ГЛАВА 11
На черноморских просторах
Резкие движения
На место мы прибыли ранним утром.
Никогда не задумывался над вопросом: есть ли в Румынии курорты? Оказывается, есть.
Ни разу не раскрученные, старенькие, однако имеются. Мангалия — один их таких курортов, как это называется… Бальнеологический, вот! Дед Зилар в процессе ночных посиделок кое-что рассказал, я немного в теме.
Городок сей отличается чистотой моря и особой структурой песка на пляжах, в котором содержатся сапропелевые соли. Ну очень полезные!
А ещё это самый древний город Румынии, наш болгарский консультант уверял меня, что это черноморское местечко было известно ещё со времён Римской империи, а позже самые богатые люди средневековой Европы нежились на местных пляжах, завернувшись в грязевые компрессы, — таким образом толстосумы возвращали себе молодость. Я воспринял эту легенду с привычным скептицизмом, ибо в южных краях чуть ли не каждый город-курорт расскажет о себе примерно то же самое.
В последнее время Мангалия постепенно начала возвращать себе былую славу.
Пользуясь моментом исчезающей обособленности от прочих известных курортов такого типа, знающие толк в оздоровлении люди, причём весьма небедные, активно потянулись к сапропелевому песочку широких пляжей.
Совковый внешний вид и практически отсутствующая современная инфраструктура их не останавливает, всем понятно, что, когда большой бизнес обнаружит, вложится, раскрутит и продвинет, курорт махом подрастеряет весь оздоровительный потенциал и шарм незаезженного места.
Пляж, кстати, действительно хорош, ширина береговой полосы под две с половиной сотни метров, море тёплое и очень чистое, уже опробовали.
Небольших отелей в Мангалии хватает, но русской банде интересен самый крутой — «Президент», тринадцатиэтажное здание красного цвета, наследие социалистической эпохи. Ни за что бы сюда не сунулся, настоящая машина времени, да и только… Так что своевременная наводка — великое дело! Четыре звезды в заявке, круглогодичный бассейн, метров пятьдесят от песчаной бухты.
Глядя на отельного лидера извне, в заявленную звёздность поверить достаточно сложно, так как последние серьёзные инвестиции, судя по всему, были сделаны ещё во времена Чаушеску. Главная достопримечательность отеля — собственный мини-музей.
Откуда такие познания? У деда племянник-студент в «Президенте» работал, сезонно. Сейчас совсем не сезон, поэтому в день «G» отель и прилегающий к бухте район были практически пусты — в начале лета приезжих мало.
Трупного запаха нет. А вот глубже в город соваться уже не рекомендуется, страшная традиция непонятного самосожжения не миновала и этот городок, пожарищ хватает. Рядом с «Президентом» есть старый парк какого-то санатория, ещё более совкового. Если проехать мимо него, то попадаешь в зону искусственных глубоководных причалов, созданных в устье небольшого местного лимана. И сразу натыкаешься взглядом на типичный промышленный пейзаж провинциального порта. Низкие пятиэтажки-хрущёвки, трубы, ажурные мачты прожекторов, портальные и козловые краны, терминалы и пирсы — обычная промтехнология портовых служб.
Однако всё это не мешает увидеть главное: причалы для частников.
Это же то, что надо!
Вдоль набережной и у наплавных «ёлочек» вальяжно раскачивались на легкой стоячей волне белоснежные катера и яхты. Дорогие. Желающим оздоровиться владельцам судов мёртвый сезон на руку — меньше прилетели, больше сапропели.
Джип, проехав по Страда Портулаи, остановился напротив самого ближнего пирса.
Мы какое-то время сидели в машине и внимательно осматривались.
К бону с полусотней частных судов можно пройти только через решётчатые ворота с кодовым замком, рядом находится сервис-конторка или здание охраны.
Наверху — простенький гостиничный комплекс-акватель, подведённый под одну крышу с душевыми кабинами и помещениями техслужб. Вдоль пустой набережной раскинулись в ряд низкие павильончики с крышами, похожими на юрты. Магазинчики и ларьки. Две большие яхты стоят у бетонной стенки. Ближняя хрущёвка смотрит на причал жутковато симметричными пятнами обгоревшего на последних этажах фасада.
Вот такой антураж.
Как и прочие нормальные мальчишки, читающие в киндерах правильные книги, я в детстве упивался «Островом сокровищ» Стивенсона, заучив многие страницы наизусть. Порой наибольшее впечатление вызывали совсем не знаковые эпизоды. Например, тот, когда Джим со товарищи потрошит сундук злосчастного Билли Бонса — именно тогда авантюристы нашли карту Острова сокровищ.
На первой странице найденной тетради пиратского капитана были нацарапаны надписи, включая и «Да сбудутся мечты Билли Бонса» — капитан вытатуировал её на предплечье. Мне же запомнилась совсем другая: «У Палм-Ки он получил всё, что ему причиталось». Сколько раз я размышлял вместе с юным героем книги — кто был тот, который получил «что ему причиталось», и что именно ему причиталось?
Так вот, здесь не Палм-Ки, от Мангалии до Флориды далековато.
Но сейчас я получил ровно то, что мне причиталось.
Эту модель мы приметили давным-давно — один из самых популярных катеров своего класса в Европе. Даже странно, что на Корфу попался всего один такой катер.
Второй стоял прямо напротив. Как не заметить…
— Ну что, нищеброд трусливый, от чего бегали, к тому и пришли? — с наслаждением зафыркала Ани. — «Ой, да нам чего бы поскромней подобрать, что б не приметный… Да зачем такие сложности, давай искать простой, без наворотов…» Сразу сказал бы по-честному, что бабки боишься!
— Боюсь, — не стал я врать. — Стыдно было признаться… Здесь её нет, надеюсь?
— Сейчас из левого подъезда выскочит, готовь серебро! Тьфу на тебя, пошли! — не выдержала напарница, открывая дверь.
Действительно, просто побоялся его взять — вдруг Чёрная Бабка из Беницеса там что-то наколдовала? Отличный пример пагубного вреда суеверий.
Первый раз я обратил внимание на этот морской катер, ещё когда сидел на террасе прибрежного ресторанчика в Беницесе, безуспешно пытаясь разжевать морского гада, бездарно зажаренного до сухостоя.
Сколько раз мы в ускоренном темпе проезжали мимо красавца? Первые три раза напарница обращала моё внимание вполне дружелюбно, по-деловому. Потом стала на память со злостью цитировать ТТХ — спецом добыла и выучила! Каждый раз я мычал в ответ нечто несуразное, с тревогой вглядываясь в тёмные окна домов напротив. Клятая старуха, запудрила мне мозги!
«Харизма» была хороша.
Вслед за подругой и я выучил технические данные океанского катера.
Это Nimbus-380 Carisma, мореходное судно шведской постройки. Просторная, мощная моторная яхта одиннадцати метров длины, с внушительным флайбриджем и осадкой в метр. Есть носовое подруливающее устройство, офигенно полезная вещь. Красив, конечно… Корпус, палуба и мостик выкрашены в белое с синей полосой. Иллюминаторы с окантовкой из нержавейки смотрятся очень стильно. Пафосная и в то же время удивительно практичная посудина. Стеклопластиковый усиленный корпус-сэндвич устойчив в любых погодных условиях даже на круизной скорости в двадцать пять узлов. Два вольвовских дизеля «Пента» под кормовым кокпитом. Выжимает и двадцать девять, а это, на минуточку, пятьдесят два кэмэ в час!
— Сколько отсюда до Крыма?
— Триста девяносто примерно.
— Две смены по четыре часа! — быстро вычислила подруга, ухарски щёлкнув пальцами, как это любят делать кавказцы. — Передышка, а потом бережком к проливу, на Таганрог. В Ялту заедем.
— Опять пошли четырёхчасовки, грёбаный насос, — мрачно заворчал я. — Мы и лететь собирались четыре часа! И до Варны столько же отпускали. В Ялту ей…
— Гош, не начинай!
— Как тут не начинать, если такие совпадения по жизни прут!
Раз в шестой проезжая через Беницес, мы наконец остановились — уступил напору напарницы, сразу заявив, что этот катер так и останется стоять в марине. Быстро взломали, быстро осмотрели, так что представление имею чёткое. Восхитился тогда и утёрся, решив поискать другой.
Место рулевого и сиденье для трех пассажиров, обзор отличный. И не только обзор, ещё и пространства хватает, на судне можно устроить целый пикник. На корме — купальная платформа с рундуком для якоря и хромированная лестница схода в воду, вдруг господа изволят поплескаться в открытом море… Внутри располагались две отдельные вместительные каюты с многочисленными полками — на две пары путешествующих романтиков. Отдельная туалетная комната с душем, ещё один душ на корме — для купальщиков.
Ёмкий холодильник. Бак для пресной воды на триста литров. В столовой-кубрике с мягкими сиденьями для шестерых человек — прекрасный вид через боковые окна. В кормовом кокпите стояли роскошный L-образный кожаный диван, красивый лакированный столик, два дополнительных стула из тика. В общем, есть где развернуться нескучной компании из восьми человек. Кормовая палуба может использоваться как дополнительная каюта. На борт можно и десяток паксов взять, катер на то рассчитан, но для полного комфорта разместиться лучше именно вчетвером.
Плавательная платформа с двумя рундуками тоже покрыта тиковым деревом. Лестница из лёгкого, но прочного стеклопластика ведёт наверх, к дополнительному ходовому мостику-флайбриджу, где расположены сиденья рулевого и места для пассажиров, желающих поглазеть… Там же спрятаны рундуки для хранения навигационных карт, приборов и всяких мелочей. Рядом с пилотским креслом стоит диван, конвертируемый в лежак для загара, как без этого! По левому борту между корпусом и блестящими леерами зажата маленькая надувная лодка, закрывающая окно. Несколько неудобно, но наличие спасательного средства радует.
Солидная радарная арка удачно дополняла элегантный профиль.
— Семьсот пятьдесят пять литров бак, это на сколько, Гош?
— До берегов Крыма должно хватить, — пожал я плечами без всякой озабоченности, — а там заправимся. Да и с собой взять можно. В канистрах.
Всё время, что мы рассуждали о статях уже фактически нашего катера, в двадцати метрах справа стоял и молча смотрел на брифинг щуплый чернявый мужичок в синей рабочей одежде, вывалившийся на шум из маленького бетонного здания охраны. Уши торчком, короткие волосы дыбом. За спиной торчит двустволка-горизонталка. Притих возле угла и думает: как теперь себя вести?
Слишком уж борзые визитёры подкатили. Тревожные.
Парень славянского вида с девицей, он похож на серба, она — на албанку, от таких лучше держаться подальше. Не боятся, значит, имеют на то право. Одеты в камуфляжные штаны и футболки с оскаленными хищниками на груди. Бордовый запылённый джип-трудяга. На богатеньких буратин, приехавших за своим имуществом, совершенно не похожи. Обвешаны серьёзным оружием, как боевики. Не стесняясь, что-то обсуждают с хозяйским видом — прибыли явно с криминальными целями. Ну бы их на фиг.
Что, приятель, не ожидал?
Ничего, нас никто нигде не ждал, всегда как снег на голову.
А ты надеялся, что после дня «G» никто из посторонних здесь не появится? Зря. Ведь тебя недаром же здесь кто-то оставил, не так ли? Судя по виду страдальца, поставили такого увальня исключительно от острой нехватки кадров. Рации у бойца нет, ружьё с плеча он сдёрнуть так и не подумал… Да и правильно, не каждый человек готов стоять насмерть за чужое.
Я словно нехотя отлепился от водительской двери, сделал три шага вперёд, держа автомат стволом вниз, и взмахнул рукой, привлекая внимание охранника, вахтёра или кем он тут числится.
Мужик осторожно подошёл ближе, Ани сразу спросила его на английском, сторож в ответ начал отвечать на румынском. Полный завал! Напарница еще пару раз попробовала подвигнуть охранника к общению на международном языке, упрямец не сдавался.
— Он немецкий знает, — наконец обрадованно выдала Ани. — Давай!
О! Годится.
Его звали по-простому, Сизэр, поди запомни, как правильно произносится… Неудачливый возвращенец, давеча этого хлопчика с треском выперли из Германии за «Не знаю за что, я ни в чём не виноват, мамой клянусь!» Биографию не выпытывал, как и историю его появления на пирсе, не интересно.
— «Харизма» заправлена?
— Неужели вы собираетесь забрать катер? — не поверил своим ушам охранник.
— Слушай, Сизэр, я задал тебе очень простой вопрос и не получил ответа. Давай договоримся: я спрашиваю, ты отвечаешь, чётко и ясно.
— Но все эти катера теперь принадлежат самому господину Луцу! Луцу Паковщику, вы не могли о нём не слышать!
— Анечка! — бросил я вбок.
Подруга быстро выхватила пистолет и уже традиционно выстрелила у него над головой, после чего вжала ствол в усы несчастного Сизэра — пусть нюхнёт порохового дыма. Ласково улыбнувшись, левой рукой сняла с плеча погон двустволки. Сильно изменилась девушка за время нашего круиза. Слово «возмужала» тут по объективным причинам не применишь, а вот «заматерела» — в точку.
Сторож присел, зажав уши, потом по команде выпрямился.
Разговор сразу пошёл бодрее.
Выяснилось, что «Харизма» заправлена, но не под завязку. В баке четыреста литров солярки, он помнит, даже не заглядывая в журнал, так что господа налётчики могут не проверять… Хрен тебе, депортированный, мы проверим.
Судно находится в отличном техническом состоянии. В общем-то, это неудивительно, дней с момента прибытия в порт прошло всего ничего, а богатенький буратинка в любой момент мог изъявить желание выдвинуться на прогулку вдоль берега, яхту постоянно поддерживали в готовности к отходу. Не выдвинулись: и капитан судна, и владелец этой роскоши на берег так и не пришли.
У причала готовая выйти хоть в шторм красавица «Харизма» заметно контрастировала со спящими соседями — яхтами и катерами поменьше. Будто рядом с мирными обывателями стоял хищник, собравшийся в дальний охотничий рейд, в то время как соседи не первый месяц скучали на привязи в ожидании идеальной погоды. А идеальное море увидишь редко, хотя сегодня, кстати, именно такой день. Почему и торопимся.
— Сизэр, сейчас мы заправляем катер топливом и водой, доливаем в канистры. Надеюсь, в твоём хозяйстве есть большие крепкие канистры?
Сторож с готовностью кивнул.
Я не спрашивал, имеется на пирсе заправка или нет, яркий пластик шлангов под разные жидкости и нержавейка фурнитуры спрятаны в специальные боксы, их видно. На боны подведены пресная вода и электричество, о чём говорит забавная табличка, запрещающая корабельным псам справлять здесь нужду. Гарантированно есть автономное электроснабжение, на южных побережьях потребители не очень-то доверяют централизованным поставкам, отключения здесь — обычное дело. Так что наш генератор вряд ли пригодится. В конце концов, и рукояти заветного воровского насоса покрутим…
— Нужны запасные аккумуляторы и масла. Здесь есть сервис-склад или профильный магазин?
— Так точно, герр Гош, есть! — гаркнул сторож, вытянутой рукой указывая на один из павильонов. Оловянный солдатик!
Напарница громко захохотала.
— А чё ты ржёшь? Гэ-Гэ! Почти главный герой!
— Протагонист, да? — непонятно подсказала подруга.
Ушибла… Моментально почувствовав себя стоящим в центре разухабистого полуголого карнавала, украшенного ярким латексом и радужными флагами, подумал: стоит обижаться или нет? Решил, что можно немного обидеться.
— Не знаю, что это значит, но вечером ты точно получишь, — зловеще пообещал я и опять повернулся к румыну: — Значит, так, Сизэр. Ты жить хочешь?
Хранитель причала активно показал, что очень хочет!
— Тогда помогай изо всех сил, будем совместно приводить судно в состояние полной боевой готовности. Хитрить не советую, лениться тоже. Если замечу хоть что-нибудь подозрительное, то убью тебя вот этим маленьким ножиком. — Охранник округлившимися глазами уставился на нек-найф. — Кстати, а где этот Джек-Потрошитель находится? Ну, шеф твой, Луца Паковщик?
— У господина Луци резиденция в Констанце, большая вилла! — важно сказал Сизэр.
— Ви-илла?! В самой Констанце? — удивился я. — Хорошо устроился, морда! Жадный человек твой хозяин, куда ему столько катеров и яхт?
Румын горестно пожал плечами, мол, сам удивляюсь.
— Ладно, работаем. И не говори мне, что у тебя нет электричества, инструмента или ещё чего-нибудь. Лучше вообще ничего не говори, просто выполняй распоряжения. Тебя же этому научили в Германии?
Провозились мы довольно долго.
Сначала перенесли из джипа и сложили на причале всё накопленное имущество. Передохнув на притащенной заботливым сторожем лавочке, мы внимательно осмотрели катер. Капитан относился к судну с должным уважением, в рундуках и выдвижных ящиках нашлось много полезного. Однако кое-что надо бы добрать. Пошли в магазин, где среди прочего нашлись и два российских флага. Там же подобрали и одежду из коллекции для яхтсменов — свитера, яркие непродуваемые куртки и штаны.
Вскоре возле катера выросла симпатичная горка барахла.
Еды много не надо, небольшой запас имеется на камбузе, да и с собой кое-что привезли.
Двести литров солярки в канистрах я опустил пониже. Может, и не критично для такого катера, но решил поступить по уму. Для порядка заглянул в моторный отсек — чисто, сухо, следов потёков нет. Что тут можно увидеть… Дизели выглядели как новенькие.
Наконец все приготовления были закончены. Таганрог зовёт!
— Вот что я тебе скажу, дорогой товарищ Сизэр. Спасибо за помощь! Джип, как и обещали, оставляем тебе, машина отличная, — начал я последний разговор с уставшим от беспокойного общества сторожем. — Не понимаю, что тебе тут делать, зачем вольному румыну нужен местный Джек-Потрошитель? Помяни мои слова, долго такие не проживут, у них судьба сложная… Да и новые общины выживших скоро начнут устанавливать более рациональные порядки. Сейчас все пути открыты, садись и езжай куда хочешь! Хоть в ту же Германию, люди везде нужны. Если будешь дружить с головой, то любой анклав тебя примет. Военные появляются?
— В основном самолёты и НЛО. Один раз к берегу подходил чей-то большой катер серого цвета, в бухту заходить не стал.
— А собачьи стаи видел?
— Здесь нет, а на центральных перекрёстках собираются. Большие!
— Удирай. Ружьё оставлю возле маяка, ты же не ленивый, прогуляешься?
Поднявшись на верхний ходовой мостик, я поочерёдно запустил двигатели на разогрев, с удовольствием вслушиваясь в тихий гул.
Через десять минут, проверив по датчикам состояние бортовых систем, я подумал: чего бояться, отходим!
Сторож отдал швартовные концы, и большой катер боком легко отошёл от причала.
Хорошо, теперь попробуем маневрировать… Осторожно повёл джойстиком управления подруливающим устройством — катер реагировал очень чутко, и вскоре я достаточно легко вывел «Харизму» из узости парковочного места. Тридцать метров по зеркалу гавани, и я, уже приноравливаясь к такому управлению, практически на месте развернул судно на сто восемьдесят градусов. Здорово! Полезная функция! Хотя в открытом море на первый план выйдут именно мореходные качества «Харизмы» — устойчивость по курсу, всхожесть на волну, декларируемый минимум брызг и прочее, нахваливаемое в проспектах.
Естественно, никакого морского опыта у меня не было. Однако практика речного и озёрного судовождения крепко помогала, ведь принципы одинаковы. Ничего, скоро начну чувствовать габариты и инерцию остановки, будет легче. Белое чудо, на малом ходу скользя по спокойной воде, тихо, словно привидение, направилось к выходу из гавани.
— Ани, держись, сейчас покручусь для пробы!
Согласно паспорту, диаметр плавной циркуляции «блинчиком» на скорости в двадцать узлов у «Харизмы» составляет не менее шести длин корпуса. Покрутился так, потом, добавив оборотов, я крепко ухватил штурвал из красного дерева и заложил несколько виражей покруче, за кормой поднялся эффектный бурун. Катер прекрасно слушался руля, мне стало ясно, что на «Харизме» совершенно спокойно можно делать резкие повороты, когда судно с небольшим креном плотно лежит на скуле.
— Замечательно, давай ещё! — с восторгом крикнула подруга.
Возле выходного маяка с синей крышей я замедлил ход до самого малого, осторожно поджался, Аньча нагнулась и положила двустволку на раскрошившийся бетон бона.
Сизэр уже бежал к маяку, прощально взмахивая рукой.
— Сирену включи на прощанье, — попросил я, показывая подруге на кнопку. Пусть приобщается к прекрасному.
Над гаванью пронёсся короткий резкий визг.
На коротком косом штыре радарной арки развевался небольшой триколор, ниже него в белом коконе уже закрутился сенсор бортовой РЛС, сканируя прилегающую территорию. Экран главного дисплея ожил. Обороты, лаг, глубина под килем, гирокомпас… Войдя в настройки, решил сразу переключить отображение с миль на километры, есть такая функция для олухов — сухопутным крысам привычней.
— Давай немного пройдёмся вдоль побережья, в сторону Констанцы, — предложил я. Послушаю машину, да за системами надо бы последить, потренироваться вблизи берега.
— Как хочешь, — безмятежно ответила подруга. — Тренируйся на здоровье, потом меня учить будешь. Хочу себя в порядок привести.
— Ты смотри там, Ань, сразу многое не включай! И вообще, чем меньше врубаем, тем лучше, нагрузка меньше.
— Шутишь? О какой нагрузке ты говоришь, тут богачи оттягивались в полный рост! — подруга смотрела на меня как на тупаря. — Здесь горячая вода есть, душ! Короче, я на час пропадаю, потом ты пойдёшь! И не предлагай мне больше никаких ограничений! Заимели крутой круизный катер, а он жмотится! Не включай… Тренируйся давай!
Да ладно, ладно, наслаждайся.
Она ушла, а я на средней скорости пошёл вдоль берега, привыкая к новой технике.
Фуражку, что ли, надеть? Достал, напялил — что-то не то, фальшь, какой я мореман, родная милитари-кепка лучше. Честнее.
Радар исправно чертил береговую линию, одновременно показывая, что на удалении в пятьдесят километров других судов нет. Молчащий радиолокационный ответчик рапортует: ничьи радары по катеру не работают, красные светодиоды не мигают. Внизу под горячими струями нежилась Ани, вся в пене, как Афродита. Только эта поароматней. Интересно, она вообще выходить собирается?
Не отвлекаться, герр Гош!
Пройдя до траверза Костинешты, я решил, что тренировка закончена, на часах полпервого, а добраться до берега желательно хотя бы в сумерках.
Открытое море переливалось оттенками синего.
Установив на гирокомпасе пеленг, я вывел «Харизму» на генеральный курс и начал не торопясь наращивать скорость. За растущим буруном остался сливающийся с горизонтом низкий берег, сплошь застроенный виллами и частными мини-отелями, низкие рощицы и песчаные дюны, поросшие выжженным кустарником.
Где-то там, впереди, — Крым.
До свидания, старушка Европа!
* * *
«Харизма» на полной скорости летела почти на точный восток.
Первые два часа с дюжину чаек висели над кормой катера, по взмаху руки они взмывали вверх, торопя криком: гони очередной сухарь!
Авантюрный, конечно, бросок. Прогноза погоды нет, лишь барометр немного успокаивает, вычерчивая ровный график давления. От идеи четырёхчасовых вахт пришлось отказаться сразу. Тяжело это, муторно. В открытом море катер встретила мелкая волна — этого я и боялся, помня, как на короткой озёрной волне трясёт лёгкий катер, словно по стиральной доске идёшь! Час хода, и уже голова гудит. А тут пилить не меньше восьми, если без учёта дрейфа.
Из озёрного опыта я знал твёрдо: все катера и лодки даже при малом шторме ведут себя как скорлупки. Они не идут по ветру, разрезая волны подобно парусным яхтам, а подпрыгивают, постоянно сваливаясь в килевую и бортовую качку, — весь ходовой день ты либо мокнешь наверху, либо обо что-то стукаешься в закрытой рубке. В итоге заранее настраиваешься: в непогоду придётся помучиться, особенно, если сиденья без амортизаторов.
«Харизма» подобными болячками не страдала, по-ишачьи трястись на мелкой волне не собиралась, катер шёл ровно, уверенно, лишь изредка чуть вздрагивая корпусом.
Какое-то время подруга сидела рядом, изучая техническую документацию, а что-то прочитывая вслух — узнал много нового, крепко задумался! Дело в том, что тихие, но мощные двигатели очень хитро жрут топливо! Расход сильно зависит от числа оборотов, причём нелинейно. При тысяче пятисот расход составляет шесть и четыре десятых литра в час, а как только раскрутишь движки до трёх с половиной — значение увеличивается чуть ли не на порядок — пятьдесят два литра!
При выходе на глиссер расход снижается, но тут ещё и волна играет роль.
Хрен подсчитаешь точно. И невольно задумаешься: а стоит ли так гнать? Ведь ещё ориентироваться придётся, пусть не сейчас, пусть позже! Сильный боковой или встречный дрейф может замедлить ход или же снести в сторону, навигатора нет, поправку не дашь.
Хорошо, конечно, совершать переход в темноте, имея на борту человека с опытом ночного плавания, способного оценивать дистанцию и определять направление только по компасам и звездам! Экипаж у такого шкипера обучен и послушен, разумная система вахт гарантирует, что в любое время на борту всё будет под контролем, а все правила соблюдаются. Их много, ночных правил. Например, нельзя выходить на палубу без страховочного пояса, даже если погода звенит.
Навигационные огни, звуковые сигналы в тумане… Тонкостей выше крыши.
Мы же прём полными лохами, зато напролом.
Опытных тут нет, звёзды, луна и прочие светила не пригодятся — не умеем!
Хотя в темноте катер будет вести себя точно так же, как и днём, впечатления остаются совсем другие. Мне не раз довелось ходить на моторке в темноте, поздней осенью, когда на Таймыре начинается нормальная смена дня и ночи. Водная поверхность кажется куда как более бурной, чем днём, начинаешь нервничать, сомневаться и терять ориентацию. Человек на мостике, постоянно стараясь удержать катер на курсе, в отсутствие GPS находится в полной зависимости от компаса — пялиться в него будешь постоянно, как и на дисплей, глаза быстро устанут. Опытные люди советуют: как бы вам ни было жутковато, надо погасить на борту все огни, в которых нет острой необходимости… Яркий палубный свет может ослабить остроту зрения почти на двадцать минут. А ещё в темноте меняется ощущение времени и пространства, налетают приступы безотчётной мистической тревоги. То покажется, что у кормы кто-то тяжко вздохнул, то примерещится, что над головой махнуло тяжёлое крыло.
В принципе, какая разница, в сумерках приду в Крым или же глубокой ночью? Свет есть: носовая фара и поисковый прожектор на рубке, ПНВ наготове. Как-нибудь справлюсь, лишь бы на месте не стоять.
Так гнать или нет? Лучше бы без фанатизма, однако всё дело в погоде, которая словно говорит: «Жми, Санин, пока море спокойное!»
Чуть позже Ани тоже поиграла в капитана, одной рукой придерживая штурвал, другой ухватив огромный бинокль. Эффектная такая в лучах низкого солнца! Обрамление что надо — ещё прозрачное тёмно-синее небо, оранжевые предзакатные тона, густой аквамарин воды, свежий, чуть знобящий ветерок, пахнущий морской сыростью и рыбой, серебристый блеск лёгкой волны… Какая красота!
Щурясь от солнечных бликов, подруга посмотрела через радарную арку назад, на разбегающиеся после стремительно летящего катера вспененные волны. Вздыбившись, они расходились всё шире и шире, будоража безмятежную гладь. Мельчайшие брызги взлетали над палубой и омывали лицо, от этого на душе становилось легче — мы в движении! Ани улыбнулась, отбросила чёлку набок и, тронув рукой рычаг, чуть ускорила ход. Я почувствовал легкий рывок — судно понеслось быстрее.
— Сбавляем скорость, — скомандовал я.
— Что-то прохладно становится, пойду вниз! — сразу решила вредная женщина.
После её ухода я выставил две тысячи оборотов, этого хватит. «Харизма», идущая с недогрузом, пошла в двадцать два узла. Относительно экономично и быстро.
Ещё немного погеройствовав на продувном ветру, решил тоже спуститься.
В главной ходовой рубке было тихо.
Бр-рр… А тут уютно! Сразу скинул непродувайку. Представилось, как сейчас по берегам Чёрного моря растекается кисельный вечерний туман. За кормой над западным горизонтом повисла полоса плавно меняющего окраску неба — бледно-розовый цвет перетекал в пастельно-оранжевый. Солнце ещё чуть-чуть подумает, прыгнет за край земли, и все краски упадут в солёную воду. Ветерок разгонит туман, исчезнут тени, море и берег откроют свои пространства для тьмы южной ночи.
— В Севастополь точно заходить не будем? — встретила меня вопросом подруга.
— Во-первых, там может быть одесская модель. Во-вторых…
— Огромный порт, много людей, привычных к дисциплине. Военные быстро наведут порядок, — прервав, напомнила мне подруга уже трижды озвученный довод.
— Знаешь, после того что мы увидели в приграничье, я сомневаюсь в способностях вояк навести нормальный порядок. И вообще — сомневаюсь, что нынешние вояки есть самые умные люди на планете. Палочную дисциплину они навести смогут, это факт! Только что-то не улыбается мне рубиться в Севастополь и попасть там под обозлённых отрывом от метрополии морячков. А если тормознут, с конфискацией катера? Будем строем ходить, начав карьеру со школы юнг, а закончим её во время никому не нужного рейда на соседские земли, как тот лётчик на «сушке». Нет уж, я уже привык к свободе, дорогая! Строить новое готов, а добивать друг друга — нет.
— Это ты правильно заметил, — согласилась Ани после некоторого раздумья и вновь принялась листать лоцию Хенкеля.
Ближе к закату над морем начали сгущаться тучи.
Ещё через ходовой час по палубе громко зашелестел проливной тропический дождь, который мы решили пересидеть под козырьком кокпита за чашечками с горячим кофе. Когда немного стихло, мы по очереди вздремнули по часику, больше всё равно не получается, нервишки шалят.
Уже стемнело.
— Ужин, герр Гош!
Через полчаса после яичницы с колбасой Ани первая услышала звук летящего высоко самолета. Неизвестный борт шёл с юга на север.
Ещё через полчаса бортовой радар высветил берег, и вот тут время потянулось как резиновая лента, вроде бы суша рядом, а всё нет и нет! Вариант воткнуться с разбега в скалы не рассматривается, РЛС судна помогает крепко, страшно даже представить, что бы мы без него делали.
Проклятье, да где мы? Я ещё подсбросил скорость до предела глиссирования, чтобы не тащиться погруженным в воду утюгом.
Развернув на столе карту, мы уставились на контур берега.
— Странно, радар рисует засветку практически перпендикулярно курсу.
— Значит, ищем подходящие участки. — Я наклонился над картой. — Дрейф, если и был, сильно снести нас не мог. Целили на Севастополь, вышли либо южней, либо северней, всё просто, точно всё равно не попадём. Вот и смотри… Есть два таки участка берега: Андреевка — Песчаное — Николаевка северней Севастополя и район Балаклавской бухты южнее.
— А вот здесь что? — ткнула карандашом напарница.
— Бухта Ласпи? Надеюсь, что я промазал не настолько. Хотя разницы нет, так даже ближе к цели. — Я с сомнением посмотрел на контур, потом на дисплей. — Не, Ань, тогда был бы виден обрез засветки на мысе Сарыч, а его нет.
В эфире тишина, посторонних судов в акватории не наблюдается.
Вот уже и берег, чёрный скалистый абрис хорошо заметен на фоне не закрытого тучами фрагмента звёздного неба. Куда попали… К ночи совсем сильно раздуло, тёплый южный ветер поднимал всё большую волну, пора причаливать. Мы поднялись наверх, «Харизма», слегка покачиваясь на волне, пошла совсем уж черепашьим ходом. Я то и дело поглядывая на эхолот — глубины хорошие.
Проклятье, на берегу ни огонька! Чуда не произошло, Крым был так же мёртв, как и вся остальная планета. Как сориентироваться?
Вдруг впереди-справа из темноты показалась характерная высокая скала, стоящая в море рядом с берегом.
— Пошли к ней, что ли, хоть от ветра спрячемся. Ани, тащи пээнвэшку!
Да, хреновенько, что не видно пристаней. Делать нечего, в такую погоду, да ещё в кромешной темноте искать более подходящее место не просто рискованно, а самоубийственно. Через шесть минут огромная скала осталась справа, «Харизма» осторожно вкатывалась под её тень. Я включил носовую фару и поисковый прожектор.
— Ани, крути лучом, разглядывай!
Глубины позволяют подходить ближе, но на душе неспокойно, к волнению на море прибавился вновь начавшийся дождь, вообще задница. Потерпим, не сахарные, всё едино в тепло не уйдёшь, швартоваться надо. Выступающая в море внушительная стена отлично укрывала от южного ветра и волн, тут было почти тихо. Уставшая в беге «Харизма» оказалась в крошечной, но глубокой, судя по эхолоту, бухте, закрытой от ветра скалой.
— Гош, здесь причаливают лодки! — заорала напарница. — Ломы какие-то, ещё железяка торчит, можно привязать верёвку!
Верёвку… Ага, ещё скажи — бантиком! Приобщившись к суровому морскому труду, я чувствовал просыпающееся превосходство настоящего моряка. Ещё немного, и «Харизма» замерла напротив двух валунов. Прибор ночного видения так и не пригодился, не удобен он в такой ситуации, свет прожекторов действенней.
— Я на берег, концы кидай! Сначала носовой, потом кормовой!
Крутясь в световом пятне прожектора среди скользких камней, я не думал о том, что могу сломать ноги, все мысли занимал мучительный вопрос: как вязать, какой, понимаете ли, узел применить: «двойные макароны» или «средиземноморскую дулю»? В итоге, жестоко посмеявшись над собой, я закрепил конец самым суровым узлом — «какой вышел». Потом перебрался к корме и там, дважды вымокнув в прохладной водице, повторил процедуру, кое-как расчалив катер параллельно береговым камням. Хоть и гасит скала волну, но качка есть, надо закреплять катер жёстче, иначе будет бить о камни.
Всё, к чёрту, пойдёт и так!
Забравшись на борт по купальной платформе, дух не успел перевести, как сразу был схвачен и уведён на просушку с горячим кофе и стаканчиком коньяка в комплекте. Только мы расслабились в уютном тепле нижней рубки, как началось настоящее светопреставление. Неожиданно налетевший шквал засвистел в высоких скалах над головой, наполняя душу незадачливых моряков тоскливым ужасом. Ага! Мы как раз задачливые — успели, спрятались! Шторм всё нарастал, ветер ревел, а мы подбадривали друг друга настолько идиотскими фразочками, что вспомнился бессмертный морской юмор великого писателя Конецкого: «Чем сложнее ситуация, тем замогильнее шутки».
— Как думаешь, троса выдержат?
— Кормовой надо бы подтянуть лебёдкой, может о камни поцарапать, — с видом бывалого морского волка молвил я и прямо в белом махровом халате пошёл на корму.
Закончив опасные эволюции причаливания, экипаж какое-то время со страхом глядел на разбушевавшуюся стихию, но вскоре, не выдержав напряжения, разобрал оружие и свалился прямо в рубке.
Хотели спать вахтами, а отрубились оба, практически сразу и беспробудно…
Я проснулся первым.
Первое сенсорное: спокойная тишина, точнее, мягкий шумовой фон, не вызывающий тревоги. Тут же толкнул в бок подругу.
Идиллия… В воздухе слышался чуть уловимый аромат хвойного леса, местами покрывающего скалистый берег, радовал слух шелест кристально чистых волн за бортом.
— Красота какая, Гош! — восхитилась она, сладко потягиваясь.
Заповедный берег притягивал глаз. Казалось, что сверху, с высоты взметнувшихся над бездонно-синим морем скал, можно было рассмотреть весь Крым. Гладь спокойного моря на западе терялась, смешиваясь с горизонтом, и лишь высоко плывущие облака белоснежными полосками подчеркивали эту границу, убегая от неё на восток.
Неопытному человеку легко представить, что отсюда невозможно выбраться, кроме как по морю. На берегу — сплошные нагромождения камней, в некоторых местах виднелись стволы упавших или принесённых штормами деревьев. Склон выглядел безлюдным, никаких строений вокруг.
В крошечной бухте было спокойно, катер стоял устойчиво.
— Сработали твои бантики!
— А то!
Остатки утреннего тумана ещё цеплялись за окрестные горы.
Так… Всё побережье — высокий, слегка извилистый обрыв, обрамляющий берег с запада. Главный вопрос повис вместе с туманом: где мы?
— Пойду завтрак делать, — сообщила Ани, вернувшись из душевой.
— Кобуру надень, — приказал я и с автоматом под мышкой отправился в гальюн. Хватит разгильдяйничать, добром это не кончится.
Потом забрался наверх и запустил один двигатель на малых, включив все системы.
Чистый радиоэфир, подконтрольное судовому радару пустое пространство акватории и молчание радиолокационного ответчика говорили мне: вокруг нет никого. Ни врага, ни друга, которого ты мог бы со всем тщанием расспросить о местности. И что теперь делать? Вообще-то надо бы заправить бак, эксперименты с мощностью резко сократили запас топлива, а канистры тратить неохота, аварийный запас.
С некоторой тоской ещё раз огляделся вокруг.
Изломанные скалы, обрывисто уходящие в воду, в нижней части были лишены всякой растительности, волны свирепых зимних штормов вычистили поверхность. Слева виднелась ещё одна скала с приметной сосной на вершине, изогнутой настолько волшебно, что она не может не быть объектом культовой фотографии. Наверняка ведь что-то знаменитое!
— Ань, ты же Крым должна хорошо знать, не?! — крикнул я вниз.
— С чего бы?! — удивилась подруга, бренча на камбузе посудой.
— Так все ж москвичи сюда ездят, известное дело!
— Я не все, Санин, всегда в Сочи ездила! Не мешай! И в душ пока не ходи, горячей воды нет, греется!
— Зря, — тихо сказал я. — Была бы польза…
В судовом бойлере хранится двадцать литров воды, как она сумела так быстро всё потратить? Пусть тёплая под утро, и всё же…
Потрясающий вид!
Древние скалы, зелень кривых сосен, изумрудная вода под восходящим солнцем — почему бы славным путешественникам не искупаться? Не вижу помех. Решено: утренний кофе со сливками, и дружно бросаемся в воду!
Внизу затопала повариха, я начал потирать руки.
— Йего-о-ор!!!
Плечи сразу занемели. Что там случилось?!
Сбив предохранитель на автомате вниз, я метнулся на палубу.
— Смотри! — поставив поднос, Анька показывала пальцем прямо перед собой.
Предмет сенсации стоил того, чтобы так панически разораться. В нижней трети скалы красной краской было выведено:
Айя. Парус. Мы пили здесь!
Тюмень 2013 год.
— А говорят, что от этих иероглифов один вред, — задумчиво изрёк я, ещё раз прочитывая варварскую надпись. — Молодец, солнышко! Теперь можно определяться.
Не найдя на столе свободного места под чашки и тарелку с бутербродами, мы поставили приборы на пол, а сами вцепились в разложенную карту и страницы лоции. Вскоре всё стало на свои места: это западная часть мыса Айя. Приютившая нас на время шторма скала так и называется — Парус, или Шпиталь.
— Значит, Балаклавская бухта чуть северней?
— Точно, вон там она, — показал я вдоль берега. — Могу себя поздравить, отклонение незначительное, для первого раза так просто отлично, не находишь?
— В Балаклаву пойдём? — поинтересовалась подруга.
— Ни шагу на запад, родная, только на восток! Обогнём мыс и двинем в виду берега, пока не обнаружим подходящую заправку. На Форосе, например.
— Это где Горбачёв чалился? — с видом прожжённой политзэчки вспомнила напарница.
— Вряд ли он был последним постояльцем, наверняка там куча VIP-отелей отгрохана.
— А ты, Гош, как я посмотрю, тоже не великий знаток крымских земель? — задумчиво спросила она.
— Ни разу! Меня тоже всё чаще в Сочи вывозили, потом и сам ездил. Родители говорят, что в молодости прикалывались по Крыму, а меня как-то не тянуло.
Девушка встала, наклонившись над столом.
— Скажи, а зачем мы тогда рубимся в этот Таганрог?
Я настолько растерялся от столь неожиданного вопроса, что чуть не подавился очередным глотком. Получив пару горячих хлопков по спине, откашлялся и кое-как спросил:
— Ну как почему, Россия же! Типа там высадимся, а потом…
— Что потом, на Москву пойдём? В самый кошмар?
Я тоже вскочил, чувствуя прилив злости.
— Какого хрена?! Ты же сама так хотела! Мы же советовались, обсуждали!
— Обсуждали, не спорю, мельком! — Аньча не собиралась сдаваться. — Когда обсуждали, было столько сиюминутных проблем, что мы накидывали маршрут начерно, ты что, не понимаешь этого? Вот я и спрашиваю сейчас: какого мы забыли в этом Таганроге?
Надо взять паузу.
— Садимся, — предложил я уже спокойней. — Похоже, слово Таганрог становится ругательным. Твой вариант?
— Пошли сразу на Сочи! Нормальная община там найдётся, как и везде, крупных производств нет, экология вряд ли пострадала, а последствий в разы меньше. Побережье знаем, это тебе не Крым, чужая страна!
— Как везде — здесь ключевое, так что этого мало, — отмахнулся я. — Что ещё?
— Море, дурачина! — выдала Ани и победно замолчала.
Я тоже не торопился глаголить. Море? А что нам даёт море? И тут же начал сдуваться… Конечно же, море!
— Понял?
— Понял, — выдохнул я. — Универсальная магистраль. Куда хошь драпай, если что-то пойдёт не так! Легко и быстро. Да на таком катере… Весь мир в кармане!
— Вот именно, — молвила девка с победным видом. — Ещё кофе, дорогой?
Умная, сучка, как такую не любить. Есть и ещё один важный момент, о котором моя напарница пока не вспомнила, но вспомнит обязательно. Там тепло. В Москве бывают такие зимы, что мало не покажется! Нужно ли ожидать ужесточения климата с падением производств? Чёрт его знает, вполне может случиться. В Подмосковье заманаешься избу топить. И ради чего… Ради спокойной жизни на отшибе? Сочи — крайняя к югу русская территория, субтропики, зимы в привычном понимании не бывает, знаю. Растёт всё подряд, никаких проблем с пропитанием.
— Подумать надо, — глубокомысленно заявил я. Кто в доме хозяин?
— Подумай, дорогой, подумай, мужчинам надо много думать.
Отчалили через час.
Отшвартовывая катер, я опять вымок насквозь, не хочет отпускать мягкий белый халат. Как дачник, ей богу…
Уже понимая, что делаю, достаточно грамотно двигал джойстик подруливающего устройства — вскоре «Харизма» выкатилась на чистую воду. И почти сразу же тявкнул предупреждающий сигнал, красные светодиоды ответчика тревожно замигали.
— Кто-то работает радаром. Наверное, из Балаклавы.
— Может, туда заглянем? Народ серьёзный, если радар работает.
— Если такой серьёзный, то тем более валить надо, Ани, и чем быстрее, тем лучше! Что бы ни вспоминали наши родители, здесь всё ещё заграница, а мы — чужие. Странные русские, появившиеся из дальних краёв. Риск велик.
Повернув к югу, катер быстро вышел на двадцать узлов. Ветерок — всего метра три в секунду, лёгкая волна на полметра, яркое солнце, бриллиантовые брызги за кормой, эх, хорошо идем! Летящие из-под форштевня катера хрустальные капли, сверкая на солнце, проносились мимо, и в воздухе вспыхивал радужный нимб. Иногда брызги хотели достать меня, но силы им не хватало, и они обрушивались на палубу мелкими водопадами, стекая в шпигаты.
Хорошо стоять на флайбридже! Наверное, зашибись было владельцу снисходительно поглядывать отсюда и на более медлительных попутчиков. На «летящем мостике» видишь простор, здесь самые сильные впечатления от скорости, океана и свежего ветра — ни на минуту не оставляет пьянящее ощущение бесконечного полёта в открытом море!
Что-то я крутовато зарулил, береговая черта уже начала размываться в туманной дымке утренней, давай назад, ближе к берегу!
— Ань, смотри, дельфины!
Небольшая стайка красавцев летела справа по борту, молодые хулиганистые афалины смело подрезали курс прямо перед форштевнем «Харизмы» и легко выпрыгивали из волны, демонстрируя абсолютное превосходство. Никогда не видел этих удивительных животных так близко, до гладких спин наиболее отважных можно было дотянуться рукой и успеть погладить в воздухе.
К Форосу подошли быстро. Не устаю я удивляться крошечным расстояниям между населёнкой на побережьях. И не только. Материк, тут всё скученно, поляны давно поделены — откуда взяться длинным плечам? Мне вот, чтобы в выходные добраться до своей избушки на озере Глубоком, приходится пропилить на моторке более сотни километров… И ничего, привык — кажется, что совсем рядом.
Не знаю, каковы были бы мои впечатления, сойди я на берег и поживи курортником на самой южной оконечности Крыма, но общий вид места позволял понять, почему именно тут решили построить госдачу для последнего Президента Советского Союза. Великолепно смотрится эта панорама гор, на фоне которых в шестидесятые, как я слышал, снимались сцены многих советских фильмов-сказок. Понтовое местечко, где Горбачёв показал стране последнюю советскую сказку.
Вроде и цивилизация рядом, а природа прелестно диковатая.
— Интересно, тут зверьё водится?
— Кошки, — быстро ответила подруга. — Тебе кого бы хотелось увидеть?
— Ну, косулю, например… Давно не охотился.
Не очень широкая пляжная полоса городка вполне типична для южного берега Крыма — галька, бетонные плиты, пирсы, волнорезы и валуны. Даже с моря заметен большой парк, разглядывая который я решил, что его территория — лучшее, что есть в Форосе. Честно говоря, вообще не понял структуру посёлка, он вообще есть? Всё как-то невнятно.
Минут десять изучал городок, глядя в бинокль.
Дома советской постройки — насчитал три двенадцатиэтажки, четыре девятиэтажки и несколько хрущёвок, нагромождение частного сектора с садовыми участками, какие-то неинтересные улочки, заборы тут и там — виден краешек примитивной инфраструктуры, докладывающий наблюдателю, что прошедшие годы серьёзных инвестиций местечку не принесли, всё на старых дрожжах.
Но в целом симпатично, можно описывать, не скатываясь в сарказм. Место тихое, климат мягкий, воздух чистый, море кристальное — что ещё надо?
Дача Горбачёва — это три строения с двускатными крышами, яркие белые пятна среди буйной зелени. Территория облагорожена, с воды короткий вогнутый пляж возле бывшей дачи не менее примечателен, чем мангалийский у «Президента», символично, да? Мигрируем между понтами.
— Объект «Заря», госсобственность, — пояснила Ани, которой не терпелось вывалить сведения, полученные при чтении набранных про запас справочников. — Так и остается закрытым объектом, гостевая дача нынешнего президента Украины… Никого не пускают, забор.
— Переходящий приз! Что-то местечко не очень удобно для охраны. Гляди, там шоссе наверху! Видно со всех сторон, подступы свободные… С горки комплекс как на ладони, а туда может забраться кто угодно.
— Говорят, что КГБ из-за этого и психовал, когда Горбачёв именно Форос выбрал своей летней резиденцией. Надо все перекрывать и контролировать. Ещё несколько лет назад фиг бы какой катер смог пройти поблизости, ближе четырех километров приближаться не разрешалось! Позже всё развалилось, обычная охрана… Неприятно тут, не находишь? Нехорошее место.
— Лишь бы очередной чёрной бабки не было, остальное как-нибудь переживу, — хмыкнул я. — Короче, подойду поближе, а ты наблюдай.
Заборы госдачи не интересуют, интересует пирс слева.
В бухте два места стоянки. Правый пирс — для лодок попроще — существенно меньше левого, где органично смотрелась бы стая огромных моторных яхт. Жаль, что сейчас нет ни одной, плохая примета. Я вновь взял в правую руку бинокль и принялся разглядывать бетон причала в надежде увидеть следы аппаратуры раздаточных систем.
Ничего нет, похоже, облом.
— Гош, посмотри-ка! — окликнула меня Ани. — За левым боном, у камней!
Я быстро перевёл бинокль и сразу увидел лежащее недалеко от воды тело человека.
Это не турист, не курортник, случайно оказавшийся ночью на пляже в начале атаки генетическим оружием. Какие, к чёрту, могут быть туристы на объекте «Заря»? Лежит недавно, иначе шторма утащили бы тело. Не утопленник, их я навидался.
— Останавливайся, хватит, — подсказали мне толчком в бок.
«Харизма» замерла метрах в пятидесяти от бона.
Мощная оптика шкиперского бинокля позволяла рассмотреть всё в деталях. В очень неприглядных деталях!
— Ёлки, Анька, да у него пулевое в голове!
Напарница тут же поменяла бинокль на карабин.
— Вижу! Да… Говоришь, давно не охотился, Гош? Тут охота идёт полным ходом, не хочешь поучаствовать?
— Мужик одет, не купался… Полотенца нет. Лодок поблизости тоже. Опа! Там джип стоит возле деревьев, «двухсотка», передние двери открыты. Машинка не из простых, — дополнял я картину преступления, не обращая внимания на подколки.
— Сваливаем отсюда, — предложила напарница. — Кажется, что кто-то на нас смотрит.
Настроение резко опаскудилось. Действительно, очень хреновое место.
Широкий пляж уже не выглядел заманчивым.
— Хорошо, если просто смотрит, Ань. Уходим.
Я больше не размышлял, где здесь найти заправку, ну-ка этот Форос к чертям собачьим, ещё получим пулю за компанию! Кто знает, что за дела творятся в гнилом месте, пропитанном душком старых и новых интриг, сговоров и предательств, стоит ли узнавать, какие старые счёты сводятся на обломках былой империи…
Выкатив «Харизму» подальше в море, я сразу задал бодрый темп движения — катер понёсся вдоль берега, прочь от нехорошего места.
— Вот чувствовала, что нужно было в Балаклаве заправляться! — забурчала подруга. — Там самая лучшая яхтенная стоянка в Крыму, все раздатки есть! Теперь придётся аж до Ялты плюхать.
— Что ты с этой Балаклавой… Как маленькая, ей-богу! Ясно же, что на такую жирную точку с уникальной бухтой уже сел кто-то из местных! Оно нам надо? Ялта так Ялта, правда, там вроде яхт-клуба нет, суда швартуются прямо у городской набережной, вряд ли это можно назвать мариной… Ничего, пойдём в сторону Симеиза, на что-нибудь да наткнёмся.
Как в воду глядел.
В маленькой бухте Симеиза у пирса стояла роскошная моторная яхта, каким-то чудом ещё не притыренная. Плавучая такая заправка.
Но нашли мы там не только её.
Мы встретили Тёму.
