Глава 5
– Ну что вы ржете! Дураки! Ну совсем дураки! – Возница едва не подпрыгивал на месте. На его красном носу повисла капля пота, и от него несло конским потом и чем-то кислым, протухшим, будто мужика вываляли в рыбьих потрохах.
– Да ну тебя… брехун, – отсмеялся Биргаз и, вытерев прослезившиеся глаза, кивнул Илару. – Ну, музыкант, что думаешь по поводу этой сказки? Только представь себе – мертвец прошагал мимо и тащил двух других мертвецов! Ну надо же придумать?! Как ты определил, что он мертвец? С чего ты взял? Сказочник!
– Болван! У него морда была синяя, в пятнах, и он не смотрел ни на что вокруг, только вперед! А тот, кого тащил за шиворот, вообще был без головы! А голова за пазухой у мертвеца торчала! Я помочиться встал, из фургона выглянул и чуть в штаны не напустил! Я не вру!
– Знаешь что, – принял строгий вид начальник охраны, – когда я вижу по утрам возчиков, с их синими мордами пропойц, мне иногда кажется, что я нахожусь среди оживших покойников. Верно, Иссар, ведь они такие?
– Ага, – ухмыльнулся музыкант, подмигнув Дарану, – позавчера Жильц так нажрался, я думал – помрет. Синий был, в пятнах весь! Сколько ему говорили – не пей, не пей! Я слышал, как хозяин его матом крыл, а толку? Все равно нажираются. Я насмотрелся на лесорубов: вроде здоровые парни, но, как говорят, чем выше дерево, тем громче падает. Как жалованье получат, если жена не отнимет, обязательно пропьют. Не понимаю, как так можно?
– Сам-то?! – огрызнулся возчик. – Кого утаскивали без чувств, пьяного, в дерьмище?
– Хозяин один раз позволил себе расслабиться! – Даран воинственно выставил подбородок и презрительно скривил губы. – А ты каждый раз нажираешься! Вот и видишь мертвецов с головой и оторванной рукой за пазухой!
– А откуда ты знаешь про руку? – неожиданно подозрительно спросил возчик. – Я про руку ничего не говорил! Что-то нечисто! Ну-ка, ну-ка? Сознавайся!
– Говорил… просто забыл, – вывернулся мальчишка, – хозяин слыхал! Слышал, господин, как он про руку говорил?
– Да вроде слышал, – нерешительно сказал Илар, яростно вытаращивая глаза на виновато улыбающегося Дарана, – не помню. Вроде говорил. Я сплю крепко, никаких мертвецов не вижу, и вообще больше вина не пью. Как выяснилось, оно мне вредно.
– Верно! – поддержал Биргаз. – Вино – виновник многих бед. Это зло! Если его пить без меры, конечно. А если не умеешь контролировать себя – лучше вообще не пить. Видишь, нажрался человек, и мертвецы мерещатся. А завтра увидит демонов. Или однорога. Эй, Зерхель, ты однорога не видел?
– Пошел ты в…! – Возчик сплюнул и отвернулся, глядя на колышущиеся спины лошадей, тянущих тяжелую повозку.
– Вот видишь, Даран, какой дядька грубый! – нарочито терпеливо вздохнул Биргаз. – Не будь таким грубым! Будь воспитанным, как твой хозяин!
– Хе-хе-хе, – хихикнул мальчишка, – нельзя быть таким воспитанным… стошнит! Он при мне материться стесняется! А когда забывается, знаешь, как кроет матом?
– Болтун! – нахмурился Илар. – Учиться тебе надо! Ты грамоту знаешь?
– Откуда? Ты думаешь, господин, в кладовке, где я жил, есть стол для письма и чернила с бумагой? Тогда ты хреново знаешь кладовки. Да и некогда мне было учиться. Работать надо было. И зачем мне грамота? Постирать штаны, помыть пол – для этого грамоты не надо.
– Грамота всегда пригодится, – кивнул в подтверждение своих слов Илар. – Приедем в столицу, буду тебя учить.
– Чтобы продать подороже? – грустно ухмыльнулся мальчишка. – Грамотные рабы дороже стоят.
– Все может измениться, – туманно заметил Илар, – учиться надо. Биргаз, сколько нам до столицы ехать? По времени?
– Неделю, – слегка подумав, ответил охранник. – Если ничего не случится. Кстати, на удивление спокойное путешествие. И приятное, надо сказать, с тобой ехать веселее. Может, будешь с нами постоянно ездить? А что – едешь себе, песни поешь по трактирам, деньги собираешь, мир видишь, чем плохо?
– Вы видели?! Нет, вы видели?! – встрепенулся возчик. – Однорог сейчас пробежал на опушке! Белый, а рог серебристый, витой!
– Вот видишь, Даран, что бывает от вина! – назидательно покивал Биргаз. – Не пей! Пьяницы всякую демонщину видят! Твой хозяин теперь совсем не пьет, и ты не пей!
– А если он заставляет? Пей, говорит, а то подзатыльник дам! Ты должен напиться в хлам, а то ремнем побью, тогда как?
– Что, так и заставляет? – удивился Биргаз. – А зачем?
– Маленькая брехливая гадина, я уже жалею о трех золотых! – проворчал Илар, не глядя на хихикающего мальчишку.
– А я говорил, что пожалеешь! – буркнул возчик. – А однорог и правда пробегал. А еще – ты думаешь, я забыл о руке? Вы меня глупым считаете? Не-ет… Зерхель вас всех умнее!
– А однорог и правда был! – тихо прошептал Даран, наклоняясь к Илару. – Вон там бежал!
– Ты болван! – так же тихо прошептал Илар. – Следи за языком! Еще раз так ляпнешь… я не знаю, что сделаю!
– Ну прости, хозяин… правда, я облажался… как последний…!
– Не ругайся! Все, не мешай, я почитаю кое-что.
– Это что, книга заклинаний?
– Нет! Это триста способов, как удовлетворить женщину!
– Глупости какие… – фыркнул Даран. – Дай ей денег побольше, вот она и удовлетворена! Триста! Тьфу!
– Дурачок ты еще какой, – хихикнул Илар. – Умный, а дурачок. Все, отвали, я читать буду!
– Чего он там читать собрался? – переспросил любопытный возчик, до которого ветер донес обрывок разговора.
– Учится, как дергать за струны! – невозмутимо пояснил Даран. – Чтобы денег больше из людей вышибать!
– А! Хорошее дело, – кивнул возчик, – деньги – это хорошо. Да чего только ему учиться… он и так – побренчал пару часов, и куча монет в кармане. Книжки хорошему не научат! Вот у меня сосед – читал, читал, а потом пошел и зарезал старосту! Спятил! Ему показалось, что у старосты выросли крылья и он стал демоном и что староста ворует с окна резаные фрукты. Он их там сушил, сосед-то. И взял такой здоровый ножик, что…
Илар слушал эту хрень краем уха и всматривался в строки Асмунга – строчки заклинаний, пояснения, снова заклинания. Как проверить, что каждое значит и что может?
«Заклинание вызова дождя. Пользоваться осторожно – при неумелом использовании может вызвать сильный ливень, способный смыть насаждения крестьянина. Пользоваться при совершенной необходимости».
«И что? – размышлял Илар. – Вот так написано, но как проверить? Глупый вопрос, правда? Надо проверить – проверяй. Загрузить в память и… Долго как грузилось! Почему? Заклинание высокого уровня – вот почему! Кстати сказать, а других-то заклинаний нет! Тех, что грузил раньше! Исчезли из памяти. Каков вывод? Буду последовательным: у меня одни заклинания держатся дольше, чем другие. Может, у кого-то все заклинания держатся лучше? Жаль, не знаю. Приеду в столицу, накуплю книг по магии и… Так, Биргаз, ребята, простите. Придется вам немного помокнуть. Ради науки! Магической науки. Ну, давай!»
Мощное заклинание, способное залить окрестности потоками воды, вырвалось наружу. Илар заранее упаковал книгу заклинаний в непроницаемый для воды чехол – мало ли что получится, вдруг ливень будет таким страшным, что промочит даже через полотно фургона! Честно сказать, после ночных событий Илар вдруг уверился в собственной магической мощи: человека заморозил в статую, стол одушевил, мертвеца поднял! Великий волшебник? Ясен день – великий! Разве слабый смог бы подчинить покойника? И теперь Илар с некоторым замиранием в сердце ждал потопа.
Какое-то время ничего не происходило. Потом воздух потемнел, будто сгустился, как если бы кто-то накинул на мир полупрозрачный платок, а затем пронесся звук, гулкий, раскатистый, похожий на гром. А за ним запах. Отвратительный, как если бы его произвели сто тысяч возчиков, перебравших пива и пережравших закуски. Люди в караване вытаращили глаза, схватились за горло, пытаясь вздохнуть, и снова втягивая отвратительные газовые струи, пахнущие тухлыми яйцами.
Спас караван ветер – он дунул, разгоняя прохладными лапами мерзкие миазмы, и люди начали судорожно дышать, впитывая чистый, напоенный ароматами леса воздух. Мир снова стал светлым, чистым, каким и был до того, как Илар выпустил в него «заклинание дождя».
– Господин, ты нарочно? – заговорщически шепнул Даран. – Это как называется? «Большой Пук»? Мне показалось, что я увидел задницу бога, нависшую над караваном! Ты сумел вызвать бога, и он пустил газы в мир! Представляю, если бы он на нас…
– Тсс! – предостерегающе помотал головой Илар, все еще потрясенный произведенным эффектом. – Не вслух! Найди-ка мне свинцовый карандаш, мне кое-что записать нужно.
Даран пошарил в мешке, Илар достал Асмунг, взял у слуги карандаш и, открыв на нужном месте, мелко приписал «Большой Пук». Потом наклонился к слуге и тихонько сердито спросил:
– С чего ты решил, что это я?
– Да кто же еще? – заговорщически подмигнул Даран. – Ты посмотрел в книгу, потом закатил глаза, будто сейчас грохнешься без чувств, а потом появилась задница бога и завоняло! Уж не придурок Зерхель это устроил, точно!
– Помалкивай, – хмыкнул Илар, в очередной раз удивленный стройными логическими выкладками парнишки. И это ведь он еще не обучен! А если парня научить грамоте, преподать ему науки – что будет?
Илар на мгновение почувствовал что-то вроде зависти – в одиннадцать лет он не был таким умным. Впрочем, и не надо было так рано умнеть. Папа-мама есть, дома все хорошо – к чему тренировать мозг? Вот Дарану, тому приходилось беспрерывно выживать, хитрить – ум и развивался. Правда, как-то прихотливо, в одну сторону. У мальчишки все время проскакивала некая нотка злости, стремление напакостить, как будто он норовил отомстить если не всему миру, то отдельным его представителям – точно. Но при этом Даран был очень порядочным, по своему пониманию порядочности, конечно.
– Я молчу, хозяин, – блеснул глазами мальчишка и тихо добавил: – А давай еще запустим «Задницу бога»? Кстати, а какого бога задница? Может, бога войны? Нет, скорее всего, это бог сна: мне так спать захотелось, когда вдохнул!
– Ну тебя к демону! – хихикнул Илар. – Тихо, сюда идут!
– Видали? Иссар, видал, что случилось?
Биргаз был ошеломлен. Он сдвинул шлем на затылок так, что тот едва не падал и держался только на честном слове. Красивое, мужественное лицо охранника было покрыто каплями пота, как росинками, и блестело на солнце.
– Видали. А что такое было? – притворно удивился Илар.
– Если бы я знал, что такое, – покачал головой Биргаз. – Никогда такого не видел. И не читал о таком. Эдак поверишь, что вокруг бегают однороги!
– А я говорил! Я говорил! – вмешался возчик. – Пробегал однорог, а ты мне мозги тут проедаешь своими глупыми разговорами! Я видел, а ты не веришь!
– Ладно, ладно, после того, что я видел, во все можно поверить, – успокоил его, хмыкнув, Биргаз. – Так то мы сейчас проходим те места, где однороги раньше водились во множестве. Но потом исчезли. Их не видели уже лет пятьдесят или больше.
– А почему исчезли? – с любопытством спросил Илар.
– Выбили их всех, – спокойно пояснил охранник. – Их рог, говорят, волшебный. Помогает при болезнях, а еще нужен колдунам для колдовства. Например, черный колдун с помощью порошка из этого рога может вызвать демона из Подземного Мира и на короткое время заставить его себе служить. Например, убить кого-нибудь или разрушить дом. А то и перебить целую армию! Ну, так говорят, по крайней мере. Сам я не видел, чтобы демон перебил армию. Может, и брехня. Вызывать демонов запрещено законом, но кто уследит, если колдун тихонько делает свое черное дело? За ставни домов ведь не заглянешь.
– Слушай, Биргаз, – перебил Илар, – я давно хотел тебя спросить… а как ты относишься к колдовству? Вот ты упомянул колдунов – как к ним относятся в мире? Я книжки читал, конечно, но там ничего не поймешь – то колдуны великие, их все любят, то они злые, их все бьют. А как на самом деле? Из колдунов я видел всего-то одну бабку, к которой меня водила мама, чтобы избавить от ночных страхов. И все. У нас в городке колдунов нет.
– Интересный вопрос, – усмехнулся Биргаз. – Видно, что ты из провинциального городка. Столичный житель никогда бы не задал такого вопроса. Колдуны? Ну, есть колдуны, да. И волшебники есть. Куда же без них? Одни лечат, другие просто колдуют, но без них прожить уже нельзя. Кстати, у меня подозрение, что сегодня шутканул какой-то могучий колдун. Попугал, посмеялся над нами. Ну да ладно. Как я отношусь к колдунам и прочим волшебникам? Да никак! Ну есть они и есть. Понадобится – обращусь, хотя их цены кусаются. Колдуны, если пакостят, насылают проклятия, и, если это будет доказано в суде, пойдут в темницу или вообще на костер – колдунов почему-то у нас предпочитают сжигать. Считаю, это варварство, пережиток прошлого, но… вот так. Волшебники? Они лекари в основном. Больше они ничего не умеют. Дождь вызвать не могут, солнце проявить на мир не могут, приворотное зелье сделать не могут. Ну не получается у них, никто не знает, почему так. При дворе есть и колдуны, и волшебники. Целых десять штук! Общался с ними; есть приличные люди, есть просто поганцы, как и везде. Ну что еще сказать… лучше не доводить до того, чтобы пришлось обратиться к колдунам или волшебникам. Простым людям лучше держаться от них подальше – целее будешь. Я ответил?
– Ну-у… ответил, наверное, – нерешительно протянул Илар. – Только все равно не пойму… Мне мама говорила, что черных колдунов все ненавидят, что они – зло и что за колдовство обязательно сжигают на костре! Разве не так?
– Да брось ты, – хохотнул Биргаз, – наговорила мама, специально, попугать тебя решила. Похоже, не хотела, чтобы ты к ним близко подходил. И правильно! Держись от колдунов подальше, целее будешь. Касаясь того, что все ненавидят и тут же бегут, ладят костер для тушки колдуна, – ерунда это все. Я же тебе говорю – при дворе десяток колдунов и волшебников! Ну как ты думаешь, если бы они были такими злостными тварями, кто бы их допустил до императорской семьи?
– Ну… я не знаю, – пожал плечами Илар, – императору все можно. Даже колдунов держать…
– Брось ты. Это чушь! Император может многое, но вокруг него полно дворян, которые часто влиятельны настолько, что могут давать советы императору, и он их слушает. Так и называется собрание дворян – Императорский Совет. Если бы колдуны были гонимыми, вредными – их и близко бы не было возле императора. А они есть! И что это значит?
– Что? – вмешался возница. – Правда, а что колдуны делают при императоре? Он напускает порчу на подданных?
– Тьфу! За такие речи вообще-то можно и в темницу угодить, – укоризненно покачал головой Биргаз, – соображай, что говоришь! Донесет кто-нибудь в Тайную стражу, и потянут тебя на допрос: зачем ведешь крамольнее речи? Думай башкой, что говоришь! Наш император заботится о подданных и никакую порчу не напускает! А если понадобится наказать кого-то – призовет и отдаст под суд. И тебе законно отрубят башку, чтобы твой поганый язык не болтал всякую глупость!
– Да я так… спросил только, – покраснел возница, – спросить уже нельзя! Колдуны при дворе – зачем? Лекари – понятно, а колдуны? Они же, я тоже слышал, только порчу напускают!
– Я же только что говорил – они не только и не столько порчу напускают! Они управляют стихиями – землей, водой, воздухом, огнем! Возле императора всегда самое меньшее четыре колдуна, каждый в совершенстве управляет одной стихией. Вдруг пожар? А тут наготове колдун огня и колдун воды – и нет пожара! Вдруг земля трястись начнет – а тут колдун земли! Или ураган – колдун воздуха его отведет. Вот так.
– А что, они могут только одной стихией управлять? – заинтересовался возница. – Другими не могут?
– Вот ты – что лучше всего делаешь? Лошадью правишь. А играть на далире умеешь? Нет? Почему? Потому что не учили тебя этому, а еще, и главное, – нет способностей. Так и колдуны. Одни способны к управлению огнем, другие – водой. Что лучше получается, то и делают. Колдуны защищают императора и его семью от других колдунов, ставят на него охранные заклинания, делают охранные амулеты.
– Интересно, – хмыкнул возница. – Что получается? Колдуны нужны, чтобы защититься от других колдунов? Сам понимаешь, что сказал? А если взять и сжечь ВСЕХ колдунов? Уничтожить всех напрочь? И тогда что будет? Чистота, порядок, безопасность! Почему никто из властителей до сих пор до этого не додумался?
– Глупец, – усмехнулся Биргаз, – колдуны рождаются колдунами. Никто не знает, как это происходит и почему боги дают им такую силу. Как они могут отказаться от Силы, если боги даровали им это умение? И, если взяться уничтожать всех колдунов, как ты узнаешь, колдун он или нет? Вот сидит Иссар, а может, он черный колдун, который сейчас превратит твой член в бесполезную тряпочку?
Илар сжался, и в глазах у него потемнело от страха!
– Или вот мальчишка-раб, откуда ты знаешь, может, он тайный черный колдун и сейчас запустит тебе в живот колдовского червяка, который будет выедать твои внутренности, пока не вылезет у тебя из носа?
– Пакость какая! – Возница потеребил нос и подозрительно уставился на Дарана, ехидно улыбавшегося ему в лицо. – От этого поганца всего можно ожидать!
– Так вот, – продолжил Биргаз, – если начать гонения на колдунов, они просто скроют свои способности, уйдут в тень, но заниматься колдовством не перестанут, понимаешь? И кто тогда защитит от тайных колдунов, если явных колдунов не будет? Есть некая проблема – колдуны. Повлиять на их рождение или нерождение невозможно. Можно лишь максимально защититься от их действий, вот и все. С помощью самих же колдунов. И, кстати сказать, в истории было уже такое время, когда на колдунов устраивали гонения. Как ты и говорил, пытались уничтожить всех колдунов, которых обнаруживали. И чем закончилось?
– Чем? – переспросил возница. – И откуда ты все знаешь? Ты же вояка! А говоришь, как ученый!
– Глупец! Я лишь волею судьбы, волей богов стал стражником, охраняющим караваны. А ведь у меня за спиной школа воинских командиров, где нас учили не только воинским умениям и хорошим манерам, а еще наукам. Хороший командир должен уметь разбираться в науках, иначе он будет не командиром, а возчиком фургона.
– Врешь и не краснеешь, – хмыкнул возчик. – В эту школу берут только дворян! Я слышал о ней, даже жил одно время возле забора этой школы, – у нас там домик был, потом я его продал и переехал в место потише, задолбали беспрерывные трубы на подъем, на построение, на все, что угодно. Они даже испражняются по команде трубы, болваны!
– А кто тебе сказал, что я простолюдин? – ухмыльнулся Биргаз. – То, что я стражник, еще ничего не значит. Мой род обеднел, но когда-то мы были известной семьей! Оказали империи много услуг, воевали. И не наша вина, что мы обнищали, – в нашем мире честность и добросовестное служение не всегда находят благодарное вознаграждение. Увы…
– Это точно, – кивнул возница, – люди не ценят честность, в цене ныне хитрость, мошенничество и…
– Эй! Вы ушли в сторону! – вмешался Илар. – Ты рассказывал про гонения на колдунов! И что потом было? Что случилось, когда колдунов начали сжигать?
– Не только сжигать. Их топили, рубили головы, сажали на кол. За один год уничтожили сотни колдунов. Страна ликовала – ну как же, ее избавили от вселенского зла! Император Шусуан Третий – вот кто занялся избавлением мира от злых колдунов. Вот только через год он стал чахнуть. Что ни делали волшебники, лекари – ничего не помогало. А когда он в муках скончался, из него вылезло какое-то чудовище. Потом оказалось, что оно выело у него все внутренности. Как чудовище попало к нему внутрь – никто не знает. Только вот после его смерти наследник императора тут же объявил гонения на колдунов незаконными, призвал к себе на службу оставшихся в живых колдунов – если такие остались. Лишь через несколько лет эти самые колдуны решились к нему прийти, когда убедились, что волна гонений стихла. И с тех пор все идет так, как сейчас. Хотя… отголоски гонений на колдунов иногда проявляются в народе – были случаи, когда кого-то обвиняли в колдовстве, сжигали без суда и следствия. Когда в головы людей долго внедряешь мысль о том, что некие люди вредны государству, что они – зло, последствия этого могут разойтись по векам таким эхом, что искоренить до конца будет очень трудно. Прошло с тех пор… дайте боги память… около трехсот лет. Но до сих пор черный колдун – пугало для людей. Хотя нет ничего совсем черного или белого. Тот же волшебник-лекарь может такую пакость устроить вместо лечения, что взвоешь, если захочет, конечно. Ведь если умеешь лечить, то ты знаешь, как сделать, чтобы человек заболел? Так же? Впрочем, у волшебников есть клятва, которую они произносят, вступая в Орден лекарей, «Не навреди», так она именуется. Вот только все ли ее исполняют? Как ты проследишь? Все сложно в этом мире, ребята, все сложно.
– Странно… а почему я не читал об этом в книгах? – недоверчиво спросил Илар. – Нигде не сказано, что на колдунов были гонения и что потом их снова привлекли к служению империи. И что они работают при дворе.
– Хех… это уже твоя проблема – почему ты не читал! – улыбнулся Биргаз. – Видимо, мы с тобой читали разные книги. Меня учили в военном училище – лучшие преподаватели учили, как надо правильно управлять людьми. Кстати, ты хоть раз видел, чтобы у нас в караване были проблемы с охраной? Чтобы кто-то не вышел на службу или неподобающе себя вел? Все работает четко, все отлажено. Нужно уметь привлечь нужных людей, правильно организовать работу. Вот даже тебя я подобрал! С тобой веселее ехать. И тебе выгодно с нами путешествовать. Как я почувствовал, что тебя надо взять с собой? Просто почувствовал, и все тут. Это умение хорошего руководителя, но оно само по себе не появляется – этому учат, потом появляется опыт. А что касается колдунов, их и в армии используют, да. Как и лекарей. Колдуны могут напускать порчу на вражеских командиров. Мы уже давно ни с кем не воюем, империя занимает весь материк, но без бунтов не обходится, потому колдуны всегда нужны. Вообще же каждый человек в этом мире имеет свое назначение. Один вон фургоны водит, другой металлом торгует, третий охраняет тех и других. Каждый нужен!
– И мой папашка нужен? – угрюмо спросил Даран. – Который украл все наши с мамой деньги, пропил, проиграл их, а потом сбежал? ОН – зачем нужен?
– Интересный вопрос, мальчик, – серьезно посмотрел на него Биргаз, достал откуда-то из сумы веер и стал обмахиваться им, положив поводья на луку седла. – Я бы мог сказать просто – твой папаша нужен для того, чтобы удобрить куст с ягодами, которыми насытится вон та птица, больше он ни на что не годен. Но это не так. Или не совсем так. Увы, нам не дано проникнуть в замыслы богов. Может, твой папаша был нужен именно для того, чтобы обворовать вас, убежать, оставив без денег, чтобы вас продали в рабство, чтобы ты остался один, а потом встретил Илара и помог ему стать великим человеком? Или наоборот – чтобы ты рядом с ним стал великим человеком?
– Ненавижу богов, – Даран тяжело запыхтел, закусив губу, – гады они! Ненавижу!
– Нельзя так говорить, – назидательно сказал возчик, сплюнув на обочину и подняв плевком облачко пыли, тонкой, как женская пудра. – Они тебя накажут за богохульство!
– Неисповедимы замыслы богов, Даран, – продолжил Биргаз. – Мы можем ругать их, хвалить их, но это ничего не изменит. Мы для них будто игральные кости: кинул, и понеслись мы по столу, а какой стороной повернемся – не нам решать.
– А как же подношения в храмах? – шмыгнув носом, спросил мальчишка. – Я, когда мама болела, отнес в храм все, что у меня было. Просил Создателя помочь. Но она все равно умерла. Не помог. С тех пор не хожу в храмы. Может, я мало отнес? Или недостоин помощи?
– Я тебе кое-что скажу, только ты жрецам не рассказывай, – ухмыльнулся охранник. – По-моему, все эти храмы только жрецам и служат. Богам они на хрен не нужны, храмы-то, с их жрецами. Жрецы прикидываются, что они слуги богов, а на самом деле облапошивают таких, как мы. Как ты. Вот ты отнес деньги; если бы мать выздоровела, жрец бы сказал, что это заслуга его храма, его бога. А если умерла – значит, ты или она были недостойны или сумма мала. Плохо старались, мало молились.
– Именно так и сказал, – помрачнел Даран. – Недостойны мы милости богов, и все тут. Я ему сказал, что тогда его храм недостоин моей милости, и я больше тут не появлюсь!
– И что он сделал? – улыбнулся Биргаз. – Только не говори, что жрец стал тебя убеждать, укреплять в вере! Не сильно побил?
– Нет. Пинка дал и вышвырнул наружу, – хмыкнул Даран. – Я потом ночью ручку двери в храм вымазал в дерьме, смешанном с дегтем.
– Не отловили? – хихикнул Биргаз.
– Когда надо, я умею быть незаметным, – улыбнулся Даран. – Все в один голос сказали, что я из своей кладовки не выходил. Жрец приперся в трактир, вопил, тряс грязной рубахой – он не заметил и весь вывозился. Смеялись все, но хозяин все равно меня отлупил. На всякий случай. Но так, не сильно, без особого усердия.
– Ты опасный человек, а? – хохотнул Биргаз. – С тобой лучше не ссориться! Смотри, аккуратнее. В столице с рабами поступают круче. Провинция относится к рабству гораздо мягче – там понимают, что от тюрьмы да рабской доли не зарекаются, а столица… как бы это лучше сказать… большая, толстая, заевшаяся и наглая. Тот, у кого нет денег и связей, для столичных жителей суть грязь под ногами, ничтожество, недостойное внимания. А уж какой-то раб… могут убить, просто так, походя, если помешаешь пройти. А что? Заплатят твоему хозяину штраф, три золотых, и добавят в качестве штрафа за испорченное настроение еще столько же, и все на этом закончится. За охотничью собаку могут в темницу посадить, а за раба – только штраф. Учти это. Будь незаметнее, а когда находишься с хозяином, первый с чужими не заговаривай, говори только тогда, когда спросит, без дела ничего не говори, в разговор не вмешивайся – могут не понять. Там считается, что раб должен знать свое место. А его место – у ног хозяина, которые он должен вылизывать.
– Что-то мне уже не нравится эта самая столица, – вздохнул Даран, – звери какие-то, а не люди…
– Есть такое дело, – серьезно кивнул Биргаз, – я сам не из столицы и столичных жителей недолюбливаю. Вот, к примеру, Зерхель…
– Опять я, твою мать! – ругнулся возчик. – Ко мне-то чего докопался, зараза!
– …Зерхель, – невозмутимо продолжил охранник. – Посмотри, сколько у него гонора, сколько спеси, типичный столичный житель. А спроси у него: а чем ты славен? Ты умеешь петь, играть на далире, как Илар? Или ты знаменитый художник, поставляющий портреты императору? Или лицедей, играющий в императорском театре? Или великий воин, побеждающий всех на арене? Кто ты есть? Возчик. Но гонора! Как у королевских кошек. И вся столица такая. И люди-то не сказать, чтобы плохие, просто так принято жить, таков образ жизни у столичных людей. Потому мне всегда больше нравилась провинция – там люди погрубее, попроще. И подушевнее.
– Как отец Дарана, да? – злорадно хмыкнул возчик. – То-то душевный человек! Довел жену до смерти, бросил ребенка и свалил подальше! Душевный… душитель. А вот интересно, Даран, встретишь ты когда-нибудь своего отца… и что ты ему скажешь?
– Да он и не узнает небось его, – пожал блестящими, закованными в сталь могучими плечами Биргаз. – Он маленький совсем был, когда тот свалил. И что он может ему сказать? «Здравствуй, папа?» Зачем мальцу в ране грязным пальцем ковыряешься? Вот злой ты человек, Зерхель, злой!
– Ты зато добрый! – огрызнулся возчик. – Тебе легко быть добрым, когда с детства рос дворянином! А я вот с детства, как он, только рабом не был, нет. А так – тоже с малых лет работаю! И не тебе столичных людей пачкать! Они такие же, как все люди! Работают, живут, детей рожают. И дерьма хватает, и нормальных людей. Побогаче живут? Так в столице и цены выше! Кружка пива в полтора раза дороже, чем в придорожном трактире! Свинство, кстати! А вино, вино! Обложили императорским налогом – дороже в два раза, чем где-нибудь в провинциальном городишке!
– Тебя только цены на вино беспокоят? Мне лично на них плевать, – Биргаз усмехнулся и, оглянувшись на караван, добавил: – Я бы вообще задрал цены на пойло так, чтобы не купить вина было! Чтобы пьяницы не смогли купить этой гадости! А если бы сами стали вино делать – вешать! Может, тогда бы поменьше стало таких, как Даран. Несчастный мальчишка. Надеюсь, Даран, у тебя все будет хорошо.
– Все будет хорошо! – весело подмигнул Даран. – Иначе всем будет «Большой…» Ой! Хозяин, ну чего дерешься? Ничего не скажи уже!
– Спать буду, – ворчливо заявил Илар, показывая кулак Дарану. – Сиди и молчи!
– Молчу, молчу… – вздохнул мальчишка и вытянулся вдоль борта повозки на длинных ящиках с чушками металла. – Поговоришь тут, когда дерешься…
* * *
– Наконец-то! У меня уже зад болит сидеть на этих дурацких ящиках! Хозяин, возьми мне два матраса, я пострадал на этих ящиках, и мне нужен хороший отдых!
– Давно ли на соломенном тюфяке лежал и не курлыкал, а? Быстро же ты привык к хорошему!
– Нет, ну если есть возможность спать по-человечески, так почему не спать на мягких матрасах? Тем более что, если хорошо отдохну, буду лучше тебе служить!
– Это потому ты так хреново отстирал штанину в прошлый раз? Пятно так и осталось! Видимо, плохо поспал на жестком матрасе?
– Ты залил соусом так, что их кипятить нужно! Надо было отдать прачке, кипятить, а я где тебе кипячение возьму? Да и времени не было. Как это умудрился так изгадить хорошие штаны?
– А то ты не видел…
– Видел. Я все вижу. А вот ты не видишь, как я стараюсь, как мучаюсь, стирамши твои портки, залитые ушатами красного винного соуса! Матраса мне лишнего пожалел!
– Да будет тебе матрас, достал ты меня! – Илар, скривившись, выпрыгнул из фургона, остановившегося перед воротами. Он отсидел ногу, ее будто жгло от расходящейся по жилам крови, а еще раздражал Даран, ноющий последние два часа. Мальчишке не нравилось все, что он видел, паршивец так и напрашивался на трепку. Потому Илар, пребывая в отвратительном настроении, не сразу заметил толпу народа, стоящего возле входа в трактир. Они что-то обсуждали, на что-то смотрели, и за их спинами не было видно, на что именно.
Вообще-то Илару наплевать, на что они там смотрели, он предпочитал избегать скоплений людей, если это, конечно, были не слушатели в трактирном зале, но тут его будто кольнуло. Музыкант подошел к толпе, осторожно протиснулся, раздвинув зевак, и увидел, на что все смотрели.
На земле лежала молодая женщина в изорванном платье, даже не женщина, а девушка – примерно одних лет с Иларом или чуть младше. Открытые глаза покойницы смотрели в пространство, мимо человека, который стоял перед ней на коленях. Мужчина, чертами лица схожий с девушкой, горестно смотрел ей в лицо и молчал. Потом приподнял голову девушки, погладил волосы и осторожно закрыл ей глаза. Оправил платье на груди, на ногах, прикрыв голые, исцарапанные колени, и, повернувшись к толпе, глухо сказал:
– Кто?! Кто это сделал?!
Люди вокруг молчали, стихли даже перешептывания. Из толпы вышел человек лет пятидесяти, седой, нос его был слегка смещен вправо – возможно, нос ему сломали когда-то в драке. Вышедший встал перед убитым горем мужчиной и, откашлявшись, мрачно сказал:
– Ее нашли вон там, в кустах. Как там оказалась – никто не видел. Никто не знает, кто это сделал. Мне очень жаль, Иргин. Мне очень, очень жаль!
– Тебе жаль?! – яростно выдохнул мужчина, и его щека задергалась, будто изнутри хотел выбраться демон. – А я хочу убивать! Кто это сделал?! Я все равно найду, узнаю, кто это мог сделать, и тогда с живого сдеру кожу, слышишь?
– Слышу, – развел руками седой. – Только я при чем? Клянусь, мне очень, очень жаль. Такая красивая девочка, такая славная… мы ее все любили.
– Заткнись! – прохрипел мужчина. – Вы ее любили! Моя дочка… моя единственная, любимая дочка! А-а-а! – Мужчина страшно завыл, будто из него вытягивали внутренности, потом затих, и лишь плечи вздрагивали в бессильных рыданиях.
Илар повернулся и пошел прочь. Ему стало не по себе, девчонка оказалась похожа на мать Илара – глазами, лицом. Такой, наверное, была Лора в семнадцать лет. Впрочем, ей и сейчас на вид не более двадцати пяти.
Подойдя к фургону, Илар молча залез внутрь и уселся на ящики, раздумывая, что делать. Скорее всего, его выступление здесь не состоится. Сомнения подтвердил Даран, прибежавший от трактира, запыхавшийся и взволнованный:
– Хозяин, облом! Видел, что там было? Видел девчонку? Это дочь хозяина постоялого двора! Сегодня выступления точно не будет! Траур!
– Что там случилось? – хмуро спросил Илар. Он жалел девчонку, ему хотелось, чтобы убийцу нашли и наказали.
– Ее изнасиловали и задушили. Кто – неизвестно. Никто не знает. Трактирщик рвет и мечет, хочет найти убийцу. А эта мразь среди гостей, это точно. Трактирщик обещал двести золотых тому, кто укажет ему на убийцу!
– Теперь жди беды, – мрачно пробурчал Биргаз, подойдя сзади. – Найдут какого-нибудь раба, заставят сказать, что это он убил девчонку, и заберут двести золотых. Двести золотых – большая сумма, за эти деньги можно купить хороший дом в городке. Не большой, но… пригодный для жилья, с участком и колодцем. Или пару хороших лошадей и хороший фургон. Или… много чего, в общем. Для провинции – много. Очень много.
– Как это? – неприятно удивился Илар. – Как это можно заставить человека взять вину на себя? С какой стати он будет на себя наговаривать? Да еще в таком страшном преступлении…
– Молодой ты еще, – грустно усмехнулся возничий, слышавший разговор. – Много чего можно сделать, имея голову и не имея совести. Например, взять в заложники семью человека и заставить его сказать то, что нужно, – иначе все близкие умрут.
– А можно и по-другому, – кивнул Биргаз, – дать снадобье, нужное снадобье, приказать человеку, и он сам поверит, что он убийца. За двести золотых много что могут сделать. Что смотришь, Даран? Не встречал таких людей, которые за двести золотых сделают все, что угодно?
– Я встречал таких, которые и за золотой сделают все, что хочешь. И даже за десять серебреников, – криво усмехнулся мальчишка, – а то и дешевле. Что там двести золотых? Меня интересует, получу я сегодня два матраса или нет, хозяин?
– Жизнь идет дальше, – усмехнулся Биргаз, – у кого-то горе, а кто-то хочет поесть, попить, получить два матраса, чтобы было помягче. Это нормально. Ты опять снимешь комнату, Илар?
– Сниму. И ванну. Ну что же, пойдем добывать тебе два матраса.
– На вас брать чего-нибудь? – спросил Биргаз, снимая с коня седло. – Приходите в зал, как устроитесь. Я пирогов возьму, тут их хорошо пекут. Конечно, не так хорошо, как в Шересте, но тоже недурно.
* * *
– Хозяин, а, хозяин! Господин!
– Спи! Чего ты бубнишь?
– Хозяин – двести золотых! Хозяин!
– Отстань!
– Хозяин, это огромные деньги! В столице сгодятся! Можно дом купить, на окраине где-нибудь! Хозяин!
– Болван! Они все узнают, и как потом с ними путешествовать?
– А тебе не наплевать? Если они такие дураки – ты и без них обойдешься! Мы сами купим повозку! Еще лучше поедем! Я умею запрягать, распрягать, с лошадьми обходиться – чего они нам?
– А если на нас нападут? Разбойники? Помнишь, что в тот раз было? Я не уверен, что за нами не охотятся! А если кто еще узнает инструмент?
– Так ты же клеймо замазал, кто узнает? Это шанс, хозяин! Я слышал, что никто не показался – мол, он убил! Что касается разбойников, да ты их всех заморозишь! Ты их всех убьешь! Ты могучий чародей, чего боишься! Решайся!
– Никто не позарился на двести золотых. Люди здесь оказались лучше, чем вы про них думали…
– Ага. Особенно тот, кто ее задушил. Хозяин, ну?! Решайся! О-о-о… если бы я умел поднимать мертвых! Я бы сейчас пошел и…
– Даран, отстань!
– Хозяин, не отстану! Это шанс! Такой куш ты можешь никогда больше не получить! Хозяин! Решайся!
– И что я ему скажу? Как ты себе это представляешь?
– Не знаю. Но ты можешь. Ты умный. Ты сообразишь. Не мне же тебе указывать? Я еще маленький, глупый…
– Скотина ты, большая и хитрая. Сомневаюсь, что ты задержался бы в рабстве у хозяина, повзрослей еще года на три.
– Не задержался бы. Хозяин, не тяни время! Ты же никак не можешь решиться, хотя знаешь, что я прав! Нам деньжонки пригодятся, ты же знаешь! Нельзя упустить!
– Я не хочу этих денег, Даран. Это плохие деньги. Деньги на горе нельзя делать. Меня так мама учила.
– Меня тоже учила. Только мало учила. Некогда ей было учить – она то стирала господину, то удовлетворяла его прихоти. А прихотей было много. И он любил, чтобы я смотрел…
– Не надо, Даран… забудь… если можешь.
– Не могу. Когда-нибудь я вернусь туда и… но тебе лучше не знать. Хозяин, эти деньги ты получишь все равно как стражник городской стражи, как сыщик. Есть же сыщики у стражи – они расследуют преступления, разыскивают негодяев. Так вот считай, и ты такой сыщик. Расследуешь, получишь за это вознаграждение! Ты накажешь негодяя и заработаешь звонкие кружки из желтого металла – разве плохо? Сам подумай!
– Ладно, уговорил, – Илар, кряхтя, как старик, спустил ноги с кровати, взял со стула штаны и стал натягивать их, сопя и вздыхая. – Посмотрят на меня, как на идиота! Вот что я ему скажу? И далир оставлять нельзя – как бы не сперли! Ты-то не сможешь один защитить.
– С инструментом иди. Кто тебе запрещает носить его с собой? Иди, хозяин, иди! Можно, я с тобой пойду?
– Нет уж. Сиди тут. Любопытной Мурве на рынке нос прищемили – помнишь пословицу?
Илар натянул рубаху, куртку – ночью было прохладно, хотя ближе к югу стало гораздо теплее, взял чехол с далиром и повесил его на шею. Сунул в вещмешок Асмунг, предварительно впитав в себя заклинания. Набросил мешок на плечо. Постоял перед закрытой дверью, затем повернул ключ, распахнул дверь и осторожно выглянул в коридор.
Тишина, пусто – жильцы спали, в трактире было тихо – сегодня не до песен и танцев. Вытертая плетеная дорожка заглушала шаги, и музыкант направился к лестнице, ведущей на первый этаж, бросив Дарану, чтобы тот закрыл за ним дверь в комнату.
В зале полутемно, людей почти нет, и только в углу трое запоздавших гостей торопливо поглощали остывший ужин. Они дружно гремели вилками и явно торопились, то ли спешили лечь спать, то ли их попросили побыстрее освободить помещение – не до них.
Илар прошел туда, где располагались комнаты трактирщика, – все трактиры, или почти все, построены по одному проекту, потому ошибиться трудно. Вход в половину хозяина находится за прилавком, где обычно стоит подавальщик вина. Сейчас его не было на месте, видно, отлучился, нет и вышибалы, что вообще-то странно, вышибала обычно стоит до последнего клиента и, лишь когда все расходятся, покидает свой пост.
Вышибала и подавальщик обнаружились перед дверями комнаты в дальнем конце коридора на жилой хозяйской половине. Они что-то тихо обсуждали, а когда увидели Илара, вытаращились на него, будто увидели сказочное чудовище:
– Ты чего тут шастаешь?! Чего надо?!
Вышибала угрожающе выставил вперед тяжелую челюсть, взялся за короткую дубинку, обшитую кожей – она торчала за поясом, – и шагнул вперед, намереваясь вышвырнуть наглеца прочь из святая святых.
– Мне с хозяином поговорить! – быстро выговорил Илар, на всякий случай отодвигаясь назад. Вдруг врежет по чехлу с инструментом? Это была бы катастрофа.
– Хозяин не принимает. Вали отсюда! – Вышибала шагнул к Илару и уже вынул из-за пояса дубинку, когда у него за спиной раздался хриплый голос:
– Что здесь происходит? Кто это?
– Вот… придурок какой-то. Говорит, что хочет поговорить с тобой, хозяин. Я ему сказал, что ты не принимаешь.
– Что ему надо? Эй, тебе чего, парень?
– Я по поводу твоей дочери. Мы можем поговорить наедине?
– Уйдите. Оставьте нас одних.
– Хозяин, но…
– Уйдите, я сказал! Что не ясно?!
Вышибала протопал мимо, смерив Илара пристальным взглядом, за ним подавальщик, угрожающе сощуривший глаз, хлопнула дверь, ведущая в зал, и снова стало тихо.
Трактирщик выжидающе смотрел на Илара и молчал. Потом тяжело вздохнул и, покачав головой, сказал:
– Если ты пришел, чтобы стоять и молчать, – лучше уходи. И еще – если ты пришел, чтобы выманить у меня деньги, обмануть меня, советую трижды подумать. Последний, кто меня обманул, прожил всего день, и притом трудно прожил. Итак, что тебе надо? Что ты хочешь сказать насчет моей дочери?
– Господин Иргин – так тебя звать, да? Я Иссар…
– Мне плевать, как тебя зовут! – трактирщик сплюнул сквозь зубы. – Ближе к делу!
– Хочешь узнать, кто убил твою дочь?
– Издеваешься? Да я тебя сейчас…
– Стой. Я могу сделать так, что она сама тебе скажет. Вернее, мне.
– Как?! – Мужчина как-то сразу сдулся, будто сделался меньше ростом, съежился – понял. – Ты черный колдун? Что ты можешь сделать?
– Я же сказал – она сама расскажет, кто ее убил. Если его знает. Если не знает, опишет внешность. Расскажет все, что знает об убийце. Я сделаю это. Но! Ты должен молчать обо мне. Никому ни слова. Понимаешь? Никому ни слова! Если ты разболтаешь…
– Я понимаю, – хрипло выдохнул трактирщик, – ты напустишь на меня проклятье, и я умру в мучениях! Согласен! На все согласен!
Вообще-то Илар имел в виду совсем другое – он не собирался запугивать трактирщика. Он хотел просто попросить, чтобы тот его не сдал, потому что… Но, подумав, решил не разубеждать клиента. Пусть считает, что Илар – мерзкий черный колдун, который не остановится ни перед чем, лишь бы сохранить свою тайну. Так спокойнее…
– Веди меня к телу девушки. И проследи, чтобы никто нам не мешал.
– Никто не помешает! – Трактирщик подошел к двери, ведущей в зал, и запер ее на засов. Потом махнул рукой и повел Илара в комнату, из которой недавно вышел.
В комнате было жарко, удушливо пахло курительными палочками, дымящимися по углам. В оглавлении стола, на котором лежала девушка, находилась чаша, в ней – подношения богу смерти, который должен перенести душу покойницы на Небеса, – таков обычай. Статуэтка, изображающая бога в виде страшного чудовища, располагалась перед чашей, в которой виднелись монетки, гребешок, вероятно, принадлежащий девушке, ленточка, цветные пуговицы.
У Илара сжалось сердце – девушка действительно была похожа на его мать. Красивая. Лицо белое, как мел. Уже чистое, отмытое от крови и грязи. Красное платье невесты – она никогда не была замужем, значит, она невеста богов.
– Я могу остаться здесь? – глухо спросил мужчина, глядя на тело дочери.
– Конечно. Только отойди к стене. Стой, смотри и молчи, пока я не позволю говорить! – Илар сам удивился, какой у него вдруг прорезался властный, строгий голос.
Мужчина тут же повиновался и, отойдя к стене, оперся об нее спиной и стал внимательно следить за действиями незваного гостя.
Илар подошел к девушке, посмотрел в ее лицо и высвободил из своего мозга заклинание одушевления, отходя на всякий случай назад. Но… почти ничего не случилось. Девушка дернулась, вздрогнула и опять застыла на столе.
Илар ошеломленно посмотрел на покойницу и недоуменно покрутил головой:
– Не вышло. Я сейчас повторю!
Он достал из мешка Асмунг, минуту загружал в мозг заклинание, потом подошел к мертвой и выпустил колдовство.
Покойная вздрогнула, села на столе, подняла руку… и снова свалилась на спину, закатив открытые ранее глаза.
– Опять не вышло! – растерялся Илар. – Надо повторить!
Колдун мельком взглянул на молчащего отца девушки и тут же отвел глаза – тот был белым, не хуже покойницы, окаменевшим, как глыба. Илар чуял – еще немного, и тот выгонит мерзкого колдуна, издевающегося над дочерью.
Минута загрузки под хриплое прерывистое дыхание трактирщика, заклинание вылетает наружу, и… снова неудача! Девушка подергалась, но даже не села – опять колдовство не сработало!
– Хватит! Хватит уже! Ты не колдун, ты дерьмо! – взревел мужчина и шагнул к Илару, лихорадочно впитывающему заклинание. – Пошел вон, скотина! Мерзкая тварь!
Мужчина сгреб Илара за грудки и потащил к двери, когда тот выпустил очередной заряд со всей силой отчаяния, охватившего его душу.
Девушка медленно села, спустила ноги со стола и встала, глядя перед собой. Потом пошла на мужчин, застывших, как статуи борцов, подняла руки с растопыренными пальцами, явно не для того, чтобы погладить живых по головке.
Судя по книгам, мертвецы прямо-таки горели желанием придушить всех живых, что были с ними рядом. Илар мгновенно выпустил в девушку заклинание подчинения, но она не остановилась, а продолжала медленно идти к своим жертвам.
– Бежим, держимся от нее подальше, у меня опять не сработало. Сегодня не мой день, – задыхаясь, проговорил Илар.
– Доченька! Доченька, это я, папа! – Мужчина отпустил шею Илара и стал ждать, когда покойница подойдет. Он будто и не слышал, что колдун приказал бежать.
Илар забежал за стол, открыл Асмунг и стал загружать заклинание подчинения, спеша и не обращая внимания на то, как трактирщик храпит, пускает пену, умирая в стальных объятьях ожившей покойницы. Она выдавливала душу из отца, собираясь затем заняться несчастным колдунишкой, прогадившим все заклинания.
Сработало с третьего раза, когда трактирщик уже посинел и почти не дышал.
Илар приказал покойнице его отпустить и встать в угол, где та и застыла, как прекрасная статуя из бело-красного камня.
Трактирщик приходил в себя минут десять – захлебываясь воздухом, наконец-то попавшим в его многострадальное горло, хватаясь за шею и вращая глазами, как ненормальный. Успокоив дыхание, с трудом выдавил:
– Что это было? Почему она на меня напала? Я же ее отец! Я ее люблю!
– Ты болван! – не выдержал Илар. – Я сказал тебе – беги! Покойники всегда нападают на людей! Это закон природы! А у меня сегодня заклинания не срабатывают! Не мой сегодня день! Если бы не сработало в третий раз – ты бы встретился с нею уже на Небесах! Ну что, будешь спрашивать?
Трактирщик встал, пошатываясь и держась за стол, повернулся к покойнице, бесстрастно стоящей в углу, и хрипло подтвердил:
– Буду. Можно задавать ей вопросы?
– Секунду… как ее звать?
– Хеле. Хеле ее звать!
– Хеле, слышишь меня?
– Слышу. – Голос девушки был глух и негромок, трактирщик вздрогнул и замер.
– Сейчас отец будет тебя допрашивать. Ответь на все его вопросы. Спрашивай.
* * *
– Не может быть! Этого не может быть! – Трактирщик, ошеломленный и растерянный, потер лоб. – Я бы никогда в жизни на него не подумал! Я не верю! Это какой-то трюк! Он же ее жених! Нет, не может быть! Проклятый колдун, ты все придумал, это трюк! Ты сам за нее и говоришь! Я не верю! Я видел такой трюк в столице, когда комедиант говорил за куклу!
– Вот что, умник, я сейчас уйду к себе в комнату. Колдовство будет действовать еще часа три. У тебя есть время, чтобы вытащить сюда этого подонка и добиться правды. Уверен, как только он увидит девушку, сразу сознается. А вообще мне плевать, веришь ты или не веришь. Это правда, и это главное. Хеле, выполняй все, что скажет тебе отец. Но не выходи из этой комнаты и никому не говори про меня. Ты поняла?
– Поняла, – тихо пробормотала девушка.
– Трактирщик, я ушел. Теперь все в твоих руках. И не показывай ее никому. Надеюсь, у тебя хватит ума, чтобы сделать все как надо. Когда заклинание закончит действовать, она снова станет покойницей. Впрочем, она и так покойница. Увы. Все, до завтра.
Илар решительно шагнул к двери, вышел в коридор, подошел к двери в зал, отодвинул засов и под внимательными взглядами вышибалы и подавальщика пошел наверх, в свою комнату.
Даран, конечно, не спал. Он тут же открыл дверь на голос Илара, подпрыгивая от возбуждения, а когда колдун в трех словах обрисовал ситуацию, зашипел от возмущения:
– Проклятая деревенщина! Бестолочь! Он прогадит все дело! Надо было тебе остаться с ним, не сможет ведь раскрутить этого гада на признание! Денег не отдал?
– Мне плевать, – устало покачал головой Илар, – давай спать, а? Ну их всех на хрен. У меня сегодня был тяжелый день. Я даже не думал, что так устану. От переживаний устал, что ли? Все, спим.
Илар заснул почти мгновенно, лишь только его голова коснулась подушки. Даран еле растолкал его утром, и минуту музыкант не мог понять – где он и чего от него хотят. Потом поднялся, и через десять минут они были уже внизу, в зале, где завтракали охранники. Те были возбуждены, что-то громко обсуждали, а когда увидели Илара, стали махать ему рукой:
– Сюда! Пирогов отведай! Ты слышал историю? Прямо-таки баллада! – радостно шепнул Биргаз и усилием воли погасил улыбку. – Сегодня ночью нашли убийцу дочери трактирщика!
– И кто же он? – небрежно спросил Илар, сдерживая нервную дрожь.
– Друг жениха невесты! Он завидовал своему другу, был влюблен в дочку трактирщика, а еще больше – в деньги папаши! Изнасиловал девушку и убил! А жених так переживал, что повесился, а перед этим этого друга зарезал! Записку оставил, где все и написал: мол, вот убийца, а я жить без нее, без любимой, не могу! И вздернулся в конюшне! Вот это страсти! Вот это баллада! Сочини что-нибудь на эту тему!
– Настроения нет, – натужно улыбнулся Илар, отхлебнул из кружки горячего фруктового отвара и вскочил с места. – Пойду я, что-то неохота есть. Кажется, будто я на поминках.
– Нежный больно, – усмехнулся Биргаз, – но я понимаю! Покойник в доме! И не один. Многие боятся покойников как огня, ты не исключение. Шагай, я пирогов в дорогу возьму для тебя. Потом поешь, на ходу.
Илар благодарно кивнул, вышел за дверь и тут же наткнулся на трактирщика. Тот внимательно посмотрел в глаза Илару и незаметно сунул ему тяжелый, очень тяжелый мешочек, сразу оттянувший руку колдуна. Потом кивнул и тихо шепнул:
– Спасибо.
Повернулся и, не оглядываясь, ушел в трактир. И сразу забыл о черном колдуне, восстановившем справедливость. Илар сунул мешок за пазуху и побрел к фургону, лениво соображая, как объяснить караванщику происхождение денег, и вообще – стоит ли тому показывать эти деньги. Ничего не решив, остановился, посмотрел на небо, на солнце, касающееся краем горизонта, затем тихо сказал:
– Слышу все, не крадись.
– Неужто их было двое?
– Двое. Точно.
– Да зачем жениху?! Я не могу понять!
– А что тут не понять? Она хотела дать ему полный отлуп – парень изменял с ее же подружкой, все выплыло. А еще – он у папаши денег спер, они с ним какое-то там дело организовали, так жених спустил деньги, играя в кости. Она пригрозила, что все расскажет отцу и тот вздернет придурка за одно место, – все знали, какой крутой нрав у трактирщика. Ну вот они ее и заткнули. Все просто и сложно одновременно.
– Проклятые кости! Ненавижу игру в кости, – процедил сквозь зубы Даран. – Господин, никогда не играй в кости! Это про́клятая игра!
– Вероятно, да, – равнодушно сказал Илар и, шагая к фургону, добавил: – Набери нам свежей воды во фляги. День обещает быть жарким. И надо подумать, как пристроить деньги… что-то не хочется таскать с собой такую тяжесть.
