ГЛАВА 9
Перемена участи
Гошу не нужны сюрпризы. А они есть
Естественно, мы напряглись, когда восхитительная повозка старины Дончо неожиданно появилась на дороге — ни шума двигателя, ни предупреждающего сигнала. Он просто свернул с главной автострады налево и со скоростью черепахи поехал в нашу сторону.
Реакция была откровенно бурная — за оружие мы схватились, так и не успев закрепить самолёт, позиции заняли…
В отличие от членов экипажа, Дончо не был удивлён встречей.
Заходивший на посадку самолёт македонец увидел издалека и, зная тут каждый пятачок, быстро прикинул, куда мы могли плюхнуться, поэтому ехал целенаправленно. Местный житель, ничего удивительного, должны же на земле быть местные жители.
Удивительна была сама повозка, на которой он прикатил!
Грязно-серого цвета коняга флегматично тащила за собой старенький рыжий «Рено» шестидесятых годов выпуска. Кривоватые дышла были присобачены прямо к переднему мосту, снятому с какого-то тракторишки. Двигателя внутреннего сгорания в ретро-авто в принципе не было, зачем? Воплощение принципа разумной достаточности в условиях постапокалипсиса! Не надо гнаться за скоростью, не нужно рассчитывать упереть всё и сразу. Потихоньку, помаленьку… И никакого бензина, только овёс, господа автомобилисты.
Продуманность конструкции потрясала.
На крыше авто закреплён решётчатый экспедиционный багажник с высокими бортами — вот вам и кузовок на все случаи жизни. В лобовом стекле автораритета конструктор, а по совместительству и оператор кобылы предусмотрел неровный вырез, куда просовывались вожжи. Как он только резал гнутый триплекс… С тыла тоже имелась прорезь, но уже совсем иного назначения. Чуть позже я заметил на заднем сиденье бывшего авто древний кара-мультук, даже не понял: там патроны или он шомполом возюкает, забивая заряд в ствол? Тачанка, да и только. Балканская.
Мирный такой с виду, домашний, как сельский врач…
Вечная загадка: откуда у Пятачка дома ружьё?
Подсказываю: континентальная жизнь заставляет тутошних обитателей Балкан, в отличие от островитян, чтить американскую поговорку: «Если оружие будет вне закона, только люди вне закона будут иметь оружие».
Из кабины, аккуратно закрыв за собой скрипнувшую дверцу, степенно выбрался дедок в соломенной шляпе. Обстоятельно оглядев всё вокруг, он тихо крякнул и покачал головой. Два шага в нашу сторону — шляпа приподнята, — представился по имени.
Очень рады, здравствуй, друг Дончо!
Подойдя ближе, дед крепко поздоровался с каждым за руку.
Колоритный чувак. Седая подстриженная борода, а усы угольно-чёрные, забавно! Одет был Дончо практично, что называется, по-рабочему: застиранный джинсовый полукомбинезон, контрастно модные кеды, на шее повязан красный ковбойский платок с огурцами. Европейский такой колхозник-изобретатель, техническая душа села, владелец транспорта нового типа. Ну а как ещё это чудо оценить — удобно ведь! Мягкие сиденья, остекление, рессоры. Тепло и сухо.
Если серьезно, рациональное зерно в таком решении есть.
Выглядел старик спокойно, но в глазах его читалась тревога неясного происхождения. Ани что-то коротко спросила, в ответ дед разразился длинной речью на языке, который вызвал у меня генетическую ностальгию! Послышалось что-то родное, древнее, безнаследно забытое… Многие слова ловишь по смыслу, а вот словосочетания из них не складываются.
— Понятно. Сообщить что-то хочет, — догадливо молвила Одинцова, откладывая на землю железную холеру в форме штопора, именно такие штукенции мы и вкручивали в землю для крепления «Бонанзы».
— Что ты говоришь! — делано изумился я. — Понятно, что ничего не понятно… Сдаётся мне, дедок собирается нам поведать не совсем приятные новости. Ани, кто у нас в экипаже лингвист-полиглот? Вот и давай, вникай, общайся! А мы пока закончим треножить самоль, да, Свет?
— Не закончим. Подождём перевода. — Светка с тревогой посмотрела на небо, где уже конкретно нависало, собираясь вмазать по долине всей мощью. — Только лучше бы он меня не пугал, сейчас лететь очень рискованно.
Одна фраза, другая, и вскоре между собеседниками пошёл неспешный разговор. Ани уже бывала в Македонии, в Скопье. Светка ездила в Румынию. Я — в Черногорию и Албанию, три раза в Грецию. Да мы тут почти свои, балканские люди! Чтобы не мешать собеседникам, отошли подальше.
Непогода приближалась, пора искать убежище.
— Холодный, — сказала Светка.
— Кто?
— Фронт холодный. Выглядит как стена темных кучево-дождевых облаков.
— И что?
— Ничё, ёлки! Шубы готовь, Санин… Что ж не схватил парочку, когда пролетали над Касторией? Ждём проливного дождя с грозой, а то и ливня с сильным ветром. Температура резко упадёт. В общем, хреново будет.
— Зацепит?
— Грозовые облака не всегда идут по ветрам, особенно в горной местности, поэтому перемещение угадать сложно, — пожала плечами лётчица. — Надо следить за силой и направлением.
Набычившийся на грешную землю тёмный грозовой фронт поднимался всё выше и выше, выталкивая из синюшной стены контрастно вырисовывающиеся башни. В стене облаков тут и там полыхали вспышки молний — словно зенитные снаряды рвутся! Вскоре послышался шум далёкого грома, сразу несколько разрядов ударили по долине акустическими волнами. Да уж, мощная облачность, на нашу душу хватит.
— Ну что там она?
— Идёт уже, Гош.
Подскочила возбуждённая Анька, видно, что волнуется после новостей.
— Надо же, который раз удивляюсь, насколько македонский язык близок болгарскому… Раньше городок болгарам принадлежал, кстати. Ребята, вы представляете, в этом городке Ванга родилась! — выплеснула она самые главные сведения.
Зашибись разведка проведена!
Одесситка в удивлении вскинула брови домиком:
— Что ты говоришь… Та самая?! Ведунья?
— Вы куда?! На хрен нам тут какая-то Ванга?! Грёбаный насос, ещё одну бабку вспомнили! — не на шутку психанул я. — Самую главную Чёрную Бабку! Потом об этом поговорите, ты по делу давай!
Ани с сожалением посмотрела на Одинцову, та на неё, и обе значительно загримировались; девчонки быстро поняли, что я прав насчёт приватной женской болтовни.
Посланец мира продолжил:
— Ребята, тут такое дело… Надо загнать самолёт в ангар молочной фермы, причём срочно. Он пустой, места там много! Всё остальное расскажу позже. Сейчас подъедет Оливер, это его младший брат, поможет нам.
Я посмотрел на Дончо, который уже махал кому-то рукой. Ага, велосипедист на дороге! И тоже в соломенной шляпе.
— Дончо говорит, что обязательно будет град. Причём крупный! Надо торопиться, македонцы подсобят, втроём закатывать «Бонанзу» будет тяжко, так ведь?
Одинцова, услышав про град необычайной мощности, сразу заволновалась, даже побледнела, как мне показалось. Я тоже занервничал — а кто бы нет?
Допустить, чтобы небесные ледяшки разрушили самолёт?
— Очень крупный, с куриное яйцо, тут такой бывает.
В своей жизни я всего один раз видел подобный град, в далёком детстве, будучи послан родителями на летний отстой в деревню. Однако хорошо помню, как взрывался шифер на крыше новенького сарая, а дед всё сидел на веранде, угрюмо смотрел во двор и периодически хлопал рюмочку самогона под ржаной с солью.
Такие льдины, даже если и не прошьют плоскости, то остекление кабины запросто повредить могут. Нет уж, нет уж!
— Где тот ангар, говоришь?
Как оказалось, молчаливый родственник Дончо работал на ферме сторожем, поэтому ключи у него имелись. Не теряя времени, Одинцова залезла в кабину и своим ходом метров двести подводила самолёт по идеально подстриженному газону. Похоже, ферма принадлежала не македонцам, а кому-то из соседей по Евросоюзу.
Длинный бородчатый ключ открыл нишу сбоку от ворот, давая возможность выдвинуть щеколду запора. Страх за аэроплан придал сил, и вскоре мы всем кагалом вкатили «Бонанзу» под крышу просторного склада, пока что оставив широкие распашные ворота открытыми. Длинные узкие окна под потолком пропускали внутрь достаточно света.
— Македонцы сейчас уедут, хозяйство не бросишь.
— Понятно, чего там… Ань, как он вообще?
— Хороший дядька. Поболтать любит.
— Надо штопора собрать, — напомнила лётчица.
Чудо-повозка стояла на улице рядом с открытыми воротами. Закончив дела, я тщательно вымыл и осторожно вытер руки (опять саданул сбитый палец!), посмотрел на самолёт, замерший в глубине ангара, и подошёл поближе к «реношке» — тянет посмотреть ещё разок на такой шедевр!
Старая лошадь стояла спокойно, даже глазом не покосив в мою сторону. И не коси, родная, не надо, я тебя боюсь. Извини уж, не крестьянин. Гош — северный тюлень, к лошадям без привычки. Тачанка у тебя зачётная, но не дай бог тебе махновцев повстречать в чистом поле…
Оливер, от которого за всё время совместных трудов я не услышал ни слова, кроме первоначального приветствия, старательно прикручивал новенький китайский велосипед к багажнику «Рено». По виду — человек тихий, чуть-чуть не от мира сего. В нем было что-то матричное, без окраса. Глаза его иногда словно закатываются, и тогда кажется, что он витает в высоких материях балканской философии.
Брательник Дончо был одет в достаточно тёплый свитер и джинсы. Не первый раз вижу и всегда удивляюсь! Сейчас ладно, похолодало на улице… Но держу пари: он же и на солнце так ходит! В Греции часто наблюдал, как при жаре под тридцать местные женщины щеголяют в вязаных кофточках. Ты в шортах паришься, а они в шерсти зябнут.
Подошёл и Дончо с пластиковым пакетом в руках. Присев на красный пожарный ящик возле стены, он хлопнул ладонью рядом с собой и протянул тёмно-зеленую бутылку.
— Помогне себе си, дечко!
Чего? Какая ещё «дечко», что он сказал? Ну не купить же предлагает. Я взял — бутылка почти холодная. Присел, рассматривая незнакомую этикетку с надписью «Златен Даб» и осенним дубовым листом внизу этикетки. Пивас!
— Спасибо, Дончо!
— Обидете се! Вкусен пиво!
Оказывается, меня давно мучила жажда, так что вовремя предложенное прохладное пивко полетело в пересохшее горло, как в водопад. На вкус местный напиток был горьковатым. Послевкусие вообще задница — словно сгрыз кусочек дубовой коры. Строго на любителя и ни разу не hand made, конвейерный разводняк для приезжих.
— Како?
Я дипломатически поднял кверху большой палец.
— Добро! — Довольный дед хлопнул себя по ляжкам, с усилием встал, передал мне позвякивающий пакет и выглянул наружу.
Ветерок-то поднимается, вовремя мы технику спрятали, спасибо, мужики!
По крыше ангара хлопнули первые холодные капли, Дончо что-то сказал брату, и македонцы заторопились. Напоследок рационализатор попрощался с нами, сообщив, что появится утром, перекинулся с Ани несколькими быстрыми фразами, ещё и на ухо что-то прошептал, чёрт сластолюбивый!
Перед тем как захлопнуть дверь чудо-экипажа, Дончо повернул голову ко мне и весело крикнул:
— Вкусен пиво! Но руски льубов вотка!
Всё-то ты про нас знаешь… Если задержимся тут по непогоде, то и водку найдём, не заржавеет. Будет вам «русские идут».
Местные уехали, а минут через десять в долине начался сильнейший ливень, но не тёплый тропический, а ледяной, колючий, северный. Потоки воды изо всей силы лупили по гофрированной металлической крыше, пытаясь найти в ней щели, над головой зашумело, стук капель сливался в неприятный серый шум. Так, ребята, ворота надо закрывать!
Остановившись в проёме, я какое-то время смотрел на стекающие с узкого козырька потоки небесного гнева. Уже подтягивая вторую створку, решил: пока дождь не набрал полную силу, надо поглядеть на стихию, оценить глубину проблемы.
Светка пошла за мной. И понятно: если у меня интерес праздный, то лётчица хочет оценить обстановку профессионально.
Вымокли сразу.
На фоне быстро темнеющих небес в огненной пляске полыхали молнии. Разряды, подходившие всё ближе к городку, были такой силы, что вспышки слепили глаза, а удары раскатистого грома, многократно усиленного отражением от склонов, заставляли стены строения вибрировать.
Практически убитое поселение ещё можно было увидеть.
Типичный балканский городок, сколько таких проплыло под крыльями…
Когда-то в Струмице было сонно, атмосферно и по-хорошему провинциально. Дома с окнами без штор, лишь деревянные наружные жалюзи, скамеечки, тощие кошки, милые зелёные дворики, где было так прохладно в жару! Теперь — мертвенно, страшное пожарище завладело большей частью картины.
Уютные, словно игрушечные, домики уцелевшей части Струмицы на окрестных холмах сжались в узкие мощёные улочки, обычные для этих мест. Их вовсю избивали тугие струи ливня. На земле моментально начали образовываться большие лужи, трава газона покрылась увеличивающимися на глазах свинцовыми пятнами. Вода прибывала по секундам и ещё стояла на месте, только начиная пробивать путь к стокам вдоль дорог.
Не затопит, тут кругом уклоны.
— Облом! Глубина фронта большая, так что скоро не кончится! — проорала Одинцова, прикрывая глаза рукой.
Раскалённым магнием полыхнула особо сильная молния, значит, сейчас бабахнет крепко! Пора ховаться, пусть свирепствует без нас.
Внутри склада было сухо и ещё тепло.
— Садитесь, я чай вскипятила, — сообщила Ани.
Стулья-то она откуда взяла, да ещё и со стильным столиком в придачу? А, понял, в дальнем конце виднеется открытая дверь, где находится что-то типа офиса завскладом. Между прочим, сам склад подчищен до состояния ещё не открывшегося, братовья мародёрское дело знают туго, своё не проспят. Да и бидонов под уличным навесом подозрительно мало, не фермерское количество.
— Ну, давай, рассказывай, родная, — предложил я, сделав первый горячий глоток.
Знал бы, что она расскажет…
Понятно, это местный райцентр.
В достопримечательностях у города имеется озеро Дойран, река Струмица, она же Струмешница, впадающая в Эгейское море, неработающий кинотеатр, который никто не думает запускать снова, и тот самый современный торговый центр «Глобал» с остеклением на весь фасад, что я увидел с воздуха. Единственный на всю Струминскую общину.
Я мог бы и не вникать в эту часть пересказа, уже хорошо представляя себе балканские реалии… «Вы не поверите, господа туристы, но когда-то, во времена единой Югославии — её разбомбили и разодрали, если вы не знаете, — здесь работало множество разных фабрик и мастерских! Мы так хорошо жили! А теперь хрен… Большую часть предприятий закономерно добили буржуи Евросоюза, в экономике полный упадок! Но мы держимся и по-прежнему рвёмся в единую Европу!»
Генетически провинциальная Македония и до того была далеко не передовой республикой бывшей Югославии, а перед днём «G» чуть ли не агонизировала. Тем не менее в городке было много кафешек, народ карбофос с горя не пил, под фуры не кидался, а вот пиво дули буквально все. Работы на всех не хватало, поэтому центр городка всегда был заполнен людьми, выходящими из дома, чтобы чисто посплетничать. Кафешки никогда не пустели.
Опять загадка: как это у них получалось?
Множество маленьких магазинов, товар на полках в основном турецкий, гораздо реже — местного производства. Цены на всё смешные, но и качество товара соответственное. Кондиционер в гостиницах — редкость, ванна в номере — небывальщина. Улицы чистотой не блещут, правда, в центре всё культурно. На окраинах много заброшенных зданий. В горах периодически вспыхивают летние пожары, их лениво тушат с помощью маленьких жёлтых самолётов, вот тут эти пташки и присаживаются.
Общая проблема всех Балкан, а теперь уже и всей Европы — албанский вопрос, решить который не смогли и здесь. Как и везде, местные цыгане так же пристают и пачкают лобовые стекла неосмотрительно остановившихся машин. Безработица страшная. В центровых местах, куда забредают сезонные туристы, болтаются целые бригады попрошаек, состоящие в основном из нагловатых молодых лбов. И они не просят милостыню, они тупо требуют!
Всё-таки насколько на Корфу лучше, там я попрошаек не видел ни разу. Как и бичей.
Прислушиваясь краем уха к торопливому пересказу вводной части и уточняющим вопросам Одинцовой, я с удовлетворением отметил: так и есть, всё угадал!
— Ань, сколько выжило?
— Дончо говорит, что человек сорок на всю округу. Всего.
Безумная пропорция! Сколько тут жило до войны, тысяч пятьдесят?
— Ребята, теперь по-настоящему плохое…
Мы со Светкой сразу выпрямились.
Отчего-то понятно: сказала не для красного словца, новости действительно кислые.
— В окрестностях объявилась Албанская национальная армия.
Грёбаный насос! Слетелись, падальщики.
— Что за армия?
— Большая банда? — спросил я, не торопясь отвечать на закономерный вопрос Светки. Потом поясню, в красках.
— Большая, Гош, особенно по нынешним временам. Дончо говорит, что албанцев человек двадцать.
Албанская национальная армия — это отмороженные партизаны, тайная организация.
Я мог убедиться лично: чаще всего албанцы, живущие в самой Албании, выгодно отличаются от соплеменников за пределами метрополии — нормальные люди! Словно всю мразь специально отжали за речку через сито… Но дело тут в другом: легендарный албанский правитель Энвер Ходжа был тот ещё бубен-барабанщик в части религиозной принадлежности подданных, вваливал всем подряд, и потому от него в своё время свалила наиболее озлобленная и радикально настроенная часть населения. Теперь партизанят по всем Балканам.
Основная цель АНА — создание Великой Албании, что нисколько не мешает им заниматься контрабандой, наркотой, работорговлей, этническими чистками и прочими мерзостями. Терроризм — обычная практика. Заходит, например, небольшая группа в село, захватывает людей и заявляет, что если прибывшие подразделения вооружённых сил и полиции не уйдут, то начнётся полное уничтожение славянского населения. Вооружены хорошо, бывало, что после боя и последующего уничтожения банды в схронах находили даже «Стингеры»!
Гасили их всегда жёстко, чем занималась в основном македонская и албанская полиции, а в последнее время к операциям эпизодически подключались силы KFOR, закрывающие бандам путь в Косово, похоже, вольные албанцы уже всех достали, даже соотечественников на родине. Они же и рассказывали, что в Сербии эти бандиты не балуются, знают, что там с ними церемониться не будут.
А тут гасили, да не погасили.
Это очень плохая новость! Дончо, брат, ты нас не порадовал.
— Они же вроде на севере оперировали, что им тут делать?
— К морю спускаются, Гош, — грустно заметила Ани.
Значит, насчёт побережий я тоже угадал. Займут для начала какой-нибудь пансионат, пополнят ряды соотечественниками и начнут пиратствовать, щипая объекты на побережье и плывущих на яхтах одиночных романтиков, решивших, что они сумеют добраться до дому морем. И так будет продолжаться, пока им не свернут голову конкурирующие турки или остатки греческих ВМФ.
— Кто главарь?
— Некий Джак.
Ну и имечко тебе дали родители!
— Три дня назад люди Джака осквернили православную церковь на вершине горы неподалёку отсюда. Там выжил-то всего один монах, его убили. На стенах написали: «Etnik Albania»… Сосед Дончо поехал туда, хотел отвезти немного еды, вот и увидел.
Одинцова тихо охнула.
Я в очередной раз ощутил, как тесна Европа. И места вроде не туристические, и горы вокруг практически дикие, а спрятаться негде.
— Гнездо где?
— В Радовище.
— Далеко отсюда?
— Не смотрела ещё.
Я не стал материться, встал и молча полез в «Бонанзу».
— Девчата, кружки уберите. — На освободившийся столик легла уже прилично помятая карта. — Так, ну и где это гадское Радовище?
Искомое предгорное поселение, временно приютившее бандгруппу, готовую к броску на юг, обнаружилось в двадцати семи километрах к северо-западу от Струмицы. Двадцать минут неторопливой езды по шоссе.
За-ши-бись!
— То есть Дончо приезжал не только для того, чтобы предупредить нас о возможном граде, но и предложить спрятать машину от чужих глаз? — Мне уже порядком надоело догадываться. Не самое любимое занятие: в последнее время мои догадки вскрывают исключительно негатив, пусть кто-нибудь другой озвучит.
— Точно, Егор, не только, — невесело ответила медик группы. — Град, конечно, важно, но албанцы тоже не слепые… Этот сраный Джак со товарищи запросто мог нас засечь.
Всё шибче и шибче, после услышанного в голову полезли новые тревоги.
— Двадцать семь километров, мы не прятались, ещё и кружили над Струмицей на небольшой высоте, — прикинул я. — Между городом и Радовищем лежит выступ хребта высотой триста восемьдесят метров, нас было видно, пока не опустились ниже ста пятидесяти, ну, это я так, примерно… Могли не заметить!
— А если дозор? Или кто-нибудь из местных вложит? — заспорила Светка.
— Перед штормом не поедут. Дончо говорит, что в горах, да в такую непогоду даже сумасшедший из дома не высунется, — попыталась успокоить нас Ани.
Я вопросительно посмотрел на пилота — скажешь чего обнадёживающего, птица? Та медленно покачала головой.
— Судя по всему, фронт пройдёт не скоро, к тому времени уже совсем стемнеет. Он вообще может проходить до самой ночи! Так что рейс откладывается как минимум до утра, если ещё чего-нибудь плохого не узнаем.
Гадская канитель, опять все планы насмарку!
Надо ли было вообще столь тщательно и долго планировать, Гош?
Готовились, высчитывали, изучали, неторопливо искали подходящий катер, и тут нежданная поправка: самолет на полосе, плиз! Начали всё заново: полный набор геморятины, поиск данных, проработка другого маршрута, и снова — бац! Придурочный Шпора подступает к рубежам, надо рвать когти побыстрей… Потом шторм и заблаговременная посадка, вроде бы всё по уму, такое предусматривалось. Так и здесь не прёт, по округе отмороженные албанцы рыщут!
Может, надо было действовать тупее, решительнее, если вообще не идти напролом? Что-то не приводят долгие сборы к желаемому результату.
— Четыре часа по крейсерской скорости, говоришь? Ну-ну.
— Слышь, Санин, поцелуй дверной пробой! Не понимаешь что ли — форс-мажор!
— Да всё я понимаю! Извини, не хотел…
Как же всё это не вовремя!
— Гош, надо бы прикинуть, как обороняться будем, — предложила Света, оглянувшись в поисках поддержки к москвичке. Та решительно кивнула. — Македонцы не помогут, им тут жить.
Ну вы только посмотрите на них, отважные какие! Воевать готовы!
— Девочки, вы что, серьёзно?
— Ты же служил! Должен знать все эти, как там… тактики и способы! — подбодрила меня Анька.
Тут меня пробрало по-настоящему.
— Ты вообще в своём уме, родная? Откуда мне знать способы борьбы с партизанами? Меня учили воевать против регулярной армии потенциального противника, а не против террористов, и это было много лет назад! Я мирный инженер-металлург, неплохой специалист, между прочим! Могу профессионально рассказать о флотации и электролизе никеля, о конверторах, печах Ванюкова, взвешенной плавки и рудно-термических, о горных переделах… Тактика, бляха! Как я буду воевать с албанскими головорезами, имея в подчинении двух сдуревших баб и один нормальный ствол? Атас, какой спецназ: курортник-норильчанин с завода, отмороженная одесситка-лётчица и недоучившаяся москвичка, ломающая квадры! Может, сразу застрелимся, чего зазря корячиться?
Знаете, чем сильна женщина? Она моментально адаптируется к текущей ситуации и умеет вовремя сделать шаг назад. Редкий мужчина может сказать: «Я был не прав», на том и горим, бедолаги… Чёрт, аж всхлипнуть захотелось.
— Егор, да мы же просто так, для порядка! Не волнуйся, никто тебе не предлагает под пули лезть. Но ведь надо что-то делать!
— Надо, — признал я, постепенно успокаиваясь. Я вообще быстро успокаиваюсь. — Куда денемся, и постреляем, если придётся.
Ты, Гош, не такой уж и мирный, если разобраться. Три трупа на совести, немного людей могут похвастаться таким паскудным достижением.
— Думать будем.
Вот тебе и пасторальная некогда Струмица! Вот тебе и ехал грека через реку… Сунул в реку руку, остолоп, а там сидит Бешеный Джак Рак. Ещё не цап, но вполне готов к такому губительному действию.
Продолжать Анька не стала — всё уже понятно, так что какое-то время мы так и сидели молча. А через минуту по металлу крыши словно врезали очередью из крупнокалиберного пулемёта — и пошла канонада! Грохот в помещении стоял такой, что разговаривать было невозможно. Похоже, Дончо не прогнал, град действительно зверский.
— Пойду-ка на улицу гляну. — Я, по-старчески кряхтя, поднялся, заставив стул жалобно скрипнуть, как раз под настроение. Даже силы оставили, что за невезуха такая прёт…
— Оно тебе надо, Гош? Отрикошетит льдиной по лбу, а мне потом лечи, — нахмурилась подруга.
— Действительно, Санин, не дури!
— И пусть отрикошетит, может, умным стану.
Молнии, чудовищными змеями извиваясь в грозовых сумерках, уже больше похожих на ночную тьму, полыхали то слева, то справа, лишний раз заставляя представить, насколько разрушительной мощью обладает матушка-природа. Если захочет, если решит, что люди ей мешают обустраивать планету, то уничтожит человечество на раз.
Вот только природа, чему я искренне удивлён, всё ещё не захотела, мы сами решили уничтожить себя. С особой выдумкой.
Поляна перед фермой была усыпана белым, на траве лежал ковёр из ледяных шариков, похожих на мячики для гольфа. Вспомнилось: как-то раз в поездках по сельским района Корфу я слегонца заплутал. Заехал на какой-то богом забытый пляж, море у берега мелкое, вода мутная от поднятого лёгким штормом песка. На берегу под зонтиком лежал лохматый собак, вдалеке виднелся пустой бар со скучающим хозяином — тоска такая, что останавливаться не стал. Поехав назад другой дорогой, потыкался, то и дело сдавая задом на узких просёлках, и кое-как выбрался к перекрёстку, возле которого стоял маленький сельский магазин. Деревеньки рядом не было, одни столетние оливы с сетками для сбора плодов.
Возле входа — два больших зонта с рекламой «Амстел», столики. Самый новый заняли три пожилых грека. Рядом стоял любовно прокачанный «Самурай», выкрашенный под милитари. Даже сфотал! Багажник был закрыт металлом, отчего машинка стала похожа на броневичок, лобовое стекло опущено и закреплено на капоте. Перекинулся приветствиями, чуть поболтал, с любезного согласия скучающего хозяина посидел за рулём раритета. Потом, не скрывая любопытства, зашёл в тесное помещение. Сельские магазины всегда интересны, ибо отражают настоящую жизнь острова.
Слева у входа стояло большое пластиковое ведро.
Флажок с незнакомой эмблемой был воткнут в кучу шариков для гольфа. И прайс: шесть евро за десяток. У меня даже возникло дурное желание купить горсть — странно, я ведь гольф не люблю, ха-ха! Ну, вышел, сел, а сам думаю: кто их покупает? Полей не видно, ресортов и богатых усадеб тоже. Сами играют?
К чему рассказал? А вот к чему: меньше слушайте тех, кто, побывав где-то наскоком, позже корчит из себя специалиста. Для того чтобы узнать, как и чем на самом деле живут люди, надо пожить в глубинке, а не поквасить недельку на курорте.
Поливало комбинированно.
Тяжёлые градины летели вместе с косым дождём, врезаясь в густую сочную траву, способную неплохо гасить энергию удара. И всё равно подскакивает! Осторожно выглядывая в щель приоткрытой двери, я заворожённо смотрел на запоздалую попытку избиения бестолковых двуногих.
— Гош, дай глянуть!
Девчонки стояли позади, дожидаясь своей очереди. Вот он, пример адаптивности.
— Смотрите.
За стеной что-то звенело. Похоже, стёкла фасада здания не выдержали. Ветер поднялся приличный, градины падают под углом, благодаря чему перед воротами ангара почти чисто. А вот с обратной стороны — жесть.
Сверкнула очередная молния, прочертив перед глазами убийственный зигзаг, отдельно стоящее дерево на той стороне дороги раскололось пополам! Полыхнуло и тут же погасло под дождём и ударами градин пламя сгорающей листвы.
— Не-а, не поедут, — решила Ани. — Даже если дебилы.
Очевидно, но не успокаивает.
Глядя на разгул стихии, я думал о другом: стоит ли доверять старине Дончо? Новый опыт подсказывает: не стоит, не те времена. Что, если разыгранная братовьями сцена встречи бедолаг добрыми местными жителями есть лишь способ загнать нас в ловушку? Если так, то дело сделано: русские безропотно заглотили наживку, исправный самолёт надёжно заперт в сухом помещении. Экипаж — вот он, ешь его с маслом, пистолет к виску, и полетят куда скажут. Поболтали, поулыбались, пивком угостили — пусть незваные пришельцы с неба спят сладким сном, есть время после прохода фронта съездить к Джаку и сдать нас с потрохами.
Ведь мы чужие на этой земле. «Боги сказали: убей всех, Хачита. И тебя, Колорадо, тоже. Ты не апач».
Поделился невесёлыми мыслями с девчатами, те поначалу тоже подкисли, однако почти сразу же выдвинули контраргументы.
— И всё-таки оно не так, — первой высказалась Одинцова. — Конечно, за уши притянуть можно… Только не могу я предположить дружбу македонцев с албанскими террористами.
— А он точно македонец? — спросил я.
— Уверена на все сто! — ответила Ани. — Албанский язык особый, происходит от исчезнувшего иллирийского, поэтому соседям их понять не дано. Дончо — славянин, это сразу чувствуется по речи. Никакого акцента.
— Хорошо. Давайте предположим, что здесь не дружба, а кабала.
— Раб только выполняет, а не помогает, это ещё древние римляне знали, — тут же возразила напарница.
Тот-то и оно! Спящие до поры межнациональные тёрки на Балканах периодически перерастали в напряжение чудовищной силы, приводящее к такой резне, что доставалось всем подряд! И эта скорбная практика длится столетиями, никто не забыт, и ничто не забыто. Не должен македонец помогать бандитам-албанцам. Вот если бы это был мирный сосед по улице, тогда другое дело, допустить можно.
Наврал Дончо про Джака? Нет. Значит, албанец не добрый сосед.
— Если дедок провокатор, то мы их не обманем, ежу понятно. Если же он говорил правду, то можно поизгаляться. Например, поставить на дороге какой-нибудь автомобиль или прицеп, краем, под углом. Точно! Будет явный знак: самолёт здесь сесть не мог! — предложила возбуждённая москвичка, стараясь высунуться под град.
Посмотреть хочет где что стоит, пора девку тормозить. С присущей армянам горячностью и готовностью к действию, когда внутреннее решение уже принято, она собиралась подкреплять идею конкретными предложениями.
— Ань, куда ты! Мне, что ли, лечить тебя после удара айсбергом? — ехидно спросил я подругу, затягивая за рукав внутрь.
— Опять ловушка! — Одинцовой предложение подружки тоже не понравилось. — Так мы ещё больше времени потеряем, если придётся удирать. Как взлетать прикажешь? Пока машину выкатим, пока двигатель прогреется… А тут ещё и прицеп поперёк полосы!
— Не поперёк, — напомнила напарница.
— То есть, кроме всего гемора, нам ещё и машину на пупе тягать?
— Свет, да нормально, толкнём!
В принципе, такой вариант можно рассматривать, только ведь и одесситка права!
Стоит ли вешать ещё и внутренний замок на кладовую, в которой оказался заперт?
— Значит так, бабочки-красавицы… Кушайте варенье, кофе-брейк и вечернее барбекю отменяется. Сейчас заправляем самолёт, проверяем, готовим к старту. Включаем генератор, заряжаем рации, у меня на сканере два деления, а надо, чтобы всё было на мази. И только потом устраиваем мозговой штурм с последующей разведкой местности.
Шторм стихал.
Я посмотрел на часы — времени в обрез.
Вечер перешёл в ночь.
За окном мастерской повис черный бархат неба, густо усыпанный яркими звездами. В вышине спокойно плыли слоистые облака, над горой поднималась яркая луна — словно и не было ничего катастрофического пару часов назад. Вот только огней нет. В горных ущельях — вообще непроницаемая темнота.
В том месте, где импровизированная ВПП примыкает к сельской дороге, параллельной основной трассе, стояли несколько дворов. С правой стороны пожар уничтожил все строения, а вот на левую сторону пламя не перекинулось.
Искали уцелевший жилой дом, а нашли гончарную студию.
На юге Европы нет банальных мастерских — кругом именно студии. Даже в самой задрипанной деревеньке можно увидеть у дороги соответствующую надпись-указатель. Чаще всего это студии флористов, художников-почвенников или авангардистов, однако встречается и нечто более материальное, до кузнецов включительно. Один раз я соблазнился, начав подъём по грунтовке, где среди сосен спряталась студия резьбы по дереву. Судя по состоянию дороги, любопытствующих в последнее время было мало. Приехал и уткнулся носом в объявление на двери — сиеста, драть их душу! Устали!
То, что здесь работали мастера по глине, стало понятно сразу — в центре небольшой залы стоял гончарный станок. Правда, не с ножным приводом, а электромеханический. Присел, при свете фонарика с интересом разглядывая конструкцию. Разумно сделано. Я бы ещё держатель резца присобачил для работы по копиру, обожаю всякую механизацию. Здесь же ваяли исключительно ручками. Уже позже мы увидели во дворе целый склад под открытым небом, где хранился ширпотреб-кормилец, обеспечивающий хозяину надёжную копеечку: садовые вазы и вазоны, стилизованные амфоры и даже примитивные скульптуры. Настоящая красота — товар штучный — хранилась внутри.
— Тут останусь, а вы идите в первый дом.
Я уже говорил, что Гош стратег, а не тактик — великие полководцы не просто отдыхают, они сданы в архив… Хорошо. Тогда скажу коротко: прикидываю как умею, не взыщите.
Женскую половину группы отправлю во двор по соседству.
Если албанцы начнут штурмовать именно мастерскую, пардон, студию, зажимая меня под окном короткими автоматными очередями, то девчата вполне смогут задать им дополнительного перца, пригашивая тех, кто рванёт перебежками. В случае если противник отправится шмонать их домик, они смогут пробраться ко мне дворами, по оранжерее из проволочных арок, густо увитых виноградной лозой. Далее — отход через сельскую дорогу в лесопосадки и драпанье к поросшей лесом подошве горы.
Светка, конечно, тот ещё стрелок, в чём я успел убедиться на тестовых пострелушках в аэропорту Керкиры. Ничего, вблизи из «конфетки» она не промажет, на то и картечь в стволах. В конце концов, передаст ружьё Ани.
На самом же деле надо просто отсидеться, перестрелка вообще не нужна.
Наверное, можно было бы придумать план и получше. Кому? Некому.
— Бросаешь нас? — нахмурилась Одинцова.
— Я вообще не вижу ситуации, по которой они могут к вам сунуться. Упали им эти домишки, когда северная часть города уцелела… Ферма — дело другое, полоска тут конечно, заметная, для посадки удобная. Так что тормознут, оглядятся. Но зачищать, лазить по дворам… Короче, неясность в одном: будет наводка или нет.
— Может, вообще стоит уйти подальше в горы? — спросила Ани. — Бинокли есть, увидим, спустимся.
— Можно. А вот ты представь: утро, погода звенит. И вдруг приезжает всего одна машина с двумя самоуверенными гавриками в китайских «адидасках» и кожаночках. Что-то заподозрили, начинают ломать ворота ангара, где стоит ласточка. Что делать? Смотреть издалека в бинокли, грызть ногти от бешенства, в итоге оставшись без аэроплана, или попытаться вальнуть да и удрать, пока не поздно?
— А если много?
— Тогда сидим тихонечко, как мышки, Света, — несколько раздражённо пояснил я. — Ладно, очередное совещание закончено. Давайте, обживайтесь там, выбирайте места для наблюдения. Ани, по возможности первыми по рации не выходите, кто их знает, может, и албанцы эфир пасут. Я постоянно буду сканить.
— Не волнуйся, Гош, мы, если что, условный знак подадим, — подняв ладонь, заговорщески сообщила напарница.
Размышлять, какие знаки они придумают, я не стал, нервы дороже.
Албанцы появились через два часа.
Глядя в открытое окно, выходящее на центральный район Струмицы и молочную ферму, я услышал сухой треск. Резко повернув голову в сторону звука, обмер в изумлении: на крыше дома, где спрятались девчата, сидели две чёрные фигуры! Моментально вскинув карабин, услышал второй треск и только тогда понял: мои бабы на крышу залезли! Что б вас, инициативные такие! Снять бы ремень, да по голым жопам!
Зашибачие знаки! В руках у Светки была очередная сухая палка, Анька показывала в сторону города. Ясно, едут, сволочи.
А что, идея неплохая!
Я выбрался наружу и торопливо поднялся по приставной лестнице на кровлю, разок болезненно треснувшись коленом о перекладину. Что-то ты, Гош, какой-то травмопригодный стал, зараза, дурную рассеянность надо изживать.
В Струмицу с севера въезжали три машины с включенными фарами.
Это, братцы, серьёзная тема, не пара человек прикатила.
Развилка магистрали была совсем недалеко отсюда. Одна дорога идёт в город, другая — в нашу сторону, обходя Струмицу с востока, это для водителей, желающих пройти на юг без посещения города. Албанцы — а кто ещё ночью болтаться будет? — по улице Ленинова поехали в центр, да-да, тут и такая имеется! Я перевёл дух — а ведь могли бы сразу свернуть к ферме… Похоже, наводки нет, не подвёл Дончо.
Временами огни скрывались за зданиями, но отсвет мощного ксенона хорошо был заметен на стенах домов.
Когда автомобили проходили мимо торгового центра, свет пропал, возникнув снова аж через полчаса — албанцы для чего-то остановились возле «Глобала». На следующем перекрёстке, где встречались бульвары маршала Тито и Гоце Дольчева, два автомобиля пошли на юг, я даже догадываюсь, куда именно. Там, возле деревни Сачево, есть два прямых отрезка дороги, которые я тоже рассматривал в качестве варианта площадки подскока.
Обернувшись к девчатам, я показал на рацию, а потом сложил руки крестом: не вздумайте включать! После чего показал рукой вниз: ховаемся, родные, нечего сидеть на крышах, словно инопланетяне, засекут. Если албанцы ищут именно самолёт, конечно.
Третья машина свернула на магистраль, двигаясь в нашу сторону. Твою душу, похоже, не пронесёт, будут заезжать! С тихим щелчком включился сканер, хватая несущую частоту и сразу отправляя её в память устройства.
Пара шипений — и резкий, почти юношеский голос вывалил первую фразу на языке, вникнуть в который решительно невозможно, лучше и не пытаться.
И доклад, и последующий ответ головной машины были короткими, типа: «Прибыл-на-хорошо-на-зырь-на…»
Как-то неправильно представляя имидж партизан, я ожидал увидеть соответствующий ему тяжёлый джип: чёрный «Сабурбан» с тонировкой по кругу, «крузак»-«двухсотку» или хотя бы икс-пятую «бэху». Албанцы даже не удивили — пример показали!
По мосту, перекинутому через узкую речку, проехал бортовой грузовик «ГАЗ-53»! Появлению на этой сцене отечественной легенды нельзя не удивиться. Грузовик был наряжен под боевое. Ближе к корме на турели стоял пулемёт, направленный назад. В коротком противодождевом тенте по бокам врезаны небольшие окошки — находясь внутри, пулемётчик имеет возможность смотреть по сторонам. На кабине высокая дуга с кучей фонарей.
Остановив машину прямо напротив фермы, на землю спрыгнули двое: командир звена и пулемётчик. Чуть позже к ним присоединился и водитель, предварительно направив лучи фар-искателей на белое здание.
Спортивные штаны с тремя полосками да кожаночки по пояс, говорите?
Штанга, господа-товарищи.
Рослые, уверенные в себе дяхоны были одеты грамотно, в просторный камуфляж с капюшонами, на ногах — новенькие высокие ботинки на шнуровке. В руках каждый держал какую-то разновидность американской штурмовой винтовки, не разбираюсь. Я вообще не сторонник праздного узнавания. Совсем недавно один приятель купил себе «Армалайт» отечественной сборки, охотничье-пострелушный вариант. Не успел познакомиться, собирался посмотреть на совместной осенней охоте.
У каждого разгрузка с множеством карманов, на поясе закрытые кобуры, ножи.
Что, девочки, всё ещё хотите схлестнуться с этими головорезами?
Опять зашипел эфир, докладывают.
Сердце колотилось всё чаще. Что я могу сделать против этих парней?
Максимум — успеть завалить одного. Если повезёт, конечно. Отсюда до дверей ангара чуть более трёхсот метров, не факт, что с таким волнением я попаду по цели. Да если и попаду… Судя по виду и повадкам, они моментально уйдут с прицела, поливая меня свинцом.
И тем не менее внутри назревало что-то злое, резкое, зовущее на авантюру.
Я буквально чувствовал, как приближается момент перерождения. Невозможно выжить в новом мире, будучи мирным обывателем! Не получается, зараза, постоянно спотыкаешься. Хорошо ведь начал в «Холидее», борзо, долго не раздумывал! И победил! А потом опять сиропом покрылся. Сейчас люди реагируют на встреченного путника по подсказкам просыпающегося животного инстинкта. Плохо, если они будут смотреть на меня как на додика в очках.
Сука, точно вмажу сейчас…
Двое подошли к зданию, медленно осматриваясь.
Я не боялся, что албанцы обнаружат на идеальном газоне фермы следы самолётных колёс, ледяной шквал всё выровнял. Мы же прошли на разведку бочком, чтобы не оставлять следов собственных.
Ну что, сволочи?!
Вожак поднял ко рту коробочку радиостанции, я прижал к уху сканер…
Щелчок, и короткий доклад в три слова.
Такой же короткий ответ командира отряда. Продолжение будет? Решайте уже! У меня холодный пот вот-вот начнёт стекать по спине!
Продолжения не было. Старший группы потушил фонарь и неторопливо пошёл к машине… Вот, Гош, если бы ты покрепче был настроен на вооружение группы, дожал китайцев, расстарался покруче со шмоном бандитских схронов, добыв для экипажа три «калаша»… Тогда можно было бы вдарить по врагам, как же хорошо они смотрятся на фоне белой стены!
Я опустил прибор ночного видения и поднял карабин.
«Обнаружили самолёт? Загасить гадов! Дальше по ситуации: можно лететь — летим. Нельзя — прыгаем в захваченный грузовик и уходим по серпантинам на юг. Светку за руль, мы с Анькой в кузов. Имея на корме пулемёт на турели и карабин с оптикой, вполне можно оторваться!»
Не дури, Гош, ты свою задачу выполнил, отсиделся мышкой. Карабин опустился.
Грузовик развернулся и покатил обратно.
«Что ж ты, фраер, сдал назад? Не по масти я тебе?» — вспомнилось из Круга.
Всё, пронесло! Слушай, Гош, а ты всё ещё трусишь. Так что пока не по масти. Что им мыши… Да и пошли вы козе в трещину!
Бандиты зашнуровали кеды, а мы остались.
Как осталось и стойкое желание стать другим.
* * *
День начинался неплохо.
На посту меня сменила Одинцова, а я честно постарался выспаться. И всё равно проснулся ни свет ни заря, на часах было всего полседьмого. За окном где-то вдалеке кричал петух, уцелел, будильник ходячий! Хорошо! Не подозревал, что утренний петух может так поднять настроение. Рядом с Анькой в три дырки сопела и Светка. Эх… А если супостат? Не буду ругаться, сложно от простого обывателя требовать армейской дисциплины. Устали все, как сволочи.
Есть не хотелось, а вот кофе приготовить надо, это святое.
Тем не менее я потупил под спальником ещё минут десять, сладко перекатываясь с боку на бок, пока малая нужда не заставила выскочить на свежий воздух. Что, летим? Пора бы… И уже с энергией человека проснувшегося подумал: а ждать-то и действительно нечего, надо сваливать. Быстренько вскипятив на компактной газовой плитке большущую кружку, растормошил подруг:
— Рота, подъём!
Рота покидать тёплые коконы не торопилась, девчата окончательно проснулись лишь тогда, когда на дороге появились старые знакомые. Традиция передвижения не изменилась, Дончо ехал на «Рено», а Оливер плёлся рядом на велике. Наверное, македонский Боливар двоих не вытягивает.
Братовья презентовали дубового пива и очередную корзинку с пухлыми горячими булками, мы отдарились так и не доеденными китайскими пирожками. Удивились македонцы, но ответный презент приняли — китайцев у них тут ещё не было! Ничего, прибудут, надо же кому-то с албанцами справляться… Процента выживших подданных Поднебесной вполне хватит, чтобы заново заселить всю Землю.
Напоследок Дончо сообщил нечто важное. Уже приспособившись к языку, половину из сказанного понял сам, кое-что транслировала Ани.
— Вы же полетите через Болгарию и Румынию?
Я кивнул, а как же ещё.
— Над Болгарией будет нормально, однако возле Дуная будьте осторожны, люди рассказывают, что там стычки на границе.
Вот это новости!
— Откуда сведения, Дончо?
— Родня у меня живёт в Болгарии. Я ведь и сам наполовину болгарин, когда-то Струмица была болгарской землёй.
— А кто с кем? — поторопилась уточнить Одинцова. Лучше бы я об этом спросил…
— Румыны что-то не поладили с украинцами. — Мы ошалело смотрели друг на друга, а он продолжил нас добивать: — Начали из-за какого-то островка неподалёку от устья, так что теперь там неспокойно.
На Светку было страшно смотреть. Какие-то межгосударственные стычки у ворот родного дома… Нормально так в Одессу слетать по наиву? В зону военных действий, ага.
— Не о чем пока говорить, птица, — поспешил я. — Да и где их нет теперь, стычек приграничных и внутренних! Одна, между прочим, чуть не случилась сегодня ночью! При чём тут страны, странам не до этого… Свет, ты успокойся. В сухопутном варианте вероятность попасть под замес куда как выше. Лучше уж по воздуху, над схваткой.
Одинцова, отмахнувшись от утешений, согласно шмыгнула. Тем не менее Анька, дождавшись, когда я, сообразительный такой, отвалю в сторонку, ещё с полчаса успокаивала одесситку — крепко расстроилась девчонка, ужалила её тяжёлая весть. Давай, Анечка, старайся, пилот не должен перед взлётом отвлекаться на догадки, не имеющие отношения к лётному делу.
Когда мы выкатили аэроплан из ангара и Светка уже запустила двигатель на прогрев, стоя против ветра, Дончо неожиданно сообщил:
— Уважаю русских! И даже знаю фразу на вашем языке, товарищ Гош!
— Ну-ка, ну-ка… — я заинтригованно повернулся к нему.
— Сейчас… «Chto eto za parasha tut u vas, blya?!»
Вот это реально огненный крутяк! Чувствовался просветительский труд соотечественников, изредка заезжающих в Струмицу.
— Да, Гош, это были очень образованные и состоятельные люди, простые и дружелюбные. Меня они называли как родственника — русским словом bratan.
Взлёт прошёл без происшествий.
Одинцова пощелкала тумблерами, бормоча себе под нос то ли заветную присказку, то ли молитву, переложила полетную карту на колени, в десятый раз сверяясь с маршрутом, передала её мне и осторожно хлопнула рукой по приборной панели, словно разговаривая с машиной. У неё целый ритуал. Обязательно погладит висящий на веревочке деревянный амулет. Правда, всё делает быстро, если не присматриваться, то и не заметишь.
Мы с Ани уже привычно напряглись.
Короткая пробежка, на этот раз довольно резкий подъём с перегрузкой — амулет перестал раскачиваться и одобрительно затих. Одновременно с набором высоты летчица заходила в правый вираж. Какое-то время я наблюдал, как прячутся под крыло красные крыши теперь уже не чужого мне города Струмица.
Ближние ориентиры были определены; сверяясь с ними, Светлана уверенно выводила «Бонанзу» на курс, легкими движениями выравнивая покачивавшуюся машину.
Впереди — Болгария. Горы, горы, горы…
Убаюканный ровным звоном мотора, я чуть не заснул прямо в кресле, удобно положив под голову руку. Рановато всё-таки проснулся. Вот и сейчас не удалось подремать, над первым же ущельем восходящие потоки подхватили аэроплан — несколько секунд самолёт плясал в воздухе, словно бабочка. Ёлки, где мой гигиенический пакет?! Хорошо, что не поел, а болтанка прекратилась почти сразу.
Одинцова сразу взяла максимальную скорость.
Мы неслись, как на гонках, с какой-то непонятной свирепостью. Больше молчали, меньше смотрели вниз — по барабану, быстрей бы в Одессу! Мне стало казаться, что скорость «Бонанзы» непостижимым образом увеличилась раза в два, чувствовалось, что неожиданно непростой перелёт экипажу уже осточертел. Лишь пару раз обозначил увиденное.
Внизу проплыли причудливые вершины гор Рилы, покрытые пологом многовекового леса, заблестели обширные ледниковые долины с заповедными озёрами. Увы, уже не в этой жизни…
— Слева Рила, девочки, знакомьтесь, самая высокая гора Балкан, без малого три тысячи метров!
Через сто тридцать километров впереди показался ещё один ориентир.
— Долна-Баня. Хорошо идём, без сноса! — Я показал обернувшейся лётчице одобрительно сомкнутые в пожатии руки.
Здесь находится лётный центр, ВПП отличная.
— Надо было сюда дотягивать, сберегли бы нервы, — с сожалением сказала Светка.
— Не обязательно, — хмыкнула Ани. — Да и с македонцами не познакомились бы!
После Трояна успевшие надоесть горы наконец-то закончились, больше их по маршруту не будет, впереди открывалась огромная долина Дуная, покрытая бесконечной мозаикой крошечных полей-наделов. Здесь нет колхозов-миллионеров — прорва собственников, куча старых обид.
Облака ушли на восток, чистое небо и зелёная земля радовали глаз.
Через пятнадцать минут полёта уже можно было разглядеть русло великой реки.
— Баржа идёт! Малюсенькая! — крикнула Одинцова, поворачиваясь ко мне.
Я не успел посмотреть на реку.
Внезапно лицо девушки помрачнело, и она, глядя от меня направо и за спину, выдавила, почти не шевеля губами:
— Гош, сзади двое! Реактивные!
Быстро расстегнув ремень, я метнулся к правому окну:
— Не вижу!
— Вперёд подвинься!
Вот они! Нас догоняла пара истребителей с характерным узнаваемым профилем. «Сушки»! Я быстро прыгнул налево, всматриваясь в голубую бездну. Здесь вроде никого. И опять назад. Что они тут делают?
Ведущий двойки промелькнул молнией, уходя вперёд с набором высоты, а вторая машина снизила скорость, подходя к испуганной «Бонанзе» относительно неторопливо. Ох, мне это не нравится, хищник-то какой на тропе встретился… Летели себе спокойно, никому не мешали. Господи, ну что ты привязался?! Не видишь, что ли, безобидный частный самолётик домой торопится. Соседство с боевым истребителем бодрило до тряски зубов. А ну как вмажет для профилактики из бортовых пушек!
Ещё больше сбросив скорость, второй «Су-27» поплыл мимо, летчик с интересом смотрел в нашу сторону. Лица не видно, только зеркальное забрало шлема.
— Украинец! — вскричала Анька. — Светка, твои!
Теперь и я заметил бортовую эмблему.
— Откуда они? — Спросив, отважная армянка как ни в чём не бывало помахала пилоту истребителя ручкой.
— Вроде бы в Миргороде базируются, — хмуро ответила Одинцова. Похоже, появление в воздухе соотечественников её совсем не обрадовало. — Хотя далековато… Возле Измаила подходящих ВПП не знаю. Скорее всего, поднялись с авиабазы в Саки, вроде бы там тоже такие стоят, рядом с Евпаторией.
Значит, парни пришли с моря. Я прикинул по карте — чуть больше пятисот кэмэ.
Пилот «сушки», заметив за штурвалом «Бонанзы» женщину, поднял вверх большой палец в перчатке, а потом повёл себя странно, показав рукой моделируемое снижение с разворотом. И сразу — снова жест большим пальцем, на этот раз себе за спину.
Пассажиры задали вопросы одновременно:
— Чего он хочет? Свет, он что, нас садиться заставляет?
— Почему не по рации?
Посчитав, что всё нужное сделал, пилот наблюдающего истребителя резко прибавил скорость. Впечатление было такое, словно вы стояли возле полосы, а «Су-27» шёл на взлёт мимо! Ну и скорость у этой ласточки!
— Сама не поняла… Так, ну на фиг, надо пониже, — не вытерпела Светка.
Тем временем первый «Су-27» завершил разворот и теперь поджидал отставшего напарника чуть выше. Нет, и всё-таки почему без радиосвязи? Частоты авиации общего назначения известны, наверняка они могут переключиться! «Сушки» выстроились рядом, синхронно подворачивая и наклоняя носы к земле.
Тут меня начало прорубать. Грёбаный насос… В эфир не хотели выходить. А нам он посоветовал срочно возвращаться!
— Светка, ныряй вниз! Эти черти воевать собрались!
— Ремни!
Я залязгал металлом, от волнения не попадая в защёлку.
Когда поднял глаза, то увидел, как с крыльев истребителей срываются вытянутые облачка уходящих к земле ракет. Попробовал наклониться вперёд — ремень не дал. Припал к боковому окну и молча смотрел, как трассы уходят куда-то за Дунай.
«Бонанза» шла чуть ли не в пике. Меня не страшило экстремальное маневрирование, тут теперь другие страхи появились!
— Старты с земли! — заорала Анька что есть мочи, приподнимаясь над сиденьем.
— Вниз, Свет, жми!
— Площадку! — Она уже выравнивала машину.
Мля, мля, где карта, сука? Так…
— Студёну и Грона Линицу прошли, поздно! Теперь — Летище Русе! Чуть правей! За лесопосадкой! ВПП по курсу, бетон, два с половиной, заход по прямой!
Семисотметровая сельхозплощадка «Две Могилы» была ещё ближе, но её я Одинцовой предлагать не стал, тьфу, тьфу…
— Второй старт! И опять… И ещё, смотрите! — продолжала кричать Анька.
Вообще-то наземно-воздушный бой выглядел совсем неэффектно. В кинофильмах гораздо круче показывали. Голубое небо, крошечные силуэты, звука не слышно, камера не следит, рапид не работает, компьютер не добавляет эффектов.
Облачка стартов зенитных ракет поднялись откуда-то из-за реки, где начинались румынские земли, высота полёта «Бонанзы» уже была маленькая, наземную обстановку видно плохо.
Пять шлейфов причудливо изгибающихся в полёте зенитных ракет понеслись наперерез паре истребителей. Те сразу начали резко заваливаться на крыло, уходя к западу, за хвостами машин расцвели яркие гроздья тепловых ловушек.
— Санин, не крути головой, помогай! Анька, следи за ракетами!
Что за ЗРК, какая у них минимальная высота поражения — понятия не имею.
Бинокль! Вдалеке показалась полоса «Летище Русе», рулёжная дорожка справа и ответвления открытых стоянок, на которой стояли две полуразобранные «Аннушки». Больше самолётов не было.
— Румыны один истребитель сбили!
Вздёрнул голову. В небесной синеве распухало белое облачко взрыва. Успел украинец катапультироваться или нет?
— Второй? — с хрипом выдохнул я.
— Не вижу… Вроде ушёл.
«Бонанза» уже шла на высоте трёхсот метров над землёй, всё, садимся.
Невысокий зелёный холм откатился назад, показалась трапециевидная площадка усадьбы, стоящей в глубине леса. Возле белого с красной крышей дома — открытый бассейн, похоже на гостиницу или пансионат… Возле последних деревьев лесного массива белело небольшое прямоугольное строение частного хозяйства: сарай, садик, машина во дворе, рядом со строениями поперёк курса лежала грунтовая автодорога, за ней — спрятанные в зелени скалы и отдельные россыпи камней.
Небо, изумрудная южная зелень и бетонка ВПП скользнули в сторону. «Бонанза», выходя на глиссаду, заканчивала маневрировать перед посадкой.
Заметив снижающийся самолёт, на крыльцо домика выскочил хозяин. Удивлён, брат? Ну вот, прилетели. Чуть не сбили нас…
Мужик не стал тратить время на изумление.
Я не заметил момента, когда у него в руках оказался автомат.
— Сука, ты что творишь!
Длинные очереди было прекрасно слышно. Я инстинктивно поджался. Уже вторая задела снижающийся на минимальной скорости самолёт, несколько пуль простучали по корпусу. Попал!
— Падла!!!
Аэроплан провалился, с резким проседанием и левым креном теряя высоту, все строения сразу пропали, пугливо спрятавшись в яркой зелени. Оставалась только серая лента ВПП, домишки слева с конструкциями антенн и прожекторные вышки.
— Сажусь, — спокойно сказала Одинцова, выравниваясь.
Ещё одна очередь!
«Бонанза» приземлилась так мягко, что момент касания я определил лишь по рассерженному шипению колёс. Выпустите меня! Злость буквально пожирала — убью сволочугу! Ракетчики чудом не сшибли, так какой-то колхозник чуть не пристрелил!
Пробежав положенное расстояние, «Бонанза» остановилась посередине взлётки.
— Ну ты и ас, птица! — от всей души сказал я пилоту. Скромничает девчонка, молчит.
— Свет, ты чего, а? — Ани легонько тронула подругу за руку.
Космический холод проник в салон через дюраль корпуса и обшивку салона. Я чуть привстал, но правая нога скользнула, больно выворачивая лодыжку. Взгляд вниз.
Под пилотским сиденьем растекалась маленькая лужица крови.
