Август, 2622 г.

Лиловая Башня

Планета Глагол, система Шиватир

Я расположился в самом теплом и защищенном углу комнаты для отдыха заотаров (ее месторасположение любезно открыл мне и моим товарищам Сержант) – там, на диванчике, схоронившись за аквариумом, в котором, всеми забытые, квартировали шесть астронотусов и один сомик–анциструс – я и начал свое знакомство с Делом №24.

Вообще, поначалу я не собирался читать скопированное по просьбе генштабистов досье.

Но когда оказалось, что сидеть нам здесь, в Лиловой Башне, целый день, вечер, ночь и утро, я понял, что надо, что вариантов нет.

В конце концов, мне, глубоко внутри себя, было интересно: ради чего вся эта катавасия? Ради чего мы здесь?

В общем, я приступил…

* * *

…Кеше Растову одиннадцать лет («Надо же, повезло гаденышу, такая фамилия редкая досталась, как у Председателя Совета Обороны!»)

Кеша сообразительный, медлительный мальчик. Любит энтомологию, проявляет способности к математике и точным наукам. Играет в шахматы. Растет в любящей семье, где уже имеется один ребенок – старший брат Константин, резвый и физически развитый. На фото Константин рядом с горным велосипедом.

В 2604 году Кеша едет в лагерь летнего отдыха «Артек», что возле крымского города Гурзуф.

Июль.

Поспели яблоки сорта «белый налив» и уже сочатся нектаром персики, температура воды 25 градуса и лето, кажется, не кончится никогда.

Отряд Кеши – четырнадцать душ погодков из хороших семей – планирует походы на Аю–Даг, помогает фермерам убирать алычу, ходит в сторону Судака на паруснике «Александр Грин».

Кеше всё это очень нравится – о чем он сообщает матери по телефону.

Тут же к делу приложены две справки.

Первая подписана врачом–ревматологом Ингой Котовой, старшей по лагерю.

Доктор Котова считает состояние Кеши удовлетворительным, хотя и отмечает, что время от времени ей приходится купировать болевой синдром специальными препаратами.

Вторая справка, а точнее выписка из личной карты: о состоянии здоровья Кеши Растова на май месяц 2604 года.

Из нее явствует, что Кеша болеет редкой болезнью Киссона–Ялинцева. Болезнь поражает все суставы организма, позвоночник, и дает невыносимо зудящую розовую сыпь на пальцах всех конечностей.

Киссона–Ялинцева у Кеши диагностировали в возрасте десять лет. Сила боли по десятибалльной шкале составляет шесть баллов (примечание: на фоне приема препаратов, купирующих боль – один–два балла).

«Бедняжка», – подумал я и невольно вспомнил свое детство.

Я был настолько здоров и физически крепок, я настолько привык к тому, что не замечаю своего легкого и счастливого тела, что когда чем–то вдруг заболевал (грипп!) или получал травму (ушиб, перелом), я неимоверно страдал и неправдоподобно сильно жалел себя.

За всё детство страданий и жалений моих наскребалось максимум на месяц…

«Интересно, когда у меня в детстве болело горло, кололо в ушах или саднила разбитая коленка, сколько это было по десятибалльной шкале? Две сотых?»

Итак, как оказалось, Кеша больной мальчик, за ним неотрывно следят доктора.

Однако походам по окрестностям его хворь не мешает. И вот восемнадцатого июля 2604 года Кеша Растов со своим отрядом восходит на гору Учан–Кая.

Конечно, это громко звучит «восходит». В реальности малявок подвезли автобусами к самому подножию тропы, ведущей прямиком на вершину. Идиотически точные и столь же бессмысленные показания трех водителей автобусов приложены к делу, там же показания пенсионерки Гулиной, жительницы села Благоуханное, которая видела как Кеша и четверо его друзей пили воду из колонки напротив ее дома.

Точный момент исчезновения Кеши установить не удалось. (В деле – пространный документ за подписью майора ГБ Ж. Патру, в котором рассматриваются семь различных версий, датирующих исчезновение в диапазоне между 20.24 и 03.15 следующих суток).

Факт в том, что на утренней перекличке, проводимой вожатыми Золотенко и Брабус, Кешу в его трехместной палатке не обнаружили. Двое его товарищей по палатке прокомментировать это обстоятельство внятно не смогли, только терли глаза и ревели, когда на них пытались нажать.

Еще час беготни по ближайшим окрестностям лагеря – и вожатые окончательно понимают, что ребенок потерялся, а не играет с ними в прятки. Они докладывают о ЧП начальству «Артека».

И тут начинается…

На поиски Кеши направляется личный состав Гурзуфского отделения милиции практически в полном составе (двадцать пять человек). А также разведбат расквартированной в Старом Крыму 3–й десантной дивизии (!).

Хотя тот день выдался очень богатым на сюрпризы, в моей душе еще остались силы удивляться прочитанному.

«Ни хрена ж себе! Разведбат! Да это минимум четыреста человек! С такой техникой, такими средствами обнаружения! Они не то что иголку в стогу сена найдут, но и инфузорию в озере!»

Однако разведчики не нашли ни инфузории, ни иголки.

Кеша Растов как сквозь землю провалился.

Но вскоре как из–под земли вывалился.

Нашелся.

Поздним вечером следующего дня.

Я отложил дело и посмотрел мутным отсутствующим взглядом на безмятежно парящих в прирученном аквамарине рыб.

Они глядели теперь на меня сквозь зеленоватое стекло неожиданно умными глазами и по–собачьи резво виляли хвостами. Мне показалось, и они не прочь узнать, где пропадал Кеша Растов…

Я нацедил себе заотарского капуччино – с овечьим молоком – и вернулся к чтению.

Я чувствовал себя академиком Двинским в юности. Ну или доктором Масленниковым в студенчестве… Не важно.

Важно то, что я, лейтенант Пушкин, принципиальный ненавистник научных досугов, занимался научно–исследовательской работой! Как любила говаривать моя работящая сестра Полина «Крепилась кума, да лишилась ума.»

В общем, я читал. Разбирался.

И хотя мои орлы собирались обедать, и даже нашли где–то среди клонских вещей комплект шикарной фарфоровой посуды, чтобы вывалить в нее свои пайки, у меня как будто аппетит пропал… Дело №24 очевидным образом воздействовало на мой организм…

Итак, Кеша Растов нашелся.

Мальчик как ни в чем ни бывало вышел из рощи каменного дуба к боевой разведывательной машине бортномер 19, принадлежащей командиру 1–й роты разведбата капитану В.Л. Чертоплясову.

На град обрушившихся вопросов Кеша Растов отвечал охотно. Но отвечал такое, что Чертоплясов тут же связался комдивом, а тот в свою очередь – с центральным аппаратом ГАБ. ГАБ немедленно выслало за Кешей пресловутый «черный вертолет» – с герметичным карантинным боксом, двумя офицерами в скафандрах и с автоматами, с врачом, психологом и военным дипломатом.

Надо ли говорить, что в лагерь «Артек», под опеку вожатых Золотенко и Брабус, мальчик Кеша больше не вернулся?

Теперь он оздоравливался в санатории Совета Директоров, под опекой куда более колоритных личностей.

Там он на разные лады повторял свою историю.

Так что же рассказал Кеша Растов?

Цитирую рассказ номер шесть (всего их в деле восемнадцать – стенограммы плюс видео).

«Сколько можно вам объяснять, люди? Я был в гостях! Меня пригласили в гости! И я согласился! Это цивилизация такая… Таких добрых существ! Правдивых существ! Они не врут, как все тут! Они очень правдивые. И быстро движутся. Не тратят время и силы на ненужные вещи… У них всё правильно, как я бы сделал… Мне там очень понравилось. Вы всё время спрашиваете, как я туда попал? После ужина пошел в туалет. Но не туда, куда Андрюха и Таракан ходили чтобы курить. А туда, куда вожатые. Еще светло было. Но солнце уже село. Я слышал, как наши там поют. Я не знаю эту песню, петь не люблю, у мамы спросите. Я сразу увидел – там, за кустами, их лодка стояла. На что похожа? На каноэ индейцев. Только что оно из серебра… И они меня позвали. Да, с лодки. Пригласили. Голоса их мне очень понравились. Я сразу понял, ничего плохого не будет. Они сказали, что это будет экскурсия, короткая… Я сказал, что меня вожатая будет ругать, она у нас строгая такая, Ангелина Павловна… Но они сказали, что Ангелина Павловна поймет… Я сказал «ладно». Зашел на их лодку. То есть я только подумал, что надо пойти к лодке, и сразу оказался там, на ней. Они похожи вообще на ферзей… Ну, в шахматах. Это скафандры у них такие. Что под ними, я не видел. Я так думаю, они не страшные, а как грибы… Или как медузы может… Не как мы, или там как собаки или кошки…»

Дело №24 уже в который раз предложило мне посмотреть видеофайл с этим отчетом, но я в который раз отказался.

Мне и от тривиальных стенограмм делалось не по себе…

Тем временем Кеша рассказал еще много интересного.

«Ферзи» показали ему свою страну.

Как именно она выглядит, Кеша нарисовал на множестве рисунков (они прилагались).

Краски в той стране были яркими и как бы слегка «пережаренными», светил в небе наличествовала целая роскошная россыпь. (Кратная звездная система? Четверная? Шестерная? Тесное звездное скопление? Где такое есть? Центр Галактики?)

Если судить по Кешиным художествам, «ферзи» не жили в городах, не были склонны к производительному труду, но и войн вроде бы не вели.

Чтобы Кеша был в состоянии находиться «на экскурсии», «ферзи» дали ему особенный скафандр («как желе», «нет, не противное»), в котором он там и фигурял.

По уверениям Кеши, он пробыл в гостях у «ферзей» целых десять дней. И вернулся только потому, что ему было жалко маму (но почему–то не папу, а про брата он вообще не вспоминал).

Примечательная деталь: в ярком мире «ферзей» у Кеши полностью пропала его мучительница болезнь.

Суставы тихо делали свою работу и не болели, позвоночник тоже гнулся, сыпь исчезла – как не было ее. И всё это на фоне того, что прием обезболивающих таблеток ротозей Кеша, конечно, пропустил.

«Они сказали, что если я буду с ними, у меня никогда и ничего не будет болеть!» – С восторгом повторял Кеша.

Кешей занимались профессора. Кешу проверяли на всех известных аппаратах и детекторах – ни один из них не показал ложь.

Кеша не путался в показаниях.

Различные медицинские анализы не выявили ровным счетом ничего необычного – ни следов воздействия психотропных препаратов, ни черепно–мозговых травм. Но и наличия специфических изотопов, примечательного изменения состава крови или других маркеров пребывания за пределами Земли тоже выявлено не было.

Какой–то нулевой вариант…

В общем, через четыре месяца исследовательской катавасии родители Кеши категорически отказались от дальнейшего участия в ней сына.

Наука была вынуждена смириться.

И Кеша, которому уже стукнуло 12, перешел в следующий класс.

Он по–прежнему отлично учился. Выиграл чемпионат столицы по шахматам среди юниоров. Ему купили собаку породы русский спаниель. На весенние каникулы Кеша с родителями и братом ездил на Сокотру, в приключенческий тур «Аладдин и его друзья» (психологи настаивали на том, что ребенку не хватает необычных впечатлений).

Пока Кеша искал гнездо птицы Рух, каждый из обследовавших его профессоров написал по увесистому отчету.

Один был уверен, что Кеша попросту обчитался приключенческой литературы (это я для краткости, профессор выражался куда затейнее).

Другой полагал, что в таких фантазиях проявляется один из симптомов болезни Киссона–Ялинцева, и что когда болезнь будет исследована лучше, такие симптомы можно будет подавлять блокаторами таких–то белков…

Третий написал, это ребенок сочиняет, потому что половое созревание…

В общем, Кешу Растова оставили в покое.