Глава 8. Грэт, король вампиров леса

Ее сознание было полно новыми впечатлениями. Примерно к трем часам дня по людскому счету к Тантре в комнату зашла Малия с двумя малышами.

– Ты не против, если мы посидим у тебя? – спросила Малия.

– Конечно, нет, – обрадовалась Тантра, радуясь избавлению от одиночества и от неприятных мыслей, вызванных им.

Малия села на стул. Ее сыновья расползлись по комнате Тантры, иногда для собственного развлечения превращаясь в волчат. Пока что Мирт и Дис делали это бессознательно.

– Скажи, отчего вдруг вервольфы и вампиры решили объединиться? – спросила Тантра, зажигая свечи, потому что в царстве вечной ночи было чуть темней, чем необходимо человеческому глазу.

– Мы стали дружить с Грэтом после того, как он спас моего сына Мирта, а Гектор в свою очередь отклонил копье Инквизиции от Грэта. Мысль объединить силы пришла потом, вервольфы и вампиры леса ее поддержали. Потом уж решили объединиться и с замком. Изгнали этого самого Вирта и поставили на трон его сына. Вот, в общем, и вся история Нечистого собрания. Или Союза, кому как нравится говорить. – Малия пожала плечами.

– Я бы с удовольствием прогулялась по территории замка, ведь я еще ни разу не видела его снаружи.

– Давай примерно через час, – согласилась Малия.

Некоторое время девушки молчали, потом Малия усмехнулась и достала бутыль вина.

Все так же молча она разлила его по бокалам, они, не говоря ни слова, чокнулись и выпили. За несколькими такими безмолвными тостами закончилась бутылка.

И тут раздался сдержанный стук. Тантра, не ожидавшая этого, чуть не упала со стула. Малия же быстро встала и, чуть шатаясь, открыла дверь.

Тантра вытянула шею, стремясь разглядеть того, кто стоял за дверью. Это был Грэт, но тогда еще его имени она, разумеется, не знала.

– О, наконец-то ты зашел. – Голос Малии отчего-то (наверное, от вина) звенел насмешкой.

– Развлекаетесь, дамы? – в тон ей ответил Грэт. – Могу ли я пройти?

– Это не ко мне, а к хозяйке сей комнаты.

Грэт нашел взглядом Тантру и сразу же отвел глаза.

– Проходи, – сказала девушка, с интересом разглядывая вампира. С точки зрения людской красоты был он, пожалуй, не слишком привлекателен. Кожа Грэта была сера, и волосы цвета пепла. Серыми были и глаза за пеленою красноты. Казаться бы вампиру жутким, если б не вечная усмешка в его взгляде.

– Позволь тебе представить. Мой друг Грэт, король вампиров леса.

– Правильней будет – главарь шайки, – пробормотал он.

– А это волевая ведьма Тантра, оплот наш и надежда. – В голосе Малии слышалась нескрываемая ирония, но Тантра не могла обидеться на девушку. В глубине души ей было приятно, что весь замок надеется на ее магию.

– Весьма приятно. – Грэт рассеянно поцеловал Тантре руку. Девушка смущенно усмехнулась, ей отчего-то стало стыдно за свою мозолистую крепкую ладонь. Губы вампира были холодны как лед. От них рука точно онемела.

– Грэт, наша новая подруга желала бы осмотреть замок. А я совсем не против свалить приятную обязанность проводника на тебя, – промурлыкала Малия.

– Если долго блуждать по окрестностям замка, понадобится немало времени, пока обойдешь их все, – заметил Грэт, – но, поселившись здесь, я полюбил эти места на всю жизнь.

– Ну, это значит навсегда, – усмехнулась Тантра.

Грэт тоже улыбнулся.

– Здесь мне по крайней мере не угрожает губительный свет дневной звезды, – заметил вампир и шепотом прибавил: – Зато свет другой звезды грозится спалить.

Тантра не расслышала, оттого и не поняла усмешку на устах Малии. Царица с достоинством склонила голову, нашарила своих детей и ушла вместе с ними.

– Так, значит, ты хочешь пройтись по окрестностям замка?

– Да, не мешало бы. Я еще ни разу не видела вашу твердыню снаружи. Должно быть, она хороша.

– Нет в нашем языке слов, чтоб описать этот замок. Быть может, простому человеку показалась бы странной, темной и неприветливой его громада, но нечисть чувствует сердцем. Ты поймешь. Замок не красив, но… увидишь, – твердо сказал Грэт. – Я зайду за тобой через десять минут, когда ты переоденешься… на улице холодно.

Тантра нашла под кроватью зимние сапожки, а в шкафу – меховую накидку. Меньше чем за минуту она оделась и вышла, а Грэт в это время уже стоял под дверью.

– Быстро что-то, – хмыкнул Грэт.

– Да и ты тоже быстро зашел, – парировала Тантра. Накидка на ней была невесомой, но дивно теплой.

Грэт взял ее под руку, и они довольно быстро пошли по коридорам. Каждому встречному Грэт кивал и шепотом называл Тантре его имя. Вскоре девушка уже запуталась меж вервольфьими и вампирскими именами. Последние были в основном устаревшими, но оно и понятно – во всем замке лишь Маро был моложе двух веков.

– А вампиры не боятся, что со временем их станет слишком много? Ведь, как я поняла, вы людей держите в подвалах и пьете у них кровь, но люди ведь смертны.

Грэт рассмеялся.

– Нет, моя светлая госпожа, к чему бояться? Обычно позволяют превратить человека в вампира, только если какой-либо вампир до этого погиб. Теперь, боюсь, почти то же самое будет с вервольфами. Если раньше инквизиторы не давали племени Гектора размножаться, то теперь… Хотя, наверное, контролировать их размножение будем еще не скоро. Многие ведь, наверное, погибнут в битвах с людьми.

Тантре стало малость страшно при мысли, что вот будут битвы, и, может, очень скоро, но потом она успокоила себя.

Узкий коридор вывел их в зал. Тантра, раньше не видевшая этого места, задохнулась от восхищения. Магией Графа все здесь было оформлено, пожалуй, не хуже Белого Катарианского дворца. Все сверкало золотом, платиной и шелками.

Мраморная лестница, ведущая вниз, была широка. Ноги девушки ступали по тончайшему шелковому ковру, вышитому золотом.

– Граф – мастер магии, – отдала должное старому вампиру девушка.

– К счастью, дешевые украшения – не единственная сторона его дарования. – На Грэта зал, кажется, не произвел впечатления.

А Тантра, задрав голову, глянула в потолок. Он был как огромная карта Катарии. С бьющимся сердцем девушка нашла крошечный Ильгот, а там, в стороне, средь лесов замер такой далекий теперь Мильгот…

Голубой Ниас разделял беломраморный потолок на две части. Вскоре шея Тантры затекла, да к тому же лестница наконец закончилась, и парадные двери вывели их прочь из замка.

Ночной холод и свежесть царили здесь извечно. Тантра глядела на замершие в снегу деревья, кусты. Дремлет зимняя ночь, и протоптанная дорожка, петляя, теряется где-то вдали.

Тантра хотела обернуться, глянуть на замок, но Грэт не позволил ей этого, схватил за руку и повел дальше.

– Он будет казаться лучше, если глядеть на него, отойдя в сторону, – пояснил вампир. Он шел впереди и тянул за собой девушку. Тантра едва поспевала за ним, увязая в глубоком снегу.

Вампир, продолжая идти, улыбнулся, и странно стало на сердце у Тантры, настолько чудно красивыми казались ей его сверкающие красные глаза, и улыбка, и клыки, и лицо. Тантре показалось, что на холодную льдинку внутри нее упала капля расплавленного металла.

– Ну вот, теперь ты можешь оборачиваться и посмотреть. – Грэт наконец остановился.

Тантра повернулась. И замерла, завороженная видом вампирского оплота, вампирской крепости и вампирского дома.

Замок был настолько высок, что с Главной башни его люди казались не более муравьев, возящихся в муравейнике. Башен было семь, каждая своего размера и высоты, и шпиль высочайшей, казалось, разрывал тонкий черный шелк звездного неба. А основное здание замерло меж ними; бесчисленные окна его светились, и лепнина, покрывающая стены, была достойна лучших мастеров Катарии. Весь замок в пронзительном свете вечно полной здесь луны, парк, голые деревья, залитые этим светом, – все казалось Тантре таинственным и прекрасным. В Сетакор она навеки влюбилась, впервые в жизни испытав это чувство. Странные ощущения охватили девушку, и не один лишь замок был им причиной. Казалось ей, будто что-то светлое и радостное поселилось в ее душе, что-то, заставляющее сердце подпрыгивать до самого горла и сжимающее его в смертельно-сладостном порыве.

Грэт глядел на нее и усмехался.

– То же самое я испытал, когда увидел этот замок впервые. Быть может, ты хочешь посмотреть на аллею статуй?

Тантра не могла сказать ни «да», ни «нет», ибо горло ее сжималось, она лишь кивнула и позволила ледяной руке вампира взять ее теплую ладонь и повести куда-то в глубь парка.

Они обошли замок, и Тантра увидела, что вдоль дорожки стоят мраморные статуи. То были женщины и мужчины. Все они были вампирами.

Дорожка вела меж залитых луною статуй к одной, крупней остальных.

Это был высокий стройный вампир в плаще. Кольчуга его, ножны и меч в опущенной руке говорили о том, что он был воином. Лицо вампира было не молодо и не старо, черты прямые, а глаза холодней, чем снег на вершинах Тиэльских гор. То был Первоначальный.

У ног статуи виднелась каменная плита.

– Отец под ней, – сказал Грэт почтительно.

Тантра обратила внимания на фонтан, бьющий неподалеку.

«Должно быть, это кровь», – равнодушно подумала она, привыкшая уже к вампирскому быту.

Но Грэт разрушил ее предположение. Он спокойно прошел к фонтану, взял невесть откуда два бокала и до краев наполнил их красным вином.

Один из бокалов вампир вручил Тантре, другой же оставил себе. Как-то странно, демонически блеснули глаза вампира в свете луны, заклятой здесь навечно быть полной.

– Ну, пей, – нетерпеливо сказал Грэт, когда его собственный бокал был уже полупуст.

Такого странного вина Тантра не пробовала никогда в жизни. Оно было на вкус обычным, разве что очень терпким, но странные чувства оно пробуждало в душе, точно такие же, как этот Черный замок в звездном небе, такой же пронзительно, до боли красивый.

И спутник ее показался Тантре таким же. Грэт остался тем самым, но нечто новое появилось в его облике, что-то, делающее его лицо в тысячу раз красивей, чем оно было. Может, лунный свет, вырисовывающий контуры вампира дивной серебряной кистью, а может, нечто такое случилось в душе Тантры, что она, не имея сил больше стоять, устало опустилась на неизвестно откуда возникшую сзади скамейку. Странное, неведомое ранее чувство разрывало ее душу на куски, одновременно прикладывая лед к горящей ране, остужая ее… И дрожь прокатывала по телу от осознания, что Грэт стоит рядом, смотрит на нее… Лед опустился на ее плечи…

Тантра подняла голову и увидела, что не лед вовсе на ее плечах, но Грэт протянул руку и поправил сбившуюся прядь, нечаянно коснувшись ее кожи.

– Я бы никогда не хотела покидать замок, – сказала Тантра.

– Да, но боюсь, скоро придется, – с сожалением сказал Грэт.

– Как? – нахмурилась Тантра.

– Тебе придется принять участие в войне, ибо лишь тебе будут подчиняться восставшие из могил мертвецы. Значит, ты будешь вместе с их армией. Конечно, прямо в битву тебя никто не пошлет, – поспешно добавил Грэт.

– Мне все равно, – безразлично сказала Тантра, но вдруг мысль пришла к ней в голову, и она оживилась. – Я давно хотела спросить… как же Гектор смог найти меня?

– Храм каждого города делает записи об умерших и рожденных в самом городе и окрестных деревнях. А потом копии этих записей отправляются в Катарианс, а в местном храме есть такая рутинная должность – переписывать в особую книгу и сортировать людей по году рождения. Гектор говорил, там тысячи таких книг. Умирает кто – его тут же оттуда вычеркивают. Нудная, должно быть, работа.

– А Гектор рассказывал… ну, о другой Тантре, которая родилась тоже пятого августа и тоже две тысячи седьмого года. Она, по идее, должна быть вычеркнута…

– Да, он рассказывал о Тантре Лиос, которая восемь лет назад пропала без вести. Она жила в Ильготе.

– А Гектор отправлялся в Ильгот? – взволнованно спросила побледневшая Тантра.

– Да. Там ему сказали, что дом Лиосов сгорел, а девочка пропала.

Тантра обхватила руками голову и застыла в такой нелепой позе.

– Значит, вот оно что… – прошептала она, – значит, из Ильгота я родом… Но это уже не имеет значения… Буду хоть знать, это уже неплохо…

Прошло несколько минут, и тоска, охватившая Тантру, снова постепенно утихла, уступив место чистому восторгу и печали, но печаль эта была не грустна, а возвышенна.

И тогда Тантра перевела взгляд на Грэта, и его угловатое серое лицо показалось ей самым прекрасным, что есть на этом свете. Сердце ее наполнилось теплом.

Судя по глазам, вампир думал точно так же, вглядываясь в черты Тантры.

Тотчас прохладная рука легла на шею Тантры, другая тихо проскользнула, обхватив за талию, и девушка вдруг поняла, что на руках вампира стремглав несется в небеса.

Тантра лишь вздрогнула, ощущая себя в воздухе, но не было ей страшно, потому что руки Грэта держали ее трепетно и крепко.

Ветер разметал его волосы и шевелил их, но Тантра лишь прикрыла глаза и прижалась щекой к груди вампира, надеясь, быть может, расслышать стук сердца. Конечно, то было иллюзией, ибо мертвые сердца не бьются, но ухо Тантры уловило слабый бой.

Они висели в воздухе, и Тантра глядела на расстилающийся внизу парк…

– Ты не находишь в нем загадки? – шепотом спросил Грэт, указывая на лежащие внизу мрачные верхушки.

– Нахожу. И в нем, и в статуях, и в Сетакоре… и в тебе.

– Во мне нет загадки, – усмехнулся Грэт, – я всего лишь вампир. Как холодная смерть.

Никогда еще в жизни Тантре не было лучше, чем сейчас. Ее сердце билось в сияющей радости, такой же чистой и ясной, как вечная луна над Сетакором.

– Если б ты был смертью, то быть мертвой было бы для меня непостижимым счастьем…

Хрустальный бокал, тихо звякнув, упал на могильный камень, и темное вино расплескалось, заполняя собой рунические печати.

Потянулись дни – настолько быстрые, что Тантра не успевала следить за ними. Она лишь изредка высовывала нос из комнаты Грэта, в своей же почти не жила. То время было заполнено теми двумя чувствами из тех, что более всего ценила Тантра в своей жизни: любовью и покоем.

Пройдут сотни, тысячи лет, и забытая сказка превратится в миф, но на всех фресках, изображающих легендарную Проклятую ведьму, рядом с девушкой с развевающимися черными волосами всегда будут изображать пепельноволосого вампира.

А пока они жили в замке и наслаждались самым счастливым своим временем, но самая неумолимая и загадочная вещь – это его ход. Настоящее – это миг между памятью и грядущим. Не успеешь оглянуться – вот бывшее вчера настоящим превратилось в память, а то, что когда-то приносило радость, сейчас же вызывает лишь досаду. Но странная, вызванная магией замка любовь была крепка, оттого и стали они героями тысяч легенд и песен, и не о битвах и воинах были те песни.

Но все чаще Тантра вздыхала, думая, что до двадцатого остается все меньше. День этот казался ей неким переходом между тихой спокойной жизнью, прогулками вместе с Грэтом и чем-то темным, пугающим. Сначала мысль об управлении толпой оживших мертвецов внушала ей отвращение и ужас, а потом… Тантра все чаще задумывалась о возможностях, которые подарит ей такое управление. Все меньше оставалось в ее душе от тихой деревенской девчонки и все больше – от Темной королевы, прозвища, которое дадут ей впоследствии, жуткой, загадочной, и, что греха таить, Тантре новый облик нравился куда больше.

Но вот настал этот день, двадцатое декабря две тысячи двадцать четвертого года, день Второго совета… но отчего день, если за окнами вечная ночь?