Он посмотрел на рисунок потолочных панелей своим глазом. Потом имплантированным. Своим. Приживленным. Разницы, вроде, не было никакой. Интересно, спустя какое время опять сядет зрение? Если он не будет круглые сутки сидеть с бумагами, наверное, не скоро. Но разве могут при его образе жизни существовать какие-то гарантии? Наверное, года через четыре придется снова вернуться и поменять имплантат.

Государь Аджаннар вместо зеркала глядел на свое изображение на экране, передаваемое видеокамерами. Нет, не косоглазый получился, хоть белок у нового глаза пока весь ярко-алый от лопнувших при операции сосудов.

«Стоп, стоп, – сказал себе он. – Я рассуждаю так, будто бы собрался возвращался. А мне это нужно?» Но гнев на неразумных подданных у него уже прошел. Единственное, что сдерживало его любопытство – некоторое смущение. Как он легко все бросил и ушел. Он, правда, никому и ничего в этой стране не должен, но гордость-то у него хоть какая-то быть должна. Он столько сил вгрохал в это государство, от него зависимыми стало великое множество людей. Ответственность нельзя себе придумать: хочу – будет, хочу – растворится в воздухе. Она либо лежит на твоих плечах, либо нет. На государе она, определенно, лежит, и немалая. А с другой стороны, ни разу почти за двадцать лет своего пребывания на Та Билане он еще не приближался на такое короткое расстояние к решению вернуться туда, откуда он вышел. Очень интересно было узнать, насколько выросли за двадцать лет Внешние Станции. Как поживает под невидимым светом коричневого солнца ледяной Аваллон. Что новенького на Терра-Нове…

Интересно было и то, добралось ли Оро Ро до своего мира Тай и как его там приняли. Но, чтобы узнать это, следовало оставаться на Та Билане.

Когда он отправлял на своем конвойном кораблике высвобожденное из плена Медленного Света существо, он думал лишь о себе. О своем спокойствии.

А то, что мир Тай может оказаться жив и боеспособен, – ему и в голову не пришло. Все миры Колонистов были мертвы. Почему этот выжил? У Внешних не хватило мощности на последнюю планету? Устали рушить и убивать?.. Задать послу Фай Ли вопрос напрямую было нельзя. Да знал ли он…

И что в результате получилось? Выгнав с Бенеруфа нежелательных наблюдателей – Нижних таю – Верхние занялись совсем интересным делом. Атмосферную установку они запускали вовсе не для того, чтобы создавать на планете атмосферу. Во всяком случае, пока. Им нужен был источник энергии. Причем источник мощный. Для того дела, которое они задумали, маршевые двигатели их собственного корабля подошли бы не больше детской хлопушки. Верхние строили над Бенеруфом воронку перехода. Что они собрались тянуть со своего Тай к Бенеруфу по внепространственному туннелю, оставалось только догадываться. Оценив масштаб развернутых работ, государь еле удержался от искушения выйти с ними на связь и посоветовать убраться прочь.

Вначале его остановила та самая накопившаяся за годы усталость, из-за которой он бросил Царский Город. Что связываться, подумал он, если ему, по большому счету, нет дела. Было время – он прошел пешком полконтинента, чтобы избавить Та Билан от цивилизаторов с собственной родины. Но сейчас он не в том возрасте и у него не то настроение, чтобы совершать подобные подвиги. Жизнь имеет свойство распространяться по Вселенной. Сильный поедает слабого, больший ассимилирует меньшего, мудрый просвещает погрязшего во тьме невежества, и, так или иначе, дело движется вперед. Можно вмешаться в естественные процессы, затормозить их, отсрочить. Но остановить время и запереть его в хрустальную колбу можно только Медленным Светом. В жизни, рано или поздно, чему суждено – случится, и все встанет на свои места. На Бенеруфе поселился яркий тому пример. Не одни цивилизаторы, так другие. Не вчера, так сегодня. Убрать этих – кто знает, может, завтра придут третьи, и получится так, что лучше бы оставались эти, чем те.

В общем, сначала государю было тошно, и он отключил себя от всякой связи с внешним миром, не считая небольшого экскурса в новые дела Верхних на Бенеруфе. Потом от души немного отлегло. Он вспомнил тот сон, где на Внешних Станциях посмеялись над его справедливой маской. Ну, вернется он через двадцать лет отсутствия. Приведет «Крепость» со всей начинкой и Медленным Светом на борту. Кем он там будет? Во что превратится Та Билан после того, как о нем станет известно Пожирателям Солнц? Еще тошнее от таких размышлений.

Он ковырнул пальцем сенсор, открывая свою информационную базу. Посмотреть, что там накопилось за два дня. А после можно будет принимать решения. Вдруг не все так плохо, как показалось с перепугу. Заглянем хотя бы к царевичу Ша…

На рассвете Джу увидел какой-то сеновал и предложил отдохнуть в нем. Высоченный сарай под двускатной крышей был посередине разделен надвое. С одной стороны крыша была починена, и под ней лежало сено. С другой – дранка расползлась, вверху зияли дыры и под каплющим с неба дождиком догнивали остатки прошлогодней соломы. Для отдыха Джу почему-то выбрал худую половину. «Сюда никто не придет», – объяснил он.

Пока Джу расседлывал Людоеда, носил с хорошей половины охапки сена для лошади и для собственных нужд, в единственном сухом углу накрывал их плащом и устраивал ложе, Нэль тихонько стоял в уголке. Человек в нем начал расслаиваться на «он» и «она». Собственно, раздвоение произошло еще ночью. Но сейчас Нэль вступил в явное противоречие с самим собой. «Он» мучительно соображал, зачем и чего ради Нэль отправился в это путешествие. Все от начала до конца было неразумно, ненужно, опасно. Не лучше ли отказаться, вернуться назад?.. «Она» ответ, в общем-то, знала. Просто с точки зрения «его» причина выглядела не очень логично и объясняла мало что: не потому, что Джу «ее» с собой пригласил, а потому, что «она» сама к нему навязалась. «Ей» хотелось быть рядом с Джу, и она добилась своего. А зачем – кто «ее» знает.

Нэль потряс головой. Не хватало еще начать страдать раздвоением личности. Пьяный гриб, вне сомнения, вещь вредная и заслуживающая всяческого порицания. Нэль дал себе слово никогда больше эту дрянь не нюхать, даже если станут принуждать силой. Хорошо еще, что Джу был занят и не замечал конфликта Нэля с самим собой. Во всяком случае, Нэлю так казалось.

Когда постель была готова, он побыстрее сел и осторожно снял старушечьи башмаки. Никакой подходящей обуви Джу в деревне для него не нашел. Пришлось довольствоваться каким-то старьем, взятым у вдовы, – то ли это были сапоги с отрезанными голенищами, то ли перешитые ботинки. Этими кошмарными опорками Нэль всего за несколько шагов натер себе ужасные мозоли.

Остатки еды они разделили пополам, при этом Нэль заметил, что ему предложены лучшие куски. Но в поведении Джу он теперь сомневался. Что заставляет получеловека относится к более слабому именно так, а не иначе, Нэль точно не знал. Вероятно, это был некий кодекс чести. А Нэль поначалу принял должное по моральным соображениям за должное по велению души.

Нэль был еще немного обижен на Джу за пережитое в домике под ивой, и к тому же, поев, понял, что очень устал. Проявлять благодарность не оказалось сил. Поэтому спать они улеглись без разговоров. Нэль подвалился получеловеку под бок, укрыл замерзшие ноги краем плаща и провалился в сон, как в яму.

Машина таю показалась Дину тем самым летающим корытом из сказки. Она стояла не на территории посольства, а в кустах за прудами. В центре – черная, гладкая капля со срезанным донышком, и два закругленных плоских крыла по бокам. В лакированной поверхности отражаются первые вечерние звезды, глядящие сквозь обрывки туч. Дин оглянулся вокруг – не вздумалось ли кому из его людей проследить за господином министром. Все прибывшие с ним, должны были отправиться из Большого Улья на океанский берег и встречать господина Дина там. А то ведь греха не оберешься – Первый министр государства летает по небу в корыте, словно распоследний пакостный колдун.

– Садитесь, – пригласил господин посол. – Куда полетим?

– На северо-запад, – сказал Дин. – Я хочу посмотреть на того неприятеля, о котором уже имею хорошее представление. Вы-то залезете в свое корыто и улетите, если что случится. А мне здесь жить.

– Как прикажете, господин министр, – с деланной вежливостью откликнулся Фай Ли.

Дин забрался под стеклянный колпак и уселся в кресло, которое ему указали. Корыто было двухместным. Сам господин посол устроился впереди и надел на голову какой-то обод, закрывающий уши.

– Пристегнитесь, – сказал он Дину и ткнул пальцем в блестящую кнопку на подлокотнике кресла. Как змеи, выскочили ремни и привязали Дина. Колпак плавно закрылся, корыто дрогнуло и ожило. Травка и кусты вокруг затрепетали, последовал мягкий толчок воздухом в грудь. Летать было совсем не страшно. Сначала у Дина немного екнуло внутри, но потом он привык к высоте и стал смотреть. Корыто поднялось над парком, развернулось носом на созвездие Доброго Хозяина и начало набирать скорость.

– Как далеко располагается ваш враг, на которого вы хотите полюбоваться? – поинтересовался хозяин летающей машины.

– Около восьмисот лиг. Точно я сам не знаю, но у меня есть карта.

– Давайте вашу карту, – согласился Фай и протянул руку назад. – Лететь придется часа три.

– Час – это сколько?

– Чуть меньше четверти стражи.

– Все ж быстрей, чем на лошади, – сказал Дин. – Спать здесь можно?

– Если сумеете – пожалуйста. Спинка откидывается назад. Сбоку регулятор.

Дин уже ничему не удивлялся. Может быть, люди вот так и сходят с ума, но с момента исчезновения государя умение удивляться в нем постепенно умирало. Он устроился с удобством. Сегодня ему удалось, наконец, распределить обязанности между чиновниками так, чтобы снять с себя большую часть мелочных забот. Ша не имел ничего против, чтобы возглавить войско. При нем неотлучно находились несколько военных из Академии и военного министерства. Сначала они относились к принцу снисходительно, и это было очень заметно по их взглядам и по разговору. Но потом Ша сумел чем-то купить их уважение. Они сформировали штаб. Дин в него не входил, его дело заключалось в том, чтоб ставить печати под многочисленными письмами и распоряжениями. По всем правилам военного искусства была рассчитана и спланирована операция. Первые корабли с солдатами и провиантом поплыли в Гекатею.

По сведениям из близких к месту военных действий источников, армия внутренних обитателей докатилась до первого рубежа на пути к Столице – к реке Шош. Северная Агиллея осталась в стороне. Она лежала восточнее, и ее не тронули. За рекой была Кария. За ней – Гекатея и Эгиросса. Кир Аксагор, очень обеспокоенный тем, что его владения располагаются как раз на линии продвижения неприятеля к Столице, сделал почти невозможное – заставил таргов себя слушать. Не всех, потому что изрядная часть людей Волка успела или уйти, или пребывала в трауре и глубоком расстройстве по поводу кончины господина и разорения в собственных домах. Клан Белого Волка распался. Не было наследника. А паршивый волчонок с государыней по прежнему пропадали неизвестно где. Взяли моду с государя – исчезать. Дину уже думалось, что все эти люди умерли, и он давно рассчитывал не на возможное появление пропавших, а только на себя и тех, кто рядом, кто определенно жив и пропадать не собирается.

Дин опять взялся за пьяный гриб. Теперь так долго предстояло жить – день с грибом, день с виноградной водкой. Поэтому никаких проблем в том, чтоб спать в непривычной обстановке у Дина сейчас возникнуть не могло. Сзади и с боков летающего корыта журчал воздух, у господина Фай Ли в закрывающем уши устройстве тренькала и мяукала какая-то музыка, и проснулся Дин оттого, что корыто висит на месте, а Фай, обернувшись со своего кресла, трясет его за плечо.

– Вот ваш враг, смотрите на него, – произнес он.

Дин протер глаза, вернул кресло в сидячее положение и посмотрел вниз. Новая луна золотила край неба на востоке, в свете звезд нес мутные воды разлившийся Шош, а по ту сторону реки, на плоском и низинном берегу, во все стороны, сколько хватало глаз, горели бесконечные костры. В воде у берега виднелись начальные столбы переправы.

– Их много, – сказал Фай Ли. – Они действительно представляют серьезную опасность, но все это глупости по сравнению с тем врагом, о котором говорю вам я.

– С вашим врагом я ни разу не сталкивался, а этого знаю хорошо, – отвечал Дин.

– Я могу показать вам и моего врага тоже, – предложил посол. – Полететь туда, правда, нельзя, но у меня есть видеозапись.

– Подождите с вашими делами, дайте разобраться здесь, – отмахнулся Дин. – Мы можем пролететь выше по течению реки?

Дина чуть наклонило влево, и Шош заскользил у летучего корыта под брюхом. По обрывистому карийскому берегу было заметно, что вода в реке стоит выше обычного. Сказывались последствия весеннего паводка и долгое время шедших дождей. С востока опять ползли тучи. Галеры из Рора по высокой воде могут подойти к переправе, но они не успеют сделать это вовремя, подумал Дин. Костры по берегу кончились, но в стороне, в лесу светилось какое-то зарево. Дин хотел облететь лагерь кругом и попросил свернуть туда. Фаю, видно, все равно было, куда лететь, и он выполнял команды без разговоров.

На небольшом притоке Шоша горела мельница. Запруда была закрыта, того и гляди прорвет, – два или три человека повешены на остановленном колесе.

Дин представил себе становище внутренних обитателей. Уровень воды в реке. Костры подходят к самому берегу. У воды сложены стройматериалы и заготовки для плотов и опор моста. Место удобное для постройки – за стремниной река разливается, мелеет и течет тише. Дину казалось, он рассмотрел в дальней тьме даже семицветный шатер царевича Галахара с пестрыми флажками на пиках, одетую в позолоченные панцири стражу, и шелк поддельного императорского знамени, бледный, как северный день. «Умеют ли обитатели горной страны плавать?» – подумал Дин. Про Внутреннюю Область он этого наверняка не знал. А вот савр-Шаддат всегда отличался от Таргена тем, что в нем реки не рассматривались как благословение Неба и естественные, мудро устроенные пути для торговли и быстрого передвижения; к ним не относились, как к бесплатным работникам для мельниц, рудотерок, маслобоен, насосов ирригационных систем. В савр-Шаддате любая река была препятствием, помехой, врагом для жителя степей.

– Мы можем потратить на дела здесь всю ночь? – спросил Фая Дин.

– Всю ночь? – удивился тот. – Я не планировал…

– Я тоже, – сказал Дин. – Но есть способ заставить наступление на Столицу захлебнуться. Без помощи солдат. Вы помогаете мне, я – вам. Договорились? Дайте карту. Сейчас я скажу, куда нам следует отправиться.

Они проснулись вместе от шума на сеновале. Времени было за полдень, дождик капал с неба как раньше, но стало тепло. Сено с краю подмокло, Людоед отсутствовал в сарае.

– А где Людоед? – спросил Нэль.

– Тише. Я его отпустил, – Джу ответил еле слышным шепотом.

– Зачем?

– Он слишком заметный. Дальше мы пойдем пешком. Не говори ничего. Там люди.

Нэль замолчал и прислушался.

Кто-то раскидывал сено. С другой половины сеновала послышался смех.

«Тен, Тен, поймай меня!» – прозвучал звонкий голос.

«Ах, вот ты где! Попалась, козочка!» – отвечал мужчина. Визг, хохот. Неожиданное затишье. «За что это я тебя держу?» – вопрос женщины. «Сам не знаю. Какая-то штука на дороге лежала, я и взял, в карман положил – вдруг пригодится…» – «Врунишка…» Шорох прямо за дырявой стеной.

До Нэля дошло, что там сейчас происходит, и он покраснел до корней волос. Ему было ужасно неловко.

«Любовь моя…» – «Да, моя кошечка…» – «Не торопись, порвешь. Дай я сама развяжу…»

Нэль боялся пошевелиться. Он видел, что Джу тоже прислушивается. Возня за дырявой стеной и ее звуковое сопровождение становились все характернее.

– Джу, давай уйдем отсюда, – шепотом взмолился Нэль.

– Куда? – рассудительным голосом спросил Джу. Казалось, его происходящее по соседству ничуть не смущает. – Не бойся, им не до нас.

Между тем на сеновале милая беседа постепенно перешла в сладострастные стоны, вскрики и вздохи. Этим-то двоим и правда не было никакого дела до Нэля и Джу. Вот только Нэль чувствовал себя невероятно глупо. Словно его самого застали за чем-то нехорошим. Причем он сознавал, что если б находился здесь один – его бы происходящее заинтересовало вполне понятным образом. Но рядом с другим человеком слушать такое было стыдно.

К счастью, за стеной быстро наступила тишина.

«Надо поспешить, – проговорила женщина через некоторое время. – Не то овцы опять разбегутся». – «Я соберу». – «Ты всегда так говоришь, Тен, а считать дальше двадцати не умеешь. Тебе что двадцать три, что двадцать шесть – все одинаково». Что ответил на упрек мужчина, Нэль уже не слышал. Парочка удалялась.

Они некоторое время лежали молча. Джу на спине, заложив руку за голову, Нэль – спиной к его боку. Потом Нэль не выдержал. Начали говорить они одновременно, сам Нэль успел произнести «Джу», а что сказал Джу, Нэль не понял. Он испуганно осекся и попросил прощения, что перебил.

– Я даже не знаю, как тебя зовут, – повторил Джу.

– Нэль.

– Можно я тебя поцелую, Нэль?

– Ты всегда спрашиваешь разрешения, прежде чем… начать?

– Нет, только у тебя.

– Поцелуй.

– Мы не будем говорить друг другу всякие глупости, как они? Или… будем?..

Джу совсем не думал, что так получится. Но если бы та парочка покувыркалась на сеновале чуть дольше, с него сама собой слетела бы маска высокорожденного, которую он с таким трудом держал.

За прошедшие сутки с некоторыми вещами в себе он сумел примириться. Например, с тем, что по деревням разослан на него розыскной лист с приметами и предписанием вернуть дезертира в Столицу. С тем, что он совершенно не жалеет покинутой Третьей префектуры, государственной службы и несостоявшейся карьеры. С тем, что когда маленькая государыня сказала: «Я не хочу в Столицу», – он готов был тут же везти ее, куда она попросит. Достаточно было одного ее слова. Но прикасаться к ней с теми мыслями, которые бродили у него в голове, было страшно. Джу боялся не совладать с собой.

Он терпел, хотя и понимал, что терпение вскоре иссякнет. Потом, в какой-то миг, вся его жизнь промелькнула перед глазами, как случается с людьми перед смертью. Он увидел себя в приюте, в «Каменных Пристанях», на побегушках у Аглара, у дешевых портовых проституток, в постели с рябой соседкой. Вспомнил Иля. Вспомнил Диту. Вспомнил Волка. «Хватит, – подумал он. – Если я позволю всем им дальше играть моей судьбой, как им заблагорассудится, это не кончится никогда. Лучше быть предателем, чем безвольной фигуркой на чьей-то игральной доске. По крайней мере, предатель знает, кого за свои неудачи винить».

Он повернулся к государыне и чуть не встретился своими губами с ее, потому что она тоже подалась к нему и хотела что-то сказать. И тогда Джу решился.

Почему она ответила ему сразу, без уговоров, без слез, без ломаний, без каких-либо условий, он не знал. Ведь Джу честно предупредил ее: он никто и ничто. Человек без гроша в кармане, без положения в обществе и без крыши над головой. Но на нее произвело впечатление почему-то не это.

С Джу никогда не случалось ничего похожего. Он даже испугался, что это все обман, сон, заблуждение. А потом то, что рядом с ним государыня, забылось.

Над дырявой крышей начало темнеть. Дождь кончился. В рваных облаках на светлом еще небе мелькнула первая слабенькая звезда. Нэль держала Джу за руку и смотрела счастливыми глазами.

– У меня ноги замерзли, – пожаловалась она.

Джу нашел в себе решимость начать приводить в порядок одежду.

– Надо идти дальше, – сказал он.

– Далеко?

– Осталось три или четыре лиги.

– Мне башмаки велики, я не могу в них идти.

– Хочешь, я тебя понесу на руках?

– Хочу. А сможешь?

– Конечно.

Джу закинул за спину саблю, а Нэль обхватила его за шею руками и за бедра ногами.

– Неправильно, – засмеялся он. – Так мне через два шага придется остановиться по очень серьезному поводу.

Остановились.

Когда выбрались из сарая, полностью стемнело. Она сказала, что хочет идти босиком. Джу пытался ей не позволить, но она убежала, разбрызгивая лужи. Пришлось бежать за ней. Догнал он ее на дороге.

– Мне хорошо, – сказала она.

– Мне тоже, – честно ответил Джу и взял ее за руку.

– Лур – большой порт?

– Не очень.

– Чем мы заплатим за место на корабле?

– Надо обобрать жемчуг с твоего платья. За него никто не даст нам настоящую цену, но вместо денег он годится.

– У нас будет своя каюта?

– Обязательно.

– А сколько времени нужно, чтобы доплыть в Северный Икт?

Джу хотел ответить, но на дороге позади заслышался подозрительный шум.

– Осторожно, – предупредил Джу. – Кто-то едет. Давай-ка посторонимся. Пропустим.

Он подхватил примолкнувшую Нэль на руки и унес на обочину за толстую старую липу.

В четверти лиги от них, между деревьями, которыми обсажена была дорога, мелькнула кавалькада – человек двадцать всадников. Они ехали в попутном направлении. Чем ближе, тем явственнее позвякивало оружие и чешуйчатые панцири солдат. Собаку Джу заметил не сразу. А когда заметил, ему это сильно не понравилось.

Прошло немного времени, всадники приблизились, раздался лай.

– Что это значит? – забеспокоилась Нэль.

Джу молча вынул из ножен саблю.

Мокрая трава раздвинулась, и оттуда вынырнула остроухая длинная морда ищейки. Пес припал на передние лапы и зарычал с какой-то странной – не злой, а издевательской интонацией. Близко он не подходил – видел в руках человека оружие.

– Якс? – тихо спросила государыня, высунувшись из-за спины Джу. – Якс, Якс, это ты?

«А-ав!» – звонко вякнул пес, и всадники остановились на дороге прямо против дерева, за которым прятались беглецы.

– Попались, – констатировал Джу, поставил оружие острием в землю и сложил ладони на гарде. От первых слов, которые ему сейчас скажут, зависело его дальнейшее поведение.

Вели погоню двое. Женщина в мужской одежде – ей принадлежала собака – и седой тарг. Они оба спешились, и Джу принял понурый и расслабленный вид, но перехватил рукоять оружия так, чтобы первый удар стал большой неожиданностью для противника.

Однако нападать на него никто не захотел. Женщина осталась на обочине, а тарг спустился с насыпи и склонился перед Джу на одно колено.

– Кир Джуджелар, позвольте принести вам клятву верности, как старшему клана Белого Волка, – произнес он.

Джу прикусил дрогнувшую губу и протянул старому таргу острие дешевой сабли с клеймом Третьей префектуры на клинке. Тот разрезал точеным кончиком себе ладонь до крови и поцеловал оружие. Без шуток. Джу сел бы на землю прямо там, где стоял, если б он не был высокорожденным.