Глава шестая.
Перепончатый пенсионер и тайна Кубатая
Процесс этой самой эвакуации я описывать не буду. Скажу так: наконец мы выбрались наружу… Ну а как мы выглядели… Положение спасало то, что мы оказались не на поверхности, а сразу в помещении, напоминавшем небольшую автомойку: со всех сторон в нас били струи теплой воды и вращались огромные круглые щетки.
— Для дэзээровцев ползоходы имеют одно важное преимущество против прежних видов транспорта, — заметила Айна. — Департамент — многоэтажное подземное здание, и теперь у нас есть возможность появляться сразу на нужном этаже. Лично я считаю, что это преступное использование служебного положения — навязывать всей Земле транспорт, удобный прежде всего нам самим, но Кейсеролл уверяет, что это случайное совпадение.
— А как с одеждой? — высказал Стас вопрос, мучивший меня почти так же остро, как то, прилично ли в будущем так пялиться на моющуюся женщину, как сейчас это делаю я.
— Новую дадут, — уверенно сказал Стас мне на ухо. — Это хорошо. Надоели мне эти клоунские комбинезончики…
— Стрелка зафиксировал то, что на вас было одето, причем на молекулярном уровне, — отозвалась Айна, — передал информацию сюда, и сейчас вы получите точно такую же синтезированную одежду, какая на вас была.
— О-о… — скорбно возвел глаза к потолку Стас.
— А почему вы говорите про Стрелку то «сделал», то «сделала», это все-таки мальчик или девочка? — спросил я.
— И то и другое, — отозвалась Айна. Душ прекратился, и из отверстий в стенах, осушая нас, ударили теплые струи воздуха. — Вы что, не знаете, как размножаются черви? Они оплодотворяют сами себя и откладывают яйца. Каждые полгода Стрелка приносит по десять-пятнадцать новых ползоходиков.
— И куда вы их деваете? — спросил я, натягивая прибывший на антигравитационном подносе серебристый костюм участника дуэта «Тот-Того». Копия действительно была идеальная, даже прожженная в киреевском амбаре дыра на коленке была на месте.
— Переход на новый вид транспорта произошел совсем недавно, — пояснила Айна, — инкубаторы пока не справляются с потребностями населения, так что желающих — навалом. Ну что, готовы? — оглядела она нас. — Прекрасно выглядите. Вы стали совсем взрослыми… — Потом она кокетливо глянула на меня и закончила: — Поэтому постарайтесь в подобных ситуациях не таращиться так бессовестно на обнаженную женщину.
Я покраснел до корней волос, а Айна как ни в чем не бывало весело воскликнула:
— Вперед, к Кейсероллу!
Спустя несколько минут мы были в приемной генерального директора ДЗР, но щекастый улыбчивый молодой человек с прической в виде закручивающейся остроконечной спирали из разноцветных локонов сообщил, что генеральный директор будет с минуты на минуту.
Только он это сказал, как пол под нашими ногами заходил ходуном, и за дверью кабинета начальника раздался грохот. Еще через минуту оттуда, пыхтя и отдуваясь, вывалился перемазанный желто-зеленой слизью Кейсеролл.
— Ква-ква! — вскричал он и кинулся было обниматься, но мы так от него шарахнулись, что он умерил свой пыл. — Ползоход промазал, — пояснил он, протер глаза, снял слизь с усов и махнул рукой на дверь. — Я очень к вам спешил, а Пушок у меня совсем молодой. Въехал прямо в кабинет, стену разворотил.
Секретарь кинулся было в его кабинет, но Кейсеролл остановил его:
— Погодите, Бачилла, я ведь на минутку заскочил. Сейчас мы вместе с нашими гостями отправимся дальше, вот тогда вы и приведете там все в порядок. Вы тоже останьтесь, — кивнул он Айне. — Пол там помыть, пыль вытереть.
Айна с ненавистью уставилась на директора, но тот, не заметив ее взгляда, схватил с полки баллончик спрея и принялся опшикивать себя с ног до головы. По кабинету разнесся знакомый уже навозный дух.
— Новая форма нанесения «быстрина», — гордо сообщил он. — Последняя разработка департамента. Наносится быстрее, от переваривания защищает эффективнее! И главное, стоит пшикнуть им внутри ползохода, как тот срыгивает! И никакой анальной эвакуации! Раздевайтесь! — скоман довал он нам.
— Опять? Да мы только оделись! — запротестовал Стас. ~ Куда вы нас тащите?!
— К Смолянину!
— Другой разговор, — стал поспешно стягивать с себя комбинезон брат, и я последовал его примеру. В щелке за приоткрывшейся дверью кабинета виднелось лениво покачивающееся рыло ползохода, торчащее из пролома в стене.
Пять минут спустя, попрощавшись с Айной, мы, заглоченные очередным червем, уже вновь мчались под землей. На этот раз прямо за водителем оказался я и видел, что голову и почти все лицо Кейсеролла, включая глаза, накрыла спустившаяся с «потолка» мокрая розовая присоска. Иногда он напряженно скалился и слегка наклонял голову, и я чувствовал, что в этот момент наш транспорт совершает крутой поворот. Несмотря на это, Кейсеролл непрерывно болтал:
— Честно говоря, при всей моей к вам симпатии, эта история мне сильно не нравится. Надменные сфинксы ничего нам не объясняют, только давят и угрожают прекратить на Землю поставки редкоземельных металлов, если мы не будем продолжать прочесывать околоземное пространство в поисках хроноскафа. Мы объясняем им, что, по нашим данным, ваше вторичное посещение нашего времени невозможно, но они настаивают на своем…
— Но они правы, мы прибыли! — воскликнул Стас.
— Н-да, — согласился Кейсеролл. — Это так. Но какова наглость! Они заставили нас еще и разыскивать Кубатая, заявив, что именно он — ваша цель.
— И это тоже — так и есть, — подтвердил я.
— Хм, — снова озадачился Кейсеролл. — Ну да. Выходит, сфинксы правы во всем. Приходится признать, что моя неприязнь к ним носит сугубо национальный характер и имеет глубокие подсознательные корни.
— Это еще почему? — удивился Стас.
— Понимаете, — сказал Кейсеролл доверительно, — я ведь, когда мода на национальности пошла, выяснил, что я — еврей, и так с этой мыслью свыкся, что даже Талмуд перед сном почитывать стал. Но тут недавно выяснилось, что по отцу еврейство не считается, а по материнской линии я — француз. Из сверхсекретных документов, к которым имею доступ вообще только я один, следует, что ген, на основе которого были созданы сфинксы, был взят у донора-англичанина. Выходит, сфинксы — англичане, и нет ничего удивительного, что я, француз, их недолюбливаю.
— С чего это? — поразился я.
— Но как же?! — воскликнул Кейсеролл. — А Столетняя война?! А Жанна д'Арк?! Мы просто обязаны ненавидеть друг друга!
Мы со Стасом не знали что и сказать. Благо директор ДЗР и не ждал от нас никакой реакции, продолжая болтать:
— Вот хоть в лепешку разбейся, а найди им Кубатая! Хоть из-под земли достань. А он, может, действительно под землей? Если дэзээровец захочет спрятаться, уж он сумеет!
— А почему он прячется?
— А я откуда знаю?! — В голосе Кейсеролла отчетливо чувствовалась фальшь. — Вдруг взял отпуск и исчез. Ну и ладно, это его личное дело. Но тут появляетесь вы… И где его теперь искать? Я уверен, что Смолянин знает, но встретиться с ним я не успел, да и вообще, в последнее время у нас сложились не лучшие отношения. А по связи он кричит, что эта не его тайна и что речь идет о чести джигита… Приказать-то я ему не могу, он ведь на пенсии.
— Смолянин на пенсии?! — поразился я. — Он же молодой еще!
— У него в последнее время работа была особо опасная, год за несколько шел. Но об этом он вам сам, если захочет, расскажет. Подъезжаем…
Ползоход резко повернул вертикально вверх.
— Пушок! Стой! Стой!!! — закричал Кейсеролл, но мы продолжали мчаться вверх.
Потом нас тряхнуло, раздался грохот, и лишь после этого мы наконец остановились.
— Опять промазал, — пояснил Кейсеролл, стягивая с головы присоску. — Ну ничего, ничего, научится… — С этими словами он выдернул из трусов баллончик спрея и принялся орошать им внутренности червя, добиваясь рвотного рефлекса.
Первым Пушок отрыгнул Кейсеролла, и мы услышали встретивший его вопль:
— Сколько раз я тебе говорил, чмо французское?! На пенсии я! На пен-си-и!!!
Потом мы увидели и возмущавшегося. Заметно постаревший Смолянин в узорчатом махровом халате и тюбетейке, из-под которой торчали вперемешку оранжевые и седые локоны, сидел в кресле с книгой в руках и хмуро наблюдал, как мы толчками выдавливаемся из пасти транспортного червя. Только узнав нас, он оттаял и взмахнул перепончатой рукой.
— Ква-ква, ребятки! Не чаял уж когда и свидеться, век воли не видать! — Он захлопнул книгу и прошлепал нам навстречу, высоко приподнимая обутые в ласты ноги. — Смотри-ка, как вы повзрослели. Прям как я.
— Ну, я свою миссию выполнил и покидаю вас, — поспешно сказал Кейсеролл, опрыскиваясь спреем. Пушок посильнее высунулся из дыры в полу и воронкой распахнул рот.
— Вали, вали отсюда, — откликнулся Смолянин. — И помни, — крикнул он уже в закрывающуюся за Кейсероллом пасть, — русские французов били, бьют и бить будут! Это я тебе как историк говорю!
Голова Пушка исчезла под полом, а Смолянин обернулся к нам и расплылся в счастливой улыбке:
— Как славно-то на пенсии! Раньше я ему: «есть!», «так точно!», «слушаюсь!» — а теперь так и рублю правду-матку! Не в бровь, а в глаз! — Он прошлепал обратно к креслу и с размаху упал в него: — И какими вы тут судьбами?
— Нам Кубатай нужен, — заявил я сразу, без обиняков.
— Кубатай… — сразу поскучнел переводчик. — Слушайте, — воскликнул он, — а чего это вы стоите в слизи этой мерзкой? Айда в бассейн, отмоетесь! — С этими словами Смолянин распахнул дверь в соседнюю комнату и, добавив: — Не жизнь, малина! — прямо в халате с порога плюхнулся в воду, так как это была вовсе не комната, а именно бассейн под прозрачным куполом, к которому снаружи плотно прижимались разлапистые пальмы.
Мы не заставили себя долго ждать и тоже с удовольствием нырнули в теплую воду.
— Слышь, Костя, — окликнул меня Стас, выныривая рядом со мной, — а одежды-то нам своей не видать.
— Почему это? — не понял я.
— Так ведь Пушок, когда мы раздевались, был в соседней комнате и не видел ее, — объяснил свою мысль мой смекалистый братец.
— Да если бы и видел, толку б не было! — загребая воду перепонками и ластами, с блаженным выражением на лице кружась вокруг нас, воскликнул Смолянин. — Мой синтезатор сигналы от червяков не принимает. Не люблю я их!
— Ну и хорошо! — отозвался Стас. — Надоела нам наша одежда, дашь что-нибудь другое?
— Не вопрос! — обрадовался переводчик. — Я вам халаты дам. У меня таких, как этот, — показал он на свой, — триста штук. Вот точно таких же!
Мы переглянулись и прыснули, и Стас сказал:
— Я так соскучился по тебе, Смолянин, я даже не знал, что так соскучился.
— А я до сих пор не знаю, — заявил тот, — но рад вас видеть, как говорит Ларион.
— Какой еще Ларион? — удивился я.
— Да так, один знакомый…
— Костя, смотри, тут рыбки плавают! — закричал Стас, тыча пальцем в воду. — Прямо как там, в Каире!
И действительно, со дна бассейна к нам выскочила стайка блестящих рыбешек, и они принялись сновать вокруг нас.
— Это рыбы-утилизаторы, — сообщил Смолянин, — их на основе пираний вывели. Пожирают любую органику без исключения, только людей не трогают. Но это достигается дрессировкой.
— Слушай. Смолянин, — опять стал я гнуть свою линию, — рыбки, халаты, это все хорошо, но ты нам зубы не заговаривай! Где Кубатай?
— Где генерал-прапорщик, я вам сказать не могу, это не моя тайна, — помотал переводчик шишковатой головой. — А если вы будете продолжать допытываться, я замолчу, как воды в рот набрал.
Он демонстративно сделал большой глоток, и тут же позади него к потолку взмыл фонтанчик.
— А?! Как вам?! — хвастливо воскликнул Смолянин. — Раньше так могли только киты, а теперь еще я! Это была сложнейшая и болезненная операция, но я все выдержал!
— Класс! — воскликнул Стас. — Теперь у тебя, как у кита, есть в спине отверстие?
— Ну, зачем мне новое отверстие? Обошлись тем, что было… — скромно отозвался переводчик.
— Здорово! — восхитился Стас. — Экономно.
Братец мой не так прост, как кажется, и я прекрасно понял его тактику. Он решил не переть с вопросами про Кубатая так прямолинейно, как я, чтобы Смолянин не замкнулся, а хвалить его за великие достижения. Это правильный ход. Подплыв к металлической лестнице и выбираясь из воды, я спросил:
— А что это у тебя за особо опасная была работа?
— О-о… — отозвался Смолянин, сунув нам по халату. — Это, знаешь ли, тоже не всякому… Я, конечно, на пенсии, но я же подписку… Вы, кстати, есть хотите? Суп с галушками будете?
Есть хотелось очень, и Смолянин метнулся на кухню, бросив:
— Я через минутку.
— Что-то он какой-то напрочь засекреченный стал, — заметил я, машинально беря с полки тоненькую книжицу.
— Станешь тут засекреченным, если тебе так достанется, — сказал Стас. — Ты посмотри, они тут все вообще не меняются, он один постарел. Представляешь, каким мукам он подвергся?!
Я перелистал книжечку. Это был сборник небольших рассказов. Заглянув сразу в конец, я прочел: «Оказалось, этот клоун просто случайно упал в водосток, и пришлось ему проторчать там целый день, пока Томми не нашел его. То-то было радости в семье Денборро, когда маленький Джордж привел клоуна домой, и тот, поужинав и отогревшись, показал ребятишкам несколько удивительных фокусов».
Имена были знакомые, и я, перевернув несколько страничек назад, прочел название рассказа: «Оно». Я перевел взгляд на предыдущую концовку. «…И вы знаете, я, честное слово, даже рад был теперь этой вынужденной остановке, которой обязан знакомству с Энни Уилкз. Лодыжки еще немого побаливали, зато я вез издателю, пожалуй, лучшую свою книгу. Я скосил глаза и не без гордости прочел на титульном листе лежащей на сиденье рукописи: «Пол Шелдон. Возвращение Мизери».
Тут уж я сразу понял, о чем речь и захлопнул книжку. «Стивен Кинг. Полное собрание сочинений». Я ошалело глянул на Стаса. Тот уже тоже хватал с полок книги и, заглядывая в них, страшно гримасничал.
— Костя, ты взгляни только! — воскликнул он и выставил перед собой маленький томик обложкой ко мне.
«Герберт Уэллс, — прочел я. — Дружба миров».
— А вот, — завопил Стас, — ты только послушай: «Александр Беляев. Весь целиком профессор Доуэль»! Это что за уродство-то такое?!
Скрипнула дверь.
— Догадался, проклятый! Всегда был смышлен, — глухо сказал Смолянин, стоящий в проеме с подносом. — Я ведь и забыл, откуда вы. Что ж, придется рассказать, вы ведь все равно уже все поняли.
И вот что он нам поведал. Оказывается, сверхсложная и сверхопасная работа Смолянина, из-за которой он так изнурен и раньше времени стал пенсионером, проходила в подотделе по защите вымышленной реальности.
— Помните волшебный шкаф в библиотеке Кощея-Манарбита? — спросил он. — У него еще ножки не хватало. Так эту ножку я там же под шкафом нашел и незаметно в карман положил…
На основе этого этномагического артефакта специалистами ДЗР был создан специальный секретный прибор, с помощью которого Смолянин и его коллеги внедрялись в вымышленные миры и правили книги, которые были «испорчены» злобными авторами. Он, например, спас Муму. Не дал утонуть Катерине из «Грозы», бросив ей вслед надувной плотик. Он взорвал рельсы прямо перед мчавшимся на Анну Каренину поездом…
— А чем ты особенно гордишься? — спросил Стас.
— Особенно? — Смолянин сделал вид, что задумался, но на самом деле он то ли смущался, то ли чего-то побаивался. Потом махнул перепонками и рассказал:
— Я пытался спасти Ихтиандра. Но никак не выходило. Тогда я устроился учеником к его отцу и стал уговаривать его, чтобы он сделал жабры Гуттиэре. Но у нее оказалась неподходящая группа крови. Я уже думал, что это провал, но отец не мог смириться с тем, что его сын будет одинок и несчастлив. И он снова модифицировал сына. Теперь тот может метать икру. Книга так и заканчивается: «И теперь в глубинах океана вместе со счастливым отцом резвится целый выводок веселых ихтиандриков — детей Гуттиэре». Это так мило, так актуально, — растроганно шмыгнул носом Смолянин.
— Да, работенка не из легких, — заметил Стас, с аппетитом уплетая последнюю галушку. — Смолянин, я горжусь тобой, ты настоящий герой! — Переводчик значительно покачал головой. — Ведь когда ты был в какой-нибудь книге, — продолжал брат, — ее мир для тебя был самым настоящим, ведь так? И при этом тебе всегда приходилось находить главное зло этого мира и обезвреживать его…
— Но самая страшная опасность была даже не в этом, — отхлебнув чайку и хрустнув козинаками, сообщил Смолянин. — Самое главное было не перестараться. Знаете, сколько наших ребят не вернулось оттуда? Доисправляли книгу до того, что она просто исчезала. Схлопывалась вместе с ними.
Так, например, случилось с коллегой Кумоком, рассказал Смолянин. Тот был отправлен в книгу «Повесть о настоящем человеке» и сделал так, что Мересьева вовремя нашли и прооперировали, сохранив ему ноги. Книга стала раза в три тоньше. Но Кумок был очень дотошным и старательным работником, и этого ему показалось мало. Он вновь внедрился в роман и сумел сделать так, что самолет Мересьева не был подбит вовсе и спокойно пролетел над лесом. И книжка «схлопнулась». Исчезли все ее экземпляры и все упоминания о ней. О том, что она когда-то была, помнят теперь только сотрудники подотдела вымышленной реальности. Даже самые близкие родственники Кумока не знают, куда он пропал.
— Вечная память героям вымышленного фронта, — встал Смолянин, поставив стакан с чаем на столик. Мы поднялись тоже и помолчали вместе с ним положенную минуту.
— Слушай! — первым нарушил паузу Стас. — Но если ты помнишь про книгу, ты же можешь ее написать заново!
— Пробовал, — махнул рукой Смолянин, садясь. — Ерунда какая-то получается. У фашистов лапы перепончатые, русские на Берлин на прыгоходах наступают, Кумок — генералиссимус… Я все ж таки не писатель, а как бы наоборот… Да ладно! Шут с ней, с повестью. Еще знаете, сколько книг неисправленных на свете?! Вон, только у меня в шкафу две полки, к работе в которых я готовился, пока меня на пенсию не сослали. Я говорю: да сколько мне лет-то еще?! А они: ты пока в книгах торчал, в них состарился!.. А! — в сердцах махнул он рукой. — На самом-то деле… Инициатива, она везде наказуема!
Он вздохнул, помолчал, потом встрепенулся и, помотав головой, словно отгоняя горькие мысли, спросил:
— Может, хватит о делах? Давайте-ка я посуду унесу, еще чайку сварганю, да вы мне о себе расскажете.
Только он вышел, я вновь бросился к шкафу и принялся просматривать книги, к корешкам которых приглядывался уже давно. Они стояли на полке среди «непеределанных». Это был роман Толкиена «Властелин колец» в семи (!!!) томах. Перелистывая странички и вычитывая обрывочные фразы, я ужасался все более. Горлум выследил Сэма и Фродо, убил и съел. Арагорн сдох от чахотки… Гэндальф вошел в коалицию с Саруманом. Саурон победил, отрастил усы и организовал в Средиземье колхозы…
— Да, — сказал Смолянин, заглядывая мне через плечо. А я и не заметил, как он вернулся. — Кровавый профессор порезвился на славу… А ведь талантливый вроде был человек… Очень мне хотелось эту книгу исправить.
— Но я в своем времени читал ее уже исправленной! — воскликнул я. — Фродо пронес кольцо через Мордор и сбросил его в огонь Ородруина!
— Да? — удивился Смолянин. — Странно, — прищурился он. — Надо об этом подумать… Выходит…
— А за что тебя на пенсию отправили? — перебил его мой нетерпеливый братец, который не слишком-то внимательно слушал наш разговор. — Ты ведь явно не сам ушел.
— За правду, Стасик, за правду, за что же еще-то… Работу свою я выполнял с азартом, увлеченно, не за страх, а за совесть. Но нет-нет да и задумывался, а зачем, собственно, мы все это делаем? Но спросить — язык не поворачивался. И вот как-то раз заглянул я к Кейсероллу в кабинет, а там нету никого. И сейф стоит незапертый. Ну, не удержался я, заглянул, нашел там папочку «Подотдел ЗВР», раскрыл, а там в самом начале бумага пожелтевшая лежит, двадцать первым веком еще датированная. А название такое: «Пакт о всемерном подобрении мировой художественной литературы», и подписан он главами спецслужб всех ведущих держав того времени. Только я читать его начал, как меня и застукали…
— И что?
— Да ничего! Скандал был. Выяснилось, что документ этот тысячу раз устарел, да и тогда зачем нужен был — непонятно. Но ДЗР-то ведь правопреемник всех мировых спецслужб, вот пакт этот и действовал до сих пор. Ну, пересмотрели, подотдел наш расформировали подчистую. Но меня еще раньше уволили — за недисциплинированность. За то, что в сейф к начальнику без спросу залез.
— Вот же сволочи! — сказал Стас. — А ведь ты — сколько лет верой и правдой! Рисковал, себя не жалел.
Пожилой Смолянин, поникнув головой, горестно ею покачивал.
— А пал-то ты, выходит, в борьбе с подобрением, — продолжал Стас. — Вот и мы, Смолянин, между прочим, мир от подобрения спасаем.
— Да? — встрепенулся экс-переводчик.
— Это подобрение случилось в наше время, — пояснил я. — И этот документ, который ты в сейфе нашел, явно тогда и создан.
— Точно, точно, — покивал Стас. — И специалист твоей квалификации нам просто необходим. — Смолянин выпятил грудь и подбоченился. — Но только вместе с Кубатаем.
— Друга не выдам, и не просите! — замотал головой экс-переводчик. — Да поймите же вы, стесняется он. Я ему говорю, чего стесняться, дело молодое! А он нет — стесняется…
— Ну пожалуйста, ну, Смолянинчик… — заныл Стас.
— Да ни за что! — хлопнул тот ладошкой по коленке.
— Эх, — вздохнул Стас. Потом что-то достал из кармана и повертел в пальцах перед глазами. — Мы ведь тоже жизнью рисковали… Мы ему семечки везли. Не синтетические, а настоящие. Да все сощелкали. Одно вот только завалялось…
Он поднес семечко ко рту, но вдруг Смолянин диким голосом заорал:
— Стой!!! Стой, тебе говорю!!!
Мы оба подпрыгнули, и Стас семечко уронил. Рухнув с кресла, Смолянин принялся ползать по полу. Наконец он поднял его, держа перед собой двумя пальцами, как великую драгоценность.
— Да мы же его сейчас в синтезатор, и размножим! — вскричал переводчик. — Да мы Кубатаю сейчас мешок этих семечек сделаем! А потом еще и агрономам отдадим, они же их посадят, и настоящий, живой подсолнечник вырастят. За такой подарок Кубатай вам век благодарен будет. Всю жизнь он об этом мечтал — о настоящих, не синтетических семечках! А жиры и витамины ему сейчас к тому же ох как нужны! Отведу я вас к нему! Пусть хоть застесняется!