Глава 6
Будни Попадона. Проблески и метастазы
Тяжёлые вышли недели, пришлось помотаться.
Наиболее запомнилась мне поездка в приморский Усть-Попадонск, после стихии. Уютный, почти курортный город, в котором, казалось бы, так классно жить, периодически страдает от сильнейших штормов и нашествий со стороны моря удивительных и очень опасных тварей, лезущих на берег. Очередной циклон пригнал ураганный ветер и волны, сравнимые с цунами. Городу здорово досталось. На этот раз морские чудовища вреда не причинили. Романтики, поначалу пытающиеся с ними воевать, давно перевелись, а новичков инструктируют жёстко. Программа работает тупо, и участки берега, облюбованные нечистью, давно вычислены, там никто не живёт. Вылезет гигантский кракен, осмотрится, повздыхает и от безнадёги опять лезет в пучину…
Поехали вместе с Ленкой Симченко, весёлой конопатой девчонкой с двумя косичками и васильковыми глазами. Характер неунывающий. Обычно она работает по желтухе, но тут Арбуз бросил её на драму.
Зрелище удручало и в то же время будоражило, как масштабом бедствия, так и энергией местных жителей.
Огромная работа, усталые до смерти люди, и всем им требовалась стандартная система жизнеобеспечения. Эти ребята из аварийных бригад, с виду «облы обыкновенные», уже почти выполнили задачу по восстановлению, крепко выручив всех жителей Усть-Попадонска.
Помогали и приезжие. Две бригады сталкеров работали на стройках, две группы из Зомбятника обеспечивали охрану пригородов, здесь, как везде, из леса регулярно лезет всякая гадость. Попадонецк выделил и отправил в помощь пострадавшим два колёсных трактора и пару бортовых грузовичков с экипажами.
Заготовители леса и охотники, сборщики грибов и ягод работали с утра до поздней ночи. Специальные бригады восстановили разрушенные в первые же часы урагана склады с погребами и коптильней, длинные крыши которых были заново перекрыты желобником — первый раз увидел такой способ! Целое бревно раскалывают вдоль, сердцевину половинок выбирают, а полученные полубрёвна укладывают на крышу желобами внахлест — одно сверху, другое снизу, оказывается, это стандарт старой сибирской деревни…
Стены в пострадавших домах уже законопачены, окна и двери где починены, а где и поставлены заново благодаря помощи из Зомбятника — готовые рамы везли оттуда. Так что подготовка к зиме, пусть и достаточно мягкой в этих краях, шла полным ходом… Работают три бани. Конюшня уцелела, и капитальный гараж с дорожной и автомобильной техникой — тоже. Её чинят, в том числе и наши спецы. В генераторной тарахтят две дизельные установки, однако пока что драгоценное электричество подаётся в жилые районы только вечером.
Как видите, мне в очередной раз непросто говорить об обитателях Зомбятника, как об абсолютных оболтусах… Обидно, когда в командировках видишь, что труд простых людей никак не учтён и не оценён Департаментом переноса.
Когда мы там были, рядом со складами, в пристройке к небольшому ремонтному цеху, восстановили кузню и слесарную мастерскую. Что мэр города решит восстанавливать дальше, пока непонятно, я не смог с ним побеседовать, каждый час чиновника был расписан до минуты, в кабинете его не застать. Вполне может быть, что больше прочих пострадавший восточный пригород попросту разберут, а лес пустят на нужды строительства. Или же отложат восстановление на потом.
В записной книжке цифры и отчёты…
Работы по восстановлению посёлка начали силами сорока двух человек, позже число работников увеличилось. Вырыт новый просторный погреб с нижним срубом объёмом в тридцать три куба, вся работа велась вручную в тяжёлом грунте, глина с галькой. Распилено из леса на тёс двести десять брёвен, есть плахи и горбыли — тут опять нужен целый склад, для которого требовался навес. Почти восстановили две соляные шахты — первично две штольни, которым только на первом этапе потребовалось двести пятьдесят крепей из сосны. Работают штрафники.
Хозяйственной частью непрерывно производилась выпечка хлеба — а для этого нужны печи большой ёмкости, учитывая количество жителей города. Готовилась пища, ремесленники чинили обувь и одежду. Издержки: вскоре после начала восстановительных работ вся местность вокруг была полностью истоптана, а от деревьев остались лишь редкие кустики. Рубленое общежитие для работников заложили возле ручья, чтобы удобней и быстрей ходить к месту основных работ, но за сезон здание достроить не удалось.
В сотне метров от берега установили временную коптильню внушительных размеров — с чем, с чем, а с белковой пищей в Усть-Попадонске проблем нет, рыбы добывается огромное количество, качественный продукт поставляется, согласно заказам секторов. Высокие бревенчатые балаганы с нарами и летнюю баню на речке восстановили первым делом — надо же людям где-то укрываться от ветров и дождей в редких перерывах!
Во время урагана на берег было выброшено пять огромных синих китов, их разделывают командированные ребята из Эльфятника, на удивление хорошо орудующие большими ножами и какими-то резаками на длинных древках.
На берегу особая суета. Нервная.
Именно рыба и морепродукты обеспечивают основной доход приморского города.
Даже в море ходить не надо, хотя маломерный флот имеется. Баркасы всякие, парусные боты… Можно кидать невод прямо с берега — улов всегда будет очень хороший. Когда я брал интервью у рыбаков, выяснилось, что большая часть артельных, спецов по крупной рыбе, ушла в море за Южный мыс, возле коптильни осталось всего восемь человек, не справляющихся с нагрузкой, телеги с копчёной рыбой одна за другой уходили к складам.
Работы по заготовке морепродуктов тоже не прекращались, недавно для этих целей на возвышенности были построены амбары, пока два, будет ещё пара. Люди торопятся, на рыбную продукцию надеется не только Усть-Попадонск, в секторах товар из города составляет большой процент белковой пищи, надежды городков и посёлков надо оправдывать… Большую часть коптят и солят, часть свежего китового мяса и рыбы сразу развозится по секторам.
Накопившихся городских долбней, суть которых окончательно проявила стихия, сбили в группы и под охраной отправили на угольный карьер. На внутреннюю перековку… Шесть отморозков исчезли в неизвестном направлении. Знающие люди утверждают, что их запузырили обратно, теперь дурни отмораживаются в Чукордахе или на Чёрной Речке. Один городской сплетник даже утверждает, что лично видел, как их пузырнули. Ну, не знаю… Врёт, подлец, так я думаю. Ленка мой скепсис не разделила и тут же накидала строк сорок в рубрику «Удивительное рядом!».
По окончании этой командировки уже крепко задумался о том, что с оболтусами всё далеко не однозначно. Не могут истинные облы работать так быстро и на износ! Посмотришь — вполне нормальные люди… А начнёшь разговаривать — косяк на косяке, воспринимаемый чаще всего с привычным юмором.
Не учли чего-то Смотрящие.
Сложней этот мир, чем кажется с первого взгляда.
…Похоже, короткий отдых закончился.
С белого листа бумаги, лежащего на столе, на меня глядел мной же написанный и много раз обведённый чёрным пугающий заголовок:
«А теперь под землю, журналист! „Новокузнецкая“-„Третьяковская“, далее по обстоятельствам».
Господи, как же я не хочу лезть под землю! На хрена вообще эта командировка нужна, ну что там может быть интересного? Не хочу к червякам длиной с Восточный экспресс!
— Герцог на дороге выживальца ждал, — уверенно заявил главный редактор, потягивая крепкий кофе из маленькой белой чашечки. — Или выжива-теля. Один чёрт. В тех местах то ли трое, то ли четверо базируются по схронам, точно никто не знает. Да и не хочет знать, недолюбливает их народ. Я бы даже сказал, на дереве повесить готов. Ты кофе наливай, Стёпа, не скромничай ложно!
— А вообще их много, выживальцев этих? — Я охотно потянул к себе кофейник.
Третья чашка, всё никак не напьюсь. Хороший кофе у главреда, колумбийский, у нас в отделе классом пониже будет. Это я так заметил, для проформы — очевидно же, что шеф на другом пайке. Тут другое важно: само наличие в офисе столь редкой вещицы, как промышленная кофеварка, говорит о крайней серьёзности конторы.
Редакция — контора очень серьёзная.
— Хватает дебилов, — бросил Арбуз без малейшего намёка на уважение к знаменитому феномену.
— Елисей мне выживательского варианта не предлагал, — заметил я.
— Конечно! — Арбуз встал и подошёл к большому окну.
Окно просторного кабинета шефа выходит на центр города, хорошая панорама. У нас с коллегами — в обшарпанный двор-колодец, типа тех, что встречаются в Замоскворечье.
— Палыч такое задвигает самым перезревшим, как помидор поздней осенью. Тем, кто сам извёлся на выживальческой идее и всех знакомых и родных замучил до смерти. Вот среди них-то схрончики и распределяет, строго по профилю. Ты бы согласился? Во-во. И чего ему время терять?
— Это же сколько с собой тащить надо! — вспомнил я профуканную табуреточку.
— Разрешают ради такого дела, иногда даже повышенный лимит дают. У настоящих выживальцев всегда припас готов, регулярно пополняем и освежаем, все чуланы коробками заставлены, — успокоил меня начальник. — Даже ремни специальные шьют, чтобы побольше на себя нагрузить при переносе.
Несколько странно, вообще-то…
Выживальцы, они же сурвайверы, вполне себе самостоятельные, активные люди, такие вроде бы и в Миллиарде должны быть востребованы. За что их на Рассадник? Поскольку той самой ложной скромности, о которой только что упомянул шеф, во мне с каждым днём становилось всё меньше и меньше, я спросил сразу же, получив следующий ответ:
— Да они только говорят много! Ничего они не сделали, кроме захламления кладовок и размножения профильных сетевых страниц! Годных для Миллиарда фильтруют по другим критериям. А это мечтатели. Вот им и дают шанс проявить себя в реальных условиях суровой среды. Бункер предоставляют, даже матпомощь есть. И вообще — шизанутые.
— Не согласен! — смело бросил я. — Знавал одного. Не то чтобы товарищ, просто знакомый. Очень забавный, знает до фига, умеет разное…
— Так вот и применял бы свои знания для блага семьи! Они же только в первый год своего хобби нормальные! Потом выживальца клинит, начинаются фобии, потом мании, а через два года настоящее человеконенавистничество — как ещё назвать кормление семьи просроченной гречкой? Любой посторонний человек заранее становится возможным конкурентом. Все соседи в случае прихода Большого Песца записываются либо во враги, либо в потенциальные жертвы. Ходят, понимаешь, по городу, заранее высматривают, прикидывают, где находятся полицейские участки и как там расположены руж-комнаты, кто из охотников живёт поблизости, у кого машина подходящая…
— Зачем же их вообще сюда?
— А куда? Как всех нас, на перевоспитание реалом! Или на адаптацию к нему, у кого как получится.
— Получается?
— Что получается, адаптироваться? Очень редко. Остальные грабят, режут, убивают. На окраины иногда нападают, за чужим добром охотятся. Дичают от одиночества.
— Интересно, кто же им пластиковый пропуск даёт? — спросил я на голубом глазу, решив, что удобный момент настал.
Главред нервно застучал пальцами по столу.
— Ох и напряг же ты меня со своим пропуском, салабон… Хорошо, что выкрутился! Ещё вчера собирался тебя премии лишить, да статью ты принёс качественную, за это прощаю, — начал он, умело переводя стрелки на подчинённого. — А выживальцам никто не даёт, у них в своей карточке забит расширенный радиус оперирования и прогрессивный срок пребывания на ряде территорий. Например, в Зоне окрестные сурвайверы пять дней живут без наказания, в Попадонецке могут находиться двое суток. А вот в Усть-Попадонске вообще не могут, уже далековато, не положено.
— Так они что, везде есть?
— Конечно. Общая проблема.
Вообще-то я не вру, действительно, немного не в курсе дел. И не один такой знакомец был, а несколько, просто не стал упоминать, почувствовав опасную тему. Выживатели, они же везде присутствуют, на форумах и в соцсетях их легко можно вычислить по специфичной манере общения и характерным юзерпикам.
Негатив редактора разделить не могу.
Сам я к выживальческому движению отношусь скорее положительно, чем отрицательно — романтично ведь! Но категорически не принимаю вставленную в рамочку тщательно проработанную матрицу поведения. Они такие предсказуемые… Тема была интересна мне, прежде всего, перспективами литературными и разглядыванием описателей-концепторов, на Самиздате таких навалом. Ещё привлекает, как постап-игра, потому как самая захватывающая. Воплощать в жизнь заветы сурвивал-авторитетов я никогда не собирался и не собираюсь, как не собираюсь выживать вообще, тем более по мутным самодеятельным версиям. Правда, пару раз попадал под их суровое обаяние. Вроде бы уже рассказывал, как тушёнку покупал? Ну да.
Как-то приобрёл здоровенный тесак испанского производства, потом топор индейского типа и оранжевую финскую лопату… Стыдно вспоминать. В итоге все предметы либо дарились кому-нибудь по пьяни, либо обменивалось при безденежье на что-либо более практичное. На наушники, например.
— А вокруг нашего города они что делают?
— Ничего, пока нам везёт, наиболее деятельных не скидывают. Большая часть выживальцев прямо в схроне активно спивается ещё в первые месяцы пребывания на Рассаднике, приличный процент пожирается тварями. Остаются лишь те, кто хоть как-то смог оправдать гордое звание, и это самые неприятные и опасные люди! Бабу им надо? Надо. А кто из женщин захочет в бункер идти? Нет таких дурных. Пытаются уговаривать, запугивать, сильничают. На людей нападают, просто дорожные разбойники! Я вот тебе спокойно рассказываю, а нашего шерифа буквально колотит при одном только слове! Регулярно рейды проводит с целью искоренения.
— Успешно?
— Не очень, хорошо прячутся, мерзавцы.
Интересная информация. Стоит ли мне как-нибудь спросить у Герцога, зачем ему с такими типами общаться? Спрошу при случае.
— Ты, Стёпа, Герцога по этой теме лучше не тереби, — посоветовал Арбуз, прочитав мои мысли. — Это же спецгруппа, альфовцы, у них тайн много… Вдруг это их агент? Кстати, как парни тебе показались?
Я сразу напрягся. Уже считая ребят за друзей, да ещё и проверенных в самом гадском приключении, несколько секунд молчал, побоялся сболтнуть лишнее.
— Знаете, Михаил Семёнович, тут я вообще ничего не понимаю. Какие же они оболтусы? Говорят умные вещи, Герцог так вообще чешет, аж заслушаешься… Словно с академическим образованием!
— Да кто же тебе сказал, что на Рассадник одних дурачков вкидывают? — усмехнулся Арбуз. — Дурачки в Чокурадахе сидят, в Долине Волков или в Нягане. У нас и философы есть, самые настоящие. Вот только философия у них оболтусовская. Умная, но оболтусовская. Парадокс? Здесь другое… Ладно, поговорим как-нибудь. Давай к делу, а то у меня скоро важный визит. Говоришь, не хочется в Метро лезть?
Я энергично замотал головой. После общения с выползшим на шоссе чудовищем у меня комплекс развился, теперь и земляных червяков боюсь, даже не знаю, смогу ли по земле босиком ходить.
— Уговорил, я подумаю. В Метро, конечно, наведаться надо бы, причём в ближайшее время, вопрос там интересный… Хорошо, иди в отдел, завтра утром вызову, получишь новое задание, — тут главред, чёрт знает к чему, добавил в стихах: — О, бойся Бармаглота, сын! Он так свиреп и дик, а в глуши рымит этот, исполин… забыл что-то, как дальше.
Хотел подсказать, но и сам забыл.
Осторожно прикрыв за собой дверь, я вывалился в узкий редакционный коридор.
С лестничной клетки тянуло свежим сигаретным ароматом. Это наши, в отделе шеф дымить не разрешает. На лестнице уже никого не было, лишь два свежих бычка догорали в прикрученной к перилам консервной банке.
Пожелание главреда пойти в отдел я пропустил мимо ушей.
В журналистике меня радует то обстоятельство, что профессия эта вольная. Никто тебя не заставляет целый день сидеть в помещении редакции. Сегодня я взял интервью, съездил с шерифом на труп, сваял набросок статьи про местный общепит. Дело близится к вечеру, можно завязывать.
Поэтому я лишь приоткрыл дверь, торопливо бросил коллеге Димону что-то о неотложных делах по одному интересному материалу и поспешил на улицу. После непростой командировки Михаил Семёнович дал мне сутки на отдых и поправку нервной системы. Их я провёл бездельно, большую часть дня провалявшись в постели, и даже ожидающий в редакционной кассе достойный героического репортёра гонорар — с боевым коэффициентом и ночными — не заставил меня выйти с территории ДФД.
Хоть теперь прогуляюсь, ёлки…
* * *
Впечатления уже устойчивые.
Время, прошедшее с момента моделирования населённого пункта на Рассаднике и до наших дней, Попадонецку на пользу не пошло. Город пережил множество убийственных выбросов, от которых по первичному незнанию просто не было спасения, под сотню нападений крокодильих стай, два вторжения крупных банд, внутренние распри начального периода с беготнёй по улицам, метанием урн и тщетными поисками подходящих для разгрома объектов, не раз страдал от пожаров и ураганов…
Но вот чего не было в непростой его биографии — так это ни одной кампании по комплексному ремонту или благоустройству. Правда, местные бизнесмены честно пытаются облагородить непосредственно прилегающие к их заведениям территории — на сколько у каждого хватает сил, — посреди разрухи возникают контрастные пятна. Мне это не нравится, даже раздражает, нечто подобное испытывал, изредка выбираясь в остро нелюбимое Подмосковье. Всё время думал: ну что, у них денег не хватает, чтобы всё вокруг облагородить? Всё, поди, воруют, черти! То ли дело в Москве! Особенно в самом центре… И около него, ага. И в парочке спальных районов.
Что творится в остальной России, я и представлять не хотел. И ездить туда — тоже.
Так что общий вид и колорит Попадонецка вполне себе упадочнические и полностью соответствуют задумке Кураторов. Впрочем, в этом есть своя прелесть — с улочек ещё не исчезли следы провинциальной имперской архитектуры, встречаются старые надписи, барельефы, непонятные отдельно стоящие строения без окон, какие-то до сих пор не разобранные будки, длинные низкие сараи… И старые названия, само собой.
Зато улицы широкие! Щедрые. Почти никакой кривизны в плане, прямые линии.
При моделировании возникали сбои. На небольшой площади, где, по логике застройки, некогда находился колхозный рынок, возник глубокий провал с ровными краями, ничем не огороженный, наверняка облы туда периодически падают по пьяни. Пара улиц неожиданно заканчивается идиотскими тупиками — вопреки всякой логике поперёк проезда стоят двухэтажные дома, причём нежилые, без крыши. Выглядит дико.
В центре Попадонецка наиболее приличные строения заняты людьми зажиточными, то есть торговцами, городскими чиновниками и редкими специалистами. Впрочем, здесь все специалисты — редкие… На самых окраинах живут бичи или не живёт никто, праздно шататься там не рекомендуется.
Какая-то работа по модернизации заметна лишь на ближней к реке улице, недалеко от уже почти родного ДФД. Там вяло ведутся работы по укреплению береговой линии от набегов волжских крокодилов — устанавливаются заострённые колья, насыпаются примитивные валы, роются ловчие ямы. Работают в основном заключённые, а их в Попадонецке немного, вследствие короткого срока жизни. Зэков же припахивают и на уборку мусора, дабы хоть как-то поддерживать порядок.
Крайняя восточная улица — имени какого-то Мориса Тореза — граничит с полем, за коим начинаются лесные массивы. Там тоже неспокойно. Все бандитские налёты совершались именно с этого направления. Правда, последние набеги случались давненько, подвышибли контингент. Однако люди помнят.
Дело в том, что одно время Кураторы повадились, в порядке эксперимента и отработки земного общественного среза, забрасывать на Рассадник настоящий уголовный элемент, — вот тогда, как рассказывают старожилы, было тяжко… Потом от подобной практики в Департаменте отказались, не увидев смысла. Затраты на пузырение спецконтингента были большие, а толку — никакого, ибо ни созидательности, ни самосовершенствования от таких кадров не дождаться, одни пострелушки.
В последнее время даже в сталкерской зоне Кураторы всё чаще начинают подменять реальных бандюков моделями. Настоящие уголовники, как выяснилось, воевать не хотят. Они хотят всеми правдами и неправдами удрать и отправиться грабить караваны. Кто же им даст? А процесс страдает, загони таких на штурм автопредприятия… Сами сталкеры уверяют, что отличить живых бандитов от моделей практически невозможно, настолько хорошо сделаны последние. Вот и я не знаю, с кем на самом деле воевал на АТП.
С востока же приходит нехороший лесной зверь, мутанты и всякие твари, по разным причинам вырвавшиеся из своих ареалов. Поэтому те горожане, у кого есть стволы, носят их с собой постоянно даже в городской черте, мало ли.
В общем, лучше жить в центре.
Народ не парится. Одни стараются заработать и поселиться с каким-то комфортом, другим всё в принципе пофиг. Потеряв после переноса драгоценный ноутбук или планшет, бывшие геймеры в своё время ударились в настольные игры. Другого выхода не было. Некоторые нахватали в пузыри привычных девайсов, вскоре превратившихся в никому не нужные железки. В Попадонецке розетки по всем углам не натыканы, электричество дорого, Сетей нет…
Так что настолки — очень популярная тема! Многие огрызки днём всё так же, как было и на Земле, вяло работают, где придётся, с трудом подшибая на хавчик и самый дешёвый пивас, а вечерами сидят и режутся над самодельными картонками. Развиваются нарды, набирает силу домино. У таких в жизни почти ничего не изменилось. Недавно даже открылась пара клубов, теперь владельцы пытаются выгрызть лицуху на продажу пива. Больше никуда новые геймеры не ходят, вечный ду хаст нихт.
Если в клубах начнётся закваска, то будет вообще капец.
Я уже говорил, что транспорта в Попадонецке не густяк. Почему-то мне кажется, что причина тут больше в лени, нежели в реальном отсутствии техники. Какую-никакую машинерию вбросили при начальном моделировании, да и сейчас автомобили продолжают попадаться в самых неожиданных местах. Просто мало кто хочет с ними связываться. Да и куда ездить? Безопасных дорог на Рассаднике нет. Ну-ка, кто променяет свою любимую настолку с корефанами на опасные поездки со стволом наизготовку?
Имеющиеся авто в основном отечественные. Встречаются мотоциклы и квадроциклы. В принципе колёса можно купить, но пока не вижу большого смысла, меня и редакторская тачка вполне устраивает. Самому, что ли, задницей из-под капота светить? Пусть Арбуз ремонты организовывает, на то он и начальник.
Когда охреневшие первопоселенцы Попадонецка начали заселять заброшенный во всех смыслах городок, никто, похоже, не верил, что на его улицах станут появляться конные повозки и самобеглые велотележки.
Можно ли сказать, что это прогресс? Да чёрт его знает.
Город не растёт территориально, даже учитывая постепенное увеличение численности. Брошенного жилья навалом, стимула строить новое тупо нет.
В Донецке давно сформировался маргинальный слой, паскудный представитель которого и притырил мою зажигалочку. Ничего, я тебя ещё встречу, паразит социальный… Есть нищие, хитрожопые попрошайки, но больше всего идейно-безработных, так они себя называют. Здесь имеется в виду отсутствие работы постоянной, так как ни мэр, ни шериф полностью бездельничать не дадут, припахивают ежедневно. Как выяснилось, на менталитет этой части стопудовых облов степень комфортности проживания практически не влияет. Влияет что-то другое, однако это «что-то» никто не собирается вычислять, всем до лампы. Герцог утверждает, что всё дело в неразумной доброте Кураторов. Главред указывает на недостаточную жёсткость городских властей.
Занавески на окнах и бельевые шнуры с сохнущим бельём увидишь не часто — мало семей. Стариков просто нет, а немногочисленных детей никто просто так на улицы не отпускает, максимум — прогулка в закрытом дворике. Со временем новые семейные пары забирают обратно на Землю, однако критериев отбора никто не знает, ведь многие остаются здесь! В чём причина? Слушай, Стёпка, а почему такая важная тема мимо тебя прошла? Надо будет забацать горячий материальчик. Если семейные захотят расколоться…
Света в окнах и на улицах ночью практически не увидишь, если рядом нет какого-нибудь заведения, а их очень мало. Так что личный носимый фонарь обязателен.
А днём ничего. Симпатично, местами даже красиво.
Всё-таки это город, а не бункер в чистом поле. Бр-р, не хотел бы я…
Первый визит я решил нанести Аризоне, рассчитывая в «Вундервафле» разжиться патронами к трофейной «Гадюке», то есть к пистолету-пулемету Heckler & Koch МР-5. По приемлемым расценкам, а не так, как заведено у Абрамовича. С остальными патронами проблем вроде нет, нормально отхватил. Да и бинокль достался неплохой.
…Свернув на улицу Закопырина, я вскоре нагнал Костю Рашпиля.
Интересная личность, мы рядом живём, в соседних бунгало. Поначалу я очень удивился, что у него хватало денег на не только оплату достаточно дорого жилья, но и на неспешный ремонт собственной квартиры. Дело в том, что он слесарь. Бывший пэтэушник. Классный, во всяком случае, по местным меркам, специалист. И капусты Рашпиль срубает во многие разы больше, чем любой огрызок из числа бывших айтишников.
Как-то вечером, по время ужина в общем зале ДФД он доверительно рассказал мне очень поучительную историю, всё хочу очерк написать, да времени нет.
— Батя у меня был умный, повезло, — начал он, отодвигая пустую тарелку и подливая обоим свежего пива. — Знаешь, что он мне сказал в нужное время?
Я отрицательно покачал головой.
— Типа не пей много, Костя?
— Не… Я бы в опойки никогда не попал, характер не тот… Он так молвил: «Сын! Я старше всех сотовых телефонов. При мне появились и умерли магнитофонные кассеты и компакт-диски. Помню, как появились первые персональные компьютеры. А теперь вижу, как через несколько лет и они начнут умирать». Тогда не понял, к чему пахан это впарил, давай переспрашивать, что за дела? Все вроде нормально с компами, оки-доки… А он спрашивает: «Прикинь, мол, пацан, сколько твоих сверстников в своё время отказались от нормального образования и обучения ремёслам в пользу домашней сборки компов открытой архитектуры и тяги самодельных сеток? До фига? И всем казалось, что умения менять готовые платы и втыкать новые кулера с блоками питания хватит на всю оставшуюся жизнь, типа везде себе работу найду, хоть за границей! Так?» Ну, я закивал, как суслик, всё правильно, многих таких знаю, да и сам могу что-то наваять, комп себе собрать, проц разогнать, никаких проблем… Чем плоха специализация? Лошни вокруг хватает, можно фирмочку открыть, типа компьютерной помощи, бабло стричь. На хрен тут образование, если и так всё будет кока-кола, окэ?
— Ну да, нормальная тема! Бизнес, — поддакнул я.
— А папик смеётся: «Ты чё, Костя, тупой? Не понимаешь, что происходит? Тебе смартфоны и планшеты ни о чём, кроме игрушек, не говорят? Амбец настаёт открытой архитектуре! Планшеты уже не только стационарные машины вытесняют, но и ноутбуки. Нетбуки ваще умерли! На хрен вы такие нужны вскоре будете, тыкатели кулеров и протягиватели сеток? Так что не специальность это, сынка, не специальность… Вот так всё быстро произошло!»
— Это ваще дебильный пипец! — ошарашенно молвил я, уже приподнятый пивком. — А ведь точно! Могли бы и сообразить!
— Так вот могли! И что, многие сообразили?
— Действительно, повезло тебе с батей.
— Что ты, сам до сих пор в охрене… Ну и дальше вещает: «Иди, сынка, получи спецуху вечную. Помяни моё слово, мнение человека, многое пережившего: скоро простой слесарь будет весить больше роты таких железистов-сетевиков! Не нужны они смартфону или планшету. Научись что-то делать руками! Сам. А потом ступай в техникум или институт, да на вечерний или заочный. Чтобы в материале был, когда людям приказываешь, а нужно, так и сам мог показать, как надо».
— И что ты?
— Да поначалу мне всё это пенисно было, не прорубило. Пахан всё давил! Я почесался, почесался… И пошёл в ПТУ переростком, преподов веселить — все вокруг младше меня! Сначала выучился на слесаря по металлу, экстерном, потом сразу на плотника, сварщика, токаря. Зацепило, прикинь! Оказалось, что это никак не мешает компьютеру, ага. Решил в техникум, уже поступил, но вскоре бросил, бабки пошёл заколачивать… Спохватился, восстановился. Потом техникум закрыли, как неэффективный, открыли на его месте финансовый колледж. Вот тут меня кураторы и загребли.
— А это уже удивительно! — заметил я.
— Ничего удивительного, ведь понимаю. Лет до чёрта, скоро тридцать, а ни семьи своей, ни детей, папик с мамой постоянно переживали…
Вот такой человек.
В городе его знают хорошо, ценят, чуть что, зовут Рашпиля. Немудрено, что у парня денег в достатке. А вот постоянной матильды по-прежнему нет, опять что-то не клеится.
Костяна и со спины не спутаешь. Невысокий паренёк, внешне обманчиво толстый, а на самом деле крепко подкачанный, в рыло может въехать конкретно. Но всё равно весь колобковатый. Да и одежда характерная: фирменный синий комбез, много матерчатых ремней, на которых постоянно висят стильные чехлы с инструментом. Как он всё таскает?
Догнав, кликнул:
— Алоха, Пончик! — так его звали, кто поближе.
Он тут же обернулся.
— А… Ты, Гунн Гусиное Перо? Салам! Куда ломишь? — спросил он, чуть не отсушив мне руку крепким рабочим рукопожатием.
— В «Вундервафлю», патронов надо прикупить.
— О! Шикардос! Тоже туда рулю!
— Во новости! А тебе-то что там надо? — спросил я.
Никогда Рашпиль не проявлял тяги к огнестрельному оружию. Вот к хорошему инструменту — другое дело, только предложи.
— Пестоль хочу взять, понимаешь, Стёпа, хороший какой-нибудь, — почему-то шёпотом сказал Костя. — Можно и револьвер. Но только, чтобы лёгкий был, компактный, и без того на поясе три килограмма висит.
— Прорезало? Ну, ё… У меня сегодня день удивлений!
— Да что-то… Деньги на кармане есть, все постоянно спрашивают, почему без ствола по улицам хожу… Лапшу на уши вешают, как вокруг опасно… Или не лапшу. Карочь, решил, и всё.
— Какой хоть конкретно?
— Без понятия, мне на Зону не ездить, — улыбнулся он. — Что-то городское, наверное. Типа на всякий пожарный.
— Так, может, сначала определиться надо? Изучить, — предложил я, начисто забыв, как в первый раз попал в лапы к Аризоне.
— Да воздух всё… Аризона спец, вот пусть и советует, его работа. Сам терпеть не могу, когда дилетант начинает всякую пургу гнать.
— И это правильно.
Идти рядом с Пончиком хлопотно: люди постоянно с ним здороваются, приглашают, пытаются решить какие-то проблемы. Рашпиль не останавливается, машет рукой, но ответно приветствует всех. Я из вежливости тоже киваю.
Впереди показался двухэтажный домик оружейной лавки.
Прямо возле двустворчатых дверей сам Аризона с пареньком-помощником, дружно поругиваясь, тщетно пытались протиснуться внутрь здания с большим картонным ящиком в руках. Ещё несколько коробок размером поменьше стояли рядом. Ага, у ребят поступление нового товара! Небо пасмурное, низкие тёмно-серые облака налиты влагой, вот-вот начнётся дождь, мужики торопятся.
— Ребята, зараза, дверь придержите! — нервно гаркнул владелец «Вундервафли».
Взбудораженный какой-то, злой. А чего они загодя створки не подпёрли-то? Даже я бы сообразил.
— Вот спасибо! Постойте пока, за коробками присмотрите, эту закинем и вернёмся за остальным. Не то упрут, сволочи, и глазом моргнуть не успеешь.
— Да чё на них смотреть, сразу и прихватим, — предложил я, глянув на Рашпиля. — Как раз к тебе идём.
Мы с приятелем, подхватив с земли оставшиеся коробки, ввалились внутрь магазина и остановились в тесном коридоре, постепенно привыкая к полумраку. Что я забыл? Вспомнил! Надо спросить про этот адский мушкет, висящий под жестяным козырьком подъезда — он правда работает?
Изнутри уже нервно крикнули:
— Сюда несите, чё застряли!.
Узнав о надобностях, запыхавшийся в трудах Аризона понял, что не горит, расслабился и предложил нам по чашке чая.
Похлебали, погрызли ирисок, успокоились.
Первым делом оружейник решил заняться проблемой Рашпиля. Я был не в обиде, в конце концов, Пончик впереди меня к лавке шёл.
— Маленький и лёгкий, — тихо предупредил его золоторучный слесарь.
— Да понял я, Костя, понял, — задумчиво молвил Аризона, оглядываясь по сторонам так, словно невидимые нам дефицитные пистолеты гроздьями висели на стенах.
«Сейчас начнётся маленький спектакль, — почувствовал я. — Блокнот не достать, так что запоминай, журналист, пригодится!»
— Изыщем что-нибудь для хорошего человека. Есть револьвер «наган», самовзвод, — наконец выдохнул продавец, стараясь подбавить в голос решительности. — Знаменитая вещь, вечная!
— Маленький! И лёгкий, — напомнил слесарь, пристально глядя на оружейника. — Деньги не вопрос.
— Да где ж тебе такой взять, редкость невообразимая! И вообще, что случилось? Всем нужны большие и мощные!
— А мне маленький.
— Маленький ему нужен, — поддержал я друга. — Но солидный.
— Так, минуточку, парни, — Аризона успокаивающе поднял ладонь и быстро скрылся в подсобке.
Рашпиль нервно застучал пальцами по столешнице прилавка.
Дверь хлопнула, вернувшийся через пару минут хозяин лавки положил на стол оранжевую коробку из-под обуви.
— Последний остался! Травматический ПМ, переделанный под боевой. Бери! Быстро износится, но и стоит недорого. Модель на всякий случай, ха-ха! Имеется «маузер», но его не предлагаю, правильно?
— Правильно, — кивнул слесарь. — И «макарку» каличную не предлагай. Мне настоящий нужен, фирменный. Но маленький.
За такую настойчивость парня можно уважать… Как же Аризона решит вопрос, если требуемого пистоля нет физически?
— Костя, дорогой, — покачав опущенной головой, спокойно начал оружейник. — Ты ведь не стрелок… За город не ездишь, на охоту не ходишь. Ну ведь игрушка же! Повертишь в руках и положишь на полку!
— Хотя бы и так? Кто сказал, что игрушка должна быть халтурной? Ни в чём не должно быть халтуры, Аризона. Сам не допускаю и от других не принимаю… Может, я влюбился и теперь впечатление хочу на девушку произвести!
— Так купи ей духи!
— Ты мне что, уйти предлагаешь?
Я чего-то не знаю.
Оружейник явно заволновался. Он стукнул кулаком по прилавку, потёр кулаками глаза и сделал несколько демонстративно глубоких вдохов.
— Подожди-подожди, Костя… Мы же не будем ссориться из-за того, что в данный момент у меня нет нужной модели?
— Конечно, не будем! — подтвердил Понч. — Профессиональные издержки, понимаю. У меня вот, знаешь, тоже такое случается. Прикинь, думал, что подшипник есть, а его тю-тю! Запамятовал! Сталкеры обещали перекинуть из Зоны, где-то на Агропроме вроде есть, да не выполнили, что-то прапорщик опять чудит… Альфовцам вечно некогда, хотя… Их попросить, что ли? Не, не хочу отвлекать. Бывает, ничего личного.
— Костя, мне мотоцикл нужен через неделю, край! — взмолился Аризона.
Вот оно что! Рашпиль чинит ему мотик! Тогда всё ясно.
Вообще-то Пончик очень редко берётся за авто или мототехнику, неинтересно ему, не в уровень. Сейчас он работает на монтаже и отладке новой насосной станции, предмете личной гордости и легендарном бзике нашего мэра. Если им удастся запустить объект, то в домах по трём центральным улицам появится вода из Волги. У Рашпиля и зачётный моц есть, зелёный «Урал» с коляской, который практически невозможно увидеть на улицах. Знаю, что он по просьбе Герцога чинит альфовцам сломавшийся «уазик». Долго, но его не дёргают.
— Константин!
— Аризона, не трои, — попросил чудо-слесарь. — Ох, мля, совсем забыл! Там же ещё карбюратор перебирать надо! Это задница!
Оружейник взвыл бешеным волком и опять метнулся в подсобку.
— Видишь, как это всё бывает в жестяном мире? — мутно спросил Пончик и начал невозмутимо разглядывать висящее на стене холодное оружие.
Хозяин вернулся быстро.
— Держи! Владей, кровопийца!
Мы вместе, чуть не стукнувшись бошками, принялись разглядывать красавчика.
В открытой жёлтой кобуре лежал маленький револьвер, такие только в кинофильмах видел. Рашпиль вытащил, и я прочитал надпись: S&W Model 60 LS, «Chiefs Special Stainless Lady Smith». Хромированный, но не ярко блестящий, а такой… матовый, что ли. «Чтобы зайчики не пускать».
— Личный! Мой личный, понимаешь?!
— Понимаю, Аризона, ещё как! — довольный Костян улыбался во все зубы.
— Значит, так, душитель… Двухдюймовый ствол, в барабане пять камор. Компактный надёжный вариант, целиком выполненный из нержавеющей стали, что очень хорошо, уход упрощается.
Слесарь понятливо кивнул.
— Калибр.38 Special. Да что тут говорить, настоящий «План-Б»! Модель традиционной конструкции, с ударно-спусковым механизмом двойного действия, барабан откидывается влево, видишь? Патронов к нему пятьдесят штук, больше пока нет. Доволен, гад?
— Ещё бы!
— Легкий небольшой револьвер, как ты хотел. Красивый, модный, начинай подтачивать женское упрямство… Влюбился он! Дороговата штучка, между прочим, в копеечку встанет, объективно, без балды! — уже без прежнего напора продолжил оружейник.
И правильно делает, не то на карбюраторе аукнется.
— Да не вопрос! За такую бомбу-ракетку… Кстати, мотоцикл послезавтра можешь забирать, всё чики-пуки.
— А карбюратор?
— Закончил. Ласточка! Зверь!
Чики-пуки…
Если бы я, вместо того, чтобы морочить голову населению драным аберрационным анализом, выучился бы в свое время на фрезеровщика или электромеханика, то жил бы сейчас в полном сиропе. Мне бы мэр города лучший номер в гостинице «Рэдиссон-Фронтир» оплачивал! Слесарей, сварщиков, столяров в Попадонецке катастрофически мало. Тупо некому работать на ремонте и монтаже! Зато до хрена психологов и юристов, айтишников и управленцев бюджетных организаций. Им нашли адекватное применение: большая часть каждый день ходит в лес заготавливать дрова или же работает на разборке совсем уж никудышных зданий, складируя кирпич. Герцог рассказывал, как руководство города много раз пыталось соблазнить Полкаша, у которого есть специальность токаря, сменить род занятий. Под адский ништяк, без этих ваших патриотизмов!
Расплатившись и покрутив покупку в руках, Рашпиль вскрыл одну пачку, забил пять «маслят» в каморы барабана и сразу нацепил маленькую кобуру со «Смитом» на ремень, с правой стороны. Да, судя по тому, как заболевают личным оружием в новообретённом мире люди, до сей поры относившиеся к огнестрелу весьма прохладно, без ствола здесь действительно никак нельзя.
Теперь моя очередь.
После классной мизансцены я было напрягся, ожидая, что Аризона отыграется на мне, но всё прошло нормально, Рашпиль не ушёл, снова начав рассматривать стенды, — меня дожидается. Выслушав ещё раз пожелание приобрести патроны, Аризона неожиданно попросил:
— Дай-ка свою «Гадючку» посмотреть.
Я пожал плечами и протянул машинку.
— Трофей. Пистолет-пулемет Heckler & Koch МР-5.
— Да брось ты, Гунн! — отмахнулся оружейник. — Тут Интернета нет, чтобы умничать. Автомат и автомат. Ещё язык себе ломать… А вот что трофей — уважаю, это круто! Редкая вещица, если по правде. Смотри-ка ты, даже не поцарапанный!
— Как же? — удивился я. — В игре их навалом!
— Так то ж в игре, а не в жизни… В реале мало кто такие добывает, почти всё отечественное. Знаешь что? На фиг тебе не нужна такая тарахтелка, поверь специалисту! Симпатичная, конечно, надёжная, компактная. Дорогая, спору нет. Только по твоим задачам и командировкам лучше иметь чего попроще да поубойней. Тут ведь есть интрига… Прямо скажу, мне «Гадюку» в нулёвом состоянии заказали.
— Кто заказал? — постоянное любопытство есть признак настоящего журналиста, так нас Арбуз учит.
Аризона чуть помедлил, но выдал:
— Орка. Владелец «Постбанка», ну, вы знакомы. У нас тут каждый видный человек, понимаешь, в последнее время желает эксклюзивный ствол приобрести, — и он колючим взглядом мазнул по Костяну, невозмутимо мацавшему очередную саблю.
— Ну, не знаю…
— Точно тебе говорю! На фиг мне тебя накалывать? Репутация дороже. Даю новенький АКМС из резерва ставки и кучу патронов. С этими ты намучаешься, да и дорогой калибр. Тыщу раз меня добрым словом вспомнишь!
Я задумался. Хреново, что не дока в этом деле. Хотя Рашпиль был прав, совсем недавно сказав: «Аризона спец, вот пусть и советует, это его работа». Не имею ни малейшего желания гемориться с патронами.
— И калибр поубойней, плотной очередью любую нечисть остановишь! А так — одиночными сажай на сотню-полторы метров, самая песенка. Видишь, есть боковая планка, можно поставить любой прицел.
— Соглашайся! — Костя из угла неожиданно поддержал оружейника. — Дело Аризона говорит. Оркам — орково, а тебе деловое.
— А давай! — решился я.
— Отлично! — Аризона заметно повеселел. — И тебе лучше будет, и я заказ выполню, видишь, какие все вредные? Прицел будешь брать?
Ох, что-то я уже устал от необходимости выбора. Зачем мне прицел, охотиться не собираюсь, так, отплеваться на скорую руку, да и удрать.
— Ну и ладно, потом придёшь, если прижмёт. А ремень трёхточечный не желаешь?
— Это ещё что такое?
Хозяин крикнул, помощник принёс и выложил странную сбрую зелёного цвета с кучей пряжек и пластиковых рамок.
— Вот сюда крепится, потом так. Короче, очень удобно. Хоть за спину по центру, хоть под руку, автомат спокойно висит на груди и при необходимости быстро принимает боевое положение. При расстёгнутом карабине висит вдоль левой ноги. И ещё…
Мне стало плохо. Непонятная конструкция запудрила мозги. Что, прикажете ещё и военное дело изучать? Хватит и учебника по журналистике, каждый день штудирую, так и перегреться можно.
— Давай обычный.
Хорош играть в солдатики, выбираться надо, хочу в ДФД. Автомат действительно оказался новым, будто со склада.
— Держи четыре полных магазина и ещё двести штук россыпью.
Аризона пересчитал стоимости и остался должен.
— Разницу забирать будешь? Тут немного.
— He-а. Пусть у тебя останется, типа кредит, — небрежно бросил я.
— Какой хороший покупатель попался! — заметил хозяин, в очередной раз прожигая слесаря взглядом. Тот лишь хмыкнул. — Завтра приходите, постреляем, поучу вас немного уму-разуму.
Рашпиль хлопнул меня по спине, мы попрощались с хозяином и вышли на улицу.
— Ты в гостиницу?
— Ага.
Пройдя по Закопырина до конца, мы свернули и оказались перед воротами «Домика в деревне», за которыми нетерпеливо приплясывал ужасный Джиперс Криперс — вот что кольцо-амулет делает! Почесав Джику шишковатую башку, поплелись к своим коттеджам.
— На ужин идём?
— Нет, попрошу, чтобы принесли, — без раздумий сказал Понч. — Посплю маленько, ночью тестовый запуск насоса.
А у меня что сегодня ночью? Мочево. Даже обидно.
Внимание новеньких и долбней! Кроме стандартных аварийных ситуаций, при внезапном появлении вблизи гостиничного комплекса волжского крокодила всем штатским постояльцам объекта «ДФД» надлежит немедленно спуститься в подвал своего коттеджа, где ожидать сигнала сирены отбоя тревоги.
В случае Выброса прыгайте туда же, идиоты!!!
Администрация
Так теперь выглядит стандартное объявление над постелью. Сам снял со стены картонку и творчески дополнил. Инструкции, скудоумие, отсутствие дисциплины вновь прибывших… А сама могла внятно написать о грядущей опасности, Вера?
Облы, сука, везде облы.
Полежал я расслабленно после ужина, поковырял выцветшие лютики на весёленьких обоях, потупил на картину-пейзаж. Скука… Во дворе бегал Джик. Только что пёс весело подвывал, встретив кого-то из своих, и вот уже рычит диким зверем, готовым разорвать непрошеного гостя. Не, колечко файное!
Стопэ, Гунов! У тебя же ещё один артефакт имеется! Настоящий, трофейный!
Торопливо поднявшись со скрипнувшей тахты, я снял с гамбсовского стула куртку, сунул руку во внутренний карман, достал и вытряхнул из полотняного мешочка на стол мерцающее сплюснутое яйцо. Артефакт «Тромб»… Опытный Волк после полевой экспертизы подтвердил: серая шняга действительно останавливает кровотечение носильца, до средней тяжести включительно. Даже купить хотел.
Чертовщина какая-то… Обычный камень, разве что со слабой подсветкой.
«Колечко злого Джика останавливает? Значит, бывают на свете чудеса». И всё равно не верится. С бультерьером всё предельно просто, убедиться в работоспособности девайса можно прямо у ворот. А тут?
— Необходима проверка артефакта резом! — смело решил я, застёгивая брючный ремень и уже привычно сдвигая кобуру набок.
После ужина на улице стало быстро холодать.
На небе появились яркие звёздочки. Вдали между одноэтажными домиками первой к Волге линии показалась матовая пелена, на город редкими полосами медленно надвигался туман — полная жуть, вот оттуда крокодилы и лезут… Ух ты, уже по улицам поплыло! Туман быстро растекался по тёмным закоулкам, словно чьи-то призрачные щупальца захватывали обречённый Донецк. Ерунда, сирена не ревёт, значит, всё нормально.
«Всё ещё веришь в добросовестную работу облов? Ну-ну…»
Передёрнув плечами, прибавил шаг, желая как можно быстрей спрятаться в надёжном месте. Обеденный зал в главном здании был пуст, все уже поужинали. Генератор затих, и теперь лишь три масляные лампы тускло светили по углам.
Я рассчитывал застать здесь Бурята, но вышел облом.
В зале двигал столы и поднимал наверх стулья узбек-хозрабочий, он на Рассаднике чуть больше моего чалится.
— Даров, Басмач, а Бур где?
— Пиривет, Гунн, пиривет, родной! Бур домой собьраицца, да.
— В смысле? Куда домой, он же тут живёт?
— А-а-а… Какой тут, зачем тут? — узбек смешно поджал плечи и склонил голову набок. — На Землю их забьрают, ребёночек у них родился!
— Да иди ты! — не поверил я.
— Ай, щёп я сдохь!
Во дела! Везёт же некоторым! Верка, наверное, расстроилась, Бурят — работник что надо. Ну, так и Земле — надо… Что делать-то теперь, ведь один с испытанием не справлюсь, духу не хватит. Я с сомнением посмотрел на узбека. Почему нет? Человек опытный, наверняка баранов резал.
— Скажи, ты барана когда-нибудь резал?
— Уй-бой! Зачем спрашваишь такое у мущины, да? Баран-маран… Нет, ни разу не резал, — Басмач неожиданно развёл руки в стороны и смутился, как девица.
Ёлки-палки! Ну да, и здесь обл.
— Компьютерщик, поди?
Узбек часто-часто закивал и неожиданно отбарабанил мне настоящее резюме, причём без малейшего акцента:
— IT-бизнес! Организация работы Сети. Конфигурирование и структурирование корпоративных Сетей на базе Wi-Fi зон, проводной Сети и ADSL-модемов, настройка WTware… Вот как-то так. Психологически устойчив, коммуникабелен, ответственный, дисциплинирован. Развиты аналитические способности, быстро вливаюсь в командную работу, однако могу работать и самостоятельно, легко обучаюсь, непривередлив.
— Вижу.
Что делать-то?
Ладно, делать было нечего: я рассказал Басмачу о своих намерениях.
— Э-э-э, друг… Мозги сикма? Не щадишь ты себя, уважаемый! Вай-вай! А с дуругой стороны, праильна делаишь! Варъятивность в таком вопросе нидапустима!
Басмач притащил и поставил на один из столов сразу два светильника. Я выложил на столешницу артефакт. Коллега по эксперименту посмотрел со всех сторон, обходя стол по кругу, осторожно дотронулся до блестящей поверхности, отчего-то грустно вздохнул и куда-то ушёл, вернувшись с большой разделочной доской.
— Что-то не понял, доска-то зачем? — прищурился я, ощущая в теле неприятную внутреннюю дрожь.
— Мясо висигда на доска режут, да? Сейчас ножь, ма, на, принесу.
Когда он показал мне страшный доисторический режик, я реально напрягся. Было от чего зашевелиться волосам!
— Это что такое вообще?!
— Пичак, слюшай! Дедов! Настоящий узбекский ножь! Острый.
Я непроизвольно снял руку со стола.
Так дело не пойдёт, надо принимать решение или идти в люлю, чего людей смешить?
— Точно острый?
— Халам-балам не держим, бритва, ма, на!
Вытянув левую руку на доску, я зажал в правой мерцающий «Тромб» и прижал его к экспериментальной руке выше локтя.
— Патрпеть нада.
— Понимаю, — отозвался я глухо. — Режь давай!
Басмач, занеся над моей рукой страшный кривой нож, начал отсчёт:
— Бир, икки, уч, турт, беш, олти, етти, сакиз…
— Не тяни!
Вжик!
— А-а-а-а!!! — истошно заорал подопытный кролик. Проклятый тесак зацепил заусенцем волосы на руке, прилично деранув, и толком ничего не разрезал, лишь поцарапал кожу!
— Сука, Басмач, ты же говорил, что он острый, как бритва!
— Уй-бой! Я ни знал, пырасти, брат! Ещё отец его точил, я ни разу не пользовался!
— Ты что, сам поправить его не мог?
Басмач чуть не расплакался.
— Менга бакрма!!! Не кричи на меня! Не умею! — узбек с силой воткнул длинный пчак в столешницу — тяжёлая металлическая рукоять ножа с тихим звоном завибрировала на гибком лезвии.
И я притих. Но не потому, что послушался узбека.
Три капельки крови, только что сочившиеся из царапины, словно испарились.
— Охренеть…
— Грёбаный Экибастуз, это же полный нереал, — потрясённо прошептал Басмач, снова забыв об акценте. — Надо разнести объекты, постепенно увеличивая дистанцию. Можно будет оценить динамику процесса. Давай теперь ты мне руку порежешь! Только ножик поточить надо.
— Нет уж, коллега, — частично возразил я, входя во вкус научной работы, доставая из ножен «Аутдорсмен». — Тут дедушка и папуля руку не прикладывали, заводская заточка, крупповская сталь 4116.
Испытуемый побледнел, и в темноте видно.
— Руку на доску! Да не так, венами вниз!
— Бир, икки, уч, турт, беш… — опять загундосил Басмач.
— Смелее, учёный!
Вжик!
— А-а-а-а!!! Урус-шайтан!
На этот раз «Тромб» лежал в полуметре от подрагивающей руки, поперёк которой протянулся глубокий порез, быстро наливающейся кровью. Ага, уже струйка пошла, отлично резанул!
— Да тихо ты! Фиксируем.
— Уй-бой! — простонал узбек и почти сразу прикусил губу.
Чистая магия!
Такое впечатление, что кровавая дорожка втянулась в смуглую кожу! Через несколько секунд рука была суха, а порез начал быстро затягиваться. Работает!
— Больно? — осведомился я.
— Что? И-и-и! Вроде уже проходит, — прислушавшись к ощущениям, объявил Басмач. — Да уж, серьёзная шняга. В полуметре только так гасит. Ура!!!
— Теперь моя очередь, — мне уже было не страшно. — Давай сразу два пореза, артефакт держим в двух метрах, на соседнем столе, будем смотреть. Если что, быстро поднесёшь прибор поближе.
Басмач азартно кивнул, хватая протянутый нож за чёрную рукоять.
Вот уже и не обидно за бездарно проведённый вечер! Амплуа эзотерикоиспытателя мне очень понравилось.
Бумц! Обе створки тяжёлой двери с грохотом распахнулись, и в лабораторию влетела Вера Уизерли, взъерошенная, в домашнем халате и тапочках. Собственно, на этом наша научная деятельность и закончилась.
Подлетев к столу грозной фурией, она быстро оценила окровавленную разделочную доску, ножи, артефакт и двух орлов науки, испуганно глядящих на хозяйку гостиничного комплекса.
— Так… Вы что творите, идиоты?!
Вз-з-з…
Брошенный умелой рукой пчак сделал в воздухе пару оборотов и сочно влепился в стену дальнего конца обеденного зала, почти горизонтально воткнувшись в старое дерево. За ножиком настал черёд разделочной доски — по очевидным причинам этот снаряд не воткнулся, расколовшись пополам. Не дожидаясь продолжения, я торопливо спрятал «Аутдорсмен» в ножны, схватил артефакт.
— Кретины!!! — свирепо орала хозяйка. — А если бы это был «Феникс», вы что, головы начали бы друг другу отрезать? Степан, сволочь, я думала, ну хоть ты нормальным окажешься! А ты такой же придурок, как все остальные! Лет обоим под срандель, а всё никак не можете уйти со школьного двора! Когда же вы все повзрослеете?! Господи, как я устала от всего этого!
Сбросив со стола один стул, Вера села на него, согнулась, прижала руки к лицу и громко заплакала.
Давно я не чувствовал себя так хреново.
Мы тоже взяли стулья и сели рядом с ней.
— Вер!.. Ну, Вера, — угрюмо затянул я. — Мы больше не будем.
Она быстро вскинула голову, внимательно посмотрела на меня мокрыми от слёз глазами и заревела ещё пуще.
— Ай-ай, как нихарашо палучилась, Гунн, ма, на! — сокрушённо пробормотал Басмач, пытаясь осторожно погладить её по голове. — Такую девушку расстроили, чиста баракалля.
— Не, ну честно, Вер, не подумали…
— Не подумали?! — Она выпрямилась, вытирая теперь уже злое лицо полой халатика. — Да кто бы в том сомневался! Тут никто не думает! Всем выгодно быть детьми-переростками! А я замуж выйти хочу! Замуж, понимаете! За нормального взрослого мужика, который хочет иметь детей, умеет о них заботиться, переживать по-взрослому, может обеспечить и защитить семью. Падла судьба, да за что мне всё это?! Вокруг одни инфанты!
Верка встала, глянула на нас ещё раз и бросила уже тихо:
— Оболтусы. Брысь спать, сопляки! Три секунды!
В двери мы влетели плечо в плечо, Басмач сразу побежал в сарай.
На улице всё так же сияли звёзды, их стало ещё больше. Туман исчез. Вдалеке за рекой заревел дикий зверь, заставив меня невольно вздрогнуть. Слева тяжёлой трусцой подскочил Джик и ткнулся в ладонь. Я присел.
— Видишь, брат, как тяжело порой людям наука даётся? — отсутствующе спросил я у чудовища, пересчитывая шишки на собачьей башке. — Магия, мать её.
Пёс понимающе вздохнул и лёг.
— Ладно, что теперь делать… Проводи до дому, что ли.
Впечатлений я отхватил.
Надо перезагрузиться, недаром шеф мне каким-то завтрашним Бармаглотом грозил.
А Веру жалко. Даже не знаю, как ей помочь.
Решено — завтра достану букет цветов и подарю. Просто от души. За то, что хорошая она женщина. И симпатичная, между прочим.
