До поселка мы добрались быстро.

После того, как я отпоил Пруха «шипучкой» и пообещал ему во всем разобраться, предводитель охотников заметно осмелел и даже отважился сопровождать меня до своего жилища, куда, по его словам, ночью нагрянул Мархун.

У входа в саклю мы остановились.

— Жены твои где? — неизвестно зачем поинтересовался я у туземца.

— Убежали, — негромко пояснил тот. — Как только мы увидели Мархуна, сразу бросились из дома…

Какое-то время я еще находился в сомнении — а не обознался ли абориген? Однако если и жены признали погибшего квибла, то, значит, галлюцинациями на почве перепития «хуры» тут не пахнет.

— И куда же они убежали?

Мой вопрос озадачил Пруха — тот стал мяться, косить в сторону глаза, плеваться. Понятно, ему было стыдно. Наверное, он бежал впереди своих благоверных и только вот сейчас задумался о том, а куда же, собственно, подевались его распрекрасные половины?

Я отвел джутовую занавесь в сторону и вступил на порог жилища.

У очага, свернувшись калачиком, лежал молодой квибл. Это, несомненно, был Мархун — ведь я тщательно осмотрел труп убитого в кустах у дома старейшины и хорошенько запомнил его.

Абориген спал. Он тихо посапывал и глупо улыбался во сне. Я присмотрелся к нему. На лице туземца не было даже намека на ссадины или кровоподтеки. Вообще он выглядел на удивление бодрым для покойника.

Что-то тут не так, подумал я про себя, ведь ты, голубчик, сейчас должен покоиться столбиком в земле на глубине полуметра от поверхности, а не пребывать в сладостной дреме. Брата-близнеца у тебя нет и никогда не было — это я уже выяснил у Пруха. В чертовщину я не верю. Значит, придется тебя допросить как следует. Но не сейчас.

Я повернулся к хозяину сакли, который тем временем с опаской поглядывал из-за моего плеча на незваного гостя, нервно облизывая пересохшие губы и сглатывая вязкую слюну.

— Возьми Хина и вместе идите к могиле, — приказал я ему. — Разройте ее. Я должен знать точно, находится ли в погребении тело Мархуна или его там нет. Вернешься сюда и все мне расскажешь. И не бойся. Если перед нами Мархун, значит, в могиле вы никого не обнаружите.

Предводитель охотников хмуро поморщился и потянулся руками к своим ушам, дабы продемонстрировать мне неудовольствие по поводу поступившего предложения. Однако секунду спустя он резко повернулся и скрылся с глаз. Наверное, решил, что в Долине мертвых ему будет куда безопаснее. Хотя бы временно.

Я неспешно приблизился к очагу. В отсветах тлеющих головешек абориген выглядел словно воскресший дух своего оригинала. И все-таки это была живая плоть. Самая настоящая.

Через час, когда у мышисто-серого края горизонта показался палевый венец светила, возле порога возникло шевеление, и передо мной предстала долговязая фигура Пруха. Предводитель охотников, увидев спящего соплеменника, издал сдавленный стон и пулей вылетел из сакли. Я чудом успел перехватить его у дома старейшины. Прух от страха клацал зубами и закатывал глаза.

— Ну что? — осведомился я.

— Там, в могиле, — Мархун… Но он мертвый. А в сакле тоже Мархун, но он живой…

Такое развитие событий я предполагал, потому похлопал худощавого туземца по плечу и твердо наказал ему:

— Иди к Ванаве, успокой жен. Наверное, они у нее. Передай всем, что ничего страшного не произошло. Я во всем разберусь.

Теперь мои мысли приняли определенное направление — несомненно, появление двойника было как-то связано с Ури Сорди. Конечно, вряд ли клон-андроид сумел воспроизвести генетическую копию квибла на станции, потому что для этого у него не было ни времени, ни подходящей аппаратуры. А самое главное — подходящей причины. Ну, зачем ему надо было экспериментировать на аборигенах? С другой стороны, много ли я знал об истинных намерениях клонов на Проксиде? Сейчас по крайней мере Сорди был единственным лицом, кто гипотетически мог провернуть такую штуку.

Возвратившись к глинобитной развалюхе, я прошел внутрь и бесцеремонно растолкал Мархуна. Или, вернее, того, кто выдавал себя за него.

Протерев глаза, квибл уставился на меня — он, видимо, никак не мог понять, зачем его потревожили. Но на всякий случай абориген приветливо поздоровался:

— Вайрун, имух Латислаф!

— Ты Мархун? — спросил я у туземца, осознавая ненужность заданного вопроса. Но ведь надо было с чего-то начинать!

— Я Мархун, — согласился квибл и тут же зевнул. — Мархун хочет спать.

Этот молодец явно ни о чем не догадывался!

— Если ты Мархун, — спокойно произнес я, — то должен ответить мне на некоторые вопросы. Иначе у всех нас будут крупные неприятности.

Абориген понимающе закивал.

— Квиблы должны помогать друг другу. А Прух встретил меня как снукса на тропе, ведущей к водопою. Его жены чуть не сшибли меня с ног, выбегая из дома. Это негостеприимно. Наверное, у них уже какие-то неприятности. Но Мархун поможет чем сможет. Мархун станет старейшиной.

Туземец неплохо соображал, а главное, хорошо ориентировался в подробностях жизни поселка. Знал Пруха и его жен. Но каким образом двойник мог располагать этими сведениями? Нейрокопирование?

Это стоило обдумать подробнее. Но после.

Для начала я достал из кармана лингофон.

— Брат Анты сказал, что получил от тебя эту штуку. А как она попала к тебе?

— Я ее нашел, — признался квибл. — В скалах.

Странно, подумал я. Сарделька к горам ни разу не ходила, но тогда каким образом она могла там потерять свой прибор? Самоволка? Исключено! Или, может быть, это происки клона?

— А что ты там делал?

Абориген смутился.

— Искал камни для имуха Сорди.

— Когда проигрывал ему в камешки?

— Да.

Было похоже, что Мархун или кто бы он ни был на самом деле, не врал. Правда, чего-то не договаривал — уж слишком скользким был его взгляд.

Я вытащил боекомплект от «смагли».

— Это ты тоже нашел?

Мархун недоуменно уставился на меня.

— А что это?

— Фуфлук сказал, что получил это от тебя совсем недавно. Ребенку незачем лгать.

— Нет.

— Что нет?

— Мархун видит это в первый раз. Ему тоже незачем лгать.

Ответы квибла, высказанные от третьего лица, чуть не вывели меня из себя. Тоже мне очень важная персона… Однако я сдержался и назидательно приказал туповатому собеседнику:

— Расскажи мне все, что с тобой произошло за последние дни. Ничего не скрывай. Так надо!

Моя суровость подействовала на аборигена угнетающе. Тот съежился в комок, несмотря на свой внушительный габитус, и засопел.

— Так надо! — жестко повторил я.

Только после этого туземец сдался и проговорил:

— Имух Латислаф, Мархун нашел неведомое. Может быть, Мертвый город. Наверное, там всего так много, что хватит всем. Квиблы умеют быть благодарными. В награду за это Мархун станет старейшиной. И женится на Ванаве.

Я усмехнулся.

— Ты же не так давно хотел свататься к Анте. Или уже раздумал?

Мой собеседник рассудительно заметил:

— У Пруха три жены, у Бабука — пять. Почему бы Мархуну не иметь хотя бы двух жен? Ванава будет старшей женой, а Анта — любимой.

— Логично, — согласился я. — Ну а теперь давай рассказывай обо всем подробнее…

И за полчаса неспешного монолога воскресший абориген поведал мне следующее.

Мысль стать обладателем ультразвукового зонда пришла к Мархуну не случайно — как-то его соседка Анта обсуждала с братом диковинные вещи пришлых (оказывается, так они за глаза называли нас, землян) и мимоходом заметила, что на боку у Сорди болтается очень привлекательная штуковина. Слова запали квиблу в душу, и он загорелся желанием разжиться свадебным подарком. Даже нет, скорее предсвадебным — чтобы обратить на себя внимание миловидной туземки. Естественно, Сорди отказался расставаться с прибором. И правильно сделал, между прочим, — квиблов много, а ультразвуковой зонд всего один. Не считая того, что в запаске вездехода. На всех ведь не напасешься. Так вот, Мархун повадился ходить к климатологу и ныть у него за спиной, тыча пальцем в матово-серебристый приборчик с вогнутым зеркальным инжектором, полагая, что рыжеволосому пришельцу очень скоро надоест ежедневно лицезреть унылую физиономию аборигена и он, Мархун, в конце концов получит желаемое. Ну а дальше все случилось так, как это описал в свое время Сорди, — они стали играть в камешки с условием, что если проиграет Ури, то зонд переходит в руки квибла, а если в проигрыше окажется туземец, то он тащится к скалам за образцами породы.

За неделю до праздника Всхода Мархун, так и не сумев выиграть блестящую безделицу, в очередной раз поплелся за минералами в горы.

Идти ему приходилось под прямыми лучами местного солнышка, но дальние переходы уже стали для него привычными, и к полудню он добрался до отрогов скалистой гряды. Там он сел отдохнуть рядом с колючками у большого, поросшего мхом валуна и по обыкновению открыл небольшую пластиковую бутылочку с «шипучкой», которой сердобольная Сарделька снабдила его еще в одно из первых путешествий к скалам. Он знал, что после глотка веселящего нёбо напитка ему станет совсем хорошо, затем последует непродолжительный сон и полное восстановление сил.

Не успев отхлебнуть, Мархун ощутил в седалище дикую боль — на этот раз какая-то колючка испортила заведенный ритуал. Квибл взвизгнул и выпустил из рук бутылку, которая, предоставленная сама себе, покатилась по наклонной поверхности холма, орошая каменистый мшаник бесценной влагой.

Когда абориген догнал беглянку, там оставалось всего ничего — на пол глотка, не больше. Расстроенный Мархун допил остатки и вновь уселся у камня, казня себя за невнимательность.

Сон не приходил. Только через некоторое время сознание квибла заволокла какая-то непонятная дрема. Мархун то проваливался в небытие, то снова возвращался к яви. Контуры окружавших предметов стали казаться смазанными, будто парящими под потоками теплого проксидианского воздуха. Он попытался встать — ноги не держали его. Вскоре перед глазами стали маячить разноцветные пятна, а в ушах раздались причудливые, неслыханные доселе звуки. Испугавшись, Мархун лег на спину, опустил отяжелевшие веки и приготовился умирать.

Однако смерть тоже не пришла к нему. Вместо нее с гор спустились какие-то странные расплывчатые тени. Они подхватили обмякшее тело аборигена и, петляя по каменистой расщелине, куда-то его понесли. Такое развитие событий успокоило Мархуна — несомненно, это были духи Вершителя Судеб, которые решили позаботиться об умирающем и доставить его по назначению в Долину мертвых. Вояжировать, не прикладывая к этому никаких усилий, так понравилось Мархуну, что он даже огорчился, когда через некоторое время духи занесли его в какую-то темную сырую пещеру, источавшую резкий прелый запах.

Немного погодя все пространство зала, куда его доставили, заполнилось непривычным голубоватым свечением. Зрелище было настолько фантастическим и завораживающим, что квибл издал громкий вздох. Однако после этого свечение моментально пропало, а в плечо впилась еще одна колючка. Он дернулся и затих — сладкая истома тут же погрузила его в сон.

Пробудился Мархун привычно, лежа около огромного бурого валуна. По склоняющемуся к горизонту светилу абориген определил, что забытье продолжалось чуть более обычного, однако он был полон сил, поэтому без особых затруднений самостоятельно поднялся.

Решив, что духи Вершителя Судеб не стали забирать его к себе, Мархун полностью оправился от пережитой метаморфозы и принялся собирать по ущелью минералы с зернистыми желтоватыми прожилками. К вечеру он вернулся на станцию, вручил камни Сорди и поплелся домой.

Всю ночь воспоминания о загадочном голубоватом свечении не давали ему уснуть.

Следующий день не внес в его жизнь значительных перемен. Зато еще через сутки мысль посетить загадочную пещеру вызрела окончательно.

Захватив с собой бутылку озерной воды, он с самого утра отправился к скалам, без труда нашел место, где два дня назад очнулся после полуденного сна, и, припоминая маршрут движения, стал пробираться по ущелью.

Через пару часов Мархун заплутал окончательно. Несколько раз натыкаясь на пещеры, он без колебания пробирался внутрь, руками обследовал сырые мрачные стены, но все было не то — не было там дурманящего прелого запаха, не приметил он нигде и голубоватого свечения. Вокруг него громоздились только исполинские каменные столбы, шершавые на ощупь, уходящие в зависшую над ним мглу.

Конечно, было от чего впасть в отчаяние, однако абориген решил не сдаваться и продолжать свои поиски.

Прошло еще несколько часов. Наконец тени покрыли скалистые уступы, стала приближаться темная проксидианская ночь. Нужно было возвращаться в поселок.

То, что с ним произошло потом, следовало назвать простой удачей — Мархун услышал, как недалеко от него громко осыпалась порода. Повернув голову в том направлении, он заметил, как по ущелью торопливо бредет одинокая фигура, одетая в убогий джутовый балахон. Расстояние было приличным, и Мархун не смог разглядеть лица. Однако то, что это был квибл, у него сомнений не возникло.

Окликнуть незнакомца Мархун не решился. Вместо этого он, стараясь не поднимать шума, последовал за ним. Как оказалось, в поселок. Однако там он окончательно потерял из виду загадочного соплеменника, так и не узнав, кто же это был на самом деле.

Мархун огорчился и обрадовался. Плохо было то, что у него появился конкурент. Иначе зачем тому было бродить в скалах? Приятная же новость состояла в том, что пещера — не плод его воображения, а значит, существует на самом деле и туда можно проникнуть.

На следующий день с утра Мархун вновь отправился к скалам. Он проделал тот же путь, что днем ранее, и очутился у места, где впервые заметил незнакомца. И вот, облазив всю округу, он натолкнулся на вход в пещеру, заросший кустарником. Из чрева подземелья тянул знакомый прелый запах, и Мархун затрепетал душой — наконец он обнаружил то, что искал. Трудно было сказать, что влекло его сюда, простое ли любопытство или что-то иное. В любом случае останавливаться на достигнутом он не собирался. В последний раз взглянув на унылое однообразие гор, остающихся за спиной, абориген стал медленно пробираться по узкому проходу в зловонную утробу исполинского грота.

Сделав два десятка шагов, Мархун уперся носом в неожиданно выросшую перед ним стену. Свет со стороны входа в этом месте был едва различим во мраке, но, собственно, вокруг темноты не ощущалось. Мерцание сотен, а то и тысяч каменьев, переливающихся чарующим многоцветьем, наполняло нутро загадочной пещеры волшебным голубоватым свечением. Казалось, этой ночью звезды разом сошли с небес и облюбовали себе пристанище именно в этой таинственной пещере.

Тщательно осмотрев грот, Мархун издал возглас разочарования — дальше пути не было.

Впрочем, потыкавшись по углам, он приметил у самой стены какой-то серебристый продолговатый предмет. Абориген нагнулся и поднял его — такой вещицы в обиходе квиблов он не припоминал. Однако, порывшись у себя в памяти, он пришел к выводу, что раньше уже видел подобный цилиндрик у пришлых, только вот назначение оного оставалось для него загадкой. Вещь была красивая, необычная. Можно было подарить ее Анте и расположить девушку к себе. Правда, от этой мысли пришлось отказаться сразу — пришлые могли отобрать у нее подарок, а тогда в каком свете он предстал бы перед ней?

Зажав в руке трофей, Мархун покинул пещеру и возвратился домой.

На следующий день у него созрел план. Он пригласил к себе маленького Фуфлука, брата Анты, и предложил ему поиграть в камешки. Мальчишка охотно уселся рядом с ним.

— Послушай, Фуфлук, — осторожно поинтересовался Мархун у смышленого паренька, проиграв ему без сожаления три партии подряд. — Что говорит вам белая молодая женщина, собирая всех вместе?

Мальчишка важно задрал подбородок.

— Има (госпожа) говорит много интересных вещей. Например, что наша земля имеет форму огромного шара и если выйти из поселка, шагая все время прямо, то обязательно вернешься в селение с обратной стороны. Правда, на это уйдет много времени…

— Вот как? — искренне удивился Мархун. — Клянусь, госпожа не права! Ведь наша земля плоская, как лепешка! Посмотри сам.

— А еще има учит нас играть с числами… — не вступая в дискуссию, продолжил юный собеседник.

— Как это? — полюбопытствовал Мархун.

— Очень просто. У каждого числа есть название. Следующее больше предыдущего на единицу.

— А что такое единица?

— Единица — это что-то одно. Числа имеют обозначение. Числа можно делить, умножать, вычитать и складывать. И тогда получается даже очень весело.

— Мудрый Фуфлук, — заискивающе произнес Мархун после некоторого раздумья. — А не говорила ли вам госпожа о том, что делать, если ты наткнулся на препятствие?

В ответ паренек серьезно заметил:

— Это смотря какое препятствие!

— Ну, например, стена…

— Про стены она ничего не говорила. Но има любит повторять, что если не знаешь, как правильно делать, то смотри, как это делает тот, кто знает.

Внезапная догадка осенила Мархуна.

— Тот, кто знает… — тихо пробормотал он вслед за Фуфлуком.

После чего быстро вскочил на ноги и отправился к скалам.

Ждать в засаде ему пришлось недолго — около полудня в сумрачной пещере опять появился давешний бродяга.

Притаившийся за выступом Мархун отчетливо видел, как незнакомец нашарил в стене неприметную щель, просунул туда свою длань, после чего массивная плита сдвинулась с места и раскололась надвое. Загадочный квибл уверенно проследовал в образовавшийся проем, а уже через мгновение плита встала на свое прежнее место.

Если бы Мархун был знаком с культурой землян, то он, наверное, припомнил бы занятную историю про Али-Бабу и сорок разбойников, но на Проксиде квиблы жили в одиночестве, не считая пришлых, поэтому страха перед таинственной пещерой он не испытывал, а существование в ней какой-то загадочной личности не вызывало беспокойства. Одно было досадно — если этот неведомый квибл не поведал соплеменникам о гроте, значит, он не имел намерений уступать свои сокровища кому бы то ни было без надлежащего отпора. Однако, осмотрев свои мышцы, Мархун пришел к выводу, что всегда сумеет постоять за себя, а потому, не мешкая, приблизился к стене, просунул в щель руку и нащупал какой-то рычаг.

Он долго и безрезультатно тянул рукоятку на себя, пока наконец не догадался просто надавить на нее. Плита тут же распалась на две половины, которые расползлись в разные стороны, открывая проход в галерею.

Мархун осторожно протиснулся внутрь, но сразу же после этого вход бесшумно закрылся, и наступила полная темнота. Он оказался в ловушке!