Книга: Точка невозвращения
Назад: Благотворительница
Дальше: Вместо эпилога (послесловие автора)

Роковые

Время и место
[30 ноября, накануне зимы (символичное совпадение последние осенние сутки и по местному календарю); трущобный район близ речного порта, город Каргад; мир Прекрасная Елена (планета Новосибирск III), система звезды Новосибирск, скопление Алтын-туу, далекая-предалекая галактика «Ая» (координаты точки выхода из внемера все еще: 098764269899767553265769 – 4789900864333333333322225 – 9988888888888887/7877643999811134/33322144655565)]

 

Власта и Демид познакомились с этой отпадной чувой в забегаловке «У Меня» на космической станции «Таверна-8141». Демид как раз прибалдевал с очередной цитаты из писаний святого Лукьяненки, когда Власта, больше торчащая от стишков всяческих, скучающим зырком приметила эту лысую девку, косящую под крутую герлу. Та прилепила свои нехилые булки к табуретке у стойки и на форсаже заправлялась горючкой. Рядом с ней мочил губени в банке пойла тип здоровый, шкаф такой два на два, мазафакер вылитый. Когда Демид кончил балдеть со своего шикарного гуру, Власта тычком кулачка привлекла его внимание и движением подбородка показала на парочку сородичей. Кроме них, только эти двое выглядели эрсерами в этой вонючей дыре. Неписаный, но старательно чтимый закон велел проставить НАШИМ выпивон. Ставил тот, кто первым заприметит СВОЕГО. Потом случалась не менее обязательная ответная простава. Дальше – по обоюдному желанию…
Кроме всего, Власта запала на чувиху с одного зырка. После того как они с Демидом присоседились и проставились как положено, и заглотнули ответное бухалово, она без понтов давай ее клеить. Демиду бывало по фигу, если она с девками лизалась, только бы не с мужиками. Но мазафакер оказался не такой продвинутый и впал в непонятку. Демид вклинился между ним и Властой. Драчка вышла знатная. Потом пацаны замирились и стали бухать на брудершафт. В общем, чуть было вчетвером не завалили в спальный номер над баром.
Пролетела групповуха. Бритая отказалась. И вообще, сказала, пора мне. Бывайте, дескать, здоровы, разрешите откланяться. Спасибочки, мол, Олдюша, что подбросил, но мне пора уж, покедова. И вам тоже мир да любовь, ребятишки, живите счастливо, коль сумеете, а я передохнула, почапаю себе, нету у меня возврату назад. И такая усталая у нее мордашка сделалась, что Власте вдруг захотелось не лизаться, а посидеть с ней да по-женски за жизнь почесать язычками…
Короче, в рейсовик они загрузились втроем. Большой парень откололся, был недоволен, однако откололся – у него приватное корыто в причальном боксе стояло, оказывается.
Вот как получилось, что Демид и Власта скентовались с Ирушкой. Трахаться они с ней не трахались, не давала. Зато премного заторчали с нее как с подружки. Кто хипует, тот поймет, в общем. К тому же деньжата у нее водились, что немаловажно. Хиппи спокон веков финансы отрицают, только вот убедить их отрицать всех, которые не хиппи, не могут. Приходится платить за билеты. Вот предкам фартило! Ежели никто не автостопился, таскались по Родине на своих двоих, а по космосу автостопом попробуй, полазь! Ни одна падла на борт халявно пускать не хочет…
Ирушка по ломаной траектории, но целенаправленно добиралась в какой-то из миров, а Демиду и Власте – один хрен куда прокалываться. И они прокалывались с ней вместе. И прикольно убивали время на пересадках. А еще было очень классно, что они все трое могли болтать на одном языке. Крусс для всех троих был РОДНЫМ потому что.
Ирушка уже через пару суток оклемалась и выглядела довольная жизнью, будто травы потянула нехило.
Только не трахалась. Больная, мол. Врала, но Демид с Властой кидались, с понтом верят. Хотя с ней и так было прикольно. Сказалось, что Демид и Власта только игрались в хиппарей, решив очередной отпуск не в круизе оплаченном провести, а обезбашенными бродягами. Они даже слэнга хиппового толком не просекали. Так, морозили чего взбредет, косили под хипповый базар. На самом деле они были супружеской парой вполне оседлых налогоплательщиков, оба работали сисадминами, и общих с Ирушкой тем нашлось до фига и больше.
…В систему Новосибирска компания попала из скучного сельского мирка, в котором пришлось долго и нудно ждать попутного рейса. И уже здесь, задумчиво глядя в иллюминатор челнока на приближающуюся поверхность третьей планеты, Ирушка сказала:
– Вы со мной целую декаду шатаетесь, и я к вам даже успела привыкнуть. Незатейливые вы, как однолинейный роман, но хорошие… Потому предупреждаю – там, внизу, НАШИХ ой как не привечают. Эрсеров живет навалом, больше трех четвертей населения, но заправляют всем здесь кто угодно, но не наши. Мне туда ОЧЕНЬ надо, а вам – не обязательно. Как вы заметили, я умею воздействовать на восприятие себя глазами и мозгами других существ, но изменяться реально не могу. И вас превратить в тяшек не могу. Одно гарантирую. Обратно вытащу, если что… Ну и? Не пора ли прекращать затянувшиеся каникулы, ребята? Из челнока можете не выходить, возвращайтесь, обратный билет я вам обеспечу прямо отсюда.
Что умеет, они успели заметить отлично. И не только мозгам людей. Компам она тоже процессоры морочила мастерски. Реальных денег не оказалось ни цента, но виртуальных немерено. И компы верили, куда им было деваться. Свои хакерские ноу-хау Ирушка им не раскрывала, но особо не таилась, и супруги Березовские таскались с ней уже не потому, что прикольно, а чтобы повысить квалификацию. «Базарить» их уже давно не тянуло, и говорили они нормально.
– Мы с тобой, – ответила Власта, переглянувшись с мужем. – Куда ты, туда и мы. Ты хочешь вляпаться в какое-то дерьмо, а мы что же, развернемся и удерем? Плохо же ты нас за декаду узнать успела…
– Успела, потому и предупреждаю. Потомки древних славян воистину больше всех похожи на землян… Вы были отличными спутниками, вы не лезли в душу, но помогли мне справиться с горем. Противопоказано мне было оставаться одной, и вы очень вовремя появились, славные такие…
– Предупредила. Спасибо. Теперь давай готовиться к посадке. Отрезал Демид. Он редко открывал рот, чтобы поговорить, а не поесть, выпить, поцеловаться или выругаться, но уж если соизволял, то ПОПАДАЛ В ДЕСЯТОЧКУ.
– А нельзя нам всем вместе вернуться? – спросила Власта. – Коль там так опасно, зачем тебе…
– Мне возвращаться никак нельзя. У меня выбора давно уже нет.
– Ну тогда вперед, то есть вниз. Чему быть, то не минует.
Так Демид и Власта оказались в космопорту одного из индустриальных городов Прекрасной Елены. Именно в этом мире им довелось пережить самое головокружительное приключение в жизни.
Подпольный рок-концерт на планете, где древнеземная культура полностью запрещена. Где за публичное ЦИТИРОВАНИЕ могут публично выпороть, за распространение по компьютерным сетям посадить в тюрьму, а за хранение – казнить!
Приключеньице, а?!
…Луна Мальцева, местный естественный спутник, мало того что светил тускло, так его к тому же то и дело заволакивали бурые тучи. Дыхание приблизившейся вплотную зимы ощущалось отчетливее некуда. Любой мир накануне зимы съеживается как бы, скукоживается в ожидании, дрожит не столько от холода реального, как от воображенного…
С каждой секундой они углублялись все дальше в трущобы. Ирушка шла уверенно, явно зная куда. По сторонам высились мрачные, нахохлившиеся какие-то, коробки «жилых» домов. Все на одно «лицо», близнецы-братья, клоны пластибетонные. Точно такие строили и тысячу, и две тысячи, и пять тысяч годовых циклов назад. Беднота во все времена довольствуется архитектурным стилем стандартного минимализма. На тротуарах повсюду валялся мусор, а наличие мостовых казалось ошибкой проектировщика – откуда здесь взяться транспортным средствам, пусть и самым дешевым?!
Район будто вымер. Если и попадались прохожие, то настолько нечасто, что можно было их счесть видениями. С наступлением вечера все живое попряталось в убежища…
Тем невероятнее, совершенно фантастически по контрасту, выглядел ОАЗИС тепла и света, в котором оказались трое гостей, пронзивших трущобу насквозь и наконец-то спустившихся под землю в одной из станций заброшенного, недействующего метрополитена. Соскользнув по желобам, оставшимся после эскалаторов, и пробравшись по боковому узкому станционному переходу, они миновали «чекпойнт». Их пропустили без возражений и расспросов. Как само собой разумеется.
Концерт уже раздухарился вовсю, когда они присоединились к слушателям. В громадной подземной емкости, по стенам и потолку которой змеились хитросплетения труб, галерей и лесенок, собралось не меньше тысячи человек. Они сидели, стояли, лежали, приплясывали повсюду, даже на трубах и лестницах. Но главным гостем в искусственной пещере был ЗВУК. Исходил он из компактной, портативной, но чрезвычайно мощной трансляционной установки…
Вот это был РО-О-О-ОК!!! Старый как мир добросовестный и искренний. Демид и Власта считали себя искушенными меломанами, но о существовании ТАКИХ ПЕСЕН они раньше только слышали. Теперь – УСЛЫШАЛИ и поняли, что именно ЭТУ МУЗЫКУ искали всю жизнь, именно ЗА НЕЙ отправились в отчаянный вояж по мирам. Атмосфера в высшей степени благоприятствовала тому, чтобы они мгновенно сменили вероисповедания…
Я вижу небо, в нем тишина.
Я поднимаюсь к небу, еле дыша,
И вдруг понимаю – это во мне душа…
Странное дело – это во мне душа.
Как нелепо жить вниз головой,
Когда такое небо есть надо мной,
И кажется, звезды можно достать рукой…
Я и не ведал, что этот мир такой!
Боже, какой пустяк!
Сделать хоть раз
Что-нибудь не так,
Выкинуть хлам из дома
И старых позвать друзей!
Но что-то всерьез менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо
Над головой моей!
Я был богом в прошлую ночь,
Я отыскал дорогу и выбежал прочь…
Богом стать просто, если уже невмочь,
И не над чем плакать, Дом покидая в ночь.
Но, оказалось, даже тогда, —
Что все дороги ведут в никуда,
И даже когда под ногами блестит вода…
Бог просто не сможет странником быть всегда.
Боже, какой пустяк!
Сделать хоть раз
Что-нибудь не так,
Выкинуть хлам из дома
И старых позвать друзей!
Но что-то всерьез менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо
Над головой моей!
Я поднимаю свой воротник,
Ругаю дождь и слякоть, будто старик.
Бегу за толпой, видно, уже привык…
И в памяти небо, как нереальный блик.
Но однажды мне станет легко,
И будет все не важно и далеко,
Меня примет небо в свой неземной покой,
И я стану просто облаком над рекой!..

…когда узнали, что ТАК ГОВОРИЛ АЛЕКСАНДР ИВАНОВ. И тут же вновь оказались вынуждены сменить его, потому что…
Мне не нравится лето,
Солнце белого цвета,
Вопросы без ответа,
Небо после рассвета!
Унеси меня, ветер,
На другую планету,
Только не на эту,
Где я все потерял…
Где? розовые очки…
Моя ракета, где ты?
Мое кривое счастье…
Все приборы врут!
Все, кто с нами, умрут!
Кольцевые дороги никуда не ведут!
Унеси меня, ветер,
На другую планету,
Где черное небо,
Где меня не найдут!..
Где? розовые очки…
Моя ракета, где ты?
Мое кривое счастье…

…не быть фэном ЭТИХ людей – показалось им настоящим кощунством. Спели они это тысячи лет назад, но возникало отчетливое ощущение, что подразумевается не один человек, а все человечество. НЫНЕШНЕЕ.
Вдруг Демид крепко ухватил Власту за предплечье. Она вздрогнула, очнулась и вопросительно посмотрела на мужа. Он стрельнул глазами вбок – смотри ТУДА. Она посмотрела и увидела лицо Ирушки… Демид попадал в десятку не только когда говорил.
Казалось, Ирушка не просто слушает, а ИСКАТЕЛЬНО ВСЛУШИВАЕТСЯ в звуки музыки, в слова древних запретных песен землян. Что надеется отыскать она, с таким напряжением впитывая происходящее?..
Что проносится перед ее мысленным взором, когда она слышит
…Я живу для тебя
И я за тебя умру!
Бьет по глазам Адреналин!
Переживем, ну и черт с ним!!!
Бьет по глазам…

А что чувствует ее сердце, когда биение музыки проникает в самое сердце, подстраивается в унисон, и не только с сердечным ритмом, а и со всем миром, и явственно проступает ЗАВТРАШНЕЕ УТРО, серое зимнее утро одинокой женщины, чья судьба сгорает СИНИМ ПЛАМЕНЕМ…
Осень потушила огни.
Зима – это что-то в крови.
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви.
Так было всегда,
И так будет всегда.
Зима – это синее пламя.
И как ни спешили года,
Она останется с нами,
Останется с нами…
В этом мире зима,
В этом мире метель,
Это бесы нам стелят
Ледяную постель!
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви,
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви…
Скажи мне,
Есть ли хоть час
У нас?..
«У вас его нет!»
Если ты любил хоть раз,
Тогда ты знаешь ответ:
От зимы не сбежать,
От зимы не уйти,
В пути
Настигнет метель!
Значит, нам надо спешить,
Ведь нам не увидеть апрель…
В этом мире зима,
В этом мире метель!
Это бесы нам стелят
Ледяную постель!
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви!
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви…

…потому что за спиной оставлена Последняя Осень, и она…
…вдруг напомнила душе
О самом главном!
Осень, я опять лишен покоя…
Осень – в небе жгут корабли.
Осень, мне бы прочь от земли!
Там, где в море тонет печаль,
Осень – темная даль…
Что такое осень?
Это ветер
Вновь играет рваными цепями…
Осень, доползем ли,
Долетим ли до ответа,
Что же будет с Родиной
И с нами?..
Осень, доживем ли до рассвета?
Осень, что же будет завтра с нами…

…и такая БОЛЬ выплескивается из глаз Ирушки, когда вновь звучат «Смысловые…»
…Я ухожу на один
Космический час,
А когда я вернусь, ты спросишь:
Кто я такой?
Я отвечу, что видел тебя
Много раз,
И ты вспомнишь, что тоже
Была со мной…
Мне не нужна твоя жизнь,
Не нужна твоя смерть…
Охотники рядом!
Если будут стрелять —
Ты отвернись,
Чтобы не встретиться взглядом…

…что следующая песня если и способна усугубить положение, то совсем ненамного. И все же…
…Друг твой не вернется
В этот город никогда,
И огни усталых улиц
Станут по тебе скучать!
Только им печаль такую
В своем сердце не унять…
И зажигать
Пьяные звезды!
Мне без тебя
Так будет сложно!
Как легко плывут ресницы…
Не узнает твой герой,
Если что нибудь случится
Где-то за морем с тобой.
С ним теперь другое небо,
Облака над головой.
И ступает ангел следом,
Незнакомый и чужой.
И зажигать!
Пьяные звезды!
Мне без тебя!
Так будет сложно…
Все коварная разлука
Обнимала, как сестра,
Превращала ее руки
В два серебряных крыла.
Сколько дождь шептал, а толку…
Ей казалось, не всерьез,
И разбилась на осколки
Всех невыплаканных слез…
И зажигать пьяные звезды
Мне без тебя так будет сложно!

…но ей удается, и БОЛЬ уже не выплескивается. ХЛЕЩЕТ!!!

 

А когда к «БИ-2» присоединяется «Чичерина», наконец-то наступает долгожданнейший катарсис, и глаза наполняются слезами, вымывающими боль… Потому что СОВПАДЕНИЙ не бывает, и если что-то происходит, то неспроста. Ведь
И то, что было —
Набело откроется потом.
Мой рок-н-ролл —
Это не цель,
И даже не средство.
Не новое, а заново.
Один и об одном.
Дорога – мой дом,
И для любви – это не место.
Прольются все слова,
Как дождь.
И там, где ты меня
Не ждешь —
Ночные ветры
Принесут тебе прохладу.
На наших лицах без ответа
Лишь только отблески рассвета,
Того…
Где ты меня не ждешь.
А дальше – это главное! —
Похоже на тебя
В долгом пути
Я заплету волосы лентой.
И, не способный на покой,
Я знак подам тебе рукой,
Прощаясь с тобой,
Как будто с легендой…
Прольются все слова,
Как дождь,
И там, где ты меня не ждешь
Ночные ветры
Принесут тебе прохладу.
На наших лицах
Без ответа —
Лишь только отблески
Рассвета.
Того, где ты меня не ждешь…
И то, что было —
Набело откроется потом.
Мой рок-н-ролл —
Это не цель,
И даже не средство.
Не новое, а заново…
Один и об одном…
Дорога – мой дом!
И для любви – это не место!
Дорога – мой дом,
И для любви…
Это не место.

– …Я сейчас… – прошептала Ирушка, и слова эти Демид с Властой прочли по губам, а не услышали. Древняя как мир легендарная музыкальная мелодия «Воскрешение», в сопровождении которой показывалось освоение космоса еще в первые годы космической эры, звучит не так громко, как МОЙ РОК-Н-РОЛЛ, который ответил Ирушке на какой-то вопрос, но затмевает все прочие звуки. Тысяча слушателей единодушно впадают в настоящий транс… И чуть ли не единственный человек, который срывается с места и куда-то несется, – Ирушка! В ее руке – терминал, ей нужна сейчас тишина, только тишина, а для этого необходимо вырваться из крепчайших объятий пленяющих душу ЗВУКОВ.
В переплетении труб она разглядела темное отверстие. Узкий ремонтный проход овального сечения уводил куда-то еще глубже вниз. ВПЕРЕД. Назад пути уже не было… поворот, поворот, еще поворот. Музыку почти не слышно…
– Долгонько же ты пропадала, – не здороваясь, прокомментировала мерцающая демопроекция того, кто появился в ответ на вызов. Разобрать, кто это, почти не представлялось возможным – в режиме визуальной шифрации изображение больше всего походило на сгусток киселя.
– Я была занята.
– Я понял. Ну и как дела? Надеюсь, ты не связалась со мной, чтобы обсудить рецепт яблочного пирога.
– Я не умею стряпать пищу.
– Зато ты умеешь стряпать виртуозные операции.
– С живыми, как с куклами, играть не получится. У живого болит, ему холодно, и слезы у него не нарисованные.
– Во время позиционной войны дезинформация – незаменимое оружие. Эффективнее любой супербомбы.
– А то я не знаю…
– Знаю, что знаешь. А я ВСЕ знаю, что мне надо бы знать?
– Да.
– Да? Хорошо. И хорошо, что ты отметилась, порадовала старика заботой и вниманием…
– До следующей связи.
Она отключилась от сети межгалактической трансляции и пошла обратно. Но за первым же поворотом Демид и Власта преградили ей путь.
– Ты кто? – спросила Власта. – Шпионка?
– Что-то вроде, – не стала отрицать очевидное Ирушка.
– А чья?
– Точно сама не знаю. Да это и не важно, собственно.
– Как это? А жалованье как получать?
– Да я за так, бесплатно…
– Вла, это ее личное дело, – вступил в диалог Демид и расщедрился на целую речь. – Нам-то что? Она наш друг, и нам должно быть все равно, каковы ее убеждения. Друзей надо принимать какие есть.
– Он прав, Вла. Дело ЛИЧНОЕ. Личнее не бывает… Пойдемте-ка в зал, там нам очень доходчиво напоминают.
– А почему ты не включила режим локальной заглушки? Зачем в эту нору лезть? – вдруг спросила Власта. – Можно ведь было создать отсекающий кокон прямо где стояла…
– Какая ты нудная, подруга, слушай! – В еле-еле брезжущем свете давным-давно некормленных люминофорных лампочек на потолке стало видно, что лицо Ирушки исказилось раздраженной гримасой.
– Идем, Вла. – Демид ухватил жену за руку. – Мы сюда музыку пришли слушать, а не в сыщиков играть.
– Умный какой у тебя муж, подруга! – восхитилась Ирушка. – Он-то понимает, что сыском лучше всего заниматься профессионалам этого неблагодарного дела.
– … УХОДИМ! УХОДИМ!! УХОДИМ!!! НАСТУПЯТ ВРЕМЕНА ПОЧИЩЕ!.. – констатировала факт доисторическая группа «Мумий Тролль».
И наиболее органичным продолжением, закрепляющим урок, явилась еще одна песня, в которой есть слова:
…тысячи лет – война,
Война без особых причин.
Война – дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная, красная кровь
Через час уже просто земля,
Через два на ней цветы и трава,
Через три она снова жива,
И согрета лучами Звезды
По имени Солнце…

ТАК ГОВОРИЛ ВИКТОР ЦОЙ
Есть цветистые слова, которые ничего не говорят, а есть скромные с виду, простенькие, но в них содержится ИСТИНА.
И когда сразу же после пророческой «Звезды по имени Солнце» в пещере раздались вступительные ноты мелодии, известной ВСЕМ, потому что являлась она ВСЕОБЩИМ наследием, все люди в единодушном порыве вскочили на ноги еще раньше, чем прозвучало первое слово МЫ…
Запись этой песни можно было остановить, но песня не стихла бы. Потому что слитный хор тысячи (миллиона, миллиарда, триллиона!) глоток подхватит ее, стартовав точь-в-точь с того самого места, где финишировала запись.
Мы – память планеты,
И нашу судьбу
Несем на себе,
Сквозь миры и запреты.
Потоками света
Влетали во тьму,
В пространство одеты,
Мы – память планеты!
От первого камня
И бронзы ножа,
От древних гробниц
И от древней приметы,
Мы от Прометея
Раздули пожар
На нашей прекрасной,
Далекой планете.
Я знаю, ты в небе,
Ты все еще шар голубой,
А мне во Вселенной
Нет места.
Но где бы ты ни был —
Я всюду и вечно с тобой,
Я помню свой старт
Со скалы Эвереста…
Последний мой старт
Со скалы Эвереста!
Тебя не утратить,
Ты в легких моих
Все пять континентов
И пять океанов.
О – сколько воды…
На один только миг
Вернулась к тебе
И сожгла тебя память.
Пусть камни сгорели,
Расплавился нож,
И брызгами в космос
Летят пирамиды.
И ты ни в одном
Из миров не найдешь
Такую же точно
Земную орбиту…
Я знаю, ты в небе,
Ты все еще шар голубой!
А мне во Вселенной
Нет места…
Но где бы ты ни был —
Я всюду и вечно с тобой!
Я помню свой старт
Со скалы Эвереста…
Последний мой старт
Со скалы Эвереста!
Разлей по бокалам
Ты горький сигрид
И выпей до дна,
Ни о чем не жалея.
Далекое Солнце
Как прежде горит,
Я знаю – разбудит
Оно Прометея.
Опять разорвется
Пространства кайма,
И к скалам своим
Мы как прежде вернемся…
Сойдем мы с орбиты,
А после с ума,
Когда вновь увидим
Далекое Солнце!
Я знаю, ты в небе,
Ты все еще шар голубой,
А мне во Вселенной
Нет места!..
Но где бы ты ни был —
Я всюду и вечно с тобой,
Я помню свой старт
Со скалы Эвереста!
Последний мой старт
Со скалы Эвереста…

«ПОСЛЕДНИЙ СТАРТ», единственная песня, которую никогда никто не подписывал. Эта песня, ее мелодия и слова, принадлежали ВСЕМ. И подпись, понадобись она, могла бы только такою быть:
ТАК ГОВОРИТ НАШЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО.
Ничто во Вселенной не стоит на месте.
Остановка – синоним смерти.
И пусть, пусть сегодня Властители Вселенной – ИНЫЕ.
Но завтра вполне может статься так, что НАШИ предъявят иск и выиграют дело.
Главное, чтобы завтра наступило.
И оно непременно наступит, если помнить, что было вчера.
Ведь «сегодня» – лишь узенькая полоска между прошлым и будущим.
г. Николаев, лето – осень 2002
Назад: Благотворительница
Дальше: Вместо эпилога (послесловие автора)