Глава 4
Вид у Игга Мухомора, Магучего Единственного Ночальника Торопливых, был такой, что догадливым подчиненным ничего не оставалось, как самолично наложить на себя взыскание и сесть под домашний арест. Лысина его покраснела, сделав голову обладателя похожей на большую редиску, а вылетающие изо рта брызги слюны почти кипели.
— Что… что это такое, я вас спрашиваю? — завопил он, едва лейтенант Лахов переступил порог. — Как это называется?
— Не могу знать! — преданно поедая глазами начальство, ответил лейтенант.
— Очень жаль! — поедание МЕНТу не понравилось, что, в общем-то, неудивительно. — По городу шляется убийца с магическим ножиком, а он не знает? А кто тогда знает?
Лахову очень хотелось повторить первоначальный ответ, но он приложил героическое усилие и промолчал, понимая, что любой вырвавшийся из горла звук будет проинтерпретирован самым неблагоприятным для него образом.
— Толпа бездельников! — продолжал орать Мухомор, и слюни летели во все стороны. — Чем только вы занимаетесь? Напиваетесь в трактирах и пристаете к женщинам!
— Вы предпочли бы, чтобы мы приставали к мужчинам? — пробормотал Лахов, но так тихо, что МЕНТ его не услышал.
— Толку от вас меньше, чем от пьяного попрошайки! — сделал нелестное для подчиненных заключение начальник стражи, и полез в карман за платком — протирать вспотевшую лысину.
Судя по этому признаку, критическая стадия гнева оказалась пройдена и с Мухомором можно было вновь общаться по-человечески.
— Вчера мы предприняли попытку задержания вышеозначенного убийцы, — сообщил Лахов.
— Результат?
— Травмы личного состава: подвернутая нога сержанта Ргова и растяжение у сержанта Калиса, — отрапортовал лейтенант, умолчав о том, что повреждения они получили во время бегства.
— Поймать вы его, конечно же, не смогли? — утерев лысину, Мухомор громогласно высморкался и спрятал платок в карман. — Да вы и супоросую свинью не поймаете, разве что случайно…
— Так меч магический, — вздохнул Лахов, не спеша говорить о том, что меч похищен с университетской выставки. — Как против него устоять?
— Тоже мне — магический! — МЕНТ, до сего момента прыгавший по кабинету ополоумевшим зайцем, уселся за стол. — Обратитесь за помощью к специалистам, лучше прямо к ректору…
Лейтенант загрустил. Воспоминания, связанные у него с Магическим Университетом, не были особенно приятными, и ассоциировались в основном со словами «позор» и «провал».
— Э… — начал было он.
— Ничего не желаю слушать! — почуяв неуверенность подчиненного, начальник стражи прервал его. — Не можете справиться сами — идите к магам! Если через семь дней дело не будет закрыто, то я лично доложу мэру о нерадивости некоторых стражников. Понятно?
— Так точно, — Лахов гулко сглотнул. — Будет исполнено!
Мэр не любил нерадивых служащих. Нелюбовь свою он проявлял довольно оригинальным способом. Каким именно, никто точно не знал, но стражников или чиновников, объявленных нерадивыми, никто больше не видел.
Должно быть, они от стыда уходили в отшельничество.
Отдав честь, Лахов развернулся и деревянным шагом вышел из кабинета начальства. Хуже магов может быть только гнев мэра, а он попал как раз между ними…
Чувствовать себя смазкой оказалось неприятно.
Дверь «Сломанного меча» поэтично скрипнула и открылась. Сидящий за стойкой Агрогорн Эльфолюбивый удивленно хмыкнул, расположившиеся за любимыми столиками завсегдатаи оживленно зашушукались. Старый Осинник, задремавший прямо на столешнице, продолжал невозмутимо храпеть.
В таверну для героев вошел чужак. Одет он был как-то странно — во что-то, сшитое из кусочков кожи, зато на поясе висел самый настоящий меч-артефакт. Уж герои в таких делах толк знают.
Преодолев расстояние до стойки, Бульк Он откинул капюшон, обнажив слегка покрасневшее лицо и копну светлых волос.
— Чего тебе, парень? — пророкотал Агрогорн, вчера уволивший вышибалу (точнее то, что от него осталось).
— Мне, э, выпить, — смущенно пробормотал Бульк, к этому вечеру решивший, что может себе позволить посещение «Сломанного меча». Все же на его счету имелось два… нет, три подвига!
— Молока или воды? — щель на лице Агрогорна, обозначающая рот, раздвинулась, сообщив миру, что хозяин таверны для героев улыбается.
— Э, чего покрепче, — Бульк покраснел еще сильнее, став подобен юной девице, которой первый раз в жизни предложили прогуляться на сеновал.
— Покрепче у нас только для героев, — Агрогорн положил руки, похожие на бычьи окорока, на стойку. — Или ты тоже… герой?
Завсегдатаи зашлись в хохоте. От шума проснулся Старый Осинник и принялся в удивлении озираться по сторонам.
— Да! — Бульк, который планировал визит в «Сломанный меч» несколько по-другому (цветы под ноги, восторженные крики, суровое одобрение ветеранов и все такое), начал злиться.
— О, парни! Глядите! Это же герой! — и Агрогорн издал такой звук, словно внутри него терлись друг о друга несколько тяжелых камней.
Завсегдатаи захохотали вновь.
— Ну, раз герой, тогда угости нас, — просипел, откашлявшись, Стукнутый Черный. — И поведай о своих подвигах!
— Да! — поддержал кто-то. — Сколько ты ограбил храмов? Назови имена сокрушенных тобою безумных богов и истребленных чудовищ?
— Я знаю, каких чудовищ он истребил во множестве! — Агрогорн сделал страшное лицо, для чего ему не пришлось особенно напрягаться. — Они называются «вши»!
Эту шутку расслышал даже Старый Осинник.
— Ладно, — сказал Бульк сквозь зубы, дождавшись, пока смех стихнет. — Я угощу вас… Хозяин, всем…
— «Дикой лошади», — подсказал Стукнутый Черный.
— Дикой Лошади, — кивнул Бульк, — и мне тоже.
В углу кто-то бешено захохотал. Бульк вздрогнул и ухватился за меч.
— Не обращай внимания, — прогудел Агрогорн, выуживая из-под стойки бутылку. — Это Долговязый Эрик, до него всегда долго доходит. Сейчас он смеется надо вшами…
«Дикая лошадь» оказалась мутным пойлом с подозрительно мощным запахом. От него хотелось лезть на стены и выпрыгивать в окна, а также совершать еще более странные поступки.
— Твое здоровье! — и Стукнутый Черный, хитрым образом не показав лица, опустошил стопку,
— Пей-пей, — с умильной улыбкой кивнул Бульку хозяин. — Это настоящий геройский напиток!
Ученик сапожника, в жизни не потреблявший ничего крепче слабого пива, собрался с духом и вылил «Дикую лошадь» в горло.
Похоже это оказалось на то, что он попытался выпить порцию лавы. Свежей, только что извергнутой щедрым вулканом. Гортань обожгло, на глазах выступили слезы, в голове появился мелодичный звон, заглушивший все звуки.
Потом что-то лопнуло в желудке.
Бульк осознал, что вновь может слышать и видеть. Но при этом он почему-то оказался не стоящим у стойки, а сидящим за столом. Вокруг все плыло и качалось, а мысли бежали какие-то рваные, похожие на куски старой наволочки.
— Смотрите-ка, он даже не упал, — сказал кто-то. Фраза не содержала в себе ни грамма насмешки. Даже китежское зелено вино по воздействию на пьющего не способно сравниться с напитками, которые подают в «Сломанном мече». Тот, кто пробует «Дикую лошадь» в первый раз, обычно оказывается на полу, а приходит в себя только через несколько дней с ужасной головной болью.
— Да, ты силен, братец, — уважительно прошамкал Старый Осинник. — Глядишь, из тебя на самом деле когда-нибудь получится герой.
— Но я уже… уже герой, — для того, чтобы говорить, приходилось прилагать значительные усилия. Слова резонировали где-то в глубинах черепа, заставляя трястись всю голову. — Я совершил подвиги!
— И какие же? — Стукнутый Черный повернулся к Агрогорну. — Мне еще стаканчик «Варварского топора», пожалуйста… Уж гулять, так гулять!
К счастью Булька, этого напитка ему не предложили. «Варварский топор», в отличие от «Дикой лошади», действует безболезненно, просто-напросто лишая пьющего головы до следующего утра. Он может ходить, разговаривать и даже петь, но голова в этом не будет принимать никакого участия.
И память, соответственно, тоже.
— Я… — Бульк сосредоточился, — разогнал грабителей… и убил много бандитов в «Пельменной»…
В том, что он убил их сам, у ученика сапожника были определенные сомнения, но без этого «деяния» список его подвигов выглядел до смешного кратким.
— Да, — тяжко вздохнул Старый Осинник. — Слыханное ли дело, а? Что за молодежь пошла! Прирезал пару человек — и герой! Вот я первого вампира голыми руками задушил! Он, стервец, чеснок есть не захотел! А всего я их укокошил тысяч пять…
— А я начал с похищения эльфийской принцессы, — задумчиво прогудел из-за стойки Агрогорн. — Урвен ее звали… или Оторвен… не помню. А заодно у ее папаши упер тот меч, что над дверью висит. Сковать его заново правда не удалось, но я ловко научился управляться с обломками…
— Мне повезло, я сразу ограбил храм! — Стукнутый Черный ощутимо раздулся под своим одеянием. — Меня отдали на обучение в святилище Братьев Ночи. Так я прибил настоятеля, захватил сокровища, и удрал!
— И это… это все подвиги? — удивился Бульк, изо всех цепляясь за столешницу. Грязный, покрытый соломой, которая сгнила еще год назад, пол таверны казался почему-то необычайно привлекательным.
— Да, — Старый Осинник кивнул, и в его шее что-то опасно затрещало. — Совершишь чего-нибудь подобное — и ты герой. Но главный спец по подвигам у нас сидит вон там в углу. Эй, Брежен, иди сюда!
К столу подсел толстый старик, основным элементом внешности которого были брови. Седые и кустистые, они нависали над глазами подобно двум островкам, буйной растительности.
— Чево… чво надо? — прошамкал бровастый. Челюсти его двигались как-то странно.
— Покажи ему свой иконостас, — проговорил Стукнутый Черный.
Брежен кивнул и распахнул на груди куртку. От обрушившегося на глаза блеска Бульк чуть не ослеп.
— Вот это герой так герой, — сквозь золотое сияние пробивался скрежещущий голос Старого Осинника. — Вот эта медалька — за убиение дракона, вот эта — за изнасилование восьми безумных воинственных жриц-девственниц…
— Неудивительно, что они были безумными, — хохотнул Агрогорн. — Если бы меня заставляли сохранять девственность, я бы тоже рехнулся!
— Эта, красненькая — за избавление какой-то деревни от умертвий, а вот эта… не помню…
— За приготвление-вление омлета, — гордо прошамкал Брежен. — Из яиц птицы Рух!
— Да, именно так, — кивнул Старый Осинник. — А говорит он не очень внятно, так это челюсть сломана в восьми местах. Плата, так сказать, за подвиги!
К этому моменту Бульк проморгался. Рубаха сидящего напротив него старика оказалась просто усажена медалями, значками и нашивками. Все они были золотые или позолоченные, и сверкали не хуже, чем целая драконья кладовая.
— Брежен собирал эту коллекцию лет сто, не меньше, — гордо сообщил Старый Осинник, — тут есть все награды, которые только можно получить в Лоскутном мире, в том числе значок «Активист лиги защиты насекомых» от разумных пчел Лоскута Ульи и нашивка «Мать-героиня» от эльфов Светлого леса. Как он ее получил — даже и не спрашивай.
Бульк ощутил себя раздавленным. С таким обилием подвигов ему вовек не тягаться, а уж о карьере эльфийской матери-героини он даже и не мечтал. Оставался последний аргумент.
— У меня есть меч! — заявил он.
Прозрачное, почти невидимое лезвие легло на стол.
— Неплохая игрушка, — сказал сидящий за соседним столиком седоусый дед в странного вида шапке из шерсти ягненка и накидке из того же материала, ужасно теплой на вид. Как он не запарился в ней — оставалось непонятным. Но для героя имидж важнее всего. Даже жажды. — Но моя сабелька не хуже!
Явившаяся на свет сабля была чудовищно длинной и тяжелой, и время, похоже, обломало об нее зубы. Но кое-какие следы при этом оставило. Лезвие в изобилии покрывали царапины и сколы, кое-где виднелась ржавчина.
— Ладно тебе, Чапай, издеваться над молодежью, — проговорил Стукнутый Черный, который после «Варварского топора» пребывал в благодушном состоянии.
Но седоусый, глаза которого сверкали озорством десятилетнего пацана, уже вошел в раж.
— Не лезь, — махнул он рукой, и вновь обратился к Бульку. — Попробуй ударить меня! Если с трех попыток не выйдет коснуться даже кончиком — ставишь мне стакан, а если сможешь хоть чуть порезать бурку — наоборот.
— Идет, — ученик сапожника немного протрезвел, и неожиданно для себя разозлился. Сейчас он покажет этим надутым старикам, что такое настоящее оружие! Заставит их заткнуться…
Вздох удивления пронесся по «Сломанному мечу». Юноша, только что шатавшийся, поднялся на ноги одним гибким движением, а глаза его вспыхнули злыми золотыми звездами.
— Так я и знал, — драматически шепнул Старый Осинник Стукнутому Черному, — это тот самый меч… Пакость!
Удар Булька был неотразим. Но седоусый Чапай лишь усмехнулся и ловко крутнулся на месте, почти не сдвинувшись. Прозрачное лезвие, тем не менее, прошло мимо.
— Еще две попытки! — сказал Чапай, скаля белые, совсем не старческие зубы.
Через пару минут растерянно моргающий Бульк покинул «Сломанный меч», чувствуя себя самым униженным и оскорбленным на свете.
— Приходи еще, — крикнул ему в спину Агрогорн, едва не сбив юношу с ног, — когда завалишь первого дракона! А ты мог бы и поддаться!
Последняя реплика относилась к Чапаю.
— Чтобы он напился и заблевал тебе весь пол? — ответил тот, принимая стакан с честно заработанной выпивкой. — Нет уж, лучше это сделаю я!
Герои пенсионного возраста дружно расхохотались, и таверна погрузилась в обычное сонное существование, заключающееся в бесконечном пересказе воспоминаний о тех временах, когда трава была зеленее, девушки — симпатичнее, и даже чудовища — чудовищней…
Старики остаются стариками, даже если они когда-то были великими воинами.
— Ай! Ой! — исполненные глубокого трагизма вопли долетели до Арса в тот момент, когда он вышел из здания университета.
Доносились они, как и следовало ожидать, от ворот.
Вглядевшись, Арс понял, что сторожевые драконы развлекаются вовсю, точно направленными струями пламени гоняя троих Торопливых. Стражники падали, вскакивали, сталкивались, чем являли хороший пример того, что обычно называют «бестолковая суета». Дать деру они почему-то не догадывались.
— Спасите! — завопил самый низкорослый из Торопливых, штаны на заднице которого уже тлели.
— Триста шестьдесят, — сказал Арс, подойдя к воротам. Драконьи пасти с неохотой захлопнулись. Стражники с опаской оглянулись.
— С-спасибо, молодой человек, — кокетливым жестом поправляя прическу, проговорил лейтенант Лахов. — Не проводишь ли ты нас к ректору?
— А чего это я должен провожать, — удивился Топыряк. — Не маленькие, сами дорогу найдете…
— Не найдем, — признался сержант Ргов и густо покраснел. Ему в свое время довелось несколько дней плутать в необъятном чреве Магического Университета.
— Ладно, — проворчал Арс.
Сопровожденные к главе университета стражники церемонно поблагодарили и скрылись в недрах кабинета. Топыряк, сгоравший от любопытства, приложил ухо к замочной скважине, но дернувшаяся дверь ощутимо припечатала его по щеке и довольно грозно забренчала петлями.
— Ладно, ухожу, — вздохнул Арс, понимая, что с защитным заклинанием ему не справиться.
— Приветствую вас, — говорил тем временем Глав Рыбс, глядя на Торопливых с высокомерной миной сытого верблюда. — Чем обязан вашему визиту?
— Мы, это, — Лахову определенное беспокойство доставлял портрет, висящий над ректорским креслом. Изображенные на нем люди как-то подозрительно кривили губы и вертели пальцами у виска, — занимаемся поиском этого, пропавшего вами меча…
— Так, ну и что? Вы нашли его?
— К сожалению, против магического оружия мы бессильны, — лейтенант замялся. — Столкновение с преступником закончилось для нас довольно печально… и мы просим вашей помощи.
— Помощи? — Глав Рыбс глубокомысленно помолчал. — Сейчас мы выясним, что там не так с этим артефактом…
И глава Магического Университета позвонил в стоящий на столе колокольчик. К удивлению стражников, звон раздался откуда-то из коридора.
После этого звука в кабинете началась форменная суета. Явился дежурный преподаватель, потом исчез. Ему на смену предстал слегка испуганный прохфессор кафедры предметной магии, а за ним — глава всей университетской безопасности Синиус Фляк, выглядящий так, словно его только что вызвали с собственных похорон.
— Что там с эти мечом? — спросил ректор без обиняков, буравя предметника подозрительным взглядом. — Что он из себя представляет?
— Ну, мы… — заюлил прохфессор. — Он найден только этим летом… не успели провести полную программу исследований…
— Короче! — удивительно, но грубый окрик действует на людей умных и образованных гораздо сильнее, чем на тупых и неотесанных. Вот и здесь заведующий кафедрой вздрогнул, и от бормотания перешел к нормальной речи.
— Класс опасности — пятый, квазиразумное оружие, предназначен, предположительно, для устранения демонов. От магического сканирования закрыт.
— Да, это не игрушка, — ректор с хрустом поскреб в затылке. — Неудивительно, что вы не справились с ее носителем.
— Ну так что, вы нам поможете? — нетерпеливо спросил Лахов. — Ведь мы ищем меч и в ваших интересах тоже!
— Наша группа быстрого реагирования будет в вашем распоряжении, — мрачно сказал Глав Рыбс, и с надрывом добавил. — Пусть даже сам университет останется беззащитным!
Сержант Калис вспомнил огнедышащие драконьи головы у ворот и выразительно засопел.
— Группа быстрого реагирования? — брови Лахова поднялись к самым волосам. — Это еще что такое?
— Последняя наша выдумка, — ректор гордо приосанился. — Синиус, вызывай своих ребят!
Старый гриб, на которого стражники до сего момента вообще не обращали внимания, вдруг сунул два пальца в бороду и залихватски свистнул. Свист болезненно отдался в ушах, проскользнул под дверью и умчался в сторону комнаты, где мирно дремали боевые маги.
— А они все там такие древние? — шепотом спросил лейтенант у ректора, стыдливо прикрываясь ладошкой от Фляка.
— Нет, это начальник ВОХР у нас пожилой, — успокоил стражника Глав Рыбс, — бойцы из группы гораздо моложе. На сотню лет, не меньше.
Спустя пятнадцать минут Лахов мог полюбоваться на бойцов воочию. Выглядели они, как контингент старшей группы дома престарелых. Один опирался на костыль, трое носили очки, а седые длинные бороды имелись у всех.
Только тяжелые боевые посохи да специально сшитые мантии пятнистого цвета выдавали их род деятельности.
— И это группа быстрого реагирования? — изумленно спросил лейтенант.
— Да, — гордо ответил ректор. — Они не очень шустры, но все же довольно бравые и что главное, опытные ребята. Видел бы ты, как они быстро ковыляют до сортира, когда приспичит! Загляденье!
Лахов промолчал. Волосы на его голове встали дыбом, грозя сбросить на пол форменный шлем.
— Ну что, готовы умереть за университет? — спросил тем временем Глав Рыбс.
— Так точно, ваша милость, — нестройно ответила группа быстрого реагирования.
— Берите их, — ректор прочувствованно шмыгнул носом. — Но не забывайте три раза в день кормить и поить! Сами они могут не вспомнить о еде. И повторяйте приказы погромче — некоторые не очень хорошо слышат.
Покинул МУ лейтенант Лахов в некотором смятении чувств.
Последствия приема внутрь «Дикой лошади» давали о себе знать еще два дня. Бульк Он с трудом удерживал в дрожащих руках принадлежности сапожного мастерства, и исключительно невнимательность вернувшегося после «творческой паузы» хозяина спасла его от наказаний.
Только в ночь второго дня Убийственный Башмак вновь смог вступить на суровый героический путь. Натянул на себя костюм, привесил к поясу меч и выбрался на пованивающие отходами жизнедеятельности ночные улицы Ква-Ква.
На этот раз без особого плана.
Слова пожилых героев больно ранили сердце Булька. Что толку истреблять преступников, если никто не считает это подвигом? Вот бы найти настоящего дракона и одолеть его! Или демона, вырвавшегося из Нижнего мира! Или, на худой конец, выкрасть откуда-нибудь эльфийскую принцессу…
Увы, эльфийские принцессы надежно охраняются, драконы, даже если они и были в Ква-Ква, давно сбежали от вони, а обитающие тут вампиры ведут, скорее всего, жизнь обычных горожан. Попробуй-ка, их распознай!
Снедаемый подобными мрачными мыслями, Бульк брел по улицам, особенно не разбирая дороги. Под ногами хлюпали лужи грязи, которая всем, кроме лечебного эффекта, походила на целебную. Погрузивший в них бренное тело рисковал не излечиться от хворей, а заработать новые, самой безобидной из которых оказался бы лишай.
Вслед за героем, стараясь двигаться тихо и осторожно, перемещался еще кое-кто.
Рогатый, бородатый и постукивающий копытами.
Сигизмунд хорошо запомнил место, где в тот раз его вынудили прервать преследование, и с тех пор дежурил там каждую ночь. Повезло ему только сегодня. Герой тащился по улице, не думая оборачиваться, и следить за ним было не сложнее, чем за глухим хромоножкой.
«Надо кого-нибудь зарубить! — решил, наконец, Бульк. — Это поднимет мне настроение!» Подняв голову, он обнаружил, что предоставленные самим себе ноги занесли его в квартал развлечений. Выстроившиеся вдоль улицы дома были, как один, украшены красными фонарями. Сквозь обычные городские запахи с трудом пробивались тонкие ароматы притираний…
Слащавый запашок порока.
— Господин желает развлечься? — низкий грудной голос, такой игривый, что взволновал бы и мертвого, заставил ученика сапожника вздрогнуть. Невольно он замедлил шаг.
— У нас есть все, что угодно, — обладательница голоса шагнула из тени, явив взору лицо, и, что самое главное — объемистый бюст, небрежно упакованный в тонкую ткань. — Девочки на любой вкус… блондинки, брюнетки, рыженькие… или господин предпочитает мальчиков?
Бульк сам не знал, чего он предпочитает. В картинках с продолжениями ничего не упоминалось о сексуальной жизни героев, и поэтому ученик сапожника благополучно избежал знакомства с этой стороной жизни.
Созерцание подметок и башмаков вовсе не стимулирует эротические фантазии, и Бульк вполне серьезно считал, что герой все время проводит, занимаясь сокрушением зла.
— Так что, господин зайдет к нам? — колыхая бюстом, продолжала настаивать барышня. — Он получит несказанное удовольствие, достойное…
Но искусная, направленная на завлечение клиентов речь лилась мимо ушей Булька. Он попросту не слышал ее. В голове юноши обрывками неслись полные обиды на весь мир мысли.
— Что, зайти? Я зайду! — сказал он, и тихо добавил. — Порок есть зло, а зло должно быть уничтожено!
Повернувшаяся к потенциальному клиенту задом, не менее выдающимся, чем грудь, представительница древнейшей профессии (хотя охотники, певцы и ассенизаторы тоже предъявляют на это звание свои права) не расслышала этой реплики и не увидела недоброго сияния, затопившего глаз юноши.
А даже если и увидела бы, то посчитала его отражением света, хлынувшего из распахнувшейся двери публичного дома.
— Заходи, — сказала она.
Дверь со стуком захлопнулась. Козел, вполголоса проклиная холодную погоду и расовые предрассудки людей, не позволяющие почтенным четвероногим рогатым копытным посещать подобные заведения, остался мерзнуть на улице.
— Ну, выбирай, — проводница Булька отступила в сторону, и он неожиданно оказался лицом к лицу почти с двумя десятками девушек, которые в самых соблазнительных позах возлежали и воссидали на кушетках и диванах.
Одежды на них оказалось явно маловато.
Неудивительно, что герой, всем опытом общения с женщинами у которого был разговор с разносчицей пирожков, несколько растерялся. Он замер, судорожно стиснул рукоять меча, и принялся придумывать, что же ему делать.
Девицы разглядывали клиента в ответ, улыбаясь профессионально и холодно, точно львицы. Но поскольку он не спешил с выбором и пауза затягивалась, между ними начались смешки и разговоры.
— Какой-то он странный… молчит все…
— И что это на нем, это кожа или одежда?
— А вон та штука на поясе, — сказано это было томно, с придыханием, — она для битв или для любовных игр?
Меч в самодельных ножнах возмущенно дернулся, и Бульк понял, что если он сейчас же не начнет действовать, то самым позорным образом обратится в бегство.
— Трепещите! — возопил он, извлекая гневно сверкнувший клинок. — Ибо я — кошмарное сновидение преступности! Я — карающий топор правосудия! Я — Убийственный Башмак!
— Ух ты! — восхитилась одна из девиц. — Какой красивенький!
Прочие лишь недоуменно хлопали ресницами, светлыми, темными, или рыженькими. Рты барышень оказались дружно распахнутыми. Случись тут муха, у нее был бы богатейший выбор, куда именно залетать.
Содержательница заведения, в отличие от подопечных, куда лучше поняла, что происходит.
— Ах вот ты как? — взвизгнула она, и амплитуда колыхания ее бюста стала просто опасной. — Извращенец проклятый! Пропаганду пришел разводить! Здесь, в заведении госпожи Надысь, таких не обслуживают!
Бульк недоуменно моргнул. Как-как, а извращенцем его еще никто не называл. Госпожа же Надысь, поняв, что вооруженный посетитель уходить не собирается, перешла к практическим действиям.
— Дупель! Дупель! — позвала она.
Пол задрожал под тяжелыми шагами, и в помещение явился тролль. Если о большинстве его сородичей можно сказать, что им хоть «кол на голове теши», то на каменной черепушке вышибалы публичного дома можно было тесать сваи. Лицо же его выглядело жертвенным алтарем, на котором веками приносили кровавые жертвы. По крайней мере, твердостью и количеством застывшей грязи оно алтарю не уступало.
— Что? — спросил он с интонациями качающейся каменной глыбы.
— Выкини его! — содержательница заведения брезгливым жестом указала на Булька.
В маленьких глазках тролля что-то сверкнуло. Подняв бугрящиеся каменными мышцами руки, он шагнул к человеку.
— Уходи сам, — проревел Дупель. — Иначе будет больно!
Бульк хотел было объяснить, что он ничего плохого не имел в виду, что он только пошутил, что сейчас уйдет, и даже открыл для этой цели рот, но золотое сияние затопило все вокруг, и герой по прозванию Убийственный Башмак привычно выпал из окружающего мира.
Убить тролля чрезвычайно трудно, причинить ему вред — немногим легче. Дерево, сталь или камни плохо справляются с его шкурой, огонь и вода почти бессильны, и даже магия не всегда помогает.
Поэтому можно понять изумление госпожи Надысь, когда она увидела, что прозрачный меч, выглядящий хрупким, точно сосулька, развалил ее вышибалу надвое, словно кусок топленого масла.
— Бум! — укоризненно сказали половинки тролля, падая на пол.
— Ой, — удивилась госпожа Надысь. Ее девицы дружно завизжали.
Более чувствительная натура не выдержала бы такой звуковой атаки. Но человек, прорези в капюшоне которого горели, словно два маленьких костра, не обратил на нее внимания. Он сосредоточенно крушил мебель. Меч мелькал вокруг него каскадом проблесков.
— Покайтесь, развратные! — вещал Убийственный Башмак таким искаженным голосом, словно страдал от сдерживаемого поноса. — Иначе оружие мое найдет вас!
Покончив с кушетками и диванами, он двинулся на второй этаж. Туда, где располагались комнаты для клиентов. Упавшая на пол от потрясения госпожа Надысь с ужасом слушала, как оттуда доносятся испуганные женские и мужские вопли, треск и грохот.
Когда же с лестницы скатился лишенный штанов усатый мужчина, в котором почтенные горожане с удивлением узнали бы одного из своих судей, она не выдержала. Выругавшись так, что покраснел бы и пьяный матрос, госпожа Надысь ринулась прочь из здания.
Ее девочки разбежались уже давно. В том, что касалось спасения собственно шкуры, они проявляли куда больше смекалки, чем в любом другом деле. За спиной удирающей хозяйки что-то хрипело и грохотало. Судя по этим звукам, дому оставалось стоять недолго.
Очнулся Бульк на улице. Он стоял у входа, там же, где его совсем недавно окликнули. Но в руке был меч, и лезвие стало куда менее прозрачным из-за покрывающей его крови.
При взгляде на нее ученик сапожника почувствовал легкую тошноту. Спрятав лезвие в ножны, он немного успокоился, но взгляд, брошенный в сторону публичного дома, заставил его замереть от изумления.
Здания больше не существовало. Вместо него высилась груда обломков разного размера и формы. Случись подобное разрушение в любом другом районе, вокруг уже было бы не продохнуть от зевак. Но обитатели Нор прекрасно знают, что лишнее любопытство не способствует здоровью.
Улица выглядела пустой, как аллея кладбища в полночь.
Судорожно оглянувшись, Бульк побрел в сторону улицы Пресной Песни. Он чувствовал себя настолько усталым, словно только что своими руками развалил дом. В некотором роде так оно и было.
От стены соседнего здания отклеился Сигизмунд, до сего момента довольно успешно изображавший кусок грязи, и неторопливо потрусил вслед за учеником сапожника.
И в этот раз ничего не помешало ему выполнить взятое на себя задание.
— Проснись, Арс! Проснись! — бормочущий в ухо голос был каким-то блеющим, и Топыряк сначала подумал, что он является продолжением сна.
Удар копытом в ухо оказался веским аргументом обратного.
— Чего тебе? — Арс распахнул глаза и невольно отшатнулся, увидев над собой бородатую и рогатую морду. Поскольку Топыряк уже лежал, то незамедлительно треснулся затылком о спинку кровати.
— Я нашел его! Нашел! — возбужденно воскликнул Сигизмунд.
— Кого? — в другом конце комнаты проснулся Шнор. — И нужно ли ради этого орать в такую рань?
Для студента, ночь проведшего в плясках и потреблении предосудительных напитков, любое время раньше полудня носит название «рань».
— Солнце давно встало! — фыркнул козел возмущенно. — Я и так терпел, сколько мог! Я нашел того, кто похитил меч, и знаю, где его найти!
— Здорово, — без особого энтузиазма сказал Арс, и только тут до него дошло, что именно случилось. — Как? Не может быть? Невероятно!
— Все вероятно, когда за дело берусь я, — и козел гордо выпятил грудь. Для существа, ходящего на четырех ногах, это не самый простой трюк. — Я проявил чудеса ловкости и хладнокровия, а храбростью затмил самого… самого…
Избыток ума не всегда замещает недостаток образования.
— И кого же? — спросил Арс, когда надежд на то, что Сигизмунд сумеет подобрать хороший пример, почти не осталось.
— Ну, в общем, всех, — вывернулся козел. — И заслужил соответствующее поощрение! Пуд моркови… или два! И три, нет, четыре, козы! И чтобы были белой масти…
— Ага, сейчас прямо побежим тебе коз ловить, — и Шнор шумно рухнул на кровать. Похоже, что эта реплика совершенно лишила его сил.
— Ладно, ты, конечно, молодец, Сигизмунд, — сказал Арс, ожесточенно чеша голову. — И чего, мы теперь пойдем к ректору и все выложим ему на блюдечке, кто украл артефакт и где его искать?
— А что! — обрадовался козел. — Нас… точнее вас, наградят! А вы поделитесь со мной наградой…
— Наградят? Как бы не так! — Топыряк возмущенно фыркнул. — За то, что я спас университет от страшной опасности, мне выдали благодарственную грамоту! Ну, еще ректор неофициально замолвил словечко перед преподавателями. Но лучше бы он этого не делал… За найденный меч получим только дырку от бублика!
— Да, и что же делать? — Сигизмунд загрустил. Уши его обвисли куда-то к бороде, а на морде появилось выражение, какое бывает у побитой жизнью собаки, когда ей вместе куска мяса дают обглоданную кость.
— Есть вариант получше, — сказал Арс после паузы которая сделала бы честь великому оратору. — Самим пойти и отобрать меч у похитителя! А уж только потом отправиться к ректору!
— Чтобы все знали, кто именно герои! — добавил Сигизмунд.
— Такие вещи на трезвую голову не обсуждают, — авторитетно заявил из угла Шнор Орин. — Да и не вдвоем же в смысле, втроем, мы на это дело отправимся…
— Хорошо, — Арс спустил ноги с кровати. — Идем в «Утонченное блаженство»!
Кружки соприкоснулись со звоном, и почти прозрачная жидкость, называемая здесь пивом, даже слегка вспенилась и чуть слышно забулькала, решив, видимо, оправдать название.
— Ну, и зачем ты нас позвал? — в глазах Нила Прыгскокка горело любопытство, почти такое же яркое, как и его рыжие волосы.
Арс огляделся. Кроме них, в «Утонченном блаженстве» больше никого не было. Хозяин заведения, гном Отбойник дремал за стойкой, да и слух его, по причине излишней волосатости головы, был не очень хорошим.
Тем не менее, Топыряк заговорил шепотом.
— Сегодня мы идем на дело!
— Это по бабам, что ли? — недоумение проступило на широком лице Рыггантропова, которого после длительных размышлений решили тоже взять в компанию. Вдруг понадобится грубая физическая сила.
— Вызволять похищенный меч! Сигизмунд узнал, где он находится!
Козел, взобравшийся на стул, сидел там с видом царя зверей. Впечатление портила разве только свалявшаяся и набитая мусором борода, а также удушливый запах фиалок, исходящий от рогатого четырехногого.
Тили-Тили сердито зашипел.
— Точно, Трали-Вали, тот самый, что мы нашли в Китеже, — кивнул Арс. — Дело опасное! Если кто боится, то пусть откажется сейчас!
Ответ на такое предложение можно было легко предсказать. Любой нормальный молодой человек реагирует на предположение о его трусости одним-единственным образом — возмущением.
— Скажи лучше, что сам памперсы намочил! — высказался за всех Нил. — Мы согласны!
— А что такое памперсы? — спросил Рыггантропов.
— Вырастешь — узнаешь, — пообещал Прыгскокк.
— Тогда сбор через три часа у нашего дома! — подвел итог Арс. — Берите с собой все, что может пригодиться — мечи, посохи, амулеты…
— Швабры, — рассеянно заметил Рыггантропов. — Чего, я что-то не так сказал?
— Один за всех, — Орин первым положил ладонь на столешницу. Та мгновенно прилипла.
— И все — на одного! — Арс шлепнул руку сверху.
К ним присоединились Трали-Вали и Прыгскокк. Рыггантропов, как обычно, среагировал позже всех. От его хлопка столешница треснула, и помещение огласили ругательства сразу из четырех глоток.
