… ладно, не будем об этом. Беги, собирайся. И подумай, где нам взять кухарку, она же прачка, она же…
– Я знаю где, – пожал плечами Даран, – только тебе это не понравится. Догадался?
– Нет. Только не это! – покачал головой Илар. – Мой отец никогда не держал рабов. И я не собираюсь. Да и где я наберу столько денег на рабыню, да еще чтобы она могла как следует ухаживать за домом? Это тебя продали за три золотых, потому что ты строптивый, пакостный и ничего не умеешь делать, – не фырчи, хозяин так сказал. А хорошая хозяйка стоит гораздо дороже, уверен. У нас осталось не так много денег, не забывай.
– Деньги ты заработаешь, – уверенно кивнул мальчишка, – с твоими способностями, хозяин, мы не пропадем. Что касается рабыни, я тебе вот что скажу: ты посмотри на дело с другой стороны – никто не заставляет тебя покупать дорогую рабыню, которая будет еще и постель тебе согревать. Да, такие рабыни дороги – молоденькие красавицы. Так тебе же не для постельных утех, а нужно женщину в возрасте, на кой демон тебе красотка? Чем страшнее, тем лучше. И чтобы язык за зубами держала. И постарше была. И хозяйство умела вести. А что касается владения рабами, тут я тебе скажу одну штуку – посмотри-ка ты на это по-другому. А если та рабыня, которую ты собираешься купить, достанется кому-то плохому, тому, кто будет ее бить, мучить или принесет в жертву каким-нибудь богам, что, это лучше? Захочешь – потом освободишь ее, как меня освободил. Кто тебе мешает это сделать? Каждый раб был бы счастлив попасть к тебе, поверь мне. Лучше такой хозяин, как ты, чем урод вроде трактирщика, которому ты устроил пакость. Вот гад он и… – Далир грязно выругался. Так что пойдем на рынок, выберем рабыню и купим. По крайней мере, никто же не мешает нам прицениться? Ну не хватит денег – не будем покупать! – И мальчишка снова выругался.
– Говорю – не ругайся! – задумчиво сказал Илар. – Буду штрафовать тебя за каждое ругательное слово, вот увидишь! Серебреник с тебя за это слово! А вообще ты прав. Пойдем. Заодно по дороге посмотрим трактиры. Может, где-нибудь и пристроюсь.
– Чего серебреник-то?! Откуда такие грабительские цены?! Тьфу! А когда мы колдовством займемся, хозяин?
– Почему это «мы»? Ты-то при чем? Не лезь в это дело, целей будешь. Мне что-то вообще не хочется колдовать. Наелся досыта колдовством… видел бы ты, как мертвая девица душила своего папашу, – в штаны бы наделал!
– Не знаю, не знаю, – задумчиво протянул Даран. – А я бы хотел посмотреть на то, как ты колдуешь… очень бы хотел. А еще больше – хотел бы колдовать сам. Вот смотри, как получается: ты не хотел стать колдуном, и стал им. Я хочу этого больше всего на свете – и не получаю. Скажи, вот почему так бывает? Кто в этом виноват? Боги? А они есть вообще, боги-то?
– Святотатствуешь? – усмехнулся Илар. – А если есть? То есть – что я говорю?! Простите, боги! Есть, конечно! Вдруг они тебя услышат? И что тогда?
– Что? – криво улыбнулся Даран. – Отольют мне на башку, ага. Или еще чего гадкое сделают. Знал бы ты, сколько раз я их материл, сколько просил помочь, – и что? А ничего! Ни хрена они ничего не слышат. Или… их нет. Так что плевать на них.
– Хватит о богах, – нахмурился Илар. – Есть они, нет их – чего зря воздух молоть? Все равно ничего не изменит. Пойдем-ка делами займемся. Ты готов уже?
– Я-то да. А ты, хозяин? Ты хорошенько припрятал денежки?
– Хорошо. А что?
– А это что? – Даран, ухмыляясь, протянул Илару мешочек-кошель с монетами, и музыкант ошеломленно хлопнул себя по поясу:
– Как ты сумел?! Я же с тобой разговаривал, смотрел на тебя! И как это ты?!
– Вот так! – хихикнул Даран. – Пока ты в сторону смотрел, я мимо за штанами проходил. Если я смог, и другие смогут. Спрячь получше!
– М-да… и где ты только научился… ну да ладно – раз готов, выходим.
* * *
– Купи мне пирожок, хозяин! У меня слюнки текут! Запах такой – терпежа нет!
– Потерпи, Дар… – покачал головой Илар. – Попозже зайдем в трактир, поедим как следует. Не надо перебивать аппетит всякой дрянью. Откуда ты знаешь, что там в начинке? Папа говорил, что тут, на рынке, торгуют пирожками с такой дрянью, что вслух сказать нельзя. Он же служил уснаром в городской страже, под началом у него было пятьдесят стражников. Так вот, один раз поймали торговца пирожками, который начинку из трупов делал. Убьют прохожего, ограбят, а самого на пирожки пустят. Так что, хочешь пирожок?
– Гадость какая! Хозяин, ты умеешь испортить аппетит! – Даран обиженно сплюнул. – Я теперь вообще пирожки с мясом есть не смогу! Как представлю! Бррр…
– Вот-вот. Потерпи. Эй, уважаемый… – Илар поймал за рукав прохожего, краснолицего толстячка со свертком на плече, походящего на торговца. – Где тут ряды с рабами?
– Хочешь продать своего? – заинтересовался торговец и тут же увял. – А! Вольноотпущенник! А может, продашь? Хороший мальчик, симпатичный… Ух, какой злой мальчик! Как собака! Держи его! Он покусает! Таких надо вообще на цепи держать! Вон там ряды с рабами! У забора! И держи своего рабенка на привязи! Его вообще надо придушить, он бешеный!
Торговец убежал, испуганно оглядываясь на оскалившегося, как зверь, Дарана, Илар прижал к себе сжавшегося, твердого, как железо, мальчишку и погладил его по затылку:
– Все, все, тише! Научись спокойнее воспринимать негодяев. Их много в мире, всех не перекусаешь! Успокоился? Ну, все, все… пойдем.
Булыжная площадь уставлена клетками, за прутьями которых не звери – люди. Угрюмые, скучные, бессмысленные, страдальчески искривленные и просто равнодушные – лица, лица, лица. Молодые, старые, мужчины, женщины, дети – отголоски каких-то событий, осколки жизни, мусор, всплывший на полноводной реке жизни.
Отец не раз говорил, что считает рабство дикарством, что он против него, как и все северяне, но закон есть закон. По нему за определенные преступления можно попасть в рабство. И еще отец говорил, что, по мнению любого северянина, лучше умереть, чем стать рабом.
Впрочем, не все соглашались с этим мнением. Мама Илара, например, считала, что раб может выкупиться; ему может повезти, и он станет свободным. А вот покойнику уже никогда не повезет.
Илар еще не определился со своим мнением, но знал наверняка – рабство ему не нравится.
– Неуютно тут, – шептал Даран, – столько горя, беды… я помню, как мы с мамой сидели в такой клетке.
– Ты же маленький был? Как можешь помнить? – пожал плечами Илар. – Тебе сколько тогда было?
– Сколько бы ни было – я помню! – упрямо сжал губы Даран. – Мама обняла меня, прижала к себе… а отовсюду запах мочи, пота… горе. Чувствуешь, как пахнет горе? Я помню этот запах. Скорее бы отсюда уйти…
– Уйдем, – поджал губы Илар. – Пройдемся по рядам и уйдем. Мне наша затея с покупкой рабыни уже не кажется такой удачной.
– Все нормально. Я держусь. Не обращай на меня внимания, хозяин. Кстати, как тебе эта женщина? Нет… она швея. Дорого. Вон цена на нее висит.
– А ты цифры знаешь? Ты же не умеешь читать?
– Хозяин, не смеши. Считать деньги могут и рабы. Если на клетке написано «20» – ясно, что это двадцать золотых. Хозяин, хозяин! А вот! Ох, нет… не увидел. Дорого.
– Эй, ребята, вы что-то ищете?
Илар оглянулся и увидел высокого грузного мужчину с повязкой стражника на предплечье. Его кольчуга начищена до блеска, помятый, исцарапанный шлем отбрасывал блики, сияя на солнце. Меч, висевший на боку, придерживала здоровенная ручища, напомнившая Илару об отце.
Стражник доброжелательно разглядывал парнишек, смутившихся под его пристальным взглядом. Умные глаза под прищуренными веками были слегка красны – то ли устали от яркого солнца, то ли вчера употребил слишком много вина, и теперь в голове работали кузнечные молоты, что, впрочем, никак не повлияло на способность оценивать ситуацию.
– Хотим купить кухарку, – робко пояснил Илар. – Только все дороги, да и не знаю – купишь, а она ничего не умеет.
– Ты музыкант, как я вижу? – стражник указал на далир, висящий на плече Илара. – Хорошо зарабатываешь? Решил купить прислугу? Молодец. Ну что сказать – хорошие рабыни всегда дороги. Вам помочь с покупкой? Нет, нет – денег я не возьму. Просто помогу.
– А почему ты нам решил помочь? – насторожился Даран, подозрительно разглядывая мужчину. – С чего это ты нам должен помогать?
– Вольноотпущенник? – усмехнулся стражник. – Недавно освободился? Ну да, дырка под серьгой еще не зажила, вижу. Правильно, что никому не доверяешь. Жизнь научила. Все просто – я поимею свои комиссионные с торгаша, который продаст вам товар. И вам хорошо, и торгаш не обеднеет, и мне прибавка к жалованью. Ну как, помочь вам? Или сами найдете?
– Конечно, помочь! – облегченно вздохнул Илар.
– Тогда рассказывайте, что вам нужно и для чего. А я уж подумаю, к какому торговцу вас отвести.
– Кухарка, прачка, домоправительница… недорого, – нерешительно ответил Илар. – Кто-то должен за домом ухаживать? У нас времени нет… вот.
– А нанять свободную не хотите, да? – усмехнулся стражник. – Есть какие-то причины?
– Есть, – кивнул музыкант. – Во-первых, мне кажется, это будет дороже. Во-вторых, свободные не хотят работать в моем доме. Я этот дом только что купил, и оказалось – там жил черный колдун. И теперь все боятся к этому дому подходить.
– Ха-ха-ха… ах, Жордаль, ах, выжига! Все-таки сумел найти покупателя на этот дом! Что в купеческом квартале? Улица Зеленая, дом с синими ставнями, синий забор? Сколько отдал? Надеюсь, не больше ста золотых? Что, больше?! Ну агент, ну скотина! Он хотел продать его за сто золотых, и то готов был скинуть цену до восьмидесяти! Никто не хотел брать! Он достался ему за семьдесят, очень маленькая цена за такой дом. Черный колдун, что там жил, всех покупателей распугал. А так-то дом хороший – его подновить, будет замечательное жилище. Во-от почему ты решил рабыню купить… молодец, умница. Действительно, свободные туда никогда не пойдут, а рабыня… ну что рабыня – ей деваться некуда. И вот что, парнишка…
– Иссар меня звать… – кивнул Илар.
– Ага, Иссар… я Хергаль. Итак, Иссар, правильное решение, но сколько ты готов отдать за рабыню?
– У меня осталось мало денег, – признался Илар, – дом много вытянул. Знал бы – столько не отдал бы за него. Десять золотых, это самое большее, сколько я могу дать за рабыню. Мне не надо молодую, не надо красотку – пусть она будет страшнее демона, но главное, чтобы умела готовить, прибираться в доме, вести хозяйство. Даран ей будет помогать, но один он весь дом не потянет.
– Это ты Даран, как я понял… – усмехнулся стражник. – Ну что же, мне, в общем-то, все ясно. Пойдемте со мной. Ну, чего стоите? Хотите найти кухарку – идите за мной!
Стражник повернулся и быстро зашагал между клетками, раздвигая посетителей блестящим бронированным плечом. Словно огромный бык двигался через стадо баранов, и они отскакивали от него – если не успевали отпрыгнуть. Хергаль мало заботился о том, чтобы не сбить прохожего, но они каким-то чудом все-таки умудрялись удержаться на ногах. Видимо, помогал опыт жизни в столице, где без такого умения не проживешь. Собьют с ног – погибнешь под копытами судьбы, это въелось в кровь каждого горожанина. Держись! И сбивай других…
Через десять минут Илар, Даран и стражник стояли возле ряда клеток перед высоким худым стариком, одетым в длинный серый плащ, свисающий до земли. На боку старика висела длинная сабля, кривая, похожая на сабли, что Илар видел на картинках в книгах, описывающих юг континента. Глаза старика, узкие, темные, будто пронизывали собеседника насквозь. Илар поежился – вот настоящий черный колдун! С ним надо быть осторожнее.
– …Так вот – парню нужна кухарка, прачка, домоправительница – все в одной бутыли. И недорого. У него всего десять золотых. Что можешь предложить?
– За эти деньги только совсем бросовый товар, – пожал плечами работорговец, – ну что можно за десять золотых? Наложницу? Или, может, повариху, достойную императорской кухни? Ну сам подумай – что можно купить за эти деньги?
– Парню не нужна красотка, – терпеливо пояснил стражник. – Ему нужна женщина, которая будет готовить, стирать, убираться в доме – чуть похожа на человека, и ладно! Ты что думал, ему наложницу, чтобы грела постель? Он и так найдет себе красотку для постели, он же красавец!
Даран хихикнул, а Илар слегка покраснел. А стражник продолжал:
– Главное – чтобы работать могла, готовить умела, и подешевле была! Старуху какую-нибудь, что, неужели нет?
– Говоришь, чтобы чуть была похожа на человека? – Кривая усмешка тронула худое, напоминающее топор лицо работорговца. – Есть у меня такая. И стоит недорого – всего три золотых!
– Как я! – шепнул Даран.
– Сколько ей лет?.. – Старик ненадолго задумался. – Не знаю. Пойдем, посмотрим.
Работорговец шагнул в сторону, покупатели двинулись за ним, и через минуту Илар и его спутники оказались перед небольшой клеткой, стоящей на колесах. В ней кто-то сидел, накрытый толстым грубым плащом, старым и драным. Под опущенным капюшоном лица человека не было видно. От ноги сидящего тянулась тонкая железная цепь, свившаяся на полу змеиными изгибами.
Стражник оторопело оглянулся на работорговца и, скривив рот в пренебрежительной гримасе, презрительно спросил:
– Ты что, охренел? Ты что нам предлагаешь? Издеваешься? Чего она на цепи? Убийца? Зачем парню убийца?
– Она не убийца, – поморщился работорговец, – вернее, лично не убийца. Она из племени короко-убийц. Знаешь такое?
– Еще не легче! Ты совсем сдурел! Она же ему башку во сне отрежет, и все! – рассердился стражник. – Веди дальше, показывай кого-нибудь другого!
– А что это за короки? – поинтересовался Даран, завороженно застыв перед молчаливой фигурой. Стражник не успел ответить, когда фигура зашевелилась, подняла костлявые, покрытые темной кожей руки, и капюшон медленно пополз назад, сдвигаемый этими руками. Фигура выпрямила спину, подняла голову…
Даран ойкнул, взглянув в лицо незнакомки, – оно от корней волос до самой шеи было покрыто причудливыми татуировками, извилистыми, прихотливыми. Стражник тоже оторопел, замолчав на полуслове, и, оглянувшись на работорговца, спросил после минутного молчания:
– Это еще что такое? Что у нее на лице?
– Говорят, шаманка была. Ее случайно взяли, когда она спала, напившись каких-то зелий. Ловцы ребята ушлые, они ей сразу рот завязали, чтобы колдовать не могла, а потом что-то такое сделали с рисунками… Вон там, видите – прервались они? Как срезаны? Так и срезаны. Теперь она просто баба, не колдунья. Колдовать не может. Говорят, если у них прервать рисунок на лице, то они не смогут колдовать. Дикари – одно слово!
– И на кой ее сюда привезли? – пожал плечами стражник. – Она же дикарка! Что с нее проку? Пугать детей, чтобы слушались? Или водить на цепи, как собаку? Что с ней делать-то? Я вообще не понимаю, зачем ты ее нам предложил?
– Я и цепь с ней отдам, – хмуро сказал работорговец. – Ты же знаешь, что за действия раба отвечает хозяин! Отпустить ее на волю – жалко денег, я все-таки за нее заплатил. И за вольную надо платить. Тоже денег жалко. Выгони ее – прибьет кого-нибудь, потом я буду отвечать за нее! Работать она не желает. Бить ее – уже били, молча терпит, и все. Только ругается по-своему, не понимаю, что говорит, только знаю – ругается. Она травы знает – лечила рабов, пока ловцы везли их сюда. А это ведь очень, очень далеко – за семь тысяч ирров отсюда, если не больше. Короко живут в джунглях на юге и с белыми не общаются. Ребята и пытали ее – думали, скажет, где золото. Ничего не сказала. Немного поувечили ее, но так-то цела – руки, ноги, все на месте. Ходит, работать может. Порвали слегка, но ее разве этим убьешь? Зверина!
– Опять ничего не понимаю! – нахмурился стражник. – Ты на кой демон нам ее предлагаешь? Ребятам, почитай, нянька нужна, а ты им кого суешь? Ты что, совсем спятил? Она небось и по нашему-то не говорит! Совершенно не понимаю смысла предлагать нам эту падаль!
– Ну… смысл всегда есть… – хмыкнул работорговец. – Надо же мне куда-то деть этого идола? Так, похоже, и придется ее прибить. Сколько раз собирался, да рука не подымалась – денег жалко. Профукаешь, пустишь на ветер один золотой, он утащит за собой и другие! Так и не будет денег. Ладно, пойдем смотреть других. Там есть и куроко, но те совсем другие, их уже обломали. Есть девочки замечательные, но дороже, гораздо дороже! Говорю же, за такие деньги вы ничего дельного не найдете, только больную рабыню, которая сдохнет через неделю. А эта выносливая, твердая, как выдержанное дерево! Ну не надо таращиться на меня – я предложил, вы отказались. Скормим эту тварь зверям в бойцовой яме, им тоже надо что-то жрать!
– Не люблю я эти забавы, – покачал головой стражник, – на месте императора я бы запретил такие развлечения!
– Да ладно тебе, нежности какие, – хмыкнул работорговец. – Испокон веков повелось делать ставки на звериных боях. Сам, что ли, не ставил?
– Нет! – отрезал стражник. – Мне жаль зверей!
– Пойдемте, я покажу вам других рабов. Есть у меня одна женщина, но не знаю… Не гарантирую, что она будет жить. Приболела немного. Я отдам вам ее за… два золотых. А там уже сами лечите! Может, и выживет.
– Ну и существо же ты! Не сумел впарить одну образину, другую навяливаешь? Похоже, придется с тобой как следует поговорить… плохой ты торговец. Я вот что тебе скажу…
Илар больше не слушал перебранку стражника и работорговца. Он подошел к клетке, взялся руками за прутья решетки и посмотрел в лицо женщины. Смуглая кожа, испещренная сине-зелеными полосами, свившимися в прихотливый узор, темные глаза, полуприкрытые воспаленными веками, белые, как снег, волосы, стянутые в хвост на затылке. Она смотрела на Илара молча, бесстрастно, вернее, не на него, а сквозь него, будто видела что-то за его спиной, пронзая наблюдателя взглядом.
Илару стало не по себе – действительно, настоящая колдунья, не то что он. А еще – ему стало жалко женщину, защемило сердце: неужели она вот так и погибнет вдалеке от родины? А может, у нее есть семья? Они ищут ее, ждут, а мама или бабушка – вот тут, в клетке, как зверь… и скоро умрет. Несправедливо. Нельзя так. Все-таки рабство – это гадко. Если бы в империи было запрещено рабство, не было бы таких трагедий, как у Дарана, как у этой женщины.
Илар отошел от клетки, подошел к работорговцу и стражнику, о чем-то спорящих и ругающихся, послушал их разговоры и неожиданно вмешался:
– Ее и ту, больную, – четыре золотых.
– Хмм… давай! – оживился торговец. – Деньги с собой? Пошли к агенту, оформим сделку!
– А посмотреть на больную? – нахмурился стражник. – Может, там вообще не за что платить?
– Да нормально там все, нормально! Она не такая уж больная! – заторопился работорговец. – Вот тут, глядите!
Старик откинул полог на входе в палатку, Илар шагнул за ним внутрь и поморщился – пахло плохо, больным человеком. На подстилке в углу кто-то пошевелился и со стоном поднялся по команде работорговца.
Женщина, лет тридцати или старше, изможденная, белая, как мел, худая, как скелет. Она натужно закашляла, и музыкант готов был поклясться, что на ее руке, вытершей рот, остались следы крови.
– Ты что предлагаешь? Да она хорошо, если неделю проживет, скотина ты эдакая! – взревел стражник. – Иссар, не бери ее! Это ходячий труп, у нее легочная лихорадка!
– Хозяин, она похожа на мою маму, – шепнул Даран, тоже побледневший как полотно. – Купи ее, пусть хоть умрет по-человечески. Я отработаю, клянусь! Купи! Пусть хоть последние дни… – Он закашлялся и отвернулся в сторону, чтобы никто не видел его слез.
– Я беру ее! – дрогнувшим голосом сказал Илар, прервав грозную речь стражника. Тот замолк, пожал плечами:
– Как знаешь. Тебе решать.
Потом стражник отвел работорговца в сторону, пошептался с ним и, снова подойдя к Илару, сказал:
– Он отдаст еще за шесть золотых нормальную бабу. Здоровую, правда туповатую. Ее родня продала в рабство – денег надо было на новый дом. Молодая, двадцать пять лет. Некрасивая, даже уродка, но работать может. Сильная. Итого – десять золотых, как ты и хотел. Оформление его. Возьмешь?
– Возьму, – кивнул Илар. – Только на больную и на короко пусть оформляет вольную.
– Вольная дороже в оформлении, – поморщился стражник. – Ну ладно, сейчас я все улажу.
Отошел к работорговцу, минуты три спорил, потом хлопнул торговца по плечу, от чего тот едва не упал, подошел:
– Все. Уладил! Проклятый торгаш! Кровь всю выпил. Идем оформлять.
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7