Глава двенадцатая
* * *
– …Как вы меня нашли?!
– Мы вас не искали, – она нервно усмехнулась. – То есть сейчас не искали… за нами… погоня.
– Черт… Вы прямо-таки притягиваете неприятности, Ирена.
– Никогда за мной такого не водилось, – сообщила она мрачно. – Это… МОДЕЛИ. Они выживают меня…
– Ирена, вы нашли выход?
Она помолчала.
– Нет… Ян, я думала, ВЫ нашли…
На этот раз пауза получилась многозначительной.
– Вы решили, – медленно произнес вампир, – что я смылся, бросив вас?
– Нет… то есть в какую-то минуту… нет, я так не думала.
– Ирена, – в голосе вампира послышалось почти презрение.
– Я так не думала, Ян, честное слово… Я решила, что с вами что-то случилось…
– Со мной действительно… случилось, – вампир усмехнулся в темноте.
Они сидели на подстилке из сухого мха. Фонарь пришлось затушить. Из всех троих зрением обладал сейчас один только Семироль.
Ирена предполагала, какое лицо сейчас может быть у рыцаря. И Семироль отлично видит это лицо, и внутренне, наверное, потешается…
Ей на минуту стало обидно. За Река, который на самом деле насмешки не заслужил.
Собачий лай на поверхности давно уже угомонился. Сейчас, вероятно, люди в черном готовят экспедицию в преисподнюю, а испуганные хуторяне отговаривают их, потому как кровосос, надо полагать, уже и рыцаря, и злонамеренную беглянку употребил в пищу, вернее, в питье…
Ирена в изнеможении прикрыла глаза. Смотри – не смотри, разницы все равно не было никакой, с закрытыми глазами даже удобнее…
В темноте ее взяли за руку. Пожатие было знакомым, но непривычно слабым; потом рука осторожно легла ей на живот.
– Все в порядке, Ян…
Пожалуй, она сказала это даже слишком бодро. Прикосновение Семироля было одновременно нежным и хозяйственным; зачем, зачем она в свое время, лежа в дрянной гостинице на соломе, молча обещала отдать этого ребенка… его заказчику?
Пусть даже родится трижды вампиреныш…
– Ян, я…
Она запнулась. Упырь-адвокат снова пожал ее руку – доброжелательно, но очень слабо:
– Ничего, Ирена… Той ночью мне потребовалось… вы знаете что. Нервная встряска, все такое, короче, физиологическая потребность… Я скоро нашел, за счет кого ее утолить. Не пугайтесь – тот мужичонка остался жив… Зато Провидение… нам следовало догадаться сразу. Провидение сочло мои действия достойными кары… Я упал и сломал ногу! На ровном месте, Ирена! Я так удивился… Мимо проезжал возчик, и тут, Ирена, начинается самое интересное… Вместо того, чтобы отвезти меня в гостиницу, как я просил… этот идиот счел, что настало время заработать немножко счастья ему и его дочке… И увез калеку, то есть меня, к себе в пригород, в опеку… Ирена, я ведь ничего не понимал! То есть начинал понимать… Идиоты. Они взяли мне ногу в лубок – неправильно! Обращаться к врачу не сочли нужным – зачем раздавать заслуги перед Провидением чужим людям… Ох, я не раз и не два вспомнил Ника – вот был профессионал… вернее, не был, а есть… Короче говоря, мое терпение исчерпалось. Я немножко пополнил свои запасы гемоглобина – травма, Ирена, травма! – и на костылях поплелся на поиски лекаря… Но Провидению опять что-то не понравилось – и меня выследили, затравили как упыря! Бегать на одной ноге неудобно… И больно. Я забился в какую-то дыру… На сегодняшний день нога моя срастаться не желает, налицо все возможные осложнения… Не за горами сепсис. Вернее, у меня уже десять раз развился бы сепсис, если бы в пещеру время от времени не забредали…
– Вы упырь? – глухо спросил рыцарь.
Ирена вздрогнула от звука его голоса.
– Да, – равнодушно отозвался Семироль.
– Это вы сосали кровь из…
– Да, да, да. Но той девочке, кажется, даже понравилось.
Ирена высвободила руку, остававшуюся в ладони Семироля. Тот не сделал ни движения, чтобы ее удержать.
– Рек, – она старательно улыбнулась в пустоту. – Познакомьтесь, это господин Ян Семироль, я о нем рассказывала… А это, Ян, господин Ректоноор, он же Ос-Шиповник, бескорыстный странствующий рыцарь… Ян, Рек помогал мне искать вас…
Повисла пауза. Слишком долгая для непринужденной светской беседы.
– Вы циничная, вредная человечеству тварь, – сказал Рек, и голос его как-то металлически звякнул.
Ирена обеими руками вцепилась в скрипучий мох.
– Человечеству? – удивился Семироль. – Кто тут у вас в роли человечества, юноша?
Рек не слушал:
– Я обещал тем людям убить вас… И я исполню обещание.
– Сейчас? – саркастически осведомился Семироль.
Пещера ожила.
В отдалении послышались… нет, не голоса. Идущие в облаву хранили молчание; еле слышно поскрипывали камушки у них под ногами, изредка звякал металл.
Охота началась. Вернее, начался ее очередной этап.
Семироль склонился к Ирениному уху, и она кожей ощутила жесткую бороду на его щеках:
– Забирайте своего дон-кихота… и отходите вглубь.
– А вы?!
– Я калека, но не настолько же…
Она заметила, что голос его чуть дрожит. Совершенно не от страха. И не от волнения.
Совершенно иная страсть владеет сейчас преуспевающим адвокатом. Сильнейшая, вовсе не человеческая страсть.
– Ирена, ну идите же… Мне очень НУЖНО. Иначе я умру.
* * *
Ирене так ничего и не узнала о дополнительных способностях упыря-адвоката, тех, что не находили применения в зале суда. И даже не уверилась до конца, что они вообще были, эти способности. Как говаривал в свое время осужденный доктор Ник, «черт его знает. Упырь…»
Рек молча увлек ее в темноту… впрочем, темнота была везде. На ощупь, скользя ладонями по стенам, Рек забрался в отдаленный отросток коридора, в тупичок, и оставил Ирену у себя за спиной, сам же встал, перегородив проход, изготовив свой цеп…
Некоторое время они слышали, как осыпается песок и поскрипывают камушки. Как вполголоса, глухо, переговариваются люди; потом на стены лег слабый отблеск фонаря, и тут же исчез, и звякнуло раздавленное стекло.
Ругань… Видимо, огонь затоптали прежде, чем вспыхнуло разлитое масло.
Снова ругань. Приглушенный вскрик.
Скрипнул зубами справедливый Рек-Шиповник.
Вопль ужаса. Приближающийся топот…
Новый крик. Тишина. Темнота.
Вопль такой, что хоть затыкай уши. Новый звон стекла. Вопль, удаляющийся по коридорам.
– Не бойтесь, Рек, – сказала Ирена с нервным смешком.
Возможно, он обернулся. И хорошо, что она не видела его лица.
На самом деле она успокаивала не его, а себя. Она действительно ужасно боялась – не людей в черном, конечно…
Она боялась, что в установившейся под землей тишине раздастся размеренное, удовлетворенное чавканье.
* * *
– …А если они вернутся?!
– Они не вернутся, – сказал Семироль с явным сожалением.
Он сидел у стены, вытянув ногу, туго перетянутую полотняными лоскутами. Рядом лежала суковатая палка, заменявшая охромевшему адвокату костыль. Фонарь освещал его лицо, исхудавшее и заросшее бородой; еще час назад вампир-адвокат походил, вероятно, на подзаборного доходягу – но теперь отросшие волосы приобретали холеный блеск, выравнивалась кожа на лбу и на скулах.
Ирена старалась не глядеть на Река. Возможно, своим поведением она нарушает важнейшие для рыцаря этические принципы – скажем, не разговаривать с упырями иначе, нежели посредством осинового кола…
Хотя как раз на осиновые колья Семироль плевал с высокой колокольни.
– Почему они за вами охотятся, Ирена?
Она помолчала.
– Из-за моего рассказа, Ян. Рассказ называется «О раскаявшемся», а я его даже не…
Она вовремя прикусила язык. Рек молчал; Семироль и так все понял.
Фонарь горел ровно. Масла хватит еще на пару часов, а потом на троих останется одна пара глаз – Семиролевых…
– Нам надо выбираться, Ян, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. – Нам надо выбираться, Рек…
– Вы искали выход, Ирена?
– Да… И я искала Анджея.
– Поиски провалились?
– Поиски еще не закончились…
Рек с сомнением покачал головой. Не знаю, мол, что вы хотели найти, – но вот придется ли искать дальше – это Провидению видней…
Преследователи ушли и не появлялись больше. Но это вовсе не значит, что на выходе из пещеры беглецов не ждет засада… Не может быть, чтобы не ждала.
– Другого выхода здесь нет? – спросила она, желая избыть неприятное чувство безысходности.
Семироль хмыкнул:
– Устройство этой пещеры – отдельная история, Ирена… Ни один спелеолог не поверит в ее существование. Это декорация, искусственное сооружение, вроде садово-паркового грота… Здесь хорошо играть в казаки-разбойники. Вот мы и играем.
Он отломил от ближайшей стены бледное полукружье подземного гриба. Смачно, с хрустом, надкусил; Ирена поняла, что ее слегка мутит.
Рек поджал губы. С того самого момента, как вернулся насытившийся Семироль, он не произнес ни слова. Фонарь зажег, но губ не разжимал.
– Вы ведь никого не убили насмерть? – спросила Ирена в третий раз. Специально для Река.
Семироль вздохнул и закатил глаза. Рек молчал.
– Идиот, – с чувством сказал упырь-адвокат. – Какой он кретин, ваш Анджей… Ему следовало потренироваться на морских свинках, прежде чем…
– Над морскими свинками Провидение не властно, Ян. У них свои законы.
Стоячий воздух дрогнул. Плотная волна его больно ударила в барабанные перепонки – то был далекий взрыв. Затряслись стены, кое-где полетели с потолка камни и комья, боль перешла в звук – глухой удар…
Фонарь, защищенный стеклянным колпаком, дрогнул пламенем, но не погас.
– Ого, – сказал Семироль.
Рек молчал.
Тишина установилась как бы на новом уровне – где-то что-то оседало и осыпалось, но эти звуки только подчеркивали холодное, как в мертвецкой, молчание.
– Они взорвали вход, – сказал Семироль. – Вероятно, здесь успели выдумать некое подобие пороха…
Рек взял Ирену за руку.
Машинально. Желая подбодрить. Семироль заметил это жест – и бледно усмехнулся:
– Уважаемый бескорыстный рыцарь… Возьмите, пожалуйста, фонарь, и проверьте мою догадку. Думаю, у входа вас ждет ужасное зрелище земляного завала…
Рек неприятно искривил губы.
– Понимаю, – терпеливо кивнул Семироль. – Ни на секунду не считаю себя вправе отдавать вам распоряжения, но подумайте сами… Я хромой и еле передвигаюсь. А госпожу Ирену мы не будем посылать навстречу возможной опасности, правда?
Наверное, в этот момент Ирена выглядела особенно растерянной и жалкой – во всяком случае Рек, бросив на нее долгий взгляд, бесшумно поднялся, взял в одну руку фонарь, а в другую свое оружие, и двинулся вдоль галереи. Свет в его руках уходил все дальше и дальше, Рек углублялся в тоннель, как подземный поезд метро…
Огонек завернул за угол. Ирена опустила голову – что ж, в темноте, возможно, даже лучше…
– Сколько времени прошло… там, откуда мы явились? – негромко спросил Семироль.
Ирена напрягла память – но так и не смогла сообразить.
– Если считать, что эта МОДЕЛЬ находится к той МОДЕЛИ во временном отношении десять к одному… То есть в таком же отношении, как предыдущая МОДЕЛЬ к… – она хотела сказать «к реальности», но запнулась.
– …Почти четверо суток, – сухо заключил Семироль. – А если в другом, э-э-э, временном режиме?
Она не ответила.
– Понятно, – Семироль вздохнул. – А когда вы догадались, что такое Провидение? Вы ведь давно догадались, правда?
Она заговорила – поначалу ощущение было такое, будто читаешь третью лекцию кряду, причем об одном и том же. Все давно обдумано, сказано и пересказано, ловишь себя на нещадных повторах, язык ворочается с трудом…
Потом она увлеклась. Заново увидела и лес винтовых лестниц, ведущих к Толкователям, и «приют для убогих», и бумажный свиток, испорченный водой…
– …Одна заглавная буква осталась. Большая «К». Весь текст смыло… подчистую. Вот, – она через силу усмехнулась. – А вы говорили что-то про сомнительные художественные достоинства…
– Среди тех рассказов, что хранились у вас в доме, не было «Раскаявшегося», – возразил Семироль.
– И правда…
Тишина. И песок перестал осыпаться, и не слышно ни ветра, ни шагов, ни шелеста шарящих под землей корней…
– Я думал о Нике, о Сите, об Эльзе… Если я не вернусь… они обречены.
Ирена с сомнением пожала плечами. Ей наоборот казалось, что, освободившись от адвоката-упыря, бывшие смертники заживут припеваючи…
– …Им не жить среди людей, как вы понимаете. Если их вычислят… а их вычислят рано или поздно… обзовут меня бесчестным человеком и приведут приговоры в исполнение. Только и всего…
– А как же закон об оборвавшейся веревке?
– Что?
– Если веревка случайно оборвалась и приговоренный остался жив – его милуют…
– Нет такого закона, – после паузы сказал Семироль.
– Это У ВАС нет, – Ирена устало прислонилась к покрытой мхом стене. – Потому что Анджей перестарался… в своем стремлении к неподкупности.
– Почему я до сих пор не рехнулся? – спросил Семироль как бы сам у себя.
Тишина. Черная тишина просторной могилы.
– Мне страшно, Ян…
– Думайте о ребенке. Ему ни к чему ваши отрицательные эмоции…
– Если там обвал и мы…
На земляные стенки лег отдаленный отблеск фонаря. Рек возвращался.
* * *
– …Наверное, шагов на двадцать сплошного завала. Уж чего они туда подложили – не знаю…
– Откапываться будем? – деловито поинтересовался Семироль.
Рек криво усмехнулся:
– На пару месяцев работы хватит… Это если руки, как ковши.
Фонарь он поставил на землю – но оружия не выпустил, и Ирена это с нехорошим чувством отметила.
– А куда нам спешить? – весело поинтересовался Семироль. – Вода тут есть, ручеечек с глиной пополам, но зато экологически чистый… Грибы вполне съедобны. Другое дело, что госпоже Ирене в ее положении необходимы витамины, мясо, овощи, молоко, солнечный свет, гигиенические процедуры, положительные эмоции…
– Отойди от нее, – глухо сказал Рек.
– Что? – Семироль сделал вид, что не расслышал.
– Отойди от нее, упырь… – пальцы Река судорожно сжались на рукоятке цепа. – Отойди от женщины!
– Что-что? – Семироль дурашливо приставил ладонь к уху.
– У тебя есть все шансы умереть последним, упырь, – в свете фонаря блеснули оскаленные Рековы зубы. – Я не позволю тебе. Ты умрешь первым, кровосос!
Цеп начал вращение – и сразу же скрылся из глаз. Остался размазанный в темноте круг, остались свист рассекаемого воздуха и оледеневшие глаза бескорыстного рыцаря.
– Рек! – беспомощно крикнула Ирена.
Семироль улыбался:
– Елки-палки, Ирена, и где вы только… ладно. Юноша, вам придется наклониться, потому что сейчас я не в состоянии встать даже с помощью костыля… Бейте, рыцарь. Я не защищаюсь.
Ирена подумала, что если Семироль и играет, то очень опасно. Он не представляет себе, чем бескорыстный рыцарь отличается от своих сусальных книжных собратьев. Бескорыстные время от времени совершают настоящие подлости и настоящее зло – просто из принципа; будет ли Рек щепетильным по отношению к охромевшему вампиру?!
Не будет. Ирена поняла это по страдальчески изогнувшимся бровям.
– Рек, назад!!
Мгновенный взгляд из-под прищуренных век. Он не боится убивать, но он стесняется спутницы. Он не хочет убивать В ЕЕ ПРИСУТСТВИИ…
Цеп приостановил вращение.
– Госпожа Ирена… Госпожа Хмель. Я не знаю, что связывает вас с этим существом… Но мы в ловушке. А он еще долго может прожить, питаясь нашей кровью и…
Ирена перевела дыхание:
– Оставьте его, Рек… Это отец моего ребенка.
* * *
Сырость пробиралась под одежду. Доктор Ник упал бы в обморок, увидев, в каких условиях коротает время его пациентка…
– Ирена, хотите гриб?
– Спасибо, Ян. Не хочу.
Темнота. Угрюмый рыцарь Рек взял фонарь и ушел на разведку – возможно, он еще не утратил надежду. И пока он бродит по пещере, Ирена краешком сознания верит, что вот сейчас он разведает путь, вернется, молча возьмет ее за руку и выведет на свет…
Или он уйдет в одиночку? Оставив этих двоих – вампира и его женщину – коротать вечность в обществе друг друга?!
– …Или эти вот, к примеру, бескорыстные, – Семироль полулежал, опершись плечом о замшелый камень. – Среди прочих законов природы… потому что Провидение – это всего лишь закон природы… догадались выделить один, который «безнравственен». И найти обходной путь… А кто научил их отделять так называемое добро от так называемого зла? И эта их уверенность, что ненагражденное добро – благороднее… Кстати, а что вас связывает с этим юношей, Ирена?
Ей показалась, что адвокат чуть усмехается. Во всяком случае, голос его насмешливо дрогнул в непроницаемой для Ирены темноте.
– Это мой поклонник, – сказала она устало. – Мои ранние рассказы… определили его жизненный выбор. Ни один лауреат Серебряного Вулкана не может похвастаться чем-то подобным…
Семироль саркастически хмыкнул.
– Ничего смешного, Ян… И еще этот, как вы выразились, юноша спас меня несколько раз, возможно, что и от смерти…
– Провидение вознаградило его за это – или, наоборот, покарало?
Ирене сделалось неприятно, что Семироль видит ее лицо, в то время как она смотрит в темноту.
– Я спрашиваю из профессионального интереса… Эта МОДЕЛЬ настолько искусственна, что я вообще поражаюсь, как она просуществовала больше суток… Ирена, я боялся за вас. Получилось, что я вас бросил… Вам нельзя скитаться по этому сумасшедшему миру. Покой, положительные эмоции, пешие прогулки…
Ирена молчала.
– Зачем, ну зачем вы устроили этот безумный побег?! Вам было плохо на ферме? Вас кто-то обижал, с вами не считались, вас не уважали?!
– Это пустой разговор, Ян.
– Ирена, я хочу, чтобы ребенок жил…
– Тогда вам следовало выращивать его с помощью инкубатора… Инкубатор не убежал бы от вас, не предъявил бы прав на своего ребенка, инкубатор можно было бы потом списать в утиль…
Похоже на разговор по телефону. Когда кидаешь слова как бы в пустоту, не имея возможности видеть лицо собеседника…
Рука Семироля легла на ее ладонь. Слабо сдавила:
– Вы – как Провидение, Ирена. Однажды провинившись перед вами, всю жизнь придется искупать вину…
– А вы поэт, – сказала она сквозь зубы.
Семироль шумно вздохнул:
– Бедные мои клиенты… если я не явлюсь на процесс. Вот будет разочарование… Да… Мне было бы любопытно, Ирена, поглядеть на Толкователей. Вы правильно рассудили – если искать, откуда у Провидения ноги растут, Толкователей надо пошерстить прежде всего. Жаль, что я не успел…
– Почему вы ничего не делаете? – спросила Ирена.
– То есть?
– Ну, рыцарь по крайней мере ищет выход… А вы? Вы так и умрете – бездействуя, рассуждая?
– Простите, но я не собираюсь умирать…
Ирена с содроганием подумала, что адвокат-юрист спятил, все-таки спятил, не выдержал потрясений и перегрузок.
– …А выход тут искать бесполезно, уж на что я с трудом передвигаюсь – а все-таки раза три все обошел… Странная пещера. Искусственная, как все мироустройство, я уже говорил… Даже, кажется, есть повторяющиеся фрагменты, как будто у дизайнера не хватило воображения… А рассуждаю я потому, Ирена, что у меня нога болит. Что, было бы лучше, если бы я валялся и стонал?
– Извините, – сказала Ирена после паузы.
– Да не за что… Возьмите гриб. Все вовсе не так пло…
Новый звук нарушил тишину пещеры.
Тоже удар. Но не такой мощный, как звук обвала. Мягче и глуше, и сразу же вслед за ним серия новых ударов, будто раскаты, а затем такой звук, будто распоролся туго набитый мешок с фасолью, и жесткие зернышки хлынули на цементный пол…
Ирена не могла понять, откуда у нее взялась такая ассоциация. Рука ее механически вцепилась Семиролю в плечо.
Звук не иссякал. Акустика пещеры странно искажала его – казалось, шипит и шелестит одновременно отовсюду…
Потом в галерее мелькнул огонь; тусклый свет фонаря заставил Ирену болезненно сощуриться.
– Там… – Рек задыхался. – Госпожа Хмель… вода… речка пробила… промоину. Теперь…
– Долго осталось? – отрывисто спросил Семироль.
– Что?..
– Сколько времени пройдет, пока мы всплывем к потолку?!
Рек молчал. Глядел на Ирену, на ее застывшее бледное лицо, на округлившийся живот… Брови его застыли страдальческими значками «тильда».
Только сейчас, переваривая новость, Ирена впервые усомнилась в «братскости» его чувств. Да, Семироль был прав, когда саркастически хмыкал…
Рек смотрел. Фонарь вздрагивал в его руках. Он боялся, боялся неподобающим для рыцаря образом…
И, конечно, не за себя.
* * *
…Вода искала путь вниз. Подмывала стены, змеей сворачивалась во впадинах, щетинилась лохматой пеной; свет фонаря дробился на бурлящей поверхности, вода казалась угольно-черной, пена – бурой…
– Провидению не нравится… моя любовь к чужому гемоглобину, – хрипло сказал Семироль.
Он стоял, тяжело навалившись на свою палку. Вода заливала его туфли.
Ирена молчала.
Упырь-адвокат удивительно быстро приспособился к чужому мироощущению. Вот, оказывается, каково это – искать и находить причину всех событий в личном послужном списке, в блокноте Провидения…
– Моя доля тоже есть, – неожиданно сказал Рек, а он молчал так долго, что Ирена боялась забыть его голос. – Я тоже… на мне кровь людей из-под Высокой Крыши. На мне обман…
– Я не исповедник, – сухо сообщил Семироль. По счастью, Рек его не понял.
Вода прибывала. От стен то и дело отслаивались куски слежавшейся глины, обрушивались, порождая воронки; огонек фонаря, в целях экономии прикрученный до минимума, не рассеивал тьму – наоборот, нагнетал панику…
– Где-то я это уже видел, – с отвращением сказал Семироль. – Какой-то фильм… Вы не помните, Ирена?
Она с удивлением поняла, что да, помнит. Тоннель, испуганные обреченные люди, прибывающая вода… Супермен, явившийся на помощь…
Если даже они с Семиролем говорят о разных фильмах – суть не меняется. Картинка, уже виденная однажды, пусть мельком, в кино, страничка, прочитанная в забытой книжке… МОДЕЛЬ, сотканная из лоскутков вторичной информации. Мозаика, игра…
Вода прибывала.
– Идемте-ка отсюда, – сухо сказал Семироль. – У нас есть еще сухие места и некоторый запас времени…
Говорят, паразитка-медведка, бич огородников, роет свои ходы как раз с учетом затопления. Волнообразно. Глубокие участки чередуются с подъемами, и даже если огородник вздумает залить в нору раствор мыльного порошка с керосином – медведка отсидится на незатопляемой «горке» и не станет хлебать отраву…
Пещера не имела преимуществ медведкиной норы. Вода свободно растекалась по галереям; видимо, сотрясение от взрыва нарушило хрупкий порядок земляных пластов, и речка, давно дожидавшаяся выгодного момента, не преминула сломать равновесие. Скоро чье-то плодородное поле неожиданно обрушится само в себя, на месте пашни будет овраг, а невезучее крестьянское семейство станет наниматься к соседям или вообще пойдет по миру…
Ирена тряхнула головой.
Нет. Логика – не та. Все случившееся определено человеческими грехами; Рек врал, нанимаясь в «приют для убогих», и применял насилие, спасая Ирену от людей в черном. Семироль – ясное дело, сосал человеческую кровь. Крестьяне, те, чье поле скоро обрушится, тоже в чем-то провинились…
А может, наверху не пашня вовсе, а пустырь?..
Хорошо-хорошо, а в чем провинилась она? То есть, конечно, наивно считать ее безгрешной, но вот тяжелый, явный грех, приведший ее на грань гибели…
Может быть, это рассказ «О раскаявшемся»?.. Погодите!.. А тот, еще не родившийся, но уже почти человек, который находится В НЕЙ – его Провидение вообще не берет в расчет?!
– …вы меня слушаете? Я говорю, что по законам физики… в противоположность массе воды… прокол… инструменты… поток воздуха… Но все это вряд ли имеет смысл в этом бессмысленном мироздании…
Семироль говорил негромко, сквозь зубы, и большая часть сказанного ускользала от Ирениного сознания.
Рек молчал.
Самым высоким местом в пещере оказалась дорога к выходу. Вернее, тупик к выходу; обвалом поглотило и рисунок на стене, и отпечатки детских ладоней. Спасаясь от воды, рыцарь, вампир и женщина пришли к завалу из камней и глины; сюда поток явится в последнюю очередь, но и бежать отсюда – некуда… Собеседников завалит размытой землей – или они захлебнутся, побарахтавшись предварительно в ледяной воде…
Рука Семироля лежала на Иренином животе. Как будто намереваясь защитить…
Поймет ли ребенок, что умирает?
Вечные медицинские споры – с какого момента нерожденный червячок с хвостом и жабрами достоин называться человеком…
Неужели Провидение не видит, что вместе с тремя виновными губит совершенно невинное существо? Или этот, неродившийся, виновен уже тем, что явится на свет вампиром?!
Вот он, ответ на Иренин вопрос Толкователю…
– Постарайтесь не нервничать, Ирена. Ваш стресс передается… адреналин в крови…
Она криво улыбнулась. Хорошо, умрем хладнокровно…
– Мы должны угодить Провидению, – сказал молчавший до сих пор Рек.
Ирена почувствовала, как дрогнула Семиролева рука.
– Мы должны… заслужить… заработать…
Слова давались Реку с трудом. Он никогда ничего не «зарабатывал» – он, бескорыстный, собирался нарушить обет…
По счастью, Семироль поймал его мысль на лету.
– Браво, рыцарь… Не законы физики, а законы Провидения… Ирена, вы меня слушаете? Я знаю, вы умеете хорошо соображать… но вы думаете слишком долго, а вода течет слишком быстро… Как в задачке о бассейне с двумя трубами… Господа присяжные, мы имеем трех человек и прибывающую воду…
Зависла пауза.
– Четырех человек, – шепотом поправила Ирена.
– Четырех, – подтвердил Семироль после паузы. – И мы во что бы то ни стало должны выслужиться перед Провидением… как это делали те мерзавцы в приюте, про которых вы рассказывали… Думайте, Ирена, и вы, рыцарь, думайте тоже… Есть предложения?
Тишина. Звук прибывающей воды.
Кто-то из них немедленно должен заработать награду. Сотворить большое добро. Адресно. Кому-то из своих ближних. Большое, явное добро…
Ирена нервно хихикнула:
– Давайте я порежу себе палец, а кто-то из вас перевяжет…
– И скажет «бедненькая», – хихикнул в ответ Семироль. – Лучше поцелуйте рыцаря – вот это будет действительно гуманно…
Напрасно он так шутил. Ирена сжалась, как от холода.
– Лучше я убью упыря, – ровно предложил Рек. – Это будет колоссальное добро – для всего человечества…
– …если только Провидение не зачтет его, как убийство. Не усугубляйте свою вину, подсудимый!..
Семироль осекся. Навалился на свой костыль. Помолчал; спросил другим тоном, деловито и сухо:
– Госпожа Хмель, вы проходили курсы медсестер? В институте должны были? Или когда получали водительские права – вас же учили элементарным медицинским манипуляциям, не так ли?
Она механически кивнула.
– Отлично… Перед вами пациент.
Она все еще не понимала.
– У меня был открытый перелом, – терпеливо пояснил Семироль. – Я так долго просидел без притока свежей крови… прошу прощения, без гемоглобина… и меня так изумительно лечили, что кость не срослась до сих пор. Теперь я регенерирую – и имею все шансы навек охрометь, потому что срастется она неправильно… Ничего, что я так много говорю? Ваша задача, Ирена, – сломать то, что начало срастаться, сложить правильно, жестко зафиксировать. Доступно?
Она молчала.
– Только скорее, Ирена. Рыцарь подержит фонарь… Это будет настоящее добро. Без дураков. Это вам не порезанный пальчик… Через неделю я смогу ходить. А через месяц буду танцевать.
– Будет заражение, и вы умрете, – холодно сказал рыцарь.
– Фигушки! – голос Семироля звучал почти весело. – У меня сейчас прилив сил и всепробивающий иммунитет…
– И волосы блестят, – сказала Ирена шепотом. Семироль расслышал.
– Да… и лицо холеное. Ирена, вам все ясно?
– Я не могу, – сказала она еще тише.
Будто в ответ на ее слова земля дрогнула, принимая груз очередной обвалившейся глыбы. Волна рывком преодолела расстояние до завала, потянулась лизнуть Иренины туфли – но не смогла, отступила, чтобы вскорости вернуться вновь…
– Я не могу, Ян. Без анестезии… Я лучше умру.
– Баба, – пробормотал Семироль.
– Да, баба… И потом, я не знаю, как правильно складывать кости. Я прогуливала… занятия… по оказанию первой помощи… и вряд ли там учили… такому…
– Я сделаю, – сказал Рек.
Некоторое время было тихо, только трудилась, заливая норы, вода.
– Я умею… у меня нянька была костоправ. Она меня учила… Только…
Рек замолчал.
– Если бы я не был уверен, что выдержу это, – сказал Семироль вкрадчиво, – я бы не лез с инициативой… Держать меня не придется. Вы ведь это имели в виду, доблестный рыцарь? – Семироль выждал паузу. – Или возвращать здоровье проклятому упырю – подло по отношению к человечеству?
Рек молчал.
– Вот и чудненько, – Семироль сел ровнее, потянул с плеч куртку. – Рубашечка не стерильна, ну да про иммунитет я говорил… Ирена, будете держать фонарь. В крайнем случае зажмуритесь – ребенку ни к чему такие стрессы… И живее, рыцарь, живее, ради Создателя, доставайте из ножен свои… инструменты!..
* * *
Солнце лежало на песке. Солнце.
Солнечные пятна расползались по траве, как разбросанные детали головоломки. В трех шагах горел костер, и пламя его было почти неразличимым среди наполнявшего мир света…
Ирена приподнялась на локте.
Впервые с того момента, как в темноте полузатопленного подземелья разверзлась косая дыра, впустившая рассветное небо…
Да что там – впервые с мгновения, когда треснула под рыцарским цепом не до конца сросшаяся Семиролева кость…
Воспоминание заставило ее судорожно втянуть воздух. Бедный ребенок, бедный малыш, он получает отравленную адреналином кровь, ей нельзя волноваться, нельзя, нельзя…
Впервые с того самого момента к ней вернулась способность видеть и думать.
Лес. Берег. Тишина, но не глухая, пещерная – пронизанная звуками тишина ясного летнего полдня… Солнце. Все просто.
Она подползла ближе к костру. Легла, греясь одновременно в двух огнях – солнечном и рукотворном…
Проклятое Провидение. Безжалостное, безглазое, прямолинейное, как фельдфебель…
Она поймала на себе взгляд.
Семироль лежал, неудобно повернув голову. Из глаз его наконец-то ушла обморочная муть; вампир-адвокат смотрел на Ирену, и смотрел внимательно и ясно.
Она поднялась на четвереньки. Подобралась поближе, путаясь в рваном подоле. Села рядом.
– Ян?
Он прикрыл глаза жестом «да». Все, мол, в порядке, а вы зачем всполошились?..
Нога его была с двух сторон зафиксирована плоскими, особым образом подогнанными палками.
Время не текло. Солнце висело в ажурных кронах, неподвижное и доброжелательное. Будто глаз уравновешенного, сытого божества…
– Мы обманули Провидение, – сказала Ирена шепотом.
Пришел от реки Рек. Бросил на траву связку крупных, незнакомых Ирене рыбин. Мельком взглянул на нее, на лежащего Семироля, отвернулся…
Ирена в который раз отдала должное мужеству бескорыстного рыцаря. Рек сделал вид, что и ожившая Ирена, и очнувшийся Семироль мало его интересуют.