На крыше было холодно. Несмотря на силовой купол, отлично защищающий от ветра, дождя, снега и прочих погодных неприятностей, я явственно чувствовал промозглый холод. Возможно, дело было в бетонно-металлических кружевах, создающих подобия вычурных грандиозных лепестков, которые с земли смотрелись изящным украшением архитектуры. А возможно – в наших нанимателях-сообщниках. И я лично склонялся больше ко второму. Даже после долгого времени, проведенного с ними, можно сказать, бок о бок, я так и не смог привыкнуть к этой нечеловечески холодной ментальной ауре.

Никто, кроме меня, не выказывал недовольства ситуацией и мерзкими – холодный ветер с моросящим дождем – погодными условиями. Мы уже второй час торчали на этой чертовой крыше, и хоть бы кто поворчал. Ну, Джо понятно – там просто выдержка каменной статуи. Оскар тоже туда же, правда, по другому поводу – ронять свой авторитет при клиенте, даже в отсутствие самого клиента, просто невозможно. И я и он были абсолютно уверены, что следящий ментальный канал на нас открыт почти постоянно, ведь для его работы присутствие автора и не требовалось. Мне удалось краешком восприятия уловить от Оскара что-то похожее на дрожь, но это, скорее, было адреналиновое перенапряжение. Но Кай, любящий тепло больше, чем я сам, даже он молчал. Их все устраивало.

Меня, в общем, тоже, вот только этот дурацкий холод пробирал до костей и заставлял ежиться от редкого, но очень неприятного озноба.

Индивидуально подогнанный для каждого спецдоспех сидел идеально. Обмундирование не только не отягощало, но и было, в отличие от нашего обычного, усовершенствовано разнообразными полезными функциями. Например, не требовалось никакой специальной «сбруи» под оружие. Все было включено.

Препараты накрывали мягко, я почти не замечал их воздействия. Обычно в случаях применения человеческой химии у меня наблюдалось неприятное возбуждение и довольно быстрая расфокусировка Дара. Сейчас же вмешательство было почти приятно. Вполне в духе наших нанимателей: очень ненавязчивых и очень опасных. И совсем незаметных, если сами того не захотят.

Я раздраженно стукнул каблуком по выпуклости одного из лепестков. Оскар оглянулся на меня, и мысли его были похожи на замороженный песок.

– Что-то не так, Март?

– Да нет. Просто…

Стаковски прекрасно знал, почему я дергаюсь. Почему вот уже больше месяца я чувствую себя не в своей тарелке. Но какое кому дело, раз мы взялись за это задание? Извольте, герр Мартин, вести себя сообразно своим обязанностям. И немедленно!

Я оскалился в улыбке, изображая вежливость и терпение, и мысленно почти пропел.

– Ничего. Просто я жду не дождусь, когда же мы сможем все-таки вытащить наши драгоценные задницы из этой авантюры.

– Он просто боится, Оскар.

Кай стоял у другого лепестка, спиной ко мне. Но оттенки его эмоций не оставили мне сомнений в ехидности усмешки.

– Отстань. – Джо счел необходимым заступиться за меня. – Всех нас сейчас мандражит. И Март прав, это плохая история.

Оп-па, с чего бы Джонасу так говорить? После всего, через что мы прошли, после того, как мы связались с этими…

– А чего ты тогда молчал?

У Кайто в тембре проскользнули истерические нотки, поток мыслеформы начал слегка вибрировать, и я чутко уловил тончайшую дрожь позвоночника, распространяющуюся по всему телу. Только этого еще не хватало. Я мельком глянул на Стаковски, но тот стоял все в той же позе, в которой застыл почти с самого начала. Он даже не повернулся в нашу сторону.

– Оскар?

Я не стал договаривать свою мысль. Довольно внятно Оракул протранслировал:

– У нас не было особого выбора, не так ли? И Джонас, и ты, и я, и Март прекрасно это понимали, как бы к этому ни относились. Так что зачем задавать глупые вопросы, Миядзаки Кайто? Надо просто сделать эту работу, и все. Без выяснений. – Стаковски помолчал немного и добавил: – Мне казалось, что ты это понимаешь.

– Да. – Кай склонил голову, и я почувствовал, как на пару ударов его сердце чаще сократилось. – Прощу прощения.

Scheissse, с тех пор, как со мной поработали Мастера, я уже даже не знаю, что ожидать от тонкостей своего ментального восприятия в следующий раз. Хотя, конечно, примерную схему мне объяснили. Но что такое для менталыцика примерная схема? Так – дым от сигареты. И я, вспомнив о любимом успокоительном, потянулся за пачкой.

Все в порядке, все хорошо, мы просто выполним этот заказ и уйдем целыми и невредимыми, бывало и похуже. Медленная, привычная мантра на пару с сигаретой успокаивали мой рассудок. По плечу скользнули пальцы, нашли карман, и, вскрыв внутри пачку, умыкнули у меня сигарету. Ни щелчка зажигалки, ни звука огня я не услышал. Джонас О'Келли опять забыл свои сигареты. Ну, да мне не жалко.

– Луна. – Это была даже не мысль, тень мысли, предчувствие, как будто сквозняком задели по лицу. Чем дальше Оскар уходил в свой Дар, тем холоднее мне становилось.

Мастера, конечно, работали с нами со всеми, но мне почему-то казалось, что все то, что досталось лично мне – это еще лютики. А вот Оскара, например, готовили гораздо серьезнее, во всяком случае, пропадал он всегда чаще и дольше, чем мы все. Но, может быть, это просто соответствие глубины подготовки для его Дара?

…Как бы плохо я ни относился ко всем этим пафосным эпитетам, но луна сейчас действительно поднималась кровавая. Во всяком случае, мне в ней чудилось все самое классическое: от сполохов костра, до оскаленного лица в крови. Ничего удивительного, конечно, я просто чувствовал настроение людей в городе, который расстилался под нами. Я чуял тех, кто нас нанял, и то, что происходит этой ночью. Обострение восприятия было невероятное.

…За пару дней до времени «X», а точнее, до ночи полнолуния, некоторых людей как будто начало выметать из города.

Не всех, конечно, а только самых чувствительных, которые предпочли убраться отсюда подальше под любым предлогом, чем сходить с ума, чувствуя приближение неизвестно чего. Вряд ли они четко отдавали себе отчет в том, почему их так срочно потянуло, например, на природу или к родственникам, а то и в неожиданное романтическое приключение. Все это были люди с обостренным восприятием или с линиями вероятностей, которые имели возможность пересечься сегодня с такой реальностью, о которой никто не должен был даже подозревать. В городе остались единицы, не сумевшие его покинуть, даже несмотря на паническую истерику. Освобождение от вероятных проблем прошло просто идеально. И это несмотря на то, что сам город был не сказать чтобы маленький. Столица хоть и небольшой, но целой страны, все же.

Пейзаж с крыши открывался чудесный. И будь у меня хоть немного времени, я бы с удовольствием спустился «с небес на землю», прихватив с собой того же Джонаса, и прогулялся по здешним заслуживающим внимания местам с гораздо большим интересом, чем тот, что заставлял меня сейчас торчать на этой чертовой крыше. Мне было бы даже почти не жаль упущенных денег – пусть их, целая шкура мне всегда казалась предпочтительней, чем самое разгеройское геройство с соответствующей оплатой. Даже охотники за древностями виделись мне сейчас милейшими людьми, несмотря на то, что наша последняя встреча закончилась для них весьма печально – их подвело только то, что у нас патронов оказалось больше, хотя они очень старались убить нас всеми возможными способами. Так вот я бы предпочел встречу с ними, даже при условии, что патронов в этот раз будет меньше у нас.

Город, прекрасный город, и ведь не подумаешь, что тут затаилась такая опасность. Ну, если, конечно, не брать во внимание все написанные и рассказанные о нем легенды. А зачем их брать? Пусть себе лежат где положено, в пыли и романтических фантазиях. Самое место. Уж было кому постараться, чтобы стало именно так, а не иначе. Хорошо постарались, нам бы такую конспирацию. Но паранормы это паранормы, а они это они.

И именно из-за них мне сейчас так тоскливо и холодно на этой крыше. Именно из-за них у меня более месяца нервы звенели натянутыми струнами. Из-за них я сейчас размышлял только об одном: «Ну, когда же все это кончится?» Мне даже не хотелось премиальных, ну почти. Вот доспех я, пожалуй бы, сохранил, но отнюдь не из жадности, а, скорее, потому, что теперь слишком много знаю.

Я пробежался пальцами в тонких полиморфных печатках по запястьям, проверяя наличие оружия. Это просто нервное, я и так знаю, что там все на месте. Очень хотелось пнуть одного из «Крыланов», пока еще в виде свертка смирно лежащего у ног.

И обучение, и снаряжение, и все сверх того, что нам может потребоваться, чтобы сделать эту работу, и все совершенно бесплатно, плюс любые бонусы на выбор. И все из-за такой безделицы!? Надо просто проникнуть, взять, и уйти живыми. Ничего сложного, все как обычно. Если бы только не то, что ну не верю я в такие безделицы! И правильно делаю.

В спину пахнуло ментальным холодом. Оскар в моем восприятии по сравнению с этим был теплым, как нежнейший морской бриз.

…Я никогда не думал, что буду когда-нибудь работать с кем-то, кроме людей и паранормов. Я ведь не верил в сказки. Вот с тех пор, как у меня Дар начал вскрываться и устанавливаться, и не верил. Ведьмы там, оборотни, колдуны всякие. Все можно было объяснить хоть с точки зрения паранорма, хоть исходя их элементарных физико-математических знаний. Так было до тех пор, пока Стаковски не предложили самое странное задание во всей нашей прошлой практике. Точнее нас просто поставили в известность о том, что оно у нас уже есть.

И сейчас за моей спиной из бетонной стены выходил самый настоящий вампир. Мастер в ранге Сердца собственной клыкастой персоной. Знакомый до зубовного скрежета.

– Милостивые государи, я думаю, что нам уже пора.

Приятный голос с едва уловимым южным акцентом, и я передергиваю плечами, сбрасывая дрожь.

…Джонас наклоняется к своему свертку с «Крыланом» раньше меня. Расстегивает крепления и подхватывает за выпрямляющийся каркас раскрывающийся планер-крыло. Ткань-хамелеон бликует в смешанном свете луны и искусственного освещения. Я смотрю на все это, как на замедленное кино, до тех пор, пока О'Келли, проходя мимо к краю крыши, не хлопает меня по плечу, приводя в чувство. Ему лучше, как и боевику Каю. И он это знает. Я обгоняю его, чтобы успеть упасть в воздух сразу после вампира.

Теперь ему придется присматривать за мной очень внимательно. Как там будут разбираться Миядзаки и Стаковски, меня сейчас совершенно не волновало.

…Ветер подхватил планер, и я, мягко направляя «Крылана» по едва уловимым потокам воздуха, выровнял полет и получил возможность оглядеться.

Операция наконец-то началась, и это радовало меня сейчас куда больше, чем даже предположительное ее окончание. Ожидание было для меня слишком мучительным.

А всего лишь месяц назад…