Глава 18
Наткет проснулся оттого, что на первом этаже громко хлопнула дверь. Сон был сумбурный и беспокойный, но стоило открыть глаза – и он растаял без следа. Подступившая реальность смыла его, как волна слизывает рисунок на прибрежном песке.
И эта реальность была крайне жестокой.
Наткет громко застонал. Простейший вопрос – «Что болит?» – сейчас бы поставил его в тупик. Мышцы, включая те, о существовании которых он не догадывался, в грубой форме решили заявить о себе. Он боялся лишний раз пошевелиться – от каждого движения его простреливало так, будто ночью его нашпиговали электродами, а теперь забавы ради пускали ток высокого напряжения. Хорошо еще, он не видит себя в зеркале – наверняка бы не узнал. Небось, лицо опухло, а синяки налились, как спелые сливы. Наткет провел языком по внутренней стороне щеки и мрачно усмехнулся, нащупав рыхлую ранку. Разодрал-таки о собственные зубы. К счастью, кровь уже не идет…
В комнате висел тяжелый запах пота, гари и кладбищенской грязи. Обезьяний костюм неряшливой грудой лежал в углу – Наткет не помнил, как снял его. Но, глядя на торчащие в стороны сосульки рыжего меха, он отчетливо понял, что снова его не оденет. Лучшим выходом будет сжечь шкуру.
Вроде же был еще один костюм… И девушка в нем. Рэнди, а она где? Наткету стоило некоторых усилий вспомнить, что он отправил ее спать в бывшую отцовскую спальню.
События прошедшей ночи вспоминались как-то смутно, словно именно они и приснились. Кладбище, разрытая могила, Чудовищная Лапа и Калеб… Слишком невероятно, чтобы быть правдой.
Стоило пошевелиться, как мириады раскаленных иголок, вонзившихся под кожу, живо напомнили, что до сна здесь далеко. Стоп! Краузе ведь предупреждал его: нарушение заведомого порядка вещей – и голова не справляется. Если не прицепить воспоминание… Стоило признать, что отцовская методика с грибами была куда менее болезненной. Внизу раздавались шаги – кто-то прошел на кухню. Загремела посуда. Наверное, Николь вернулась из больницы.
Постанывая от боли, Наткет заставил себя подняться. Надо бы ее встретить, узнать, как там Большой Марв. Держась за перила, он спустился и прошел на кухню. Николь обернулась на шаги и вскрикнула.
– Доброе утро, – сказал Наткет.
– Что случилось?! Опять свалился с крыши? Выглядишь, точно с боксерского ринга…
Наткет выдавил улыбку.
– В некотором роде так оно и есть… Долго рассказывать.
– Сядь, – сказала Николь.
Наткет послушно опустился на стул. Николь смочила под краном кухонное полотенце и вытерла ему лицо. Холодная вода взбодрила. По щекам, щекоча, побежали крупные капли. Наткет утер их тыльной стороной ладони, мимоходом отметив порядочную щетину. Николь снова намочила полотенце и вручила ему в руки.
– Прижми и держи. У тебя здоровенный синяк, как ты умудрился?
– Помогли, – уклончиво ответил Наткет.
– Ты можешь объяснить, что происходит?
– Если б я сам хоть что-то понимал… – вздохнул Наткет.
– Постарайся. У отца в крови нашли змеиный яд.
Наткет вздрогнул.
– Удивлен?
– Да… Хотя – нет. Я ожидал подобного.
– Вот-вот, – сказала Николь. – И я хочу знать. Это мой отец, а я узнаю все в последнюю очередь.
– А он тебе не рассказал?
Николь мотнула головой, отбрасывая челку.
– Знаешь, что он мне сказал? Что это не женское дело и мне же безопаснее будет в него не лезть. Он слишком за меня переживает. Так вот, Наткет Лоу, хочу сразу предупредить: если и ты скажешь что-нибудь подобное, то к твоему синяку добавится еще парочка. В детстве я это несколько раз провернула и опыт есть.
После ночных событий угроза прозвучала так наивно, что Наткет едва не рассмеялся. Николь же была абсолютно серьезна, стояла, уперев руки в бока, и хмурила брови. Ну ладно, раз оказался замешан ее отец, она действительно имеет право знать.
– Я бы сейчас выпил кофе, – сказал он, откладывая компресс.
Николь не стала спорить, резонно решив, что в таком деле кофе – лучший помощник. Пока она доставала банку, Наткет обдумывал, с чего начать. С отцовских теорий Истинного полюса? Про них она слышала. Сразу рассказать про встречу на кладбище? Но как она отнесется к разорению могил? Да и поверит ли в Чудовищную Лапу? С другой стороны – это она показала ему капище енотов… Одно Наткет знал точно: встречу с Калебом он распишет во всех подробностях.
– Привет, – шлепая босыми ногами, на кухню прошла Рэнди.
Наткет проглотил вставший поперек горла комок. Вот и рассказал… Вселенная плавно покатилась к катастрофе.
Волосы у девушки были влажные – она только выбралась из душа. О том же свидетельствовало и голубое полотенце, в которое она обернулась. Начинаясь под мышками, полотенце едва прикрывало бедра.
Кофе вскипело, потекло через край турки, заливая плиту.
– Кто это? – растягивая каждый звук, спросила Николь.
Со все нарастающим ужасом Наткет понял, что, кроме полотенца, на Рэнди ничего нет. Проклятье! Неужели так сложно было одеться? Ну хотя бы чуть-чуть…
– Э… Это Рэнди. Рэнди – это Николь…
– Ясно.
– Вы не подумайте чего такого, – сказала Рэнди, осознав неловкость ситуации. – У нас чисто деловые отношения.
– Неужели? – процедила Николь.
– В точку, – сказала Рэнди. Она приложилась к крану, глотая жадно, словно выбралась не из ванной, а из Сахары. Полотенце задралось выше приличного, и Наткет поспешно отвернулся, хотя в подобной ситуации о приличиях думать уже поздно.
– Ну, мне-то без разницы, как это называется. Твой кофе готов, – Николь переставила турку на соседнюю конфорку. Даже чашку доставать не стала. Она демонстративно посмотрела на часы.
– Поздно. Мне давно пора быть на работе. Сандра, небось, совсем меня потеряла.
Расправив плечи, она направилась к выходу, едва не срываясь на бег.
– Ник, погоди! – Наткет вскочил и заковылял следом.
Шел бы быстрее – получил бы по лбу хлопнувшей дверью. Может, оно было бы и к лучшему. Замок щелкнул.
Когда наконец Наткет справился с защелкой, спина Николь уже виднелась в конце улицы. Спустя секунду она и вовсе скрылась за поворотом. Наткет опустил взгляд. Фламинго лежал, уткнувшись клювом в клумбу. На огузке пластиковой птицы просматривался сырой отпечаток обуви. Она что, ушла в домашних тапочках?
Наткет тихо выругался. Так всегда – нет бы выслушать. Он вернулся в дом.
Рэнди сидела за обеденным столом. Она успела раздобыть чашку и теперь грела руки о приготовленный ему кофе. Наткет обессиленно рухнул на стул.
– Я не хотела, – сказала Рэнди, виновато взглянув на Наткета. Она развела руками и тут же схватилась за начавшее сползать полотенце. Наткет только махнул рукой.
– Как я понимаю, это была моя племянница? Если верить Гаспару.
– Гаспар врет, – буркнул Наткет.
– Я тоже так думаю, – кивнула Рэнди. – Осталось понять – почему?
– Вот уж не знаю. – Наткет поежился.
Мысли его бродили совсем в другом месте, перебирая возможные оправдания перед Николь. Черт, а так хорошо шло… Он с легкой неприязнью покосился на Рэнди – по счастью в этот момент девушка отвернулась.
– Надо с ним поговорить, – задумчиво сказала она – Начистоту… Зуб даю, он что-то скрывает. И в первую очередь от себя.
– Вам виднее…
Нет, ехать в кафе вместе с ней – глупейшая идея. С подобными свидетелями Николь его слушать не станет. Беда в том, что он не понимал, как воспринимать их отношения. Старые друзья? Тогда какой смысл хлопать дверьми? Или же действительно нужно извиниться? Купить цветы и прийти в кафе…
А за что извиняться? Он же ни в чем не виноват. А что она себе надумала, так могла бы и выслушать! Хотя, справедливости ради, стоило признать, что ситуация действительно вышла двусмысленная. Что бы он сам сделал, окажись на месте Николь? Наткет мрачно усмехнулся. Двенадцать лет назад он как раз и был на ее месте. И точно так же хлопнул дверью. Все ходит по кругу…
– Надо вывести его на чистую воду. – Поглощенный своими мыслями, Наткет не сразу сообразил, что Рэнди говорит о Гаспаре. – Опасно плыть в одной лодке с человеком, который все время темнит. Ну, или лететь в одной ракете.
Наткет встрепенулся.
– Вы действительно собрались вместе с ним на Марс?!
– Конечно, – сказала Рэнди. – Там мой дом. Рано или поздно каждый должен вернуться домой. Уж вы-то должны это понимать.
Наткет кивнул.
– Понимаю… Но вы уверены, что эта ракета сможет долететь? До Марса, мягко говоря, далеко, а в той ракете вы сами-то еле поместитесь. А еще должно остаться место для топлива, воды, пищи… кислорода, в конце концов.
– На Марс, который нужен мне, можно долететь только на этой ракете. Странные вещи случаются, но и они подчиняются своим законам.
– Истинный полюс, – усмехнулся Наткет, и в ответ на недоуменный взгляд девушки пояснил. – Точка, в которой невозможное стремится к максимуму. Главное открытие моего отца. Как раз здесь, в Спектре.
– А Гаспар об этом знает? – задумалась Рэнди.
– А вы спросите. Подозреваю, что догадывается…
– Он как раз говорил, что отсюда до Марса – ближе всего. Дело же не в географических координатах?
– Наверняка. Я другого не понимаю: что от вас было нужно хлыщу с кладбища?
Рэнди пожала плечами.
– Если он приспешник Узурпатора и работает на ящериц – то все понятно.
– Но он утверждал обратное! И я догадываюсь, на кого он работает на самом деле, – на консорциум Кабота.
– Который торгует фальшивыми устрицами?
– Он самый. Здесь все завязано на эти раскопки… Как он сказал? Ему нужна только принцесса?
Рэнди кивнула.
– Да. Только не вижу связи – что общего между поисками динозавров и принцессой? Или что там они ищут на самом деле?
– Понятия не имею. Но подозреваю, скоро мы об этом узнаем, – вздохнул Наткет.
Рэнди поставила чашку на стол.
– Ладно… Пойду оденусь. Пора поговорить с Густавом Гаспаром.
Наткет рассеянно кивнул. Динозавры, принцессы, Истинный полюс… Связь есть, и лежит на поверхности. А он смотрит и не видит. Ему всегда удавались такие головоломки: увидеть картинку среди бессмысленных штрихов, найти лицо в густой листве. А сейчас на глаза будто надели шоры.
Змеиный яд в крови Корнелия и Краузе… Нет, здесь надо не с Гаспаром говорить. Уж кто и мог пролить свет на эту историю, так это доктор Норсмор. И, похоже, это та ниточка, которая выведет его из лабиринта. Главное – как бы не оказалось, что клубок в лапах у Минотавра.
Рэнди ушла в комнату, а он сидел и думал, что делать дальше. Просто заявиться домой к аптекарю и попытаться выведать, что тот замышляет? Так Норсмор ему и рассказал! Уж за идиота его держать не стоит. Надо действовать осторожно… Жаль, не силен он в подобных методах. Да и времени на обманные маневры не осталось.
– Земля вызывает майора Тома!
Наткет схватился за трубку: с работы. Понедельник уже, а он так и не предупредил, что не приедет. Удирая вчера от Чудовищной Лапы, и не вспомнил.
– Слушаю?
– Нат, – голос режиссера был взволнованно бодр. – Мы тебя совсем потеряли. Ты скоро?
Наткет оглядел кухню. Утреннее солнце просачивалось сквозь открытые жалюзи, играя золотом на старой мебели. На дальних холмах темнели трогательно знакомые сосны. За окном виднелась макушка Дилавети – сосед подстригал изгородь.
– Не думаю, – вздохнул Наткет.
– Эй! Ты чего? – Режиссер не на шутку испугался. – А как же Лапа? Нужна позарез…
– Ах Лапа… Лапа трагически погибла во время последних испытаний. Восстановлению не подлежит.
– Да ты что! Черт… А я на нее рассчитывал! Ладно, выкрутимся. Потерю крокодила пережили, справимся и с этой. Когда будешь?
– Слушай, – Наткет напрягся. – Я не вернусь в Бернардо.
Режиссер картинно хохотнул.
– Ну ты даешь! Головой, что ли, ударился? Или с крыши упал?
Наткет закашлялся.
– Пойми, ты через неделю загнешься от скуки, – тем временем продолжил режиссер. – Как ты будешь без наших чудес? Это твое дело, – придумывать чудищ и с ними бороться…
– Я знаю.
Некоторое время из трубки доносилось лишь шумное дыхание.
– Ну, тебе решать, – режиссер вздохнул. – Жаль, с тобой было интересно работать. Интересно мозги у тебя устроены. И что бы ты там не затеял – удачи.
– Спасибо, – сказал Наткет, но в телефоне звучали короткие гудки.
Наткет сидел и смотрел, как прыгает на экране белка. Прыгает и падает… Он не думал, что его будут уговаривать остаться, но немного растерялся оттого, что все так просто закончилось. Надо сменить заставку. Например, на енотов. За спиной догорали мосты.
По лестнице сбежала Рэнди и остановилась на пороге кухни.
– Что-то случилось?
Наткет мотнул головой.
– Нет… Просто рано или поздно каждый должен вернуться домой.
– Ага.
Наткет быстро привел себя в порядок. Они вышли из дома и направились к машине.
– Сосед!
Наткет обернулся. Из просвета в изгороди выглядывала круглая физиономия Дилавети. А теперь ведь действительно сосед…
– Доброе утро!
– Доброе, доброе. – Дилавети нахмурился. – Что-то ты не очень выглядишь.
Наткет потер скулу.
– Наверняка. – Черт, как приятно вот так вот просто по-соседски болтать.
– Слушай, – спросил Дилавети, – как там мое стихотворение?
– Лимерик?
– Ну да. Я нашел блокнот, а записать не могу. Представляешь – не помню ни строчки! Как ветром сдуло… Ты-то хоть помнишь?
Он жалобно посмотрел на Наткета. Тот широко улыбнулся. Взглянул на флюгер, который по-прежнему указывал в сторону раскопок, на Истинный полюс. Хорошая отцовская шутка. Пора и ему начинать.
– Разумеется, помню! Записывайте:
Один старичок из Белвью
Держал в табакерке змею,
Когда ж простудился,
То ядом лечился,
А также лечил всю семью.
Лучшего с ходу не придумалось. Дилавети схватился за ворот рубашки.
– Это я написал?
– Конечно, – с абсолютно серьезным лицом заверил его Наткет.
– Ну да… Точно! Там же было про табакерку… А про змею, это я жену имел в виду. Та еще была гадюка! Спасибо, сосед, выручил!
Когда захлопнулась дверь машины, Наткет расхохотался, чуть ли не колотясь лбом о приборную панель. Рэнди смотрела на него, как на полного идиота, но ему было все равно.
– Калеб Сикаракис! На выход!
Решетка камеры громко лязгнула, отодвигаясь в сторону. Кряхтя, Калеб сел на койке и потянулся. От широкого зевка затрещала челюсть. Затылок тупо болел. Калеб потер шишку. Сволочь… Он еще доберется до этой обезьяны. Сначала переломает пальцы, а там дойдет черед и до шеи.
Но всему свое время. Сейчас же Калеб чувствовал себя совершенно разбитым. Ночь на жесткой койке в холодной камере – не лучший способ провести время. Он бы предпочел что-нибудь более теплое, мягкое и, желательно, страстное.
Впрочем, беспокоило его другое. Червячок страха грыз его изнутри, жирея с каждой секундой. Из-за этого ублюдка он не выполнил поручение матери. А это уже серьезно.
Когда он плевал на ее запреты на алкоголь, это были лишь детские шалости. Мать злилась, бесилась, но по большому счету смотрела сквозь пальцы. Калеб прекрасно знал, чем бы все кончилось, если б он на самом деле вывел ее из себя. Отцовский пример стоял перед глазами – каждый день ковылял вслед за хозяйкой и щурил подслеповатые красные глазки.
Калеб не помнил, за что Феликса превратила мужа в собаку, тогда он был еще ребенком. Но подозревал, что теперь сам подошел к этой границе. Он ее подвел…
– Чего сидишь? – окликнул его красношеий охранник.
– А куда торопиться? – зевнул Калеб.
– Вали давай, – охранник оскалился. – Нечего тут точить лясы. Залог уплачен, теперь катись.
Калеб насторожился. Сердце заворочалось, собираясь ползти вниз.
– Уплачен, говоришь? Мать постаралась?
– Я почем знаю? Тебя там ждут – какой-то мужик на красной машине. Тачка – закачаешься.
– Какой мужик? – не понял Калеб.
– Че ты меня спрашиваешь? Вали и сам разбирайся.
Щурясь от яркого утреннего солнца, Калеб вышел из участка. Охранник не обманул. В стороне действительно стояла красная спортивная машина. Марку Калеб не узнал, но отдал бы пару пальцев на правой руке за такое авто. У машины, сложив руки на груди, стоял незнакомый ему человек.
Калеб присмотрелся. Вот уж кто действительно взял от жизни все. Холеный, как породистый пес редкой бойцовой породы с патологической тягой к убийству, из тех, что идут на вес золота. Костюм на миллион переливался шелковыми волнами.
Незнакомец приветственно махнул Калебу. Решив, что нет смысла тянуть время – и так ясно, кто здесь хозяин положения, – тот зашагал навстречу.
– Эт вы меня выкупили? – спросил Калеб безо всяких приветствий.
Незнакомец улыбнулся, и Калеб вздрогнул. Он был выше его на две головы и в два раза шире в плечах, и в то же время понял, что связываться с этим парнем будет себе дороже.
– Это стоило мне некоторых усилий. Надеюсь, они оправданы.
– Мать попросила?
– Не волнуйтесь. Ваша матушка не имеет к этому отношения, – успокоил его незнакомец.
– Тогда кто вы такой?
– Скажем так: я генеральный менеджер консорциума Кабота. Не владелец, но старший управляющий. А вы, как я понимаю, являетесь сотрудником нашей компании. Будет проще, если вы сразу уясните, что я ваш непосредственный начальник.
– Понял… И чего надо?
Тонкие, бескровные губы менеджера дернулись, обнажая белоснежные зубы, подточенные на манер клыков. Хитрый ход: не сразу понимаешь, в чем дело, но такая улыбка неизменно вызывала дискомфорт.
– Мне нравится ваш подход, господин Сикаракис – сразу к делу. Надеюсь, вы не будете возражать, если я буду вас называть Калеб? – Тот пожал плечами, мол, ему все равно. – Хорошее имя, оно значит «пес».
– Я знаю.
– Тогда последуем вашему примеру и перейдем к делу. Я потрудился ознакомиться с вашими показаниями. Если я все правильно понял, вы упомянули о встрече с неким молодым человеком в костюме обезьяны? О нем и пойдет речь.
– Ублюдок, – сказал Калеб, потерев затылок. – Ничего, я еще до него доберусь… Пожалеет, что родился.
– У вас еще будет такая возможность, но сейчас нас интересует нечто совершенно иное. Чтобы не ходить кругами – нам нужна девушка, которая была с ним.
Калеб задумался. Девушка? Николь, что ли? Какого черта этому типу потребовалась от Николь? Ну и дела… Чертова баба, предупреждала же мать не связываться. Надо было хоть раз послушать.
– Ну, знаю я эту девку.
– Многого мы не просим. Все, что нужно, – это привезти ее на раскопки; желательно, до полуночи. Возможно, она будет сопротивляться, но, полагаю, вы в состоянии уладить этот вопрос.
– Хех. – Калеб поскреб щетину. – Сопротивляться будет? Это хоть законно?
– Не думаю, – сказал менеджер. – Для вас это станет преградой?
– Смотря что мне за это будет, – сказал Калеб.
– Цену можете назначить сами. В средствах мы не ограничены.
– Цену… – протянул Калеб. – Ну ладно, в обмен на бабу я хочу эту машину. И десять тысяч наличными. Мне как раз пора переехать в другое место, нужно с чего-то начинать.
Менеджер долго смотрел ему в глаза. В какой-то момент Калебу стало казаться, что он стал прозрачным, а за его спиной происходит что-то жутко интересное. Но отступать он не собирался.
Из кармана шикарного костюма раздался громкий писк.
– Мне действительно нравится ваш подход, Калеб, – сказал менеджер. – Будем считать, что договорились.
