Глава 6
— До меня дошли очень неприятные слухи, — если мэр и приквакивал, подобно лягушке, то лягушка эта могла быть только хищной, с ехидным оскалом и острыми глазами, от которых не укроется никто, достойный съедения, — что вокруг да около вашего университета происходят странные события, порой заканчивающиеся смертями…
И Мосик Лужа в упор взглянул на ректора. Тот бестрепетно выдержал взгляд, разве что улыбка получилась слегка кривоватой.
— Есть такое, — проговорил он спокойно, — но мы работаем…
— Очень хорошо, — благосклонно кивнул мэр, — я рад, что вы меня понимаете. Все странности должны быть устранены в ближайшем будущем, поскольку в моем городе они не нужны!
— Да, конечно, — торопливо кивнул ректор, с ужасом ощущая, что его хребет, привыкший располагаться строго вертикально, испытывает позывы согнуться в угодливом поклоне. Строптивая часть тела действовала помимо приказа хозяина, и бороться с ней стоило немалого труда. На лбу Глав Рыбса выступил пот. — Мы сделаем все возможное…
— Десять дней, — точно не слыша собеседника, сказал Мосик Лужа, — и все должно закончиться. Иначе я напомню налоговой службе, что университет не платил пошлин и податей вот уже десять тысяч лет. То-то они обрадуются!
К хребту добавилась шея, желающая склонить буйную голову. Ректора охватил страх. Он предпочел бы сцепиться с разъяренным драконом, парочкой демонов или ордой пьяных гномов, но не с агентами налогового управления. Как биться с ними, он даже не представлял.
Подобных заклинаний не придумал еще никто.
— Я все понял, да, — через стиснутое ужасом горло протиснулся тонкий писк, — десять дней…
— Великолепно, — благосклонно квакнул мэр и, развернувшись, вразвалочку зашагал к своей карете.
Верными псами, держа наготове арбалеты, за ним бежали телохранители.
Пребывая в жутком оцепенении, Глав Рыбс смотрел, как Мосик Лужа не спеша поднимается по ступенькам, как захлопывается дверца кареты, как черно-золотые гвардейцы стремительнее пчелиного роя разбегаются по местам. И только когда мэрская кавалькада скрылась из поля зрения, он вновь обрел дар речи.
И тут же воспользовался им в полной мере.
— Кретины! Идиоты! Балбесы! — заорал он так громко, что слышно было, скорее всего, в соседних Лоскутах. — Всех в отставку отправлю!
Деканы, так и жавшиеся скромно в сторонке, переглянулись, но подойти не решились, наивно полагая, что нелестные характеристики относятся вовсе не к ним.
— Ваша милость, — сказал мэтр Шизомудр, — мы…
— Молчать, когда вас спрашивают! — безжалостно прервал его Глав Рыбс. — Через полчаса чтобы были у меня в кабинете со всеми прохфессорами и с предложениями, что нам делать!
— Но… — встрял мэтр Тугодум.
— Никаких «но»! — и ректор, чья мантия живописно развевалась, быстрым шагом направился ко входу в МУ. — Кто опоздает, лишится должности!
В кабинете ректора, несмотря на бушующее снаружи солнце, было мрачно, точно в склепе. Рассаживающиеся вокруг длинного стола деканы и прохфессора кожей ощущали могильную сырость, а Отцы-Основатели с портрета смотрели с немой укоризной, за которой скрывалась явная гордость: «Уж мы-то смогли бы! Уж мы-то…»
Сидящий под портретом ректор походил на чайник, который забыли снять с огня. Остатки воды еще бурлили в его тощем, вытянутом в длину чреве, а стенки, видимые над белой мантией, накалились до красноты.
Кипение прорывалось через ноздри или рот сдавленным злым сипением.
— Ну шшшштооо? — прошипел Глав Рыбс, когда постукивание стульев по полу и кашель стихли. — У кого есть что сказать?
Деканы смущенно заерзали, оглянулись на прохфессоров, тем оборачиваться оказалось не на кого, и все они, как один, принялись внимательно рассматривать что-то в углах кабинета. Там стало тесно от сталкивающихся взглядов, за портьерами что-то сердито зашевелилось.
— Так я и знал! — проговорил ректор таким голосом, каким обычно констатируют измену давно подозреваемой жены. Горечь была в этом возгласе, и гнев, грозящий разразиться, и чувство собственного бессилия. — С кем мне приходится работать? Кто не тупица, тот кретин! А если ни то и ни другое — значит просто бестолочь! Всех, всех на опыты для студентов… Хоть какая-то польза будет!
— Э… ну… — прохфессор, отвечающий за магию нечеловеческих рас, рискнул-таки открыть рот. — Сии явления, в стенах университета проистекающие, порождены причиной. Если мы оную причину однозначно идентифицируем и деструктивному воздействию подвергнем, то все решится!
Многомудрое заявление было встречено острожной тишиной.
— Ты с кем сейчас разговаривал? — спросил ректор после паузы. Один из Отцов-Основателей на портрете, тот, что лысый, выразительно сморщился. — Умный, что ли?
Специалист по нечеловеческим расам смущенно заерзал, слишком поздно осознав, что выбрал для интеллектуального выпендрежа не самую подходящую аудиторию.
— Позвольте мне, — неожиданно высказался заведующий кафедрой демоноведения. Все посмотрели на него так, точно он добровольно предложил свою кандидатуру для выхода на плаху. — Насколько мне известно, обращение к богам ничего не дало. Так может быть, нам вызвать и спросить кого-нибудь из высших демонов? Они видят и знают очень много.
— Мысль дельная, — с хрустом поскребя в затылке, согласился Глав Рыбс. — Так что флаг тебе в руки и барабан на шею. Чтобы к завтрашнему дню все было готово!
Прохфессор демоноведения отважно кивнул, чем вызвал шквал удивленных восклицаний.
— Еще идеи есть? — спросил ректор, чье лицо потихоньку начало приобретать нормальный цвет.
Тишина, которую он услышал в ответ, обычно обитает в самых глубоких и заброшенных склепах, где сдвиг пылинки кажется настоящим грохотом. В этот момент рыбы показались бы изрядно болтливыми рядом с учеными мужами.
— Хорошо, тогда я скажу, — и Глав Рыбс обвел подчиненных взглядом, в котором явственно читалось презрение к их тупости. — Территория МУ с сего дня должна быть свободна от всякого рода несанкционированных воздействий! Для чего предполагается патрулировать ее специальными патрулями, сформированными из числа преподавателей и студентов последнего курса. Называться эти патрули будут, скажем, Дневно-Ночной Дозор, сокращенно — ДНД!
— И что этот ДНД будет делать? — спросил декан Шизомудр, отличающийся некоторой замедленностью мышления. Прочие маги сидели молча, лишь негромко поскрипывали, вращаясь, шестеренки в забитых знаниями головах.
— Каждый патруль будет состоять из трех человек! — развил мысль ректор. — Им будет отведен участок здания или около него, где они должны будут отслеживать и по возможности пресекать любые непонятные явления. Вам ясно?
Нестройные возгласы подтвердили, что «да, мол, ясно, чего там».
— Вот и отлично! — возликовал Глав Рыбс. — К завтрашнему утру деканам подготовить списки годных для ДНД людей. Все артефакты, чувствующие магию, извлечь из закромов и активировать!
— Все? — выпучил глаза прохфессор предметной магии, отвечающий за названные артефакты. Перспектива работать всю ночь, приводя в активное состояние давно сваленные за ненадобностью в шкаф железки и деревяшки его радовала мало.
— Все-все, — сурово подтвердил ректор. — Ну что, все понятно? Тогда — разойдись.
В грохоте отодвигаемых стульев и начавшемся гомоне потонул вопрос, заданный скромным прохфессором магии транспорта:
— Интересно, а кто отважится патрулировать библиотеку? И подвалы?
Проснулся Арс, как обычно, от грохота будильника. Песок в песочных часах, которые он перевернул, ложась спать, весь высыпался, и приделанная к ним сбоку металлическая загогулина что есть силы колотила по днищу дырявой кастрюли, намекая, что пора бы вставать.
Судя по возмущенным воплям соседей из-за стены, делала она это достаточно давно.
С тяжким кряхтением Арс протянул руку и отодвинул кастрюлю в сторону, заставив злостный агрегат замолчать. После этого он смог сфокусировать туманящееся зрение на окнах. Судя по уровню освещенности, времени оставалось как раз на то, чтобы добраться до университета к первой лекции.
Осознав сей отрадный факт, Арс перевернулся на другой бок и вновь погрузился в глубины сна.
Проснувшись во второй раз, он с наслаждением отдался самобичеванию. Первая лекция, а также половина второй были безжалостно пропущены.
Оставалось утешаться тем, что у третьей еще оставались шансы.
До ворот МУ Арс добрался с самым гулом колокола, возвещающего перемену. Прошел между драконьих голов, непривычно блестящих после вчерашнего приезда мэра, и обомлел.
Посреди двора, подозрительно зыркая во все стороны, расположились трое преподавателей с факультета умозрительной магии: поцент и двое ассистентов. На рукавах мантий красовались аляповатые алые повязки, на которых кто-то дрожащей рукой вывел белой краской буквы «ДНД».
На шее каждого болтался металлический кружочек талисмана.
— Проходи, не задерживайся! — прикрикнул на Арса старший из преподавателей. — Что встал? Тут тебе не цирк!
— Цирк-то уехал, — пробормотал Топыряк себе под нос, направляясь к двери, — а вот клоуны остались…
Над входом на факультет, где многие века висела родная сердцу студиозуса надпись «Посторонним в в…», криво болтался опять же алый транспарант, кокетливо привязанный веревочками ко вбитым в щели гвоздям.
Он гласил: «Товарищ студент, будь бдителен! Кругом враги!»
И ниже, мелким текстом была сделана приписка: «Обо всем подозрительном немедленно сообщай декану!»
— Ничего себе! — пробормотал Арс, ощущая, как его челюсть неприлично отвисает, а глаза делаются похожими на пуговицы.
Внутри оказалось не лучше. Тяжело печатая шаг, точно отборные отряды гномьих латников, по коридорам вышагивали разбитые на тройки преподаватели. Прохфессоров сопровождали студенты последнего курса. У всех на рукавах красовались повязки «ДНД», лица были сосредоточены и суровы, точно у людей, делающих непростое, но очень важное для народа дело. Сразу вспоминались слова песни, сложенной об ассенизаторах города Ква-Ква: «Наша служба и опасна и трудна, но на первый взгляд как будто не видна…»
Студенты, обычно буйные и носящиеся по университету, точно стада носорогов в брачный период, невольно жались к стенам и вели себя тихо, будто мыши, решившие стащить у кота его любимую миску.
Проскользнув в аудиторию, где находились соратники по демоноведению, Топыряк увидел мрачные и насупленные лица. Преподаватель еще не пришел, но все сидели, точно на похоронах.
— Что вы… — начал было Арс, но тут под потолком что-то сверкнуло, взвыл ветер, а когда он затих, то уши студентов не хуже сапожной иглы пронизал истошный вибрирующий визг.
Издать такой звук могло только одно существо во всем Лоскутном Мире.
Точнее — могла. Все взгляды мгновенно обратились на Фому Катину. Та оказалась цела на вид, но в руках держала громадный букет растущих только в горах дымчато-серых асфодрелей. Цветы эти были редки, словно скромность среди уличных попрошаек, и именно из-за этого ценились. Запах же имели противный, как у грязного белья.
— Кончай орать, дура! — рыкнул Рыггантропов, будучи не в силах переносить визга.
Катина заткнулась. Лицо ее выражало высшую степень изумления, веснушки сияли. Удивленный взгляд неожиданно обратился на Арса.
— Это ты, да? — сказала она. — Это ты мне подарил?
— Э, — Топыряк почувствовал себя ошеломленным, — нет, я…
— Нет, не оправдывайся! — лицо Фомы пылало расцветшим маком, и Арс сам ощутил, что смущается. — Я всегда знала, что ты в меня тайно влюблен, и вот теперь в открытую решил высказать свои чувства! Да, да!
С задних рядов донеслись смешки. Арс открыл рот и снова закрыл. Что сказать, он совершеннейшим образом не понимал. Катина тем временем не унималась. Колыхая прелестями, которые ощутимо выпирали даже сквозь мантию, она с такой яростью стреляла глазами, что перед ней не устоял бы и сделанный из камня тролль. Даже представитель народа эльфов, которые славятся презрением к женщинам всех остальных рас, оказался бы в опасности.
Что уж говорить о человеке?
Топыряк с ужасом понял, что краска по его лицу все же разлилась.
— Я… это, — выдавил он из себя.
— Не стоит скрывать! — поощрила «поклонника» Фома, блестя глазами из-под рыжей челки. — Пусть тайное станет явным!
За спиной тяжело колыхнулся воздух. По посерьезневшим взглядам коллег Арс понял, что в аудиторию входит кто-то поопаснее преподавателя. Чуткий студенческий нос уловил запах жареного.
Резво развернувшись, Арс нос к носу столкнулся со здоровенным защитником факультетской команды по литроболу, носящим прозвище Бык. Маленькие его глазки, скучившиеся под узким лбом, опасно наливались кровью, а на шее, которая толщиной поспорила бы с бычьей, надувались мощные, как веревки, жилы.
— Ты все не так понял! — долго сдерживаемый в глотке воздух вырвался оттуда диким воплем. — Я вовсе не…
Более ничего незадачливый «влюбленный» сказать не успел, поскольку толстые, напоминающие сосиски пальцы нежно взяли его за шею, и Арс ощутил, как ноги отрываются от пола. Позвоночник затрещал, протестуя против такого обращения.
— Вздумал к моей девушке клеиться? — сказал Бык медленным рокочущим голосом, и Топыряку показалось, что он увидел в багровых от ярости зрачках собственное отражение: маленькое, жалкое и очень испуганное. — Так я тебя, мокрица, по стенке размажу, в колбасу нафарширую. Я тебя…
Что еше собирался сделать разозленный Бык с нежданно объявившимся «конкурентом», осталось только догадываться, поскольку в аудиторию вошел преподаватель.
— Что это вы тут делаете? — спросил он недоуменно. — Перемена-то уже кончилась!
Только тут до Арса дошло, что звон, который мгновение назад долетел до его ушей — вовсе не играющий в царстве смерти отходняк по безвременно сгибшему студенту, а всего лишь сигнал университетского колокола.
— Беседуем, — ответил Бык, опуская Арса на пол, — и наш разговор еще не закончен!
И, погрозив напоследок кулачищем, приятель Фомы Катиной скрылся в коридоре.
— Начнем наше занятие, — проговорил преподаватель, с удивлением взглянув на продолжающего стоять столбом студента, — что вы замерли, Топыряк? Садитесь!
Арс сел и уткнулся в конспект. Но сосредоточиться на особенностях локализации заклинаний в пространстве и времени ему никак не удавалось. Мешали провокационные взгляды, бросаемые на «поклонника» любвеобильной Фомой. Та так и вбила себе в голову, что букет ей наколдовал Арс, и расставаться с этой мыслью никак не хотела.
Едва занятие закончилось, он первым вылетел из аудитории и галопом понесся по коридору, то и дело натыкаясь на ДНД-шников. О том, что сегодня вообще пришел в университет, Арс сильно жалел.
За проведенные внутри Магического Университета дни сержант Васис Ргов сильно изменился. Блуждая среди волн сырой магии, он потерял остатки рассудка, оброс пылью и грязью. Глаза его блестели дико и яростно, а в звуках, вырывающихся изо рта, никто не признал бы человеческую речь.
Чем он питался все это время — оставалось загадкой. Истиной было лишь то, что обтрепанный и помятый, менее всего напоминающий бравого стражника, он вовсе не выглядел истощенным.
Проснулся он в темном подвале, когда земли коснулись первые лучи рассвета. Естественно, оные лучи сюда проникнуть не могли, вокруг царила кромешная тьма, но бывший сержант нутром существа, ведущего дневной образ жизни, ощутил восход животворного светила.
Поднявшись, он совершил жест, напоминающий отдание чести — единственное, что сохранила память из его разумного прошлого, и побрел куда глаза глядят. Точнее — куда не глядят, поскольку видно все одно ничего не было.
По прошествии некоторого времени и нескольких десятков шагов он врезался лбом в стену. Раздался металлический звон. Шлем за дни безумия словно сросся с головой Ргова и не раз спасал ее от повреждений.
Некоторое время бывший Торопливый стоял неподвижно, пытаясь осмыслить произошедшее. Затем повернул, и побрел в сторону, вдоль возникшей преграды.
И тут же в глаза ему проникла исключительно маленькая порция света.
— Тут кто-то есть! — донесся далекий голос.
— Вон движение, быстрее! — добавился к нему второй.
Скорбный разумом сержант не обращал на далёкие звуки никакого внимания, он брел себе и брел с отрешенностью мудреца, постигшего великое Дао. И только когда совсем рядом зазвучали шаги, он резко развернулся.
Свет факелов показался болезненно ярким. Слезящимися глазами Васис смог разглядеть три черных прямоугольных силуэта. Ощущая в них какую-то угрозу, он зарычал.
— Монстр с металлической головой! — сказал один из голосов с удивлением. — Первый раз вижу такого!
— Явно сбежал из лаборатории! — добавил второй осуждающе. — Ох уж эти наши искусники! Мало им Факенштейна?
— Хватай его! — сказал третий.
При последнем слове в теле безумца сработали дремлющие инстинкты стражника. Он услышал приказ, записанный даже не на клеточном, а на молекулярном уровне, и бросился его выполнять.
Ринулся хватать.
Один из магов, стиснутый в железных объятиях, упал, факел отлетел в сторону, где сердито зашипел и погас.
— Вы имеете право заткнуться… вы имеете право на десять ударов по печени, — заглушая стоны поверженного, звучал из тьмы глухой речитатив, — вы имеете право занять место возле параши…
— Так это же Торопливый! — высказал блестящую догадку один из оставшихся на ногах магов.
— Тот, который потерялся! — добавил второй и спешно запустил в воздух небольшой клубок света. Тот задергался, точно его тошнило, но остался висеть на месте.
Из тьмы явилась живописная картина. Поцент кафедры пограничной магии, глава патруля ДНД, отправленного проверить подвалы, валялся на животе. А на спине у него сидело существо в железном шлеме, отдаленно напоминающее человека, и пыталось связать выкрученные руки преподавателя грязной тряпкой.
— Что вы медлите, идиоты! — прохрипел поцент несколько неразборчиво по причине того, что лицом он был вдавлен в грязный и неровный пол. — Спасайте меня быстрее!
— Сейчас, — ответил ассистент со знаками магии искусства на мантии и эффектно щелкнул пальцами.
Железноголовое существо, скованное парализующим заклятием, слегка задергалось, а затем медленно завалилось на бок. При соприкосновении шлема с полом раздался тяжкий удар.
— Как бы голова не пострадала, — забеспокоился третий преподаватель, с кафедры демонологии.
— Ничего, — утешил его знаток магии искусства, — у Торопливых черепушки крепкие! Их можно топором рубить, да вот только лезвие жалко!
— Кхе-ухм, — вступил в разговор поцент, поднимаясь с пола. Мантия его была перепачкана, а на лице красовалась длинная царапина. — Вы точно уверены, что это стражник?
— А кто же еще? — наклонился к парализованному демонолог. — Вот шлем на голове, вот меч… э, ножны от меча. Сам клинок он потерял, но кто будет носить такие гнусные ножны, кроме Торопливого? А лицо? Вы только взгляните на то, что называется у него лицом?
— Да, — поцент брезгливо сморщился. То ли под воздействием магии, то ли от грязи, обильно удобряющей их корни, волосы Васиса за дни странствий по МУ стали расти с бешеной скоростью. Глаза почти скрылись под кустистыми бровями, усы торчали, точно два ершика для мытья посуды, а бороду можно было сравнить с порослью дикого мха.
Увидеть среди всего этого лицо оказалось — довольно трудно.
— Ладно, — принял решение старший патруля, — берите его, и понесли…
— Мы? — возмутился волшебник с кафедры искусства. — Тащить эту пакость? Пущай сам идет!
Хитро составленное заклинание заставило сержанта подняться на ноги и передвигать их с завидной скоростью. За ним с пыхтением топали маги, едва поспевавшие за обнаруженным в подземельях бедолагой.
Петлять по подвалам пришлось недолго. Вскоре впереди забрезжил дневной свет. Васис Ргов не видел его уже несколько дней. Белесое свечение вызвало в душе стражника смутные воспоминания о чем-то хорошем. Вопреки подстегивающему его заклинанию он опустился на пол и зарыдал.
— Эх, как корежит-то беднягу, — сочувственно сказал поцент, — давайте-ка, один срочно к медикам, пусть пришлют кого-нибудь, а ты — пошли кого помоложе к Торопливым, пусть забирают своего бойца!
Весть о том, что потерянный сослуживец найден, застигла лейтенанта Лахова и сержанта Калиса в кабачке «Потертое ухо», где они заливали терзавшую нежные стражнические души горечь по поводу нераскрытых преступлений. На глаза начальству доблестные стражи порядка в последние дни вовсе не показывались, опасаясь гнева и репрессий.
Организмы Торопливых были отягощены не одной кружкой пива, и поэтому Лахов не сразу понял, что там бормочет появившийся рядом малый в университетской мантии, от одного вида которой лейтенанту становилось плохо, а на коже выступали волдыри.
— Повтори, что ты сказал, — попросил он, — только медленно… Помни, с кем говоришь!
— Сержант Васис Ргов найден в подвалах университета, — раздельно повторил посланец, студент-двоечник, которого преподаватель вместо отработки скучной лабораторной работы нагрузил поручением.
— Ну и чо? — скучно вопросил лейтенант, а Калис ленивым движением извлек из-под плаща, который не снимал даже в кабаке, арбалет.
Студент вздрогнул, но орудие убийства сухо щелкнуло, и на дальней стене задергалась пришпиленная за левый глаз муха. Сержант так же лениво убрал арбалет под одежду.
— Так вы должны придти и забрать его, — сглотнув внезапно пересохшим горлом, сказал студент. — Мне это велено передать!
— Ты это передал, — грустно сказал Лахов и одним махом опрокинул в глотку пол-литра пива.
Студент успел исчезнуть из «Потертого уха», и тут до лейтенанта дошло.
— Васис нашелся, — сказал он неверяще, и резко обернулся. Но посыльного рядом уже не было. — Слышь, Калис, он нашелся!
— Да? — два тусклых стальных кругляша, в последние дни заменявшие сержанту глаза, вдруг налились жизнью. — Есть повод! Наливай!
— Ты не понял! — Лахов вдруг преисполнился начальственного рвения. — Мы должны его забрать и расспросить. Вдруг он чего узнал.
— Идем! — Калис оглянулся, точно чего-то вспоминая. — Только возьмем с собой пива. Бочонка два…
— Идея хорошая, — нахмурил брови лейтенант, — только возьмем три. Приказ ясен? Выполнять!
— Так точно! — в том, что распоряжение будет исполнено точно и в срок, сомневаться не приходилось.
Если обращаться к богам удобнее в местах открытых и хорошо освещенных, то для общения с демонами лучше всего подходит какое-нибудь пустое помещение, находящееся глубоко под землей. Обитатели Нижнего мира не любят яркого света, а еще меньше любят компанию.
Точнее, любят, но не в том смысле, как прочие живые существа. Всякое разумное создание, оказавшееся в досягаемости их клыков и когтей, рискует стать обедом. Или ужином. Все зависит от времени суток.
В Магическом Университете, где демонов вызывают чуть ли не чаще, чем списывают на экзаменах, для этой цели имеются специально оборудованные подвалы. Стены там покрывают защитные знаки, не дающие зловредному существу ускользнуть, а в полу вырублена заготовка для круга вызова.
Вписывай необходимые имена, добавляй нужные закорючки, приноси кого-нибудь в жертву — и можно приступать к делу.
Единственный недостаток этих помещений заключался в том, что располагались они довольно глубоко. И ректор МУ оценил это в полной мере, спускаясь по узкой винтовой лестнице, ступеньки на которой по большей части расшатались и опасно скрипели под ногами.
Факел, которым сопровождающий предупредительно размахивал перед самым носом ректора, рискуя подпалить волоски в ноздрях, мало помогал разглядеть выбоины и неровности. Глав Рыбс то и дело спотыкался.
— Долго еще идти? — спросил он сварливо, когда в очередной раз не удержал равновесия и врезался плечом в стену. Стена промолчала, плечо отозвалось вспышкой боли.
— Еще сто ступенек! — с отвратительной жизнерадостностью отозвался сопровождающий — один из преподавателей демонской кафедры.
Ректор заскрежетал зубами. Если бы у него была возможность выбирать жертву демонам, то он бы возложил на черный алтарь вот этого недоумка, размахивающего факелом, а потом его прохфессора, а потом…
За сладостными мечтаниями Глав Рыбс сам не заметил, как отмахал последние сто ступенек. Впереди открылся громадный зал, на стенах которого дымили факелы. Из мрака выступали выложенные серебром и сталью защитные знаки. В центре огромного вызывательного круга горел костер, переливающийся всеми оттенками зеленого.
— Добро пожаловать, ваша милость, — подскочил сбоку прохфессор демоноведения, сам похожий в полумраке на демона. — Пройдемте вон туда, там есть место для зрителей.
«Как здорово, что я не взял с собой деканов! — подумал Глав Рыбс, следуя за главным демонологом. — Хотя нет, надо было взять! Пусть бы попыхтели, по этой лестнице спускаясь!»
Место, отведенное для гостей, оказалось не самым лучшим. Распологалось оно за спинами прохфессора и двух его помощников, которым предстояло сыграть роль заклинателей. Но ректор не жаловался, понимая, что в таком деле лучше предоставить главную роль специалисту… и в случае неудачи свалить на него всю вину.
Четвертый человек, находившийся в зале, вышел на лестницу, со скрежетом захлопнув за собой дверь. С внутренней стороны ее тоже покрывали символы высшей магической защиты.
— Начнем! — твердо сказал прохфессор. — Да помогут нам боги!
Сегодня предстоял не обычный вызов, когда студентам демонстрируется какой-нибудь мелкий демон, который только и может, что кровожадно реветь да пускать слюни из оскаленной пасти. Нет, необходимо было вызвать демона высшего разряда, одного из истинных владык Нижнего мира..
Малейшая ошибка в интонации или начертании символа, и такого не удержит никакой круг. За пределы зала демон не вырвется, но о том, что останется от неудачливых магов, лучше даже и не думать.
Ректор откровенно скучал, вслушиваясь в длинные унылые песнопения. Несколько веселее дело пошло, когда черный петух лишился головы и собранную кровь выплеснули в костер. Все чуть не испортило птичье туловище, захлопавшее крыльями и метнувшееся в сторону. Пытавшийся схватить его помощник прохфессора едва не потерял равновесие. Пришлось ловить его за руку.
Но безголовый петух пробегал недолго. У стены послышался глухой шлепок, птица брякнулась на бок, и короткая жизнь безмозглого в прямом смысле создания трагически закончилась.
Все пошло своим чередом. Магический круг замерцал, налился светом, а пламя костра зашипело и начало вытягиваться вверх, точно чудовищный, быстро растущий цветок.
В его гуле прорезался далекий торжествующий рев.
Поднимающиеся к высокому потолку языки стали багровыми, а затем распахнулись, образовав нечто вроде исполинского кольца. Сквозь его внутренности, наполненные густой, смоляной чернотой, шагнул некто высокий и стройный.
Полыхнули янтарем раскосые глаза, и голос, раскатившийся под сводами черепа ректора, прозвучал подобно грому:
— Что вам нужно, гады?
Глав Рыбс изо всех сил пытался разглядеть существо, им явившееся, но видел лишь общие очертания. Пылающие на стенах факелы, зависшее за спиной демона огненное кольцо, ярко светящийся магический круг — они освещали все, что угодно, но внутри круга всякий свет терялся в чем-то настолько черном, что даже представить себе это было невозможно.
От последней мысли ректора обдало жаром.
— Мы хотим вопросить тебя, — голосом глубоким и звучным, какого Глав Рыбс от него никогда не слышал, проговорил прохфессор.
Демон расхохотался, мощно и мрачно, и расправил нечто, похожее на широкие, обтрепанные крылья, позаимствованные у очень большой и ужасно летучей мыши.
— Спрашивайте, раз уж позвали! — сказал он. Прохфессор выразительно покосился на ректора, и тот понял, что пора ему выходить на первый план. Многозначительно откашлявшись, он сделал шаг вперед, чтобы порождению Нижнего мира было его лучше видно, и заговорил.
— Ведомо ли тебе о тех смертях, что в последнее время случились в нашем университете? — спросил Глав Рыбс напыщенно. Он искренне полагал, что услышав голос самого ректора, исчадие Нижнего мира должно тут же повалиться на колени и молить о пощаде.
Но этого почему-то не произошло.
— Ведомо, — ответил демон, лениво пошевеливая крыльями, словно обмахиваясь ими, — и что дальше?
— Скажи нам, в чем их причина? — несколько стушевавшись, Глав Рыбс все равно шел к цели, точно маленький, но очень упорный бык.
Демон вновь расхохотался, на этот раз соизволив открыть пасть, внутри которой медленно колыхались алые язычки пламени. Глава университета как завороженный смотрел на них, пока не понял, что поганец отказывается отвечать!
— Что это ты молчишь? — поинтересовался Глав Рыбс. — Отвечай, когда тебя человек спрашивает!
— Почему я должен отвечать, если не хочу? — удивился демон. — Все эти смерти — ваше человеческое дело, Нижний мир тут не при чем. Так что сами и разбирайтесь.
— Как? Почему? — ректор оторопел, затряс за плечо прохфессора демонологии. — Разве он не должен выполнять все наши приказы?
— Вовсе нет, — отозвался тот. — Заставить его трудно, если вообще возможно!
— Так заставь!
— Лучше и не пробуйте, — вмешался в беседу демон, вновь демонстрируя пасть. — Я ведь могу и обидеться!
— Он говорит правду, — прохфессор перешел на шепот, а Глав Рыбс слушал его, гневно сопя и наливаясь гневом. — Не стоит раздражать одного из иерархов Нижнего мира. Он может еще пригодиться. Мы ведь и так узнали, что демоны в этих убийствах не замешаны!!
— А вдруг он врет! — выпалил ректор.
— Не похоже, я бы заметил!
— Ладно, отпускайте его, — Глав Рыбс чувствовал себя обманутым. Боги отказались помогать, а теперь еще и демоны плюнули в лицо! Оставалось уповать на собственные силы, а они почему-то казались хилым подспорьем.
Демон, повинуясь жесту заклинателя, шагнул в огненное кольцо и исчез, магический круг потихоньку затухал, по подземелью потек кисловатый запах использованных заклинаний.
И тут Глав Рыбс осознал, что еще предстоит тащиться вверх по той самой лестнице, которая и при спуске причинила столько хлопот!
Его гневному рыку позавидовал бы любой дракон.
Помогая друг другу на особенно труднопроходимых участках, трое Торопливых медленно перемещались по улице имени Тридцатисемилетия Отрытия Канавы. Что это была за канава и кто ее отрыл, не знал даже самый дотошный из историков, но название было древним и менять его любящие старину жители Ква-Ква не желали.
Передвигались доблестные стражи неуверенно, точно младенцы, впервые научившиеся ходить. Их шатало и покачивало, а попадавшиеся на пути горожане старались обходить маленький отряд стороной.
Возглавлял соратников лейтенант Лахов, чей мутный взор давно отыскал впереди здание штаб-квартиры Торопливых. Но та почему-то приближалась очень медленно, да и земля под ногами подозрительно сильно раскачивалась.
Списывая все это на происки злых сил, лейтенант упорно шагал вперед. В кильватере держались сержанты. Ргов, не так давно выбритый и вернувшийся в человеческое состояние, вновь успешно оное покинул, и едва плелся, повиснув на могучей руке Калиса.
— Тихо! Тсс! — сказал Лахов подчиненным, когда перед ними оказалась незакрывающаяся дверь штаб-квартиры. — Мы должны вести себя нормально!
Видя, что простые слова не оказывают обычного действия, лейтенант прибег к испытанному средству — приказу.
— Смирно! — рявкнул он. Сержанты выпрямились, в их глазах появилось некое подобие осмысленного выражения.
Лахов заподозрил, что не следовало сидеть в «Потертом ухе» так долго, празднуя возвращение Васиса к несению службы. Но подозрения эти он благоразумно оставил при себе.
— За мной, шагом марш!
Лестницу, ведущую к кабинету начальника, они преодолели почти нормально, вот только с дверью вышла промашка. Бодро марширующий Калис со всей дури врезался лбом в косяк. Тот затрещал, с притолоки посыпалась труха.
— Что с ним такое? — подозрительно спросил Игг Мухомор, глядя на оставшуюся в косяке округлую вмятину и девственно-чистый лоб сержанта, на котором не образовалось даже царапины.
— Переутомление от излишнего рвения при несении службы! — бодро отрапортовал Лахов, ухитрившись при этом дышать в сторону от начальства.
Но Игг Мухомор все равно чего-то заподозрил. Он мрачно принюхался, но в его кабинете, где запах браги был столь же привычен, как мыши в амбаре, различить перегар было сложнее, чем с помощью шила срыть холм.
— Ладно, докладывайте, — приказал он.
— Вот, — очень коротко отрапортовал Лахов, слегка дрожащей дланью показывая на белого, точно мел, Ргова.
— И что?
— Спасен из плена у злых сил сержант… — начал лейтенант, но был безжалостно прерван.
— И это все, о чем вы хотите мне доложить? — яростно заорал Мухомор, брызжа слюной, точно туча — дождем. — Сколько дней работы, а толку — ноль! Всех разжалую в подметальщики улиц! На что вы еще годны?
— Бу, — сержант Калис, будучи не в силах больше держать рот закрытым, открыл его, воспроизведя некий набор звуков. — О…
— Что вы сказали, сержант? — чуть не подпрыгивая от ярости, повернулся к Калису Мухомор.
— Сержант хотел сказать, — поспешно вмешался Лахов, понимая, что пребывающий в несколько помраченном состоянии рассудка Калис может выговорить нечто непотребное, — что мы нашли виновников всего. Это демоны! Именно об этом и хотели вам доложить!
— Демоны? — гнев Мухомора утих так же внезапно, как и начался. — Тогда идите к ректору и заставьте его этих демонов переловить! Это приказ! Как поняли!
— Смирно! — скомандовал Лахов, изображая полное понимание. — Кругом — марш! Вперед — марш!
Все почти получилось. Вот только врезавшегося в косяк Калиса пришлось вытаскивать из кабинета за руку.
Глав Рыбс мирно дремал на рабочем месте. Призраки по углам умиротворяюще шептались о чем-то потустороннем, из коридора слышался топот шагающих ДНД-шников, кресло все приятнее обволакивало спину.
Стук в дверь показался мерзостней рева обиженного осла.
— Что там? — лениво рявкнул ректор.
В дверь просунулось лицо одного из прохфессоров — на сегодняшний день главного по ДНД.
— Там пришли Торопливые, — сообщил он, скорчив кислую мину.
— И чего им надо? — вяло удивился Глав Рыбс.
— Говорят, что нашли виновных, — сказал прохфессор, — что причиной всему — демоны!
— Кто? — ректор ощутил, как ноют утомленные спуском и подъемом ноги, как скребется в недрах души разочарование от неудачной беседы с демоном, и гневный рев его обрушился подобно падающему на берег цунами. — Вон! Выгнать этих дармоедов! Сказать, что если еще раз увижу, то превращу в гнусных мокриц!
Ударивший в этот момент колокол не смог заглушить тираду. Прохфессор мгновенно исчез.
Спустя пять минут трое Торопливых были замечены покидающими территорию университета. Ноги их заплетались, но двигались они с такой скоростью, что смогли бы потягаться с мыслевиком обыкновенным, самым быстрым существом Лоскутного мира.
