Книга: Тень ведьмы
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

Господин Оак расхаживал по зале, заложив руки за спину и выпятив живот.
— Благородство есть высшая духовная благодетель, вкупе с хорошим образованием поистине чудные плоды дающая. Дающая, повторяю. Не следует, однако, забывать о набожности и благочестии, без коих невозможно воспитание личности. Воспитание личности. Записали? Теперь с новой строки. Дворянство вот истинный цвет человечества, в саду Господнем проросший…
Господин Оак остановился.
— Это кто там смеется?! Если кому-то слишком весело, могу предложить посмеяться на конюшне, вместе с лошадьми! Там вы почувствуете себя в истинно близком вам обществе…
— Ага, — шепнула Марии Марта, — а этому борову истинно место в свинарне, там его общество.
— Я уже неоднократно вам напоминал, — продолжал господин Оак, раздувая щеки, — что вас никто не заставляет учиться. Вам предоставили чудесный шанс получить благородное образование и достойную профессию, а вы это совершенно не цените! Быть может, вы предпочитаете топтаться всю жизнь, извиняюсь, в навозе?
— Можете не извиняться, господин боров, мы привыкшие, — продолжала шутить Марта.
— Да тише ты, еще услышит! — ответила тихонько Мария. — Если он твои слова учует, так точно лопнет со злости, как тот помидор.
В это время ударил колокол.
Господин Оак невнятно произнес еще несколько фраз о благородном образовании, затем взял со стола книгу и объявил, что занятие окончено.
Атмосфера в аудитории заметно оживилась.
— Пойдем на озеро! Ну Маруська, ну пойдем! — Марта тянула ее за рукав. На что тебе эти библиотеки? Там одна пыль. А на озере вода сейчас теплая и чистая-чистая. Идем!
— Ну что ты привязалась со своим озером! Вчера ведь ходили.
— Так то вчера, а это сегодня. Вот скоро осень настанет — поздно будет.
— Ты, Марта, кого угодно замучишь. Ладно, пойдем.
Они вышли из комнаты.
— Подожди, сейчас только за Хеленой сбегаю…
— Я буду во дворе, — Мария направилась к лестнице.
Во дворе было пустынно. Полдень, самое жаркое время все предпочитали пережидать в замке — камень держал прохладу. Даже стражников не было видно, они прятались в своей каморке. Правда, решетку ворот они предусмотрительно опустили.
Появились Марта с Хеленой.
— Ну что, идем?
Они подошли к воротам.
— Эй, дядьки, открывайте! — задорно крикнула Марта.
Из каморки стражников послышался ропот.
— Кому там приспичило?
Вышел рослый дружинник.
— Мы на озеро, дяденька, идем, пойдешь с нами? — дурачилась Марта.
— А что, пойду! — осклабился дружинник. — Заместо провожатого.
— Не, провожатый у нас уже есть, — Марта кивнула на Хелену. — Ты с нами для охраны иди.
— Было бы что охранять! — хохотнул дружинник, поднимая ворота.
— Ах ты, дяденька… Да я, может, прынцесса! — Марта театрально задрала голову, надула щеки. — Вот сейчас велю тебе голову срубить!
— Как срубить, неужто начисто? — притворно ахнул дружинник.
— Ну ладно, — смилостивилась Марта, — велю не начисто срубить, а немножечко оставить.
— Вот спасибо, а то я уж не знал, на что буду шлем надевать!
— Так-то. И помни: дворянство — вот истинный цвет человечий, в саду Господнем выросший.
Девушки вышли за ворота.
Дружинник, все еще продолжая ухмыляться, опустил ворота.
Озеро было широким и тихим. Небольшие волны омывали каменистый берег. Зеленый налет водорослей мягко покрывал камни. Вдоль берега кое-где тянулись редкие заросли, а на воде колыхались желтые головки кувшинок.
Несмотря на обманчивое спокойствие, озеро было глубоким и коварным. Скалистый берег почти отвесно уходил вглубь. А когда озеро сердилось или волновалось, со дна поднимались пласты ледяной, никогда не видевшей солнца воды и охватывали неосторожного пловца холодными руками, стараясь утянуть вниз.
И даже верхние водные слои, вопреки заверениям Марты, были довольно холодными.
— У-у-у, холодина! Марта, я тебя утоплю! — стуча зубами пообещала Мария. «Вода сейчас теплая»! Не доплыть мне до берега, замерзну. — А ты резвей плыви, шевелись! — поучала Марта. — Враз согреешься! Хелена, давай к нам!
— Нет, что-то не хочется! — прокричала с берега Хелена. — Сорвите лучше мне водную лилию.
— Хитрая! Плыви и срывай сама.
— Ну и не надо! — отвечала Хелена. — Вот следующий раз не пойду с вами, будете госпожу Глорию просить…
— Ладно-ладно, будет тебе лилия, — сказала Марта, подплывая к кувшинке. Ишь ты, крепко как держится! — удивилась она, пытаясь сорвать цветок.
— Н-не трог-гай, — посиневшими губами сказала Мария. — Вот выплывет водяной и утянет тебя на дно!
— Так прям и утянет. Больно я ему нужна!
— К-конечно, нужна. Он и-из утопленниц ру… русалок делает, а з-затем они ему служат. Н-ноги у них обр-растают рыбьей ч-чешуей и плавниками, д-да.
— Да ну тебя! — Марта беспокойно оглянулась, продолжая дергать стебель.
— Н-не в-веришь? Вот станешь р-русалкой, так узнаешь… — зловещим голосом продолжала Мария, заикаясь от холода. — В-волосы твои пок-кроет тина, они станут з-зелеными, а вместо к-крови в ж-жилах б-будет течь в-вода…
— А! — закричала Марта, забив руками по воде. — Тянет!
И с истошным визгом, взбивая пену и отплевываясь, она устремилась к берегу.
Мария поплыла за ней.
— Что-то холодное, сколькое, как ухватит за ногу! И давай вниз тянуть! У меня и сердце остановилось, — рассказывала Марта на берегу. — Ну, думаю, пропала — водяной!
— А может это жаба была? — смеялась Мария. — Принц-жаба, заколдованный. Дай-ка, думает, Марту поцелую, авось в человека обратно превращусь?
— Ну и дура ты, Маруська! — обижалась Марта. — Где ты видела принцев-жаб? Любое дитя знает, что бывают только принцессы-жабы…
Но это еще больше развеселило Марию.
— Ха-ха-ха! Ну, влипла бы ты, Марта! Вот поцеловала б тебя жаба, пришлось бы на принцессе жениться! Ой, не могу!
Хелена тоже смеялась.
— Да ну вас совсем! — отмахнулась Марта. — Только бы шуточки шутить, а сами небось бы со страху померли, кабы вас кто на дно потянул…
Ворота им открывал тот же самый дружинник.
— Как, ваше высочество, прошло купание? — спросил он.
— Плохо, — ответила Марта.
— И не спрашивайте! — покачала головой Мария. — Ее высочество чуть не утащил на дно водяной!
— Ах он поганец! — изумился дружинник. — Да как он посмел? А может это был сом?
— Или все-таки принц-жаба? — предположила Мария.
— Сама ты жаба! — Марта продолжала дуться.
Во дворе по-прежнему было пусто.
Хелена завернула на кухню, а Мария с Мартой пошли к себе.
К вечеру девушки помирились. Марта просто не могла долго сердиться, ее веселый нрав не позволял.
— Ну что, Марта, туши свечу, уже десять пробило, — сказала Мария.
— Что-то я не слышала, — притворно протянула Марта.
— Сейчас госпожа Глория зайдет, сразу услышишь…
Марта юркнула под одеяло.
— А я уже сплю! Туши сама.
Мария подошла к окну, погасила свечу. Распахнула окно. Там, за окном, притаилась темнота. И тишина.
Послышался звук шагов. Мария выглянула в окно. Долго всматривалась в темноту, но так ничего и не увидела.
Она поправила волосы и легла на кровать. Сон принял ее в свои объятия…
Неожиданно Мария проснулась. Странное, необъяснимое чувство охватило ее. Как будто кто-то подошел к ней и тихо назвал ее имя. Еще во сне. И вот она проснулась, но голос умолк.
Вокруг по-прежнему было тихо. В окно заглядывал любопытный месяц, освещая комнату матовым светом. С улицы тянуло прохладой.
Мария поднялась и закрыла окно. Поглядела на Марту — та крепко спала, разбросав по подушке волосы. Не было ничего необычного. Спокойная летняя ночь. Но ощущение тревоги не исчезало. Даже не тревоги, а какого-то ожидания. Как будто знаешь — что-то должно произойти. Что-то страшное, но в то же время томительно волнующее. Что-то таинственное и, как всякая тайна, захватывающее душу холодными щупальцами любопытства. Что-то, держащее сердце в напряжении, заставляющее его сбиваться с ритма.
За окном раздался тихий скрип и легкий стук по стеклу. Мария, замирая, посмотрела — в окно билась летучая мышь, хлопая крыльями по стеклу, словно желая пройти сквозь него.
— Что тебе нужно здесь? — прошептала Мария, отступая. — Кто звал тебя? Созданье ночи, твое место там, в спящем небе, под луной. Лети прочь!
Нетопырь на миг застыл, затем махнул крыльями и исчез.
Мария присела на кровать. Сон покинул ее, а ощущение тревоги оставалось. Она накинула на плечи одеяло и стала глядеть в окно. Чей голос звал меня, подумала она. Или все почудилось мне, этот зов был лишь сном, иллюзией?
Дверь в комнату начала медленно отворяться. Беззвучно, плавно, в звенящей тишине.
Мария смотрела на дверь, не в силах пошевелиться. Непередаваемое ощущение ужаса и восторга одновременно парализовало ее. Она смотрела на дверь, широко раскрыв глаза.
Дверь отворилась полностью, но за ней никого не было. Прошло несколько мгновений, и тьма за дверью начала сгущаться, принимая контуры человеческой фигуры. Свет луны пронзил фигуру, она впитала его и налилась багрянцем.
В комнату шагнула женщина в темно-красном платье.
Теперь Мария увидела, что это графиня. Белеющее лицо графини было обращено к Марте. Графиня бесшумно шла к кровати, на которой лежала девушка.
Мария молчала. Ей начало казаться, что она исчезла из комнаты и находится где-то далеко-далеко. А здесь только ее тело, без души, без чувств и без желаний. Она не понимала происходящего, или не хотела понимать. Разум отказывался что-либо объяснять, он мог лишь отчужденно созерцать.
Графиня остановилась у кровати Марты и склонилась над спящим телом. Вокруг все так же густела тишина и заглядывал в окно лунный свет. Только было страшно, до боли страшно. Мария почувствовала, как леденеют и начинают трястись руки. Она хотела вспомнить какую-нибудь молитву, но слова исчезли, они перемешались, образовав неразборчивый и непонятный клубок. Она хотела закричать, но голос отказывался повиноваться.
Но вот графиня обернулась и Мария увидела ее окровавленные губы. По подбородку, на шею стекала кровь. И были в крови руки. Мария не видела Марты, но она знала, что с ней случилось что-то страшное, что-то такое, чего Мария не хочет видеть.
Графиня не шевелилась. Она пристально смотрела на Марию. Кровь капала с ее пальцев и Марии казалось, что она слышит, как стучат капли об пол.
Комната преобразилась. Поблек и налился кровью лунный свет, все вокруг окрасилось багрянцем. Комнату наполнило множество голосов. Они шептали что-то неразборчивое, какие-то странные слова, расплывающиеся неясным эхом. Была ли в них злоба? Скорее, насмешка, презрение, вызов. И было в них Зло.
Мария боялась посмотреть графине в глаза. Ей казалось, что если она это сделает, то душа ее не выдержит. Но непонятная сила завладела ею, убеждая непременно увидеть взгляд графини. Заглянуть в глаза Смерти. Она подняла глаза и посмотрела.
И затрепетала. Столь тяжел был взгляд графини, что давил на глаза сильнее камня. И одновременно был он пронзительно бесстрастным. Он проходил насквозь, словно не замечая препятствия. Он ужасал, волновал, восторгал и дразнил. Он леденил и зажигал. Он убивал. Его нельзя было избежать, от него нельзя было скрыться, про него нельзя было забыть.
Странная улыбка вдруг появилась на губах графини, разрывая запекшуюся кровь. Графиня шагнула к Марии, протягивая руки вперед…
Мария открыла глаза. Щебетали птицы, серый рассвет завладел комнатой. Утренняя свежесть вливалась в распахнутое окно.
— Марта! — позвала Мария, с замиранием вспомнив ночной ужас.
Марта не отзывалась. Лицо ее покрывала молочная бледность, дыхания не было слышно.
— Марта! — вскричала Мария, подскочив к подруге и тряся ее за холодное плечо.
— Ну, чего орешь? — Марта уставилась на Марию сонным взглядом. — Или уже шесть часов?
Мария не отвечала. Она была в растерянности.
— Слушай, что-нибудь случилось? — беспокойно спросила Марта, заметив необычно тревожное выражение на лице подруги.
— Слава богу! — выдохнула Мария, — все в порядке… А я уж думала… Мне, Марта, такой страшный сон приснился! — пояснила Мария. — Будто… Будто тебе плохо. Ты как себя вообще чувствуешь?
— Как чувствую? Как всегда, плохое настроение с утра, особенно когда поспать не дают!
— Нет, правда с тобой все в порядке?
— Да в порядке, в порядке. Голова только болит — не надо было, видно, так долго в холодной воде вчера барахтаться…
Мария присела на кровать рядом с Мартой.
— Значит, все мне приснилось. Давно я таких кошмаров не видела.
— Да что тебе там привиделось? — заинтересовалась Марта. — Давай, рассказывай!
Мария рассказала.
Марта долго молчала, потом вдруг захихикала.
— Ты чего? — удивилась Мария.
— Знаешь, что я тебе скажу? — ответила Марта. — Ты побольше книжек своих читай — еще не такое приснится!
— При чем тут книжки?
— При том, что ты каждый раз начитаешься всякой дури, а потом тебе кошмары снятся! Я еще удивляюсь, как к тебе принц-жаба во сне не явился!
Мария тоже рассмеялась.
В это время колокол пробил шесть.
Отец Савелий посмотрел на незнакомца.
— Издалека идете, наверное? — спросил он.
— Да, батюшка, пройти довелось немало, — проговорил незнакомец, криво усмехнувшись.
— Что в наших краях ищете?
— Не то, чтобы ищу, но слыхал я, странные вещи здесь творятся… протянул незнакомец. — Люди везде одинаковы. Охочи они до сказок. Бывает, за хороший сказ можно страннику и кров получить, и пищу…
— Здесь ты хороших сказов не найдешь, — нахмурился отец Савелий. — Здесь люди гибнут.
— Ах, батюшка, да ведь гибель-то еще поболее людей интересует, нежели, к примеру, вечная жизнь. Страшным сказкам охотнее верят, потому как они больше на правду похожи…
Отец Савелий промолчал.
— А тут, говорят, вурдалаки водятся, — не то спросил, не то подтвердил незнакомец.
— Никто здесь более не водится, — ответил отец Люцер, с удивлением отмечая растущую внутри неприязнь.
Не нравился ему этот незнакомец.
— Приезжали к нам братья из Святого Ордена, — сказал он, — и с тех пор перестали люди пропадать…
— Вот как? — вкрадчиво произнес незнакомец. — Разогнали, стало быть, святые отцы монстров? Славно-то как!
Незнакомец неприятно захихикал.
Отец Савелий не выдержал.
— Если вы не против, — сказал он подчеркнуто сухо, — то я пойду, у меня есть и иные заботы.
— Ну конечно, батюшка, конечно! — замахал руками незнакомец. — Вы уж извините назойливого странника с его глупыми вопросами. Такой у меня характер вредный!
— Что вы! — смутился отец Савелий. — Я на вас никакого зла не держу. Господь с вами!
— Да-да, — неопределенно сказал незнакомец. — Такой уж у меня характер… Пойду и я своей дорогой, путь у меня неблизкий.
— Благослови вас Господь! — пожелал ему отец Савелий, осеняя незнакомца знамением.
Незнакомец неожиданно вздрогнул, скривился и, прихрамывая, торопливо зашагал прочь.
Путник шел в одиночестве. Капюшон плаща скрывал его лицо. На плече висела дорожная сумка. Путник шел размеренным походным шагом. Иногда он неожиданно начинал хромать.
Солнце уходило за горизонт. В воздухе слышалось гудение комаров. Отсюда было видно горы.
Путник шел, бормоча что-то себе под нос.
— Тупицы! Славно-то как… Ну да, ну да, это я, конечно… Конечно! Ищите, ищите.
Казалось, он разговаривает с невидимым собеседником.
— Так вот как? По-твоему, я так думаю? Ха-ха! Не все так просто… Зря я тогда в Овраге, зря. Надо было предусмотреть. А с другой стороны, откуда я мог знать? Ты мне не помог, да, не помог…
Путник замолчал и некоторое время шел в тишине. Затем он будто бы что-то вспомнил и, коротко засмеявшись, начал напевать:
Он шел, сжимая крест в руках.
Желая свет во мгле узреть.
Он шел, твердя себе сквозь страх:
«И мертвый может умереть…»
Но оставалась мглою мгла,
А факел не хотел гореть.
И все ж уверенность была,
Что мертвый может умереть!
Вот пред могилой он предстал
И псалм хотел запеть
О том, чего мертвец не знал:
Что мертвый может умереть.
Мертвец глаза свои поднял…
И принял клерик смерть.
Ведь тот мертвец того не знал,
Что мертвый может умереть…

Путник вошел в лес. Здесь было уже темно. Путник остановился, посмотрел по сторонам и шагнул в чащу.
Вскоре он нашел подходящее место — небольшой овраг. Путник спустился в овраг. В руках у него уже была охапка сухих веток, собранных на ходу. Он бросил ветки на землю и присел рядом на корточки. Щелкнул кремнем, высекая искры. Ветки затрещали, костер начал разгораться. Путник устроился поудобнее. Порывшись в сумке, достал плоскую бутыль, хлеб и ломоть вяленого мяса. Костер уже пылал. Путник принялся за трапезу.
Опустошив бутыль, он достал из сумки небольшой кожаный мешочек. В мешочке был какой-то темный порошок. Он зачерпнул горсть и бросил в костер.
Пламя на миг затихло, затем вспыхнуло ярко-зеленым цветом. Путник откинул капюшон и уставился на огонь блестящими глазами. Лицо обезображивал длинный шрам.
Путник протянул к огню руки. Его тонкие губы зашевелились, лицо приняло дикое выражение.
Неожиданно он поднял глаза к небу и принялся безумно хохотать.
— Я слушаю вас, маркиз, — сказал Венцлав, зевая. — Устал что-то сегодня.
— Ваше величество, сегодня мной были получены весьма важные сведения…
— Ну так говори! Что, мне тебя за язык тянуть надо?
— Слушаюсь, ваше величество. Наши люди, — министр сделал многозначительную паузу, — наши люди из Карельска сообщают, что замок барона Линка…
— Постой-ка! — Венцлав встрепенулся.
Министр послушно смолк.
— Благородные господа, — обратился король к скучавшим за пустым столом вельможам, — я думаю, можно считать заседание закрытым. Не буду вас задерживать мелкими организационными вопросами…
Феодалы начали торопливо подниматься из-за стола и, почтительно кланяясь, покидать залу. Когда последний из них оказался за дверями, Венцлав нарочито небрежным голосом бросил:
— Так что там в Карельске, маркиз?
— Весьма темная история, ваше величество, — сказал министр. — Сразу после смерти барона Давида Линка его замок, вместе со слугами, охраной и семьей барона… сгорел.
— Как так — «сгорел»? — переспросил Венцлав. — Что за глупости?
Министр развел руками.
— Очень странная история, ваше величество, — сказал он. — Все выгорело дотла, даже камни потрескались…
— И как вы можете это объяснить?
Министр запнулся.
— Я… Видите ли, ваше величество, пока что мы никак не можем этого объяснить, но я надеюсь, что как только будет произведено расследование, мы будем знать все детали данного происшествия.
Венцлав нахмурился.
— Кто же будет заниматься расследованием? — спросил он.
— Я думаю, удобнее всего будет поручить это дело нашим карельским агентам, — предложил министр.
После небольшой паузы король сказал:
— Послушай, маркиз, а что, семья барона подала иск?
— Нет, ваше величество, все семья барона погибла…
— А может родственники интересуются их судьбой?
— Нет, ваше величество…
— Так какого же дьявола мы будем проводить разные расследования?! — рявкнул Венцлав.
Министр растерялся. Он не мог понять причину королевского гнева и лихорадочно ее искал.
— Собственно, нам расследование не нужно… — осторожно произнес он, — но вот карельские феодалы…
— Так-так, ну и что же там карельские феодалы? — с подозрением произнес Венцлав.
— Карельские феодалы удивлены и обеспокоены непонятным пожаром в замке барона Линка и направили прошение о проведении официального расследования этого дела.
— Ах, вот как? Прошение на мое имя?
— Нет, ваше величество, на имя градоправителя Карельска.
— Зачем им это надо?
— Трудно сказать, ваше величество, — сказал министр, — возможно, они опасаются… повторения подобных пожаров?
— А может быть, еще чего-нибудь они опасаются? — предположил Венцлав. Говори, маркиз, говори.
Маркиз сделал нерешительный жест.
— Да, ваше величество… Кроме необъяснимого пожара, была замечена и еще одна странность — таинственным образом погибла дружина барона, которой удалось избежать огня. Дружинники прибыли в Карельск и исчезли. Последний раз их видели у дворца градоправителя…
— И они считают, что дружину уничтожил градоправитель? — предположил Венцлав презрительно.
— Я не берусь утверждать… Возможно, расследование прояснит…
— Расследование? Нет, расследование не прояснит, — сказал король.
— Тогда, может быть…
— Маркиз! — перебил Венцлав. — Ты хорошо меня слышал? Я сказал, что расследование ничего не прояснит. Потому что никакого расследования не будет!
Министр удивленно уставился на короля.
— Что ты таращишься? По-моему, я все понятно сказал.
— Так точно, ваше величество, — поспешил подтвердить министр, сгибаясь в поклоне. — Я все понял: расследование не проводить.
— Нет, ты не совсем правильно понял. Расследование проводить, только проводить его будет градоправитель, а наши агенты пусть занимаются делами более важными. Ясно?
— Слушаюсь, ваше величество.
— Ну вот, так-то лучше. Кстати, что там за слухи из Междулесья?
Министр заглянул в доклад.
— Необъяснимая смертность среди крестьян. В народе ходят слухи о колдовском происхождении проблемы…
— Вот и занялись бы этим делом, вместо того, чтобы всякие пожары изучать! — предложил Венцлав.
— Так ведь, ваше величество, этим делом занимается Святой Орден…
— Ладно, пусть занимается. У тебя еще есть новости?
— Нет, ваше величество, это все.
— Тогда можешь идти.
— Слушаюсь, ваше величество…
Министр удалился.
Венцлав несколько мгновений задумчиво смотрел в одну точку.
— Да, ваше преосвященство, — пробормотал он, — вот так-то!
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9