Глава 19

Наткет подвез Рэнди до маяка, но сам заезжать не стал – на всякий случай, чтобы Гаспар не заметил. Астроном ему не доверяет. Рэнди, может, удастся что-нибудь выведать, но в присутствии Наткета тот захлопнется, как устрица. И тогда не помогут никакие маневры. Наткет не сомневался: в случае чего, Гаспар будет молчать и под пытками. Кем он себя считает? Резидентом марсианских повстанцев? Лучше смерть, чем предательство товарищей? В любом случае, рисковать не стоило.

У Наткета хватало и других дел. Нужно разобраться с Норсмором и поговорить с Николь. Он с трудом представлял, с чего начать. Логичней – с самого сложного, но Наткет пока не находил в себе сил ехать в кафе. Так и не придумал, как стоит разговаривать с Ник. Может, действительно дать ей успокоиться? С другой стороны, за это время она, следуя неизлечимой женской привычке, могла навыдумывать такого, что и за десять лет не разгребешь. Не успеет он открыть дверь, как в голову полетит тяжеленная сковородка. Не самый достойный конец, надо признать. Нет уж, безопаснее начать с Норсмора.

День выдался чудесный, теплый и ветреный, что не часто бывает осенью. Береговой бриз гнал лохматые перья облаков; солнце сияло, как застывшая фотовспышка, слепящими бликами отражаясь в ярко-рыжих лужах. С залива доносилось сонное бормотание океана.

Наткет оставил машину в километре от дома Норсмора, на стоянке перед магазинчиком сувениров. Подъезжать ближе не решился: даже здесь «жук» выглядел как морж на вечеринке устриц. Слишком заметно, может вызвать ненужные подозрения. Но выбора у него не было, оставалось надеяться на удачу, а в случае чего – держаться выдуманной в дороге легенды: он решил прогуляться по пляжу. В конце концов, это свободная страна, имеет же он право?

Конспирации ради Наткет заглянул в лавку. Старушка-продавщица болтала с приятельницей, оживленно жестикулируя.

– …все надгробия переломаны. Говорят, самое сильное землетрясение за последние сорок лет. И ожидаются еще толчки…

– А у меня чашка с полки упала и разбилась. Хорошая чашка была.

Землетрясение? Вот оно как – реальность справилась даже с Чудовищной Лапой. Ну, может, оно и к лучшему.

Продавщица обернулась на звон дверного колокольчика.

– Доброе утро! – заулыбалась она. – Вам сувенир на память или в подарок?

– На память… Хотя нет, в подарок.

А почему бы и нет? Он придирчиво рассматривал грошовые безделушки – украшенные бисером панцири крабов, лакированные ракушки, сушеных морских коньков и прочие шедевры народного искусства. Неужели находятся люди, которые это покупают?

Вот из-за подобных поделок Спектр и превращается в туристическое болото. Кому охота ехать, если на память останется лишь осыпающаяся блестками сушеная рыбка? Разве так сложно приложить хоть капельку фантазии? Перебирая поделки, Наткет придумал не менее пяти способов заставить крабов двигаться, а морских коньков – танцевать. Всего-то и нужно – пара аптечных резинок и немножко проволоки. Золотое дно, если подумать.

В итоге он купил склеенную из ракушек глупейшего вида утку. Может, повезет и птица понравится Николь? Рядом с фламинго утка будет смотреться неплохо – две нелепые птицы за раз.

– Не присмотрите за машиной? – попросил он напоследок. – Хочу прогуляться по пляжу.

– Конечно, конечно, – заверила его продавщица. – Можете не беспокоиться.

Оставив утку в бардачке, Наткет пошел по шоссе к берегу. Было на удивление тихо. Прежде говорливые чайки беззвучно кружили над макушками сосен. Наткету казалось, что за ним внимательно наблюдают. Должно быть, сказывается влияние Краузе, или что-то витает в воздухе побережья. От постоянной влажности мозг разжижается, и начинает откалывать и не такие шутки. Один из секретов Истинного полюса: сложно представить его странности в сухом климате. А если опускается туман, то и вовсе наступает время чудес. Вот она, по-настоящему другая сторона – чтобы ее найти, нужен не компас, а барометр.

Стоило магазинчику исчезнуть за деревьями, как Наткет прибавил шагу. Не прошло и пяти минут, как он остановился у поворота к дому Норсмора.

Доктор жил на окраине Спектра, у самого леса. Не самое подходящее место для аптеки – мало кто потащится на другой конец города за пачкой аспирина. Но, учитывая махинации с нелегальным алкоголем, выбор был оправдан – как можно дальше от полицейского участка.

Наверное, правильнее без обиняков сразу пройти к двери и постучать, но события последних дней заставили работать «приключенческую» железу, и теперь Наткету было не остановиться. Теперь он не кто иной, как Сэм Спейд на каникулах, жаль только, шляпы нет. За неимением лучшего, Наткет натянул капюшон.

Он огляделся – не едет ли кто по шоссе – и, не заметив ничего подозрительного, спустился в придорожную канаву. При свете дня она не выглядела надежным укрытием. Клубившиеся вдоль берега кусты дикой смородины и ежевики казались прозрачными, как кружевные занавески. Воды было по щиколотку: холодная и липкая, она просочилась в кроссовки и плотно прижала брюки к ногам. От нее поднимался странный запах – смесь лекарственных ароматов и затхлости.

Наткет побрел в сторону дома, разгребая ногами спутанные клубки водорослей. Идти пришлось сгорбившись, а то голова бы плыла над кустами – ни дать ни взять Зеленый Рыцарь на прогулке после завтрака. Глинистые берега канавы осыпались крупными комьями. В прорехах змеились узловатые корни толщиной с палец, покрытые мхом и блестящей слизью. Кое-где торчали пучки голубоватых грибов болезненного вида. Наткет решил, что в темноте они светятся. Отец бы такие не стал фотографировать – разве что хотел бы запомнить какую-нибудь мерзость.

Дом Норсмора отчетливо виднелся из-за кустов – приземистое строение с плоской крышей и длинными окнами. Бледно-кремовый цвет стен наводил на мысли о лекарствах – противного вида мазях в баночках темного стекла. Из-за угла здания выглядывал ажурный каркас парника.

Наткет покосился на часы – без четверти полдень. Интересно, доктор сейчас дома? Завтракает, наверное…

Наткет лег на край канавы, сообразив, что из окон кухни он весь как на ладони. Оскальзываясь и цепляясь за ветки, он прополз под укрытие кустов. Колючки ежевики вцепились в одежду мертвой хваткой, неприятно царапая кожу сквозь ткань.

И что дальше? Как узнать, дома ли доктор или там никого нет? Похоже, его детективные выходки ушли в молоко. Придется вылезать и стучаться в дверь. Наткет же не представлял, с чего начать разговор с Норсмором. Прямо сказать: «Я все знаю, это вы отравили Корнелия Базвиля и Марва Краузе»? Доктор поднимет его на смех. Где доказательства?

В этот момент рядом треснула сломанная веточка. Наткет дернулся и сдавленно вскрикнул, когда колючки чиркнули по коже. Черт, неужели заметили? Он живо представил, как Норсмор подходит к нему со спины. Бесшумно крадется, как и положено змее; черты лица стали острее и жестче, пальцы вытянулись, а тонкие когти готовы вцепиться в горло. И при этом доктор улыбается… Наткет трижды проклял свое богатое воображение и повернулся.

Из сплетения ветвей с любопытством выглядывал толстый енот. Темные глазки влажно поблескивали, придавая зверю несколько обиженный вид, но в целом он выглядел крайне шкодливо.

– Чтоб тебя! – выдохнул Наткет.

Енот приглушенно тявкнул, махнул полосатым хвостом и скрылся. Словно и вовсе не было. Наткет смотрел ему вслед, гадая, тот ли это зверь, что укусил его в лесу, и что тогда он делает рядом с домом доктора?

Появление енота казалось слишком подозрительным. Конечно, эти животные часто держатся вблизи человеческого жилья, но возникло ощущение, что енот следил за ним. Какого черта ему надо? Наткет поежился – вот и доигрался до паранойи. Теперь, когда за ним начали следить еноты, на объективном взгляде на положение вещей можно ставить крест.

От этих мыслей его отвлек автомобильный гудок.

По подъездной дорожке взбиралась темно-синяя «Импала». Машина выглядела такой старой, что, казалось, попади колесо в дорожную колдобину – и вся конструкция развалится на части. Наткет услышал ритмичный скрип несмазанных деталей. Водителя он не разглядел, но из открытого кузова выглядывала торпедообразная голова белого бультерьера. Еще один патриарх, на сей раз животного мира.

Машина остановилась у самой двери и снова погудела. Прошло несколько минут, а никто и не появился. Похоже, Норсмора действительно не было дома. «Оно и к лучшему, – подумал Наткет, – сейчас машина уедет, и тогда можно будет подобраться поближе».

Хлопнув дверцей, из «Импалы» вышла тощая старуха, та самая, с которой встречался доктор, мать Калеба. Поднявшись на крыльцо, она постучалась, но ответа не дождалась. Старуха отошла от двери и прошлась вдоль окон, прижимаясь к темным стеклам. Наконец она покачала головой и вернулась к машине.

Бультерьер рявкнул – Наткету почудилось, что в этом рыке прозвучал вопрос, хотя слов он не разобрал. Старуха махнула рукой.

– Ни на кого нельзя положиться. Все нужно делать самой.

Не скрывая раздражения, она огляделась. Взгляд остановился на кустах, как раз там, где прятался Наткет.

Температура воздуха разом упала на пару градусов. Неужели что-то заподозрила? Наверняка: увидела краем глаза шевеление в кустах или почувствовала взгляд. Он вжался в сырую глину, жалея, что не способен, подобно броненосцу, мгновенно закапываться в землю. Сейчас она решит подойти поближе, и тогда пиши пропало. Ничего подобного план не предусматривал. Как он объяснит свое присутствие в канаве? Просто прогуливается? Ищет ягоды? Так ему и поверили! Они раскусят его легче, чем белка орех, и лампы в глаза не потребуется. Что ни говори, сыщик из него никудышный. Пытаться убежать и того бессмысленней – пока он будет выбираться из ежевичного плена, даже столь старая собака успеет десять раз до него добраться. Разбираться с бультерьером, как бы жалко тот ни выглядел, было выше его сил. Наткет видел огромные желтые клыки – не чета зубкам енота. Такой оттяпает руку и не заметит.

– Там кто-то есть…

Старуха шагнула в сторону Наткета, и в тот же момент из кустов выскочил енот. Выгнув спину дугой, зверек пару раз хрипло тявкнул, и со всех ног припустил в сторону парника.

– Тьфу ты, – процедила старуха. – Помойная крыса.

Пес ей что-то ответил, но Наткет опять не разобрал слов. Старуха пожала плечами и села в машину. Мотор завелся с третьей попытки, взвыв, как морской слон перед дракой. Старуха дала ему с минуту поработать вхолостую. Наконец машина дернулась и, пробуксовывая на гравии, съехала к шоссе.

Наткет огляделся в поисках своего защитника, но енота и след простыл. Ну и дела… Надо признать, зверь его здорово выручил. И это после всего, что он сделал для их племени! Сомнительно, что кто-нибудь из енотов видел хоть один из констрикторских фильмов, где их собратья гибли десятками, но все же Наткет почувствовал себя виноватым.

Как только машина скрылась за поворотом, Наткет выбрался на лужайку. Ежевика оставила на руках белесые царапины – они не кровоточили, но заметно зудели. От влажной земли на груди появилось грязное пятно. Наткет брезгливо смахнул налипшие катышки глины и мелкие веточки и пошел к дому. В кроссовках хлюпала вода. Конечно, стоило разуться и отжать носки – пока не подхватил простуду, но на это не было времени. Сколько Норсмор будет отсутствовать? Вряд ли долго, так что, чтобы успеть, действовать надо решительно, не отвлекаясь на мокрые ноги.

Присев на корточки, Наткет приник глазом к замочной скважине, но все тонуло в кромешной темноте. Вскрывать замок он и не думал – даже окажись у него набор идеальных отмычек, Наткет понятия не имел, как ими пользоваться. Собачки, ригели и сувальды оставались для него тайной за семью печатями, а пяток прочтенных детективов мало прояснял ситуацию. Можно, конечно, попытаться выломать дверь, но для этой цели лучше подходят окна.

Ветер загремел черепицей, швырнув за шиворот горсть холодных капель. Наткет вскочил, испуганно озираясь, – чересчур похоже на глупую шутку. Вот только сложно представить доктора Норсмора, который стоит на крыше с лейкой в руках и наблюдает за его потугами. Большой Марв в этой роли смотрелся бы куда органичнее.

Все было спокойно. Наткет выдохнул сквозь сжатые зубы. Нервы ни к черту…

С другой стороны, он пробирается в чужой дом! А для полиции не важно, что хозяин чудовищный отравитель, – проникновение со взломом все равно остается. Кончится тем, что остаток дней придется коротать в одной камере с Калебом.

Наткет взял себя в руки. Отступать поздно. Все-таки хорошо, что аптекарь живет на отшибе. Хоть немного придает уверенности. Чуть больше – развязывает руки.

Спрыгнув с порога, Наткет обошел вокруг дома, поочередно проверяя окна, – все заперты. Впрочем, на что он рассчитывал? Что доктор сделает исключение – одно да оставит открытым, повесив табличку: «Добро пожаловать!»?

Возле угла дома стояла мятая железная бочка, заполненная водой. Как раз то, что нужно. Свисающая с водостока ржавая велосипедная цепь постукивала о край обода. От ударов по маслянистой поверхности расходились миниатюрные волны.

Наткет подналег на бочку и принялся раскачивать ее из стороны в сторону, пока не завалил на бок. Она упала с гулким грохотом, повернулась на пол оборота; хлынула вода, растекаясь по земле темным пятном. На прежнем месте остался четкий круг плесневелой травы. Толстая жужелица осуждающе посмотрела на Наткета и поспешила спрятаться под камнем.

Наткет пинками подкатил бочку к ближайшему окну и подпер половинками старого кирпича, найденными у парника. Там же нашелся стальной уголок длиной с руку – видимо, перекладина от железной кровати. Наткет, конечно, предпочел бы гвоздодер, но на худой конец сгодится и это.

Забравшись на бочку, Наткет протолкнул край уголка в щель между рамой и подоконником и навалился на импровизированный рычаг. Окно скрипнуло, подалось вверх, но тут же уголок соскочил, выкорчевав из дерева изрядных размеров щепу. Бочка опасно закачалась, Наткет вцепился в подоконник.

Продвинувшись, Наткет навалился рукой на раму, толкая окно внутрь. Появилась приличных размеров щель, и он воткнул в образовавшийся просвет уголок, заклинив окно. Так-то лучше, теперь рывок… Раздался оглушительный треск. Защелка не выдержала, выгнулась дугой и сорвалась, повиснув на одном гвозде. Рама с размаху ударилась о косяк. Задребезжало стекло, чудом не разлетевшись на куски. Готово.

Наткет облегченно перевел дух. Осталось найти улики и, желательно, быстрее. Подтянувшись, он перелез через подоконник и ввалился в комнату. Теперь обратной дороги нет.

После гулявшего снаружи свежего ветра болезненная затхлость помещения наводила тоску. Тени в углах казались плотными на ощупь. Наткет распахнул занавески, впуская солнце, и в воздухе закружились мириады белых пылинок, в своем роде домашний планктон. Интересно, а водятся ли где-нибудь комнатные киты? Сама идея показалась настолько забавной, что Наткет рассмеялся. Образ миниатюрного кита, меланхолично парящего в косых лучах и между делом сбивающего заварочный чайник, сработал словно громоотвод. Накопившееся напряжение отпустило. Теперь он не сомневался – все пройдет удачно.

Беда в том, что Наткет не знал, что должен найти. Террариум с тропическими змеями? Или крошечный пузырек с надписью «яд»? А может, рецепт бальзама? Документы о связи Норсмора с консорциумом Кабота или секретный план нефтяных разработок на побережье?

Наткет мотнул головой, отгоняя сомнения. Когда найдет, тогда и поймет. Не самый правильный подход для сыщика, но более уместный в данный момент. Если будет искать что-то конкретное, то упустит что-нибудь важное.

Гостиная выглядела так, будто хозяин затеял грандиозную перестановку, но бросил это дело на полпути. Мебель сдвинули к стене, где и бросили, прикрыв пыльным китайским ковром с драконами.

Ага – опять змеи. Не иначе знак. Наткет стянул ковер на пол и осмотрел прятавшиеся под ним кресла. Тщательно ощупал, проверяя, не прячется ли что под обивкой.

Телефон в кармане вздрогнул и забился, как пойманная в силки птица. Черт! Вот хватило же ума – даже звук не отключил! Наткет быстро достал трубку:

– Я сейчас заня…

– Лоу? Это инспектор Брине.

– О! – Наткет замер.

Ничего себе нюх у полицейского – это надо постараться застукать прямо на месте преступления! Утешало только то, что их разделяло шестьсот километров.

– Доброе утро инспектор. Что-то новое?

Наткет окинул взглядом гостиную. Нет, похоже, тут ему мало что светит. Он прошел на кухню – здесь из окон было видно шоссе. Если кто появится, будет время отступить.

– Я проверил ваш консорциум. И, надеюсь, вы сможете объяснить, как он связан со смертью Базвиля.

– А что вы выяснили?

Наткет сел на шаткий стул и выдвинул ящик обеденного стола. Ничего, кроме столовых приборов, аккуратно разложенных по ячейкам, – холодный блеск ножей и вилок наводил на мысли о хирургических инструментах. Наткет представил их на эмалированном поддоне, и к горлу подступила желчь. Он захлопнул ящик.

– На самом деле информации немного, – сказал инспектор. – Консорциум Кабота зарегистрирован десять лет назад как природоохранная и научно-исследовательская организация. Основное направление деятельности – поиск ископаемых рептилий. Как я понимаю, динозавров. Под это дело им удалось получить несколько крупных правительственных и частных грантов.

– Значит, все чисто? – удивился Наткет.

– Если бы. За все время работы консорциум так ничего и не нашел. Понятное дело – найти динозавра не просто. Но здесь было подозрительно глухо. Деньги уходили, а на выходе ни единой косточки. Раскопки начинались, а после закрывались без видимых причин. Возникли подозрения в финансовых махинациях, возможно, консорциум занимался еще и подпольной торговлей ископаемыми. На это дело всегда был спрос. Даже не представляете, сколько стоит череп тираннозавра на черном рынке.

– И что дальше? Их прижали к ногтю?

– Как бы не так. Консорциум исчез.

Наткет застыл посреди норсморовской кухни.

– Как исчез?

– Два года назад. К ним пришли с проверками, а офисы опечатаны. Никакой внутренней документации, счета заморожены. Будто и не было. Дальнейшая проверка выявила, что компания зарегистрирована на трех выживших из ума стариков из дома престарелых на юге Сан-Бернардо. Эти парни не помнили, как их зовут, а один и вовсе считал себя тамагочи. В общем – одна большая и удачная афера. Теперь, надеюсь, вы объясните, какое отношение к этому делу имел Корнелий Базвиль.

– Счета заморожены? – переспросил Наткет.

– Как мамонты, – усмехнулся Брине, радуясь наивному каламбуру.

Наткет нахмурился. Точно! Яд наверняка надо держать в холоде, иначе может испортиться. Он подошел к холодильнику и открыл дверцу.

И его чуть не вывернуло наизнанку. Запах формалина ударил в нос, мешаясь с тошнотворными тягучими ароматами. Все полки оказались заставлены толстыми лабораторными банками. Стекло было темным, но не настолько, чтобы скрыть содержимое. Желудок сжался и продолжал уменьшаться, стремясь к некоей бесконечно малой точке.

В Музее естественной истории этим банкам и нашлось бы место, но в кухонном холодильнике… Желто-розовые крысята, толстые и мокрые тараканы, крошечные слепые жабы и прочая гадость. Наткет захлопнул дверцу, но было поздно – перед глазами уже стоял образ Норсмора, склонившегося над миской. Наткет терпимо относился к экзотической кулинарии, но всему есть предел: одно дело улитки и устрицы, однако вкусы доктора отдавали извращениями.

– Лоу? – напомнил о себе инспектор.

– Да, да… Погодите. Получается, что Консорциума сейчас не существует?

– Можно сказать, так.

Наткет присел на краешек обеденного стола.

– Но… Стоп, я сам видел раскопки, которые он ведет. Я был на этих раскопках.

– Забавно, – усмехнулся инспектор. – Видимо, свою деятельность они так и не свернули. Подпольный рынок ископаемых – прибыльный бизнес. Как и торговля редкими животными. Уходить со сцены никто не будет. Но это не моя юрисдикция, я перенаправлю в соответствующий отдел… Базвиль, как я понял, был с этим связан?

– Понятия не имею. – Наткет пожал плечами. – Но он ни разу не говорил про ископаемые… А как сам Кабот? Можно же найти этого человека?

– Только по имени? – усмехнулся инспектор. – Глухое дело – сам Кабот, кто бы это ни был, очень хотел исчезнуть, и в этом преуспел. Не удалось найти ничего – где и когда родился, прочие факты биографии. Я молчу про фотографии и отпечатки пальцев…

– Совсем ничего? – переспросил Наткет.

– Даже больше – люди, которые, якобы, его видели… Никто не смог описать, как он выглядел. Встречали и забывали. Мы даже не знаем, какого цвета у него кожа.

– Очень хотел исчезнуть… – протянул Наткет.

Интересно, не мог ли незнакомец с кладбища оказаться этим самым Каботом? Вид у него был подходящий для подобного дельца.

– Высокий, узкое лицо, волосы – светлые и дорогой костюм. Очень дорогой…

– Есть в отчете такое описание. Только это не сам Кабот, а генеральный менеджер консорциума. Еще одна загадка – никто не знает, как его зовут. Если Кабот умудрился потерять внешность, этому удалось провернуть то же самое с именем. Такие дела. И мне очень бы хотелось узнать, какое отношение это имеет к Базвилю?

– Не знаю, – честно ответил Наткет. – Может, и никакого. Но в последнем письме он писал про консорциум – что они торгуют фальшивыми устрицами…

Инспектор вздохнул.

– Будем копать дальше. Ладно, мне пора готовить отчет, звоните сразу, как узнаете что-нибудь интересное.

Он нажал отбой. Наткет уставился на телефон. Ничего себе… Получается, раскопки вообще не имеют законного основания. Ха! Он с самого начала знал! Наткет с мрачным удовлетворением покачал головой. И Краузе догадывался. И какая разница, нефть или контрабанда ископаемых, – итог-то один.

Вот только какого черта они это проворачивают в Спектре? Конечно, провинция, но не настолько, чтобы так открыто светиться.

Сомнительно, что обычные кости заставили бы их пойти на такой шаг. Может, они ловят отцовского птеродактиля? Тоже в своем роде ископаемое… Зачем тогда рыть холмы? Ищут Истинный полюс? Но его не вывезешь контрабандой и не продашь на черном рынке. Это просто точка… в которой невозможное достигает максимума…

Стоп, а если Кабот – псевдоним Норсмора? Конечно, масштаб деятельности едва ли подходил для аптекаря из провинции, но и не такое случается. Доктор вполне мог заниматься торговлей подпольными ископаемыми… Сбывает их через китайцев-нелегалов в Сан-Бернардо. Может, это именно то, что надо искать в доме Норсмора – черепа стегозавров да рога трицератопсов?

Схема была хорошей, вот только сам Норсмор в нее не вписывался. По одной причине: прятаться за масками и чужими именами доктор бы не стал. Слишком высокое самомнение.

Зато теперь понятно, почему решили устранить Краузе: при подобном раскладе любое лишнее слово грозит обернуться провалом. Консорциуму же ни в коем случае нельзя привлекать к себе внимание. Может, и Корнелия убили именно поэтому – заинтересовался деятельностью и подписал себе приговор? Любопытство губит не только кошек. Наткет выругался сквозь зубы. А если он сам будет дальше тянуть время, того и гляди окажется на их месте.

На кухне, похоже, ему ничего не найти. Придется вернуться в гостиную, потом проверить спальню и остальные комнаты. Наткет выглянул в окно – пока на улице было тихо. Но расслабляться не стоило. В любую секунду ситуация могла измениться, и тогда ничего не останется, как несолоно хлебавши удирать через дверь заднего хода.

Из-за угла виднелась стеклянная стена теплицы, рассыпаясь десятком слепящих бликов. Наткет нахмурился и присмотрелся повнимательнее. За запотевшими стеклами колыхалась густая темно-зеленая листва. Точно кадр из фильма об амазонской сельве на экране телевизора со сбитой настройкой.

Нет, ну надо же! Сам думал о том, как не пропустить то, что лежит на виду! Все же очевидно – он ищет тропических змей? Тогда где им быть, как не в тропиках? А ближайшие тропики, как раз в парнике доктора. Ясное дело, что Норсмор не из тех, кто будет ухаживать за помидорами и салатом.

Наткет вернулся к выломанному окну. Стоило трудов – нет чтобы немного подумать! Он оперся на подоконник, собираясь выбраться наружу, как из-под пола донесся тихий вой.

Наткет замер. Может, показалось? Он присел на корточки и прислушался. Звук скользил на грани восприятия, однако Наткет его уже заметил. Глухой, прерывающийся вой, изредка переходящий в скрип или срывающийся на комариный писк. Канализационные трубы? Не похоже – дома стонут несколько иначе. Эти звуки могло издавать только живое существо.

Под домом Норсмора находился подвал… Интересно, кто это так кричит? Сомнительно, что змеи, – у них, кажется, нет голосовых связок. Может, динозавры? Или еще какие-нибудь диковинки из лесов Спектра?

Наткету казалось, что он различает в звуках боль и яростную мольбу. Черт, что за жуткие опыты ставит этот Норсмор? Памятуя о содержимом его холодильника, вряд ли дело ограничилось одной вивисекцией. Его бальзам, «Кровь Дракона», – страшно представить, из какой дряни доктор его делает. Возможно, действительно из настоящей крови, и совсем не факт, что только змеиной.

Наткет дважды прополз комнату из одного края в другой, пока не нашел место, откуда звуки были слышны лучше всего. Он прижался ухом к доскам паркета и задержал дыхание.

– …усти… сюда…

Наткет вздрогнул. Неужели там человек?

– …сти!

Точно! И он звал на помощь. Должно быть, услышал шаги.

Наткет выпрямился и начал ощупывать паркет в поисках крышки. Вход в подвал наверняка где-то здесь. И кто бы там ни был, оставлять его в плену у доктора недопустимо.

Вивисекция, махинации с ископаемыми – это цветочки. А вот и ягодки: похищение людей. Сразу всплыли истории о пропавших без вести автостопщиках. Небось, доктор испытывает на них свои жуткие зелья. Черт! А Честер тоже пропал – неужели и он попал в лапы доктора?

Наткет с удвоенным усердием принялся ощупывать плитки паркета, пока не нашел то, что нужно. Щель была едва заметна, на несколько миллиметров шире обычных стыков. Наткет бы и не увидел, но она оказалась единственной, где не было годами копившейся пыли. Он ногтями поддел плитку и потянул на себя. Что-то щелкнуло, и паркетина встала боком, так что в итоге получилась неудобная ручка.

– Выпусти! – Хриплый голос прозвучал настолько близко, что Наткет невольно отпрянул.

Он потянул паркетину вверх, но люк не шелохнулся. С противоположной стороны раздался сильный удар.

– Сейчас, сейчас… – Наткет принялся шарить под паркетиной, пока не нашел защелку. Пальцы вспотели и соскальзывали, лишь с третьей попытки удалось зацепить рычажок и отодвинуть в сторону.

Наткет откинул крышку и уставился на чешуйчатую морду гигантской ящерицы.

До следующего удара сердца Наткет не мог пошевелиться. Существо тоже выглядело удивленным. Всеми четырьмя конечностями оно упиралось в стенки туннеля. Крупные пластинки чешуи топорщились на загривке. Тварь скалилась, и в полумраке казалось, что белоснежные зубы светятся. Много длинных, острых как иглы зубов, чудовищно много….

Раздвоенный язык метнулся, скользнув по глазам. Это сработало как выстрел стартового пистолета.

Наткет отпрянул, с размаху толкнув крышку на голову ящера. Звук получился мерзкий, но его тут же заглушил отвратительный визг. Существо удержалось и спустя секунду уже выбиралось из подвала. Когтистые лапы заскребли по паркету, оставляя глубокие полосы.

Наткет в пару прыжков очутился у двери на кухню. Надо было уходить к окну, но в горячке испуга сложно продумывать достойные пути отступления.

Ящерица выпрямилась, хотя и осталась сутулой. По хребту тянулся гребень из длинных шипов, на которых болтались ошметки одежды. Желтушное подбрюшие колыхалось, как желе. На одну из когтистых лап был натянут изжеванный рукав. Наткет узнал его – остатки кожаного плаща Норсмора. Вот дрянь… Неужели гадина сожрала доктора? Бедняга. А ящерица – приспешник Узурпатора… Гаспар был тысячу раз прав!

Наткет бросился к кухонному окну. Ящерица не стала медлить и прыжками устремилась следом. Схватив стул, Наткет швырнул его под ноги приближающейся твари. Он не думал, насколько это задержит чудище, но средство сработало. Зацепившись за ножку стула, ящерица упала и откатилась к стене.

Наткет с размаху ударил локтем по стеклу, но оно лишь гулко звякнуло в ответ. Черт! Нужно что-то весомое, что не остановят рефлексы. Он бросился к холодильнику. Распахнув дверцу, Наткет схватил ближайшую банку. В дверном проеме мелькнула чешуйчатая морда.

С диким криком Наткет бросил в нее банку. Не попал – ударившись о стену, снаряд разлетелся крупными осколками. По обоям поползло темное пятно формалина. Крошечные жабки брызнули во все стороны; ящерица, заверещав, отскочила назад. Остановившись на пороге, чудище зашипело.

– Маз-зь… Поздно…

Оно еще и разговаривает! Но беседовать с этой тварью он не собирался. Первая ошибка всех жертв в констрикторских фильмах – попытка договориться с чудовищем.

Наткет схватил следующую посудину, кажется с крысятами, и швырнул в окно. Стекло победно зазвенело. В сверкающем крошеве осколков банка вылетела на улицу, оставив после себя скалящуюся острыми краями дыру. Не стоит думать через нее выбраться – равносильно самоубийству. А в кино так просто выбивают стекла – и не единого пореза! Здесь же – либо умереть от когтей и клыков, либо перерезать вены разом. Прекрасный выбор!

Он затравленно посмотрел на ящерицу. Та, похоже, поняла, что добыча оказалась в ловушке. Чудище напряглось, скаля клыки, но приближаться не спешило. Провело когтями по полу, громко царапая паркет. Крошечная искорка надежды сверкнула магниевой вспышкой. Не только у жертв, но и у монстров бывают ошибки. И главная из них – оттягивать финальный удар.

Наткет вцепился в край холодильника и навалился всем весом. Банки посыпались на пол, а следом за ними и сам холодильник с грохотом и звоном рухнул, круша стекло. От поднявшейся вони закружилась голова.

Тварь невольно отпрянула – доли секунды, но Наткету хватило, чтобы добраться до стола. Выдернув ящик, он вытащил длинный нож и развернулся спиной к окну, выставив руку с оружием. Вспотевшие ладони скользили по рукояти.

Тварь осторожно шагнула в его сторону. Боится? По морде и пустым глазам не поймешь. Наткет, острастки ради, взмахнул ножом, но без толку. Ящерица вскарабкалась на упавший холодильник, присела на четвереньки. Под чешуей перекатывались тугие мышцы, точно внутри извивался клубок змей. Сейчас прыгнет…

Наткет напрягся, всем видом давая понять, что и он не отступит. Может, и показалось, но ящерица усмехнулась. И прыгнула, выставив когтистые лапы.

Наткет мгновенно отскочил в сторону. Еще хватило мозгов не ловить ящерицу на нож; даже насаженная на сталь, та с легкостью до него доберется. А с перегрызенным горлом много не побегаешь.

Ящерица засучила лапами, пытаясь в полете изменить направление, но лишь развернулась боком и с размаху влетела в окно. Стекло надрывно взвизгнуло, выпуская тварь на улицу. Натыкаясь на кривые осколки, ящерица покатилась по траве. Тут же вскочила, отряхиваясь, как мокрая собака.

Наткет бросился к кухонной плите. Схватив тянущийся от газового баллона резиновый шланг, он чиркнул по нему ножом. Тонкий и резкий запах на мгновение заглушил вонь формалина. Шланг громко зашипел, извиваясь под напором.

Ящерица вцепилась в подоконник и полезла в кухню. Из чешуйчатого плеча торчал большой кусок стекла; кровь стекала по нему, выплетая таинственный узор.

Рядом с плитой лежал коробок спичек. Наткет схватил его и бросился в гостиную, одним прыжком перескочив через холодильник. Первая спичка, как и положено, сломалась.

Ящерица ввалилась в дом и выпрямилась. Выдернула кусок стекла и швырнула вслед Наткету.

Вторая спичка вспыхнула, и Наткет тут же запихал ее обратно в коробок. Пламя затрещало по серным головкам. Не дожидаясь, пока факел разгорится, Наткет швырнул коробок на кухню и кинулся к раскрытому окну.

Он почти вылез, когда в спину ударила волна горячего воздуха. Толчок оказался настолько сильным, что Наткета отшвырнуло на несколько метров. Прокатившись по траве, он попытался встать. Ноги подкашивались, и он пополз на четвереньках в сторону канавы. Грохота, треска ломающегося дерева, воя рвущегося сквозь выбитые окна пламени он не слышал – все заглушил звон в ушах. Пахло паленой тканью. Краем глаза он увидел разгорающийся на плече огонек. Продравшись через ежевику, Наткет скатился в канаву и так и остался лежать в грязной холодной воде, не находя сил пошевелиться.

Что-то ухнуло. Рядом громко зашипела упавшая с неба головешка. Наткет заставил себя перевернуться и пополз прочь от дома. Спустя десяток метров он рискнул поднять голову и выглянуть наружу.

Дом полыхал, как ворох старых газет. Пламя тянулось к небу, словно нестерпимо хотело как можно быстрее убраться из этого жуткого места. Заметив в стороне какое-то движение, Наткет повернул голову.

Окутанная дымом, ящерица удирала в сторону леса. Выбралась! Вдалеке завыла пожарная сирена.