Ральф Зимородок, воды, лето года 864-го
Призванный порыв выдохся незадолго до рассвета, когда Ральф еще крепко спал. Вахтенный не стал тревожить штарха, справедливо решив, что до рассвета обойдется, а там проснется и каморный, и штарх, и господа наниматели, и все как-нибудь образуется. Огонек на пупе соседней сантоны ясно виднелся чуть позади и правее. Да вдобавок ближе к рассвету, когда небо посерело, а леванте начало еще и розоветь, подул легкий ветер, ближе к бакштагу и обе сантоны вновь обрели вполне приличный ход.
Ральф проснулся вскоре после рассвета и, как это часто бывало после работы на пару с кассатом, ночью у него вызрела мысль, которую стоило додумать и обсудить. Лучше всего с Чапой. Ну и с альбионцами, конечно.
Вопреки ожиданиям капитан Фример оказался вовсе не склонен нежиться в постели — к моменту когда Ральф выбрался на палубу дядя Александра уже успел встать и даже побриться, вследствие чего был свеж и благодушен. Оглядев горизонт в раскладную подзорную трубу и напевая под нос нечто бравурное, он уселся поблизости от тимони и принялся наблюдать.
Вскоре появился и Чапа, душераздирающе зевнул, принял вахту и отпустил сменившихся отдыхать. Подвахтенные матросы затеяли чинить сменные паруса; солдаты опять принялись резаться в кости, Исмаэль Джуда, умело справляясь с легкой качкой, записывал что-то в небольшую походную тетрадь.
— Доброго утра, господин Фример! Привет, Чапа, — поздоровался Ральф, выходя из-за бизани.
Фример благосклонно кивнул. Чапа тоже.
— Господин Фример, нельзя ли еще разок взглянуть на вчерашнюю карту?
— справился Ральф как можно учтивее. — У меня родилась одна мысль, смею надеяться — ценная.
Альбионец нахмурился. Наверное, у него возникли какие-нибудь подозрения, но, в конце-концов, капитан с ними совладал.
— Поглядеть-то можно… Только я бы предпочел пореже произносить слово «карта», — говорил Фример чуть ли не шепотом. — Двинули-ка в каюту.
— Чапа, ты тоже поди, одна голова хорошо, а две всяко лучше, — позвал Ральф.
— Добро, — не стал возражать каморный. Собственно, штархам вообще редко возражали, особенно проверенным и надежным, таким как Ральф Зимородок. Даже каморные.
— Кот! — Чапа окликнул одного из матросов.
— Я, камо!
— Стань к тимону, я отойду.
— Добро, камо!
Доверив управление Коту, каморный спустился следом за Ральфом и Фримером.
В каморе поверх расстеленной прямо на полу постели валялся Александр и читал книгу.
— Доброго утра, Алекс! — приветствовал его Ральф.
— Взаимно, Ральф! Доброе утро, дядя, доброе утро, каморный.
— Ты уже успел поднабраться варварских словечек? — проворчал Фример, без особой, впрочем, досады.
— Полноте, дядя, — отмахнулся книгой Александр. — Вчера у нас был прекрасный шанс убедиться, что в плане мореплавания у местных, как ты выражаешься, варваров можно многому поучиться. Во всяком случае вызывать ветер во время штиля просвещенные альбионские моряки не умеют.
— Ну-ну… Ладно, дай карту. У нашего драгоценного штурмана и, как выяснилось, заклинателя ветров, родилась какая-то важная идея. Если он не врет, конечно.
— Зачем ему врать? — удивился Александр.
Принц не стал требовать, чтобы посторонние вышли — просто достал карту из дорожного сундучка. Возможно, таким образом он демонстрировал доверие, возможно, хотел просто подразнить дядю.
Кстати, второе у него вполне удалось: капитан Фример нахмурился пуще прежнего и про себя решил позже сделать выговор строптивому племяннику за то, что продемонстрировал варварам местонахождение карты.
— Вы позволите? — Ральф протянул руку.
— Пожалуйста…
— Гляди, Чапа, — сказал Ральф, принимая карту. — У меня вчера все не шли из головы вот эти домишки на горе… Видишь? На этом склоне их нет. А на этом — полно, хотя, судя по карте, крутизна у склонов одинаковая. Значит, дело не в крутизне. А в чем?
— Погоди, погоди, — Чапа был хорошим каморным он мгновенно ухватился за мысль штарха и развил ее. — Господствующие ветра?
— Именно! Восемь против одного, что вот этот склон ориентирован либо поненте, либо мистрале. Стало быть, вот здесь у нас трамонтане, а вот тут остро. А это место, скорее всего, расположено где-то посредине между Истанбулом и Синопом, более ему располагаться негде. Далее, гляди… Вот такой приметный мыс, ни на что не похожий. Да еще с островом-скалой… Обращенный головой мистрале, а хвостом леванте…
— Амасра, — тихо сказал Чапа. — Чтоб мне провалиться, это Амасра!
— Ты сказал, — усмехнулся Ральф.
Чапа сунулся к чехлу с большой картой Эвксины и спустя полминуты расстелил ее на столе.
— Так-так… Приводиться надо… — сделал вывод он. — Что скажете, господин Фример?
— Вы уверены в своих выводах, господа? — спросил альбионец, все еще хмурясь.
С одной стороны ему хотелось, чтобы варвары оказались правы. Это существенно экономило время для основной миссии. С другой стороны… как-то слишком лихо все у них выходило, у варваров. Пару раз взглянули на карту — и, пожалуйста, опознали место. Эвксина, конечно, совсем небольшое море, но все-таки, все-таки! Это не одна тысяча миль береговой линии!
— Полной уверенности быть, конечно же, не может, — осторожно ответил Ральф. — Но вероятность высока. И, потом, я припоминаю вот этот мостик… это ведь однозначно мостик, на перешейке полуострова. Мне кажется, это действительно Амасра.
Фример, наверняка, не избавился от сомнений полностью. Но, надо отдать ему должное, был капитан человеком решительным и смелым.
— Командуйте перемену курса! — велел он Чапе.
Чапа кивнул и выскочил из каморы. Вскоре донесся его зычный голос:
— Кот! Лево тимон! Держи меж сирокко и остро! Идем примерно на устье Бартына!
— Понял, камо! Эй, бездельники! К стрелам, гордовинам и сингалетам!
Приводимся!
Матросы оставили недочиненный парус и кинулись выполнять приказ тимони.
— Просигнальте кто-нибудь «Дельфину»!
— Добро, камо! Скиф, сигналь!
Скиф — пожилой рябой матрос — вынул из чехла у основания тимона флажки и принялся сигналить второй сантоне. Не прошло и минуты, как «Дельфин» в свою очередь выправил курс.
Ральф тоже вышел наверх (вручив предварительно карту Фримеру). В принципе, новый курс держать было несложно, полветра примерно, самое то для сантоны. Тревожить кассата и вновь взывать к стихиями воздуха было необязательно.
Вскоре показался и Фример со своей подзорной трубой. В очередной раз исследовав горизонт и в очередной раз ничего не узрев, он довольно крякнул и заботливо протер линзы чистым платком.
— Сколько нам идти? — справился он у Ральфа.
— Полагаю, сутки-двое, вряд ли дольше. А если ветер усилится — и того менее. Как-то мы дошли от Херсонеса до Синопа за двадцать восемь часов. Но дуло тогда… сильно.
— Угу… Заберусь-ка я, пожалуй, на марс… С палубы ничего не видать.
— Хм… А вы уверены, капитан, что подобные упражнения вам по плечу?
— осторожно поинтересовался Ральф.
— Что за вздор вы несете, штурман? — Фример выпрямился, подобрал живот и расправил плечи. — Я старый моряк и не намерен в ближайшее время списываться на берег! К тому же, свою трубу я не доверю никому, даже Александру! И уж тем более какому-то матросу-варвару из-за сущего пустяка — необходимости забраться на марс!
Ральф приложил руку к сердцу и слегка поклонился:
— Как вам будет угодно! Эй, матрос!
— Да, Зимородок? — ближайший из чапыной команды «варвар» охотно предстал перед штархом.
— Господин Фример желает взобраться на паринькет. Будь рядом и…
— Вот еще! — возмутился Фример. — Я вам что, дитя малое?
— Господин Фример, — примирительно сказал Ральф. — Как вы уже изволили заметить, вооружение, снасти сантон и их проводка кое в чем отличаются от привычных вам. Матрос просто поможет разобраться в случае если у вас возникнут вопросы. Кроме того… вы можете браниться, конечно. Но мы с каморным отвечаем за ваше благополучие и безопасность. Возможно вы виртуоз работы на шег… на мачте. Но мне-то это неизвестно, верно? Поэтому пусть с вами рядом будет тот, в ком я уверен. Договорились?
— Ах ты… прохвост! — Фример вроде бы возмутился, но как-то уже добродушно, без былого запала. — Бережешь меня, значит? Ладно, черт с тобой! Эй, матрос! Поди уж сюда, куда тебя денешь…
С помощью матроса или без оной, но вскоре Фример оказался на паринькете и тут же припал к окуляру подзорной трубы.
— Тысяча чертей! — донесся его негодующий крик несколькими секундами спустя. — Штурман, поднимайтесь ко мне! Да поживее!
Было в его голосе что-то такое, отчего Ральф на паринькет буквально взлетел.
— Глядите!
Ральфу не нужна была труба, дабы понять в чем дело. Но перечить Фримеру не стал, принял трубу и поглядел в нее.
За ними шли три корабля — сантона и две квариссы.
— Видите? Они вышли вслед за нами из Керкинитиды! Я наблюдал их весь вчерашний вечер. Надеялся, что за ночь мы разойдемся, однако они не отстают!
«Так-так! — подумал Ральф, вглядываясь. — Что бы это значило?»
— Вы узнаете эти корабли, штурман?
— Один точно узнаю, господин Фример, — сообщил Ральф как можно более спокойно. — Ближняя к нам кварисса — это «Романа» наместника Джалиты Назима Сократеса. А теперь давайте-ка потихоньку спустимся и обсудим сложившуюся ситуацию…
* * *
И вновь собрался в каморе скорый совет. Исмаэль Джуда тоже пришел по зову Фримера; Александр к тому времени уже успел встать и совершить утренний туалет. Постель его убрал кто-то из матросов и тотчас шастьнул прочь. Матросы вообще старались перед начальством не маячить и выглядеть понезаметнее.
— Александр, Исмаэль… Вы еще не знаете. За нами идут три корабля.
Один такой же как наш, два чуть поболее. Как раз те, которые мне не удалось нанять намедни.
— Вы пытались нанять «Роману»? — удивился Чапа. — Бесполезно, это корабль наместника Джалиты, он не нанимается никем и никогда.
— Я уже понял, — пробасил капитан Фример. — Но рожа этого самого наместника мне не понравилась еще вчера! Все норовил выпытать зачем мы пришли из Альбиона да куда идем дальше. Ладно, шутки в сторону: будем предполагать самое худшее. Нас на двух кораблях, не считая вас, Александр, четверо офицеров и двадцать два солдата. Если предположить, что на тех трех кораблях неприятеля пропорционально…
— Не совсем так, господин Фример, — вмешался Ральф. — Извините, что перебиваю вас, но, к сожалению, квариссы заметно более вместительны в отношение пассажиров. «Романа» в состоянии безболезненно приютить под две дюжины бойцов. Вторая кварисса тоже. Ну и плюс сантона — еще дюжина.
— Это почему? — насторожился Фример. — «Романа» эта, конечно, поболее наших судов, но не вдвое же!
— Вы видели их паруса, господин Фример? Высокие, узкие, треугольные? Это бермудские паруса. Чтобы управлять ими не нужен экипаж в две восьмерки матросов. Вполне хватает шести-восьми человек.
Вот место и освобождается.
— То есть, вы хотите сказать, — подытожил Фример, — что у них там в сумме может оказаться пять-шесть десятков солдат?
— Да. Как это не печально. Однако… с чего вы делаете такие невеселые выводы? Может быть, Назим Сократес просто идет по своим делам в Истанбул?
— И меняет курс вслед за нами? Мы ведь отвернули от Истанбула.
Кстати, а как они шли во вчерашний штиль?
Ральф сдержанно пожал плечами:
— Я не единственный штарх в водах Эвксины. Есть и другие.
— А эти ваши… квариссы… Они быстроходнее наших кораблей? Я имею в виду «Гаджибей» и «Дельфин», а не корабли Альбиона.
— Нет, не быстрее. У них лучше паруса, но сами они тяжелее. Если постараться, до Амасры они нас не достанут.
— Прекрасно! На берегу мы зададим им перцу в случае чего! Придется уж вам постараться, штурман!
— Стараться, господин Фример, нужно будет только в том случае, если стараться начнут и они тоже. А они вряд ли начнут — ветер удобный, да и, судя по вашим же словам, нет у них намерения нас догнать. Скорее, сопроводить. Не так ли?
— Откуда мне знать… — Фример вновь помрачнел. — Исмаэль!
— Да, мой капитан?
— Скомандуйте-ка солдатам нижнюю тревогу. Пусть будут начеку… и оружие пусть приготовят.
— Слушаюсь, мой капитан!
Коренастый и низкорослый Джуда поспешил исполнить приказ.
Когда он вышел, заговорил Александр:
— Дядя, а в самом деле, с чего вы так всполошились? Ну идут себе три корабля через Эвксину…
— Александр, я старый солдат и привык готовиться к худшему. Смею вас заверить, чаще всего оправдываются именно самые худшие из подозрений, так что готовиться по-любому надо. Я, пожалуй, попрошу вас не выходить из каюты до Амасры.
— Ну уж нет! — немедленно возмутился Александр. — Вот засвистят над головами ядра — тогда еще может быть. А сейчас-то чего?
— А шальные пули?
— Если я правильно понял, корабли наместника Джалиты видны на горизонте, причем только с мачты и в подзорную трубу. Вы хотите сказать, что выпущенная оттуда пуля до нас долетит? Не смешите.
— Александр! Вооруженная стычка — это не шутки…
— Я знаю!
— Откуда? Из книг?
— Да хоть бы и из книг!
Фример ничего не сказал, но лицо его весьма красноречиво выразило все, что он думает о книгах и об их роли в военном деле.
— Так! — Александр внезапно понизил голос и вдруг стал совершенно спокойным, хотя еще пару секунд назад излучал хорошо уловимое недовольство. — Дядя! Я уверяю, что едва возникнет намек на опасность, я тут же сделаюсь паинькой и выполню все ваши приказы. Но пока опасности нет — в каюте я сидеть не стану. Все, разговор окончен. Будьте добры, пропустите меня, я намерен немедленно выйти на палубу.
Фример молча подчинился.
— Я вот что думаю, — решил разрядить обстановку Чапа. — Загоню-ка я на шеглу матроса поглазастее. Да не на паринькет, а на контра-паринькет. И пусть бдит: догоняет нас «Романа» или не догоняет. А?
— Разумно… — Фример кивнул. — Контра-паринькетом, я так понимаю, вы называете салинг?
— Точно, — подтвердил Ральф; Чапа альбионской морской терминологии не знал. — Фор-салинг.
— Тогда следует сделать это немедленно! И… закроем, пожалуй совет…
Тысяча чертей! Не так я себе все это представлял!
Фример грохнул кулаком по столу, посидел немного словно бы в раздумьях, грузно привстал и выудил откуда-то из-под свернутой на рундуке постели большой пистолет.
— Но ничего! Мы им еще покажем! — увесисто пригрозил он и Ральф вдруг понял, что ни секунды не сомневается: этот человек-кремень, человек-скала и впрямь не сойдет с места ни при каких обстоятельствах и будет отстаивать свое до последнего вздоха. И покажет — им всем, кто бы ни стал альбионцев преследовать.
* * *
Солдаты продолжали как ни в чем не бывало дуться в кости, однако рядом с каждым теперь лежали шпаги и заряженные мушкеты; да и пистолеты, заткнутые за пояса, у каждого виднелись. Исмаэль Джуда вновь строчил что-то в тетради. Александр сидел на прове, на месте вчерашней беседы и неотрывно глядел на море.
«Надо с ним переговорить, пожалуй, — подумал Ральф озабоченно. — Тяжко ему, поди… Из библиотеки — да в воды, да еще с вояками, да еще в неспокойное время… Не позавидуешь».
Он приблизился и сел рядом с принцем. Тот на мгновение скосил глаза — и вновь уставился за борт.
— Бережет вас дядя? — осторожно заметил Ральф.
— Да уж, — буркнул Александр. — Будто стеклянного. Впрочем, это вздор, чистый вздор! Я не об этом задумался, если честно.
— А о чем?
— О той девушке, которую мы повстречали в городе.
— Хм… Такая может запасть в душу… особенно если ты богат и знатен. Остальным я бы рекомендовал не беспокоиться.
Александр иронически усмехнулся:
— Девушка и впрямь красива, но я сейчас опять же не об этом.
— Признаться, не понимаю вас, Алекс.
— Имя! Вы помните ее имя?
— Помню, конечно! Альмея Сократес. Дочь того самого типа, который якобы гонится за нами.
— О! — многозначительно изрек Александр и воздел указательный палец.
— Очень может быть, что она отнюдь не случайно встретилась с нами.
— Не случайно? — Ральф поджал губы и задумался. — А зачем ей с нами встречаться?
— Например, чтобы взглянуть на меня.
Ральф искривил губы в легкой улыбке; Александр, конечно же, заметил это.
— Нет-нет, я вовсе не ожидаю, что едва я попаду в незнакомый город, местные красотки тут же гроздьями начнут вешаться мне на шею. Дело совершенно не в этом.
— Насколько я помню, Альмея вообще не знала кто вы.
Александр хищно блеснул глазами:
— Дорогой Ральф! Если вам что-то говорят, это еще не значит, что так оно и есть. Говорить она могла что угодно. Давайте-ка лучше припомним как все вчера произошло.
— А что там припоминать? — пожал плечами Ральф. — Апитор обозвал нас голодранцами или как-то еще.
— Вот и первая странность, Ральф! Апитор, знаток церемоний и обрядов.
И он не распознал во мне человека знатного сословия? Бред. Да и вы, Ральф, честно говоря, на голодранца мало похожи. В Лондиниуме полно безденежных аристократов, одетых заметно хуже вас. А уж по манере держаться вас вообще можно принять за кого угодно. Честное слово!
Ральф задумался. Действительно, поведение апитора теперь показалось ему весьма странным и нелогичным.
— Если же предположить, что целью Альмеи было увидеть нас и заговорить с нами, все сразу встает на свои места и легко объясняется, — Александр продолжал размышлять вслух.
— Ну, хорошо, пусть так, — согласился Ральф. — Однако возникает резонный вопрос: зачем делать это таким замысловатым способом? И вообще — зачем это Альмее? Даже если она доподлинно узнала, что из Альбиона прибыл принц Моро.
— Самое простое предположение, конечно, из женского любопытства, — Александр досадливо поморщился. — Знаете, мне не очень приятно об этом говорить, но в отцовский дворец постоянно прибывали какие-то незамужние девицы и из кожи вон лезли лишь бы попасться мне на глаза.
Баронессы фон чего-то там, графини такие-то и герцогини сякие-то.
Хорошо, что никто из них не совался в библиотеку. Точнее, я велел никого туда не пускать. Так вот, как вы полагаете, Ральф, выйти замуж за принца Моро и уехать из глухой провинции в столицу империи, в королевскую семью — это ли не предел мечтаний дочек аристократов Тавриды?
— Полагаю, вас эти незамужние дочки просто достали, — дипломатично ответил Ральф.
— Есть маленько, — вздохнул Александр. — Но, повторяю, это самое простое объяснение, и если все обстоит именно так, я буду только рад.
Однако дядя, помнится, говорил, что готовиться нужно к худшему… Что если поглядеть на нас хотел наместник Джалиты Назим Сократес и с этой целью подослал дочь?
— А сам он не мог, что ли?
— Сам он не хотел показываться нам на глаза, — задумчиво пояснил Александр. — Я вижу, вы по-прежнему не уловили мою мысль. Поэтому изложу. Итак: из Альбиона прибывает некая миссия, возглавляют которую двоюродный брат короля Теренса и младший сын короля Теренса, причем принц Моро отчего-то поначалу пытается сохранить инкогнито — не особо, впрочем, настойчиво. Миссия не дипломатическая, ибо к местным властям никто не обращается, во всяком случае, официально. Напротив, альбионцы спешно нанимают штурмана и пару кораблей и столь же спешно пускаются в плавание. Мнится мне, не одна голова в Керкинитиде крепко задумалась: а что же за этим стоит? И, полагаю, крепче всех об этом задумалась голова Назима Сократеса. С чего бы еще ему тащиться за нами?
Ральф внимательно глядел на принца. Все это имело смысл. При одном-единственном условии: если карта, которую альбионцы показывали им с Чапой, достаточно дорога. Иными словами, если она указывает местоположение сокровища. Все поведение и Фримера, и Александра в этом случае перестает казаться чудаковатым и становится разумно-осторожным.
О том, что карта непроста, Ральф догадался сразу. Александр сейчас лишь подтвердил его догадки. Наверное, в глазах Зимородка отразилось понимание.
— Ральф, — неожиданно жестко сказал Александр. — Вы умный человек.
Если вы станете честно и преданно служить и сражаться на нашей стороне, вы никогда не пожалеете об этом. В материальном смысле тоже.
Если же вы рискнете выступить против нас и воспользуетесь всем, что успели узнать, я вас попросту убью. И не думайте, что я шучу.
— Я не собираюсь предавать тех, кто платит мне деньги. И уж точно я не собираюсь предавать человека, который заслужил уважение штарха за какие-то два дня. Я, конечно, не принц и вам не ровня… но слово моряка, который почти всю жизнь общается с кассатами, а значит — со стихиями, кое-чего стоит, поверьте. Клянусь, что буду предан вам, — Ральф порывисто встал на одно колено и приложил правую ладонь к сердцу. — Клянусь, что буду защищать вас и сражаться на вашей стороне и пусть небо и воды станут тому свидетелями.
Александр одобрительно кивнул, встал в полный рост и опустил руку на плечо Зимородку.
— Я принимаю вашу клятву. Спасибо, Ральф. Встаньте и дайте вашу руку.
Ральф поднялся и они обменялись крепким рукопожатием — принц Альбиона, некогда могучей империи и безвестный штарх из далекой варварской страны, носящий дворянскую фамилию и образованный не хуже аристократа.
— Эй, эй! — послышался за спиной знакомый раскатистый бас. — Что это тут происходит?
Ральф невольно полуобернулся; принц продолжал держать его за руку.
Из-за раздутой ветром тринькетины показался капитан Фример.
— Ничего особенного, дядя, — невозмутимо пояснил Александр. — Я всего лишь привел к присяге нашего штурмана. Кстати, мы тут обсуждали одно событие… Полагаю, следует изложить вам его подробности.
— Какое событие?
Александр наконец-то отпустил руку Ральфа, а потом вдруг бесшумно упал на палубу около пров-тамбучи и, свесившись, заглянул в кубрик.
— Никого, — негромко сообщил он, поднявшись. — Только кассат дремлет в закутке. Не люблю любопытных ушей…
Фример одобрительно закивал:
— Похвально, похвально! Бдительность еще никогда и никому не мешала.
Так что там у вас стряслось?
— Вчера, когда вы с Сузом Гартвигом изволили обедать, — начал Александр, — мы с Ральфом шли по городу и приключилась с нами одна странность. Апитор, сопровождающий паланкин знатной дамы, принял нас за простолюдинов и велел убираться с дороги.
— Вас? Принял за простолюдина? — несказанно изумился Фример. — Это что, был слепой апитор?
— Насколько я видел — нет. Апитор был зрячий. И бледный, как брынза.
Потом нами хотела заняться охрана знатной дамы, но Исмаэль со своими молодцами был начеку. В итоге нам были принесены извинения, с дамой мы мило пообщались и разошлись.
— Хм… Дурацкая, конечно, история, но, во-первых об этом мне докладывал Исмаэль, без подробностей, правда, а во-вторых…
— Знатной дамой была дочь Назима Сократеса, наместника Джалиты, — прервал дядю Александр. — Того самого, чей корабль сейчас маячит на горизонте.
Фример нахмурился. Было видно, что он мучительно соображает: как свести эти два события — инцидент на улице и преследователей на горизонте — воедино.
— Смысл всего этого вполне может быть следующий, — пришел ему на помощь Александр. — Назим Сократес хотел взглянуть на меня поближе.
Но не захотел при этом светиться сам, поэтому подослал дочь. Зачем ему глядеть на меня? Да хотя бы затем, чтобы убедиться — действительно ли я принц Моро…
— Кхе-кхе! — Фример аж подобрался.
— Ральф знает кто я, — холодно сообщил Александр. — И он присягнул мне, дядя. Отныне у нас нет от него тайн.
Капитану это, само собой, не понравилось. Но возражать он не посмел.
Возражать такому Александру — жесткому, расчетливому и хладнокровному — вообще не очень-то хотелось.
— Так вот, возвращаясь к Сократесу… Разумеется, это пока только предположения. Но учитывать их необходимо, — закруглился принц.
— Я понял, Александр, — прогудел Фример. — Что-нибудь еще?
— Пока нет. Но я поразмыслю над возможными причинами и последствиями.
— Потрудитесь поставить меня в известность, если вам откроется нечто важное.
— Само собой, дядя!
— Вот и прекрасно, — Фример величественно кивнул. Все-таки это был могучий дядька, уверенный в себе и надежный, как вызванный штархом порыв ветра. И (это угадывалось безошибочно) верный. Верный как пес, старый охотничий пес, и такой же внимательный и всегда готовый к действиям. — Кстати, я зачем сюда шел-то! Штурман, имею вопрос.
— Да, капитан? — Ральф изобразил внимание и готовность отвечать.
— Что вы можете рассказать о наместнике Джалиты, о Назиме Сократесе?
— Да кое-что могу… Родовитый аристократ, их семья правит Джалитой и окрестностями несколько десятков лет. Как легко догадаться, ему принадлежит много земель и много чего еще. Но, боюсь, вы не это рассчитываете услышать. У него есть страсть, о которой не особо известно на берегу, но о которой в целом осведомлены моряки. Назим Сократес — самый азартный охотник за сокровищами во всей Тавриде. Он ищет клады, и на суше, и в водах, ищет с юных лет и поныне.
Капитан Фример остолбенел.
Ральф предвидел это, поэтому не стал излагать все подряд, что знал о Сократесе. Он сразу перешел к главному, и теперь было отчетливо видно: он правильно сделал.
— Тридцать три… Нет, триста тридцать три тысячи чертей! — зловещим шепотом произнес Фример. — И после этого меня будут убеждать, будто нас не преследуют? Что Назим Сократес просто идет в Истанбул? О, небо, зачем я согласился перейти со «Святого Аврелия» на эти утлые скорлупки?
— Боюсь, что «Святой Аврелий» сейчас сидел бы на мели где-нибудь остро от Тавриды, — угрюмо сообщил Ральф.
— Пусть так! Но все мои солдаты были бы при нас! Все, а не жалкие две дюжины!
— Матросы тоже кое на что способны в бою, — Ральф покосился на Александра. — Впрочем, это слабое утешение, ибо матросы кварисс и сантоны Сократеса способны абсолютно на то же самое.
— Если придется туго, — сказал Александр, — я уничтожу карту. Не волнуйтесь, дядя, я запомнил ее до мельчайших подробностей. Книги тоже кое-чему учат, хоть вы в это и не верите.
— Знаете, Алекс, — задумчиво протянул Зимородок. — Мне кажется, что Сократес не станет нас нагонять в водах. И на берегу не станет. Он станет за нами следить — открыто или подошлет шпионов. А значит, их преимущество в численности не особо и страшно — разве что дело дойдет до открытого столкновения. Наша задача — не довести дело до открытого столкновения… а Назима и его людей мы должны одурачить. Осталось придумать — как именно.
— Всего лишь! — иронично всплеснул руками Фример. — Самая малость!
— Не волнуйтесь, дядя, — Александр подобрался и азартно потер ладони одна о другую. — Думать — мое дело. Тем более, сыскался шикарный компаньон, тоже не дурак чего-нибудь придумать. Клянусь: не успеет сесть солнце, как мы представим вам на рассмотрение парочку каверзных планов. Верно ведь, Ральф?
— Ну, по меньшей мере мы попытаемся…
— Не попытаемся, — с улыбкой возразил принц. — А представим. Пытаются пусть неудачники. А мы станем свершать и воплощать, все, что придумаем. И тогда пусть недруги восплачут!
Александр погрозил горизонту кулаком. Он улыбался и, в общем-то, дурачился, это было заметно. И вместе с тем он был совершенно серьезен — в плане намерений. По-видимому этот человек все на свете привык делать весело и надежно, хоть это на первый взгляд не очень вязалось.
— Ну и ну! — покачал головой впечатленный Фример. — Глядя на вас, Александр, и не скажешь, что вы половину жизни просидели в библиотеке.
Сказав это, капитан развернулся и ушел назад, за тринькетину.
— Вот и пойми его, — буркнул поскучневший Александр. — Издевается или так сказанул, не подумав.
Ральф счел за благо промолчать.
— Он прав, конечно, — вздохнул принц. — Я действительно полжизни просидел в башне. Но неужели все вокруг считают, что это меня абсолютно ничему не научило?
Ральф вторично счел за благо промолчать.
А Александр вдруг взглянул на него — хитро, с подтекстом.
— Если обо мне так думает родной дядя, — сказал он, — то представляете каким болваном я кажусь Назиму Сократесу?
И в третий раз промолчал Ральф Зимородок. Но теперь по совсем другой причине…
