Все было очень неплохо.

Недавно законченная работа принесла отличный всплеск адреналина в виде погонь и перестрелок в «голографических джунглях», а к этому еще и неплохой гонорар. И сверх того! Оскар внял моим настоятельным рекомендациям и не повез нас прохлаждаться на экологически чистом курорте, где я, выживший в весьма серьезных переделках, начал бы подыхать от скуки на второй день. Он милостиво согласился на нечто более «вредное» для здоровья. И мы поехали на воды.

Конечно, на первый взгляд все это было весьма чинно и благообразно. Четверо молодых людей приятной компанией решили промотать родительские денежки в подобающей обстановке, не особо светясь перед родственниками. Вполне подходяще. Но!

Мне ли не знать, что на самом деле может скрывать в себе такой курорт? Впрочем, отцы отпускают туда своих чад с легким сердцем, как по стопам своей молодости, а матери, матери обычно ездят туда одни, без сопровождения.

Последние несколько месяцев Стаковски вел себя как-то слишком напряженно. Но ни на прямые, ни на любые наводящие вопросы и темы он, естественно, не раскалывался. Просто нам всем было понятно, что с ним что-то не так. Он не говорил об этом даже с Каем. Устав выяснять загадки у непробиваемого Стаковски, я просто списал все это на обострение паранойи. В конце концов, может же это быть просто предвидением каких-то мелких, не заслуживающих внимания проблем на заданиях или просто скачков цен на бирже? С заданием мы непременно разберемся. А с биржей, думаю, и одного Стаковски хватит. Ну не может это быть чем-то серьезным, иначе он бы молчать не стал. Так что я привычно смирился с ситуацией, занял позицию выжидания и перестал обращать внимание на текущие обострения.

В городе я прежде всего выяснил, что изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз. Кто еще жив, кто решил уйти на покой, что с любимыми и не очень местами для отдыха душой и телом? Короче, все, что могло бы мне понадобиться на почти четыре недели благостного безделья, которые нам обещал Стаковски. Не то чтобы я так уж верил его обещаниям, но две недели мы должны были получить точно.

Конечно, здесь меня никто уже не мог узнать. Кроме того, что прошло время, еще и нынешний мой имидж был строго просчитан на максимальное слияние с общей массой курортников.

И вот две с половиной недели я наслаждался прекрасным и абсолютно противозаконным отдыхом. Я посетил всевозможные игорные заведения вплоть до самых «законспирированных» кулачных боев, о которых не знали, пожалуй, только те, кто этим не интересуется. Бои, где каждый, кому положено, в курсе того, кто, когда и как ляжет на ринге, были мне по большей части скучны. Самое забавное заключалось не в самой драке, а в том, например, чтобы переиначивая их договоренности не давать сдаваться тому, кто должен проиграть. И доводить его до выигрыша, когда он, удивленно хлопая глазами, смотрит на свои руки и не может прийти в себя, потому что его тело в какой-то момент перестало его слушаться, а начало вытворять что-то уже совсем невообразимое. Кстати, после таких игр с человеческим сознанием могли получаться отличные бойцы, которым просто нужно было хоть раз поверить в себя, и тогда победа уж никогда бы не поворачивалась к ним задом.

Я даже на петушиные бои как-то забрел. И где они только выращивают и натаскивают эту птицу? Вот там все более непредсказуемо, хотя это тоже смотря чем птицу перед боем покормить. Было забавно видеть, как хозяева тряслись над своими сокровищами.

В общем, все по расписанию. Утром – на пляж, в обед – благостная сиеста, потом еще на пляж ненадолго, а на обратном пути – через кафе и всевозможные вечерние заведения до пансиона.

Гостиницу в этот раз Оскар решил не брать. Кроме того, что на отдыхе он их почему-то не любил, он заявил, что хватит бессмысленной траты денег по вечерам и что он-де нашел компанию, которая, несомненно, не покажется нам неуместной. Я прищелкнул языком и потребовал буклетов и сайта. Что мне и было вручено. Странно, но придраться было почти не к чему, кроме того, что в пансионе принимались молодые семьи с детьми. Но это почти не могло помешать отдыху, так как их селили в отдельном крыле и обеспечивали специальную, отдельную программу проживания. Да, мне пришлось согласиться с Оскаром.

В этот вечер Джонас не пошел со мной в казино, а, пробормотав что-то из серии «я сегодня не очень в форме», неопределенно махнул рукой и исчез из-за столика быстрее, чем я смог что-то внятно возразить. Кай завистливо проводил О'Келли взглядом. Самостоятельно шляться Оскар Кайто еще не отпускал. «До тех пор, пока ты не научишься держать себя в руках…» – занудствовал недобитый педагог Оскар Стаковски. А иногда мне даже выпадало несчастье слышать отрывки из длинных лекций о том, что должен, а чего не должен делать воспитанный джентльмен, особенно в присутствии дам. Я никогда не понимал, почему Кай все это так терпеливо сносит и, более того, легко соглашается с таким положением дел. Лично мне после таких случайностей всегда приходила в голову мысль, что очень хорошо, что я начал работать с Оскаром, уже достигнув совершеннолетия.

Насколько я знаю, Оскар нашел Кайто в одном из токийских приютов для аутичных детей обеспеченных родителей, когда телекинетику не было еще и тринадцати. Как именно он вышел на Кая и каким образом забрал ребенка – для меня до сих пор являлось загадкой. Но, по факту, Кайто он вытащил из такого дерьма, что мое детство, с его назойливыми вензельными платочками и фамильными, кружевными традициями, просто отдыхает. Впрочем, в моем присутствии Оскар никогда не напоминал Кайто о его прошлом. Он просто вел себя с ним как старший брат, или наставник, или просто старший по возрасту и положению, ведущий в рабочей паре. Кая это не напрягало, более того, он, кажется, и сам считал такое положение дел правильным. Его все устраивало, даже нудные лекции по социальному этикету. По крайне мере, в присутствии Оскара, возражений я не слышал ни разу.

Но в этот день Стаковски с нами не было. Еще прошлым вечером его унесло по неизвестным пока рабочим делам, и до сих пор он не осчастливил нас ни своим возвращением, ни каким-либо посланием. А значит, можно было расслабиться и перестать думать над каждым нюансом своего поведения. Спору нет – Оскар отличный лидер, но иногда все-таки чуть перегибает палку, даже несмотря на отдых.

Я сладко потянулся, оглядываясь. Я знал, куда сбежал Джонас, но совершенно не собирался об этом докладывать кому бы то ни было. Даже несмотря на то, что его поведение меня задевало. Но и об этом я тоже не собирался никому говорить.

Кай вопросительно посмотрел на меня.

Ну что ж, раз нет Джонаса…

Советам Оскара о воспитании я следовать не собирался. К тому же должен же быть кто-то под лейблом «плохой брат», чтобы парень, выйдя на улицу, чувствовал себя нормально, а не искал по каталогу развлечения и не ездил бы по ним на такси. Даже если он может все это себе позволить.

Я продолжил наслаждаться едой, даже не глядя на Кая, тем временем перечисляя по ментальной связи:

– Казино. Бои – собачьи, человеческие, петушиные. Тараканьи бега. Роботы-убийцы. Киберзона. Гонки в подземельях. Подводное шоу ужасов.

Все это были развлечения, на которых можно было бы оттягиваться всю ночь. Достаточно забавные и безопасные. Когда они кончились, я перешел на знакомые клубы, параллельно ментально демонстрируя короткую картинку-ролик из личных воспоминаний. Кай не торопился. Он знал, что повторять я не буду, но выбирал всегда очень странно, как будто ждал какого-то откровения свыше. Вот и сейчас.

– «Грешники».

– Стоп. Что это?

Я чуть не поперхнулся креветкой. Отвлекшись в процессе перечисления на местные деликатесы, я не уследил за полетом своей фантазии. Пауза несколько затянулась – я старался сообразить, как быстро меня убьет Стаковски, если я потащу Кайто Миядзаки в «Грешники». По всему выходило, что не очень. Будет еще долго издеваться.

– Это стриптиз-клуб, – проворчал я по связи, надеясь, что телекинетик не обратит внимания на мою заминку. Зря понадеялся.

– Что за программа? Для мужчин, для женщин?

– Для мужчин, конечно.

– Гейши, танцы на столах?

– И гейши тоже. Разное. Слушай, может, в другое место пойдем?

Но глаза у Кая уже загорелись, и отговаривать его было бесполезно – это значило только подогревать интерес и в результате все равно сдаться. Ну ладно, в конце концов, можно подумать, никто ничего не знает! Он же взрослый парень, как раз тот самый возраст, порно уже давно смотрит. К тому же женщины там тоже есть, главное, присмотреть, чтобы он на первых порах не запутался.

…Свернув с широких проспектов в местные подворотни, я немного расслабился. На больших улицах было где разгуляться, но здесь совсем иное – почти дом, особенное чувство защищенности.

Я не рос бродягой. Моя суперприличная семья никогда бы такого не допустила. Я просто как-то раз сам все решил. Когда-то. Неважно.

Кайто детство досталось совсем другое, и потому, пускаясь со мной в приключения, он всегда с некоторой опаской, даже с каким-то почти детским страхом и восторгом, делал первый шаг на неизведанные территории.

Ухоженная брусчатка мостовых. Несмотря ни на что, куда бы вы ни пришли, вас всегда будет сопровождать такая вот незаметная забота о гостях. Город держится на туристах, и политика дружелюбного интерфейса диктует свои законы, чтобы главным поставщикам денег было удобно даже тогда, когда они не задумываются об этом. В настоящие переулки, те, что не для туристов, я бы никогда не позволил себе затащить Кая. Да и сам бы не пошел. Давно оно все было, и прошло, и хватит с меня.

В дверях клуба секьюрити окинул нас оценивающим взглядом и тут же равнодушно отвернулся. Факт, чего это он будет пялиться на пустое место?

Совсем не надо, чтобы хоть кто-то мог нас запомнить. А у охранников на это две неприятные причины: работа, которую не хочется терять, и хорошая профессиональная память. Я предпочитал обходить и то и другое, просто вырезая свое лицо, как кадр из фильма. С камерами слежения обычно разбирался Кайто, с помощью Дара просто разворачивая объектив или отключая его на несколько мгновений.

Мы миновали зеркальный холл и начали спускаться по полукруглым, специально вытертым и выщербленным ступенькам в общий зал.

Что мне всегда нравилось в «Грешниках», так это обстановка.

Сейчас было еще не очень людно, и Кайто мог оценить ее не хуже, чем я когда-то.

Клубы вообще загадочные места: то почти никого полтора часа, а то может набиться полный зал за десять минут. Мы пришли немного раньше. До начала представления оставалось полчаса, было тихо и малолюдно, но зато можно было выбрать любой столик.

Небольшая узкая сцена, подсвеченная красными и синими прожекторами была еще пустой, только притягательно переливались шесты с наведенной на них голокартинкой – тут были и языки пламени, и серебряный фонтан, и все, что угодно, по любому сценарию. Скоро все это пойдет в дело.

«Язык», спускающийся со сцены пологой горкой прямо на танцпол – полупрозрачный и гладкий. На самом танцполе, так же, как и на сцене, шесты для танца. Нижняя подсветка по всей площадке – разнообразной формы окна из небьющегося стекла. К синему и алому освещению, льющемуся на сцену, в дансинг-зале добавлялся еще и зеленый. И каждое окно в полу было своего цвета. Две барные стойки начинались почти от самого входа и как будто забирали все внутреннее пространство в свои цепкие алкогольные щупальца – два полукольца по правой и левой стене. Дополнительное освещение: стробоскопы, зеркальные шары, какая-то искристая, воздушная ерунда в воздухе, как пыльца. Ничего напрягающего, все привычно. В специально обозначенном пространстве россыпь полупустых столиков.

И я отлично знал, что через пару часов здесь будет ад в раю или рай в аду, кому как больше нравится.

Наверху обычно болтались четыре клетки для танцовщиков. Клетки висели на толстых цепях, намотанных на механические барабаны, скрытые под сценой. Пульт управления барабанами был выведен на торец подиума – понравился танцор, заплати деньги бармену, и он даст тебе доступ к управлению, можешь спускать клетку вниз, к себе, и дальше уж как повезет: сколько времени выкупил – все твое. За то, чтобы танцор вышел из клетки и составил компанию, – отдельная плата. Сейчас пара клеток еще стояла на полу перед сценой. Вторую как раз поднимали, когда мы зашли. В первой уже медленно извивалось чье-то смуглое тело, подсвеченное мечущимися огнями.

Я почувствовал, что только железная выучка Оскара не дала Каю застыть, раскрыв рот. Пришлось приобнять его за плечо, попутно улыбаясь бармену на все сорок два зуба, сигнализируя, что «все в порядке. Не стоит беспокойства». Кай послушно двинулся в том направлении, куда я его подталкивал. И я героически удерживался, чтобы не дать ему пинка. Но ведь я сам прокололся, назвав это место. Пришлось напомнить себе, что мы одна команда и бросать своего нехорошо, даже если ведет он себя по-идиотски.

Я отпустил плечо и взял Кая за руку. Какие бы ни были у нас отношения, но здесь и сейчас мне не улыбалось, если что, отмазывать его от местных ловеласов. Конечно, с нашими возможностями это не проблема, но все же Кайто – юноша горячий, и я мог бы просто не успеть вмешаться. Лучше уж сразу дать понять, что этот человек со мной.

Пройдя вдоль правой стойки, почти к самой сцене, я свернул между загогулиной края и последним барабаном. Там было мое самое любимо место. Все видно, а тебя видят только те, кто тебе нужен.

Проходя мимо еще не поднятой клетки, Кай провел рукой по решетке.

– Не голограмма, не волнуйся. Здесь все настоящее. Иногда даже более чем.

Я уселся за столик, кивнув Кайто на соседний стул.

– Не стой столбом. Неужели Оскар не водил тебя в людные места?

– В настолько людные – нет.

Кай покачал головой, медленно опускаясь на стул и не сводя глаз с клетки, в которую уже забирался танцор. Из одежды на нем была только какая-то несерьезная тряпочка на бедрах, сильное тело блестело, натертое душистым маслом…

И тут к нам очень вовремя подошла официантка. И она полностью отвлекла на себя внимание – черные чулки в сетку, блестящие туфли на шпильке, кожаное белье в переплетении каких-то ремешков и, конечно же, топлесс.

Все время, пока Кай восхищенно пялился на пятый или шестой объем обнаженного бюста, я, зная местное меню наизусть, а также свои и Каевы вкусы, продиктовал наши пожелания. Официантка упорхнула выполнять заказ, и Кай наконец-то смог выдохнуть. Доставая сигареты, он усмехнулся знакомой мне ехидной улыбкой и произнес.

– И часто ты здесь бываешь?

– Всегда, когда мы находимся в этом городе и если я не на работе, конечно. – Я достал сигареты и тоже закурил.

Кай открыл было рот ответить, но вернулась официантка, и он благоразумно промолчал. Когда же девушка ушла, соблазнительно покачивая бедрами и явно напрашиваясь на щедрые чаевые, Кай развернулся ко мне и вопросительно изогнул брови.

– Март, а теперь, все-таки, что это за место?

Я откинулся на спинку стула, прищурившись разглядывая уже наполняющийся зал и раздумывая, что же ему ответить. Следовало, в общем-то, правду.

– Это клуб, Кай, клуб по интересам. По весьма тематическим интересам.

Что такое Темы, Кай уже, конечно, знал – Большая Сеть недолго дает оставаться в неведении. Тем более в Каевом возрасте, когда такое любопытство более чем нормально.

– И мы?

Кай оставил за рамками этих двух слов все невысказанные вопросы.

– Не думаю. Ты ведь хотел просто посмотреть и немного развлечься. Впрочем, здесь никогда не знаешь наперед.

Я бесшумно рассмеялся. Первый из принесенных, коктейлей, выпитый залпом, давал о себе знать. Голова постепенно становилась все легче и легче, а мысли все проще и проще.

Через час, когда музыка гремела вовсю, а Кайто вытащил из меня почти все подробности о клубе, я понял, что организм настоятельно требует к себе внимания и надо бы пойти по естественной надобности. К тому времени Кай уже настолько освоился, что я почти перестал беспокоиться за его безопасность. Да и пиво сделало свое дело. Наш телекинетик по неизвестным, подозреваю, даже ему самому причинам безумно любил пиво и из алкоголя не пил больше почти ничего. Он как раз вполголоса излагал мне свою теорию насчет происхождения вот таких мест и тех, кто их посещает, теорию не лишенную изящества и все же, конечно, глупую, когда я, жестом прервав его словоизлияния, буркнул: «Я сейчас. Подожди меня здесь», и удалился в сторону туалетов. Конечно, несмотря ни на что, я не отпускал Кая с ментальной связи. Конечно, он это знал. И конечно, когда я вернулся, я без удивления увидел около нашего столика двоих самоуверенных типов. Не то чтобы завсегдатаи, но частые посетители, из той серии людей, что изредка развлекают себя чем-нибудь «остреньким» на стороне. Вот именно развлечения их мне как раз и не понравились. Я не стал глубоко копаться у них в памяти, а просто присел за столик и вопросительно улыбнулся им обоим.

Еще минуты за две до моего возвращения они прервали разговор с Каем и в ожидании стали наблюдать за выходами со стороны туалетов.

Разговор был короток.

– Сколько?

Один из них положил руку на плечо Кайто. Тот с любопытством на него посмотрел. Я прищурился.

– На всю ночь, – добавил второй.

Я перевел взгляд на Кая, он явно развлекался. Ему-то прекрасно было известно, что нам ничего не грозит. Я потянулся к нему ментальной связью.

– Хочешь, чтобы они тихо убрались, или развлечемся?

Кай пару раз видел мое «развлечемся» в общественном месте и, прикинув все за и против, к тому же пиво добавило своего куража, согласно кивнул. Тот, кто держал руку у него на плече, счел это за разрешение и толкнул второго в бок, плотоядно ухмыляясь. Его друг полез за деньгами.

И вдруг они застыли. Глаза у обоих остекленели, а непослушные глотки издали придушенный писк. Это я взял их на ментальный, контролирующий поводок.

Полный ментальный контроль прекрасен тем, что любое более-менее мыслящее существо, попавшее под него, выполняет практически любую поставленную перед ним задачу. Если на это хватает собственной жизни, конечно. Я видел, как люди с переломанными конечностями крутили «флик-фляк» со счастливой улыбкой на лице. Ведь так приказал им их поводырь. Он запретил им сомневаться, чувствовать и делать что-то, кроме того, что он сам захочет. На то время, что поводырь управляет телом человека, самосознание гаснет, и сколько будет это продолжаться, зависит только от воли и силы поводыря.

Я был в хорошей форме. Я взял обоих. Слова моего приказа зазвучали у них в голове:

– …И последнее: вы все сделали сами, по собственной дурости. Нас вы не знаете и даже не помните. Все. Исполнять.

А дальше мы с Каем с удовольствием наблюдали шоу из нашего, безопасного, угла зала.

Мужчины отошли от нас и заметно расслабились, возвращаясь к своей привычной манере поведения. В программе было указано – «вести себя естественно», вот они и вели. Пока. В нашу сторону они даже не посмотрели, как будто и не было у них никакого пространства за спинами, и событий не было никаких, и людей. Они вернулись к своему столику, где их ждала оставленная выпивка и пара приятелей. Приятели сидели к нам спинами и, кажется, ничему не удивлялись. Во всяком случае, старательно делали вид. Вряд ли они смогли разглядеть хоть что-то за плотной дымовой завесой, да еще и в этом сумасшедшем освещении.

То, что эти двое подошли к Каю, было не более чем случайностью, а не намеренным выбором с их стороны. А значит, не было никаких указываний, разглядываний и обсуждений. И нечего было помнить их друзьям из предыдущих разговоров. Просто неудачно было выбрано время и место, бывает.

Я знал, насколько паскудно выглядит сейчас моя улыбка. Я никогда не любил таких вот самоуверенных «хозяев жизни» с ближайшей помойки, приподнявшихся чуть выше, чем мусорный бачок, и уже решивших, что весь мир исключительно для них, просто «потому что». Насмотрятся фильмов, а потом начинают копировать героев, и ладно бы, если б хорошо копировали, а то ведь захотел воробей в орла перекраситься.

От ядовитых размышлений меня отвлек нарастающий шум. И я увидел начало нашего шоу. Кто, кому, и что сказал – было уже неважно, сейчас за столом четверо взрослых мужчин пытались подраться. Драться за столом было не удобно.

…О, кто-то из них это понял, и стол был опрокинут на противника. Дальше все пошло развиваться куда более динамично.

Конечно, падая, стол задел не только тех, на кого он, собственно, и был направлен, но и кого-то из окружающих. И уж конечно, кто-то на кого-то успел наступить. Поднялась неразбериха, посыпались оскорбления. Казалось, воздух засверкал фейерверками ругательств. Вряд ли кто-либо мог сейчас видеть так, как я, но я не преминул поделиться с Каем своими ментальными ощущениями. Кай оттопырил большой палец, показывая сразу и впечатление, и вообще мнение насчет сегодняшнего вечера, белозубо улыбнулся и вновь продолжил наблюдение за шоу.

Я, откинувшись на стуле, потягивал свой коктейль, не без удовольствия отмечая все возрастающую агрессию в том конце зала, куда я послал своих «зомби». Кай, в восторге следящий за развитием событий, иногда пытался меня пнуть под столом, призывая разделить его восторги. Я уворачивался и кивал.

А драка меж тем ширилась. Уже послышались свистки охраны. Визг и грохот были слышны даже сквозь бушующую музыку. Танцоры в клетках приостановили танец, чтобы быть в курсе того, что происходит внизу. Стриптизеры исчезли со сцены. Грохот и безобразие нарастали. Танцпол уже превратился в сплошную кучу-малу. В ход шли даже легкие стулья. Столы опрокидывались. Бармены лихорадочно звонили в полицию. Кое-кто профессионально визжал.

Да, остались еще любители настоящей хорошей драки. И неважно, с какой стороны ты находишься, внутри-участником или снаружи-наблюдателем. Ментальный адреналин, который хлещет при этом из людей, – как глоток чистого кислорода, как яркая энергетика, которая бежит по венам, аккуратно собираемая мной в уголки памяти, чтобы быть выпущенной, когда придет ее срок. Чистый адреналин. А я напоминал себе сейчас какого-то маньяка. Я знаю, что мои глаза блестели, как в лихорадке. И хорошо, что Кай не обращал внимания на то, в каком я состоянии. Грохот музыки стал почти нестерпимым, и тут раздались выстрелы. Очень вовремя. Я встряхнулся и начал прикидывать, через какой выход нам стоит удирать. Я почувствовал прибытие полиции.

На столик в дальнем углу никто не обращал внимания, а зря. Сидящая там парочка выглядела весьма колоритно, даже для этого места.

Странно молчаливый молодой мужчина в белом летнем костюме вальяжно курил, периодически неприятно усмехаясь. Юноша рядом с ним, одетый, как и большинство посетителей, стандартно курортно – широкие бриджи, пестрая майка и сандалии, – был полной его противоположностью. На вид ему было лет восемнадцать, и вел он себя гораздо экспрессивнее. Постоянно комментируя все вокруг, оживленно жестикулировал, стараясь занять все внимание своего спутника. Темные глаза на смуглом лице влажно блестели, и белозубая улыбка, казалось, приклеилась к нему навечно.

Непонятно было только одно, почему все ведут себя так, как будто за тем столиком никого нет? Драка просто обходила это место, как будто оно было закрыто силовым щитом.

В пансионат мы вернулись заполночь. Кай пребывал в самом радужном расположении духа. Кроме того, что мы благополучно убрались из «Грешников» все-таки – до! – приезда полиции, мы еще успели зайти в небольшое кафе напротив и полюбоваться на продолжение истории.

Правда, не все было так хорошо, как хотелось бы. Одного из тех парней все-таки убили. Хотя я и не закладывал в составленный мной для этих людей код такой финал. Впрочем, кажется, Кай не очень-то расстроился из-за этого. Похоже они достали его больше, чем он мне показал. Впрочем, все остальные, выжили. Когда сортировали людей – кого-то в скорую, кого-то в машину полиции, – ничего серьезного я больше не заметил. А дальше – ну я же не Стаковски, чтобы считать вероятности и уж тем более на них воздействовать. Я был осторожен и не дал никакого повода пойти по нашем следу. А все остальное – ну мало ли что случается в ночных развлекательных заведениях? Сегодня «Грешники», завтра еще какой-то клуб, здесь это дело привычное.

Пожелав Миядзаки хороших снов, я удалился в свою комнату.

Номер, который мы снимали на четверых, был больше похож на небольшую квартирку, чем на стандартные апартаменты в гостинице. Имелась даже крохотная кухня, и мы могли спокойно заказывать завтрак к себе, чтобы не спускаться вниз в общий ресторан. А также ужин, поскольку чаще всего мы просто на него не приходили, а экономный Стаковски рассчитал, что за наши деньги мы должны получать услуги по максимуму. Обедали мы чаще всего как получится. Для разнообразия иногда даже в самом пансионе.

Добравшись до кровати, я, не раздеваясь, плюхнулся сверху на покрывало и заснул, кажется, еще в падении. Хорошо, что хватило остатков рассудка оставить обувь перед дверью – пусть почистит прислуга.

Ночью мне снилось безобразное: огромная свинья тыкалась пятачком в работающий ноут Кая и нервно похрюкивала, скребя копытами пол. Причем хрюкала она строго в си-бемоле и что-то до отвращения похожее на Бетховена. На ее носу немыслимым образом держались имиджевые очки Стаковски.

Все это было настолько нелепо и жутко гармонично, что внушало кошмарный безотчетный ужас, но только вот проснуться у меня никак не получалось. Во сне я к тому же так крепко завернулся в покрывало, что, даже изредка выплывая из дурацкого сна, я не мог понять, где нахожусь. А потому с перепуга снова засыпал, и сон продолжался.

Проснулся я окончательно только тогда, когда в каком-то паническом приступе попытался зарыться под подушки. Тут, видимо, мой организм не выдержал придурей психики и заставил меня очнуться окончательно. Было душно, я был весь в липком неприятном поту, и мне жутко хотелось сбежать куда-нибудь подальше отсюда. Желательно, на край света. Можно даже в одиночестве.

Я сел на кровати, выпутываясь из постельных принадлежностей, и попытался понять, который сейчас час. При наглухо зашторенных окнах определить время суток было непросто. Но я всегда предпочитаю спать именно так и столько, сколько захочется, невзирая на перемещение солнца по небу.

Нашарив комнатную панель управления, я со всего размаху шлепнул по ней ладонью и выслушал приятный женский голос, сообщивший, что сейчас уже двенадцать часов пятьдесят одна минута. Отлично.

Измятые, пропахшие потом и уже совсем никуда не годные тряпки, бывшие когда-то моей одеждой, отправились в мешок для грязного белья. Мешок отправился в прачечную-доставку, и я с удовольствием залез под сильные струи горячего душа. Нет ничего лучше для меня, чем после веселой прогулки и странностей в виде ночных кошмаров встать под душ, отрегулированный на жесткий массаж. Конечно, душ просто обязан быть контрастный.

Видимо, от массы впечатлений я не обратил внимания на одну непривычную вещь. По всем ментальным каналам связи внутри команды стояла мертвая тишина. А ведь было довольно поздно, и наверняка все уже проснулись. Но меня никто не разбудил. И ни мысли в эфире! Было от чего разволноваться. Но, увы, на тот момент я был слишком занят собой.

Душ, крем-депилятор, ультразвуковой массаж, свежие шмотки, и вот я уже жив, обаятелен и готов к любым неожиданностям.

Спустившись, и пройдя через пустую гостиную, я направился в кухню. Даже в моей спальне был слышен дразняще-божественный аромат свежего кофе и еще чего-то очень вкусного.

На кого как, а на меня после нетрезвого вечера утром всегда нападет зверский аппетит.

На нашей микроскопической кухоньке меня ждало зрелище, по своим масштабам для меня лично дотягивающее до реального взрыва сверхновой.

Оскар Стаковски собственной персоной, в парадном костюме – только пиджак снять соизволили – разогревал завтрак.

Джонаса нигде не наблюдалось.

Кай, тише воды, сидел в дальнем углу стола и, стараясь не смотреть на меня, прихлебывал кофе, не знаю, уже который по счету.

На столе был сервирован всего один прибор и лежала свежая газета.

Я быстро прокрутил в голове события прошлого вечера. Все должно было пройти чисто, мы не светились.

Оскар невозмутимо поставил на стол тарелку со свежеприготовленной глазуньей с ветчиной и достал из холодильника салат. Блюдо с пирожными уже стояло там же, прикрытое салфеткой.

За столом было только одно место, из-за которого мы с боссом совсем немного воевали с начала поселения. Счет велся с переменным успехом, и все зависело от времени просыпания. Но сейчас-то я проснулся гораздо позже!

Я попытался вспомнить, какой у нас сегодня праздник. Выходило, что никакой. До моего дня рождения было еще месяца полтора. Особых побед на рабочем фронте тоже не наблюдалось – отпуск.

Я осторожно сел за стол. Тут же передо мной появилась чашка кофе с молоком и высокий стакан минеральной воды без газа. Стакан был запотевший – вода оказалась почти ледяной.

Мне очень хотелось ущипнуть себя за руку, чтобы выяснить, не сон ли все происходящее. Но мой взгляд упал на газету, несомненно, специально развернутую на нужной странице. Какие-то нечеткие душераздирающие фотографии и жирный заголовок: «Воскресная школа „Грешников“», и чуть ниже шрифтом помельче: «Один человек убит, множество раненых! Владельцев клуба подозревают в связях с наркобизнесом!»

Подумаешь, подозревают они, да кто не знает, что там торгуют и торговать будут?! Кажется, я сделал «Грешникам» неплохую рекламу. Люди падки на кровавые постэффекты. Интересно, сколько в ближайшую неделю будет стоить посидеть за «тем самым столом»? Я хмыкнул и, автоматически взяв стакан с водой, выпил половину.

– После таких подвигов, я подумал, что тебя не стоит слишком рано будить нашим фоном постоянной связи. Ты хорошо выложился в эту ночь. Тебе следовало отдохнуть.

Я не стал давиться водой, ронять стакан, изумленно отвешивать челюсть и вести себя так, как это было бы положено герою комикса. Хотя очень хотелось, конечно. Хотелось заорать и потрясти Оскара за грудки, вскочить и вырвать кружку из рук Кайто, и вообще повести себя… глупо. Вот именно.

Но сейчас мне было почему-то страшно. И я не понимал, что происходит. А когда я не понимаю, что происходит, это меня нервирует. И всем в команде это давно известно. И должны быть очень веские причины, чтобы давать мне для этого повод.

Поэтому я осторожно поставил стакан на стол, свернул и отложил газету и начал завтракать.

Если и случилась уже какая-то сверхгадость, я не желаю встречать ее с пустым желудком. А то, боюсь, мне с ней не справиться.

– Вот видишь, Кайто, – спокойный голос Оскара буквально переливался мягкостью интонаций. – Мартин у нас вполне вменяемый человек. А ты мне что-то рассказывал про какого-то маньяка. Тут явная ошибка.

Я жевал и старался уловить хотя бы намек на яд в голосе Стаковски. Как же, размечтался.

И еще я понял, что зря я надеялся, будто Кай не заметил моего состояния на всплеске адреналина. М-да, ну ладно, с этим я разберусь позже.

– Это я поставил блокировку на связь. Не волнуйся.

Я пожал плечами – да хоть два блока, если это было так важно.

Я доел яичницу и салат и принялся за кофе с пирожными. Легчайший сметанный крем, орехи и совсем чуть-чуть бисквита. Мечта гурмана, а не десерт.

– Мороженого?

Я сказал, что не буду падать со стула? Ну да, я только прекратил жевать и, выпучив глаза, помотал головой, пробормотав сквозь зубы:

– Нет уф, данкхфе.

– Как хочешь. Значит, потом. Просто учти, что мы его заказали.

– Угу.

Я кивнул и подумал, что надо завязывать с кофе, а то, может, потом бежать придется в два раза быстрее – время-то идет.

– Ну? – Я похлопал себя по карманам и уже не удивился, когда Оскар протянул мне зажженную сигарету. – Спасибо. Что у нас стряслось?

Кай и Оскар обменялись своими фирменными «очень многозначительными» взглядами.

Все-таки я иногда подозреваю, что Оскар гораздо лучше владеет телепатией, чем показывает. На меня ведь тоже, бывает, находят озарения и предчувствия. А уж править людей или вероятности – это вообще чем-то схоже. Хотя никто ведь не проводил исследований насчет процентной вероятности развития параллельных Даров в одном паранорме. И я лично пока не встречал запараллеленные таланты.

– Ну-у-у?

Я потянул гласную, давая понять, что мое терпение не бесконечно. Кай «разорвал» свой взгляд с Оскаром и, пожав плечами, снова уткнулся в свою кружку. Оскар вздохнул и выдал вопрос, который я от него мог ожидать меньше всего. Если вообще мог ожидать.

– Хм, Март, а как ты относишься к вампирам?

– Я к ним не отношусь.

Я ляпнул первое, что пришло в голову, и только потом понял, что Стаковски абсолютно серьезен. Он смотрел на меня так изучающе, что мне поплохело.

– Оскар, не дури, какие вампиры?! На дворе конец двадцать второго века!

Стаковски как-то нервно улыбнулся и присел за стол напротив меня. Заглянул мне в глаза и очень проникновенно спросил:

– Ты мне веришь, Мартин?

Я пожал плечами.

– Ты – мой босс. И пока… Ну да. Ну и что?

– Так вот, поверь мне. Они существуют.

– Та-а-ак. – Я не стал делать резких движений – мало ли что человеку в таком состоянии может прийти в голову? – и очень осторожно покосился на Кая. – И что за дурь тебе продали, пока меня не было?

Кай кисло улыбнулся и обратился к Стаковски:

– Я же сказал, он не поверит.

– Надо, чтобы поверил, Кайто. Ты же понимаешь.

Кай опять пожал плечами и равнодушно отвернулся. Я никогда не видел его таким. Обычно все просьбы Оскара для него были чем-то вроде Святого Писания, и если Оскар сказал «надо», Миядзаки будет в первых рядах, чтобы это сделать. Ну, если, конечно, ведущий не запретит ему этого с самого начала.

Я хихикнул.

– Оскар, ты же знаешь, дурь для телепата – верная смерть. Ты на что его подбиваешь?

Я, конечно, понимал, что мое хихиканье – это нервное, но уж очень не радовала меня перспектива поверить, что я остался один на один с двумя обдолбавшимися паранормами. Или еще того хуже. Но эту мысль я постарался прогнать еще быстрее. Уходить негодяйка не хотела. Оскар и правда был моим боссом, и мне было важно верить ему – от этого часто зависела моя жизнь.

Оскар мрачно глянул на меня.

– Март, я не под дурью и очень серьезен. Как мне тебе доказать, чтобы ты поверил?

– Серьезен, как англичанин перед первой брачной ночью?

Я все еще надеялся, что Оскар шутит.

– Перестань паясничать.

Кажется, его терпение было все-таки не бесконечным. Я сделал умное лицо и ответил на его вопрос.

– Притчу о Фоме неверующем помнишь? Так вот, пока не увижу это, как тебя, со всеми убедительными доказательствами.

– Уф. – Оскар расслабился и откинулся на спинку стула. – Ну это не проблема.

А Кай, пакость такая, меня добил:

– Вампиры наняли нас, Март. На ближайшие два месяца точно.

И как я ни старался, после такого заявления моя нижняя челюсть все-таки отбила мне колени. Иносказательно, конечно.

Вот так бывает – живешь ты себе, никого не трогаешь, и даже несмотря на то, что твоя деятельность, мягко скажем, не совсем обычна, ты все-таки рационально анализируешь мир и все, что в нем происходит, ну, или стараешься так думать, во всяком случае. И вот, когда ты уже свыкся с целью и методами своего здесь пребывания, приходит кто-нибудь, типа нашего Стаковски, и обливает тебя ледяным ведром фактов, которым невозможно противостоять.

Остатки сигареты были докурены мной за две затяжки. Никотин ударил в мозг, и я смог изобразить улыбку.

– А с этого места поподробнее можно?

Кажется, затасканные фразы просто созданы, чтобы приводить меня в порядок. Что ж, человек, кем бы он ни был, всегда будет хвататься за соломинку. Даже зная, что, скорее всего, она не поможет ему вернуться к знакомому берегу, а всего лишь даст удержаться на плаву, пока его несет куда-то все дальше и дальше.

Только сейчас я понял, как же был напряжен Стаковски. Он закурил и, закинув ногу на ногу, принял более свободную позу. И я наконец-то сообразил, кого он мне напоминает. Директора ресторана, к которому явился очень важный гость, можно сказать, один шанс на миллион, которого стоит не просто ублажить, а сделать это всеми возможными способами.

– И заодно, – я уже обнаглел настолько, что выдернул у Оскара из кармана рубашки пачку моих сигарет – все равно это не его марка, – объясните мне, что значит все это «утро исполнения желаний»?

Кайто фыркнул, и я отчетливо уловил от него желание встать, послать всех прямо сейчас подальше и удалиться в пампасы на неопределенный срок. Но делать он этого, конечно, не стал. А Стаковски уважительно на меня покосился. Я ведь почти продавил его защитный блок на ведомом.

– И, да, где Джонас? Он в курсе?

– Более чем, – улыбка Оскара отдавала горечью. – Более чем.

И тут до меня наконец-то дошло, насколько все серьезно. Вот так, как будто рывками, меня медленно накрывала реальность происходящего. Некоторые вещи в мое сознание можно вколотить только постепенно, правда, кувалдой.

Мне вдруг уже стали не нужны факты, убеждения и еще что-то такое мелкое. Меня чуть не подбросило на месте и вместе с тем вдавило в стул. Я поверил, вдруг разом и непреложно.

Оскар снял блокировку ментальной связи, и я почувствовал все.

…Джонас сейчас спал и видел какие-то смутные, странные, но явно приятные сны. Легкое состояние эйфории – я и сам умел делать такое. Я скользнул глубже в его сознание и был неприятно удивлен, поняв, что его вчерашнее поведение, начиная от исчезновения из кафе и заканчивая тем местом, где он сейчас находится, сплошная программа. Введенная умело, быстро и, что самое плохое, совершенно незаметно для меня. Я – ведущий Джонаса, держащий его на ментальной связи постоянно, – scheissssse, я это я! – и я прохлопал ментальную программу, которую ему задали, можно сказать, у меня перед носом. Сказать, что я был удивлен и зол на себя самого, значит, не сказать ничего.

И тут со мной связались. Не Оскар, не Кай, не даже бессознательный Джонас, а некто иной, кто, спокойно скользнув по ментальным нитям связи, обходя блоки, прошелестел в моей голове.

– Здравствуйте, Мартин. Я рад, что Вы проявили благоразумие и согласились со своим начальством относительно нас. Буду очень рад нашей встрече сегодня вечером. Господин Стаковски объяснит Вам все остальное.

И эфир стал чист, как будто ничего и не было. То есть вообще. И только безупречная память ирландца не дала мне усомниться в реальности происходящих событий.

Джонас О'Келли обладал еще одним уникальным даром, кроме пирокинетики. Все, что с ним когда-либо происходило, откладывалось в памяти навсегда, и даже я не мог ничего с этим поделать. Его воспоминания невозможно было стереть или заблокировать. И, разумеется, больше всего от этого страдал сам Джонас. Я, как мог, облегчал ему жизнь – прикрывая и распутывая кошмары, выводя из депрессий и ступора, и много чего еще. Поэтому меня нисколько не удивило, что мои схемы сна, которыми я пользовался для него, были просто скопированы теми, кто сейчас его контролировал. Но, несомненно, они были намного сильнее меня.

Я оставил Джонаса в покое и вернулся к реалиям моего бытия.

Стаковски курил уже вторую сигарету, Кай уткнулся в отвергнутую мной газету. Зная мое состояние «я не здесь», они просто ждали, когда я закончу со своими «потусторонними» делами и вернусь на грешную землю.

Я потер виски и потянулся за кофе. Надо было выкинуть из головы ту приятную усыпляющую хмарь, которой я все-таки умудрился хлебнуть, пока копался в сознании Джо. Следующая чашка была налита мне заботливым Оскаром почти немедленно. Кай хмурился.

– Ну, а теперь давайте по порядку.

И Оскар выдал по порядку.

Оказывается, «пасли» нас уже давно. Как я и подозревал, повышенная нервная возбудимость Стаковски была более чем обоснована. И если меня еще можно было как-то обойти или заблокировать, то его Дар ни на блокировку ни на рассеивание внимания не поддавался. Дар предвидения вероятностника убрать невозможно, его даже заблокировать хоть чуть-чуть – почти чудо. Его можно «смазать» – дать нечеткую картинку, но не стереть или заменить. Вот Оскар и дергался, как рыба на крючке, чуя что-то очень серьезное, но не имея возможности выстроить четкую картинку. А Стаковски – оракул не из последних. Понятно, что его бесила такая ситуация не меньше, чем меня нынешнее положение.

Следили за нами довольно тщательно. Были даже подняты архивы наших заказов, из тех, что вообще сохранились у людей-поставщиков. Было там, конечно, немного, но, видимо, тем, кто был так любопытен, хватило, чтобы заинтересоваться именно нами, а не какой-то другой командой. Как они вышли на след, я понять не смог, но, располагая такими технологиями и возможностями, о которых я мог судить по ситуации с Оскаром и Джо, я вполне поверил, что это было возможно. Как и сделать так, чтобы нас никто не предупредил. И я возблагодарил Бога за то, что напуганный Стаковски ни разу за это время не предложил нам посетить наши Базы. Оставалась надежда, что хотя бы эта часть нашей внутренней жизни так и останется скрытой.

Зато все остальное, похоже, что нет. За последние полгода у нас было четыре операции, и все четыре были отслежены и проанализированы с особой тщательностью. Даже эта дурацкая история с контрабандой.

…Китайская мафия ничем не лучше японской. Я бы даже сказал, что у нее более развита фантазия. Это ж надо додуматься – переправлять груз исключительно и принципиально водными путями, руководствуясь смутными пророчествами и предупреждениями. И надо ж было Оскару согласиться на такое задание – ну, назовем его пиратством в свободных водах, – зная, что плаваю я, мягко скажем, плохо. А если точнее, то на Джонасе, и только когда очень надо.

А всего-то товара мелочи – шкатулка с «монетами счастья». И даже не все они были золотые. Стаковски, конечно, был не очень доволен, что я заглянул внутрь, но ведь я же ничего не взял. А в контракте не было указано «не смотреть». Правда, в книгу, что была намертво прикручена цветными шелковыми лентами к днищу шкатулки, мне так заглянуть и не удалось. А жаль.

…Не знаю, как долго смеялись наши внимательные наниматели, наблюдая запись этого «приключения». Сейчас, узнав о слежке, я почувствовал себя уязвленным. Еще бы, паранормы привыкли быть на вершине пирамиды развития, а тут приходит некто, и выясняются совсем не льстящие нашему самолюбию вещи. Хотя, конечно, я сомневаюсь, что они смеялись…

Все это Стаковски мне рассказывал не торопясь и подетально. Не упуская также моменты своего предвидения и внесенных в него сбоев. Как симптомы болезни врачу рассказывал. Впервые столкнувшись с такой его обстоятельностью, я почувствовал себя не совсем уютно. Мне было бы гораздо проще взять у Кая ноут и прочитать вводные данные новой работы. Но, увы. Пока все, что у нас было, – это только наши ощущения и то небольшое знание, что нам позволили получить исходя из сложившейся ситуации.

И еще они подстраховались О'Келли.

Создав себе уровень глубокой секретности и все-таки открываясь нам, заказчики сейчас очень рисковали. Всей своей системой. Даже то, что мы просто знаем об их существовании, являлось угрозой. Были там на эту тему какие-то старые правила и законы, отнюдь не высосанные из пальца. Но, видимо, мы очень были им нужны. Именно мы. И ради того, чтобы заполучить всех нас, они подставили Джонаса.

Строго говоря, ничего криминального – Джо просто решил прогуляться до борделя. Что может быть естественнее для молодого мужчины, находящегося на отдыхе? Не все же ему со мной по казино и прочим злачным местам шляться. Но владелец заведения, которое он выбрал, оказался – ах, какая неожиданность! – вампиром. И – ах, неувязочка! – наш ирландец оказался слишком любопытен и заглянул, куда не следует. А именно: на начальное посвящение в ранг Смерти одной из любовниц этого самого господина.

Джо даже ведь не жертвой попал, а так, мимо проходил. Девушку, которую он уже почти выбрал на ночь, внезапно вызвали и забыли прикрыть дверь.

Ну, конечно, все было просчитано с самого начала.

Только понять, когда тебя ментально «ведут», невозможно, если только ты сам не имеешь подобного таланта. А Джонас, ко всему прочему, еще и мой ведомый. Да, проще некуда, взяли тепленького!

И теперь у нас просто не было выхода. Мы могли бы отказаться от этой работы, если бы никто из нас уже не увяз в тайне. Точнее, если бы Джонас не увяз. Любому из нас просто стерли бы память, и все. С Джо такое сделать невозможно. Ни наркотики, ни алкоголь, ни ментальное воздействие не может вырвать у него этот кусок памяти с откровением, что вампиры все-таки есть. Это даже как фильм будет представить нельзя. Уж устроители озаботились. А значит, его можно только убить. А значит, мы не можем этого допустить. А значит, отказаться невозможно.

И закончил Стаковски классическим:

– Теперь, как ты понимаешь, у нас нет шансов переиграть ситуацию.

Я понимал. Более чем.

Кивнув, я закурил пятую по счету сигарету.

– Ну, а зачем такой спектакль с утра?

Оскар усмехнулся чему-то своему.

– Видишь ли, им очень нужен телепат. А зная твой характер… Мы просто постарались, чтобы у тебя с утра не случился слишком сильный стресс. Тебе ведь придется много работать.

– Да? – Я был так зол, что даже почти не удивился. – Начиная с сегодняшнего вчера, так?

– У тебя все-таки не мой Дар, Март. Не пытайся предвидеть. Сегодня только первая встреча, где нам отдадут Джонаса и мы поговорим о будущем контракте.

– Восхитительно.

Я уже заранее «пылал» горячей «любовью» к нашим будущим клиентам. Но Джонаса мы потерять не могли. Я не мог допустить, чтобы его убили, и тем более я не хотел, чтобы из него сделали подобие наших заказчиков. А их чувства юмора вполне могло на это хватить…

Теплый июльский вечер был началом одного из самых рискованных приключений в истории нашей команды.

Ресторан для встречи, выбранный заказчиками, разумеется, являлся одним из элитных. Даже можно сказать, что это был закрытый клуб для серьезных людей, желающих отдохнуть. Ничего эпатирующего, как в «Грешниках» или «Аквариуме», ничего яркого и действующего на нервы. Сдержанная обстановка, дорогой, безупречного вкуса интерьер, ненавязчивое освещение, размытые контуры, цвета кофе и беж, слоновая кость и темное золото. И непременные кабинеты для VIP-клиентов. Дорогое место, престижное и, конечно, принадлежащее нашим нанимателям. Очень опасное для нас на сегодняшний вечер. Я просто чувствовал, как самым краешком своего щегольского ботинка пробую на остроту тонкое начало лезвия, по которому придется пройтись.

Ресторан «Золотое руно» принадлежал вампиру из самого многочисленного ранга Сердца.

Там нам обещали вернуть Джонаса, извиниться за недоразумение и сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Притом, что и мы и они прекрасно видели всю изнанку игры – ритуалов вежливости никто не отменял.

Ненавижу эти фальшивые раскланивания и многослойные улыбки. С детства.

Но также отлично знаю, что без них в этом мире никуда.

Оскар сказал фрак, значит, будет фрак, но из чувства личной вредности я заказал белый, и даже немного обиделся, когда при моем появлении в гостиной у Оскара на лице не дрогнул ни один мускул. Только Кай отпустил свое сакраментальное:

– Выпендреж как способ существования белковых тел.

На этот вечер Миядзаки отправился без своего привычного ноута, и это его раздражало. Конечно, кое-что он себе все-таки оставил, но уговор был прост – без «тяжелой артиллерии». Вынужденно согласившись, Кай обеспечил нервотрепку не только себе, но и всем нам. Чер-рт, а я так хотел снять напряжение своей выходкой.

Жаль все-таки, что я не могу ментально воздействовать на моих напарников. Не имею права. Так было договорено в самом начале моего появления в команде, и сейчас ничего не изменилось. Вмешательство может быть осуществлено только по личной просьбе. И сейчас оно кое-кому бы очень не помешало. Но это было только мое мнение.

С Джонасом другое дело. Мы в связке и обеспечиваем друг друга во всех рабочих моментах. Странно, но сейчас я особо остро почувствовал, как мне его не хватает. Его молчаливого присутствия, всегда точных высказываний, злых иногда шуток, надежности. Может, это во мне говорит выработанный инстинкт связки?

Не обольщайся, Март, ты и сам прекрасно знаешь, что к чему. Только это сейчас не к месту, а значит, вон из головы!

Непривычная тишина на ментальном канале, протянутом к ирландцу, дала сбой, или мне это показалось? Или все-таки его решили отпустить из-под контроля сном? Если рассуждать логически, то давно бы уже пора. До встречи осталось меньше часа. Не на носилках же его нам принесут? Может быть, сейчас как раз поменяли блоки, и он уже приходит в себя?

И все-таки было у меня странное, ничем реально не подтвержденное ощущение, что те, кто захватил Джонаса, его немного побаивались. Было бы отрадно предполагать, что и они, так же как и люди, не застрахованы от некоторой положительной ксенофобии относительно нас. В конце концов, все вампиры были когда-то людьми, а таланты и возможности, что у них сейчас есть, не суть врожденный Дар, а только умение, достигнутое своеобразным путем. Очень своеобразным.

Как бы паранормы ни боролись с недоверием к себе, в глубине души они всегда гордились тем, что оно есть, и тем, что они отличаются от остальных. То, что люди испытывали опасливое недоверие, давало весьма приличные шансы на спокойную жизнь. Ведь большинство людей предпочтет не трогать непонятную, но предположительно «кусачую» штуку. Главное – уметь заметать следы и не дать начаться очередной «охоте на ведьм».

Машину за нами прислали.

Безупречный слуга-шофер ждал нас на уличной стоянке пансионата рядом с легким городским лимузином последней модели «Черный гепард». Моментально узнав в Оскаре главного, шофер предупредительно распахнул перед ним дверцу на заднее сиденье. Потом открыл и переднюю дверцу для нас с Каем. Непривычно было садиться в машину не на водительское место. Ну да ладно, посмотрим, как у них тут налажен сервис.

Тронулись мы бесшумно, и далее я мог только созерцать сквозь тонированное окно, как проплывают мимо знакомые улочки одного из лучших курортов Европы. Хотя, конечно, с гораздо большим удовольствием я бы просто прогулялся по ним куда-нибудь в лучшее место, совсем не по делу и в приятной компании. Вспомнив о компании, я слегка тронул ментальную связь, немедленно отозвавшуюся сильными, но уравновешенными эмоциями Стаковски и перетянутыми напряжением струнами Кая.

Ехать было недолго. Наш пансионат находился недалеко от городского центра.

Предупредительный шофер, все так же строго соблюдая этикет, выпустил нас из машины на стоянке «Золотого руна». Швейцар на входе был, видимо, уже в курсе, потому что даже не спросив визиток, распахнул перед нами дверь, как перед завсегдатаями. И даже удостоил легким поклоном.

– Я был здесь вчера. Люди просто запомнили мое лицо, – объяснил поведение прислуги Стаковски. – Я вышел на это место почти сразу, как мы приехали в город. Кстати, Март, я еще сомневаюсь насчет нашей свободы выбора места отдыха. Все может быть.

Очень оптимистично. Мне захотелось дать себе по голове. Пропустить воздействие такого уровня мне, профессионалу со стажем, было непростительно!

– Не переживай. – Оскар решил меня утешить. – Любой бы пропустил что угодно с таким противником.

В зале нас немедленно перехватили и проводили в кабинет. Ну, разумеется, роскошный VIP, только немного великоватый, на мой взгляд. Хотя я понятия не имел, сколько еще будет персон, кроме нас троих и, предположительно, одного нанимателя с Джонасом в непонятном пока статусе.

Стол был уже накрыт, и только одинокий официант возился с вином. Я пожал плечами, проходя и выбирая себе удобное место, с хорошим обзором. Оскар задержался, обсуждая что-то с официантом, кажется, насчет вина, а Кай сел напротив меня.

– Неплохо.

Несмотря на всю свою нелюбовь к официальным приемам, оценивать обстановку Кай умел.

Серебро приборов и хрусталь бокалов. Белоснежный батист – черт меня возьми, это и правда не бумага! – салфеток, сложенных самым причудливым способом – то цветок, то птица, а то вообще оригами – «гора счастья». Фарфоровые тарелки стопками в несколько слоев. Прозрачные крышки на блюдах каким-то хитрым образом не запотели, и видно было все приготовленные изыски. Я невольно вспомнил домашние обеды нашей семьи, которые я ненавидел всей душой. И сразу же захотелось пролить вино на брюки и перевернуть пару тарелок – так, для начала, а там посмотрим.

– Господин просил передать вам, что вы можете поужинать, не дожидаясь его. Он еще задержится примерно на сорок пять минут. Я передаю вам его извинения.

Чопорный метрдотель еще раз поклонился и исчез за дверью, забрав с собой и официанта.

Я переглянулся с Оскаром.

– Кажется, нам дают возможность нормально поесть. Как думаешь?

Оскар пожал плечами.

– Похоже на то.

– И что будем делать?

За всеми событиями поужинать мы, естественно, не успели.

Надо было что-то решать. Сидеть голодными за столом, благоухающим всевозможными радостями кулинарии, было уже невозможно. По взгляду Кайто я понял, что он разделяет мои чувства. Конечно, есть традиция с преломлением хлеба, но ведь никого из пригласившей нас стороны за столом не было, а значит, никаких обязательств. М-да, и с их стороны тоже. Впрочем, перед нами извинились за опоздание и довольно прозрачно намекнули, что ужин тут в основном для нас.

Оскар оправил манжеты и, наконец, высказался:

– Март, будь любезен, передай мне вон то блюдо с салатом.

Проблема была решена.

– Конечно, – рассудил Оскар по внутренней связи. – Они могут нас отравить или что-то в этом роде. Но я не думаю, что это им надо. Не зря же они так озаботились, чтобы получить наше добровольное согласие, данное в здравом уме и трезвой памяти.

– Так что, никакой выгоды, кроме очередного реверанса этикета? – задал я вопрос, следуя примеру Оскара и выбирая что-нибудь повкуснее.

– Скорее всего.

Оскар пожал плечами и занялся пробой деликатесов.

Кай повозился со своими часами и удивленно сообщил:

– Это кажется забавным, но помещение не прослушивается. То есть все датчики есть, но они отключены.

– Ничего удивительного. – Оскар тщательно пережевывал мясо и придирчиво прислушивался к вкусу. – Они: а) могут прослушивать нас по менталу, и б) им еще с нами здесь разговаривать, а наше отношение в области доверия я им уже высказал. И, думаю, они также вполне уловили эмоции Марта, а если так, то даже части им хватит, чтобы не напрягаться лишний раз и не пытаться нас обойти больше, чем они уже успели.

Я поперхнулся, выслушав рассуждения Стаковски, и, откашлявшись, хлебнул из стакана с водой.

– Ты всегда вселял в меня оптимизм и веру в свои силы.

Надеюсь, мой тон был достаточно язвителен. Оскар только молчаливо поклонился в мою сторону.

Дальше мы предпочли ужинать в полном молчании. В том числе и на ментальном уровне.

Я, прикинув отпущенное нам на удовлетворение насущных потребностей время, играл с угощением в угадайку. Вид давно знакомых блюд был здесь весьма экзотичен, ведь этот ресторан, специализировался именно на необычности внешнего вида поданных деликатесов. Достаточно было посмотреть даже на такую мелочь, как гренки. Есть это – могущее показаться неискушенному посетителю – произведение искусства казалось кощунством, не меньше. А лично для нас, я почувствовал, здесь расстарались особо. Как же, дорогие гости самого хозяина.

Если вспомнить все положенные правила, то обо всем – от передачи салата до изящного исчезновения костей вместе с блюдцем – должны были заботиться официанты, но, видимо, кое-кто все решил иначе. И, право слово, сейчас я был за это благодарен. Видеть выражения лиц, давно набившее оскомину, было бы выше моих сил. Я бы тогда точно учудил что-нибудь некуртуазное. Так что лучше уж я сам достану горчицу, и быстро.

Уложившись ровно в сорок три минуты, я почувствовал себя вполне в состоянии пережить небольшую битву за Париж. Хорошая еда всегда не только добавляла мне сил, но и поднимала настроение.

Оскар, дождавшись меня – Кай закончил чуть раньше, – снял выпуклую крышку с небольшого блюдца по левую руку, которое я сначала чуть не принял за прибор для кофе и, слегка нажимая, провел пальцами по гладкой белой поверхности. Через несколько мгновений появившиеся официанты с молниеносной скоростью разобрали стол и превратили его в подобие фуршета из легких закусок, фруктов и вин. А уж когда принесли сигары с курительным прибором и пепельницами, я не удержался и присвистнул. Оскар строго на меня посмотрел.

– Март, разве ты не понял, куда мы пришли?

– Я чувствую себя невоспитанным школьником, успокойся, Оскар. Мне просто кажется, что вернулись детства моего ненавистные денечки.

Я демонстративно презрел сигары и закурил свои сигареты. Не менее демонстративно самостоятельно налив себе виски в забитый мной льдом стакан. Лед я тоже клал сам, руками.

Оскар о моих фанабериях знал и просто не обращал внимания. Тем более что ему самому, я уже видел, вся эта показуха несколько поднадоела.

В конце концов, метрдотель осчастливил нас известием:

– Господин Жан-Клод де Нуарэ прибыл, господа.

И Оскар тут же окинул меня пламенным взглядом, что в переводе означало: «На несколько минут оставь свои закомплексованные штучки, Март. Быстро!» Я даже слегка привстал со стула, надеясь, что моя скрюченная фигура сойдет за вежливый поклон.

А еще я очень надеялся, что Джонас будет с ним.

Но нет, никогда мне не быть оракулом!

Молодой человек, лет двадцати пяти, в безупречном смокинге даже не вошел, а ворвался в кабинет. Обаятельная улыбка богатого шалопая, блестящие черные глаза и копна вьющихся волос, над приличной формой которых, безусловно, мучился не один мастер. В золотистом, рассеянном освещении казалось, что голову нашего нового знакомого окружает огненный ореол. Изящный поклон, адресованный сразу всем нам, и еще одна легкая улыбка, но уже совершенно поменявшая свое значение. Теперь это было и приветствие, и извинение одновременно.

– Прошу прощения, господа, я припозднился. Хотя и не от безделья, о нет!

Он молниеносно оказался во главе стола, успев на ходу не только ухватить сигару, но и прикурить ее. Бокал с каким-то напитком ждал уже его на месте. Видимо, вышколенные слуги привыкли к скорости своего хозяина и знали, что может понадобиться в тот или иной момент.

– Можете быть свободны!

Жан-Клод де Нуарэ взмахнул рукой с таким непринужденно выверенным изяществом, что я невольно позавидовал. Да и вообще, я был несколько ошарашен. Я почему-то ожидал кого-то, ну, неважно какого возраста, но все-таки как-то потяжеловеснее, посерьезнее, что ли.

Позже я получил возможность убедиться, что ни серьезности, ни тяжеловесности Жан-Клоду не занимать.

Когда прислуга удалилась, господин де Нуарэ обвел нас всех своим сияющим взглядом и почти пропел:

– Что ж, я рад вас всех видеть, господа. Надеюсь, пока меня не было, вас не обделили гостеприимством?

Я фыркнул, Кай коротко дернул головой, видимо, изображая поклон, а перевел все это, конечно, Стаковски.

– Благодарим Вас. Все было прекрасно.

Затягиваясь сигарой, де Нуарэ, казалось, к чему-то прислушивался. И наконец ослепил нас еще одной улыбкой.

– А вот и ваш друг!

Дверь открылась, и вошел Джонас. Сзади него мелькнул официант, и дверь снова закрылась.

Я едва сдержался, чтобы не вскочить и не начать ощупывать своего ведомого на предмет целости и сохранности. Все-таки не давала мне покоя мысль, что вампиры могли им воспользоваться не только для шантажа, а еще, скажем, и для того, чтобы перевести на свою сторону. Кто знает, может, у их инициации есть, так сказать, инкубационный период? А там, глядишь, и все, пропал мой ирландец. Надо ли говорить, что с подобной потерей или апгрейдом напарника я был категорически не согласен.

– С ним все в порядке. Это была не более чем случайность, и у нас не было причины посвящать его ради своей безопасности.

Иногда мои эмоции можно прочесть по лицу. Герр Жан-Клод, видимо, сумел поймать эти мимолетные изменения мимики, часть которых иногда пропускал даже Оскар. Я поспешил навести глянец на свою безупречную маску презрительного равнодушия.

Выглядел Джонас неплохо. Немного бледно, несколько растерянно, но вполне прилично, и даже, я бы сказал, привычно отстраненно спокойно. Но в самой глубине его глаз я все-таки уловил медленно тлеющий огонек злости. О'Келли, как и я, был не из тех людей, кто прощает кому бы то ни было свои, даже пусть подстроенные, промахи. И я уверен, что если ему представится возможность хрустнуть позвоночником виновного, он ее не упустит.

Джонас, невозмутимо игнорируя реакцию на его появление, прошел к столу и уселся рядом со мной, спросив только:

– Надеюсь, кто-нибудь додумался взять мои сигареты?

И, поймав через стол брошенную Каем пачку, спокойно закурил, сделав вид, что вот теперь-то его точно не касается ничего на свете. Он вернулся на свое место, и я сразу почувствовал себя как-то увереннее.

Если судить по улыбке Жан-Клода, то он был так же счастлив нашему воссоединению, как и мы все вместе взятые. Мы же, обменявшись несколькими фразами, замолчали и просто стали ждать, что будет дальше. В конце концов, это не мы спровоцировали знакомство, а следовательно, не нам было и продолжать игру. Оскар всегда мог найти идеальное время для паузы.

Время шло, реагировать на наше молчание было надо, поэтому наш великолепный хозяин сдался и заговорил первым:

– Как видите, мы выполняем наши обязательства. Еще раз приношу свои извинения за досадную случайность.

Оскар с достоинством кивнул, я скривился, Кай и Джо никак не отреагировали. Господин де Нуарэ понимающе улыбнулся. Как всегда, все всё знают и продолжают играть дальше.

– Но, тем не менее, я счастлив сообщить вам, что это ничто иное, как чрезвычайно удачное стечение обстоятельств. Буквально вмешательство провидения!

– Может, перейдем сразу к делу?

Даже Оскара достало это хождение вокруг да около.

Взгляд Жан-Клода на мгновение стал острым, как осколок льда. Видимо, Стаковски все-таки решительно нарушил какое-то неписаное правило. Но чужакам это простительно, не так ли? И взгляд вампира снова загорелся кипящей смолой веселья и южного обаяния.

– Хорошо, как Вам будет угодно.

Надо заметить, что дымные кольца от сигары получались у него виртуозно. Интересно, сколько ему лет? Видна долгая практика в произведении впечатления на публику. Может, он бывший актер? Разницу в возрасте почувствовать не удавалось хоть тресни, и я мог ориентироваться только на внешность, но я-то знал, как она обманчива. Господин де Нуарэ слегка откинулся на стуле и, гениально балансируя на двух его ножках, возложил на стол перекрещенные ноги, безупречно обтянутые дорогой тканью брюк. Ничего так ноги, вполне себе стройные, длинные.

Покачавшись на стуле, видимо, для разминки, Жан-Клод наконец-то перешел к интересующей нас теме.

– Дело у нас к вам, в общем-то, простое. Есть вещь, которая нам необходима. Мы знаем место, создадим возможности и проведем подготовку, чтобы все прошло как можно более быстро и гладко. Обеспечим прикрытие. За наш счет, конечно. Плюс гонорар и, в случае особого риска, конечно, премиальные. Любые потери мы также готовы компенсировать. То есть мы предлагаем максимально выгодные и удобные для вас условия. Кроме, пожалуй, одного. Операция по самому изъятию должна проводиться без нашего непосредственного участия. Ну, а иначе зачем нам вас нанимать?

Де Нуарэ выдал еще одну улыбку из своего, кажется, неистощимого запаса.

Я быстро оглядел свою команду. Кажется, Жан-Клод уловил мой взгляд, потому что его интонации стали практически шелковыми.

– Да, и на ваше вчерашнее развлечение, господин Той, мы тоже можем спокойно закрыть глаза.

– Какое именно? – немедленно вскинулся я.

– То самое. К сожалению, бедный молодой человек не знал, что в этот вечер в клуб приехали развлекаться вы со своим другом. А то вряд ли бы ему пришло в голову самому искать там развлечений. Да еще и так неудачно. Можно только пожалеть его отца.

Мои округлившиеся глаза сработали лучше, чем вопрос вслух, и Жан-Клод интимно пояснил.

– Это, конечно, не афишируется, но юноша был внебрачным сыном одного из хозяев нашего города. С которым у нас есть дела и у кое-кого из ваших вольных охотников, кажется, тоже. Так что вы сами все понимаете.

Мои пальцы вцепились в подлокотники, и я почувствовал себя пережатой пружиной. Этот, это, э… смел угрожать мне?! Даже притом, что они подставили Джонаса? Им мало этого?!

И уже со всей четкостью я понял, кто и зачем убил того парня в клубе. Ведь я же точно не закладывал в чье-либо сознание убийства, не давал даже намека на это. Я люблю хорошую драку и адреналин, но убивать, нет уж, увольте. Я закусил губу и разжал пальцы.

Это была еще одна подстраховка. Просто чуть посложнее.

Господин де Нуарэ улыбался, довольный эффектом. Что ж, похоже, им и вправду очень нужен телепат.

Я усмехнулся как можно небрежнее и кивнул Оскару. Тот даже бровью не повел от такой наглости, а только произнес:

– И что же дальше, господин де Нуарэ? Что же вы хотите, чтобы мы для вас достали?

– Камень Крови.

Жан-Клод мгновенно переключил внимание на оракула.

– Это наша очень древняя реликвия.

– Нам нужны подробности. И как можно точнее.

Джонас, как всегда, одной фразой сказал все.

Смех господина де Нуарэ был так же безупречен, как и его внешность.

– Ну, конечно, конечно! Неужели вы думаете, что мы лишим вас такого важного момента, как информация? Ни за что!

Через секунду он посерьезнел и, убрав ноги со стола, принял наиболее привычную для разговора позу. То есть сел, опершись локтями о стол и положив подбородок на скрещенные пальцы, и начал рассказывать:

– Полтора года назад на собрании Совета братства была высказана мысль о реорганизации существующей структуры. Проще говоря, часть братьев выдвинула идеи, не совместимые с привычными традициями. Но это ничего, за долгое время нашего существования неоднократно происходили и не такие глупости. Но в данном случае группа реформаторов решилась не просто на эфемерные идеи, а и на действия, поддерживающие их материально. Например, использовать Камень в момент его следующей активности. Вам придется поверить мне на слово, господа, что допустить такое никак нельзя. Даже не вдаваясь в подробности, я могу сказать, что последствия могут быть самыми пагубными не только для нас, но и для всех людей, я уже не говорю о паранормах.

Жан-Клод обвел нас убедительным взглядом, с которым нельзя было не согласиться, если ты вовремя не напомнишь себе, с кем имеешь дело. Я напомнил, сила убеждения немного поутихла. А господин де Нуарэ одобрительно мне улыбнулся. Не будь его улыбка такой… острой, я бы автоматически улыбнулся в ответ. Но моя холодность его, кажется, не смутила, и он продолжил:

– Исходя из технических характеристик, все задание выглядит еще проще.

Это он, конечно, загнул, мне и вводная-то информация простой не показалась.

– Раз в полгода мы все, по возможности, собираемся в строго определенном месте. На каждом материке есть несколько точек сбора, где каждые полгода необходимая нам энергия может сосредотачиваться и питать нас, давая силы жить дальше. Как видите, нам необходима не только кровь.

Я опять оценил блеск белоснежных клыков. Похоже, он уже решил ничуть не скрываться.

– За исключением представителей низшего, первого ранга Смерти, там собираются все высшие представители остальных четырех рангов. Ну и, разумеется, те, кто получил приглашение. Этакие осенние и весенние балы по четко установленному регламенту. Так получилось, что большинство мест, в которых мы обычно собираемся, являются или называются Замками. Все Замки имеют массу слоев защиты. Например, он может казаться людям совсем не тем, что он есть на самом деле. Да и во время сборищ я не замечал, чтобы люди особо обращали на нас внимание. Но это мелочи. Дело в том, что именно Камень притягивает и перерабатывает для нас то, что периодически жизненно необходимо, – энергию. И в момент этого действия любой, у кого хватит силы и наглости, может изменить привычный обряд, и мы получим совсем не тот результат, что был предназначен нам прошлыми поколениями и традициями. И тогда система будет нарушена. И никто не поручится за последствия. Поэтому Камень закрыт сильнейшей охраной, какую мы только можем создать, и она постоянно совершенствуется. Никто, кроме Магистров Совета братства, не может вскрыть тайник. И только тогда, когда наступит пиковый момент напряжения. Ну, это долго объяснять.

Жан-Клод махнул рукой и продолжил уже менее пафосным тоном:

– В общем, Камень нужно забрать из Замка до того, как все начнется. Правда, следует учитывать, что сделать это будет возможно только в день самого бала. Во все остальное время Замок закрыт для всех посетителей. Это старинная традиция – все та же безопасность. Так что на всю операцию у вас может быть никак не более трех, максимум пяти часов. Но я думаю, вы управитесь.

Обрадовал, нечего сказать. Я посмотрел на Оскара с огромным желанием покрутить пальцем у виска, намекая на… все. Уж лучше я буду разбираться с одним из отцов здешней мафии и, может, даже параллельно с кем-то из своих собратьев-паранормов, чем полезу в скопище вампиров, готовящихся к какому-то мистическому вкушению энергии. Нет уж, увольте.

Стаковски просто перевел взгляд на сидящего рядом со мной Джонаса. О'Келли, казалось, не замечал резко возросшего напряжения. И только безупречная кучка пепла в его пепельнице говорила о том, что он безумно нервничает. Такая педантичная точность проявлялась у него только тогда, когда нервы действительно было сложно удержать в узде. Это был один из способов. Я потянулся к нему по менталу. И мне было уже плевать на возможное прослушивание.

– Ты как, Джо?

– Я не хотел бы, чтобы вы лезли в это дело.

– Думаешь, что сможешь вытащить нас такой ценой? – циничная усмешка Стаковски пришлась как нельзя к месту. – Не уверен, что это поможет. А вот мы потерям одного из членов команды. Не думаю, что это разумное решение.

– А какое разумное?! – тут уже взвился я. – Ты сказал, им нужен телепат. Ну, давай я…

– Не дури, Март. Им нужны все. И не сейчас, так потом они найдут способ нас заполучить.

– Вот уж не знаю, чем мы им так понравились. – Кайто не смотрел ни на кого из нас, изучая циферблат собственных часов.

Я огрызнулся:

– Видимо, ты их сразил наповал.

Оскар быстро нас успокоил:

– Может, не будем сейчас выяснять, чья задница самая симпатичная?

От такого заткнулся даже я. Стаковски умеет быть грубым, когда это необходимо.

– Значит, так. Браться за это дело нам, так или иначе, придется. Если мы согласимся сейчас, то, как минимум, избежим проблем по многим вопросам. Останемся мы живы или нет, сейчас роли уже не играет, господам вампирам, вынь да положь, нужна именно наша команда, и, насколько я успел изучить этих парней, добиваться своего они умеют. Так что нам ничего не остается, как согласиться. Голосовать будем?

– Ладно. Я отработаю этот контракт, но потом…

Я зло сломал сигарету, которую хотел прикурить.

– У нас ведь нет выбора, так?

Кайто все так же сидел с отсутствующим видом.

И только Джонас молча кивнул. Ему было сейчас хуже всех. Он был уверен, что именно он нас подставил. Я подумал, что позже надо будет с ним поговорить.

Господин де Нуарэ вел себя так, как будто наши разговоры его не касаются, хотя он их, без сомнения, слышал. Интересно, это он связывался со мной тогда по менталу?

Оскар спокойно улыбнулся вампиру.

– Когда и где мы можем обговорить более точные условия договора?

Клиент удовлетворенно кивнул.

– Я и не сомневался, что вы примете верное решение. Контракт будет вам действительно очень выгоден. Насчет же дополнительной информации и условий, все, что я могу вам сейчас предложить, это только вот.

И господин де Нуарэ жестом заправского фокусника пустил по столу к Каю блестящую плоскую коробочку, размером три на пять сантиметров, очень похожую на футляр для мини диска. Миядзаки поймал ее, автоматически применив свой Дар, чем вызвал одобрительную улыбку отправителя.

– Вся необходимая вам на данный момент информация находится там. К сожалению, я более ничего не уполномочен вам сообщить. Кроме того, что там же вы найдете банковский чип, через который с момента получения, если пожелаете, вы можете оплачивать все ваши расходы.

– И все же. – Джо выговаривал слова, как будто ворочал тяжелые глыбы камня. – Все же. Вы же очень сильны, зачем вам мы? Мы же просто люди. С паранормальными способностями, да, но разве они идут в сравнение с вашими?

Этот странный вопрос, который нам всем так хотелось задать, не вызвал даже тени беспокойства на лице у господина клиента.

– Все просто, mon ami. Даже элементарно, я бы сказал. Вся наша защита строилась против вампиров, а не людей.