4
Милена позвонила через двадцать минут после возвращения. Телефон буквально взорвался требовательной трелью.
— Артур! Наконец-то! Ты где был?
— Привет, милая. — Я с некоторым трудом сохранял спокойный тон. Все же подустал маленько. — Уже дома. Только приехал от друзей.
— А я тебе названиваю почти всю ночь. Спать не могу.
— Что случилось, малышка? Так соскучилась?
— Соскучилась. Да я места себе не нахожу. Уже и не знала, что думать!
Столь эмоциональное выступление привело меня в легкое удивление.
— Милена, что произошло?
— А ты не знаешь?
— Нет.
— Сейчас приеду и расскажу.
— То есть — приеду? Ты хочешь ночью по городу пройтись? Нет уж. — Видя, что девчонка настроена весьма решительно, я оборвал ее. — Сиди дома. Я сам приеду. Через пятнадцать минут.
— Хорошо. Буду ждать. Приезжай поскорее…
Положив трубку, я невольно чертыхнулся. Немного не вовремя, милая! Я и так устал, да еще надо снять показания аппаратуры, проверить данные перехвата, отследить перемещения оставшихся групп датлайцев. Впрочем… датлайцы немного подождут. До утра они все равно ничего предпринимать не будут. А что касается обстановки — это как раз у Милены и выясню.
Не теряя больше времени, я наскоро принял душ, переоделся, привычно нацепил кобуру с пистолетом, рассовал по карманам куртки сканер и инком и вышел из дома. Что еще там за новости?..
Она обхватила меня за шею, ткнулась лицом в грудь и на несколько секунд замерла. Я осторожно поднял ее на руки и внес в комнату. Сел на диван и усадил Милену на колени. Чуть приподнял ее голову.
— Что с тобой, малышка? Тебе плохо?
— Было плохо. А теперь хорошо. Артур, я с вечера места себе не нахожу. Меня всю колотит.
Девчонка действительно выглядела немного бледной, взволнованной. Глаза покрасневшие — плакала, наверное, губы искусаны, немного подрагивают.
— Объясни толком, что произошло.
— А ты не слышал?
— Нет, я же говорил, что только приехал.
— Да, извини, ты говорил. Я просто еще не отошла.
Усевшись поудобнее и обхватив меня за корпус руками, Милена заглянула мне в глаза и сказала:
— Я ведь тебя почти похоронила.
… Это был жест отчаяния со стороны каганата. Последний довод проигравшего. Шаг в пропасть.
Вечером вчерашнего дня, когда стало окончательно понятно, что республиканская армия прорвала фронт и выходит к северным рубежам каганата, а все силы, брошенные в наступление, остались в окружении под Самаком и вряд ли оттуда выйдут, Орду-улем решился на крайние меры.
По авангардным частям наступающих был нанесен артиллерийский удар. Снарядами, начиненными отравляющими веществами. Что именно было начинкой, толком еще никто не знает. Говорили, что зарин. Или заман…
Под удар попали два пехотных батальона и танковая рота республиканцев. Индивидуальных средств защиты от химического оружия у них не было. Противогазы и ОЗК даже не брали с собой. Просто никто не знал, что у каганата есть отравляющие вещества.
В результате почти сто человек погибли только в первый час после удара. И еще в два раза больше солдат попали в госпитали с сильнейшими отравлениями. Половина из них не переживет этой недели.
Больше всех досталось пехоте, танкисты в своих бронированных машинах проскочили опасный участок, но вынуждены были остановиться, чтобы подождать пехоту. Они и вызвали помощь.
Наступление было приостановлено. К месту трагедии в спешном порядке подтягивали отставшие тылы, где и были химики и врачи.
Они срочно развернули полевой госпиталь и принялись за пострадавших. Из республики к Самаку были направлены несколько самолетов с необходимым оборудованием, лекарствами, врачами. А также несколько тысяч комплектов защитной формы, противогазов и индивидуальных аптечек с препаратами.
Когда о произошедшем стало известно центральному руководству республики, а потом и только создаваемому правительству воссоединенной Русинии, было принято несколько решений.
Во-первых, было решено нанести мощный бомбо-штурмовой удар по всем выявленным местам расположения военных частей каганата на всю его глубину. При этом использовать оперативно-тактические ракеты и стратегические бомбардировщики — целое звено из четырех машин. Во-вторых, привлечь средства массовой информации, в том числе и зарубежные, чтобы показать злодеяния каганата и еще раз выставить его в самом неприглядном свете. Это лишний раз докажет правильность предпринимаемых шагов новой Русинией по отношению к временно отторгнутым землям.
Одновременно с этим штаб южного направления, или как теперь они именовался — оперативный штаб командования южным фронтом, — решил осуществить обходной маневр и нанести главный удар восточнее, тем самым пробив основную линию обороны каганата в наименее защищенном месте. Дополнительный авиаудар и артподготовка были нанесены именно по этому району.
В общем, вышло как нельзя лучше. Весь мир узнал о злодеяниях каганата и тех, кто за ним стоит. После чего даже самые рьяные противники Русинии вынуждены были прикусить языки. А новообразованная республика получила дополнительный козырь и карт-бланш для последующих шагов. Все вышло действительно здорово, и я даже подумал, что политическая верхушка Русинии могла как-то подтолкнуть каганат к применению химического оружия. Через своих людей, сидящих в руководстве Орду-улема. Это было в стиле новых властей республики. Ведь отдали они магистраль на съедение в обмен на политическую инициативу.
Впрочем, так это или нет — точно не узнать. Да и не надо мне этого…
— А обо мне ты чего переживала? — спросил я Милену, осторожно гладя по голове. — Я ведь был далеко от места удара.
— Да? Как раз я и имела все основания. Когда стало известно об ударе, нашему редактору и твоему Голыбину было приказано совместно организовать выезд к месту трагедии машины с представителями прессы. Должны были прилететь представители центральных газет и репортеры. Голыбин разыскивал тебя, я точно знаю. Он и в редакцию пару раз звонил, меня спрашивал. Потом пропал. А потом я узнала, что две машины ушли на юг. И одна из них — «алдан». Что я могла еще подумать?..
— Бедная моя. — Я гладил Милену, а сам думал, каково было ей сидеть здесь, зная, что я уехал в самое пекло, под облако газа, не имея даже простого респиратора.
— Артур, я чуть с ума не сошла. Из рук все падало, работать не могла. Редактор отпустил меня домой, а там было еще хуже… Я успокоительных наглоталась, заснула даже…
— Все позади. Я здесь, живой и здоровый.
Она молчала, прижималась ко мне все сильнее, удерживая слезы из последних сил.
Видя, что девчонка опять на грани истерики, я поднял ее на руки и отнес на кровать. Уложил, лег рядом, обнял и стал осторожно гладить по спине, шее, голове, Шепча на ухо всякие глупости, лишь бы попасть в ритм движениям руки.
Постепенно она успокоилась, затихла. Обмякла. Задышала ровнее, ее руки обняли меня. Кожа стала горячей. Она сама стянула с себя тонкую футболку и нашла своими губами мои…
Последний день октября в Русинии отмечался как праздник чего-то там традиционного обрядового. Что-то из местных знаменательных дат. По этому поводу в городе и стране намечались торжества, но последние события заставили изменить привычный порядок дел.
И все равно как-то где-то праздник отмечали. И освещать в прессе его следовало в обычном порядке, то есть всесторонне.
Поэтому Милена утром и убежала ни свет ни заря. Я еще не встал с постели, а она уже приняла душ, привела себя в порядок, оделась, чмокнула меня в щеку и махнула рукой.
— Спи. Тебе надо восстановить силы.
— Разве я похож на немощного? — деланно удивился я. — Вроде повода так думать не давал, а?
Милена смутилась. Ночью я действительно не давал повода заподозрить себя в слабости.
— Все равно. Отдыхай.
Она опять поцеловала меня, увернулась от моих рук, погрозила пальцем.
— Хватит, хватит!
От вчерашней печали и отчаяния не осталось и следа. Она вновь была сама собой. Живой, задорной, полной энергии.
— Я позвоню.
— Это я позвоню. И заеду за тобой после обеда. Сходим в ресторан, отметим встречу и праздник.
— Посмотрим. Работы много.
— И смотреть нечего. Обойдется редактор без незаменимого сотрудника полдня. И не спорь.
Одарив меня лучезарной улыбкой, она убежала.
Едва хлопнула дверь, я вскочил, принял душ, оделся и тоже выбежал из квартиры. Время — восьмой час утра, следовало поспешить. Надо поработать с аппаратурой, просмотреть записи, сделать сводку новостей для парней. И попробовать выяснить дальнейшие намерения датлайцев. Вдруг они, ища своих, совершат какую-нибудь ошибку и вылезут из логова? Тогда все проблемы будут решены одним махом…
Радиокомплекс и сканер свое дело сделали. Отследили местонахождение датлайцев, определили рабочие частоты их радиостанций. Но… На этом успехи закончились. Датлайские разведчики, совершив, наверное, с десяток бесплодных попыток выйти на связь с руководством, сразу сменили частоты, коды и шифры. Как и предписывали инструкции. И теперь мы знали только старые частоты. И старые коды. Уже никому не нужные.
Уцелевшие разведчики, кроме частот и кодов, сменили местоположение. И действительно переехали в города. Как показали оба спутника, так и висевшие на орбитах планеты никем не замеченные, рядом с новым расположением разведчиков были либо армейские части, либо полицейские управления, либо крупное скопление людей.
Противник прятался всерьез.
Обобщив данные технической разведки, я перешел к обработке теле- и радионовостей. Среди многих других внимание привлекли два сообщения. О нападении на военную базу в Мексике. И о бое на юге Орду-улемского каганата.
«Мясорубка в Мексике!», «Уничтожение военного лагеря повстанцев!», «САС наносит удар!».
Кричащие заголовки статей, разноцветные буквы, красочные фотографии с места событий.
Основная версия произошедшего в Мексике — налет американских сил ВВС. С целью уничтожения тренировочного лагеря, складов боеприпасов, живой силы. Практически все СМИ обвиняли в произошедшем именно Америку. Фотографии, сделанные через два-три часа после налета, засвидетельствовали обломки зданий, трупы солдат, разрушенные вышки, искореженное оружие…
Правда, некоторые издания выражали сомнение в авторстве САС. Приводились цитаты из интервью армейских генералов, в которых они категорически отрицали причастность северного соседа в произошедшем. Однако все корреспонденты отмечали затаенную радость представителей командования вооруженных сил САС и нескрываемую симпатию к тем, кто совершил налет.
Итак, главная версия бойни в Мексике — нападение Америки. Месть за провокации на границе.
В отличие от этих событий ночной бой в степи Орду-улемского каганата привлек гораздо меньше внимания. Два-три скупых сообщения местных журналистов. И несколько фотографий залетного корреспондента одного из азиатских изданий. Его статья, сопровождаемая тремя фотографиями, выглядела скорее как сочинение начинающего репортера из «желтой» газетенки. Загадочное нападение на лагерь, чудовищные машины в небе, страшный грохот и огонь с неба… И даже свидетельства немногочисленных очевидцев выглядели неубедительно.
Кто-то налетел, пострелял, убил всех, спалил все и… исчез. На фоне сотен сообщений это выглядело бредом.
Конечно, этот бред пропустит любой, кроме тех, кто внимательно следит за всеми сообщениями из каганата. И кто точно знает, на кого ночью было совершено нападение. И кто погиб.
Датлайцы, несомненно, отслеживали перемещения друг друга. И пропажу обнаружили если и не сразу, то в крайнем случае через час-два.
Подготовив сводку и по данным СМИ, я отправил ее вместе с данными техразведки на компьютеры парней. Их свели в единую локальную сеть еще вчера.
Посмотрел на часы. Уже двенадцать дня! Как время летит! А еще дел полно. И куда провалились наши? Все еще на Годиане зависают, пленных допрашивают?
Немного поломав голову, я уже хотел было настроить установку и связаться с ними, как вдруг заработал инком.
— Артур, салют! Ты на месте?
— Да.
— Жди гостей. Через пять мнут.
— Принял. Врубаю технику.
— До встречи…
— … Они выложили все. Тайники, склады оружия, связи в различных ветвях власти и слоях общества. Интересы группы, степень освоения. Дислокации всех подгрупп, запасные и основные базы. План действий на все случаи. Места схронов установок…
— Сказали?
— Да. Мы уже готовим изъятие второй установки. Это на окраине одного городка в Центральной Америке. Где-то в горах…
— Собираемся?
— Соберемся. А ты сиди здесь. Без тебя сработаем.
— Но!
— Артур! — досадливо и как-то устало протянул Сергей. — Ну чего тебе-то скакать? Дел мало? Ты из-за стола только вылез, и сразу в бой! Да и не будет никакого боя. Тихо придем, тихо заберем, тихо уйдем. Там жителей-то человек сто. Половина — дети. Продолжай лучше сбор информации.
— А на хрена? Местные проблемы нас уже никак не касаются. Данные по районам нахождения датлайцев соберут спутники. Я только обобщение сделаю. Можно вообще закрыть базу в Мексике. И прыгать отсюда.
Серега слабо улыбнулся, посмотрел на Антона. Тот скалил зубы, разрывая упаковку чипсов.
— Идея правильная. Базу в Мексике после изъятия установки закроем. А здесь оставим. До конца работы. Все, давай сворачиваться. Мы летим, в смысле переходим в западное полушарие. Забираем установку, прыгаем на Годиан.
— Слушай, — перебил я его. — А что с пленниками? Убрали?
Сергей неопределенно пожал плечами. Опять глянул на Антона. Тот сунул нос в упаковку, весь поглощенный извлечением чипсов…
* * *
После трехчасового допроса, когда поток тем иссяк, а парни усвоили все нужное, к ним подошел Новистра. Вытирая лоб платком (было жарковато, несмотря на работающие кондиционеры), он взглянул на Сергея и Марка и каким-то неуверенным голосом спросил, что они намерены делать с датлайцами.
— А что такое, профессор? Хотите пустить их на опыты? — не очень удачно пошутил Толик. — Не вопрос, забирайте. Они свое отслужили.
— Я хотел узнать, как вы с ними хотите поступить, — пояснил Новистра. — Все же шесть человек… Опасности больше не представляют. Вреда принести не могут.
— У вас есть предложение? — спросил Марк.
— Есть. Не надо проливать больше крови, чем это необходимо.
— Вы гуманный человек, доктор. Это хорошее качество. Жаль, не каждый его оценит. Датлайцы, к примеру, попади вы им в руки, вряд ли бы вспомнили о гуманизме. И распотрошили бы вас на куски.
— То, что враг зверь, не дает мне права быть им тоже. Врагов уничтожают, пока они сопротивляются. А пленники уже бессильны. Ведь статус военнопленного никто не отменял.
Парни переглянулись. Эта дискуссия была не совсем вовремя. Они здорово устали за прошедшие часы, и головы были забиты совершенно иным. К тому же мнение парней относительно статуса пленных несколько отличалось от мнения Новистры. Но высказывать его сейчас не было никакого желания.
— Хорошо, профессор. Как бы вы поступили на нашем месте?
— Их можно отселить на какой-нибудь остров здесь, на Годиане. Обеспечить минимумом снаряжения и продовольствия для жизни. Или перебросить в какой-нибудь мир. Поближе к людям. Выбраться оттуда они не смогут. Проживут свою жизнь спокойно и тихо…
— Вторая идея мне нравится больше, — кивнул Сергей. — Потому что держать на Годиане даже под контролем шестерых боевиков я бы не хотел. Хорошо. Оставим решение этого вопроса до конца всей операции. Когда мы полностью заблокируем второй сектор, то подумаем, куда отправить пленников. Пока же их надо держать под охраной и в состоянии… скажем так, неполного функционирования. Не забывайте: эти парни — тертые калачи и опытные боевики.
— Благодарю, Сергей, — склонил голову профессор.
— Не за что, доктор. И не надо представлять нас какими-то зверьми. Мы тоже полагаем, что лишняя жестокость неприемлема.
— Извините! — поспешно ответил Новистра.
Эти земляне вызывали у него все больше удивления. Причем хорошего удивления. Они очень молоды (по его меркам), но в жизни повидали столько, что и на десять старцев хватит. Однако не ожесточились, не стали машинами для убийства. И рассуждали всегда здраво и очень мудро. Откуда у них это? Неужели сама жизнь научила?..
— А что ты хотел с ними сделать? — спросил Сергея Антон.
— Честно говоря, не думал. Не до того было. Но с Новистрой согласен — убивать не стоит.
— Но мы убирали других пленных.
— Тогда были единичные… экземпляры. Да и убирали мы их не здесь. Будем считать, что мы… стали более гуманными.
Толик посмотрел на Серегу и Антона, фыркнул. Потом вдруг сказал:
— Предлагаю не ломать головы, а возложить сие решение на Артура. Он лучше знает.
Друзья дружно посмотрели на него и… согласились. Пусть решает Артур.
— Добрые вы, — протянул я, выслушав Серегу. — Мало мне забот, вы еще и эту подкинули.
— Давай-давай! — оторвал нос от упаковки с чипсами Антон. — Тебе честь оказана и высокое доверие. Оправдывай. Ты становишься истиной в последней инстанции. Вот и выноси вердикты.
Антон ловко увернулся от запущенного в него комка смятой газеты, бросил в рот порцию чипсов и растянул губы улыбке.
— Ладно. С пленниками решим потом. Сунем их в какой-нибудь средневековый мир, пусть живут… Сколько смогут.
— Смогут они почти сто лет. И даже больше. А вот доживут ли…
— Это их проблема…
— Через два часа мы проводим изъятие установки. Потом сворачиваем базу в Мексике. И… сюда. У тебя какие планы?
— Если честно, план один. После обеда я свою девчонку хочу отвести в ресторан. Сегодня местный праздник. Отметим. Антон, одно слово — и в тебя полетит молоток!
— Молчу, молчу!! — Тот поспешно выставил руки перед собой. С великим трудом сохраняя серьезное выражение лица, торопливо добавил: — Я, наоборот, рад за тебя! Хоть кто-то образумит нашего супермена! Все, правда, видишь — серьезен как никогда!
Я положил молоток на стол и погрозил ему пальцем. В этот момент заржал Серега. Наверное, у меня был такой вид, что сдержать эмоций он не смог. Потом не выдержал Антон. Ну что с ними поделать! Гады, блин!
И я сам растянул губы в улыбке. Действительно, дожил!..
Они ушли на Годиан через десять минут. Еще раз обговорили порядок действий и связи. Определили время прибытия Харкима и Бутурмена с напарником для работы здесь, на временной базе. Мне надо их встретить и обсудить рабочие вопросы.
Парни обещали прибыть в Самак часов через пять-шесть. Тогда и будем решать, что делать дальше.
Простившись с ними, я включил компьютер и стал просеивать всю информацию по Русинии, каганату и Самаку. Пока мы здесь, надо быть в курсе всех событий.
Поставив компьютер на запись нужных данных, я позвонил Милене. Пора назначать время встречи…
