ГЛАВА 7
У Богачева выдержка, конечно, была железная, и нервы стальные, но и этот могучий набор стал не выдерживать. Напряжение нарастало.
Он поймал себя на том, что не может вникнуть в смысл служебного документа, который читал. И он с раздражением оттолкнул бумагу и встал из-за стола.
Сунул руки в карманы и стал смотреть в окно. В который раз близится такое?.. Он попытался вспомнить и не вспомнил. И не жалко было: вспоминал он мимолетом, неохотно.
Да, память, память!.. Подумать только, что она помнит! Когда-то он гордился ею и хвалился вслух — бывали и такие времена, но и они прошли. Тысячи времен…
И все-таки память есть память.
Он закрыл глаза, и сразу перед ним поплыло то видение.
Огромный, раскаленный солнцем южный город, камни, подымающийся снизу жар и грозный гул толпы.
Горячий воздух давил даже здесь, на вершине гигантской башни, откуда город виден был весь, до самых последних лачуг, и дрожали в знойном мареве на горизонте вершины отдаленных гор…
Нет! Он открыл глаза и раздраженно прошелся по комнате. Усилием воли остановил себя. Надо же, и нервы какие-то вдруг появились!.. Ну нет, этого нельзя.
И стал тем же, кем был всегда — холодным, сдержанным, спокойным.
Он вернулся к столу, сел, взялся снова за бумаги.
Надо ведь только подождать. До вечера — только и всего.