Глава 7
Еще одна ступень вниз

Тишина над побережьем. Страшненькая, мертвецкая.

Тишина не виновата. Наверное, такое оправдание обусловлено знанием причин ее возникновения, при других обстоятельствах это затишье могло бы обрадовать многих – мы ведь отвыкли жить без шума.

С утра, весьма впечатленный общением с госпожой Литке и ее необычными талантами, я какого-то лешего решил попробовать свои силы в красивом, культурном изложении событий. Взял тетрадку и, старательно пыхтя и часто матерясь, накропал что-то вроде начала дневника, старясь писать по-книжному протяжно, конкретно литературно. То есть так, как нормальные люди никогда не разговаривают, будь они даже филологи, – многословно и занудно. Остановившись через несколько строк в растерянности, я вдруг понял, что писать больше нечего, запал исчез, интриги испарились – хватит и этого. Решив, что теперь Гарик есть литератор, я припомнил их святые творческие обычаи, достал бутыль виски и спокойно хлопнул стаканчик. На этот раз с утра пошло хорошо, как по маслу, – вот что значит вовлеченность в клан!

Написанное убрал, хватит пока графоманствовать. Ибо виски на рассвете – не дело.

Ну что, возвращаемся в реал.

Уже три дня здесь холодно и ветрено.

Со стороны гор на Большой Сочи опустился северо-восточный антициклон, стылый воздух, на время захвативший равнину, поднатужился и перевалил через хребты: температура резко упала, днем градусов шестнадцать, выше не прогревается, а ночью вообще не по сезону, вчера температура падала до плюс шести! Личный состав общины попытался одеться в теплое, а его, как быстро выяснилось, совсем немного, практически и нет.

Когда дождь – вообще полный тухес.

Решение вполне очевидно. В идеале, бомбануть бы нам чего – торговый центр «Новый век», например, а еще лучше, большой спортивный магазин, что стоит неподалеку, на Демократической. Поначалу я добро на мародерку не дал, страшновато что-то. Людей потерять боюсь, даже по-умному, по годным пропорциям. Не хочу, их и так меньше меньшего, и все уже родные. Жалостливый что-то становлюсь. Это нормально, не, как считаете?

Но народ мерзнет, «Новый век» захвачен крепко какой-то отморозью, а собирать ношеные тряпки по пустым отелям ни фига не бодрит, туфта это. Да и не найдешь там ничего толкового в межсезонье, тем более для детей. Что дальше будет с климатом – пес его знает, вдруг какие особо яркие умники и чего климатического по планете применили.

Делать нечего, сегодня с утра дал отмашку на рейд.

Сам, скрепя сердце, с группой не пошел – пора уже отходить от детсада, я один везде не успеваю, и не успею никогда, нужно отрабатывать работу автономных рейдовых групп, приучать людей к самостоятельности. Тем более что скоро отвалю: надолго или ненадолго.

Старшим группы поставил Алика.

Рука у него… да это далеко не главное – он офицер, он в теме. Мент есть мент, да и город мужик знает, как облупленный, стреляет отлично. Вооружить Гумирова можно было только пистолетом, поэтому я без лишних разговоров забрал «тошку» у Данилы, сына Петра, взамен отдав ему трофейный «Ремингтон». Тот не расстроился, с «помпой» ему по масти и душе, брутальней, реальный разрушитель иллюзий. Да и по службе будет удобней. Кстати, пистолетом пацан все равно чуть позже разжился.

Группа вышла невеликая, из трех человек: Алик и мурманчане. Петр Манченко теперь ходит с «АКСУ». Его бывшая гладкоствольная «сайга» висит на ресепшене – дожили, блямба, курортники червонные – дежурное оружие отеля! Стрельнули наши женщины из нее во дворе… что тут сказать, наши женщины из чего угодно стрельнут, не чемпионы, но пойдет, главное, страха выстрела теперь нет. Какой страх, разве в том ныне страхи… Потренируем, и вообще хорошо будет.

Ной с сыновьями на особом посту. Вот тут у нас крепкие новости.

Позавчера в «Орхидею» приехал Степанов с новациями. Никакой. Я сразу понял, что визит непросто сложится, он был реально груженый. Начал рассказывать – ситуация хуже некуда. Третий боец с блокпоста, увезенный с острейшей ангиной в санчасть адлерского аэропорта, назад так и не вернулся, умер в палате. Там его и закопали, у аэропортовских уже целое кладбище на территории. А Степанова с автомоста снимают, ибо у вояк тоже потери, и не столько боевые, сколько от генки. Теперь у «Магнита» будет сводный блокпост, основной.

Рассказал Степанов, вздохнул и выложил:

– Делать нечего, Гарик, кроме тебя, некому, вот как оно выходит… Согласования от штаба получены. Да че там согласования! Выхода другого нет, на юге гнилая движуха, постоянно кто-то без мыла прет через границу, там основной вектор внимания.

Слушая полицейского старлея, я понимал, что это какая-то новая ступень в модели.

Умирают люди. Без объяснений и видимых причин, умирают после биологических атак, но, что самое страшное и обидное, и после них. Растолковать происходящее некому, да и остались ли вообще люди, способные это сделать? В Адлере – ни шума двигателей, ни истерики сигналов. Уже два дня не слышно пальбы, как вымерли все (что сказал-то, умник, типун тебе…).

– В общем, забирай блок со всем имуществом. Сейчас там стало поспокойней.

– Ну, так если уже некому беспокоить, то можно, – легко перебил я Степанова. – Оружие нам какое оставишь?

– Не, Гарик, беспокоить есть кому, – обрадовал меня Юра. – А оружие комплектом тебе отойдет! Не подумай, никто тебя не бросит, обеспечим, поддержим. Радиосвязь есть, станция там стоит хорошая, если что, мангруппа сразу подскочит. Проводная тоже работает.

Он помолчал, пристально глядя мне в глаза.

– Так ты как?

У меня был выбор? Остаться голым с фланга? Ну-ну.

– Да как… Вписываюсь. Одна банда.

Степанов сразу как-то расслабился, лицо помягчело.

– Наши боялись, что ты откажешься, а я забожился и не ошибся. Нормально, Гарик, как я и думал, ладушки-оладушки.

– Автоматов отдельно подкинешь? И пистолей бы, у меня бабы, пацаны, тяжеловато им с длинным.

– «Калашей» пока в наличии нет. В Веселом вооружают ополчение, всех, кого могут собрать. А вот штук пять «ПМ» точно выцарапаю, сегодня же привезем, или я, или Валера Мокшанцев.

Не обманул старлей. Обещанные пистолеты на базу привез худощавый молчаливый боец на мотоцикле, и не пять, а целых шесть штук, да два цинка патронов к ним! У меня от сердца отлегло, а то думал, чем пацанскую бригаду у мостика вооружить. Пробовал вручить им «сайгу» двенадцатую. Морщатся малолетки, терпят, стреляют, духарятся, что не больно… – никуда это не годится, все плечи у мальчишек сразу покрылись синяками. Я вам что, Гитлер, что ли? Три пестоля парням дал, чтобы не передрались, игрушку четыреста десятую оставил. Линна их два дня муштровала, говорит, толк будет.

Еще один «ПМ» забрал дед, вторым стволом, пятый отошел маленькому Косте, как самому деловому из малышей – семь куропаток, поди возрази юному охотнику. Нарезняк, как-никак, пусть владеет, молодой да динамичный. Шестой вернулся компенсацией его старшему брату Даниле, дополнительным оружием. Чувствую, на него многое ляжет в будущих рейдах.

Теперь на блокпосту дежурят наши армяне, Ной с сыновьями, Аразатом и Гарником.

В смене постоянно двое, третий меняет по графику.

Как я и предполагал с самого начала, кавказцы довели уют и оснащенность поста до логического южного совершенства. Пулемет «ПКМ» встал на турель, мешков с песком накинули, стереотрубу поставили повыше, стальные плиты покрасили, российский флаг воткнули. К знаку «Стоп!» добавился еще один, с другой стороны моста, перед въездом:

«Внимание! Остановиться, всем выйти из машины! К блокпосту подходить без оружия. Проезд по разрешению, при невыполнении стреляем на поражение!»

По обеим сторонам моста, метрах в восьми перед блоком, бойцы повесили по три ксеноновые фары, нацеленные по секторам, одобряю. Появились на объекте и элементы сладкой жизни: душевая, диван роскошный, кожаный, вытащенный из какой-то гостиницы, огромный зеленый тент. Рядом с постом всегда наготове красуется отполированный «Санта Фе», типа оперативная машина, ее Ной никому не дает, только сам. Но и он практически никуда не ездит, функция изменилась, теперь у него плечо только до «Орхидеи» и обратно.

Бабушка Сирануш такому повышению родственника очень рада: мужики из рода сидят под боком, по мародеркам не мотаются. Родня таскает постовым горячую еду, помогает налаживать быт.

Никто по автомосту не пройдет, кавказский Хозяин на дороге встал.

Кроме пулемета, на посту имеется два «АКМ», да три «ПМ» у мужиков при себе, неплохой комплект, достаточный. А СВД я себе забрал, пригодится, с армии стреляю неплохо.

Ну, вроде бы все рассказал об оружии и войнушках, надоело.

Нет, забыл! В море пора, хочу завтра опробовать плавсредство, прокатиться бережком. Надо будет попросить у вояк еще один пулемет, можно такой же «ПКМ», на судно поставим. Что за бандитский баркас без пулемета? Байдарка ботаническая.

В рейд ребята поехали на двух машинах: взяли «шниву» с прицепом и маленький «падж», одной идти нельзя, мало ли что с техникой случится. «Паджеро» по пригону сразу решили перекрасить. Манченки добыли баллончики на автосервисе у бывшей ГИБДД, изготовились к покраске, но Ной им не дал, решительно заявив:

– Это когда русские умели машину красиво сделать, а? Вы даже «шестерку» не могли на заводе красиво сделать, всегда тюнинговать нужно, да? – Как всегда, он говорил немного в нос, со слегка «удивленным» акцентом. – Сами покрасим, сделаем, как положено, понимаешь… Давай баллоны!

Вышло у армян, кстати, вполне зашибись, получилась серо-зелененькая, почти неброская машинка. Правда, закрашивать хромированные дуги, обвес и литые диски армяне категорически отказались – красиво! Восьмое правило армянина: у армян свой взгляд на тюнинг. Не важно, какой у тебя автомобиль, но он должен быть с литыми дисками и тонировкой наглухо. Вот только иконок, крестиков и традиционных армянских флагов в салоне коллективного джипчика, по понятным причинам, не осело. А вот к ним в салон джипа стоит заглянуть попозже, время для изысков у ребят на посту будет.

– Утром поедем, часов в пять, – после недолгого раздумья окончательно решил Гумиров. – Пора щипать окрестности, мало ли что нам понадобится, другого способа добычи нет. Да и разведка… Не боись, командир, сгоняем нормальком, публика там обретается специфичная, ночами все больше бодрствуют, днем подушку давят, привычка.

Женщины составили список потребного, распечатали его вместе со сводной таблицей размеров одежды и обуви.

– Яркое не берите, – напомнил я.

– Жаль, блин, а я хотел себе курточку оранжевую отжать, трендовую, хипстерскую! С блестками, – смело заявил Данила Манченко, дерзкий растет пацанчик, далеко и прямо пойдет в хороших руках с вожжами.

– Мотокуртки берите, если будут, да шоб со вшитой защитой, щирая вещь. Хватайте, сколько утащите, добрая шкурка, – вспомнил шкипер.

Вроде, все предусмотрел – группа заряжена, морально настроена, оружие проверено, связь опробована. Да и недалеко ведь!

Но я все равно боялся. Сразу же после отбытия мародер-группы на вражеский берег мы с Василием Семеновичем бодренько влезли в «Диско», подкатили к посту, встали рядом с машиной Ноя: что-то типа мангруппы, если что, рванем на выручку.

– Знаешь, я попросил Петра очки добыть солнцезащитные, крутые чтобы, полароиды, четыре штуки надо, – поделился подошедший к нам глава семейства. – Не забудет, как ты думаешь?

– Не забудет. А четыре зачем, вас же трое?

– Тебе одни.

Ною нравится мое криминальное прошлое, хорошо, не напоминает, знает, что не люблю этого. Как и настоящее нравится, уважает. Еще бы, я ж чисто положенец; Гарик, в его понимании, тут чуть ли не на общаке стоит, все чики-брики, в законе. «Нормальный армянин» в детстве мечтает стать вором в законе. Большинство с годами умнеет, но матрица остается, ее отмечаешь даже в знаменитых армянских телеведущих и шоуменах. Поэтому знание фени или хотя бы бодрячка, как и умение грамотно вести себя с ментами по жизни, тем более, в курортном городе, просто обязательны. В общем, надо слегка косить под жизнь «человека в понятиях». В идеале – знать лично хотя бы одного «законника». Он считает, что теперь знает. Спорить с ним мне неохота.

Небо мрачное – сплошное серое промокшее одеяло. Одеяло это висит высоко, границ облачности не видно, на западе она сливается с морем, и там тоже не понять, где кончается атмосфера и начинается вода.

Никакого движения в кругозорах. Опять тишина.

Ни ракет, крылатых или хвостатых, ни НЛО. Один раз видели, как высоко, в стратосфере, с нашей стороны куда-то в море прошел след рашпара: джет это или ракета, не разобрать было, видимость плохая. Мне очень не хватает взлетающих самолетов, наличие рядом огромного безжизненного аэропорта угнетает. Еще недавно с ВПП аэропорта изредка подскакивали вертушки, улетали куда-то, возвращались. Теперь рева двигателей не слышно, может, местные авиатопливо берегут, может, ресурс.

Рация пока молчит, а сам я группу не беспокою, кто его знает, какая там оперативная ситуация, не помешать бы.

Вот такой расклад.

– К мосту кто-то подходил? – заполнил я паузу.

– Никого, – мотнул головой Ной. – В «Новом веке» ночью огонь горит, генераторы у них… Сюда не суются.

– А звуки?

– Вчера утром один раз выстрелили. – Он подумал, вспоминая. – Далеко. Машин совсем не слышали.

– Невесело…

Довоевались, что ли? Добились желаемого результата? «Зеленые» обрадуются, если таковые остались в опустевшей живой природе.

– Мотодрезина ночью на тут сторону бегала! – вспомнил командир поста. – Рейд на вокзал готовят, точно, опять состав угнать хотят, мамой клянусь!

– И то движняк.

На секунду стало полегче. Всего на секунду.

Говорю же, новая ступень модели, народу становится меньше и меньше. А вот собак – все больше и больше. Собаки осваиваются и адаптируются к ситуации значительно быстрее людей, сбиваются в стаи, быстро и кроваво определяют статусы, социальные масти. Мало кто из брошенных животных выходит к людям, бывшие домашние хищники уже инстинктивно почувствовали грядущие перспективы, увидели некий новый миропорядок. Не верят они нам. Не справились мы.

Но есть исключения.

Два дня назад к «Орхидее» подошел здоровенный мраморный дог в широком и толстом ошейнике со стальными бляхами по кругу, тощий и усталый. Женщины завели его во двор, накормили досыта, пес рухнул в кусты и мочил до ужина. Кликали-пиликали, пытались вычислить погоняло, но неудачно. Сейчас хозяева такие имена зверью дают, что язык сломаешь, никакой фантазии не хватит. Назвали псину Герингом. Почему так? Уже чисто дурью бесились, вслух перебирали самое нелепое, тут он и среагировал на очередное имя, не совсем явно – видать, что-то похожее помнит. Начали копать ассоциации – безуспешно, уточнить не смогли, вот Герингом и оставили.

Дог быстро вник в ситуацию, определил законную территорию, запомнил своих, мудро приладился к женщинам, которые его кормят, и принялся ждать нашествия чужих.

Пес сметливо опознал меня, как вожака стаи. Когда я сижу во дворе за столиком кафешки, обязательно подойдет, положит голову – глаза огромные, умные, с уголков рта из-под обвисших щек висят тягучие слюни, словно Геринг только что проглотил кроссовку. Посмотрит, вздохнет тяжело, иногда лизнет и бредет обратно на пост, извини, мол, служба… Чаще всего гигант статуей сидит во дворе, перед воротами, иногда – на набережной напротив «Орхидеи», периодически бегает на пацанский блок, проверяет, как там служба идет.

Позади нашего отеля стоит частный большой гостевой дом, это такой отель в кавычках, хозяева темнят бизнес, ни названия тебе, ни наемного персонала – все сами, от жадности, с враньем типа «у нас тут просто жилой дом», – из тех особо умных чмошников, что бегают по поездам, бесцеремонно врываясь в купе, и где попало расклеивают объявления с ошибками: «Здается жылье занедорого».

Посмотрели, забор там крепкий, высокий, сам домина капитальный.

Подумали и пробили в соседское хозяйство ход, решив организовать там безопасную детскую зону, дожили… Надо же им где-то спокойно бегать-прыгать. Умная псина теперь заходит и туда, внимательно считает детвору по головам, смотрит, чтобы никто не сбег и не упал в бассейн. Жрет большой собак, конечно, много, но с этим проблем нет, в огромном здании «Магнита» провианта запасено столько, что существующей на территории численности выживших в обозримом будущем все это не употребить. Краснополянская ГЭС работает, энергия есть, агрегаты пашут.

Вблизи и внутри базы ничего не гудит, агрегаты на кухне хорошие, современные, тихие, акустический фон крошечной общины не может разрушить глобальную тишину места. Генераторы пока не используются, хотя за топливом люди по очереди мотаются каждый день, шкипер держит эту практику на контроле, запас создает… Вчера обсуждали дела огородные. Точнее, так: другие обсуждали, я же слушал и молчал, мотал, так сказать, на ус. Дело очень важное, свежие продукты в супермаркетах скоро закончатся. Сейчас вояки стащили скоропорт в огромные холодильники, но пора уже думать о завтрашнем дне. Решили-постановили: искать птицу и домашнюю живность, соседство с парком «Южные культуры» к тому располагает, на огромной территории можно сделать целый агрокомплекс.

Дикие собачьи стаи одно время начали подходить ближе, и я отдал приказ стрелять на поражение, не разбираясь и не дожидаясь, – сомнительной роскоши ленивого ожидания первого ЧП у нас нет. После отстрела разведчиков стаи отошли и больше сюда не суются. Быстро они учатся. Но надо присмотреть и приручить еще парочку путных собачек, из числа одиночек, со стаи уже вряд ли отщемишь.

Пригодятся на постах, прокормим. Дал задание.

Пока ждали сигнала от рейдеров, я успел примочить, прямо в салоне автомобиля. А шкипер на диване без устали режется с Ноем в нарды. Тишина напрягает, но сейчас я категорически не хочу, чтобы она раскололась выстрелами. Пока ни одного хлопка.

Серое небо не дает определить время дня, кажется, что сейчас уже вечер, а ведь самое утро. Посмотрел на часы – уже восемь, пора бы им возвращаться. Что они тянут?

– Командир, может, вызову их? – крикнул с дивана Будко, старик тоже переживает.

– Давай!

Василий Семенович пошел под тент, к рации блокпоста, Ной ударился куда-то звонить по проводному телефону, наверное, поторапливает женщин с горячим завтраком. О чем именно говорил шкипер, я не слышал, так как сидел в салоне с открытой форточкой, смотрел в бинокль на правобережье.

Замершие остатки цивилизации.

Эта тишина и неподвижность пейзажа рождают новый феномен – страх необычного, по себе чувствую, хотя Гарика боязливым вряд ли кто осмелится окрасить. Глаза привыкли, что ничего перед тобой не движется, им остро не хватает динамики событий, начинаются фантомные перемещения, боковым зрением иногда ловишь странное, будто кто-то скакнул, прыгнул в сторону, переместился бесшумно на крыше, не потревожив жестяную черепицу – и это нечеловеческое. Черный подвижный силуэт. Чушь.

Но я уже их три раза видел!

Глаза реально тренируются на движение: когда в кои веки вдали пробегает одинокая кошка, то ее замечаешь сразу же, даже на приличном расстоянии, пусть в форме размытой точки. Из-за этого постепенно начинаешь верить в «фантомки». Спрашивал: у остальных то же самое, особенно у молодых, наигравшихся в консольные игрушки. Детки ждут зомбаков и всякой вампирятины.

Меня же реально беспокоят не ходячие мертвецы, а дичающие по вечным правилам эволюционных законов стайные собачки, я хорошо знаю, во что они превращаются в тайге и лесотундре – пострашней волков будут. Заставил мальчишек на посту у «пешеходника» взять еще и ижевский обрез «вертикалки» двенадцатого калибра, тот самый, выцарапанный у Мокшанцева попервости, и поясной патронташ с крупной дробью, это самое лучшее средство от дурной стаи. Отдача, не отдача – так спокойней.

Парни взяли, примерились, и Марик восхищенно выдохнул:

– Мощняк, такой толпу зомби положить можно!

– А если дуплетом… – мечтательно подхватил второй.

Я значительно цыкнул зубом, строго покачал головой:

– Марик, вам тут о реальном думать положено. А не о комиксах.

– Дядь Гарик, да как же! – с чувством оскорбленного достоинства произнес пацан. – Какие комиксы, мы уже не раз замечали – то за «Тремя солдатами» кто-то на ларек прыгнет, то по крышам домов пробежит!

Напарники тут же поддержали бригадира. Я поежился. Представляю, как им тут вечером. И не скажешь, что врут, если сам чертиков на крышках ловил. Собравшись с мыслями, объяснил им про фантомные чудеса и убедился, что они мне ни на копейку не поверили. Подумал и плюнул, так даже лучше, глядишь, романтический страх добавит ребятам лишней бдительности.

Подошел довольный шкипер:

– Едут уже, все нормально, нагрузились.

– Что-то долго они.

– Алик говорит, округу заодно разведали.

– Про встречу говорил?

– А как же. Говорит, не надо, мол, вокруг спокойно.

Я подумал немного.

– Все равно едем, садись.

Оповестив Ноя о решении, мы тронулись. Сначала прокатились по мосту, остановились. Потом я проехал чуть дальше и встал на кольце, напротив кафе «Жили-были». Посмотрев вокруг, прижал высокий джип ближе к домам, чтобы машину не могли заметить из громады «Нового века». А вот нам отсюда многое видно, все дороги, как на ладони, незаметно не подкрадешься.

«Пш-шш…»

– Алик, вы где там?

– Выезжаем на Ленина, идем штатно! – неожиданно громко заявил Гумиров.

– Мы на кольце стоим, двигайтесь.

Вскоре показалась крошечная колонна охотников за сокровищами, прицеп набит доверху, груз крепко стянут веревками. Вездеход-кабриолет тоже полон, улов у мародеров, чувствуется, весьма богатый, не зря мужики съездили. Пропустив добытчиков вперед, мы со шкипером тронулись за ними, обратно – рейд закончен.

Все остановились на блокпосту, ребята шумно полезли из машин. Разведчикам нужно снять напряжение, чужой район остался за спиной, все обошлось, теперь можно и расслабиться. Вот что значит своя территория, как в кровавой древности, главная и единственная моральная и психологическая опора – «Земля родная». Сразу легко становится.

– Надо бы почаще выбираться за кордон, коллеги, – выдал свой первый наболевший вывод Петр, с трудом приседая возле прицепа. – Иначе никаких сил не хватит в этой чертовой тишине мотаться, аж глаза ломит… Привычка нужна, нагрузка на нервы.

– Что, никого так и не встретили? – знаю, что гипотетика, но уточнил.

– Никого, ни одной живой души, – с энергичным кивком подтвердил Манченко-старший. – Алик! Очки свои забери! Стопка лучшего за заказ!

Армянин тут же подошел, обрадованно взял красный фирменный пакет, поблагодарил и оперативно направился к сыновьям, наблюдающим за мостом, примерять обновку. Зачем они ему сейчас, солнца и близко нет? Про меня «в крутых очках» от радости что-то позабыл…

– Ситуация тяжелая, – начал Гумиров, отвинчивая крышку большого «постового» термоса с горячим чаем. – Чувствую, родной Адлер практически мертв, аж не верится, сука. Ни звука, и следов не видно! Петр смотрел, он, оказывается, у нас следопыт, замечает нужное. После дождя, говорит, никто не ездил. А пешком сейчас люди не ходят, сам понимаешь.

– Твой вывод? – быстро спросил я.

– Выживет всего одна крупная банда, – осторожно объявил он. – Та, что в «Южном Взморье» сидит, если на вокзале кто-то еще не сел. И мы напротив. Так что, рано или поздно, схлестнемся.

– Это уж как карта ляжет, – не согласился я. – Сейчас многое меняется, идиоты умирают быстро.

Алик неопределенно склонил голову, чуть поджал губу:

– Черт его… В общем-то, пусто. Даже как-то слишком пусто. Магазин до нас ломанули, очень удобно, двери уже вынесли. Ломали явно молодые, забирали всякую хрень. «Найковские» кроссовки выгребли, весь стенд, майки модные, толстовки…

Я на то и рассчитывал, гопота масс-брендовое любит. А нам нужна трекинговая и горная обувь, в том числе и зимняя, и не понтово-уличная. В задницу те «найки», пусть эти марамои их себе заберут.

– Докладываю: мы всю туристическую обувь выгребли, по размерам, и даже с запасом, мало ли что… Подтянутся ведь люди, как считаешь?

Да он оптимист! Но главмародер прав, сегодня ночью с поста одну семью привели, самарцы, муж с женой и двое детей, девочке шесть, а пацану тринадцать. Придется дежурный ствол на ресепшене отменить, в общине еще один мужик появился. Асмик, правда, главу семьи пока уложила, ему путевку дали для реабилитации после болезни спины, Мацеста, фиеста, все дела. Вроде здоров, но пусть пока отлежится, проглотит стресс плашмя. Хотя работать уже рвется.

– Подтянутся. Правильно сделал, по-хозяйски.

– С одеждой аналогично, яркое унесли, реально нужное нам оставили, придурки! – Алик вроде обрадовался похвале. – Даже высокотехнологичное камуфло висело. Кроме того, набрали мелочовки: мультитопливных и газовых печек, подрезали все фонари с элементами, еще кое-что, короче, толковую попутку.

– И все было тихо?

– Ну… Данила сначала на стреме постоял, потом я его сменил, – вместо прямого ответа уклончиво пояснил Алик. – Никого в районе нет, так мне кажется… Ну, разве что, кто из забившихся по углам спит, там, где безопасней.

– Про «нововековцев» что-то забыли, я смотрю, господа стратеги, – остудил нас Петр Манченко. – Рано планы рисовать, данных мало.

– Ну да, маловато, – с неохотой согласился Гумиров. – Похоже, что «нововековцы» не из «Взморья», больно уж они автономны, свою нишу ищут.

– Ладно, – вздохнул я, – разберемся и с этими барбосами. Что еще наблюдали? Какие впечатления?

Алик странно переглянулся с напарником.

– Знаешь… Страшновато что-то, ара, – поначалу коротко дополнил он. Неохотно как-то сказал, скользкая тема, не мужская.

Я молчал, ожидая предсказуемого продолжения.

Посмотрел на северянина, но тот взглядом перевел стрелки на Гумирова: «Пусть про это он рассказывает». Тертый мужик, в который раз отмечаю. Ведь что сейчас думает: «Все равно не поверишь, мол, гражданские страхи, что с них взять. Вот и слушай мента, у него авторитет». Если так, то зря, я сейчас к любому прислушаюсь.

– Не могу точней объяснить, – махнул единственной рабочей рукой Гумиров, прекрасно понимая всю сюрреалистичность таких базаров. Но, тем не менее, объяснять начал: – Не с моим стажем и послужным списком бояться чего-то, Гарик, сам понимаешь… только вот понять не могу. Так, кстати, Даня, как себя чувствуешь?

– Аналогично, дядь Алик, – взросло ответил пацан, и сам далеко не из трусливых. После первых таких слов старшего группы можно и своими впечатлениями поделиться, так он решил.

– Тишина буквально давит, Игорь Викторович, ждешь, ждешь непонятно чего… И ничего! – наконец включился его отец. – Пусто, ничего не происходит, мозг просто отказывается это принимать. А потом неожиданно появляется какой-нибудь звук…

– И сразу стрелять хочется! – подхватил сбоку Данила. – Я чуть не пальнул.

– Почаще надо бы ездить, почаще, – по-житейски грамотно вновь акцентировал Петр, – все и пройдет.

– Странно, что собак бродячих на улицах нет, а вот в определенных точках сидят стаями, словно ждут чего-то, – задумчиво молвил Алик. – Но не везде. Вот центральный рынок, склады… А их там нет.

– Да потому что все продукты вывезли самые ушлые, такое добро никто не бросит! – грамотно отреагировал старый шкипер. – Во «Взморье», поди, и утащили ироды, фурами. А нехорошее даже мне чудится, нервишки у нас пошаливают, хорошо, что за речкой плотно зацепились, хоть отдохнуть от всего этого есть где.

Сегодня я и сам остро чувствую, насколько же обычные люди, к которым пока отношу и всех нас, есть животные социальные. Нормальному челу спасение сейчас лишь в общении, в дружелюбном родном окружении. Избавление от накатывающего безумия обретается лишь в сообществе себе подобных, здравых, трезвых. И насколько же, оказывается, ненормален в принципе любой модный пропиаренный отшельник, мутное бытие которого еще вчера представлялось всем в чем-то даже романтичным! И уж совсем точно – эзотерически продуктивным, особенно в плане познания неких новых истин и философий. Такой подлив обязателен, этот прием каждая желтая газета знает. А он просто по дурке живет, со срезанной шпонкой.

Проклятие, как же легко «внедрение в жуть» происходит в бодрых книжках про апокалипсис с пестрыми обложками! Сволочь ли там главный герой, как это ныне модно, или же сплошь Гагарин, что пока не в тренде – не важно. Кто ни попадя болтается влегкую по жестяной вымершей земле, очень смело исследует пространство, из которого аварийным рывком ушла Жизнь и пришел Страх… Да еще и в гордом одиночестве – неспешно и без особых рефлексий ищет-свищет себе выжившую нескучную красавицу, которая всегда в доле с автором, и ничего, башню герою от страха не срывает!

Сука, писатели драные, вас бы в местный реал вкинуть, да бросить одних гнуть понты в мертвом курортном городе, посмотрел бы я в дрожащие глазенки с серой пеленой поверх васильковой безмятежности, послушал бы ночами животные крики ужаса и панический стук модных копыт по асфальту…

– Будем почаще ездить, будем, другого выхода нет, – пообещал я.

Подошел Ной. Прислушался к теме.

– Мои пацаны все про каких-то зомби талдычат… – хмуро выдал он. – Типа, вчера видели на крышах.

Не, ну ты просто молодец! Нашел слова и время, утешил людей.

– Пап, я тогда не сказал, а мне показалось, что еще за угол ювелирного кто-то отпрыгнул, когда мы гигиену из магазина напротив тянули, – тихо сказал Данила, как бы незаметно поправляя на плече ремень «помпы». – Кроме первых двух.

– Да все видели, сынок, – спокойно сказал Петр, крепко обнимая того за плечи, молодец, мужик. – Я вот что думаю. Это Нечистая всем нам голову мутит, так в глухой чащобе бывает. Башка сама подставляет, хоть что-нибудь, пустоты ведь не должно быть, так я думаю. Так и шаманы говорят…

Уже шаманы говорят, бляха! Скоро камлать начнем с бубнами!

О как, оказывается, рождаются самые невероятные сказания, памятные мифы и легенды, передающиеся из уст в уста поколениями. Вот как зачинаются новые верования – с таких мутных, пограничных, во всех смыслах, стресс-состояний, с необъяснимой коллективной паники, с дурной тяжелой суггестии.

Народ замолк конкретно. Потом, не сговариваясь, мы всем скопом посмотрели на армян.

Да… После такой накачки ночью тут дежурить… скажу я вам, это ни разу не мармелад. Ной тоже это понял и, не то чтобы побледнел, он кавказец все-таки, но заметно напрягся – без байды. Надо что-то со всем этим делать, только паники мне тут не хватает из-за всякой чертовщины.

– Так, Ной. Мое решение. Вызывай своих женщин, пусть весь день с тобой на блоке сидят, а парней отправляй отсыпаться. Ночью будете все втроем дежурить, усиленным нарядом, от греха. Все, я сказал! Без базаров, накажу! – помог я главе большого семейства обыграть его типа искреннее возмущение. – Выполнять!

Армянин картинно вздохнул, всплеснул руками, как футболист после неудачно пробитого пенальти, только что за голову не схватился, и с самым сокрушенным видом поплелся к телефону, звонить в «Орхидею».

– Поехали, шеф, – предложил Алик. – Пора очухиваться. И трофеи разбирать.

Ну, да, поехали…

– По машинам. Двигайте в отель, разбирайте, складируйте. Шкипер, садись к ним, я к воякам, к «Магниту».

О целях поездки меня никто не спросил.

На главном блокпосту сектора я застал обоих офицеров, удачно приехал.

Грозно они тут встали, настоящий укрепрайон.

Во-первых, у дороги выстроился танк. Свежепокрашенный «Т-80» спрятался за капониром из бетонных блоков прямоугольного сечения – одна башня торчит, вся в плитках активной защиты, хрен такое чудо чем выковыряешь. На крыше огромного здания гипермаркета я заметил две огневые точки, а может, наблюдательные. Один из часовых на автомате держал меня на прицеле ручника, что-то сообщая по рации. Бдят. Что еще нового? По углам торчат две высокие антенны, крутится антенна небольшого армейского радара. Это уже интересно, а на что тогда аэропортовская аппаратура? Странно… Серьезный задел. Брустверы, прожектора… БМП спит поодаль, «бардака» вообще не видно, мотается где-то по текучке.

Степанов, наконец, заметил меня, махнул рукой издали, мол, чуть позже подойду, с кем-то базарил. Мокшанцев подвалил сразу, ждал после вызова по рации. Поручкались, трешь-мнешь, как твои да как эти. Подошел и Юра.

– Че, какие новости, положенец?

Коротко рассказал мужикам об итогах рейда за речку. Подумал и добавил про эффект мистичности, чего мне стыдиться, Гарику западла не предъявят, не идиоты. Офицеры, вопреки ожиданиям, выслушали меня серьезно.

– Соответствует. Мы по обстоятельствам уже психолога запросили с Поляны, скоро должна приехать, – признался Валера. – В подразделении та же самая бодяга, личный состав волнуется, бойцы не о боевых задачах думают, а всякую мистику обсуждают.

– Предварительно хоть что-то сказали? – спросил я, имея в виду спецов из ЦУКС Красной Поляны.

Старлей замялся.

– Если коротко, Гарик, то, как выясняется, никто толком подобных ситуаций не моделировал. Наработок у них нет, видите ли.

– Зашибца! – вырвалось у меня.

– Да не говори, старшина, – тут же вклинился мент. – Готовились, готовились, планы мероприятий, схемы, пути эвакуации… А шибануло, и вся психология суперкатастроф тут же расписалась, куда только деньги бухали!

– Известно куда, – охотно намекнул Мокшанцев.

Я сплюнул в сторону:

– Подождите… А все эти замкнутые модели экспедиций на Марс, например?

Вояка лишь махнул рукой:

– Не смешно, Гарик. Ладно, будем жить по уставу и слушать сказочницу из Центра. Ты же по пулемету приехал?

– Есть вариант? – вопросом на вопрос заинтересованно ответил я.

– Есть… Привезли с утра. ДП возьмешь из резервов? Ну, «дегтярев» пехотный.

– Это что, который с Великой Отечественной, что ли? – удивился я.

– Че морщишься, отличная вещь! Не так удобен, как «ПКМ», конечно, но вполне себе сила. – Он убедительно поднял кулак. – Три «блина» в комплекте, стрелковое наставление со всеми страничками.

– В жизни не держал в руках, – честно признался я.

– Разберешься, не айфон. Так как?

– Беру! – Я же не с планеты индиотов, которую описал крутой философ С. Лем. – А еще одного нету? Дайте два.

– Он знает жизнь! – констатировал Степанов. – А куда тебе второй?

Я почувствовал, как во мне достаточно резво вскипает злость. Такой день, тяжелый, нервишки шалят. Они тоже почувствовали, Валера даже машинально на шаг отступил.

– В «Орхидее» поставлю. Дот захреначу из мешков, – стараясь говорить спокойно, я пристально смотрел на них. – Как раз посередине. Оба моста можно поддерживать, если что.

И тут уже не выдержал:

– Вы что дурку мне ломите, офицеры?! Спрятались за танком… А граница где лежит? У меня граница, че непонятного, с меня люди и спросят. Я смотритель участка или черт подшконочный, чтобы на каждый чих здравия подпрашивать?

– Да ладно, Гарик, мы ж для порядка, не быкуй, твоих вот только истерик не хватало. Выдыхай. Пошли за стволами, кабан.

О це дило, как говорит шкипер!

Вот обрадуется старикан, чисто сторожевик у него будет. Быстро загрузив тяжелое железо в салон «Диско», я быстро же и успокоился, позвонил из предбанника гипермаркета в отель, пригласил Марию Степановну, она теперь у нас шеф-поваром. Узнал о потребностях – не надо ли чего прихватить попутно, раз уж здесь торчу. Послушно записал про всякое детское, еще и вслух повторить заставили! Быстро набрал нужное по списку.

Уже собрался отъезжать, как мужики опять подвалили.

– Слышали, ты завтра в море собрался?

– Прокатимся до Хосты на «Тунгусе»…

– Это что?

– Баркас так назвали. Думал, завтра, но переиграл, сегодня же зарядимся, посмотрим берег предварительно, хоть ближний участок, – не стал таиться я. – «Южное Взморье» хочу с моря осмотреть. А вот завтра в дальний рейд свалю.

– Слушай, Игорь, – резко засуетился Валера. – Нам это очень интересно. Такие данные… Сами не можем, а тут такой случай. Я тебе наводку дам, есть в центре объект один, там наши могут остаться. Ты как вообще собираешься идти? На двух машинах?

Вместо ответа я посмотрел на крышу и поинтересовался, словно и не слышу, – пусть подергаются, не совсем остыл:

– Слышь, а как ваши пулеметчики наверх забираются, к мешкам этим?

– Там не пулеметчики сидят, а наблюдатели, заодно и расчет ПЗРК. Изнутри лестница, – быстро пояснил вояка и тут же нетерпеливо спросил: – Так как?

Я красиво зевнул, мол, какая разница. Теперь я им нужен.

– Не-а. Машина будет одна, на этой ласточке и пойду. – Я легонько хлопнул по капоту. – А вот баркас морем запилит, параллельно. Оба на рациях.

– Какой смысл еще и морем?

Ух… Хотел я сказать Мокшанцеву что-то типа: «Ты что, тупой?», да передумал, нельзя так, еще и подчиненные подтянулись, прислушиваются. В морду дадут.

– Варианты схода с маршрута, прикинь, какие возможности. Случится что конкретно гнилое, ломанем к пляжу, прыгнем на «Тунгус», и ноги. А если у Василия Семеновича что развинтится, так я подскочу к берегу, подберу, да и огнем кое-где друг друга поддержать можно. Кроме того, съемка местности сразу с двух ракурсов, наблюдение, кто первым увидит. В итоге раскроем сразу два маршрута.

Мне надоело жевать очевидное.

– Второй пулемет на «Диско» поставишь?

– Зачем это? – поморщился я. – Сказал же, он в «Орхидее» нужен. У меня «Сайга-МК» будет или эсвэдэха, вполне нормально.

– Так ты что, без автоматического поедешь? – искренне удивился Юра, взглянул на коллегу.

Тот оглянулся, быстро осмотрел своих бойцов и изрек:

– Знаешь, сегодня уже не смогу смотаться… Ты когда завтра?

– С самого утреца.

– Черт, давай хоть «калаша» дам, заберу сейчас у своих! Как без автомата-то?

Я подумал.

– Ты лучше гранат подкинь. А автоматы… Не люблю я их, мне не воевать там надо, а пройти зряче, по возможности, тихо-мирно. Я ж не просто по бакланке соскучился, мне детей забрать нужно.

– Каких таких детей?! – опешили оба.

Коротко рассказал им историю вопроса.

– Гарик, там же самая каша, теснота, тьма, маневра нет. На Виноградной и днем обзор нулевой, влипнешь, елки! А на Пирогова вообще задница будет, – предостерег армейский старлей.

– Не обсуждается, – отрезал я. – Они уже мои люди, из клана, по всем понятиям. Гарик слово дал, значит, выкраду или выдеру. Вместе с забором.

Офицеры замолчали, переглянулись.

– Гареев, слушай сюда! Отставить столярку, заводи «бардак»! – решившись, заорал Валера. – Выезжаем через семь минут! Игорь, короч, я за вторым пулеметом, вечером завезу к тебе на базу.

Всегда знал, что хороших людей на свете много. Побазарили немного о всяком разном, Мокшанцев вновь пообещал вечером наведаться, подкинуть инфу по этому самому «объекту», на том и договорились. А гранат мне пацаны сразу дали, восемь штук «эфок» я в закрома отмел – удача.

Уже воткнул было передачу, как полицейский еще кое-что вспомнил:

– Стой! Наклейку на лобовое возьми!

Оказывается, такие лейбаки недавно в ЦУКС распечатали, для самых родных да смелых – звезда красная, а по кругу надпись «Пропуск администрации» и «Проезд везде».

– Все, кто законные, про знак знают.

– Четыре штуки надо, у меня машин столько, и все мотаются, – немного приврал я.

– Хилько, принеси быстро, со стола в предбаннике возьми, слева сверху!

Ну и все. До вечера, ребятки, поехал я домой.

Но дома задержаться не пришлось, опять на сторону потянуло.

Пообедал со всеми, сытно, вкусно. Народ оживился, расслабился. В конце трапезы в зал вплыла бабушка Сирануш – никто не знает, когда она успевает обедать, – пристально оглядела столы:

– Эй, кабардинец! Здесь прячешься, да? Вставай, пошли, че замер черепахой?! Армянка будет тебе руку оживлять. Древними способами, у вашего народа таких нет.

А я-то ждал! Десятое правило армянина: каждый армянин знает, что армянская цивилизация – ровесник Карфагена. И каждый армянин обязан взбеситься, когда этому не поверят. Кстати, любимые темы для споров у армян: машины, религия и история.

Как я люблю эту бабку!

Она Алику два раза в день делает какой-то старинный массаж, поит травами, мажет самоварными мазями и абсолютно уверена, что рука у мента будет работать. И я тому верю. Действительно ровесники Карфагена, чего там.

– Ари стех! Шевелись, мужчина! – и что-то ворчливо добавила по-армянски.

Гумиров послушно встал, энергично подталкиваемый женой, извинительно посмотрел на меня. Я ведь задание всем свободным зарядил – мешки с песком складывать полукольцом на набережной, сразу за бетонным парапетом, будем ваять пулеметное гнездо, подсмотрел достоверные детали на блокпосту армейцев. Кивнул ему, иди-иди, мол, без тебя справятся.

Тем более что пулеметное гнездо будет ложным. Пулемет же реально встанет в «Парусе», на верхнем этаже.

– Василий Семенович, ты поел?

– Смотря что ты задумал, – сразу подобрался Будко.

– Да задумал я в аэропорт съездить, ненадолго, посмотреть, что там и кто там. А уж потом на «Тунгусе» прокатимся, ближе к вечеру. Ты как?

– Тогда я бутербродов возьму. Мария Степановна! – Хозяйственный у нас шкипер.

Пока он готовил сухпай и клеил на стекло наклейку, я вышел к стойке ресепшена, сел в кресло дежурной и взял трубку телефона. Какой там номер-то?.. Глянул под стекло.

– Алло, это ЦУКС? Мне оператор-семь нужен, Евсикова.

– Центр управления кризисными ситуациями МЧС на Красной Поляне слушает, оператор-пять, спасатель второго класса Котова, – ответила трубка низким грудным голосом. – Кто спрашивает?

– Залетин Игорь Викторович, смотритель первого Заречного участка, – торопливо сказал я в трубку, одновременно подтягивая к себе чистый лист бумаги и ручку.

– Очень приятно! Вы уже не смотритель, а официальный глава администрации, по новому Положению.

– Да по жбану. А Евсикова где?

Пауза.

– Лена погибла… Три дня назад. Теперь я на этом направлении.

Бах! Трубка все-таки упала. Я быстро поднял, зачем-то подул на мембрану.

– Как так погибла?..

На той стороне зашуршало, заскрипело, щелкнуло.

– Как сейчас и принято погибать, Игорь, на посту.

Отчего-то мне казалось, что Красная Поляна и сейчас остается неким Раем на Земле, уж там не может случиться ничего страшного, там некий оазис, очаг благоденствия. Я и позвонил-то, если честно, чтобы послушать тоненький голосок, доносящийся словно из другого мира, другой реальности, куда при желании всегда можно смыться, спрятаться от происходящего самому и, что гораздо важней, перетащить туда уставших людей.

А еще там есть «Тропа Хо-Ши-Мина», через перевалы ведущая от Красной Поляны в Ставрополье… Путь к призрачному спокойствию, которого, как выясняется, нигде уже нет.

Вон как вышло.

Прощай, Лена Евсикова, извини уж, что раньше не приехал.

– Алло, Игорь Викторович, вы меня слышите?

Я сглотнул вязкую слюну. Чего это меня так подшибло?

И не видел я никогда Евсикову, и разговоров было – раз, два и обчелся. А задело. И очень крепко. Девчонка меня с самого начала вытащила, поставила на место, во всех смыслах, уберегла от нехорошего…

– Слушаю, да. Вас как зовут, простите?

– Светлана. У вас какой-то вопрос?

– Да нет. В гости хотел приехать…

Нет ответа, лишь дыхание слышу.

Сколько их там погибло от генки? Не буду спрашивать.

– Так и приезжайте, жизнь продолжается, – вроде вполне сердечно сказала. – Теперь так. Вы на довольствии. Через четыре дня к вам придет машина, привезут немного оружия, радиостанции, паек, форму и новые удостоверения. Подберите себе двух помощников, ФИО впишете в бланки сами.

– Ага. Понял, гражданка начальница, все сделаем. – Я решил на том и закончить. – Кстати, у нас все нормально, запишите там в тетрадку. Если что, выйду на связь.

– Спасибо, Игорь, зафиксировала, – сказала девушка и тут же спросила, явно чувствует: – Что-то еще?

Скажу, пожалуй.

– В дальний рейд собираюсь, в центральный Сочи, – с трудом произнес я, уже не хочется разговаривать.

Вот тут она возбудилась, не меньше, чем недавно вояки. Пришлось опять рассказывать и пояснять, что и зачем. Потом, как я понял, она кого-то позвала к пультам, из старших.

– Что? Простите, это я не вам… Так. Связь с нами держать вы не сможете, дальность большая, а у вас пригодной станции нет, «Северок» привезут позже… Тем не менее, если вдруг представится такая возможность и будет оперативная необходимость, то имейте в виду, ваша миссия для Центра очень важна. Если все-таки свяжетесь, то при необходимости я даже смогу поднять вертолет, при наличии площадки осуществить эвакуацию группы. Например, на Стадионе, – чуть неуверенно объявила она. – Не знаю, как там сейчас ситуация.

Это правильно, такое гарантировать трудно, как тут завтра повернется.

– И в Дагомысе есть, – вспомнил я.

– Ну, туда-то вы вряд ли заберетесь. Впрочем, ближе мест для посадки хватит.

Я хмыкнул. Девочка, девочка…

Потом Котова помучила меня немного, уточняя детали и высказывая пожелания, дала уточненный прогноз погоды, кое-что мне подсказала из делового, Центр хоть и немного, но что-то знает о дорожной обстановке. Да и возможность эвакуации при горяченьком многого стоит. Минут через пять мы виртуально расстались.

Поехали в аэропорт, развеемся, посмотрим на новое.

На подъезде к блокпосту на улице Мира, что встал рядом с поворотом к старому зданию аэровокзала, мы вышли по радиосвязи, объявились, так сказать. Как говорил мне Мокшанцев, блок там солидный, капитальный. Местные сразу заколготились, начали верещать, типа, чего мы тут катим – опасно! Надо бы по объездной, да по той стороне реки, надо бы так, этак… Короче, я их бодро послал, мне самому видней, как и зачем ехать, сидят там… Лучше бы в город лишний раз скатались, вытащили кого.

Мы вообще с дедом выбрали самый радикальный путь.

Сразу после автомоста на кольце свернули на набережную, пролетели мимо «Нового века», отметив для памяти два черных «ленда-200» у центрального входа, и ушли дальше, на Авиационную. Без происшествий и встреч выскочили на главное кольцо и сразу ушли на Мира. И все дела, больше страхов и разговоров.

Блок действительно капитальный, но какой-то мирный, никто сюда уже не суется, видать, группировки не видят смысла прорываться в порт или на Поляну. И в городе ништяка хватает.

Звезды на наклейках сработали, да и машина была обозначена, так что проехали без проблем. На подъезде к огромному зданию модернового аэропорта бросилась в глаза практически пустая автостоянка. Небывальщина.

– Видишь, Игорь? Пусто. Подожди-ка… А когда первая атака была, ночью?

Ну да, если ночью да не в сезон… И все равно, штук сорок машин для такого хаба – крошки.

Предварительный сбор информации дал следующее: в порту рулят осколки прежнего начальства. Людей немного, большую часть недавно вывезли на Поляну. Всего тут человек шестьдесят живет. Ментов нет, их сразу забрали в сводную группу. Охрана объекта на САБе – службе авиационной безопасности, их очень мало, и неполное отделение вояк. По летунам картина неясна, но известно, что в работе только вертолетчики. Есть эфэсбэшники, их немного осталось, то ли двое, то ли трое, местные, курортные, держатся особняком, мутные.

Смертность тут была приличная, потому и отогнали людей в горы. Правит всем некто Маркин, главный инженер сооружения.

На внутреннем КПП нас тоже ждали.

Я с удовольствием поставил машину на самом блатном месте у раздвижных дверей, раньше сюда только спецтранспорт причаливал. Вышли, пульт послушно закупорил машину. Ну вас на фиг, в салоне оружие лежит, а кто знает, насколько вы тут тихие да гладкие… Огромный пустой зал современного международного аэропорта был наполнен гулкой тишиной, в которой эхом отражался каждый наш шаг. Огромная растерянная пауза. Это не просто сюр, такое впечатление врезается на всю оставшуюся жизнь.

– Представляешь, как тут ночью народ потрясывает? – прошептал шкипер, глядя на ажурный потолок. – А ведь дежурные, наверняка, ходят, смотрят.

– Жутковато. Могут и не ходить, – так же тихо возразил я, представив картинку. – Системы видеонаблюдения никто не отменял.

К начальству нас вел некий Федор, спокойный дружелюбный брюнет из САБа.

По дороге он рассказывал о нехитром житье-бытье общины, стараясь не особо распространяться об имеющихся проблемах. Сейчас это вообще не принято, проблем-то у всех по маковку, эка невидаль.

Шли-шли, и в оконцовке Федя привел нас в какой-то небольшой коридорчик, где попросил подождать, Маркин, мол, ходит по территории, решает вопросы. Уселись с напарником на белом кожаном диванчике, чувствуя некую идиотичность ситуации. И чего я сюда приперся-то? Мне портовские ничем помочь не могут, они сидят на месте, стерегут сами себя, информации о нужных нам окрестностях не имеют, Федя уже немного прояснил картинку.

Ладно, раз приехали, то будем ждать.

Хм, чисто больничка. Интерьер в белом, где-то тихо шумит водичка, чуть гудит стартер дневного света. И ни пылинки. Время шло, я начал клевать носом.

Тут нас и зажучили. Точнее, попытались сделать таковое.

Из-за угла быстро вышли двое резвых, оба в светлых полотняных костюмах, наглаженные, чисто выбритые, политые дорогим одеколоном, – морды деловые, строгие. Первый, белобрысик, что потолще, сразу привычно хлопнул у меня перед лицом корочками.

– ФСБ России! Граждане, нам нужно задать вам пару вопросов.

Борзый какой, весь в инерции былой власти и тайны.

Дед было дернулся вскочить, но осекся по моей руке. Торопиться не надо.

Ни «здрасьте» вам, ни «пожалуйста»… Словно вокруг все по-прежнему. Словно надежное крепкое Государство под неусыпным всевидящим надзором этих чекистов всех выручило и вообще себя круто проявило. Сидят тут в тепле, шланги, за периметром, в самом безопасном месте Адлера, куда никто не лезет, и не высовываются. Дело нашли – допрашивают пришлых от скуки, удобную работу придумали. Нормальные дзержинцы уехали в Поляну, стоят на границе или уже полегли там же, как Мокшанцев рассказывал, этим же и здесь зашибца! Они вообще дальше Сочи бывали когда-либо?

– Задавай, – легко разрешил я, откидываясь на спинку дивана.

Назгулы переглянулись. Второй, что посуше и постарше, чуть смял рожу:

– Пройдемте в помещение, это приказ!

Крайних ищут. Никуда идти нам нельзя. Ни при каких, не верю я таким хлыщам, и этого вполне достаточно для принятия решений. Пьяные от внезапной власти, наглые, так ничему и не научившиеся. Упрячут сдуру в зиндан, а там «караул!» не крикнешь, наши ничего не узнают, потому и не выручат.

– С какого болта? – поинтересовался я. – Мы не к вам, так что в очередь.

Вообще-то, у меня с обеда имелось яркое желание с кем-нибудь подраться, так уж день сложился.

– Вы что себе позволяете, гражданин Залетин! – привычно отработал чекист. – Понимаете ваще, с кем говорите? Вы арестованы!

– С курортниками, что ль? – поддержал меня дед. – В костюмчиках нарядных, с духаном французским…

Младший не выдержал, сделал шаг к дивану, сунул руку за борт пиджака.

Может, читатель-обыватель и верит в повальную спецподготовку и гениальные рукопашные способности даже рядовой секретарши из органов – это их доля и беда. Я же волкодавов сразу вижу, по глазам, по повадкам, по жестам. Здесь таких нет, точно, это курортники, зацепились после Олимпиады за нагретое.

Я встал рывком, во весь рост, на одних мышцах – умею из любого положения выпрямляться взрывным образом, – и сжал ему правую так, чтобы придавить связки до полушока. Пусть ручка обмякнет на недельку.

– За стволы не хватайтесь, чекисты курортные. – От злого хрипящего шепота у меня даже слюна во рту забулькала. – Вам двух обойм не хватит, чтобы меня остановить, обоих наружу выверну.

А шкипер-то сбоку встал, грамотно! И «ПМ» в руках не дрожит.

– Вы понесете ответственность по всей строгости зако… – зашипел было старший.

– Чего-о?!! – рявкнул я так, что лампы на потолке испуганно замигали. – Метлу зачехли! Ты кто такой, член копеечный? Это я вас сейчас арестую и отвезу к себе в Заречье, там и будем разбираться, кто вы на деле, лоси холеные, и почему до сих пор не расстреляны у первой же осины! Я глава администрации, за мной район, люди оставшиеся! А вы кто? Чем тут занимаетесь? Может, людей из зоны выводите? Тарелки бьете? Пропавших ищете? Может, на границе стоите с коллегами, диверсов ловите?

– Руки в гору, сигуранца, – просто сказал Василий Семенович слева, взводя курок. И тут же крепко пнул острым коленом в печень старшенькому.

Тот осел на колени, согнулся в спазме.

Наверное, никто и никогда с ними так не обращался. И мысли о том не допускали, орлы белокрылые, получая заветные корочки. Ни-че-го не поняли. И зачем вы тут нужны? А местные, смотрю, привыкли, глазки закрывают. Но и я их прибивать не собирался, зачем мне проблемы на пустом месте, в остатках формального они в штате.

– Мы тебя найдем, браток, – неосмотрительно пообещал старший, пытаясь распрямиться, вот ведь неуемный.

Тук! Я вбил кулак ему в грудину так, чтобы стало очень больно, но ребра не сокрушать. Есть, оппонент запоцкал перекошенным ртом, как рыба-сом на берегу таежного озерца. Даже скучно.

– Уже нашел. Рад?

Тук!

– И опять нашел. Скоро тебе медаль дадут.

Тук! Второму, за компанию.

– Продолжаем поиски? Не? Ну, тогда приезжай, как соскучишься.

Тук! Опять тебе, первому хватит.

А телевизоры говорят, что их чему-то там учат, приемам брюслическим да чакнористым. Те, кого учили, за НЛО гоняются, разведгруппы на границе гасят.

– Пистолеты у них забери, шкипер.

Будко быстро обшарил скорчившиеся на полу тела, вытащил два ствола, импортные, а какие, не разберу, незнакомы. «Глоки», что ль? Ага, они.

У нас в России «глок» есть вещь статусная. Этот пестоль показывает всем, что ты не просто Человек с Ружьем, а успешный Человек с Ружьем. У тебя успешные погоны и успешный пистолет. А главное: ты успешный крутой стрелок! Может, даже «практической стрельбой по пятницам» занимаешься в компании губернатора. Так у нас во многом. Купил скрипку – ты просто обладатель скрипки, купил глобус – ты обладатель глобуса, купил «зеркалку» – все, млялечки, ты уже фотограф.

– Все еще хотите меня поискать, не? Че моргаешь! Ща опять найдете, отвечаю. Знач, так, слушайте сюда, штирлицы… По приезду домой соберу собрание людское, составлю протокол о гражданском возбуждении уголовного дела в отношении обоих. Обвинение будет простое: вы просрали все. Все! Предав, таким образом, страну и став врагами народа! Это по вашей вине началось, это вы упустили противника и начало кошмара, гоняясь за белыми да голубыми ленточками. Вас люди в городе ждали! А вы обжирались тут, сучье, костюмы дорогие покупали, часики… Какие у вас машинки внизу стоят, ну-ка, ну-ка? Как ты там сказать хотел, обсосок? «Вы понесете ответственность по всей строгости закона». Буду настаивать на виселице, по закону военного времени! Подписка о невыезде пока, сидеть ровно и не дышать! Приеду на днях, и вас мне выдадут, не сомневайтесь, сейчас народ решает, всю общину притащу, еще и армейцев возьму. Так что топитесь или вешайтесь сами. Офицеры? Ну, вот и не позорьтесь. Ценное вкурили?

Не дожидаясь ответа, я быстро уронил обоих, пусть перезагрузятся.

– Пошли, Семеныч. Душно мне в этом гадюшнике.

– А Маркина ждать?

– В другой раз. Он и так обрадуется до мокрых трусов.

На выходе из зала нас догнал Федор.

– Что там случилось, вы куда, ребята?! – И эхо по стенам. – Что произошло-то?!

Я остановился. Прорисовывать не стал, сказал просто:

– Не того кусают… Запоминай, Федя. Ваших эфэсбэшников мы приделали, одному я руку чутка порвал, оружие забрал, не верну. Оно в деле будет. Чудом не хлопнул на месте. Знаешь, эти черти тут не нужны, наломают дров, разгонят последних нормальных людей. Или сами утопите, или мне отдайте. На Поляну сам доложу. Нужна будет помощь, звоните, если че, поддержим. Так Маркину и передай. Салют!

Федор потрясенно кивнул.

Вышли мы на улицу, и я опять удивился, что автоматические двери работают.

Сели в джип, завел двигатель.

– Как думаешь, что Маркин скажет? – спросил шкипер, проверяя ППШ.

– Данке шеен, камраден, скажет, – серьезно сказал я.

Что за день такой… Сплошной мрак. Дотерпеть бы до завтрашнего.