Глава 9

Неожиданно горячее солнышко подтопило сгрудившийся на крышах снег, и талая вода обрушилась на улицы звонкой капелью. Еще грозили последние трескучие морозы, еще старожилы кивали на темные тучи, медленно ползущие с далеких гор. Но в Городе уже дохнуло весной, обещая скорое освобождение от надоевших холодов. И люди заулыбались вслед ярким солнечным лучам.

Палач добыл где-то стол-мастодонт, сколоченный из неподъемных тумб и бесчисленного количества ящиков, увенчанных широченной столешницей. Убив день на сборку дубового чудовища, Клаккер теперь с удовольствием рассовывал по пахнувшим лаком потрохам бесконечные револьверы, патроны, тесаки и алебарды. Смертоносным железом запросто уже можно было вооружить личную армию, но охотник с маниакальным упорством пополнял и пополнял коллекцию, без малейших угрызений совести таская новинки из набегов по окрестностям. При этом с радостью был готов подарить любую стреляющую или кромсающую безделушку друзьям, только попроси.

Хозяин кабинета с интересом разглядывал помощника, крутя в руках слабо дымившую сигару:

– Так куда ты мастера пристроил?

Запихнув последнюю железяку на место, охотник за нечистью ответил, безуспешно пытаясь вытереть измазанные маслом руки о драную тряпку:

– Здесь, в конце второго этажа, комнатку подобрали. Помнишь, истопник-горбун там жил? Ну, еще до того, как здание нам отдали. Там все под него перестроено было: низкая кушетка, душ с переделанными кранами. Очень удачно получилось, как будто специально для Веркера делали.

– Думаешь, хорошая идея, держать партикулярного господина на государственной территории? Нас любая проверка в бараний рог согнет.

– Пар-ти… Тьфу, где только гадости нахватался, – вздохнул Клаккер, расстилая толстую газету на краю стола и вогдужая поверх ноги в тяжелых сапогах.

– Это я третий день отчеты строчу, – смутился на секунду сыщик, спрятавшись за пахучими дымными клубами. – Канцелярщина так и лезет, сам себя не узнаю… Но ты от ответа не увиливай.

Палач помахал ладонью, отгоняя пролетавшее мимо серое облачко, потом приклеил задумчивое выражение на лицо и ответил:

– Может, мне трубку завести? Ты – с этой вонючей дрянью, я – с хорошим табаком, который обещали по знакомству в Заречье продать. Будем на пару Гжелику травить… Ладно, шучу… Я мастера к себе возьму. Мне по штату можно еще троих завербовать. Вроде так в последнем табеле значилось. Кстати, тобой же и подписанном.

– Безногого? В охотники за нечистью? – Шольц отложил сигару в сторону. – Знаешь, я могу глаза закрыть, даже если ты кордебалет притащишь, для хорошего человека не жалко. Но вот как с наместником объясняться, ума не приложу.

– Во-первых, объясняться буду я. – Клаккер важно сложил руки на животе, пародируя позу начальника. – Потому как спрос именно с меня… Во-вторых, мы нашли мастеру отличную коляску, в которой он по имеющемуся здесь пандусу спускается на первый этаж и может выезжать на улицу. Вчера с Гжеликой весь вечер по площади катался. Так что про инвалида я бы промолчал.

– Но…

– Никаких но!.. – неожиданно резко отрезал палач. – Ты вот знал, что в конце коридора старый лифт стоит? Знал? Нет? А Веркер его не только нашел, но уже и отремонтировал. Сам пользуется, и нам не зазорно прокатиться… И титан исправил, теперь горячая вода на этаже. И душевую обещал доделать летом, чтобы не к девушке бегать на помывку, а здесь, в здании, после тяжелого дня спокойно пыль смыть.

– Ну и поселил бы его там же, рядом с сержантом! – рассердился Шольц, давя ни в чем не повинную сигару в пепельнице. – Сюда-то зачем взял?

– Потому что здесь он жив будет, а в Городе его грохнут! – в ответ распалился охотник, повышая голос. – Ты знаешь, как он ноги потерял? Конницу тогда швырнули улицы зачищать, на прорыве. И пока нечисть лошадей жрала, люди тварей палашами пластали. Кто мог. Тогда и мастеру нашему досталось. Меня – на погост хотели списать, а ему обрубки отпилили, чтобы гангрена дальше не пошла… Когда из госпиталя выпихнули, какие-то «добрые люди» предложили работу на дальних фермах. Оказалось – сектантам солдат понадобился для опытов. Что там с ним делали и как он вырвался – пока не знаю, молчит. Но когда в Город дополз, за ним кто-то следом пришел. Одного топтуна точно люди Брица придавили. Вот Веркер по всяким подвалам и прятался поначалу. Потом уже компаньон внаглую на улицу не выпускал, не хотел золотой курицей рисковать. Но какой-то нехороший интерес с другой стороны остался, нутром чую.

Сыщик помолчал, потом подпер рукой полный подбородок и стал водить пальцем по зеленому сукну, гоняя ногтем табачную крошку:

– Ну хорошо. Прикрыл ты парня от возможных неприятностей. Но толку нам с него? В истопники не запишешь, разве что к бумагам приставить. Но там и Зиццу теперь места мало, уже ворчит, что весь архив перелопатил, еще давай.

Клаккер выбрался из-за стола и потянулся: деятельная натура требовала движения, сидеть и изображать важного господина надоело.

– Знаешь, босс, я иногда поражаюсь. Ты человек умный, проницательный. Но когда по накатанной бежишь, глаза тебе открыть очень трудно. Хотя – начальник целой Службы Сыска. И кого? Теней!

Порывшись в карманах, мужчина положил перед старшим обер-крейзом маленький кошелек, блеснувший в солнечных лучах черной чешуей:

– Мы оба с ним – меченые. Но если я могу лишь по следу идти и почти на равных с нечистью рубиться, то Веркер механик от бога. И может собирать вещи, которые используют куски Тьмы нам на пользу. Представляешь?.. Смотри – это безделушка. Сшита на потеху богатым. Продать не успели… Но мастер обещает Гжелике скроить жилетку из чужих шкур. Я даже знаю, кого прибить надо будет, чтобы чешуи набрать… Ни нож, ни пуля из мелкого пистолета не возьмут. Чем тебе не приобретение?.. Дальше считай: любой пистолет или ружье – свой человек до ума доведет, отремонтирует. Больше не придется на сторону бегать… Штучки всякие необычные, чтобы тварь поймать или отпугнуть. Капканы, западни на их тропах. Да мало ли!.. Ради этого я готов из своего кармана ему платить. Потому что такого человека бросить – Барахолка от счастья удавится.

Шольц пожал плечами и попытался оставить последнее слово за собой:

– Может быть… Но ни я, ни ты его на самом деле не знаем. Мало ли что за парнем тянется.

– Я – знаю! – фыркнул палач, рассовывая по карманам любимые игрушки. – Это для тебя человек, ради выживания путавшийся со шпаной, подозрителен и опасен. А для меня он – брат, который жизнь отдать ради нас не пожалеет. И прикроет в бою, как было раньше, во времена прорывов.

– Хорошо бы, – не стал дальше спорить начальник департамента, добывая из запасов чистый лист бумаги. – Посмотрим, как дальше сложится. А я пока оформлю временную ставку для твоего оружейника. Если все будет нормально, впишем в постоянный штат… Значит, ползолотого в месяц жалованье и бесплатная комната от меня лично.

Клаккер порылся в бездонном кармане и выложил перед сыщиком шесть тяжелых желтых кругляшей:

– Держи. Считай, я за год твои расходы покрыл. А когда бумагу пачкать закончишь, то слово «временно» вычеркни, не обижай хорошего человека.

Шольц недоуменно посмотрел на золото, потом заорал:

– Вот скотина упрямая! Я для тебя же стараюсь, чтобы со службы не поперли, чтобы наместник нас обоих в ночном горшке не утопил, а ты!..

Но палач уже не слышал, вывалившись в коридор и хлопнув за собой дверью. Прогрохотали тяжелые сапоги, а взбешенный Шольц никак не мог угомониться:

– Ну подожди, осел-переросток! Я тебе еще дам прокашляться! Ты у меня еще прискачешь помощи и защиты искать!.. Вредитель!..

Веркер сидел у низкого подоконника и щурился на яркий солнечный свет, заполнивший крохотную комнату. Покосился на материализовавшегося рядом охотника, потом погладил многократно перекрашенную древесину и вздохнул:

– Странно все это. И ты, и кто с тобой работает… Будто в сказку попал.

– Ага, – согласился Клаккер, – в сказку. Страшную… Гжелика с нечистью разговаривает, если у кого в бестолковке мозгов больше, чем у попугая. Я по гнусным помойкам шастаю и хвосты рублю. Зицц по бумажкам может очередной конец света предсказать с точностью до минуты. И босс, который всем этим управляет.

– Попрет он меня, – констатировал почти свершившийся факт мастер.

Но заглянувший на минуту гость не согласился:

– Это он просто норов показывает. Обидно, что я нового человека привел, не посоветовавшись… Не бери в голову, все устаканится… Единственное, о чем прошу по возможности: со спиртным надо бы заканчивать. Чего примерещится, за пистолет схватишься – так и до настоящей беды близко. По себе знаю… Сколько раз палец на спусковом крючке ловил.

– И как завязал? – равнодушно поинтересовался инвалид, следя за бегущей по улице стайкой мальчишек.

– Начал контракты брать. Всю Изнанку исходил: то сбежавших студиозусов искал, то еще где на грани с бандитами пересекался. Даже разок заложника выкупал… Потом уже сюда попал, хвосты крутить.

Веркер повернулся и посмотрел холодными глазами на собеседника. От его взгляда веяло чем-то потусторонним.

– Тебе скажу. Потому что вижу, ты действительно меня вытащить хочешь. И плевать тебе на прошлое, настоящим живешь… Старшему – не скажу, а тебе… Помнишь зверя, что у входа сидел?

– Криволапый и с хвостом, как бревно? Помню, – отозвался палач, разом подобравшись. – Первый раз такое видел.

– Он не из Тени… То есть порождение Тени, но не ее житель… Черт, даже не знаю, как это объяснить… Одним словом – это не гость оттуда. Его здесь собрали. Каким-то образом задали форму, внешний вид сконструировали и чужой силой наполнили.

– Создали? – поразился Клаккер, машинально опуская руку на рукоятку дробовика.

– Да… Я не знаю, кто. Хотя Бриц разок обмолвился, что существует человек, научившийся любую тварь вызывать. Любую, даже которой в Тени быть не может. Конструктор… Я – механик. А он – великий создатель нечисти…

В наступившей тишине два бывших солдата смотрели за окно, на освещенную ярким солнцем улицу. Потом охотник скрипнул сапогами и двинулся к выходу:

– Найдем гаденыша. К вечеру вернусь, попрошу ребят вместе собраться. Покумекаем. Ты, может, что еще вспомнишь, сами над картами и отчетами покорпим. Если есть такой человек, то и след к нему отыскать можно.

– Одно точно знаю, его на Барахолке не было. Наверное, боялся там под полицейский рейд попасть, или еще что…

Палач уже вышел, когда Веркер спохватился:

– Подожди! Какое «вечером покумекаем»? Я-то при чем?

Клаккер заглянул обратно в комнату и усмехнулся:

– А ты думал, что будешь в углах прятаться и себя жалеть? Ага, сейчас… Извини, брат. Теперь ты официально – оружейник департамента, шеф вечером бумагу зачитает. С жалованьем, официальным жильем и разными обязанностями. И одна из них – каждый день, после тяжелых трудов, приезжать на общее собрание с пирогами и самоваром. Не мне же одному отдуваться… Все, увидимся. А про человечка я понял, буду иметь в виду.

Дверь закрылась, оставив механика в полном недоумении.

– Жалованье? Мне? Да они сдурели совсем…

Первые пару вечеров начальник департамента и новый работник лишь присматривались друг к другу. Веркер отмалчивался, сидел в углу, изредка отхлебывая чай. Шольц обсуждал общие дела, делал прогнозы на весну. А потом из Барахолки позвонили в истерике, и начальнику департамента стало не до механика.

– Эти идиоты решили устроить большие бои, – рассказывал старый унтер, первым примчавшийся на вызов. – Не поленились сколотить несколько команд загонщиков, забрались в глубь пустошей и нахватали несколько мешков дряни. Привезли в подвал, только разгрузились, как по их следам пришла целая орава тварей. И все – здоровенные, я таких давно в Городе не видел.

– А зрители? – поинтересовался палач, проверяя, насколько полно забит патронташ.

– Завсегдатаи и охрана. Счастье еще, что утром все случилось. Человек тридцать внутри, не больше… Точнее, было тридцать, – поправился полицейский, останавливаясь рядом с оцеплением.

Заведение Арго Шепелявого заблокировали по новым правилам, широко осыпав порошком всю округу и направив яркие даже в дневном свете фонари на любую щель, куда не проникали солнечные лучи. Пары унтеров в легких касках заняли позиции, страхуя друг друга и нацелив стволы укороченных ружей на каменные стены. Любая нечисть, вздумавшая высунуть нос, попала бы под перекрестный огонь. Оставалось лишь зачистить подвал, где давно стихли последние крики. Но эту «прогулку» доверили только палачу. Желающих сгинуть в чужом лабиринте не было.

– Трубу сюда! – скомандовал Клаккер, размахивая обнаженным тесаком. – Давай, здесь ставь, поближе. Да не трясись, пока я рядом, тебя даже пальцем не тронут…

Начальник службы Сыска Теней подкатился колобком, завершив проверку постов. Сыщик покрутился рядом с рабочими, тянувшими толстый кабель, потом встал у непонятного агрегата, собранного из груды железных углов, бочки и безразмерного вентилятора. Покосился на командовавшего охотника, попытался сдержать любопытство, но все же не утерпел:

– А это что такое?

Мрачный бригадир, которого городские власти подрядили на помощь полиции, затянул последнюю гайку и закрыл громыхнувший кожух. Натянув брезентовые рукавицы, взялся за рычаги и буркнул в ответ, щуря глаза от солнечных бликов:

– Твой придумал. Воздушная труба. От ближайшей подстанции электричество подводим, потом вентилятором загоняем любую отраву, куда прикажете.

– Клаккер? Да он сложнее ложки никогда ничего изобрести не мог!

– Значит, подсказал кто. Охотник у нас с парнями уже сколько времени околачивается. Наверно, кто-то из молодых и предложил эту штуковину… Только позавчера варить закончили, сегодня – первая проба.

– И кто оплатил? – полюбопытствовал Шольц, разглядывая громоздкий агрегат.

– Охотник и платил, кто же еще… Но я бы лучше отловил изобретателя и самого в подвал лезть заставил. Того и гляди – головы лишишься.

Господин старший обер-крейз хмыкнул, оттирая измазанный в грязи палец: все же трогать руками непонятное изделие было плохой идеей:

– За каждый выезд Город платит, чего расстраиваешься?

– Ага, платит… Только вот мертвым деньги вряд ли понадобятся. Одно дело – одиночку зубастую по проулкам гонять, и совсем другое – орду из подземелья выкуривать. Неизвестно еще, кто кого истребит в итоге…

Клаккер проверил, убедился, что развернутая широкая труба сунула нос в подвал, потом подхватил первый тяжелый мешок и высыпал «горное зелье» в распахнутый зев бочки. Захлопнул крышку и скомандовал:

– Запускай шарманку!

Шевельнулись лопасти вентилятора, и округу накрыл тяжелый гул. Труба дернулась, задрожала и засифонила из мелких дыр крохотными облачками дыма. Люди замерли, с напряжением вглядываясь в грязные стены, торчавшие кривыми зубьями из сугробов. Минута шла за минутой, но ничего не происходило.

Шольц уже хотел было проявить инициативу и начал открывать рот, но заметил, как палач стремительно сменил палаш на дробовик, и сам потянул из кармана револьвер.

– Приготовились! – проорал охотник, а потом из подвала вывалились толпы монстров, проваливаясь в снег по брюхо. Звери лезли и лезли из стен, будто в руинах заводского корпуса запустили невиданный станок по производству нечисти. А им навстречу летела картечь, выкашивая кровавые просеки.

Оцепление стреляло без остановки. Грохот ружей забил и шум воздуходувной машины, и крики людей. Палач успевал сшибать монстрам головы, сноровисто добивая патроны в обрез, отдавал команды и следил, чтобы никто из полицейских не попал под чужие клыки. Еще один залп – и неожиданно твари закончились. Лишь изорванные свинцом туши, испятнавшие черными кляксами когда-то белый снег. Хлопнул одиночный выстрел, и на Барахолку опустилась тишина.

Сыщик икнул, глотая заставший в горле ком, и покосился на бригадира, вцепившегося в рычаги. Потом зачерпнул холодный ком, отер лицо и криво усмехнулся:

– А я-то каждый день Клаккеру шпыняю, что он заелся, развлечений мало в Городе осталось… Оказывается, поторопился. До весны пара дней, а мы вон как вляпались…

Убедившись, что больше никто не хочет выбегать под выстрелы, палач обошел периметр и проверил, чтобы не осталось подранков. Лишь подстраховав себя от удара в спину, поправил любимый шлем и потянул большой фонарь с кабельным хвостом. Осветив усыпанный порошком коридор, Клаккер погрозил кулаком расслабившимся было полицейским: «Вот я вам! Бдеть!» – и нырнул в подвал.

До вечера охотник успел затащить в залитые кровью помещения все доступные фонари. Несколько раз стрелял, отбиваясь от агрессивных зубастых гадин, в одном углу от души намахался тесаками, добивая многолапую мерзость, неожиданно рухнувшую с низкого потолка. Но все же лабиринт коридоров удалось зачистить до того, как солнце зашло. И под землю спустились уже унтеры, чтобы собрать остатки тел и запротоколировать проделанную работу. Набег с пустоши закончился…

Еще неделю Город лихорадило. Вслед за крупными тварями с пустоши по закоулкам разбежалась куча агрессивной мелочи. Полицейские сбились с ног, мотаясь по вызовам. Клаккер сбросил все набранные излишки веса, бегая по окраинам. И это, не считая перебитой кучи зубастых идиотов, сунувших нос в вооруженные дробовиками рабочие кварталы. Там на нечисть устроили форменную охоту, не желая терять ни гроша из шальных денег, прибежавших на кривых лапах в бедные районы. Лишь к концу холодов народ успокоился, прибив последних гастролеров. Исчезли вечерние патрули на дорогах, в подвалах Барахолки снова пошла своим чередом тайная жизнь, при этом решительно изгнавшая бойцовские клубы со своей территории. Рассосались очереди в ратуше, где клерки сутками сидели в подсчетах выплат за груды выбитых клыков и ушей. Город стряхнул с себя остатки Теней и потянулся к солнцу. Весна, однако. Пора…

После официального банкета, на котором начальник департамента наградил особо отличившихся унтеров, маленькая компания собралась на привычное уже чаепитие, завалив стол Клаккера сластями. Сам палач только что вернулся из тира, где в который раз общался с беспризорниками. Отобрав наиболее смышленых пацанят, охотник с оружейником учили ребят защищаться от возможных нападений, одновременно потихоньку подкармливая. Мальчишки с удовольствием стреляли из выданных револьверов и мелкокалиберных ружей, заодно привыкая к мысли, что люди в полицейских мундирах не всегда являются врагами, а уж работники службы Сыска Теней – и вовсе предпочитают помочь горожанам, а не трясти с них последний грош.

Гжелика стояла рядом с клеткой крока и убеждала нахалюгу съесть черствый пирог. Зверь скалил довольную морду, мотал хвостом, но сам упорно косил глаз на коробку, куда недавно сгребли объедки и откуда доносились столь приятные ароматы.

Распахнулась дверь, и в комнату вкатился Веркер, направив коляску в давно облюбованный угол. Следом задумчивой тенью просочился Зицц, и костяк отдела собрался полностью.

Через час, осоловев от сытного ужина, господин старший обер-крейз раскурил первую за вечер сигару и озвучил давно беспокоившую сыщика мысль:

– Мне кажется, мы неплохо зачистили округу. Последний случай лишний раз показал, что Город способен защититься от подобных набегов. Сколько мы дряни передавили? Десятую часть от силы. Остальное – обученные силы полиции и сами горожане. Можно сказать, поляну от мелочи пропололи.

– И на глаза попалась крупная рыба, которая раньше пряталась за кучей зубастого мусора.

– Именно! – Шольц согласился с догадливой Гжеликой. – Что у нас по Конструктору?

Покопавшись в кармане, Зицц добыл картонную карточку, на которых любил делать пометки, и зачитал, хмуря лоб:

– Анализ дел не позволил найти нужного человека. Слухов – нет, необычной активности на территории – нет, странных тварей на бои больше не приводят. Да и сами бои закончились.

Сыщик покрутился в кресле и попытался расшевелить подчиненных:

– Так, может, и самого Конструктора нет? Ну, мелькнуло что-то, кто-то язык почесал ради красного словца?

– К сожалению, некий неизвестный нам создатель нечисти существует, – не согласился архивариус, перевернув карточку. – И живет он в Городе.

– Почему?

– Потому что, хоть среди людей мы и не можем найти его следы, но вот среди тварей – запросто… Я проверил все записи о монстрах, которых уничтожили за зиму. Было, как минимум, три зверя, которые сильно отличаются от привычных нам образцов. И если за тридцать лет Изнанка сталкивалась с нечистью, которую хорошо описали, то эта троица отличается от любых экземпляров собранной коллекции. Причем в худшую сторону: похоже, что их действительно собирали из кусков разных монстров, стараясь взять самое опасное.

– Тень тоже может меняться, – возразил Шольц. – Новое время, новый ответ на нашу оборону. Мы же не даем им возможности просто ползать по углам и жрать, кто под лапу подвернется. Вы умудрились даже на каких-то тропах капканы поставить, перекрыв им возможность шататься по закоулкам.

– Возможно, но чтобы неизвестные нам виды появлялись в одно и то же время, а потом снова пропадали – это странно.

Клаккер, дожевав очередной пирожок из ополовиненной горы сдобы, согласно кивнул и добавил свое веское слово:

– А еще нечисть не ставит на себе клейма. Как-то не привыкла тела раскрашивать. А неизвестный пока Конструктор ставит… Вот кусок шкуры с лапы одного из бойцовских монстров. Когда подвал дочищали, я заметил и срезал.

Палач поставил на край стола маленькую бутыль, где в формалине плавал лоскут с еле заметным рисунком паука, широко раскинувшего лапы. Когда каждый из друзей внимательно рассмотрел находку и вернул охотнику добычу, мужчина закончил:

– Поэтому надо искать. Только непонятно пока – как? Сумеем догадаться – клубок размотаем.

Отложив окурок сигары, довольный собой начальник департамента важно поднял вверх палец и продекламировал:

– Именно, до-га-дать-ся!.. И пока лучшие из лучших крушат чужие черепа, мне, старому и усталому человеку, приходится за вас немножечко думать. Самую малость…

Скрипнув ящиком, сыщик добыл крохотный ошейник и положил его в центр своего стола. Потом постучал карандашом по железке и спросил:

– Что это?.. Хотя давайте я сразу дам подсказку в вопросе, а то до утра придется ждать, когда вы раскачаетесь… Кто таскает такие штуковины?

– Нечисть, – осторожно ответила Гжелика, включившись в игру в шарады. – Для нее Веркер и делал, чтобы не удрали обратно в Тень.

– Ага, делал… И много вы видели зверюшек с подобными украшениями?

– Полно. На Барахолке больше полусотни ошейников мелькало, а сколько богатых идиотов зверья скупили – до сих пор не знаем.

– Ответ неправильный, – довольно улыбнулся Шольц и потянул остатки сигары.

В наступившей тишине неожиданно громко прозвучал хриплый голос оружейника:

– Он имеет в виду, что маленьких ошейников не было нигде. Нет ни одной твари, с которой мы бы сняли такой же.

– Отличное замечание!.. Кстати, раз уж заметил, скажи, а какие размеры ты изготавливал и как много?

Веркер задумался, потом ответил:

– Все размеры. От маленького до обычного, в руку толщиной, таких больше всего, за сотню. Было штук двадцать для огромных тварей. Такими можно бедро взрослого человека окольцевать. И еще один, специальный заказ – легко вместо пояса носить, да еще место останется.

– Во-о-от, – протянул сыщик, достав еще один ошейник, побольше. Потом положил его чуть в стороне и начертил дымную полосу от одного к другому: – Мы находим зверье только большое, с большими железками. И нет маленьких. Да я и не знаю таких крохотных монстров, чтобы им подошла сия обновка… Значит, кто-то вполне может использовать безделушки, чтобы… Что?

Посмотрев на подчиненных, полицейский подождал немного, потом обреченно вздохнул:

– Да, тяжело как-то у вас получается. Берем маленькую тварь, надеваем оковы. Тварь растет, оковы меняем. И так – пока не получим здорового зверя, которого можно продать на бои или еще куда. Понятно?

Шольц умолчал, что к этой догадке сам добирался больше недели. Зато как приятно было посмотреть на удивленных друзей. И как приятно почувствовать себя скромным гением, кому по плечу любые загадки Города…

– Это же сколько еды надо в них впихнуть! – Клаккер даже отложил недоеденный кусок, пытаясь уложить в голове необычную идею. – Мы нашего обормота кормим сколько времени, а он только сейчас в тело вошел. А если на поток поставить… Это же никаких запасов не хватит!

Мастер сыска выпустил последний клуб дыма и с сожалением загасил окурок. Время позднее, пора домой собираться. На сегодня можно заканчивать с тяжелой умственной работой.

– Вопрос справедливый. Как только его решим, найдем нашего клиента.

Палач дожевал остатки пирога, потом присмотрелся к задремавшему кроку и решительно полез из-за стола. Подхватив коробку с объедками, вывалил содержимое на пол и раскидал сапогом, не обращая внимания на возмущенный крик Гжелики, утром отдраившей кабинет. Потом вытряхнул из клетки зверя и поставил перед угощением. Подождал, пока крок вцепится в рыбий хвост, и произнес, пытаясь озвучить забрезжившую догадку:

– А ведь сколько помню, наши гости рыбу очень уважают. Как притащишь чего вкусного, так морда даже от мяса и прочего пасть воротит, только чешую давай… Рыбу – в первую очередь хрумкает… Зицц, а не напомнишь ли мне, лет двадцать назад, где чаще нечисть мелькала?

Знаток документов тут же отозвался:

– У набережной и рядом с кожевенными рядами. Нападений было не так много, но вот вываливались под ноги постоянно.

– Верно. Кожевенные ряды. А рядом – лабазы с вяленой и соленой рыбой… О как!.. И последние года три-четыре там гостей все меньше и меньше… Похоже, мы зацепились за хвостик клубочка, как думаете?

Прежде чем Веркер выкатился из кабинета, его притормозил начальник департамента. Сыщик аккуратно прикрыл дверь и сказал, разглядывая нахмурившегося инвалида:

– Ты когда определяться хочешь? Время идет, а у меня до сих пор временный работник, который спит и видит, как бы съехать.

– Я не понимаю, о чем речь.

– Не финти. Это наш убивец – прост как грош, все на лице написано. А у тебя тройное дно и что-то в глубине спрятано… Не знаю, какой камень за пазухой носишь, но мы здесь работаем вместе. Друг друга по возможности прикрываем, секретов паршивых не держим. И я должен быть уверен в каждом… Слышишь, оружейник? В каждом…

– Что мне теперь, на изнанку вывернуться? – дернулся бывший кавалерист, но Шольц нагнулся поближе и зашипел рассерженной кошкой, наплевав на чужие растрепанные чувства:

– Какого черта ты, как дерьмо в проруби, болтаешься? Взрослый мужик, давно мог бы место в жизни найти. Думаешь, одному так паршиво, да? Одного через колено ломали?.. Это ты еще Изнанку не видел, как следует. Где была армия в первый прорыв, знаешь? На квартирах столовалась. А я, молодой сержант, с другими полицейскими Заречье чистил. От отдела треть осталась, остальных у меня на глазах порвали. И что мне, нужно было размазней по отделу ползать?..

– Думаешь, это дает тебе право?

– Право у нас одно, Веркер! Право – людей защищать!.. Хватит сопли жевать, на это можно не одну жизнь угробить! Возьми себя в руки, глаза разуй… У тебя – шанс, шанс стать человеком. Не куском дерьма, который себя ежесекундно жалеет, а человеком!.. Почему на улицу не выходишь? Что, страх задавил? Тебя, мастера-оружейника? Да ты в коляске можешь хоть метатель установить, никто слова не скажет! Из десяти стволов очередью дашь – любая сволочь мелкой кровавой пылью по стенам размажется… Вот только ты этого не хочешь. Ты в раковину забился и там скулишь, мечтаешь, что за тебя все проблемы решат и на готовенькое пригласят, праздновать.

Сыщик распрямился и закончил, с неприязнью разглядывая побледневшего собеседника:

– Свой страх победить можно только самому. Никто не поможет… И ты либо справишься, из слизняка снова мужиком станешь. Или тебя улица спишет. Поедешь за хлебом в ясный день и от страха окочуришься… Шевели задницей, мастер. Нянек здесь нет. Будет обидно, если ты судьбу в нужник сольешь. Клаккер тебя чуть ли не за образец для подражания держит. Для него разочароваться в тебе будет страшно.

– Какой из меня образец? Как мне надо судьбу строить? – просипел Веркер.

– Такой. Живой и перед глазами. У нашего рубаки полкласса образования, потом армия и бои без перерыва. Голову свернуть – любому за секунду сможет, он даже тварей голыми руками рвет, когда к стенке припрет. А вот читать нормально выучился буквально не так давно. И человек, способный из банки от тушенки соорудить хронометр с кукушкой, – для него, как живой бог. Поэтому – выгребай мозги из бутылки, куда ты их законопатил, и прекращай гнить в конуре… Считаешь, что на улицах опасно? Гуляй на площади. Там наши пацанята каждый угол под присмотром держат, любого постороннего за секунду дежурным унтерам сдадут… Поэтому шевелись, не кисни. Когда встряхнешься, сможешь определиться, что для тебя в самом деле важно. Может, на завод пойдешь. Может, свою мастерскую откроешь. Не знаю. Только не изображай сдохшую амебу, противно… Как проснешься, скажешь. Я тогда слово «временный» из документов вычеркну. А пока не заслужил…

Клаккер шел по темному коридору на улицу, когда из-за угла выкатилась коляска и тихий голос произнес:

– Решил подвиг старшего повторить, в одиночку грязь разгрести?

– В смысле? – удивился палач.

– У тебя на лице написано, что ты цепочку событий выстроил до конца. Нам сказал начало, потом к окну повернулся и просчитал хвосты. Шольц не видел, а я в отражении заметил… Ты, когда задачки решаешь, очень выразительные рожи корчишь… И явно хочешь в одиночку славу и почет заработать.

– Нужны они мне, – отмахнулся охотник, внимательно разглядывая оружейника. Факт, что его мысли другой человек читает, будто открытую книгу, неприятно удивил.

– Тебе виднее. Но сам рассказывал, что босс с Гжеликой в чужое логово сунулся и чудом живы остались. Тебя найти в какой-нибудь дыре будет трудно.

Клаккер усмехнулся, напялил шлем и щелкнул резинкой очков:

– Не волнуйся, я осторожно. И всего лишь за жизнь поговорить, без стрельбы и членовредительства. Если что узнаю – завтра уже предметно думать станем. Пока лишь вилами на воде.

Веркер вздохнул, но не стал спорить. Потянул рукой мешок, лежавший в поддоне коляски, положил тяжелую ношу на одеяло и распахнул горловину:

– Мне покоя один ошейник не дает. Почти все так или иначе мимо уже прошли, а его нет… Самый большой… Я даже не знаю, какую тварь он может держать на привязи… Вот, возьми. Твой любимый калибр, переделка из «Датта», армейские запасы… Плоский барабан на семь патронов, четыре сменных. Пояс, кобура для дробовика, карманы под барабаны. Все снаряжено картечью с каленым жаканом в придачу. Кирпичную стену не пробьешь, а вот любую нечисть заставишь своим темным богам молиться…

Палач взял в руки оружие и прижал к груди. Казалось, он баюкает любимого младенца. Не дожидаясь, пока собеседник откроет рот и начнет благодарить, мастер достал еще одну толстую трубку и протянул охотнику:

– Капсульный фейерверк… Этим концом хорошенько стукнуть, с другого взлетит красная ракета… Совсем паршиво будет – дашь сигнал. Только скажи, где за небом присматривать, у меня все равно бессонница…

– Я в Заречье буду, – прошептал растроганный Клаккер. – Но все нормально будет, не волнуйся… И спасибо, брат. Это… Это лучший подарок… А мне подарков никто уже давно не дарил… Спасибо…

Господин Скант помешивал вино в бокале и с интересом разглядывал собеседника. Чужак, о котором так много говорили. Бестолочь, сумевшая приподняться над другими отбросами. Приподняться, угробив настоящий талант. Талант, на котором можно было сколотить состояние.

О состоянии господин Скант мог бы рассказать многочасовую лекцию. Потому что, в отличие от оборванцев Города, убеленный сединой джентльмен давно мог купить одну половину Города и продать другой. Вот только смысла в этом хозяин особняка не видел.

Первые деньги владельцу самой богатой фабрики удалось заработать еще пацаном, торгуя рыбьей требухой на старых пристанях. Тогда же он научился солить рыбные очистки для долгого хранения, чтобы потом прессовать в брикеты и сбывать втридорога холодными зимними месяцами. Наколоть кусков с «плитки Сканта» – и вот тебе рыбная похлебка. Дешево и доступно любому обитателю заводских окраин. А когда умер один из рыбаков и удалось по дешевке купить сарай – дело пошло в гору. Через три года Скант уже был хозяином маленькой фабрики. А еще через два потратил все свободные деньги на взятку нужному человеку и получил военный подряд. Армия закупила тогда несколько вагонов «сухого провианта». И закупала потом еще не раз и не два. Так же, как и заводчане, оценившие дешевизну товара и неприхотливость его хранения. Потом к рыбьей требухе добавились отходы из Солнечной Стороны, с ферм, дальних городов и портов на побережье. Так, неожиданно для самого себя, Скант стал королем продуктов для бедных.

Но золото не принесло радости. Потому что люди в дорогих костюмах помнили, как именно начинал выскочка. И даже сейчас, когда хозяин особняка, личного парохода и новомодного парового автомобиля мог потягаться деньгами с любым толстосумом, продолжали цедить презрительно сквозь зубы: «Король тухлятины». И хоть лопни, но от поганого прозвища не избавиться. Хотя сами – ничуть не лучше…

– Я думаю, вы не только главный покупатель ошейников для нечисти, – усмехнулся мужчина на другом конце стола, отправляя очередной кусок отбивной в рот. Имея возможность попробовать щедрое угощение, палач с удовольствием ужинал, отметив про себя, что промышленник на стол подает совсем другие блюда, брезгуя личной продукцией. – А если покопаться, то можно задать следующий вопрос: Зачем вам столько железа, способного удержать в узде монстров?.. Ваше здоровье, кстати!

Скант допил вино и промокнул губы салфеткой. Потом прищурился и пробормотал:

– Если бы я был идиотом, то решил, что вас можно купить… Но фанатиков не покупают… Вы могли еще два-три года тому назад начать охоту за Тенями. Открыли бы свою собственную контору, брали бы контракты. От Города или состоятельных людей. Не мотались, подобно бешеному псу, как сейчас. Не кидались на любую гадость, высунувшую нос из стены… Нет, вы бы стали уважаемым и очень, очень состоятельным человеком. Но, увы… Столь одаренный имперский подданный, хозяин собственного дома на той стороне – и всего лишь полицейская ищейка… Прошу прощения, не полицейская. Согласен, не надо морщиться. Слово подобрано не совсем верно… Вы – личная собака господина старшего обер-крейза. Он вас спускает с поводка, а вы бежите, закинув лапы за спину…

Охотник подчистил тарелку и удовлетворенно откинулся на жесткую высокую спинку. Поковырял ногтем в зубах, добывая застрявший кусочек мяса, и пожал плечами:

– Суть передана верно. Оформлено неприятно, но… Знаете, господин Скант, люди с низов, кто занимается разными тайными делами, они меня еще похлеще ругают. Как только не костерят… Потому что я иногда перехожу им дорогу. Без злого умысла, но бывает, бывает… Поэтому нового вы мне ничего не сказали, глаза не открыли. Разве что обидеть попытались, но и то безуспешно…

– То есть вы пришли постоловаться бесплатно, попугать меня начальством, гадостей наговорить. А теперь удивляетесь, почему вас не облизывают?

– Именно. – Клаккер развеселился. – Я даже скажу, хотелось поговорить с умным, серьезным человеком… Наверное, ошибся. Потому что только полный идиот будет возиться с нечистью, пытаясь создать свою личную армию, или что вы там мастерили?.. И для меня совершенно непонятно – зачем вы, богатый и уважаемый человек, зачем в это влезли?.. Вот любопытно.

– Вы считаете, что я – ваш клиент? Я фарширую падаль из Тени, скармливаю им младенцев, торгую амулетами от сглаза и… Что там еще?

– Неплохо осведомлены для обывателя о наших достижениях. – Палач перестал улыбаться. – И хвосты неплохо прикрыли, очень неплохо. Вот только ошиблись чуть-чуть. Самую малость. Дом ваш чист, ни следов, ни запахов. А на кораблике, в котором брикеты по реке сплавляют, тайничок сделали небрежно. От собак и людей укрыли неплохо, а от личной ищейки господина старшего обер-крейза – не уберегли. Недоработали… Что вы там вывозите? Остатки зверюшек, которым нормально лапы-зубы в одну кучу срастить не смогли?

– Мало ли кто на моем корабле…

– Да ладно вам, господин Конструктор… Кстати, нравится имя? По-моему, очень неплохо звучит. Торжественно и загадочно… Так и не сказали, зачем вам это? Я понимаю, что будет долгая морока, топтание со свидетелями, суета адвокатов, в газетах сначала будут писать о произволе полиции, потом удивляться, как столь серьезный человек мог вляпаться в подобную гадость. И личные показания людей с Барахолки о проданных ошейниках. И картинки проданных вами монстров. И найдут бедолаг, грузивших ящики с дрянью на корабль, чтобы ночью потом спихнуть за борт вдалеке от Города… Но ради личной услуги, подскажите, какого дьявола?

Хозяин дома потянулся к бутылке, но передумал и отставил пустой бокал. Холодно полюбовался на наглеца, но все же решил ответить:

– Вы не знаете, сколько товара жрала эта падаль. Вся та гадость, что лезла из Тени. Каждый день считал убытки и был готов кидаться на стену… А потом купил несколько ошейников – первых, которые сделал калека для Брица. И посадил на цепь зверье, мигом отпугнувшее мелочь… Правда, четыре года назад товар был паршивого качества. Кто-то сумел удрать, сломав замки. Кто-то сдох, свернув себе шею… Но потом удалось отобрать отличных бойцов. И деньги, которые я терял каждый день, остались в деле. Я свел убытки в ноль…

– А зачем начали новых уродцев клепать?

– Интересно же, – удивился глупому вопросу фабрикант. – У вас хобби – ножиками махать. У меня – выращивать бойцовских монстров. Разнообразных… Золото может очень многое. Например, позволяет купить дневники демонологов. Где написано – как получить крохотную часть Тени в нужном месте. Получить и наполнить ею созданный тобой образ… Сколько их сдохло, уродцев, прежде чем я смог воплотить свои первые мечты. А потом еще и еще…

– И доходы от боев, – подсказал Клаккер.

– И это тоже. Против моих зверушек под конец перестали выставлять противников. Рвали всех…

– Понятно… Одна уродливая страшила, другая. И вы ощутили себя богом.

– Конструктором, – поправил собеседника богач, катая на языке необычное слово. – Спасибо за подсказку, кстати. Я почему-то не думал, как можно назвать мое увлечение…

Взяв пустой бокал, Скант посмотрел через него на яркие огни ажурных светильников на стене и прошептал:

– Хотя вам наверняка будет сложно понять. Вы – человек действия. Разрушения. Для вас созидание противоестественно… Другое дело – я. День за днем, постигая грани невозможного. Выискивая крупицы смысла в нагромождениях мусора в писанине спятивших вызывателей Тени. Создавая новое и теряя его на пути проб и ошибок… Мне осталось буквально чуть-чуть. Научиться добиваться полного подчинения. Заставить мои творения слушаться меня как истинного создателя. Как их господина… Тогда я смогу проявить свой талант в полной мере.

– Получив в подчинение Тень?.. Да, страшное будущее вы нам уготовили, господин рыбный промышленник.

– Кстати, – уголками губ улыбнулся Конструктор. – Вам не говорили, что вы очень непосредственны? И открыты, как ребенок… Вы ведь пришли сюда в надежде разнюхать. Вызвать меня на откровенность. Убедиться, что догадка верна. Без друзей. Без поддержки. Не сказав, куда именно направляетесь… Считаете, что вы сильнее и хитрее меня. Что вы победите в любом случае. Как побеждали уже не раз на помойках Города. До чего самонадеянно… Вот только противник у вас не монстр из Тени, а человек…

Каблук Сканта надавил незаметную кнопку, и стол рухнул в распахнувшийся люк. Но прежде чем щелкнул запорный механизм, палач уже метнулся в сторону, выворачиваясь жилистым телом над черной бездной внизу. Воткнувшись после кувырка спиной в стену, мужчина зло засмеялся, направив выхваченный дробовик в бледное лицо:

– А бокальчик пожалели, господин хороший! Что ж вы так?! Остальную посуду и гостя – в могилу, а стекляшку – жалко! Наверно, памятная… Наверное, за успех из него пили, и не раз…

– Взять его! – заревел взбешенный Скант, и в ответ из дыры посреди комнаты донесся ответный вопль, способный нагнать жути и на мертвого. Прежде чем Клаккер успел подняться, над срезом ямы вынырнула жабья безразмерная морда и распахнула пасть, куда с легкостью можно было уложить взрослого человека. Одиночный выстрел выбил из монстра клок мяса, потонув в оглушающем визге, а ствол дробовика продолжал извергать огонь.

Картечь рвала протянутые лапы, выбивала глаза и сметала зубы. По всему полу катились пустые барабаны, а палач все стрелял, сминая чужую злобу, круша порождение Конструктора. Наконец, тварь покачнулась и полетела вниз, в черноту рукотворного провала, чтобы мертвой тушей грохнуться на разбитый стол и посудное крошево.

– Вы правы, – с трудом выдохнул охотник, медленно поднимаясь с заляпанного кровью пола и не сводя дымящийся ствол с испуганного лица собеседника. – Я действительно пришел один. Но все же чуть-чуть повзрослел. Поэтому я – всего лишь острие удара. А поддержка будет через пару минут. И молитесь, чтобы мне не померещилась какая-нибудь гадость. Еще какая-нибудь ловушка или что-нибудь подобное. Потому что тогда я с удовольствием проверю, насколько крепко ваш череп держит выстрел в упор…

Подцепив валявшуюся рядом подставку для ног, палач швырнул ее в окно, а потом достал фейерверк и со всей силы грохнул острым концом о подоконник. В затянутое серой дымкой небо рванул кроваво-красный след. Авангард армии вызывал подкрепления…

– И ведь какой хитрый гад! – весело рассмеялся Клаккер, рассказывая на следующий день друзьям о вчерашнем рейде. – Под каждым из лабазов закопал по крохотной комнате, туда спустил окольцованных тварей, а выход заложил кирпичами, только узкую дыру оставил. Сверху сыпали отходы, которых при погрузке всегда полно, а для нас – никаких зацепок. Ни запахов, ничего… И дома похожую штуку провернул. Вонь наружу не пробивалась, да и созданные Конструктором монстры оставляют на удивление слабые следы. Если бы господина фабриканта не потянуло за язык – мы бы ходили кругами еще долго.

Распахнулась дверь, и внутрь вошел задумчивый начальник департамента Сыска Теней. Вошел, помаячил в проеме и аккуратно закрыл тяжелую створку за собой.

– Ну что, нашли крупную рыбу? – спросил рассказчик. Его переполняла шальная сила. Хотелось петь, веселиться и кричать во весь голос. Вчера старуха Смерть опять проскользнула мимо. Буквально на волоске, выпучив жабьи глазки.

– Нашли. Мало того, подали к столу наместника с такой помпой, что там до сих пор не знают, как реагировать… А вот Конструктор знал… И прекрасно понимал, что Имперские власти за игры с Тенью по головке не погладят.

– Что стряслось? – оборвал смех палач.

– Бежал наш клиент. В полночь доставили в тюрьму. До рассвета он успел договориться с одним из тюремщиков, и тот подбил часть охраны на организацию побега… Четверо надзирателей вместе с господином Скантом покинули Город. Пятого заговорщика при этом сумели подстрелить, он и рассказал о деталях… Наш продавец рыбы неплохо подготовился к возможным неприятностям и припрятал кучу золота по всей округе… Такую большую кучу, что смог заплатить за желанную свободу, не торгуясь.

Клаккер медленно спустился с подоконника, на котором только что подпрыгивал от возбуждения, и уселся за стол. Положил перед собой сжатые кулаки и процедил:

– Ведь думал еще – не спровадить ли хозяина к зверушке. Сразу. Одним патроном.

– Брось, – рассердился Шольц. – Ты – не отребье с Барахолки. Мы подозреваемых и пленных не расстреливаем. Не наши методы… Пусть погоня не удалась, и Конструктор сегодня сбежал. Но это для него лишь отсрочка… Считай, что ты дал фору слабому игроку. Пожертвовал пешку, чтобы выиграть партию… Я думаю, нам даже лучше. Потому что удрать клиент может только в одно место – к своим дружкам сектантам. И пока он путает следы, мы спокойно организуем охоту, которая накроет весь гадюшник скопом…

Кулаки медленно разжались. Широкие ладони огладили дубовую поверхность стола, потом мужчина неторопливо достал из бездонных ящиков мягкую тряпку, расстелил ее и положил поверх дробовик. Раскладывая рядом масленку, набор отверток и ершик для чистки оружия, палач кивнул и проворчал:

– Действительно. Давай возьмем их всех разом, чтобы не болтаться потом по чащобам. Всех. Разом… И так, чтобы никто не смог больше сбежать. Ни-ког-да…