Глава 8
Рейд в неизвестность
Старт состоялся ранним утром, почти сразу же после завтрака, на котором присутствовали лишь два экипажа: мы с Линной – сухопутная часть экспедиции, и Будко с Данилой Манченко – морская. Когда я объявил, что именно Данька пойдет на «Тунгусе», его мать побледнела опять, до того напереживавшись за мужа-рейдера.
– У меня выбор невелик, родная, есть всего два варианта: или Петр, или Данила. Петр, по-хорошему, нужен здесь, он за старшего, на хозяйстве будет стоять. – Я говорил спокойно, словно и дело затевал обычное, рядовое. Подумаешь, промотнуться бережком… С пулеметом, ага.
Вряд ли это утешило бы родительницу, поэтому вмешался Манченко-старший:
– Время такое, мать, не отсидимся.
– Да нормально будет, мамаша! – громко вклинился Будко. – Судно у меня доброе, уже испытали, обкатали, вдоль бережка прошлись, погода впереди по всему знамому добрая. А если и пострелять придется…
Это было уже лишним. Шкипер понял и торопливо добавил:
– Поберегу вашего, обещаю, носу лишний раз не высунет. Да и что ему сделается на море. Вот если бы он берегом шел…
Утешил, мля, старый хрен.
Чего прятать парня, все так сложилось, что юношам пора воевать.
Женщины накормили группу хорошо, сытно, если бы нам предстоял маршрут пеший, то пришлось бы отложить старт на освоение съеденного. Отдельно снабдили полусухим пайком, которого на три дня, пожалуй, хватит. «Тунгус» заправлен, укомплектован, недаром дед на причале весь вечер провел, джип тоже заряжен – чего тянуть, казалось бы.
Но тут на пост дежурной позвонил таинственный дядька Маркин, с которым мне так и не довелось познакомиться во время визита в аэропорт. Я сразу изготовился к гнилым базарам, но таковых не случилось. Оказывается, контрразведчики, придя в себя, по инерции ударились быковать, попробовали созвать зондеркоманду и зарядить мне ужасную мстю. Кончилось это тем, что обоих посадили в холодную, и теперь коллектив ломает голову: что с ними делать дальше?
– На передовую их отправь, вот что, пусть наскоки отражают. Погранцам вкинь, те быстро найдут место коллегам, если сразу от злости не замордуют, – скромно посоветовал я, дожевывая бутерброд с сыром.
– Голова! Жаль, не пересеклись. Слышь, Игорь, ты приезжай заново, посидим, познакомимся по-людски. А то как-то нескладно получилось.
– После рейда, Володь, стартую в Сочи.
Я уже привык к тому, что мои разведпоползновения многими воспринимаются как жест безбашенной отваги. Владимир тоже не разочаровал: удивился сполна, а потом тоже предложил авиаэвакуатор, если что. С двух точек авиаподдержку имею!
Много, много нормальных выжило.
– Слушай, насчет пистолетов…
– Да забирай! – Что же не дружить с хорошими соседями. – Один верну, по-братски. А могу оба отдать, если подсунешь любой отечественный взамен. Где я патроны к этим найду? У вояк таких нет, стреляем частенько. У дежурных будут, распоряжусь.
На причал экипаж отвез Петр, проводил, дождался отхода.
План был прост. Баркас пойдет неторопливо, обследуя берег с постоянной кино– и фотосъемкой. Шкипер для страховки заберет чуть мористей, чтобы с берега не шмальнул кто с комфортом да прицельно – отрабатываем практику, страхуемся. Пока не совсем понятно, как разумней двигаться, какие дистанции нужны, опережения… Ладно, связь есть, согласуем по фактам событий.
Мы с Линной медленно, без лишней рекламы подъехали к армянскому блоку, отметились, здесь я по рации вызвал Мокшанцева, сообщил о начале движения. За руль села напарница, я же устроился на заднем сиденье, чтобы иметь возможность работать как с любой форточки, так и с люка.
– Ты это, семафорь, если что, будем вытаскивать, мамой клянусь, – обнадежил меня взволнованный Ной. – За дом не волнуйся, все пучком, сбережем, отобьемся.
– Верю, дорогой.
Пожал руку армянину, обнялись слегка, ну… и в путь.
Можно было достаточно безопасно проехать по своему берегу через «Магнит», потом на Авиационную или Молдовку, с прямым выездом на Адлерскую развязку. Но мне не прорваться надо куда-то, сломя голову, а разведать – что творится на побережье, поэтому ехать решил вдоль моря. Была мысль немного подстраховаться в самом начале маршрута и пойти окольными тропами, через улицы Взлетную и Жемчужную. Покрутиться тихо по переулкам, чтобы не светиться у «Южного Взморья». Да что там мысль, этот маршрут мы изначально и определяли. Но сразу после старта план был переигран, буквально на ходу.
– Давай перешибем Судьбу, товарищ командир! – авантюрно заявила боевая подруга, притормаживая сразу за мостом. – Есть такая примета и способ, знаешь, это как сдать билет на улетающий самолет, если что-то чувствуешь.
Меня тоже чуйка что-то давит под ложечку, так, маленько.
Все думаю, как бы сам на месте бандосов поступил? Знают ведь, что после шумного броска по главной улице пришельцы из-за речки теперь будут околицами летать.
Я бы завалил ключевые улочки баррикадами, а где бы и реальный секрет поставил – из рекрутированного местного жителя, например, возжелавшего примкнуть и спрятаться под черное крыло. Есть варианты. Можно хитро гнутых гвоздей-самовтыков накидать на асфальт, можно ментовского ежа на скорости вытянуть на проезжую часть. Дело в том, что там, в этих самых улочках-переулочках, обзор просто никакой, очень тесно, вовремя опасность разглядеть тяжело, а под замес попасть легко. Но еще тяжелей выбраться назад, если запрут. Короче, если где нас обнулять, так это там – при наличии умного противника. А какого беса мне наивно дураков вокруг искать? Дураки уже вымерли.
– Прямо поехали, – скомандовал я и сразу полез открывать люк.
Линна уверенно вжала под восемьдесят, и мы понеслись, всего с одной остановкой по пути, когда я в прицел «СВД» рассматривал темные корпуса «Взморья». «СКС» оставил в общине, для усиления. Наше с Линной основное оружие – колеса, а не стволы.
Интересно бы, конечно, заглянуть в мрачные окна брошенного санатория и посмотреть на лица обитателей нового типа. Этих внеплановых постояльцев некогда знаменитой здравницы, проснувшихся от рева двигателя проклятой машины пришельцев, что никак не успокоятся, так и шпарят мимо, дерзкие какие.
Как и в прошлый раз, мимо бетонной ограды санатория мы проскочили гладенько, без всяких проблем, да и позже на дороге желающих гордо встать поперек не обнаружилось. Жизнь, она всегда научит.
Но проблемы начались, и это были проблемы выбора. Как быть? Выскочить с улицы Ленина на Адлерское кольцо? Так туда и в мирное время мне было страшно соваться, я не местный, человек из тайги, тут сам черт не разберет, куда ехать по хитро сплетенным «лепесткам». Зато быстро, путь торный, широкий. Подъезжая к нижней развязке, поехали медленней.
– Там на бетоне засаду не поставишь, слишком широко, – вслух рассудила москвичка, не отрывая взгляда от дороги.
Угум. И спрятаться засадникам негде будет, и обзор хорош. Минус тоже есть: если уж запрут, то останется только вниз прыгать, ломая бошки и ноги.
– Закручивайтесь, мадам, поехали.
Эх, опять не посмотреть мне на речку Хероту, ну что за лажа…
На подъезде к улице Гоголя Линна плавно заложила левый вираж, увеличила скорость на выходе, поднимая машину на нижнюю эстакаду. Там «Диско» накренился в длинном повороте, мимо пролетели красные крыши домов, потом джип выровнялся и резво помчался по прямому участку эстакады к главному кольцу. Маленькие домики проводили нас взглядом и скрылись из вида.
Вот уж где был настоящий постапокалипсис…
Здесь абсолютно все воспринималось немыслимой дикостью – навсегда затихшая широкая белая лента высокотехнологичного бетона, поднятая высоко над землей, огромные опоры эстакады, гигантские разноцветные кольца над трассой – символы Олимпиады. Старый добрый Адлер, весь в маленьких ярких крышах мини-гостиниц, в зелени декоративных садов и редких рощ на незастроенных участках драгоценной земли, даже после смерти казавшийся живым, остался внизу, под нами. Здесь же царило бездушное – холодный бетон и жесть отбойников.
И ни одной машины на рукотворной высоте, никакого движения на свежевыстроенной долгожданной магистрали, призванной удобно доставлять людей к месту и спасать их же от бесконечных былых пробок. Что тут было? Наверное, в самом начале менты перекрыли дорогу: кто влип, тот успел съехать, а новых борзых уже не нашлось.
Опять крутой правый поворот, уже вниз. Ай!
Пожалуй, надо пристегиваться, нос расшибу, резво госпожа Литке рулит. И тут мы увидели машину, которая осталась.
У массивного отбойника на эстакаде стоял одинокий черный «Додж-калибр».
– Стопимся, шеф?
– Тормози.
Что мы тут забыли, блямба?.. Ничего, для начала считаем, что просто так встали.
Знаете, в таком пейзаже даже один автомобиль вызывает невольную оторопь, ведь ты после спокойной езды в пустоте моментально привыкаешь к мысли, что никого тут нет, путь был закрыт, эстакада стерильна. И вдруг из-за поворота выплывает силуэт…
Полминуты мы сидели молча, мрачно смотрели по сторонам в открытые форточки. Отметил идеально чистый воздух. И никаких вам выхлопов, привыкайте. Весна. Совсем скоро жаркое солнце начнет нагревать и размягчать асфальт, испарять остатки красок, к амбре добавится гнилая вонь неубранных отходов… Бр-р, и представлять не хочется!
На счастье, пока здесь командует морской бриз либо прохладный чинук, сваливающийся с хребтов. Так, вслед за канадцами, называет один знакомый норильчанин холодный ветер, падающий вечером с плато Путорана в глубокие озерные долины.
Ну что, начинаем… На всякий случай достав из кобуры пистолет, я покинул недовольно замерший джип, еле слышно щелкавший остывающим двигателем, и пошел к брошенной машине.
Слишком пусто вокруг, слишком тихо. Какая, к лешему, засада, да здесь каждый чих эхом отдается! А ведь спрятаться действительно негде, права баба. Медленно подошел, заглянул через слабую тонировку на водительское место. И сразу же отпрянул, тряхнул головой.
– Есть? – крикнула Линна в форточку.
Я молча кивнул. Мужик. Один.
– Что делать будем? – спросила она, собираясь выходить.
– Сиди пока здесь, наблюдай, держи стороны, – решил я и полез в багажник.
Схватил любимую красную фомку, прикинул на руке – маловато будет, подумал и взял лом, большой такой, увесистый.
Хоронить всех встречных я не могу и не буду, жизни не хватит. Хоронить сейчас надо своих, клановых, врагов убитых и всех тех, на ком душа зацепилась, с кем судьба свела впрямую. Такое понятие я вывел, не знаю, по кресту это будет или отмаз. Мне кажется, что это единственный выход, единый способ и с ума не спрыгнуть, и человеком остаться. И никаких рефлексий. Хотя нет, а это что, Гарик? Ты вот что сейчас делать будешь, не рефлексия, скажешь?
Бац! Бац! Хрусть!
Тремя сильными ударами лома я смял невеликое заднее стекло «калибра», зачем-то пожалев машину – стильная штучка, – пнул по паучьим разводам ногой в высоком ботинке, пробивая остатки стекла, и сразу отбежал, вонь страшная. Ух!
Бац! Опять ломом. И сбоку пару раз, для верности.
Хоронить я тебя не смогу, пацан, ты уж прости, негде и некогда, сам видишь, такие времена настали. Но и оставлять человека навечно гнить в закупорке, постепенно превращаясь в страшную слизь, заставить напоследок мариноваться в этой герметичной, высококачественной консервной банке американского производства я не буду, не должно быть так, неправильно это.
– Заводи пока!
Фу, мля! Зажал нос. Близко мы встали, не рассчитал, и это тоже опыт, вернее, его нехватка. А почему повязок заранее в аптеке не набрал, а? Опять не подумал… Тогда терпи.
Бамц! Бамц! Все, не могу больше терпеть, задохнусь. Ну что, так пойдет? Пойдет. Глядишь, внутрь скоро пролезут пообвыкшиеся падальщики, звери да птицы, растащат по кусочкам, превратится человек в землю, даст новую жизнь, обернется деревом, или цветком каким. А не слизью.
– Поехали дальше, Линна.
– В аптеку заехать надо будет.
– Я тоже подумал…
Какая умная у нас рейд-группа. Задним числом.
Опять под колесами зашуршал асфальт, жестковато идет «Диско», шумно в салоне, резина стоит далеко не трековая, зубастая. Джип побежал по прямой. Черт, надо же, за этим страшным приключением я забыл глянуть на море, как там «Тунгус», где мужики идут! А теперь поздно, отсюда уже не видно, мы спустились вниз, на основную магистраль Адлер – Сочи, такую же бетонную ленту пустых полос, пыльных разделителей и свеженьких разметок. Миновали новый железнодорожный вокзал – вспомнились телевизионные восторги: как ждали его люди, как открывали, сколько гармошек порвали!
И кому теперь все это останется?
Слева начался жилой микрорайон «Голубые Дали», ага, скоро потянется Курортный городок, знаменитый на всю страну «Курятник». Справа мимо проносилась высокая бетонная опорная стенка, слева – ряды кипарисов. Пустые магазинчики, остановки, ларьки курортных товаров… А широченный разделитель тут, не перепрыгнешь!
Следующая встреча была еще более страшной.
– Человек справа! – крикнула Линна, останавливаясь прямо по центру дороги.
Я высунулся в люк, посмотрел в бинокль. Быть такого не может!
– Посмотри сама, – протянув ей бинокль, я взял фотоаппарат.
Посмотрев в оптику, Линна молча воткнула передачу, почему-то прошептала:
– Ох-ох… Гарик… Поехали потихоньку.
Сбоку стоял отель «Олеся» – белое здание с зеленой крышей, кажущееся огромным игрушечным домиком. Входная дверь распахнута. Бывал, бывал… Там внизу есть неплохой ресторан с китайской кухней, сидели пару раз. За зданием большой уютный дворик с деревянными хижинами, а сразу за отелем – перекресток, дорога в горку, остановка маршруток.
Прямо на обочине, у крошечной и кривой будки остановки, игнорируя штатную скамейку, на раскладном стульчике неподвижно сидела пожилая женщина в тяжелом черном платке. Странная. Смотрит прямо перед собой, нас не слышит или не хочет слышать. Перед необычной сиделицей на деревянных и картонных ящиках стояли небольшие разнокалиберные банки и бутылки. Чуть дальше у обочины припарковались две брошенные легковые машины: серебристая «Приора» и старенькая белая «Калдина», двери обеих открыты нараспашку.
На этот раз спешились оба, причем Линна пошла первая, отжав меня в сторону. Но пистоль у нее был наготове.
– Здравствуйте, бабушка, – осторожно поздоровалась Лидия Аркадьевна.
Абхазка подумала, пошевелила морщинистыми пальцами, словно перебирая невидимые четки, медленно повернула голову в нашу сторону, ни секунды не задерживая взгляд на большом джипе, легонько хлопнула сухой ручкой по картонной коробке – бутылочки чуть звякнули.
– Бери, красавица. Все за пиисят! – громко сообщила она неприятным резким голосом.
Мы реально подвисли.
– Чего бери? – машинально спросила Линна.
– Аджика, ткемали, все за пиисят, – пояснила бабка для тупых.
Некогда вытащенные из отключившегося холодильника приправы явно отстоялись на жарком весеннем солнце. Гадость какая, уже зелеными стали от кислоты и плесени.
Я кашлянул, не зная, что тут можно предпринять.
– Мужчине своему вина возьми, женщина! Хорошего, домашнего, «изабелла» это, прошлого года, лучшего вина ты в Адлере не найдешь, совсем не вру! – тут она расстроенно вздохнула: – Все за пиисят…
Медленно обойдя сумасшедшую торговку справа, я заглянул ей за спину, потом внимательно осмотрел местность. Вроде никого поблизости не видать, но поглядывать стоит, ситуация слишком необычна.
К встрече с отшельниками и сумасшедшими морально я был готов, не раз сталкивался по жизни. Но в наших краях сорвавшие планку отшельники почти всегда неконтактны, молчаливы, ни к кому не лезут и вообще, часто уходят в тайгу.
А здесь… у дороги сидит. Торгует.
Такие люди чрезвычайно ревнивы к нарушению границ самоопределяемых угодий, относясь к любому пересечению невидимых линий, как к проникновению в некую зону безопасности. Они категорически не любят, да и не могут внятно говорить о своем прошлом, охотно и заученно врут, озвучивая наивные причины собственной исключительности. Они не любят долговременных или слишком близких соседей, вплоть до того, что угрожают неприятностями каждому. И это отнюдь не пустые угрозы.
В одинокой старости, тем более, находясь, как сейчас, без экономической или идеологической подпитки, они полностью утрачивают интерес к жизни, перестают заниматься примитивным самообслуживанием. Любой пришлый их пугает, а они пугают людей своим диковатым видом. Они – окончательно чужие.
Впрочем, это самонадеянные мысли, может, именно такие и нужны новому миру.
Общество не нуждается в них, как и общество цивилизованных людей не нужно «чужим». Ведь рано или поздно в полуразрушенной голове вызревают собственные правила поведения, существенно отличные от привычных нам и более всего похожие на немудреные правила выживания хищника в дикой среде. Смерть такого отшельника чрезвычайно редко расследуется и еще реже оплакивается. И такой важный момент запомните: уже в силу уникальной поведенческой модели даже случайное общение с подобным человеком будет мало похоже на теплую дружескую беседу в молочном баре, а в ряде случаев потребует предельной осторожности.
Неужели одна сидит?
– Бабушка, а вы одна тут живете? – Линна попробовала переключить коммерсантку. – Тут люди есть? Может, вам помочь чем?
– За пиисят? – тут же поинтересовалась бабка, доставая из-под ящика здоровенный кухонный нож с подозрительными пятнами на клинке.
– Ли-инна! – предостерегающе рявкнул я.
Напарница быстро сделала два шага назад.
Старуха явно расстроилась, неохотно поднялась и начала неспешное движение к отступающей жертве. Тихо щелкнул взводимый курок пистолета напарницы.
– Что мне делать, Гарик?! – крикнула взволновавшаяся не на шутку госпожа Ковтун.
Ракалья! Не валить же бабку, мало на мне грехов, что ли!
– Не знаю! – крикнул я. – Отвлеки как-нибудь!
Линна начала о чем-то говорить с полоумной торговкой, а я опять зашел с тыла. Снял куртку, намотал на левую руку, затянул рукавом, старушки – они ведь такие, разные бывают, а ну как резко развернется с тесаком… Готово. Левой рукой со «щитом» я легко блокировал сухое старческое плечо. Протянул правую, после чего чуть сжал предплечье и быстро выдрал ножик. Ох, и страшный же ты хлеборез выбрала, бабушка.
Старуха истерически завизжала.
– Что делать будем? – повторилась напарница.
Хлопнуть такую легче легкого. Но не могу. Сам не знаю, почему, не могу и все. Это не враг, это жертва, пытающаяся выжить, вот так вот, по-своему. Кто знает, может, нас всех подобный финал ожидает.
– Дождется ведь кого-нибудь, – справедливо спрогнозировала Линна.
– Ага… Уже дождалась, – догадался я, кивнув в сторону пустых машин.
Кто-то точно попался на удар.
– И что?
А «АПС» уже у нее зажат в двух руках, между прочим.
– И ничего, – туманно ответил я, и вдруг меня осенило: – Бабушка, давай мы у тебя все сразу купим! Оптом!
Торговка тут же перестала визжать.
– За пиисят?
– За пиисят, за пиисят… Линна, у тебя деньги есть? Давай быстро!
Лидия Аркадьевна, услышав нечто уже прилично подзабытое «про деньги», характерно хлопнула себя по боку в поисках привычной сумочки. Тут же очнулась, оглянулась, словно вспоминая, где она находится, потом растерянно похлопала себя по карманам. Что-то вспомнила и полезла за пазуху.
Уходить надо, рейд будет сложный, так и сами с ума сойдем. Раньше времени.
– Рублей нет, Игорь, только доллары! Американские.
– Да хоть сингапурские! Дай ей.
– Сколько?
Не, это просто какое-то сумасшествие, полный нереал! Сколько, сколько… Мля, сейчас я и сам качнусь в сторону Странного!
– Линна, ты о чем! Полстохи есть?
Пару раз перебрав пальцами тоненькую пачечку, Линна, наконец, вытащила бумажку, осторожно протянула купюру.
– Пиисят? – недоверчиво спросила абхазка.
– Железно, без обмана, – выдохнул я. Вроде решается вопрос. – Циферки видишь? Линна, что там на трассе?
Та быстро повернулась, всмотрелась в пустынную даль.
Торговка тем временем оценила оплату, какое-то время помяла бесполезную бумажку в руках, вспомнила суть, посмотрев на просвет, и довольно кивнула.
– Открывай багажник, мужчина, вот что я тебе скажу! – неожиданно трезвым и рассудительным голосом проскрипела абхазка. – Сама помогу загрузить, а то разобьете еще, молодежь курортная…
Мы не мешали, обалдевшие до крайности.
– Езжайте, молодые, вам на пляж пора, самое время, пока отдыхающих мало, а вода чистая… Аджика у меня вкусная, вино хмельное, но легкое, без похмелья, можно с утра пить, то, что вам и нужно. А я домой пойду, к деду, устала тут сидеть на твердом, отдохну. Назад поедете, новое вытащу, все за пиисят.
Что делать, попрощались мы и молча поехали дальше. В душе моей происходили странные метаморфозы – я чувствовал щемящую жалость к этой проходной сумасшедшей бабке. Никогда за собой такого не замечал. Определенному в чужие голову раскрою с легкостью. А тут… За свою принял?
В багажнике позвякивали бутылки.
Курортный городок проехали достаточно быстро – ни шороха, ни звука. Специально пару раз останавливали джип, слушали – нет признаков жизни. Когда в бинокль, а когда через прицел снайперской винтовки я осматривал пустые окна огромных корпусов, отныне ассоциативно похожих на винтовочные магазины. Нет никого на балконах, никто не вышел посмотреть на одинокую машину. Ни души. Но это только отсюда, не факт, что так и есть на самом деле. По-хорошему, заехать бы внутрь комплекса, покататься по дорожкам и тропинкам, да посмотреть вдумчиво.
Потом, потом, Гарик, сейчас такой сложный осмотр не в плане. Да и не перескочить через разделитель, это ж придется искать впереди разворот, возвращаться…
– Плохая примета, – пробормотал я.
– Что ты сказал?
– Да не. Так, про себя.
Линна выглядела классно. Опять серый костюм, но потемней, такой полутактический-городской, куча карманов, усилены колени и локти, липучки, капюшончик. Какая-то крутая фирма, милитари-стиль. Симпотная баба, не влюбиться бы… Я же еду в прикиде простецком, свой парень – та же джинсовая пара, разлюбезный «врангелек», да две сумки поясных. Кепуха, очки армянские, дареные.
Справа начались самые настоящие джунгли – вдоль дороги стояли высокие густые деревья. Очень скоро раздражающая всех в былые дни придорожная пыль уже не будет никому мозолить глаза, забивать серым деревья и траву. Кончилась пыль, к разгару лета тут вырастут стерильные листочки.
Здоровенные рекламные плакаты, нависающие с гнутых стоек над трассой, смотрелись как глубокая древность. «ОАО Адлерский чай», напротив – «Лучший в Сочи спорткомплекс!». Это теперь мимо, господа рекламодатели, просим прощения, но объект воздействия внезапно скончался! Форс-мажор, никто никому не должен. Всех поздравляем, мы достигли вершины эволюции, реклама умерла.
С большим вниманием проехали под крытым пешеходным переходом с рекламой пива на борту, простирающимся над дорогой, тут с маршруток и автобусов сходили желающие попасть в огромный океанариум. А там как обстановка, кстати? Ужас, вот как… Хоть бы в море рыб выпустили. Некому.
Сразу за переходом по центру магистрали между полос виднелась желтая избушка автозаправки. А ведь можно развернуться, кстати! Нужно нам это? Не нужно.
– Останови у заправки, Линна, давай в тишине осмотримся, перекурим.
Водительница чуть свернула с трассы налево, поставила машину возле здания. Категорически не курю в салоне и другим не позволяю. Тут мы с Лидией Аркадьевной в полном консенсусе. Вышли, достали, задымили.
На этот раз опасность заметил первым я.
– Справа видишь?
Она присмотрелась.
Через открытую заднюю дверь я взял с сиденья бинокль. Хотя и так видно.
– Собаки, что ли?
Большая хищная стая сидела, стояла и достаточно тихо общалась прямо на выезде из аллеи Курортного городка на трассу. И когда только они появились, ведь только что проезжали – никого не было! Стая пестрая, породы самые разные, только вот совсем маленьких что-то не вижу, видать, уже сожрали. Резко они набежали, резко… Так всегда: ребятами давно замечено. Собаки ведут себя странно. Они не бегают по улицам в одиночку или парами, а всегда сидят большой группой в определенных местах, лишь изредка посылая разведку. Иногда они срываются, и резво передислоцируются в какое-то другое место, где ведут себя так же противоестественно. Словно ждут кого-то, словно караулят.
Банда вела себя уверенно, по-хозяйски. Громко никто не лаял. Вожаков взглядом сразу не выделишь, хотя дисциплина в стае чувствуется. Вот часть бандитов отделилась – группа быстро удрала в неизвестном направлении, псы отправились решать какие-то свои задачи. Остальные же стояли и молча смотрели на машину, словно решая, что с нами делать.
Ясно было, что человек-хозяин им уже не нужен, попрошайничать и просить почесать спинку, умильно заглядывая в глаза, они точно не будут. Наконец, от остатка стаи отделились четыре пса средних размеров – вот и разведка, – которые медленно, но тревожно потрусили в нашу сторону.
– В машину, – быстро отреагировал я.
Черт возьми, да что такое, покурить спокойно не дадут!
Подумалось: и это бывает, если рывком, искусственно или нет, сорвать с реальности скрепы власти и закона – дикие стаи в городах появятся мгновенно. А сколько в Сочи собачек всех мастей? До фига.
– Знаешь, Линна, что-то мне расхотелось в Кургородок нырять.
– А что, мы туда разве собирались? – спокойно уточнила Ковтун, захлопнув дверку и разворачивая машину лицом к стае.
Надо же, совершенно не боятся движущейся техники. А я-то наивно рассчитывал, что псы в разные стороны посыплются.
– Думал… Тут ведь к морю дороги хорошие, короткие. Правда, потом под железной дорогой пройти нужно будет, машину оставить. Впрочем, может, и проехали бы, не знаю, не примерялся.
– Только не здесь, тут пешком не получится. Да и не постоишь на берегу спокойно с такими соседями.
Это точно. Четыре псины подошли уже совсем близко, синхронно зарычали. Плохо дело, никуда это не годится, охамели. Если эти твари плотно оккупировали весь Кургородок, то внутри комплекса никто не выживет, рано или поздно они всех выцарапают. А чего бы им не оккупировать такую удобную территорию? Питаться стае есть чем, найдут… Я поежился, вспомнив зловещий «Додж-калибр» на эстакаде.
– Всади-ка по ним пару-тройку, уважаемая, – вежливо попросил я Линну. – Чтобы нюх раньше времени не теряли.
Бах! Бах! Бах!
Высунув руку в форточку, Линна стреляла с одной руки, но получалось у нее не менее точно, чем с двух.
Две собаки легли сразу, одна мощно прыгнула в сторону и успела уйти из-под огня, четвертую Линна подранила, но не до финиша. И дальше, вдогон, стрелять не стала, женщина все-таки… Ну, я вот о такой причине подумал.
Основная часть стаи очевидный огневой намек поняла правильно, не совсем им еще головы выстудило в дикой и азартной эйфории чистого естественного отбора. С каким-то удивлением, недоумением и даже с самой настоящей обидой собачья банда развернулась и бодро скрылась за густыми деревьями. На прощание нас никто не пугал, не обещал взглядом «ал би бэк», в естественном отборе таких понтов нет, потому он и естественный, все честно. Зачистить бы их всех, по-хорошему. Мы же пока лишь фотографируем и запоминаем.
Вскоре Кургородок закончился. «Коралл», «Дельфин», «Нептун», «Фрегат», «Смена», аквапарк «Амфибиус», океанариум – знаменитые корпуса остались позади. Впереди постепенно проявлялся частный сектор, застроенный мини-отелями на выделенных в былом дедушкам-ветеранам стандартных шести сотках, как в центре Адлера и за Мзымтой. Этот район проехали всего с одной остановкой для осмотра. И никто нас не остановил. Как и везде, почти все ушли, а уцелевшие одиночки, которые несомненно где-то прячутся, не проявились.
Брошенных машин стало больше. Часто они откинуты к обочинам, не иначе, броня пролетала. Опять остановка, фотографирование.
«Пш-шш…» – стационарная рация «Диско» вдруг ожила.
После постоянной гнетущей тишины вокруг звук вызова был настолько резок, что сердце невольно забилось чаще. Быстрей нужно привыкать, Гарик, быстрей.
– «Тунгус» вызывает «Сармата»! Вы хде! Елки, скока можно орать!
«Сармат» это мы, если на ногах устоите – это шкипер такое сериальное погоняло придумал, историк, блямба… да и ладно, покатит. А вот с дисциплиной в радиоэфире надо что-то делать, что за колхоз такой, честное слово!
– Мы на трассе, идем на выход из Адлера. А вы где?
– Возле «Бургаса» стоим, ждем, санаторную жизнь рассматриваем. Вам как, далеко?
– Скоро подойдем.
– Что-то медленно ты, Игорь Викторович, ползешь!
«Пш-шш…» – что-то зашипело, защелкало, потом послышался короткий мат.
Не, ну просто молодец! Катит себе по пологим волнам, и никаких тебе сумасшедших навстречу! Медленно ему…
– Шкипер, на вас акулы не нападали? – отомстил я деду.
– А могут? – насторожился Василий Семенович.
– Да мне почем знать. Просто океанариум увидели, вот и подумалось, что персонал любимую живность освободил. У нас тут свои акулы бегают, сухопутные.
Тут уж шкипер заволновался конкретно!
– Ета, и што? За борт смотреть теперь надо? В натуре акулы?
– Да и просто так, гипотетически. Но я бы смотрел.
– А… Ладушки, будем. Вам там помощь не нужна? Мы ж сразу, пулеметом.
– Ждите пока у «Бургаса», посмотрим, есть разворот в том районе или нет. Если в ближайшее время не появимся, двигайте дальше, к Кудепсте. Конец связи.
Ну, хорошо. Мы с Линной облегченно переглянулись.
– Видишь, Игорь, все у них нормально.
В районе «Бургаса» разворота сразу не заметил, а искать не захотелось, да и ладно, рано свидания назначать, определились, что все в порядке, и в путь. Передал по рации старику, что иду дальше.
Адлер закончился, а с ним и улица Ленина, началось Сухумское шоссе. Прямо по курсу убегала вдаль ровная асфальтовая полоса, за ней – долгожданная длиннющая эстакада с мостом через речку Кудепсту. На подъезде к поселку мы впервые почувствовали Запах. Жуткий, тяжелый.
Эмчеэсовские ребята сработали ровно на столько, на сколько им хватило оперативной дальности, здесь организованной вывозки трупов явно не производилось. Чувствую, дальше будет круче, срочно нужна придорожная аптека. Проклятие! Почему возле Кургородка не присмотрели! Собачки отвлекли? Нет, так дело не пойдет, нужно обвыкаться, мне критически нужна собранность и трезвость ума.
Поехали медленно, старательно вглядываясь в ближние и дальние надписи на домах.
И тут нас ждал очередной сюрприз.
«Пш-шш…»
– Эй, вы, орлы, – раздался в эфире незнакомый хриплый голос. – «Тунгус», мангуст, как вас там… Проезд по мосту запрещен, подойдете ближе, открываю огонь! Сейчас обозначусь для ясности.
Вдалеке тут же грохнул выстрел из гладкоствольного ружья.
Конечно, мы сразу же встали, как вкопанные, я чуть головой не ударился.
Мост через речку длинный, широкий, высокий – да на хрена бы вообще его блокировать? Это же не тупичок к сладкому автономному анклаву, это обычная сквозная магистраль, в таком месте стоять себе дороже, только так можно на люли нарваться.
– Ты кто будешь? – осторожно поинтересовался я.
– Какая тебе разница, Тунгус? Кудепста закрыта, тебе туда дороги нет.
– Да вы и на хрен мне не нужны со своей драной Кудепстой, мы транзитом на Сочи идем, – попробовал я чуть разъяснить мотивы и цели.
– Вот и ходите! Мимо. А по мосту не пройдешь!
Есть такие люди, и все им мало. Что ты будешь делать.
Сейчас-то, когда весь оставшийся мир, считай, в кармане… Бери, осваивай, пользуйся найденным, если есть силы и желание. Нет! Таким нужно обязательно проглотить сразу в три горла, урвать в защечные мешки без всякой меры и ума. Нет бы поставить нормальный блокпост, забиться в администрации, ксиву у них отжать, крышу получить, встать прямо, для контроля и порядка, как у нас на Мзымте – проезжай после предъявления, так нет, закупорят такие умники вену, и хоть убейся!
Мудро придумали местные, радикально. Раз, и закрыли трубу.
Вот только напор сопротивляющейся среды вы там выдержите, затыкальщики драные? Ведь на каждую креативную гайку обязательно найдется свой простой народный болт, как это можно не понять уже к двадцати годкам? А тут люди явно постарше сидят… Ага, вижу вас, хлопчики, вижу. Две бесхозные легковушки, поставленные рядом. Справа машина рабочая, разъездная белая «Нива», несколько мешков с песком. Для комфорта постовых – большой пляжный зонтик в крупный горох, полная жесть.
Невелик редут у вас, богатыри, невелик.
«Пш-шш…»
– Слышь, барбосы кудептские, давай разойдемся культурно. Мне ведь бычьи терки не нужны, пропустите нас лучше с миром, тихо проедем, а?
– Да с какого перепуга?! Разворачивайся, давай, борзый!
– Добром прошу. Я из администрации, экипаж не один, надо будет, БТР сюда подтяну, раскатаем вас в асфальт, кто дал право магистраль перекрывать?
– Ты даешь, Тунгус… Напугал ежа голой задницей. Валите! Пугальщик.
Ба-бах! Опять со стороны «заставы» грохнул выстрел, показывая мне, что переговоры фактически провалились, толком и не начавшись.
– Ну, вы индейцы… Щас поговорим.
Нужен рычаг, и он у Гарика имеется. Сколько тут до них будет? Метров четыреста от силы. Для СВД вполне нормально, можно пострелять, особенно, если с упора.
«Пш-шш…»
– Принимайте телеграмму с нотой протеста!
Положив ствол на корзину багажника, я открыл огонь – неторопливо, с поправками и последующим разглядыванием в бинокль. Внизу Линна, взяв бинокль и странно уложив его на ребро открытой дверцы, помогала мне корректировкой, и весьма эффективно.
– Игорь, по людям не надо бы, давай просто приглушим гонор.
После третьего магазина, когда несчастная «Нива» начала конкретно проседать, а крайние мешки бестолкового редута растопорщились по углам рваными пятнами, из которых посыпался желтый, никак не местный песочек (на какой-то стройбазе подрезали), я опять взял в руки рацию.
«Пш-шш…»
– Слышь, индейцы! Как, понимание уже лезет под пилотку? Просветление в уму появилось, или еще повоюем? А ведь сейчас с другой стороны пулеметчики подойдут. Могу и вертолет вызвать из Центра с НУРСами, раз не понимаете простое людское слово.
Команчи думали недолго.
– А ты точно из администрации?
Тьфу ты… Ну почему бы с этого и не начать!
Угробил хорошую технику, пожег патроны. Обыкновенные гражданские люди, зачем таким лезть не в свое? Хотя и их понять можно, боятся кудептские, изо всех стараются сохранить остатки. А в принципе молодцы, что вылезли, не очкуют, надо дружить.
– Никого там не задел?
– Спрятались мы… Ладно, ехайте сюда.
– Я те дам «ладно»! Сколько вас там есть, выходите на природу, оружие положите. Знаю таких дурных, хватит ума выстрелить в представителя администрации… Будут потом ваши бабы гробы колотить.
Их было всего двое, средних лет русские мужички, решившие создать здесь оплот. Два ружья, один карабин «Барс» с тремя патронами, охотничьи ножики на поясах…
– Какого черта?! Вы что на самой видухе встали-то, как на плацу? – делано удивился я после того, как аборигены изучили удостоверение.
– Дык мы ж хотели, чтоб не лезли же, – свиноватился старший.
– Ну, так и вгрызлись бы на съезде к поселку, среди деревьев, чтобы не было видно, а магистраль пусть открытая стоит!
Младший помялся, но возразил:
– Страшновато в лесу, брат, очкуем немного, не скрою. Тут-то повеселей будет.
И это есть великая правда.
Сейчас в тесноте и чащобе выжившим особо страшновато. А будет еще страшней. Что каркаю-то? Я тут же вспомнил наши локальные «чудилки» – скачет кто-то по крышам, прячется… Мы тоже очкуем, геноссе… И что теперь делать, слиться и спрятаться? Влезть в схрон и замолчать, не рассказывать никому, боясь заполучить трусливую масть? Раз уж действительно существует некий непонятный феномен – физический или психический, если накоплены какие-то наблюдения и уже пережевываются первые домыслы, то замалчивать их просто глупо. Имеются факты – вымышленное или реальное обитание рядом с нами каких-то мистических «чужих». Сам знаю, что в жизни бывает так, что правду говорить нельзя… Не тот случай. Сейчас необычное неизбежно будет пробуждать взрывной интерес, и обтирать станут раз за разом – муссировать, как говорят ученые и политики. Навыдумывают люди лишнего, потом не поднимешь.
Бывает и так, что разгадка приходит гораздо позже, когда раскрываются архивы спецслужб, либо же косвенные данные позволяют слегка прояснить вопрос. И то, что еще вчера считалось абсолютной наркотной обкуркой, вдруг приобретет реальный окрас, превращаясь в детали бытия. Лично я склонен относить такое дело к шалостям головного мозга, его реакциям на стресс, налетевшими мозговыми тучами.
– Мой младший говорит, что это гоблины, – попытался хохотнуть тот, что был за главного.
Хотел я поинтересоваться и про эльфов, для комплекта, но не стал.
– А в Хосту ездили?
– Староста туда катался, с братом, на своем «Дастере».
– Туннели целы?
Вопрос на все сто. Хостинские туннели могут быть неработоспособны либо забиты брошенной техникой, и тогда нам, если сразу не найдем круговой объезд, придется уходить правее, выезжать на новую дублирующую трассу.
А крюки не по плану, мне надо контролировать прибрежную полосу.
– Туннели чистые, но наши туда не сунулись.
– Что так? Темно?
Мужики помялись, потом тот, что помладше – старшему такая муть как бы не в уровень, – нехотя признал:
– Так страшно… Примерещилось им. Чертики какие-то с рогами.
– Так похмеляться надо.
Еще одна отметочка. Но лишнего интереса я им пока не показал. А может, зря? Может, он и не лишний вовсе?
– Знаете, у нас ребята тоже нечто подобное видели, – признался я. – Чертики это или нет, пока непонятно, цепляли краем глаза, никто толком не рассмотрел.
Они даже обрадовались.
– Так и я говорю – да хоть ты упохмелись! Рассмотрите! Василий, расскажи-ка ему, что ты лично видел, да подробней, раз человек не смеется.
– Насчет чертей, конечно, это я так, для хохмы… Мы поначалу тоже лишь движение замечали. А вот последние три дня уже серьезней, без балды. Короче, я одного видел четко.
– Прямо-таки четко? – прищурился я.
– Не, подождите, я же не сказал! Ну, не в том смысле, что вот прямо по деталям. Типа видел, потому что он сидел неподвижно…
– Один?
– Да не перебивай ты! – возмутился старший. – Че давишь?! Он и так потом сутки в себя приходил.
– Я и говорю! Мы с пацанами на склады фирмачей ходили, ну, вскрыли их, короче, когда все это началось. Набрали там разное, посидели, пивка попили. Ребята сидеть остались, пиваса много, а я домой пошел, мать болеет, надо было побыстрей. И вот, когда возвращался, проходил мимо сарая. Там Вазген – был у нас такой – угнанные тачки с корешами разбирал. Потом их менты хлопнули, месяца три назад, сарай фактически бесхозный. Иду я, значит, и вдруг вижу – на крыше кто-то сидит…
– Ночью дело было? – не выдержал я.
– А? Не, не ночью. Так, вечерело. Но стемнело уже хорошо. Да там заросли вокруг, склон лесистый, высокий, и днем-то плохо видно, если тучи… Короче. Смотрю и думаю: обезьяна откуда-то сбежала, хрена себе! Ну, из тех, что фотографы по пляжам таскают на развод отдыхающих. Вот только крупная какая-то, фиг ее просто так потаскаешь – люди бояться будут. Но не испугался, че обезьян бояться-то… Фонарь достал, посветил. А она как прыгнет!
– На тебя, что ли? – я поежился, представив картину.
– Если бы на меня, не стоял бы тут сейчас, помер бы со страху, – признался Василий.
Сейчас ему уже было несложно рассказывать, чувствуется, парень не раз заводил эту шарманку, соседи и знакомые его выпотрошили по полной программе.
– В сторону сиганул, там ангар низкий, вот на него и ушел… Выматерился на меня тоненько так, и ушел. Ну, а дальше я уже не видел, домой ломанул, даже упал пару раз. Такие дела.
– Так и спасибочки, Вася, расскажу своим, пусть пасут, – поблагодарил я. – А что еще рассмотрел? Как обезьяна, точно?
– Не-а. С первого взгляда попутал. Как человек, только уродливый такой, худой и скрюченный. И весь черный, это правда. Прыгает очень хорошо. Быстро и далеко.
– А рога-то были?
– Говорю же, для красоты добавил, – смутился он.
– Красиво, – признал я к его радости.
Глаза блеклые, губы сухие… Пивко, говоришь? Не сомневаюсь. Только вот не пыхнул ли ты там с друганами? Тем не менее, это данные, и мы их сложим в копилочку.
Говорили еще долго, постепенно отходя в сторону более реального, обоюдно узнавая расклады, последствия и скупые ныне новости.
По всей Кудепсте в живых осталось всего четырнадцать человек, основную массу свалило генкой, жители частью эвакуировались, и что там с ними стало дальше, оставшиеся не знают. МЧС здесь не появлялось вообще, армейцы практически тоже, в последнее время лишь один раз на Адлер прошла пара машин. В этом тихом месте поселковые обошлись без бандитов, а дальше жители никуда не суются, особенно к Кургородку, нарвались пару раз на одичавших собачек за «Бургасом».
Я коротко рассказал им про Адлер, его нынешнее состояние, показал наши резоны, предложил уходить на Поляну, если прижмет. Они обещали передать старосте, подумать коллективно, на обратном пути дадут ответ. Чтоб я лопнул, если не знаю, каким он будет! Эти люди уже отстоялись, обвыклись. Не бросят, и правильно, в моем понимании, сделают – будущее за такими маленькими автономными анклавами, сумевшими прицепиться на территории к остаткам цивилизации.
Попрощавшись с новыми знакомыми, мы отъехали чуть дальше по эстакаде, и я решил связаться с нашими. Или с вояками, с кем получится, короче. Неизвестно, как там дальше будет со связью, не перекроют ли горки радиовидимость? Получилось связаться и с теми, и с другими. Доложился Мокшанцеву, потом рассказал новости Ною. Распорядился срочно сообщить матушке молодого матроса, что с сынулей все ништяк, покоряет.
Чуть дальше по дороге, уже напротив ажурного железнодорожного моста через реку, в море виднелся силуэт родного баркаса. Вид спокойно барражирующего по акватории «Тунгуса» несколько поднял упавшее было настроение. В устье реки тихо, река на выходе в море широкая, «Тунгус» вполне может зайти. Да вон, смотри – по левому берегу речки стоят какие-то суда. На ремонте, скорей всего.
Вот пусть и заходят наши тунгусские мореманы, пообщаемся, обменяемся мнениями и данными разведки.
– Линна, вызови, будь добра, нашего Крузенштерна, пусть нежно вкатывает в Кудепсту, к правой стороне реки. Скажи, сейчас съезд найдем, спустимся к ним. И попроси их там на камбузе чай поставить.
«Пш-шш…»
Нормально продвигаемся, бодренько. Разведываем, разгребаем ситуацию.
А она, если честно, гораздо хуже, чем я мог себе представить перед стартом.
В этот раз съезд мы нашли быстро, быстро же ушли от чужих глаз вниз, под бетонку эстакады. Здесь, в тенистой прохладе, было как всегда у нас: даже после ударной стройки красота появилась лишь поверху, в подвалах же – одно и то же: строительный мусор, самостройные гаражи из контейнеров, обрезки труб и арматуры, брошенная тара…
Когда Линна вывела джип к набережной, «Тунгус» уже пришвартовался к причалу напротив облезлого адмиралтейского катера, уныло стоящего на том берегу.
Мужики нас ждали, тревожно поглядывая с бортов по сторонам, у юного матроса в руках подрагивал ДП. Место здесь не самое лучшее, с точки зрения безопасности: сверху над речкой тяжело нависает эстакада, рядом – железнодорожный мост, по правому берегу заросли, на левом лепятся в ряд мелкие строения, эллинги, ангары и ангарчики. Есть где спрятаться. Но и нашу стрелку обнаружить непросто, для этого нужно заявиться прямо сюда.
Линна остановилась рядом с баркасом, встала на ручник, не заглушив двигатель – пусть остынет спокойно на малых оборотах, заслужил, трудяга.
– Данила, давай на фишку с пулеметом, потом я тебя сменю.
Как же, оказывается, хорошо оказаться в родной компании!
Вся группа собралась на набережной, мы сели на скамеечку, на которой совсем недавно местные морские люди впаривали устно горячего или же просто грели уши после выходов коллег на воды. Линна сходила за чаем. Мужикам тоже было, что рассказать интересного, хотя в плотности событий мы их явно переигрывали.
– Докладываю! Значит, так, ребя, по Адлеру тихо, – для начала сообщил Василий Семенович, имея в виду непосредственно центр города. – Судов в море не заметил. Людей на берегу тоже. Ни на маяке, ни дальше по набережной ничего и никого, шевеленки не видно. С моря в «Южном Взморье» движений тоже нет, а ведь там точно живут и процветают… Но у самого моря не ходют.
– Дядь Вась! – тут же возмутился Данила, ерзая наверху от желания тоже вступить в разговор.
Фишка у нас, как сами видите, весьма относительная. Ничего, пока все нормально.
– Не колготись, матрос, капитан усе помнит! – громко успокоил подопечного шкипер. – Один хулиганский человек на пляже был, возился с небольшим катером.
– А я сразу предложил Семенычу с пулемета гада приложить! – вновь проявился Манченко, сдав ситуацию с потрохами.
Нет, так дело не пойдет.
– Даня, ты там часовой сам из себя или глотник заволжский? – поинтересовался я, но не слишком строго, жмет пацана побазарить за живое. – На территорию смотри! Пропустишь подходящие полки…
Малец что-то пробурчал, но послушно отвернулся, поправив на рубке «дегтяря», взял бинокль, показал службу.
– Знаешь же, у молодых дурней всегда пулемет вперед мысли. Пулемет ему… Да, не дал я! А смысл? Разозлить их выше порога? Этих бесхозных катеров да скутеров по берегу хоть задницей ешь, на раз себе найдут, если ихний продырявим! А патроны на судне счетны, у меня учет строгий.
– Правильно сделал, кэп. А вот в «Орхидею» сообщить надо, пусть пацаны Марика и в сторону устья поглядывают, – поддержал я старика. – Как противник себя повел?
– Да никак не вел. Сначала дернулся, волосан позорный, потом разглядел пулемет на баке и почти успокоился.
– Хм. А почему дернулся?
– Боятся они кого-то, – без особой уверенности отозвался старик. – Кто покрупней да позлей, чем мы.
Тут всем стало понятно, что имеются более интересные новости.
– Выкладывай. – Я поставил кружку прямо на травку и полез за сигаретами.
Можно расслабиться. Часовой наверху был спокоен, вокруг – уже привычная тишина. Привычка к ней, правда, не превратила ее в нормаль, в какой-то момент даже показалось, что я слышу вдали шум подходящего грузового поезда: еще немного, и мощный сине-белый электровоз вынесет длиннющий состав на грохочущие рельсы моста через Кудепсту, наполнит дельту горной реки живительным гулом и стуком.
– Кто-то стрелял по «Охотнику», вот что я думаю, Игорь Викторович, – по-прежнему не совсем твердо сказал Василий Семенович. – Пансионат такой старый есть, на пляже «Огонек», почти с краю. Видел, не?
– Знаю. Кто стрелял, из чего?
– С моря садили. Похоже, из орудия, там дыры в фасаде, хорошо видно.
Зачем бы кому-то понадобилось палить из пушки по пустому стандартному пансионату, там что, президент отдыхал?
– Да от злости они палили! – заорал сверху Данила, не выдержав тяжести наших непоняток. – Не фиг тут думать! Говорю же вам, это грузины подходили, на катере или сторожевике каком, и лупили, думали, что это мы все заварили!
И я опять не вставил фитиля говорливому часовому – может, он и прав, я, во всяком случае, никаких других мотивов дурного обстрела не вижу.
Грузины, не грузины… Да хоть турки или воинственные болгары, тут на кого угодно грешить можно!
Дальше, по словам Будко, по берегу опять царит полное безлюдье, с моря в Курортном городке признаков человеческой активности отмечено не было, правда, и собачьих стай на пляжах не видели – а что песикам делать на пляже, на голодных чаек романтически смотреть и мечтать о дальних странах? Солидных катеров нет, хозяева ими воспользовались, одна мелочовка.
Следующий удар странные неизвестные нанесли по пансионату «Бургас», почерк тот же: подплыли поближе и продолбили несколько дыр в тощем южном бетоне.
– Слушайте, моряки… а если вы в море на таких психов нарветесь? – нехорошо поинтересовалась Линна Литке, словно намекая мне: «Не пора ли нам переводить водную часть экспедиции на асфальт?»
– А радар на что! – только отмахнулся шкипер. – Смотрим же… Бдим.
– Ты там это, не геройствуй, если какой замес, к берегу рви, – посоветовал я и сразу нарвался.
– Поучи, поучи-ка старого моряка, мазута сухопутная! – гневно затрепетал дед. – А то сам не соображу! Конечно, стикаем, уж не замешкаемся.
– Но сначала из пулемета надо хлопнуть, – вполне традиционно предложил часовой.
Это было последней каплей.
– Два наряда по камбузу! – не выдержав, заревел дед. – Я те хлопну! Забурел совсем, салажонок!
Покрутив Будко на подробности, я немного успокоился.
Вся эта мутная пальба по зданиям уже случилась, и вряд ли повторится. Картина в прибрежном районе поменялась, расстановка сил определяется теперь собственно «силами», а их у всех одинаково – с гулькин хрен. В конце концов, шкипер идет рядом с берегом, успеют они удрать, тем более что радар работает исправно, знай, следи за экраном.
После уточнения информации и я приступил к рассказу – экипаж «Тунгуса» слушал авантюрное повествование, открыв рты. Чувствовалось, что Данила, приплясывая на фишке, отчаянно жалеет, что не попал в шальную приключенческую группу. Терпи, пацан, ничем помочь не могу, такой стрелок, как Линна, мне нужен критически. Да и хладнокровна она не по-женски, сложную машину держит крепко, на асфальте не ерзает, в нестандартных ситуациях работает верно. Очень надежный человек, что называется, репутация. Конечно, у Данилы тоже плюсы есть – этот волчонок к черту под мышку залезет и волосики выдернет.
Пусть стажируется у деда, точка. Рано ему по суше.
– По Кудепсте что-то думаешь? – поинтересовался Будко.
– Ничего не думаю, пусть сами решают.
– На обратном пути не нарешают тебе в минус?
– Да им в облегчение, что мы появились, хоть какая-то ясность! К чему тут быковать, не по-житейски.
Тем временем у Линны как-то сам собой приготовился легкий обед. Полноценный и не по душе: нервишки шалят, желудок спит, начинается дневная жара, скоро на кондиционере пойдем. Да и позавтракали плотно. Но постепенно охотка появилась – культурно сидим! Супец, котлетки, соленые огурчики, крупные помидоры, яички вкрутую… Пикник.
Подменив парня, я дал ему поесть первым, организм у пулеметчика молодой, резвый, еще и мамаша спросит, как кормили чадо.
Сам же спокойно пообедать не успел.
– Наблюдаю дым! – крикнул Данила несколько ленивым, сытым голосом. Сразу же исправился, напрягся: – Густой дым, черный, дядь Гарик! И недалеко!
Я отложил ложку, резко встал, чуть не пролив жиденький куриный супчик.
Дым увидел сразу, точно – тяжелый, плотный, черный. Поднимается над деревьями по правую сторону трассы, источник… не совсем понятно, что это может быть и где, даже дистанцию прикинуть непросто.
– Здание горит, – предположила Линна без особой уверенности.
– Склад какой-нибудь запалили, с отделкой или ГСМ, – чуть помедлив, дополнил ее шкипер.
Ба-бах! Вдали прилично громыхнуло, в небо поднялся черный гриб взрыва – да, елки, утро перестает быть томным!
Что это за взрывы пошли по округе? Не, такое соседство не годится.
– Встали, братва! Резво снимаемся с якорей, расходимся по маршрутам, – быстро решил я. – Здесь, смотрю, не покемаришь. По машинам!
Глянул на наручные часы: блямба, какое утро, уже первый час дня! Охренеть, столько времени в пути, а мы даже до Хосты не добрались. Так якобы скоростной рейд растянется дня на три.
Шевелиться надо.
Но сначала супчик, вот так, прямо из миски, тремя глотками через край, под взглядом довольной женщины. И пару котлет в лапе зажать. И еще хлебушка, да и помидорку возьму. Ай, хорошо!
Ну, что, можно работать дальше.
Дожевывал в салоне. Вкусно.
Участок шоссе между Кудепстой и Хостой ничем не запомнился.
Прямой, разгонный, жми себе железку в пол, да гони вперед.
Здесь бы не на «Дискавери» прокатиться с ветерком, а на двудверочке, что из легких. Была у меня как-то двухдверная «Целика», ей тут самое место, притопил, и только в путь. Самый настоящий автобан, и опять почти чистый, правда, не с самого начала событий: то тут, то там виднелись мятые корпуса автомобилей, скинутые на обочины какой-то тяжелой техникой, скорее всего броней – вояки или спасатели готовили пути скоростной эвакуации, не жалея крашеную жесть, дорогую и не очень.
Докладываю и я: настроение нормальное.
Совсем рядом вдоль берега уверенно телепает «Тунгус», мы легко его обгоняли, порой останавливаясь, чтобы подождать, порой издевательски сигналя. Так слаженным звеном и шли, практически параллельно.
Линна даже музычку в салоне включила. Перебрав пару флэшек, она почему-то поставила Челентано. Не особенно люблю итальянца, а вот сейчас покатило по душе, в меру грустно, но драйвово. Я до того пробовал было слушать бодренькое – категорически не то, сразу хочется выстрелить в аппарат. В книгах герои в постапе легко катаются под самое разное. Докладываю второй раз – в таком продолговатом стрессе, который вообще неизвестно, закончится или нет, слушается только грустное, тягучее, мозг не собирается разрываться в парадоксах восприятия.
Все, мы в Хосте!
Сухумское шоссе превратилось в улицу Железнодорожную. Вниз не спускались, так и шли поверху, может, на обратном пути прокатимся по этому красивому, удивительно уютному и домашнему району Сочи, сейчас же были нацелены на проход под горой.
А вот и она, большая, зеленая.
Откуда берется мрачность в восхитительном южном пейзаже?
– Останавливаемся.
Хлопнув дверью, я подошел к самому краю, перегнулся через парапет.
Есть Запах.
Внизу в тревожном ожидании замерла Хоста, спрятавшаяся в буйной южной зелени. Наверняка и здесь остались живые люди, может, кто-то из них сейчас смотрит на меня, может, даже через оптический прицел винтовки. Не боюсь, в этом деле сверх меры бояться нельзя. Особо боязливых и осторожных, рассчитывающих отсидеться в маленьких личных убежищах, вскоре доедят хищные собачьи стаи. Кучей держаться надо.
Справа за спиной остались конструкции аквапарка – пустого. Мог ли я такое представить: пустой аквапарк! У самого моря… в курортном мае. В отличную погоду! Слева на склоне среди зелени выделялась белая гостиница с синей крышей и надписью «Аквамарин» крупными буквами.
А впереди нас ждали черные жерла туннелей. И я позавидовал экипажу «Тунгуса».
– Поехали?
Кивнул, Линна тронулась и тут же остановилась, глухо кашлянув.
– Прочитай, Игорь.
Я нагнулся, заглянул в лобовое стекло. С огромного синего щита, установленного у обочины, на нас смотрела издевательская надпись. Когда-то у нее был совсем другой смысл.
«Все только начинается».
