Книга: Всадник рассвета
Назад: Глава восьмая ОБЛАКА ОЛИМПА
Дальше: Глава десятая БОГИ И ГЕРОИ

Глава девятая
ПОЙДИ ТУДА, НЕ ЗНАЮ КУДА

Итак, я шел, чтобы предстать пред очами древнегреческого громовержца. Возглавляла нашу маленькую процессию Афина. За ней вышагивал я, замыкал шествие Геракл. Мой бравый побратим был молчалив и мрачен, скорее всего, ему не слишком улыбалось предстоящее свидание со своим непредсказуемым папашей.
Едва мы стали подниматься по мраморным ступеням дворца-храма, нам стали попадаться на пути красивые полуобнаженные девушки. Да, кажется, на Олимпе царили куда более свободные нравы, чем в пуританском Ирийском саду. Кивком здороваясь с Гераклом, девицы провожали меня долгими изучающими взглядами.
— Кто это такие? — обернувшись, спросил я Геракла. — Наложницы Зевса?
— Это нимфы! — ответил он мне. — Обычно Зевс не допускает их до Олимпа, но сейчас, видимо, он их для чего-то призвал к себе.
Теперь уже и я с интересом поглядывал на стайки нимф. Ведь это же те самые знаменитые вакханки, о которых я слышал когда-то столько невероятных легенд!
Затем мы вошли во дворец. На входе нас встретили стражницы Олимпа, дочери Зевса и богини Фемиды: Эвномия, Дике и Ирена. Как успел мне шепнуть Геракл, юные охранительницы отвечали за благозаконие, справедливость и мир. Девушки приветствовали Геракла радостными улыбками. Прибытию первого героя они были явно рады. Я тоже попытался улыбнуться прекрасным стражницам, но они не удостоили меня даже взглядом.
В тронном зале было весьма шумно. Вдоль стен толпились боги. Наиболее известные держались ближе к трону громовержца. Остальные располагались поодаль. Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: греческие божества в своей массе куда как симпатичнее своих северных сородичей. По крайней мере, среди них не было человекозверей и прочих страшилищ. Все они являли собой достаточно красивых женщин и мужественных мужчин. Но внешность внешностью, а что представляют собой олимпийцы на самом деле, в самое ближайшее время мне предстояло узнать.
Едва я появился в зале, как шум и гам мгновенно стихли и все взоры устремились на меня.
Сам Зевс, как и положено верховному божеству, важно восседал на высоком золотом троне. Был он весьма здоров, хотя и несколько грузен, с копной седых волос на голове и окладистой седой бородой. На тело громовержца был небрежно накинут белый хитон. В руках он держал сверкающий камнями посох. По сравнению с патриархальным стариком Сварогом Зевс выглядел аристократом. Однако особой симпатии громовержец у меня не вызвал. Было во всем его обличье что-то пугающе злое.
“Нелегко, видать, живется бедолагам грекам с этаким батькой!” — подумалось мне, когда я разглядывал насупленного Зевса.
— Подойди к трону, Посланник, и поклонись главнейшему из богов Вселенной! — полушепотом приказала мне Афина.
Исполнив указание Афины, я подошел к восседающему на троне Зевсу.
— Приветствую тебя, славнейший из бессмертных! — сказал я и так, чтобы это не показалось подобострастным, склонил голову.
— Кто ты такой? — прогрохотал сверху громовержец. Голос у него был что ни на есть самый командный. Не бог, а командир гренадерского полка!
— Я Посланник Неба! Я Открывающий Путь. Я бог Священного Меча!
— Посланник Неба? — удивился Зевс, словно не знал, кто я такой, и густые брови его приподнялись. — О тебе говорят уже многие века, но я представлял тебя совсем иным.
— Каким же? — поинтересовался я.
— Не таким ничтожным! — пророкотал Зевс с высоты трона и внезапно расхохотался.
Похоже, он обладал весьма оригинальным чувством юмора. Эхо хохота громовержца гулко отдалось в вышине зала. Вторя верховному, угодливо захохотали и захихикали остальные боги. Непроницаемо мрачным остался лишь один, стоявший подле Зевса. То был бог смерти и подземелья Аид, которому смеяться не полагалось. Явно издевательское отношение олимпийцев меня сильно покоробило. С момента начала моей посланнической миссии никто и нигде столь хамски ко мне еще не относился. Терпеть хамство я не был намерен, а потому решил в долгу не остаться.
— Зачастую бывает так, что мал золотник, да дорог, а велика фигура, да дура! — подождав, пока стихнет веселье, огласил я во всеуслышание общеизвестную сентенцию, сделав при этом ударение на последней фразе.
Ответом мне было напряженное молчание. Боги размышляли над сказанным и оценивали меру моей наглости. Несколько оторопело молчал и Зевс, видимо не привыкший к такому обращению. Лишь хмыкнула себе под нос стоявшая рядом со мной Афина. Богиня мудрости по достоинству оценила афоризм,
— Покажи знак избранника Высших Небес! — потребовал Зевс.
Зал всколыхнулся. Я привычно запустил руку под кольчугу и тельняшку.
— Вот мой знак! — сказал я, вытащив свой крест. — Любуйтесь, сколь душе угодно!
Родовой крест сразу же стал обжигающе горячим.
— Это он! Это он! — пронеслось по залу.
Все боги, включая даже Посейдона с Аидом, склонили головы. И хотя я понимал, что они склонили головы не предо мной, а перед посланием неких высших сил, мне было все равно очень приятно, ибо в этот момент я чувствовал себя выше их всех. Возникла долгая и томительная пауза.
— Хорошо! — величаво кивнул мне после некоторого молчания громовержец. — Пусть ты Посланец Неба, но тогда объясни, с какой целью ты к нам послан и какой путь ты намерен отворить?
Вопрос был весьма логичным, но если бы я знал ответ! Однако молчать было нельзя, надо было немедленно что-то отвечать. Приняв по возможности гордый и независимый вид, я сказал:
— Я послан верховными силами Неба, чтобы восстановить порядок среди богов земли и разделить их сферы деятельности! Сейчас же я пришел к тебе, чтобы примирить тебя с богами северных лесов.
— Выходит, ты пришел, чтобы укоротить мне руки! — угрожающе рыкнул сверху Зевс. — Ты уже уничтожил одну из моих фаланг и победил моего любимого сына! Что еще можно от тебя ожидать?
— Я послан восстановить порядок, а не укорачивать чьи-то руки! — ответил я громовержцу с предельной твердостью.
Зевс снова задумался. Было очевидно, что он не знает, как себя вести со мной, к тому же в присутствии всего своего пантеона.
— Покажи мне теперь свой Меч! — грозно сказал Зевс.
Я тут же вытащил из ножен Кладенец, и он радостно засверкал ярким голубым светом, бросая блики по стенам зала.
— Это он! Это он! — донеслось до меня со всех сторон.
— Может, уже хватит доказательств? — обратился я к восседающему на троне верховнику.
Тот молча кивнул.
Я оглянулся. Боги и богини едва ли не со слезами на глазах смотрели на Кладенец.
— Да, это Священный Меч! — пророкотал Зевс. — Он был в моих руках во время великой битвы с титанами, но рок лишил меня обладания им! Что ж, обладать Мечом может на самом деле лишь достойнейший из достойных! Но пора подумать и об отдыхе. Ступай и отдыхай, Посланник. Завтра я снова призову тебя к себе! Все свободны! Пусть со мной останется лишь Геракл!
Я вышел на крыльцо дворца в толпе богов. Посматривая на меня настороженно, они в то же время всем своим видом демонстрировали свое уважение к обладателю Священного Меча.
Вот подошли ко мне две седовласые, но все еще красивые и статные богини: богиня брака и рожениц, супруга Зевса Гера и богиня земли Гея. Они попросили еще раз показать им Меч и долго смотрели на него, думая о чем-то своем. Затем Гера подняла глаза на меня:
— Все, что происходит сейчас, очень и очень странно. Ты властитель Меча, но ты не бог! Ты Посланник, но ты не бессмертен! Все очень и очень странно. Ты пришел к нам с недобрыми намерениями, но как хозяину Меча мы не можем причинить тебе зла! Может быть, на самом деле что-то сдвинулось высоко в небесах, о чем мы еще ничего не знаем? Даже Зевс ведет себя с тобой тоже крайне странно!
— Полно тебе, Гера! — взяла подругу за руку богиня Гея. — Пойдем отсюда! Разве ты не помнишь, что Меч появляется только тогда, когда начинается очередная война богов! Так было в дни борьбы с древним Ураном, так было и в дни битвы с титанами Кроноса! Так будет и ныне!
Гера недобро глянула на меня.
— Будь ты проклят, Посланник! — вдруг изрекла она ни с того ни с сего.
Вот те на! И слова не сказал, а тебя уже и прокляли! Оставлять без ответа такое хамство просто невозможно!
— Будь и ты проклята, законница Гера! — в тон ей ответил я, а для придания большего веса своим словам еще и сплюнул.
Каюсь, мое поведение с дамой было далеко не джентльменское, но уж очень Гера меня обидела.
Ничего не ответив мне, супруга громовержца гордо вскинула голову, повернулась и ушла. Гея лишь вздохнула:
— Когда же наконец воцарится мир под нашими небесами!
— Но ведь я пришел к вам именно с ветвью мира, что же вы не берете ее? — попытался я вызвать Гею на откровение.
— Время покажет, кто с чем пришел! — сказала она мне дипломатично и удалилась вслед за Герой.
Я остался один, мне было над чем подумать. Ясно, что и олимпийцы, как и сварожичи, всего лишь вторичные божества, не ведающие, что делается на высших небесах. Олимпийцы явно опасаются Меча и меня, как его владетеля, но по каким-то неведомым мне причинам не могут причинить мне никакого зла. В лице супруги Зевса я получил злейшего врага. Да, впрочем, иначе и не могло быть, ведь я был побратимом Геракла, а Гера, как известно, всегда отчаянно ненавидела первого из героев, так как он был рожден смертной женщиной от ее супруга. Что ж, один враг на Олимпе у меня уже есть. Теперь следовало бы поискать и друзей. Я вспомнил тайный пароль крылатого пса Симаргла и отправился на поиски тайного резидента северных богов.
Аполлона я нашел на живописной поляне. Бог музыкантов и пастухов величаво возлежал на траве и заунывно играл на видавшей виды кифаре, одновременно что-то подвывая. Глаза его были закрыты в творческой истоме. Подойдя, я попробовал было уловить какую-либо мелодию, но так ничего и не понял. Что и говорить, музыка и музыкальные вкусы этой эпохи, видимо, весьма и весьма различались с моими.
Имея некоторую информацию от волхвов относительно привычек и нрава самого музыкального из олимпийцев, я решил не прерывать его занятий. Присев рядом, стал терпеливо ждать. Судя по всему, Аполлону ближе всего была бардовская манера исполнения. Высоких нот он не брал, да и с рифмой у него тоже были проблемы. Сочинял он, видимо, как чукча: что вижу, о том и пою. Пока я размышлял таким образом, невдалеке мимо меня проковылял страхолюдный хромоногий дядька, направлявшийся к стоявшему на краю поляны покосившемуся сараю. Вскоре из трубы сарая повалил густой дым, а до слуха донеслись энергичные удары железа о железо. Проковылявшим был бог огня и кузнечного дела Гефест.
Звуки ударов достигли и ушей Аполлона. Он недовольно открыл глаза.
— Проклятый кузнец! — сказал, поморщась. — Вместо того чтобы стучать молотком о наковальню, присмотрел бы лучше за своей непутевой женой! Афродита сейчас наверняка уже с кем-то ставит ему развесистые рога!
Отложив в сторону кифару, Аполлон пристально поглядел на меня:
— Ну а что около меня делаешь ты, Посланник?
— Я просто шел мимо и, услыша твою божественную игру, не смог удержаться от того, чтобы ее не послушать! — нагло соврал я олимпийскому музыканту без тени смущения. — Как жаль, что Гефест помешал дослушать твое пение до конца!
— Тебе и вправду понравилось? — радостно спросил Аполлон.
Похоже, вниманием соседей по олимпийской деревне он избалован не был.
— Еще бы! — продолжил я свое словоблудие. — За все века моих странствий ни в одной из земель я не слышал ничего подобного! Ты не просто поешь как бог! Ты поешь как бог богов!
— Это так и есть! — сразу приосанившись, величаво кивнул мне Аполлон, и длинные русые кудри рассыпались по его плечам. — В мире нет такого второго певца и музыканта, как я, и горе тому, кто дерзнет оспаривать у меня поэтическое превосходство!
Аполлона явно понесло не в ту степь, я решил вернуть его к делам более прозаичным, к тем, ради которых я, собственно, к нему и пришел. Сейчас посмотрим, как ты отреагируешь на мой пароль.
— Я полностью согласен с тобой, ведь у меня неплохой слух. Помимо всего прочего, я могу еще отличить сокола от цапли, если вдруг подует северный ветер!
Итак, пароль был произнесен и, ожидая ответной реакции на него, я буквально впился глазами в своего собеседника. Услыша мои слова, Аполлон прервался на полуслове и некоторое время изумленно смотрел на меня. Мы сидели молча, по-новому оглядывая один другого. Затем пастуший бог тревожно осмотрелся по сторонам. Я вслед за ним проделал то же самое, помня многочисленные предостережения Симаргла. На поляне было пусто. Лишь из кузницы доносились звенящие удары Гефестова молота.
— Ты, Посланник, произнес петушиное слово, которое мы с сестрой ждали тысячу лет! Это значит, что дух предков велит мне оказать тебе всяческую помощь! Я помню свой давний обет и исполню его! Я не забыл своей далекой родины! Спрашивай, что тебе надо?
В одно мгновение из изнеженного сибарита Аполлон превратился в практичного реалиста. Даже взгляд его стал каким-то другим, более жестким, но в то же время и более человечным. Таким Аполлон нравился мне гораздо больше.
— Посоветуй, что мне ожидать от Зевса и что мне следует делать? — спросил я его.
— Делать тебе сейчас особенно нечего! — ответил мне бог пастухов. — Жди завтрашней встречи с громовержцем. Скорее всего Зевс пошлет тебя совершить какой-нибудь подвиг, а после того, как ты его совершишь, начнет вести переговоры.
— Что это будет за подвиг? — задал я еще один вопрос.
— Этого пока не знает никто! — пожал плечами Аполлон. — Но будь уверен, что Зевс и его старая наушница Гера придумают для тебя отменную пакость! Впрочем, и я, и моя сестра Артемида постараемся тебе помочь чем только сможем! А пока тебе лучше оставить меня одного. Не надо, чтобы нас долго видели вместе!
— Хорошо! — кивнул я Аполлону. — Спасибо за информацию. Прощай!
— Увидимся завтра! — кивнул мне в ответ патриарх бардовской песни.
Отойдя достаточно далеко, я оглянулся. Аполлон неподвижно сидел на траве и пристально смотрел мне вслед. Рядом с ним лежала забытая кифара.
Спать я отправился к Горынычу и Всегдру. Оба приветствовали меня восторженно, хотя каждый по-своему. Всегдр бросился обниматься, а звероящер на радостях пустил вверх три мощных фонтана огня. Как оказалось, они уже начали переживать из-за моего долгого отсутствия.
За то время, пока меня не было, расторопный Всегдр достал нам кое-что на ужин. Этим “кое-что” оказались излюбленные лакомства олимпийских богов: амброзия и нектар. Что касается амброзии, то, несмотря на ее явно высокую калорийность, она оказалась довольно безвкусной аморфной и тягучей массой, чем-то похожей на раскисший пудинг. Нектар был намного приятней, но, на мой взгляд, все же слишком сладок, что не помешало Всегдру упиться им досыта. У Горыныча после амброзии началась икота, причем икали без остановки все три головы. Пришлось Всегдру бегать за водой и отпаивать нашего бедолагу.
Придя в себя, средняя голова изрекла:
— Да, трудно быть богом!
— Ого, — порадовался я за нашего звероящера. — Мы уже становимся философами!
Эта мысль внезапно породила у меня новую:
— Слушай, Горыныч! Давай назовем каждую из твоих голов своим собственным именем!
— А как же быть с моим старым? — насторожился Змей. — Я к нему уже так привык!
— Старое общее имя пусть остается! — подумав, сказал я. — А новые будут у тебя для каждой головы в отдельности. Неужели тебе приятно, когда все твои головы обращаются друг к другу словами: “Эй ты, левая!”, или: “Эй ты, правая!” Насколько будет лучше, когда все они получат свои собственные имена!
— Мы согласны! — разом закричали все три головы. — Назови нас, только чтоб имена были красивые!
— Не боись! Придумаю, пальчики оближете!
Настоящее местопребывание и философические высказывания Горыныча навели меня на крамольную мысль.
— Я придумал! — решительно заявил я. — Отныне левую голову будут звать Демокрит, среднюю — Платон, а правую — Сократ!
Средняя и правая удовлетворенно закивали. Новые имена им понравились. Левая же почему-то начала артачиться:
— Что это за Демокрит еще такой для меня выискался? Не желаю так зваться! Нелюбо мне такое прозвище! Нет ли у тебя для меня чего получше?
— Если не хочешь быть Демокритом, то можешь стать Софоклом, Эпикуром, Пифагором или на худой конец Архимедом! — предоставил я ей самый широкий и весьма достойный выбор.
Худой конец левой голове тоже не понравился, и она решила отныне зваться Пифагором. На том и порешили.
Уже перед самым сном Платон начал ни с того ни с сего нести какую-то несусветную чушь про неведомый остров, поглощенный океаном, где жили самые совершенные в мире звероящеры. Платон столь энергично живописал свой таинственный остров, что мне пришлось его одернуть.
— Платон, ты мне друг, но истина дороже! — сказал я ему. — Заткни свою пасть, пожалуйста!
— Что верно, то верно, Платон, истина дороже всего! — решительно поддержал меня в этом явно философском вопросе Сократ.
Новоиспеченный Пифагор в нашей перепалке не участвовал. Он задумчиво чертил когтем лапы на земле корявые треугольники.
Над Олимпом взошла ночь, и, глядя на небо, я подумал, что звезды отсюда намного ближе, чем с земли.
* * *
Утром я проснулся оттого, что мимо меня, обдав сильным жаром, с шумом и грохотом промчалась квадрига огненных лошадей, запряженная в золотую колесницу. То выехал на небо бог Солнца Гелиос. В золотом шлеме и ослепительном одеянии, с жутковато горящими глазами, он помчался вверх по облакам, приведя с собою новый день.
Наскоро ополоснув лицо водой, проглотив кусок безвкусной амброзии и выпив ковш приторного нектара, я отправился во дворец Зевса выяснять наши дальнейшие отношения. Впереди, судя по предостережениям Аполлона, меня ждало не самое легкое из испытаний.
На сей раз у входа в небесный дворец уже не было никаких нимф. Вместо них я увидел такое, от чего мурашки невольно поползли по моей спине, а лицо в одно мгновение покрыло липким потом. Перед самыми ступенями стояли три невообразимых чудовища. Каждое из них было в несколько раз выше и шире меня, имело с полсотни небольших, но явно хищных голов и никак не меньше сотни рук, в каждой из которых был зажат меч или увесистая дубина. Настоящие автоматы для убийства. Напрягая память, я вспомнил, что это скорее всего печально известные гекатонхейры, сыновья Геи и Урана. Некогда Зевс определил их сторожить низвергнутых в тартарары титанов. То, что все трое сторуких столь экстренно были призваны на Олимп, наводило меня на невеселые размышления. Выходило, что перевес здесь пока одерживает партия войны. Но делать было нечего и я, набравшись мужества, двинулся между сторуких к лестнице. Проходя мимо страшилищ, я все же не удержался и, сделав беззаботное лицо, крикнул им:
— Приветствую вас, достойные сторожа Котт, Бриарей и Гиес!
— Откуда ты знаешь наши имена, Посланник? — рявкнуло разом полторы сотни голов.
— На то я и Посланник, чтобы знать о вас даже то, что и вы не знаете о себе! — озадачил я сторожевых монстров.
Кладенец, шипя, извергал во все стороны снопы синих искр, явно горя желанием сразиться со сторукими. Успокаивая Меч, я нежно поглаживал его рукоятку. Внимая мне, Кладенец несколько поутих, но все равно время от времени внезапно подрагивал и тихонечко звенел.
В парадном зале опять были собраны все боги. Я пробежался взглядом по стоявшим. Вот хромоногий Гефест, а рядом в короткой тунике, заколотой золотой фибулой, ветреная красавица, богиня любви Афродита. Вопреки моему ожиданию, первая красавица Олимпа никакого впечатления на меня не произвела. Может, потому, что мне никогда не нравились крашеные блондинки. Стоявшая далее Афина на правах старой знакомой едва заметно кивнула мне головой, увенчанной внушительным шлемом. Вот Аполлон и красивая женщина в короткой тунике с луком за плечами. Это, судя по всему, его сестра, богиня охоты и целомудрия Артемида. Я демонстративно равнодушно прошел мимо брата с сестрой, ни единым движением не показав свое знакомство с Аполлоном. Стоявшая далее богиня Гея тоже приветливо мне кивнула, а Гера, наоборот, демонстративно отвернулась.
Рядом с троном громовержца стояли трое. Первый с длинными сине-зелеными волосами и такой же длинной бородой, сжимающий в руке трезубец. Это бог морей синекудрый Посейдон. Насколько я знал, Посейдон не жил на Олимпе, а имел свой собственный дворец на дне моря. Значит, и он был вызван сегодня Зевсом на свет!
Второй не менее могучий, но куда более мрачный бог сжимал в руке двузубец. Это один из братьев Зевса владыка подземного мира и царства мертвых Аид. У ног Аида лежал здоровенный черный пес Цербер, скаливший на меня огромные желтые клыки. Чуть в сторонке стоял еще один бог. Он был по самые глаза закован в доспехи. Я почувствовал на себе его тяжелый и злобный взгляд. Это был бог коварной и вероломной войны Арес. Его, насколько мне известно, Зевс никогда не жаловал, так как тот был зачат Герой без участия громовержца, якобы от прикосновения к какому-то цветку. Его присутствие здесь тоже говорило о необычности предстоящего разговора. За спинами этих богов теснились и многие иные, но разглядывать их времени и желания у меня уже не было. Я еще раз окинул взором зал. Геракла нигде не видно. Это открытие меня не порадовало.
В этот момент сверху раздался мощный бас Зевса:
— Твоего дружка Геракла уже нет на Олимпе! Еще вчера я отослал его почистить Авгиевы конюшни! Это достойное наказание тому, кто проиграл поединок с равным себе, а затем без моего ведома привел его в мой дом!
Итак, я лишился своего верного побратима и остался теперь совсем один против сонма явно не симпатизирующих мне олимпийцев. В душе я, правда, все же немного надеялся на помощь Аполлона. Но по-настоящему рассчитывать и надеяться надо было только на себя. “Ну что, морская гвардия! — сказал я сам себе. — Вперед! Где наша не пропадала!”
— Я подумал, как мне быть с тобой, и решил, прежде чем вести с тобой переговоры, посмотреть, насколько ты силен и храбр! — начал свою речь Зевс.
Я ответил так:
— Я уничтожил твою фалангу. Я победил в поединке Геракла! Неужели этого мало, чтобы удостовериться в том, что я истинный Посланник? Если и этого мало, то взгляни на мой знак и на мой Меч!
Не давая опомниться своему собеседнику, я разорвал ворот своей рубахи и вновь продемонстрировал свой посланнический знак. Одновременно я выхватил из ножен свой Меч, и верный Кладенец осыпал искрами мраморный пол.
— Все ясно, и я тебе, в общем-то, верю! — уже куда более миролюбиво произнес Зевс. — Но ситуация такова, что Олимп ныне в большой опасности и мы нуждаемся в героях!
— Но ведь боги куда сильнее героев? — не понял я логики громовержца.
— Неужели северный герой столь труслив, что не может лишний раз продемонстрировать нам свою храбрость? — съязвил негодяй Арес.
Я смерил его взглядом.
— Не буди лиха, пока оно тихо! — ответил я ему, чем поверг бога агрессии в немалое изумление.
— Итак, ты хочешь, чтобы мы исполнили твои требования о разделе божественных сфер и заключили вечный мир на небесах! — начал говорить о деле громовержец.
— Да! — отвечал я ему. — С этим я к вам и пришел!
— Хорошо! — кивнул мне Зевс. — Я не столь уж кровожаден, как обо мне говорят недруги, и готов принять от тебя ветвь мира, но при условии, что ты свершишь подвиг и избавишь нас от наших врагов. Готов ли ты к этому?
Я мельком бросил взгляд на Аполлона. Тот едва заметно кивнул.
— Согласен! — махнул я рукой. — Скажи, что я должен делать?
— Ты должен победить Тифона с Ехидной, а потом принести мне голову Медузы!
Тифон и Ехидна почему-то никаких эмоций у меня не вызвали. Может, потому, что я ничего о них раньше не слышал. Но Медуза? Медуза… Медуза… Я что-то смутно помнил о том, как кто-то из древних героев тащил ее за волосы. Кажется, это был Персей!
— А разве Персей еще не принес ее вам? — ничего лучшего не нашелся я спросить у Зевса.
Лицо громовержца мгновенно исказила гримаса гнева. Где-то вдалеке тут же прогрохотал гром, в небе сверкнул нервный росчерк молнии. Какое-то неясное движение произошло среди толпящихся богов. И тогда я услышал злобный хохот богини Геры. Почему и с какой радости вдруг начала хохотать супруга Зевса, я так и не понял, но верховный олимпиец топнул на не в меру развеселившуюся жену ногой, и та смолкла.
— Про Персея забудь и делай свое дело! — сказал мне Зевс, в голосе его я уловил неприкрытую неприязнь.
— Борьба с Медузой — дело весьма опасное и трудное! — сказал я.
— Не больше, чем с Тифоном! — покачала головой Афина и с сочувствием посмотрела на меня.
— Уж не испугался ли ты трудностей и опасностей? — ухмыльнулся Зевс.
— Нет! — в тон ответил я ему. — Но если я исполню твою волю, то и ты исполни мою!
— Это что же еще за воля у тебя такая? — пробасил сверху Зевс.
— Все очень просто! — развел я руками. — Я привожу в чувство Тифона с Ехидной, приношу тебе желанную голову, а ты клянешься мне перед всеми сейчас в том, что как только я вернусь, немедленно заключаешь вечный мир с северными богами!
— Не слишком ли много ты берешь на себя? — проворчал громовержец.
— Как раз столько, сколько и должен брать на себя Посланник Неба и бог Священного Меча!
— Хорошо! — кивнул после затянувшегося раздумья Зевс.
— Поклянись! — потребовал я.
По залу пронесся гул негодования. Мое обращение с верховным олимпийцем вызвало всеобщее осуждение. Но я уже закусил удила и на ропот собравшихся богов мне было теперь наплевать. Зевс, по-моему, был весьма обескуражен столь беспардонной манерой поведения. Подозвав к себе Посейдона и Аида, он о чем-то долго с ними шептался, а затем, вяло махнув рукой, сказал:
— Клянусь в верности своему слову всею данной мне властью и могуществом! Тем более что избавив богов всей земли от Тифона, ты истребишь источник всех смут и злодеяний!
— Пусть Небо будет свидетелем твоей клятвы! — кивнул я.
— Надеюсь, теперь ты доволен? — зло вопросил громовержец.
— Еще не совсем! — нагло заявил я в ответ. — Мне бы хотелось, чтобы никто из подчиненных тебе богов и смертных не противодействовал мне в моем деле!
Снова последовало долгое совещание громовержца с богами, из чего я сделал вывод, что таковой вариант борьбы со мной, видимо, на самом деле предусматривался.
— Пусть будет по-твоему! — опять махнул мне своею дланью верховный олимпиец, нашептавшись со своими родственниками.
— Пусть Небо будет свидетелем и этому! — невозмутимо провозгласил я.
— Кажется, теперь тебе пора и в путь! — вскинул свою поросшую водорослями бороду Посейдон.
— Еще один вопрос! — сказал я, подступая вплотную к трону.
— Говори!
— Почему ты привязываешь победу над своими врагами к заключению мира?
— Это долгая история! — недовольно буркнул Зевс. — Спроси потом кого-нибудь из олимпийцев, они тебе расскажут!
— Но как мне найти дорогу к Тифону и этой вашей Медузе? — спросил я.
— Тебе ее покажет Геракл! — услужливо подсказала мнеГера.
Зевс зло глянул на жену.
— Но без Геракла он никогда не найдет дороги! — не сдавалась Гера.
— Хорошо, пусть с ним идет и Геракл! — скривившись, сказал он, обращаясь к своей жене. — Но отныне я больше не желаю тебя видеть подле себя!
— А я и подавно! — гордо заявила богиня законности и семьи, величаво удаляясь.
Увы, семейные скандалы, оказывается, бывают не только у смертных!
Собравшиеся боги о чем-то вновь оживленно шептались и хихикали. Мне было как-то неуютно, ведь, сам того не желая, я стал свидетелем семейной разборки.
— Все свободны! — грохнул посохом о мраморный пол Зевс.
Кажется, на сегодня все. Кивнув громовержцу, я направился в выходу. Боги побрели за мной.
— А ты, Посланник, задержись! — велел мне вдруг громовержец.
Это выглядело как в известном фильме: “А вы, Штирлиц, останьтесь!”
Остановившись, я пропустил мимо себя выходящих. Первой важно прошествовала, даже не взглянув, изгнанница Гера. Аид, напротив, остановился и, изобразив на своей покойницкой физиономии самую омерзительную улыбку, приторным голосом осведомился, не желаю ли я посетить в скором времени подвластные ему владения. Его не менее отвратный здоровенный пес плотоядно косился на мое горло, явно прикидывая, как бы лучше его перегрызть. Это был не обаятельный симпатяга Симаргл! Да и сам Аид был куда более мерзок, чем сентиментальная спорщица Морена. К тому же от Аида невыносимо несло тошнотворно-сладким запахом мертвечины.
— Нет, — ответил я на приглашение бога потустороннего мира. — Я пока повременю с визитом. Знаешь, у меня и здесь очень много разных дел! И я уже обещал зайти в случае чего к Морене!
— Но ты помни, что и я всегда буду рад тебя встретить! — еще раз нервно улыбнулся Аид и удалился вместе со своей псиной.
Как мне показалось, упоминание Морены ему не понравилось. И среди богов была конкуренция!
— Ты не из мореходов случайно? — спросил, проходя мимо, Посейдон и покосился на мою тельняшку.
— Из них, папаша, из них!
Вместо ответа бог морей запустил руку под тунику и показал мне ворот тельника.
— Откуда? — только и мог вымолвить я.
— А у тебя?
— Мне положено!
— Ну а мне тем более! — гордо хмыкнул властитель океана. — Бывай, флотский, еще повидаемся!
Подошел, громыхая доспехами, бог захватнических войн Арес.
— Тебе-то от меня чего надо? — осведомился я у него не слишком вежливо.
— Я оскорблен твоим поведением с отцом богов и хочу драться с тобой в честном поединке, но чтоб ты был без своего Меча!
Слова о честном поединке в устах самого беспардонного агрессора античности звучали смехотворно. Дуэль с коварнейшим из коварных!
— Так ты мне прикажешь драться против тебя палкой? — покачал я головой.
— Не хочешь по чести! — сразу же приосанился Арес. — Тогда жди от меня скорого удара!
— И конечно же в спину! — прервал я его. — Ведь лицом к лицу ты нападать не посмеешь!
— Ты можешь болтать, что тебе вздумается, но месть моя тебя все равно настигнет! — объявил мне Арес и важно удалился.
— Помни о своей клятве Зевсу! — крикнул я ему вдогонку, зная, что Арес вряд ли будет ее соблюдать.
Проходящий мимо меня Аполлон, не задерживаясь, шепнул:
— Сегодня вечером там же, на поляне!
Я едва заметно кивнул ему в ответ.
Когда мы с Зевсом наконец остались одни, его тон сразу же резко изменился. Теперь это был уже не громыхающий словами небожитель, а умудренный долгой жизнью старик с волевым лицом и умными, всепонимающими глазами.
— Нам есть о чем поговорить друг с другом наедине? — спросил он меня.
— Думаю, что да! — ответил я ему.
— Знаешь ли ты, кто тебя послал на Землю? Ответь только честно!
— Нет, — покачал я головой. — Не знаю!
— Я так и думал! Даже я знаю немногим больше твоего, только то, что ты послан высшими силами, неподвластными ни мне, ни любому другому из богов нашего круга!
— А есть и иные? — не удержался я от вопроса. Зевс посмотрел на меня с высоты своего трона, словно пытаясь прочесть на моем лице усмешку.
— Да, Посланник, есть и такие! — сказал он чуть погодя. — Есть еще высшие силы Добра и Зла. Мир слишком сложен даже для моего понимания, не говоря уже о вас, смертных!
— Какими же из них я послан?
— Я думаю, что силами Добра! — немного подумав, сказал Зевс. — Если бы ты был Гением Зла, то ты бы вел себя совершенно иначе. Однако существует и Гений Зла. Я не знаю, где он сейчас и что он делает, но он обязательно рано или поздно объявится и, думаю, тебе еще предстоит с ним встретиться!
— Что ж, — положил я руку на рукоять Кладенца. — К этой встрече я всегда готов. Но ответь мне на один вопрос и ты. Если вы не высшие силы, то кто тогда вы?
Зевс неопределенно хмыкнул и надолго замолк. Я переминался с ноги на ногу, несколько раз даже кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание Громовержца, но он оставался глух и слеп. Наконец Зевс вышел из ступора и взгляд его вновь обрел осмысленность.
— Мы, как ты понимаешь, боги! — изрек он. — Но мы не творцы Вселенной и не творцы Земли. Нас создали вы, люди!
— ?!
— Да, да. Люди своей верой создали нас. Чем больше в нас верят, тем сильнее мы становимся. Уменьшается вера, и мы слабеем, а исчезнет — мы умрем. А потому мы всеми силами должны бороться за свое бессмертие. У нас просто нет иного выхода. Мы заставляем поклоняться себе, строить храмы в свою честь, поощряем и караем. Враждуем с себе подобными, борясь за верующих, ибо чем их будет больше, тем сильней будем и мы. Все мы мечтаем, чтобы когда-нибудь подчинить себе весь мир, ведь только завоевавший мир станет сверхмогучим и по-настоящему бессмертным!
— Но ведь это невозможно! — пораженный откровением Зевса, воскликнул я. — Мир слишком велик, чтобы его мог завоевать кто-то один!
— Да, это так, — величаво кивнул громовержец. — К сожалению, эту простую истину я понял только сейчас, с твоим прибытием. Видимо, в будущем всем нам надо будет договориться со всеми богами и по совести поделить между собой мир и людей. Иного выхода нет. Но первым я сделать столь рискованный шаг не могу. Меня просто сочтут слабым.
— Такой шаг готов сделать я!
Зевс снова надолго замолк, лишь теребил свою роскошную бороду.
— Давай, Посланник, вернемся к нашему разговору после твоего возвращения! — сказал он мне чуть погодя.
— Если я сумею вернуться!
— А ты постарайся, Посланник! Мне бы хотелось, чтобы ты остался живым!
— Честно говоря, мне тоже!
На том мы и расстались. От Зевса я направился к кузнецу. Хромоногий Гефест пригласил меня к себе в кузницу похвастать своими поделками. Пока я любовался искусной работой мастера, его любвеобильная жена Афродита, стоя рядом и нисколько не стесняясь мужа, откровенно строила мне глазки. Честно говоря, я ожидал увидеть в богине любви нечто возвышенное, а увидел весьма легкомысленную и глуповатую мадемуазель. Куда ей было до той же степной гордячки Агни, не говоря уже о Ладе! Впрочем, может быть, я оценивал Афродиту слишком критически, понимание любви у древних греков несколько расходилось с моими представлениями об этом предмете.
Едва стало смеркаться, я сразу же поспешил на встречу, с Аполлоном. На поляне пастуший бог ждал меня вместе со своей сестрой Артемидой.
— Садись рядом! — велели они мне. — Времени у нас мало, а поговорить надо о многом! Прежде всего учти, Посланник, что Тифон могуществен и силен, коварен и вероломен! Тифон давно вносит разлад в жизнь Олимпа и натравляет нас на другие божественные кланы. Именно Тифон, а не Зевс хочет подчинить себе весь мир, хотя и не имеет для этого ни мудрости, ни человеческой любви. Божественным провидением он не обладает, зато великий мастер убийств и казней. Сам громовержец, зная его вероломство, опасается сразиться с ним в открытом бою, а потому и предоставил тебе эту сомнительную честь. К счастью, с тобой пойдет Геракл, а он с этой безумной семейкой дело уже имел! Хотя все равно вам придется нелегко. В борьбе с Тифоном нельзя пренебрегать ничем. Здесь будет хорошо любое средство, ибо он тоже стеснять себя ни в чем не будет. Более подробно об этом исчадье ужаса расскажет Геракл.
Медуза тоже очень сильный и опасный враг. До настоящего времени ее никто и никогда не мог победить. Не так давно у нас на Олимпе стало известно, что Медуза вместе со своими сестрами желает договориться с Тифоном о переделе мира. Сама она хочет владеть северными землями, а Тифону с Ехидной оставить южные, но Тифон жаждет сам быть во главе всего. Пока они выступают как союзники, хотя при случае и готовы уничтожить друг друга.
Медуза обладает убийственным взглядом, от которого обращаются в камень не только смертные, но и боги. Вот почему Зевс не рискует сам воевать с ней, но при этом желает иметь Медузу при себе. Ты увидишь не один каменный столб по пути к ней. По сути дела, ты послан на верную смерть, сделано это совсем не случайно. Если тебе удастся одолеть Тифона, то уж совсем сомнительно, чтобы ты смог уничтожить семейство горгон. Медузу Зевс не трогал уже несколько тысячелетий, думая, что с ее помощью сможет погубить Тифона, но просчитался и теперь эту сомнительную честь предложил тебе. Однако, по правде говоря, уничтожение семейств Тифона и горгон единственный шанс положить начало миру среди богов. Не будет этих вечных возмутителей спокойствия — реже станут и распри. Но и это не все! Сегодня, сам того не желая, ты настроил против себя почти всех богов и ждать помощи от них уже не сможешь.
— Я на это и не рассчитывал!
— Твой единственный сильный ход сегодня — это клятва в том, что никто из окружения Зевса не должен тебе вредить, хотя я не уверен, что эта клятва будет всеми исполнена. Например, слуга Аида Цербер является сыном Тифона, и я не дам и медной монеты за то, что он не предупредит своего папашу о вашем походе! Всем известно, что через Аида Цербер давно извещает своих родителей обо всем, что творится на Олимпе!
— Но я же смогу спросить с Зевса за это фактическое пособничество нашему общему врагу?
— Разумеется, сможешь, но для этого тебе надо будет победить Тифона и Медузу и вернуться с головой последней обратно, а это почти невозможно! Что касается Цербера, то громовержец себя подобными мелочами не утруждает!
— О возможном и невозможном мы с тобой поговорим потом. Пока же расскажи, как мне драться с будущими противниками?
— Что касается Тифона, то на этот счет я тебе уже сказал все возможное. Остальное зависит лишь от тебя самого!
— Ну а Медуза? Как же я смогу победить, когда я не могу на нее даже посмотреть? — спросил я нетерпеливо.
— В этом-то и весь вопрос! — вздохнул Аполлон.
— Зачем меня к ней посылают, когда я не имею и шанса ее одолеть? — поинтересовался я.
— Как зачем? — удивился бог пастухов и музыкантов. — Все очень просто: тебя хотят использовать! Если ты победишь, то сделаешь благое для всех дело! Если нет, то потеря не велика, ибо ты не олимпиец, а представитель чужого клана, на который обрушится весь гнев твоих противников. Что касается Зевса, то он останется в выигрыше в любом случае!
— Неплохо придумано! — невольно восхитился я.
— Не то слово! — усмехнулся Аполлон. — Придумано гениально!
— Но для чего тогда со мной посылают Геракла?
— Гера рассчитывает убить его заодно с тобой! — прояснила мне ситуацию Артемида.
— Вот стерва! — невольно вырвалось у меня.
— Еще какая! — Эти слова Артемида произнесла с той ненавистью, какая может быть только у женщины по отношению к другой женщине.
— Ближе к делу! — прервал ее Аполлон. — Нам надо продумать твои действия! Прежде всего тебе, Посланник, следует сходить к Гефесту и попросить у него зеркальный щит.
— Для чего он мне?
— Глядя в него, при определенной тренировке ты сможешь сражаться с Медузой, не глядя на нее! — усмехнулся Аполлон.
Черт возьми! Я был готов преклонить колени перед Штирлицем северных лесов, и правда ведь говорят, что все гениальное просто!
— Спасибо за совет! — поблагодарил я Аполлона. — Что еще?
— Опасайся Ареса, он злопамятен. Как мне кажется, он тоже каким-то образом связан с Тифоном. Старайся не иметь дела с Гермесом, как бы он ни льстил тебе, не связывайся с Андромедой! — подала голос Артемида.
— Насчет Ареса мне все ясно, но почему я должен остерегаться остальных?
— Гермес — покровитель обманщиков и воров. А Андромеда такая же стерва, как и Гера, к тому же она озабочена проблемой женихов и постарается околдовать тебя. Андромеда же дружна с Афродитой, а потому, как и та, более всего на свете любит переманивать чужих женихов, — назидательно пояснила мне Артемида.
— Да у меня уже есть невеста и я ее очень люблю!
— Кто же она? — В вопросе Артемиды прозвучало чисто женское любопытство.
— Богиня весны Лада!
— Ого! — разом удивились брат и сестра. — Если ты жених Лады, то это значит, что ты вскоре можешь стать нашим родственником!
— Тогда я рад приветствовать свою будущую родню! — рассмеялся я.
— Мы тоже! — закивали мне, улыбаясь, Аполлон с Артемидой.
— Но какое отношение ко всему этому делу имеет Персей? — поинтересовался я, вспомнив о странной реакции Зевса на мое упоминание об этом греческом герое.
Брат с сестрой быстро переглянулись. Затем Артемида пояснила мне:
— Дело в том, что Персей такой же незаконный сын Зевса, как и Геракл, но от смертной женщины по имени Даная. Отсюда такая же ненависть к нему блюстительницы брачных уз Геры. Но, в отличие от Геракла, он совершенно никчемный и трусливый человек. Зевс почему-то сильно любит этого непутевого сына, хочет прославить его имя великими подвигами, которые Персей, разумеется, никогда не сможет совершить.
— Но какова моя роль во всей этой семейной истории?
— Все опять очень просто! — снисходительно покачал кшовой Аполлон. — Ты совершишь подвиги, но все, что ты сделаешь, сейчас же будет приписано Персею, а то и самому Зевсу. Ничего не поделаешь, но так принято не только у нас на Олимпе! Пройдет время, о тебе забудут, зато подвиги Персея и Зевса станут легендарными и дойдут до самых отдаленных потомков!
— Что же мне тогда делать?
— Совершить то, что тебе предложено! — развел руками Аполлон. — Насколько я понимаю, тебе сейчас важны не легенды, а конкретный результат!
— Все ясно! — кивнул я. — Будем трудиться за Персея!
— Это еще не все! — придержал меня за локоть Аполлон. — Первоначально предполагалось, что тебе дадут крылатые сандалии Гермеса и шлем-невидимку. Это весьма важные атрибуты для победы над будущими твоими врагами. С незапамятных времен они хранятся на Олимпе именно для того, кто дерзнет сразиться с Тифоном и Горгоной Медузой. С помощью сандалий ты должен был достигнуть мест, где живут эти семейства, а шлем мог бы помочь незаметно подойти к Медузе, не пав замертво под ее взглядом. Однако Гера и Арес уговорили Зевса не давать тебе ничего под предлогом, что всем этим ты можешь воспользоваться во зло Олимпа. Единственно, что могу тебе еще раз посоветовать, так это попросить нашего кузнеца Гефеста выковать тебе щит с зеркальной поверхностью, да обязательно прихвати с собой большой мешок для головы Медузы, иначе в какой-то момент не удержишься и все равно взглянешь на нее.
Воспользовавшись тем, что Артемида отошла куда-то в сторонку, Аполлон наклонился ко мне и быстро прошептал:
— Что касается россказней моей сестрицы относительно Гермеса и Андромеды, то этих двух бояться особо не стоит. Тут чисто женские обиды. С первым у моей сестрицы был не столь давно неудачный роман, а ко второй она вообще ревнует всех мужчин подряд. Ну, а насчет Ареса она совершенно права. Это самый отвратительный бог Олимпа, и я не удивлюсь, если он уже давным-давно затевает какую-нибудь пакость заодно с Тифоном. Бог агрессии не может остаться в стороне от такого соблазна!
— Вроде я у вас совсем недавно, но врагов у меня здесь достаточно: и Цербер, и Арес! — покачал я головой
— Но ведь есть и друзья, причем друзья надежные! — несколько обиженно передернула плечами вернувшаяся к нам Артемида.
На поводу она привела ослепительно белого коня с крыльями за спиной. Пофыркивая, конь недоверчиво косил на меня своим налитым кровью глазом.
— Что касается воздухоплавания, то в летающих сандалиях я не слишком нуждаюсь, ибо у меня есть верный друг Горыныч, летающий не хуже их. Ну, а отсутствие шлема-невидимки попробую возместить силой Священного Меча! — сказал я своим доброжелателям.
— Будем надеяться! — улыбнулись мне разом брат с сестрой.
— Мы хотели бы сделать тебе подарок! — добавил Аполлон. — Это мой любимый конь Пегас! Зная о тех трудностях, которые тебе предстоят, я хочу подарить его тебе. Пегас не любит много разговаривать, но он вынослив, обладает удивительным зрением и очень предан своему хозяину. Бери и владей им!
— Это тот самый Пегас, который является покровителем всех поэтов? — спросил я и положил свою руку на спину коню.
Тот вздрогнул и нервно ударил копытом в землю.
— Да, это именно тот самый Пегас! — рассмеялась Артемида. — Ты слишком много знаешь обо всем, Посланник, а это не всегда безопасно!
— Я давно устал чего-либо бояться! — пожал я плечами. — А за подарок спасибо! Надеюсь, что когда-нибудь сумею отплатить вам за добро добром!
— Исполнив свое предначертание, ты рассчитаешься со всеми помогавшими тебе сполна, а об остальном просто забудь!
— Теперь нам пора прощаться! — улыбнулась мне Артемида.
Богиня охоты подошла ко мне и, внезапно прильнув, нежно поцеловала в щеку.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы ты был разорван Тифоном или превратился в каменный столб! — сказала она. — Ты еще так нужен своему народу!
С Аполлоном мы обменялись крепкими рукопожатиями.
— Прощай! — сказали мне брат с сестрой.
— До встречи! Мы победим! — поднял я вверх сжатую в кулак руку.
Бог пастухов и богиня охоты повторили этот жест.
— Помни всегда, что и мы помним свою родину! Пусть крылья совы, которую держит Афина, тенью укроют тебя в минуту напасти и да поможет тебе мудрость всех богов!
— При чем здесь сова? — спросил я.
— А ни при чем! — рассмеялся Аполлон. — Просто так у нас принято желать удачи!
— Тогда спасибо! — в тон ему ответил я.
— Тогда пожалуйста! — помахали мне рукой брат с сестрой, уходя.
На том мы и расстались.
Направившись сразу же к Гефесту, я попросил его сделать мне зеркальный щит. Тот, вопреки моим тревогам, с радостью на это согласился.
— Я сейчас тружусь над новым щитом для Афины, — сказал он мне. — Но думаю, ей пока не к спеху. Заготовка у меня уже имеется. Осталось лишь отполировать поверхность!
Как мне показалось, бог кузнецов просто изголодался по настоящей интересной работе и был страшно рад моему заказу, а потому и обещал сделать все не позднее следующего утра.
Ночевал я, как и в прошлый раз, с Всегдром и Го-рынычем. Оба выглядели весьма утомленными и озабоченными.
— В чем дело? — поинтересовался я у них.
— Очень уж тут на ихнем Олимпе беспокойно! — ответил мне Всегдр. — Чем скорее уберемся, тем будет лучше!
— Ждать осталось уже недолго! — сказал я своим друзьям. — Завтра утром вылетаем!
— Куда? — спросили меня разом Пифагор, Платон и Сократ.
— На охоту за тифозными медузами! — ответил я лаконично.
— Медузы так медузы! — разочаровались головы. — Нам главное кости поразмять!
— Ну кости свои вы разомнете там неплохо! — успокоил я своего трехликого змееящера.
Утром следующего дня я отправился к Гефесту и тот торжественно вручил мне здоровенный бронзовый щит, отполированный до зеркального блеска.
— Ну как? — довольно поинтересовался бог кузнецов, вытирая свои черные руки о кожаный фартук.
— Это то что надо! — улыбнулся я ему благодарно. — Лучше тебя этого никто бы никогда не сделал!
Моя похвала пришлась Гефесту по душе, и он довольно расправил свою подпаленную бороду:
— Всегда рад помочь! Заходи, коль еще нужда будет!
— Обязательно воспользуюсь твоим приглашением, а за щит огромное спасибо! — сказал я ему на прощание. — Теперь вашей Медузе не поздоровится!
Спустя час Пегас уже доставил меня к нашему лагерю у подножия Олимпа. Там были все, включая Геракла и Иолая. Чуть позже прилетел и Горыныч с Всегдром.
Собрав своих спутников, я в общих чертах обрисовал задачу.
— Вот гадина! — покачал головой Геракл, когда я кончил говорить.
Я понял, что энергичное восклицание герой отнес к своей божественной мачехе, спровадившей не слишком любимого пасынка в весьма небезопасное путешествие.
Наш маленький отряд сразу же стал собираться в дорогу. Пегас все время держался подальше от здоровущего Горыныча, которого он, вне всяких сомнений, с непривычки побаивался. Уже перед отлетом я заметил, что всегда улыбчивый и добродушный Вакула выглядит слишком подавленно.
— Что с ним? — спросил я у Вышаты.
— Да тут у нас кое-какие неприятности были! — нехотя ответил он.
— Ну-ка, давай выкладывай! — велел я.
Из лаконичного рассказа воеводы следовало, что день назад лагерь посетила одна из олимпийских богинь, “девица безумной красы” (как возвышенно охарактеризовал ее Вышата). Эта девица вела себя довольно свободно и в первую же ночь успела завязать бурный роман с Вакулой. Когда же бравый витязь открыл поутру глаза, то рядом “безумной красы” уже не было. А потому теперь он и страдает от неразделенной любви. Кем была искусительница Вакулы, долго думать не приходилось. Мне еще раз стало искренне жаль трудягу Гефеста, столь необдуманно устроившего свою брачную жизнь. Что касается Вакулы, то пришлось не очень вежливо сказать, кем была его ночная гостья, и посоветовать как можно скорее выбросить ее из головы, потому как таких, как он, у богини любви тысячи и тысячи. Выслушав меня, Вакула молча кивнул и отошел. В глазах нашего витязя стояли слезы, каких я у него еще никогда не видел.
— Всем занять места согласно купленных билетов! — подал я команду. — Горыныч, выруливай на взлетную полосу!
— Чего нам куда-то выруливать, когда мы взлетаем с места! — не оценив юмора, обернулась ко мне голова Пифагор.
Несколько мощных взмахов крыльями, и Змей был уже в воздухе. Следом взлетел и я на Пегасе.
— Куда править? — поинтересовался молчаливый Пегас.
— Летим на закат солнца! Нам надо попасть во владения Тифона, а там и Горгоны неподалеку! — сориентировавшись по направлениям света, объявил генеральный курс наш штурман Геракл.
— На закат так на закат! — отозвались разом Пегас и Змей и, описав широкую дугу в воздухе, развернулись в нужном нам направлении.
Назад: Глава восьмая ОБЛАКА ОЛИМПА
Дальше: Глава десятая БОГИ И ГЕРОИ