Глава седьмая
Нежность

Возле подъезда обнаружилась шикарная тёмно-синяя иномарка с зарубежными номерами.

– GMC, – прочитав логотип на капоте, негромко пробормотал Сергей. – В том смысле, что «Джи Эм Си»…. И что это такое? Хм. Э-э-э…. Ага, вспомнил. Это такая малоизвестная (с моей точки зрения), американская компания, производящая автомобили…. А номера на машине – литовские. Или же латвийские. Из серии: – «Не велика разница…». Запомним – чисто на всякий случай…

Он зашёл в парадную, поднялся на третий этаж и удивлённо хмыкнул: возле дверей его квартиры, на стареньком потрёпанном половичке сидел, задумчиво щуря огромные изумрудно-зелёные глазища, большой чёрно-белый кот.

– Привет, Иннокентий, – вежливо поздоровался Сергей. – Каким ветром, дружище, тебя сюда занесло?

– Мяу-у, – откликнулся кот, мол: – «И тебе, идейный путник, доброго вечера…. Каким, спрашиваешь, ветром? Попутным, стало быть. Проходил тут мимо, дай, думаю, загляну к Войпелю в гости…».

– И правильно сделал, – отпирая входную дверь, одобрил Сергей. – Благородный и добронравный гость – радость для каждого хозяина. Для думающего и радушного хозяина, я имею в виду…. Может, поживёшь у меня?

– Мяу-у-у, – мол: – «Почему бы, собственно, и нет? Отказываться от такого галантного и любезного приглашения – грех. Особенно, если кормить будут…».

– Будут, конечно. Не вопрос. Причём, с удовольствием…. Только, извини, особых разносолов не обещаю. По крайней мере, прямо сейчас. Могу предложить на ужин следующее: форельку холодного копчения, тушёную лосятину и вялено-копчёную грудинку молодого северного оленя…. Ты, старина, что будешь?

– Мур-р-р, – зайдя на кухню, мечтательно муркнул Кешка: – «Обойдусь, пожалуй, без излишней экзотики. Это я тушёную лосятину имею в виду. А рыбку и грудинку давай. Сниму, так и быть, пробу…».

– Вот и замечательно…. Эти блюдечки – твои. Которое с парусным корабликом – под рыбу. А это – с бодрой пятнистой коровой – под мясные продукты, ясен пень. Под сметану же я тебе потом что-нибудь подходящее подберу.

– Мяу? – мол: – «Сметана? Это очень даже хорошо. Не откажусь, право слово…».

– Куплю-куплю, – улыбнувшись, заверил Сергей. – В обязательном порядке. Не сомневайся, Кеша.… А эта прозрачная пластиковая плошка – под воду. Наливаю…

Через пять минут котяра приступил к трапезе.

«Аккуратно, бродяга, ест», – одобрительно прокомментировал внутренний голос, слегка зацикленный на бытовой чистоплотности. – «По крайней мере, с чувством собственного достоинства и без излишней жадности. Да и кусочков-недоедков не разбрасывая по полу…. Странность странная, братец, наблюдается. Создаётся устойчивое впечатление, что мы с тобой прекрасно понимаем этого кота. Практически каждый его «мырк» и «мурк»…. Как такое может быть, а?».

– Не знаю, – усмехнулся Сергей. – Но, действительно, понимание присутствует. Однозначно и без всяческих сомнений…

– Мяу-у, – оторвавшись от поглощения оленьей грудинки, посоветовал Иннокентий, мол: – «Не парься, путник мнительный. Всё путём…». – А через пару секунд дополнил: – Мур-р-р?

– Ну, да, конечно. Как это я запамятовал? Надо же и кошачий «туалетный» вопрос решить. Сейчас всё устрою…

Он вышел на улицу и зашагал к перекрёстку Шипкинского и Будапештской.

«Чистоплотный какой, понимаешь», – похвалил справедливый внутренний голос. – «Это я про кота Иннокентия, ясный осенний вечерок…. А подозрительная машина с иностранными номерами так до сих пор и стоит у нашего подъезда. Не нравится мне она, честное и благородное слово. Почему – не нравится? Просто ощущения такие, что, согласись, немаловажно…. Братец, может, пивка выпьем? Ну, очень хочется. Очень-очень…. Свидание? Так потом можно будет мятную жевачку активно пожевать. Сразу, типа, две пластинки…. Нет? Решил поиграться в «хорошего и правильного мальчика»? Ладно, твои дела. Было бы, что называется, предложено…».

Он, перейдя дорогу, купил в ближайшем зоомагазине туалетный лоток, кошачий «наполнитель» и килограммовый пакет с сухим кормом «для крупных пожилых котов». С кормом – это вездесущий внутренний голос насоветовал, мол: – «Явно пожилой. Потому что мудрый. В том плане, что истинная мудрость, она, как всем хорошо известно, только с возрастом приходит…».

А в обычном продуктовом магазине Сергей приобрёл большую банку сметаны и три телячьи почки.

Купил, вернулся домой, определил сметану и почки в холодильник, а после этого поместил лоток, предварительно засыпав в него гранулированный «наполнитель», на полу ванной комнаты.

– Мяу, – пообещал Кешка, мол: – «Всё понял, путник. Чай, не тупее тупых. Не подгажу. В том плане, что буду гадить только в эту пластиковую штуковину…».

После этого Сергей занялся сборами, то бишь, подбором подходящей – для предстоящего свидания – одежды. Вернее, этим делом они занялись вдвоём. Сергей извлекал из шкафа вещи: рассматривал их, встряхивал и старательно разглаживал – за неимением утюга – ладонями. А кот, устроившись на широком подоконнике, давал дружеские советы:

– Мур-р-р, – мол: – «Драные джинсы, футболка под кожаной курткой и видавшие виды кроссовки? Нет, путник, не годится и не катит. Это, конечно, по молодёжному, но слегка, извини, по плебейски…». – Мяу-у, – мол: – «Чёрные брюки «со стрелками», светлая рубашечка, начищенные остроносые ботиночки и тёмное короткое пальтишко «а-ля матросский бушлат»? Нормальный такой вариант, без дешёвого выпендрёжа. Целиком и полностью одобряю. То, что старенький очкастый доктор прописал…». – Мр-р-р, – мол: – «Модный галстук «в полосочку»? Бред бредовый и горячечный. Вид у тебя в нём будет – официальный до стойкой тошноты. Словно бы собрался делать официальное предложение…». – Мяу-у-у, – мол: – «Ты, чудак законченный, и на это готов? Рановато, родной. В том плане, что рановато – до пошлого неприличия. Пообщайся, для начала, с барышней. То, да сё…. Опять же, у тебя и кольца в коробочке нет. Как можно делать официальное предложение руки и сердца – без симпатичного колечка? Никак, ясные сливки средней жирности…». – Мр-р-р-р, – мол: – «Так что, галстук отменяется. Отложи-ка его в сторону. И не спорь со мной, пожалуйста, модник хренов…».

Наконец, Сергей полностью собрался-экипировался.

«Что это наш разговорчивый усатый приятель замолчал?», – насторожился мнительный внутренний голос. – «Не «мырчит» больше, понимаешь. Не урчит и не муркает…. Где он, вообще? Ага, всё там же, на подоконнике. Только развернулся к нам с тобой пушистым хвостом и, позабыв о делах текущих, внимательно смотрит на «купчинский Коллизей». А теперь правую переднюю лапу поднял и плавно водит ей возле оконного стекла. Словно бы сигнализируя кому-то…. Ну, и пусть себе дальше медитирует. Не будем, пожалуй, отвлекать. У каждого из нас, как известно, свои причуды, странности и шустрые тараканы в голове. Уходим тихо. Практически по-английски…

Он, купив в цветочном магазине букет белых и жёлтых хризантем, закурил и неторопливо зашагал по Будапештской улице – к давнему заветному месту.

Что ещё за место такое? Так, ничего особенного, заброшенная баскетбольная площадка возле их «двести пятой» школы.

Тут такая история. Когда-то – очень-очень давно, ещё до приснопамятной горбачёвской Перестройки, – баскетбол в Советском Союзе был очень популярен. Как же иначе – после легендарной победы нашей баскетбольной сборной на Олимпийских играх 1972-го года в немецком Мюнхене, когда на последней секунде матча легендарный Александр Белов забросил американцам (после дальней передачи Ивана Едешко), победный мяч? Поэтому рядом с «двести пятой» школой – в семидесятых годах прошлого столетия – и возвели именно площадку для игры в баскетбол…. Но Время шло. Вернее, летело, бежало и даже – иногда – неслось вскачь. И вскоре (относительно, конечно), на смену баскетбольным героям былых лет пришли иные кумиры. В частности, футбольные. И, в конечном итоге, перед главным входом «двести пятой» школы оборудовали футбольное поле (уменьшенное по размерам, конечно), а про старенькую баскетбольную площадку постепенно и плотно забыли…. Ещё у этой площадки имелись две безусловно-положительные особенности. Для молодёжи – положительные, естественно. Во-первых, площадка располагалась «с угла» – относительно школы. Поэтому из школьных окон (если, понятное дело, из них не высовываться), мало что на ней и рассмотришь. Во-вторых, за баскетбольной площадкой рос – в несколько рядов – высокий и густой кустарник, отделявший её от «сетчатого» забора соседнего детского садика. А в этом самом кустарнике (кажется, боярышника), находилось несколько самодельных скамеек, словно бы изначально предназначенных для влюблённых парочек. Из серии: – «Располагайтесь и, не опасаясь посторонних нескромных глаз, целуйтесь-обнимайтесь всласть…».

Стемнело и похолодало. Вдоль Будапештской зажглись-загорелись светло-жёлтые уличные фонари.

«Как-то не особо людно сегодня», – отметил осторожный внутренний голос. – «К чему бы это, а? Впрочем, ничего странного – после массового убийства гопников и утопленного «наркотического» павильончика, я имею в виду. А по всему Купчино, наверняка, уже вовсю гуляют зловещие слухи о желтоглазых зубастых монстрах, обожающих разрывать мирных обывателей на составные части. Вот, народ и сторожится. Ничего хитрого…. Ох, братец, напрасно ты назначил нашей Оле встречу возле заброшенной баскетбольной площадки. Напрасно, ей-ей. Больно уж укромное и безлюдное место. Даже на помощь – ежели что – никого не дозовёшься, сколько не зови. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…. И вообще, надо было встретить девушку возле её подъезда. Да и выгулять от Души – по хорошо-освещённым улицам и проспектам. В здешнюю приличную кафешку, например, сводить. А ты, шалопай, даже номером Ольгиного мобильника не поинтересовался. Раздолбай легкомысленный и законченный. Учишь тебя, морду одноглазую, учишь. Всё без толку…».

Он перешёл на перекрёстке через улицу Димитрова и направился, лавируя между типовыми пятиэтажками, вглубь квартала: именно там – между Альпийским переулком и улицей Димитрова – и располагалась родная «двести пятая» школа.

Вокруг было очень тихо, безлюдно, прохладно и откровенно темновато. Под подошвами ботинок задумчиво шелестели-хрустели опавшие разноцветные листья, некоторые из которых были покрыты тоненьким слоем инея.

Сергей размеренно шагал и едва слышно бормотал под нос:

– Осень, она многолика. Скромный закат вдали. Теплится нежным криком. Полузабытой Любви. Теплится цветом синим. Бедам всем вопреки. Словно неяркий иней. На перекрёстках Любви. На перекрёстках коварных.

Осень. Печален Мир. Сон мой забытый, давний. Иней на кистях рябин. Кисти рябин и иней. Зябликов суета. Пусть будет так отныне. Ты у меня одна. Иней на сердце? Растает. Путь, как всегда, далёк. Гуси гогочут стаей. Парус – опять – одинок…. А, вот, есть ещё одно стихотворение про осень. Говорят, что осень бесконечна. И чиста – при этом – невзначай. В небе бьётся призрачная Вечность. А Любовь – Начало всех Начал. Говорят, что осень безвозвратна. Нет Дороги призрачной назад. И Любовь – ни в чём не виновата. Да и я – ни в чём не виноват. Говорят, что осень безысходна. Листьев опадающий кошмар. Жёлтое исчадие природы. Северный заброшенный причал…. Ладно, будем надеяться, что нынешняя осень будет другой. Какой? Наверное, доброй и очень светлой. Ну, словно начало нового Пути. Тем более что и северный заброшенный причал остался в Прошлом. Там, на берегу суровой реки Печоры…

Впереди замаячило приземистое здание, лишь слегка освещённое редкими фонарями.

– Здравствуй, школа, – негромко поздоровался Сергей. – Спасибо тебе за всё. Хорошие тогда были Времена. Душевные…

Он повернул за угол и остановился на краю заброшенной баскетбольной площадки.

«Всё – как и тогда. Много-много лет тому назад», – печально оповестил сентиментальный внутренний голос. – «Одинокий и мутный уличный фонарь, пожухлый пыльный бурьян, два хлипких некрашеных квадратных щита на покосившихся столбах – только, на этот раз, без баскетбольных колец. Ну, и густые кусты боярышника с противоположной стороны площадки…. А ещё здесь присутствует и чёткое ощущение опасности. Чёткое-чёткое такое. Я, братец, в этих делах никогда не ошибаюсь. Ощущается, и всё тут…. Так-с. Без семи минут восемь. Ну, ещё минут на десять-двенадцать Ольга опоздает, как это у симпатичных девчонок и заведено. Надо её обязательно встретить, что называется, на подходе. То бишь, «перехватить» и увести подальше от этого мрачного и небезопасного места…. Кстати, с какой стороны она может подойти? Или с этой. Или же, наоборот, с той. Вот же, блин горелый, незадача. Как бы ни ошибиться…. Стоп, не суетись. В кустах хрустнула сухая ветка. А теперь со скамейки поднимается невысокая стройная фигурка…».

– Оля? – быстрым шагом пересекая баскетбольную площадку, выдохнул Сергей. – Это ты?

– Конечно, я, – ответил мелодичный голосок. – Или ты, Яша, ещё кому-то свидание назначил?

– Нет-нет. Больше никому. Честное слово.

– Ха-ха-ха. Какой смешной…. Совсем шуток не понимаешь?

– Понимаю, – слегка засмущавшись, заверил Сергей. – Просто…. Просто здесь очень мрачно. А ты – одна, на скамеечке…

– Что в этом такого? – удивилась девушка. – Подумаешь, одна. Купчинские девчонки издавна славятся своей бесшабашной смелостью…. О, какие цветочки. Красивые. Мои любимые хризантемы, не забыл. Спасибо большое…. Э-э, странник нетерпеливый, остановись. Не надо спешить с поцелуйчиками. Рановато…. Достоин ли ты этого? Пока не знаю, честное слово…. Давай-ка, присядем на лавочку. Пообщаемся. Ты мне подробно расскажешь про свою жизнь – беспокойную и цветастую.

– Хорошо. Присядем. Пообщаемся…

Но пообщаться (по крайней мере, на тот конкретный момент), у них не получилось: раздались чьи-то грубые голоса и из-за угла школьного здания показались тёмные фигуры.

Показались и вошли в светло-жёлтый круг, образованный светом одинокого фонаря.

«Один, два, три…», – принялся невозмутимо считать хладнокровный внутренний голос. – «Всего восемь рыл. Причём, самого «гопнического» вида. У четверых наличествуют бейсбольные биты…. Ага, а вон того высокого парня я, вроде бы, знаю. Это – Бурый, дружбан покойного Зямы…. Ну-ну, деятели. Будем, что называется, посмотреть…».

– Серый, ты где? – достаточно громко спросил Бурый. – Отзовись.

– Здесь я. Что надо?

– А я что, мля, говорил? – обрадовался чей-то хриплый фальцет. – С девкой он встречается. Точняк. Все эти, которые «двести пятую» заканчивали, вечно здесь, мля, свиданки назначают…

– Прекращаем выражаться! – повысил голос Сергей. – Пока я окончательно не рассердился.

– Больше не будем, – заверил Бурый. – Не обижайся, земеля…. Давай-ка, Серенький, вылезай. Разговор есть. Тихий-тихий такой. Не для посторонних ушей.

– Сейчас подойду. Через пару минут.

– Ты что, с ума сошёл? – зашептала Ольга. – Никуда не пущу. Убегать надо. Забор детского сада, он не очень высокий.

– Оля.

– Не высокий. Переберёмся и убежим.

– О-ля.

– Что – Оля? Я уже почти как тридцать лет – Оля.

– Послушай меня, пожалуйста, – попросил Сергей. – Только внимательно. Без нервов.

– Хорошо, слушаю. Говори.

– Поверь, если бы они хотели нас с тобой убить (или, допустим, покалечить), то действовали бы совсем по-другому. Например, затаились бы за ближайшим углом, да и напали бы – в нужный момент – без всяких разговоров. Засада – дело эффективное…. До сих пор не напали? Значит, их сюда прислали с совсем другой целью.

– С какой?

– Передать мне что-то на словах. Например, какое-то важное деловое предложение. Или же, наоборот, пошлые угрозы. Подойду, выслушаю, вернусь и расскажу…. А? Так всё и будет. Обещаю. Поверь, уж, опытному человеку.

– Опытный, понимаешь, выискался, – неуверенно проворчала девушка. – Ладно, иди. Только возвращайся, пожалуйста, побыстрей, пока я не поседела от переживаний…

«Не сомневайся, братец. И не писай в яблочный компот преждевременно», – подбодрил психологически-подкованный внутренний голос. – «Да, их восемь. И помимо четырёх бейсбольных бит, наверняка, ещё и ножи-выкидухи имеются. Самый, что ни на есть, купчинский вариант…. Что из того? Это же, извини, просто гопники, отягощённые слабым здоровьем – вследствие регулярного употребления крепких алкогольных напитков и самых разных наркотиков. Не говоря уже об обычном курении…. Ты же у нас, наоборот, бесстрашный «грушный» орёл, украшенный целой россыпью красивых боевых орденков. В том числе, и насквозь иностранных…. Что для такого опытного и умелого бойца – «успокоить» с десяток гражданских хамов? Правильно, элементарщина элементарная, образно выражаясь. На уровне подростковой группы детского сада. Из знаменитой серии: – «Хоть – восемь, хоть – восемьдесят. А если же всё сложится в ёлочку сибирскую, то и все восемьсот…». Что такое? Хлипкие сомнения имеют место быть? Мол, обзор с левой стороны ограничен? И координация движений оставляет желать лучшего? Ерунда, не бери, старина, в голову. Пренебреги. У тебя в правом кармане куртки, если подзабыл, лежит метательный «бельгийский нож» последней модели. В обойме которого, заметь, имеется, как раз, восемь лезвий – по числу потенциальных противников. Хорошая такая вещь, удобная: если находится, понятное дело, в умелых руках. А наши-то с тобой ручонки – однозначно – умелые. Так что, шансов – на успешный исход предстоящего разговора – выше любой купчинской крыши…. Говоришь, что и у «бельгийского ножа» существуют-имеются недостатки? Мол, его достаточно короткие лезвия практически никогда не убивают? Даже если попадают подлому неприятелю прямо в наглый глаз? Что есть, то есть. Не спорю. Ничего, вручную-вножную подправим, ежели что…».

Он, сжимая в ладони правой руки «бельгийский нож», остановился метрах в пяти-шести от группы гопников.

– А ты, Яковлев, изменился, – задумчиво помолчав несколько секунд, сообщил Бурый. – В том плане, что заматерел – по самое не балуйся. Солидно смотришься – с таким-то нехилым шрамом на щеке.

– Сам знаю. По делу говори.

– По делу, так по делу…. Не успел, Серенький, ты объявиться в Купчино, как тут же начались гадкие неприятности. Сперва Зяму, подельника моего верного, с пацанами насмерть порезали. Потом «бесовскую» точку – вместе с продавцом – ликвидировали. Нехорошо это. Подозрительно…. А ещё слушок мутный прошёл, что, мол, ты идёшь работать в «ментовку». Заместителем к Пашке Сомову. Плохо это.

– Что же здесь плохого? – хмуро усмехнулся Сергей.

– Я, брателло, не знаю – что в этом плохого, – ласково поглаживая ладонью рукоятку бейсбольной биты, по-честному признался Бурый. – Но уважаемый и авторитетный человек сказал, мол, очень плохо. Значит, так оно всё и есть. Без базара.

– А ещё что он сказал?

– Что не нужен ты, Серенький, в Купчино. Не нужен, и всё тут. Совсем…. Уезжай отсюда. Причём, навсегда.

– Кто же это у нас – такой негостеприимный? – обиженно прищурился Сергей.

– А тебе-то – какая разница?

– Большая. Если твой человек, действительно, является авторитетным и заслуженным, то это одно. Можно над его предложением и задуматься. Что называется, не в падлу…. А если это какой-нибудь самозванец дешёвые понты колотит и «на слабо» пробивает? А? Тогда что?

– Оттуда человек, – многозначительно махнул рукой на восток Бурый. – Из-за реки. Живёт вверх по течению от Вантового моста. Он в Купчино нынче будет вместо Беса покойного…. Устраивает?

– Буду думать.

– Думай, земеля со шрамом. Ровно сутки у тебя. Сам не боишься, так об училке своей подумай. А откажешься – не обессудь…

– У-у-у-у-у! – неожиданно полетел над округой утробный звериный вой. – У-у-у-у-у-у…

– Что это такое? – заволновались гопники. – А? Что это?

– Эт-т-то, мля, оно, – Бурый, выронив из ладони бейсбольную биту, указывал пальцем куда-то за спину Сергея. – Оно…. А-а-а!

– А-а-а!

– Уходим, мать его…

Гопники, отчаянно толкаясь и матерясь, ударились в бега.

Сергей резко обернулся.

«Со стороны забора детского садика мелькнули два ярко-жёлтых прожектора», – дисциплинированно доложил верный внутренний голос. – «Мелькнули и погасли…. Или же это были чьи-то круглые глазища? Чёрт подери! Там же Ольга…».

Продравшись сквозь кусты боярышника, он оказался рядом со скамейкой и обеспокоенно забормотал:

– Оля, как ты? Сильно испугалась? А? Не молчи, пожалуйста…

– Знаешь, наверное, не очень, – вымученно улыбнулась девушка. – Вот, даже твои цветы в ладонях. Должна была – от страха – выронить их. Но не выронила…. Слышишь?

– Шлёп, шлёп, шлёп, – прошлёпали чьи-то удаляющиеся шаги.

– Это он уходит.

– Кто – он? – осторожно поинтересовался Сергей.

– Один из двух страхолюдных желтоглазых монстров, о которых судачит всё Купчино.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– Сама на себя удивляюсь, – зябко передёрнув узкими плечами, призналась Ольга. – Понимаешь, сперва за моей спиной раздался ужасный-ужасный вой. Я обернулась, а там – за сеткой забора – стоит кто-то очень большой и тёмный, с огромными жёлтыми глазами. Стоит и, задрав массивную голову, воет…. По идее, я тут же должна была грохнуться в обморок. Правда, ведь? Но почему-то не грохнулась…. Наоборот, тут же появилось (в Душе?), чёткое ощущение, что это существо нам с тобой не опасно. Более того, даже мысль промелькнула в голове, что, мол, оно сюда заявилось специально – как раз для того, чтобы нас защитить от неприятностей…. С чего появилось такое странное ощущение? Не знаю, честное слово. Появилось, и всё тут…. Серёжа, давай уйдём отсюда? Неуютно мне как-то. Даже слегка колотит…

И они ушли: сперва выбрались на Будапештскую улицу, а по ней – на проспект Славы, где было достаточно светло – от многочисленных фонарей и неоновых рекламных вывесок.

– Что от тебя хотели эти гопники? – спросила Ольга.

Сергей рассказал – что, не упомянув только об одних сутках, отведённых на размышления.

«И это – правильно», – одобрил обстоятельный внутренний голос. – «Без этих суток всё выглядит достаточно невинно. Мол, некто авторитетный не доволен, что ты, братец, собрался стать заместителем подполковника Сомова. И не более того…».

– Ты, действительно, устраиваешься на работу в полицию? – обрадовалась девушка. – Заместителем Павла Андреевича? Это очень хорошо…. Авторитетный человек, живущий на правом берегу Невы недалеко от Вантового моста и торгующий наркотиками? А это, увы, очень плохо. Речь, наверняка, идёт о Бахтало.

– Кто это такой?

– Очень-очень авторитетный цыганский барон. Мне про него Сашенька Сомова рассказывала…. Тут такое дело. Лет десять тому назад Бахтало появился в нашем Купчино и организовал широкомасштабную торговлю наркотиками, привлекая для этих целей цыганских женщин и даже детишек. И ничего с ним милиция не могла поделать. Или же не хотела, регулярно получая за это своё «нехотение» щедрую мзду. А потом освободился Бес и решительно «выжил» цыган из Купчино. То есть, заставил их перебраться на правый берег Невы. И, как утверждает информированная Александра, такой поворот событий многих устроил. Очень многих. Цыгане-то, они бесконтрольные и беспредельные. А Бес с депутатами и чиновниками дружил, то есть, прислушивался к их пожеланиям и – якобы – знал меру…. Теперь Бес мёртв, и Бахтало, естественно, хочет занять его место. Очень тревожная и непростая ситуация. Очень-очень. Надо будет об этом обязательно рассказать Павлу Андреевичу…. Ненавижу я всех этих наркоторговцев. Сволочи жадные и бесстыжие. Даже школьников «подсаживают» на свою «дурь»…. Эх, будь я зубастым желтоглазым монстром! Я бы тогда…

– Да-да? – заинтересовался Сергей. – Чтобы ты тогда делала?

– Откусывала бы, долго не думая, им головы. Откусывала бы и глотала. Откусывала бы и глотала. Вот.

– Кровожадная ты у меня.

– Только, к сожалению, на словах, – вздохнула Ольга. – Лишь, так сказать, в теоретическом плане…. Ладно, хватит о грустном. Расскажи-ка мне, друг Яша, о своих приключениях армейских. Где был? Что видел?

Они неторопливо шагали вдоль проспекта Славы, и Сергей увлечённо рассказывал: о Дагестане и Чечне, об Абхазии и Южной Осетии, о Никарагуа, Сирии и Афганистане. Только о Сомали не упомянул ни единого словечка. Во-первых, именно там он получил сильнейшую контузию, благодаря которой и был успешно «списан» в мирную гражданскую жизнь. Во-вторых, что можно интересного рассказать о сплошных зыбучих песках и пархатых двугорбых верблюдах? А, в-третьих, та их миссия в Сомали не отличалась трепетным человеколюбием. Не стоит о таком – лишний раз – вспоминать. Не стоит…

«Какая потрясающая девушка!», – без устали восхищался восторженный внутренний голос. – «Вот, информированный Интернет утверждает, что, мол, современные люди ко всему окружающему их Миру относятся сугубо потребительски. И интересы, мол, у них соответствующие: деньги, войны, автомобили, шикарные виллы, ювелирные украшения и секс. Ну, и всякие динамичные-динамичные истории, напоминающие простейшие компьютерные игры…. Ольга же про боевые действия, вообще, ничего не спрашивает. Наоборот, живо интересуется природой этих далёких стран, архитектурой, культурой и кулинарией. Нетипичный, честно говоря, случай…. Вот, я и говорю – восхитительная девушка. В том плане, что молодая и безумно-симпатичная женщина. Женщина, конечно…. Как же иначе – по нашим-то Временам?».

В двадцать два сорок пять они подошли к приметной кирпичной девятиэтажке: стены у дома были тёмно-красными, а лоджии – светло-зелёными.

– Вот, Яшенька, мы и пришли, – пряча лицо в букете хризантем, вздохнула Оля. – Мне уже пора.

– А завтра мы увидимся?

– Не знаю. Рабочий день, как-никак. Уроки, факультативы, а на семь вечера назначено родительское собрание. Очень важное. Поэтому может слегка затянуться…

– Ты же у меня – училка, – по-доброму усмехнулся Сергей. – Ещё, небось, и классный руководитель?

– Ага. У пятого «А».

– А какая тема у этого «очень важного» родительского собрания?

– Э-э-э, – замялась Ольга. – Тема – педофилия. В последнее время в Питере совершается достаточно много гадких преступлений этой направленности. Наше Купчино, тьфу-тьфу-тьфу, Бог пока миловал. Но…. Короче говоря, хочу серьёзно потолковать с родителями моих подопечных. Чтобы не расслаблялись и не оставляли ребятишек без присмотра…. Эх, почему я – не зубастый желтоглазый монстр?

– И педофилам откусывала бы головы?

– Это точно. А ещё и всем изготовителям детской порнографии…. А что, ты против?

– Ни капли, – пожал плечами Сергей. – Даже помог бы. Ну, в том плане, будь у меня острые зубы и ярко-жёлтые глаза…

А потом они поцеловались.

«Какие же у неё губы!», – не удержался от комментариев нескромный внутренний голос. – «Очень нежные, упругие и жадные. Но откровенно-неумелые. Обалденные и неповторимые, короче говоря…».

Впрочем, минуты через полторы поцелуй завершился.

Ольга, задействовав острые кулачки, неохотно отстранилась и, наспех восстановив дыхание, объявила:

– Цветы помялись…. Всё. Я пошла. Спокойной ночи.

– Подожди, – попросил Сергей. – Можно задать тебе один вопрос?

– Задавай.

– У тебя…м-м-м, есть кто-нибудь? Ну, в том плане, что был?

– Дурак ты, Серенький, – серые глаза девушки обиженно заблестели. – И вопросы у тебя аналогичные.

– Дык…. Что тут такого? Ну, спросил. Дело-то житейское…

– Забыл, что я тебе обещала на выпускном вечере?

– Нет, э-э-э…. Не забыл.

– Тогда процитируй.

– Сейчас, – задумался Сергей. – Сейчас-сейчас…. Это, кажется, звучало так: – «Клянусь, что ни о ком другом – кроме тебя – даже думать не буду. Никогда и ни за что…».

– Вот, я и не думала, – шмыгнула носом Оля. – Ни о ком и никогда…. И ни с кем не встречалась. И ни с кем даже не целовалась. Всё тебя ждала. Так в «старых девах» и осталась. Только говорить об этом никому не надо – засмеют…. Да и в школу именно поэтому пошла работать. Из-за того «выпускного» обещания. Какие ещё, думаю, многомесячные археологические экспедиции? Ты вернёшься, а меня нет. Разминёмся ещё, не дай Бог…

Он неторопливо шагал по ночному Купчино.

«Да, дела-делишки», – жалостливо вздыхал растроганный внутренний голос. – «Ждала, понимаешь. Даже ни с кем не целовалась. Невероятная история для наших сексуально-раскованных времён. Невероятная…. Ты-то, вот, братец, верность школьной любви не соблюдал и романы-интрижки крутил регулярно…. Хотя, иначе и нельзя было. Боевой офицер российского ГРУ – не интересующийся женским полом? Нонсенс, однако. Могли бы заподозрить – чёрт знает в чём. В том плане, что в нездоровых наклонностях, недостойных высокого звания российского офицера…. Ладно, забыли напрочь обо всех этих доступных шалавах и фефёлах. Причём, навсегда. Забыли и растёрли…».

Сергей вернулся домой (непроизвольно отметив, что тёмно-синяя машина с иностранными номерами опять была припаркована возле подъезда), заполнил кошачье блюдечко сметаной, вскрыл алюминиевую банку и от Души хлебнул пивка, а после этого сообщил:

– Знаешь, Кеша, а я влюбился. В том смысле, что в очередной раз и в ту же самую девушку. Вот, даже стишок, пока шёл к дому, по этому поводу сочинил.

– Мяу? – на время позабыв про вкусную сметану, откликнулся чёрно-белый кот. – Мур-р-р, – мол: – «Стишок? Это хорошо. Я, знаешь ли, люблю поэзию. Зачти-ка…».

– Хорошо, слушай:

– Ну, как тебе, приятель усатый?

– Мур-р, – одобрил Иннокентий, – мол: – «Зачётно и знаково…».