8
— … Они у поселка! — ожила радиостанция, когда мы уже были неподалеку от моста. — Через минуту начнем.
— Понял! — ответил я и остановил машину. — Выходим, парни.
Подъезжать вплотную к мосту я не стал, оставил джип в зарослях орешника, что рос метрах в тридцати от стыка грунтовой дороги с шоссе. На сухой и пыльной земле хорошо различались следы колес баггов.
Бойцы выпрыгивали из кузова, вытаскивали рюкзак и гранатометы.
— Кто умеет ставить мины?
— Я, — поднял руку совсем молодой долговязый парень с веснушчатым лицом и огненно-рыжими волосами. — На курсах учили.
— Видишь между мостом и асфальтом полоска грунта? Шириной метра три.
— Да.
— Ставь мину там. Замаскируй получше. И добавь пару шашек к ней.
— Понял.
Он кивнул своему напарнику, и они побежали к мосту.
— Пулеметчик. Твоя позиция вон в той низинке у кустов. С тобой идут двое. Ты и ты! Извините, ребята, по именам никого не знаю.
— Боец Кубелин, — откликнулся один из них, мой ровесник.
— Боец Ростовцев. — Этот старше лет на пятнадцать, с усталым, изможденным лицом.
— Отлично. Идете с пулеметчиком. Оборудуйте две позиции. И посмотрите, как вам будет удобнее отступать к орешнику. А ты… — повернулся я к последнему.
— Боец Далеков.
— Ага! Бери гранатометы, Далеков, и со мной.
Далекову было от силы восемнадцать. Еще щетина на щеках толком не росла, и с лица не сошла детская припухлость. Пацан совсем. Впрочем, это не помешало ему выжить в недавнем бою. Значит, что-то умеет. Хотя бы прятаться…
— Из этих игрушек стрелять доводилось? — кивнул я на РПГ.
— Один раз. На курсах.
На курсах! Пять — семь дней, а может, и меньше. Стрельба из карабина лежа, с колена, стоя, метание гранаты, один выстрел из РПГ, рытье окопоё, перебежки натри счета, отрывки из устава. И — в бой.
Естественный отбор в натуральном виде. Только планка слишком завышена — из сотни выживают от силы десять. Странная норма…
— Ничего, все получится. Бери три штуки — и за мной. У нас будет своя работа.
На минирование моста времени не было. Разведка вот-вот напорется на засаду в поселке и вызовет подкрепление. Как минимум половина вражеского отряда рванет на помощь. Это три-четыре танка и взвод пехоты. Могут и пушку отправить, чтобы била прямой наводкой.
Весь мой расчет строился на внезапном ударе, который остановит врага у моста. Мина подорвет один танк, мы, может быть, успеем подбить еще один. Обстреляем пехоту. После чего надо будет уходить. Иначе перещелкают с того берега.
На все про все от силы две минуты. Впрочем, это план, а как там выйдет, ведает только владелец машины времени.
Через три минуты Капителов вышел на связь.
— Мы их отогнали. Один багг подожгли, во втором убили кого-то. Они ушли. Могут вернуться к своим, так что смотри внимательнее.
— Понял. Встретим. Мы почти готовы.
— Успеха.
Вот и все. Сейчас начнется.
Минер с напарником уже бежали к нам. Я рассматривал полоску грунта в бинокль, пытаясь определить точное место минирования, но сделал это с трудом. Парень хорошо замаскировал мину.
— Внимание всем, — сказал я бойцам. — Сейчас они пойдут. План таков. Как только на мине подрывается танк, мы с Далековым стреляем по нему из гранатометов. Сразу после этого вы открываете огонь по машинам. Цельте в кузов, где люди. Каждый выпустит по магазину. Пулеметчик — пол-ленты. Потом меняйте позиции. Если танки пойдут достаточно плотно, мы попробуем подбить еще один. После чего сваливаем. Все ясно?
— А остальные? — спросил минер.
— Остальные — не наша забота. Перебить всех все равно не удастся. Мы остановим врага, закупорим мост, и все. Открытие огня — после наших выстрелов из гранатометов. Сигнал к отходу — два взрыва гранат. С одного места больше трех очередей не давать. Перемещения только на четвереньках, в рост не вставать. Из низины не вылезать. Следите друг за другом — чтобы вовремя заметить раненых. И без героизма. Весь бой, по моим расчетам, — две-три минуты. Еще. От поселка сюда могут пожаловать разведчики противника. Их уже пощипали. Поэтому следите за тылом. Вопросы? Нет? По местам!
Бойцы разбежались. А я еще раз окинул взглядом место будущего боя. Стрелки засели в низине метрах в семидесяти от моста. Низина — мелкий овраг, заросший по краям кустарником, — идет вдоль шоссе почти до развилки с грунтовкой.
Мы с Далековым будем чуть в стороне за холмиком. Оттуда до моста почти сто метров. Отличный обзор, есть место для маневра. Только со стороны поселка мы открыты, так что надо не забывать о баггах. А то еще выскочат нам в тыл.
В принципе для скоротечного боя неплохо. Если только все пойдет по плану…
О чем и как там докладывала вражеская разведка, не знаю, но появления противника мы ждали минут десять. За это время я успел заинструктировать Далекова до посинения, вдалбливая порядок действий.
— Встал на колено, прицелился, выстрелил, лег, отполз в сторону метров на семь. Пустой контейнер брось.
— Ясно.
— Целиться в стык башни и корпуса.
— Ясно.
— Смотреть, куда попал, — не надо.
— Ясно.
— Молодец.
Больше чем уверен, что и вскочить на ноги попробует, и варежку раззявит, глядя, как летит граната и куда. Ну да ладно, как-нибудь справится…
За тылами я поглядывал, но разведчиков на баггах так и не заметил. Видимо, они отошли от поселка и стали ждать основные силы. Для нас это лучший вариант.
Терпения у бойцов на десять минут не хватило. Я то и дело замечал мелькание голов в низине. Все хотели рассмотреть врага. А ведь настрого предупредил — сидеть как мыши до взрыва. Но тут ничего не поделать, любопытство берет верх.
Под конец времени ожидания я и сам начал прикидывать, что могло задержать противника. Пошли в обход через рощу? Долго. Заметили нас? Если бы так, наоборот, напали бы. Ждут приказа от начальства? Как вариант…
И только когда на вершине взгорка возник приземистый силуэт танка, я вздохнул с облегчением и позвал Далекова:
— Внимание! Враг!
А сам поднял бинокль, рассматривая чужую машину. При этом совершенно не вовремя и не к месту вспоминая некоторые особенности развития бронетехники в этом мире.
… Бронированные машины Русиния начала строить в середине двадцатых годов, уже после Первой мировой, внимательно изучив опыт других стран, прежде всего Франции и Англии.
Как и другие, Русиния прошла весь путь построения бронетанковых войск и перепробовала все технические решения при создании новых образцов.
К началу Второй мировой войны в танковом парке Русинии было три основных типа машин. Тяжелый двухбашенный Т-2А (напоминающий советский Т-35). Быстроходный крейсерский Т-4. И танк сопровождения пехоты Т-5, очень напоминающий польский 7ТР и советский Т-26. Еще была пулеметная танкетка — разведывательная машина РМ-6.
Эти машины ни в чем не уступали танкам других стран, а по кое-каким характеристикам даже превосходили их.
Война — лучшее средство для проверки боеспособности, функциональности техники и вооружения. Она быстро выявляет все недостатки и просчеты конструкции. Она же выбирает лидеров среди множества претендентов.
В ходе боевой эксплуатации стало очевидно: танк — это машина с одной башней, одной пушкой и двумя-тремя пулеметами. Окончательно определились оптимальные нормы бронирования, вооружения, маневренности.
Однако быстрая победа в данном случае имела и обратную сторону. Не позволила конструкторской мысли шагнуть резко вперед и перейти к созданию качественно новы образцов техники. Ведь старые машины выполнили свою задачу. А модернизация коснулась только некоторых узлов и механизмов. Глобальных изменений не было.
Трофейная техника тоже не могла навести на нужную мысль. Лучшая машина Рейха (Pz-4) фактически ничем н превосходила модернизированный Т-2АМЗ.
Кстати, такое положение дел было не только у Русинии, но и у других стран — участниц войны. САС и европейские страны вообще не спешили модернизировать свою технику.
Принципиально новый танк Т-6А появился только в середине пятидесятых годов.
Это был практически полный аналог советского Т-54. Кстати, и другие образцы танков имели много схожих технических решений с русскими (советскими) танками. Что, видимо, обусловлено общими историческими чертами развития.
До начала восьмидесятых годов Русиния участвовала в двух локальных конфликтах (Китайская кампания и конфликт с Турцией). Кроме того, проданные на экспорт танки участвовали в трех десятках конфликтов по всему миру.
Результаты боевой практики позволили не только модернизировать Т-6А, но и создать новые образцы техники. В начале шестидесятых годов появился Т-7 (аналог Т-55). В середине семидесятых — Т-8 (Т-62). К началу восьмидесятых был принят на вооружение Т-9 (промежуточное решение между Т-64 и Т-72).
В целом танкостроение в Русинии на пару шагов отставало от своего двойника в другом мире. Что было прямым следствием иного хода событий во Второй мировой войне и послевоенных десятилетий. К началу гражданской войны Т-9 успели поставить только в три танковые дивизии северо-западной группировки войск. Остальной парк танковых дивизий и полков был представлен Т-7 и Т-8.
Кстати, танки Русинии по совокупным характеристикам считались лучшими в мире.
Во время гражданской войны были уничтожены сотни и тысячи танков. Их подбивали и жгли в боях, бросали с поломками, с пустыми баками, взрывали при отступлениях. Танкостроительные заводы не работали. Запчастей, сменных узлов и агрегатов не производили. В результате танковый парк иссяк почти до нулевой отметки.
Крупные республики пытались наладить хотя бы минимальное производство машин, но из-за отсутствия металла, электроэнергии, специалистов, из-за недостатка комплектующих дело продвигалось медленно.
Немногочисленные склады и резервные хранилища тоже опустошили. Стоявшая в них старая техника давно использовалась на полях сражений и тоже выходила из строя.
В результате танков осталось очень мало. И их очень берегли. Впрочем, как и другую технику — самоходные установки, артиллерию, авиацию. Ведь не хватало всего.
В Югорской республике положение дел было таким же, как и у остальных. На начало войны танковый парк расположенных на этих территориях воинских частей и соединений состоял из Т-8 и из модернизированных Т-7.
Единственный завод, который смогли запустить, с середины девяностого года выдавал по 40 — 50 танков ежемесячно. Делали Т-8 и Т-7АМ. Еще несколько заводов и мастерских занимались ремонтом.
Соседи — Сибирская республика и Русия — могли похвастать приблизительно такими же успехами. Остальные — каганаты, анклавы — если и имели бронетехнику, то считанные единицы, в лучшем случае — десятки.
В условиях, когда большая часть военной техники была уничтожена, первые роли на полях сражений опять начал играть человек…
До взгорка было от силы метров семьсот, и я отчетливо видел танк и сидящего на нем человека с карабином в руках. Машина была знакомая. Т-7. Старая, с потемневшей от времени краской, с ржавыми бортами, завешенными ящиками с песком и инструментами.
Это был немодернизированный образец, без динамической защиты, без комплекса управления огнем, без дымовых мортирок и контейнера ПТУР. С башни снят крупнокалиберный пулемет. С непривычки машина выглядела голой. Но даже в таком виде она являла собой опасное оружие. Пушка сто миллиметров, пулемет, гусеницы.
За первым танком на расстоянии двадцати метров ехал, еще один такой же. А вот за ним шел Т-8. Более совершенный образец, основной танк армии Русинии еще десять лет назад. Впрочем, он и сейчас основной. За неимением новых.
За танками катил грузовик с открытым кузовом. В кузове я разглядел солдат, человек двадцать. Карабины, пулемет, подствольники.
— Это все? — прошептал подползший Далеков.
— А ты что ждал? Армию? С нас и этого хватит. Давай к себе и не вылезай раньше времени.
Парень шустро пополз обратно, а я вновь навел бинокль на дорогу. Действительно все или остальные подтянутся позже? Три танка. А бойцы говорили, что их семь. Может, с испугу перепутали. У страха, как известно, глаза велики…
Небольшая колонна шла на скорости приблизительно двадцать километров в час. Я подозревал, что медленная скорость — следствие плохого состояния ходовых частей танков. Возможно, они потому и до передовой никак не доедут. Нам это на руку.
* * *
Передний танк подъехал к мосту, сбросил скорость еще больше, покатил по бетонному покрытию, лязгая гусеницами. Второй затормозил у среза настила, ждал, пока проедет первый. Третий танк и грузовик тоже встали.
Руки сжали трубу гранатомета, пальцы уже подняли прицельную планку и высвободили кнопку пуска. Правая нога согнулась в колене, готовая принять вес тела при переходе в сидячее положение. Еще чуть-чуть.
Танк проехал мост, миновал полоску грунта и… выехал на асфальт шоссе. От неожиданности я едва не вскочил. Мысленно выругался и бросил взгляд на то место, где сидели бойцы. Минер, мать твою! Что ты там натворил?
Кто-то из бойцов не выдержал, полез смотреть. Я сморщился. Сейчас засекут, и все старания псу под хвост. Но вот чья-то рука рванула любопытного за куртку на спине, и тот слетел обратно.
Между тем первый танк проехал метров сорок и встал. Сидящий на башне солдат махнул рукой, и второй танк тронулся с места. Его место занял третий. Пехота из грузовика не вылезала, но смотрела вокруг внимательно. Стволы карабинов нацелены в разные стороны.
«Прикрывают переправу. Не лопухи», — мельком подумал я, лихорадочно размышляя, как быть. Пропускать всю колонну на этот берег нельзя, иначе можно даже не вылезать. Раздолбают в два счета. Значит, надо бить по танкам из гранатометов, когда второй тоже минует мост. Если повезет (если!), подобьем оба. Эх, минер, минер!..
Я повернул к лежащему в пятнадцати метрах правее Далекову лицо и негромко крикнул:
— По моей команде! Работаешь по первому танку! Понял?
— Д-да.
Выглядел молодой боец неважно. Бледный, с круглыми глазами. С вытянутым лицом. Но держался. Что лишний раз подтверждало старую истину — кто переживет первый бой, бояться не перестанет, но держать себя в узде сможет.
Вот и второй танк проскочил мост. Слетел с настила, покатил по грунтовке. Я уже приготовился выходить на колено и раскрыл рот для команды, когда на дороге взвился красно-желтый султан взрыва. А потом громко бабахнуло.
«Сработала! — возликовал я. — Все же сработала!»
И тут же крикнул:
— Бей!
Мы почти синхронно выскочили из укрытия, причем Далеков, как я и думал, встал на полусогнутые ноги.
Перед глазами развернулась живописная картина — второй танк стоит слегка боком по отношению к дороге. Левая гусеница слетела, одного катка нет. Машина чуть накренена влево.
Ударил дружный залп. И не успели гранаты пролететь и двадцати метров, оба рухнули обратно.
— Меняй позицию! — заорал я, подхватил карабин и два контейнера гранатометов и полуползком попер влево.
Далеков повторил мой маневр, но взял вправо.
Высунувшись из-за укрытия, я увидел результаты нашей стрельбы. Первый танк стоял неподвижно. Никаких следов возгорания или задымления. Правда, солдата на башне не видно. Второй танк слегка дымит со стороны кормы. В мотор, что ли, угодил? Здорово, если так. Впрочем, он по-любому выключен из боя. Экипаж приходит в себя после подрыва.
На том берегу реки все пришло в движение. Т-8 сдал вбок и назад, башня пошла вправо, ловя противника. Пехота посыпалась из грузовика. В этот момент открыла огонь основная засада.
Как и было условлено, бойцы после нашего залпа открыли стрельбу. Били по пехоте. Пять стволов поливали грузовик и падающие в траву фигурки.
Все это я наблюдал в течение трех секунд, потом вскинул гранатомет и вновь взял на прицел второй танк. Попал, не попал — надо добить.
Краем глаза отметил фигуру Далекова. На этот раз он встал на колено. Целился чуть дольше, чем надо, выстрелил и исчез. Моя граната ушла мигом раньше.
Мы опять сменили позиции. И вовремя сделали. Через пять-шесть секунд на обратной стороне холма раздался взрыв. Заработала пушка третьего танка. Нас засекли…
— Уходим вправо! — проорал я. — Живо.
Закинув за спину последний гранатомет и взяв в руки карабин, я пополз вперед, настиг Далекова, подтолкнул его в бок и буквально потащил дальше.
— За холм! Там не достанут.
Не стоит забывать о разведке противника. Они могли выскочить в любую секунду. И я косил взглядом вправо. Пока было тихо.
Мы ползли к новым позициям, по пути слыша, как по холму еще дважды ударила пушка. Потом так врезало по ушам, что я на миг потерял ориентацию.
Когда немного пришел в себя и высунул голову, увидел, что первый танк стал гораздо ниже. Башню снесло и отбросило метров на пятнадцать в сторону.
— Молоток! — проорал я бойцу. — Снес ему шапку!
Оглушенный Далеков мотнул головой и тоже посмотрел на дорогу.
— О-о-о!
Между тем бой разгорался. Противник понес значительные потери (один танк уничтожен, второй вот-вот вспыхнет — дым валит изо всех щелей), вперед идти некуда, мост закупорен.
Остается бить с места. И переправлять пехоту через реку под прикрытием огня танка. Вряд ли на той стороне необученные лохи. Они, конечно, успели приблизительно сосчитать нас и знали — против них работает небольшая группка. Так что ждать помощи не станут, пойдут вперед.
Я занял удобную позицию — впереди кочка, за спиной кустарник, на светлом фоне не отсвечиваю — и опять достал бинокль. Навел на низинку. Метрах в десяти от меня Далеков азартно бил из карабина по солдатам противника. Работал нормально, без спешки. И не забывал менять позиции после нескольких очередей.
А вот те, кто сидел в низинке, забыли об этом. Пулеметчик все стриг траву вокруг грузовика, и не думая уходить из-под кустарника. Еще двое бойцов увлеклись боем и выскочили далеко вперед. Их уже заметили, уцелевший танк вертел башней, а вражеский пулеметчик нащупывал позицию у кустарника.
Все. Хватит воевать! Дело сделано, надо уходить. Я достал две гранаты, повыдергивал кольца и поочередно кинул на другую сторону дороги. Бабахнуло. Не услышать этот сигнал невозможно. Но бойцы все стреляли.
Вражеский танк внезапно дернулся, пошел вперед, на мост. Башня плавно поехала вправо. На середине моста танк встал. Я вдруг отчетливо понял, что сейчас произойдет, и выдал сочную руладу.
Пулемет!!
Жахнуло. Пронзительный звук выстрела почти совпал с грохотом разрыва снаряда.
Столб огня, дыма и земли взвился на том самом месте, где недавно был пулемет.
— Сиди здесь! — рявкнул я Далекову. — Одиночными по пулеметчику. Пять выстрелов — смена позиции. Понял?!
Тот хлопал глазами, потом кивнул и пополз дальше. А я вскочил на ноги и бросился вокруг холма к низине.
Огонь наших бойцов сник. В общей какофонии пальбы редкие очереди одного карабина и не различить. Если бы я не видел мелькание сгорбленной фигуры на ближнем от холма краю низины, то и не знал бы, что там кто-то стреляет.
Противник усилил стрельбу. Солдаты на том берегу начали подползать ближе к реке. Еще несколько человек поползли к мосту. Хотели под прикрытием танка перейти на этот берег.
Скрываясь за складками местности, ныряя за каждую подходящую кочку, я бежал к низине. А потом полз по ее дну, царапая запястья рук о какие-то сучки, камешки.
Выглянул из-за ската, увидел трех солдат противника, что уже почти доползли до края моста. До них метров восемьдесят. Я поставил переводчик огня на одиночный режим, насколько возможно успокоил дыхание и подвел мушку под малозаметные фигуры. «Ш» встало точно на ближней. Палец сам вдавил спусковой крючок. Один выстрел, второй, третий. Перенос огня на другую фигуру и новая порция. И еще одна.
В первого я точно попал. Видел, как дернулась голова вражеского солдата. Второго вроде тоже снял. А вот третий ускользнул. Или нет?..
Не тратя время на уточнение результатов, сдал назад и резво пополз дальше. За спиной уже плясали фонтанчики земли и мелкого гравия. Глазастые гады, засекли!
Я прополз еще метров десять и нос к носу столкнулся с Кубелиным. Тот полз навстречу, волоча за собой бездыханное тело пулеметчика. За тем на траве оставался широкий красный след. Лицо белое, глаза закрыты.
— Куда?
Кубелин поднял на меня глаза, потратил мгновение на опознавание и хрипло выдохнул:
— Убило!
— Вижу. Кто живой там есть?
Он помотал головой, не поймешь — или нет, или не знает. Я проверил пульс пулеметчика, перевернул тело на живот и увидел огромную зияющую рану в спине. Часть позвоночника вырвана, кишечник наполовину выпал, легкие разорваны…
Ведь говорил — меняйте позиции!!
— Оставь здесь! И давай за мной.
Кубелин хотел что-то сказать, но я не стал тратить время на объяснения. Пополз дальше. Позади метрах в тридцати, у края низины, рванул снаряд.
Это слишком близко. И хотя взрывная волна ушла в сторону, звук взрыва должен был ударить по голове не хуже кувалды. Должен. Но я ничего не почувствовал. Даже взрывная волна, пусть и ослабленная, не тронула меня. Вокруг тела словно образовался защитный кокон. Он спас и от волны, и от грохота.
Я так и полз вперед и только возле кустарника оглянулся. Кубелин сидел на дне низинки, сильно наклонив корпус и обхватив руками голову. Его шатало из стороны в сторону. Рот раскрыт в крике. Сквозь пальцы течет кровь.
Потом. С ним потом.
Еще десять метров. Воронка от взрыва, погнутый ствол пулемета, ранец без лямок, присыпанная землей патронная коробка, кровь…
Чуть дальше — спина бойца. Он лежит на краю ската и лупит короткими по мосту. Еще дальше — другой боец. Тащит тело товарища. Кажется, тоже мертвого.
Боец поднял голову, и я узнал минера. Жив-таки…
Я подполз к стрелявшему бойцу, толкнул его в ногу. Когда тот повернул голову, крикнул:
— Уходим! Быстро!
Это напоминало тараканьи бега — ползком, на четвереньках, в узком коридоре. Под грохот выстрелов и редкие разрывы снарядов. Спотыкаясь о собственное оружие, о сучки и корни, о тела убитых.
Кубелин, немного пришедший в себя, тащил пулеметчика. Минер — своего напарника. Ростовцев, которого я в суматохе боя и не узнал сперва, помогал минеру.
Я полз сзади, изредка высовываясь из низинки и давая короткую очередь по мосту. Через него все норовили пробраться солдаты каганата.
Здорово помогал Далеков. Он работал из-за холма, бил одиночными, как и было сказано. И не забывал менять позицию. Его до сих пор не могли заткнуть.
Между тем вражеский танк подошел вплотную к подбитому Т-7 и попробовал столкнуть его в сторону. Ничего не выходило. Ревел мотор, гусеницы скоблили асфальт, вырывая куски, но подбитая машина встала как вкопанная. Тут тупик. Брать подбитую технику на буксир не имело смысла — еще тащить через мост, это долго. А вперед нельзя — сразу два танка загораживают проход. Удачно вышло. Не будь этого, нас бы давно уничтожили.
Когда до конца низины оставалось совсем немного, Ростовцев вдруг отпустил руку убитого, которого тащил на пару с минером, шустро залез по склону и выдал длинную очередь из карабина. Потом чуть отполз и отработал еще раз. Мы тем временем немного проползли вперед, и я уже хотел было крикнуть Ростовцеву, чтобы он поспешил, но в этот момент у края низины рванул снаряд.
Яркая вспышка ударила по глазам, я едва успел сощурить их и закрыть лицо руками. И опять ударная волна пощадила меня. А осколки в низину не залетели. Минер и Кубелин упали прямо на убитых.
Все досталось Ростовцеву. Его тело швырнуло в сторону, сломало и сбросило вниз. Безвольной куклой он рухнул нам под ноги. От головы уцелела половина, грудная клетка вмята внутрь, левой руки нет, левая нога изогнута под немыслимым углом. Кровь хлещет как минимум из трех мест.
— Заче-ем?
Кубелин вскочил на ноги, бросился к Ростовцеву. Я успел схватить его за руку, рванул назад.
— Стоять! Бери напарника и тащи к холму! Живо!!
Криками, матом, тычками я заставил Кубелина и минера взять «свои» трупы и тащить дальше. Отпустив их немного, я снял с ремня последний гранатомет, поднялся наверх, взглядом отыскал танк, вскинул контейнер и выстрелил. Скорее навскидку, чем прицельно.
И все же попал. В правую гусеницу. Полыхнула вспышка, полетели звенья траков, осколки. Танк дернулся, отпрыгнул назад, чуть развернув корпус. Был бы у меня еще один гранатомет, я бы добил машину. Но…
Спрыгнув вниз, подхватил изломанное тело Ростовцева и буквально побежал вдоль низины. Сверху запели пули.
Поздно, господа!..
Надрываясь, тратя последние силы, минер и Кубелин дотащили тела до джипа. Чуть позже туда подошел и я. Спустя минуту подбежал Далеков, зажимая левую руку правой. Из-под пальцев текла кровь.
— Что? — крикнул я, потом махнул рукой. — Потом. В машину! Тела — в кузов. Кубелин — вперед!
За спиной все стреляли. Скоро противник поймет, что его никто не сдерживает, и хлынет через мост. Надо сваливать…
Джип взревел и прыгнул с места вперед. Я сразу вдавил педаль газа почти до упора. Глянул на Кубелина. Тот морщился, мотал головой, но исправно держал карабин в руках.
Мы проскочили почти половину пути, когда из-за крайних деревьев сада выскочили два багга и рванули наперерез. Пропавшая разведка каганата! Вот где они сидели!..
Минер перевязывал Далекову руку, и оба не смотрели по сторонам. А я был занят рулем, карабин вставлен в подставку. Никто из нас ничего сделать не мог. Положение спас Кубелин. Он вскинул «типков» и закатил длинную очередь, толком не целя никуда.
И никуда не попал. Но изрядно напугал противника. Один багг резко свернул в сторону, второй попробовал повторить маневр, но не устоял и полетел кувырком.
Через секунду к Кубелину присоединился минер. Потом Далеков и я. Несколько стволов изрыгали огонь, десятки пуль пронзали воздух, но последний багг все же ушел.
— Кто может водить? — крикнул я, быстро меняя магазин в «типкове».
— Я смогу, — по-школьному поднял руку минер.
— Тогда живо к баггу.
* * *
Водитель багга был жив, но без сознания. Впрочем, он тут же перешел в разряд мертвых, схлопотав очередь в грудь. Мы вытащили тело, взяли магазины и гранаты, отбросили в сторону карабин с погнутым стволом. Перевернули машину, благо она была легкая. Я сел за руль, попробовал завести. Мотор немного почихал, но заработал.
— Есть. Кубелин! Давай сюда!
Боец подбежал, на ходу застегивая куртку здоровой рукой.
— Поедете вместе. Один рулит, второй смотрит по сторонам. Противника здесь вроде больше нет. Но на всякий случай посматривайте. Мы за вами. Да! И не забудьте пропустить меня вперед, когда подъедем к поселку. А то еще вас постреляют свои.
Оба бойца дружно кивнули и полезли в багг. А я побежал к джипу. Надо как можно быстрее доехать до поселка. Кто знает, что решит противник после боя у моста? Вдруг захочет поквитаться?..
Во время боя не до размышлений и анализа. А после него не сразу растолкаешь мозги и переведешь в другой режим работы. Словом, анализировать и сопоставлять некогда. Я и не пробовал, других дел хватало. Но когда мы уже подъезжали, мысли сами собой свернули на бой и на некоторые нестыковки. Как это обычно бывает, голова занята одним, тело — другим. Я рулил, смотрел по сторонам, а мысли текли своим чередом…
Почему к противнику не пришла помощь? Ведь в тылу оставалась половина отряда. Дли те пошли в обход? Но тогда давно бы были у Доручи. А может, ушли в другую сторону?
В этом случае нам повезло. И еще повезло, что противник никак не ожидал встретить засаду у моста. Пер напролом. Из-за внезапности не успел сориентироваться и перестроить ряды. Два танка сгорели исключительно из-за замешательства экипажей и пехоты.
Видимо, такие потери в начале боя противника испугали, вот пехота и не проявляла большой активности. Думали, что нас больше.
В общем, задачу выполнили, хотя в строю осталось всего трое. И те раненные. Я не в счет.
Кстати, мутация зашла слишком далеко. Что это за защитное поле вокруг меня? Аура стала плотной или что-то другое? Приятно, конечно, но почему она не защищает о мелких ранений — царапин, ссадин, синяков?
Может, защита включается только тогда, когда мне грозит серьезная опасность? Ну к черту, лучше не думать и не ждать, что кто-то защитит. А то всякая осторожность уйдет…
Едущий впереди багг сбавил скорость и свернул на обочину, пропуская меня вперед. Уже были видны коробки домов и верхушки деревьев сада. Мы подъезжали к Доруче…
— … Боя-то серьезного не было. Мы немного постреляли, они постреляли. Один багг свалили.
— А бойца потеряли-то как?
— Шальная пуля. Точно в голову.
— Да. Много у тебя людей осталось!..
— Знаю. А что делать? Приказ есть приказ!
Капителов пожал плечами и невольно охнул. Раненая рука напомнила о себе. Пересиливая боль, добавил:
— Надо выполнять.
Пока мы воевали у моста, Капителов дважды выходил на связь со штабом. Сначала доложил об обнаружении противника, потом о результатах боя. Перед нашим приездом уже штаб вызвал Капителова. И приказал поселка не покидать, ждать подкрепления, которое вроде бы должно подойти через сутки. Раненых велели вывезти на моей машине (уже знали, ловкачи).
— Если я заберу всех раненых, в поселке останутся двое, — угрюмо сказал я, выслушав Капителова. — Далеков и минер ваш…
— Николай Трошев.
— Да. Тебя тоже надо везти.
— Нет. Я остаюсь. Трошев, Далеков и Кубелин тоже. Заберешь двоих и Бориса.
Борис тем временем помогал бойцам сносить убитых к дому. Руки в крови, футболка и брюки — тоже. Узнав, что скоро уезжаем, молча кивнул. Сил на эмоции не хватало.
Обоих раненых я усадил в кузов, предварительно проверив качество повязок. Кивнул на соседнее сиденье и сказал Борису:
— Сидай.
— Как поедешь-то? — спросил Капителов. — Дороги перекрыты. Эти гады все атакуют, насколько я понял из разговора.
— Ничего, проскочим.
— Осторожнее.
Я завел мотор, посмотрел на счетчик уровня бензина. Перед тем, как тронуть машину с места, повернулся к Капителову и посоветовал:
— Вот что, Федор. Приказ, конечно, есть приказ. Но ты бы лучше собрал своих людей, усадил бы их в багги и свалил бы в рощу. За поселком можно и оттуда присматривать. Если противник нагрянет — вас не застанет. А останетесь — можете влипнуть.
Капителов задумчиво наморщил лоб и недовольно хмыкнул. Идти против приказа он не мог. А против здравого смысла не хотел. Дилемма.
— Черт его знает, что делать…
— Главное — выжить. Чтобы выполнить приказ. Этого от тебя и штаб требует. А как ты это сделаешь — решать самому.
— Ладно, подумаю…
Он смотрел нам вслед до тех пор, пока джип не скрылся за деревьями. В зеркале заднего вида я видел озадаченное и мрачное выражение его лица.
Подходящее место я нашел в четырех километрах от поселка. Небольшая посадка, окруженная высоким кустарником, всего в двадцати метрах от дороги, за пологим скатом обочины. Там и небольшой ручеек течет. Теперь надо найти причину, чтобы заехать туда.
Я покосился на Бориса. Тот сидел напряженно, держа карабин в руках и внимательно глядя по сторонам. Был готов к встрече с противником. И раненые в кузове тоже зыркали глазами. Всем на нервы давило ожидание.
— Черт! — негромко сказал я, делая вид, что вглядываюсь в дорогу. — Что за хрень?
— Где? — немедленно отреагировал Борис. — Что там?
— Да нет… Показалось.
Я притормозил машину, привстал, сел обратно.
— Да что? — не выдержал один из раненых. — Каганат, что ли?
— Что-то мелькнуло. Но там деревья. Ветки шелохнулись.
— Да?
С минуту они добросовестно пялились на дорогу, но ничего не увидели. Зато увидел я. Увидел, что можно переходить к делу. Решительно свернул к посадке, осторожно объехал колдобину. На вопросительные взгляды бойцов не реагировал. И только когда машина встала за деревьями, сказал:
— Вот что, парни. Дорога сложная. Еще неизвестно, как впереди. Не исключен прорыв. Надо подкрепить силы.
— Как? — спросил раненый боец.
— Просто.
Я достал аптечку, вытащил тюбик одноразового шприца.
— Это тонизатор. Вроде сиднокарба или феномина. Не слышали? Ладно. Эта штука посильнее, но имеет побочный эффект — после срока действия спать тянет ужасно.
Боец посмотрел на своего товарища, пожал плечами:
— Давай, раз поможет. А то меня, честно говоря, слегка трясет.
Борис отнесся к предложению более скептически, спросил, что за препарат.
— Не знаю, я не медик. Рекомендовали как надежный, один раз сам пользовался. Будешь?
На случай его упрямства у меня был другой вариант действий. Но я не хотел доводить до этого. К счастью, видя, что бойцам после укола полегчало почти сразу, Борис послушно стянул куртку и подставил плечо.
«Минута, — засек я время. — Через минуту они отрубятся. И придут в себя после дозы антидота. Что мне и надо…»
Бойцы действительно сникли в кузове через минуту. Борис держался дольше. Не был так ослаблен, да и нервы напряжены сильнее.
Чувствуя, что подступает сонливость, он удивленно покрутил головой, глянул на меня, попробовал повернуться назад и… обмяк. Едва не сполз с сиденья.
Проверив состояние всей троицы, я вытащил установку, активировал ее, подождал, пока заработает «контур», и направил на него джип. Аборигенам Земли-4 предстоял первый в жизни прыжок сквозь пространство. Жаль, они не оценят процесс. Если только во сне увидят…
